Текст книги "Исповедь флотского офицера. Сокровенное о превратностях судьбы и катаклизмах времени"

2. решение о строительстве автостоянки

Так и сложилось, что начиная с 1984 года и до окончания службы вместо любимой науки я занимался вопросами ремонта и эксплуатации радиотехнического вооружения надводных кораблей ВМФ. Это были 90-е годы прошлого столетия. Вне науки освободилась масса личного и служебного времени. По субботним и воскресным дням я вместе с детьми посещал столичные парки, зоопарк, картинные галереи, но чаще всего просто гулял по Битцевскому лесопарку, зимой катался на лыжах, или ходил в этот парк вместе с детьми за родниковой водой. Обнаружив на юге Москвы, в районе 33 км МКАД огромную свалку и неучтенные карьеры, я был поражен тем, что там творилось. Эту достаточно большую территорию никто не охранял. Огромные грузовики с мусором заезжали туда, как попало сбрасывали мусор и быстро скрывались.

Достаточно было бы поставить здесь одного дежурного милиционера, и безобразия прекратились. Но никому не было до этого дела, хотя представители местной власти наверняка гуляли по Битцевскому лесопарку и все это видели своими глазами. Я понимал, что жаловаться кому-то на эти безобразия бесполезно. Но у меня постепенно вызревал план: если изуродованную поверхность этой территории выровнять и засыпать хорошим грунтом, то на ней можно построить огромную автостоянку. Тогда несанкционированные карьеры и выбросы мусора сами собой прекратятся. С каждым годом эта территория приобретала ещё более устрашающий вид, и с каждым годом укреплялось мое желание построить здесь автостоянку для москвичей и своих сослуживцев. К 1988 году я окончательно «созрел» и укрепился в этой мысли и твердо решил построить на этой захламленной территории крытую автостоянку металлических гаражей для жителей Москвы, а главное – для офицеров ВМФ и Министерства обороны. При общем развале военнослужащие Центрального аппарата Министерства обороны продолжали служить и не имели возможности самостоятельно и в индивидуальном порядке решить вопрос выделения земельного участка для строительства гаражных боксов.

По наивности я полагал, что в течение одного года решу все проблемы со строительством, а меня как благодетеля и подвижника ещё больше будут ценить и уважать в РТУ ВМФ, как и в других управлениях Центрального аппарата Военно-Морского флота. Я доложил Аникину о своем замысле, а надо сказать, что Герман Сергеевич получил квартиру в районе «Чертаново-Северное», в комплексе многоэтажных зданий на северной оконечности Битцевского лесопарка. Там имелись очень дорогие подземные гаражи, но их количество было ограничено, да и не по карману они были для офицеров Министерства обороны. Герман Сергеевич одобрил мое начинание и согласился отпускать меня при необходимости на пару часов со службы, при отсутствии срочных служебных дел и заданий. Так постепенно я втянулся в эту работу по строительству гаражей на внутренней территории, прилегающей к 33-му км МКАД, и расположенной, между Варшавским автоцентром и Битцевским лесопарком. Эта работа взаимодействия с проектными организациями и органами власти Москвы поглотила все мое свободное время.

Много раз я был на грани полного отчаяния, так как органы московской власти толкали меня на беззаконные и самовольные действия, упорно не желая дать разрешительную документацию на аренду земельного участка для строительства гаражных боксов. Работа выполнялась исключительно на средства автовладельцев, и если бы мне не удалось законным порядком оформить отвод земельного участка для строительства гаражей, то я не смог бы вернуть затраченные общественные деньги. В этой ситуации я оказался бы в глазах тех, кто доверился мне, проходимцем и жуликом. В это время в стране действовало общество ВДОАМ, или Всесоюзное добровольное общество автолюбителей. Диалоги с московскими властями я вел не как человек в погонах, а как официальный представитель общественной организации ВДОАМ. Законодательной базы по процедуре отвода земельного участка под строительство крытой автостоянки, не существовало. Зато во ВДОАМ существовало много проходимцев, которые собирали деньги с автовладельцев, тратили их, а затем расписывались в собственном бессилии. Для меня это был неприемлемый путь позора. В то же время и оформить законным способом отвод земельного участка было практически невозможно.

Вот журналисты, да и писатели, любят говорить об офицерской чести, как будто офицер чем-то отличается от других сограждан своей страны. Я считаю, что никакой офицерской чести не существует, а есть чувство внутренней совести, которое либо есть в душе человека, либо его нет. Это чувство никак не зависит от того, является человек офицером, служащим, ученым, рабочим, крестьянином или рядовым дворником. Просто в офицерской среде наблюдается повышенный процент людей, которые по наследству от родителей получили и частицу внутренней совести. Если бы такой частицы совести не было в душах большинства людей офицерского корпуса, то никто бы их не мог принудить добровольно рисковать жизнью ради защиты родины, да ещё и испытывать от собственной жертвенности духовное удовлетворение и радость полноты жизни. По чувству совести, вопреки непреодолимым обстоятельствам, испытав десятки духовных стрессов и даже научившись давать мелкие взятки, но я довел дело отвода земельного участка до конца.

Крупная автостоянка «Штурвал» на 1545 машиномест, построенная в районе 33-го км МКАД двадцать лет назад, неимоверным усилием волевого напряжения, исправно служила автовладельцам города Москвы, в том числе и многим бывшим офицерам и военнослужащим, вплоть до 2012 года, пока по решению Правительства Москвы не начато было строительство станции метро «Лесопарковая».

Глава VII
Трудности строительства автостоянки

1. Офицерский альтруизм и реальность

Я был бы нечестен перед самим собой и перед читателями, если бы умолчал о финансовой стороне моей общественной деятельности в качестве председателя первичного общества ВДОАМ, а затем заказчика строительства и председателя автостоянки «Штурвал». Когда я организовывал первичное общество ВДОАМ, проводил процедуру оформления землеотвода и поиск строительной организации для сооружения крытой автостоянки, то был полным альтруистом. Можете мне не верить, но на финансовую выгоду в период строительства я не рассчитывал. Но я знал, что когда я построю автостоянку и буду её председателем, то из эксплуатационных сборов буду получать небольшое ежемесячное вознаграждение. Это для меня было очень важно. Ведь я ежемесячно платил взносы за кооперативную квартиру в размере около 80 рублей, и моя офицерская получка автоматически уменьшалась на эту сумму. В отделе Аникина офицеры-снабженцы открыто насмехались надо мной, за то, что я прослужив 11 лет на атомной лодке, так и не получил от государства и Министерства обороны бесплатное жилье, а живу в кооперативной квартире и выплачиваю за неё ежемесячные взносы.

Мне очень хотелось компенсировать эту финансовую ущербность, получкой председателя автостоянки. Других финансовых соображений не было. Ни о каком личном обогащении на первых этапах этой общественной деятельности, я не думал. В основе моей инициативы лежали три побудительные причины как личного, так и общественного характера. Во-первых, в 1982 году через ЖСК Министерства обороны моя семья приобрела трехкомнатную кооперативную квартиру в микрорайоне «Чертаново-Южное» в доме 19, по улице Кировоградская. Место было хорошее, потому что отстояло на приличном расстоянии от перегруженного ревущими автомобилями Варшавского шоссе. Однако всю площадь дворовой территории дома занимал детский сад, а напротив дома располагался огромный котлован от засыпанной небольшой речки, которую пустили по бетонным трубам. Для стоянки личного автотранспорта места не было предусмотрено. Жильцы дома ставили так тесно личные автомобили, что в вечернее и ночное время даже карете «Скорой помощи» невозможно было подъехать к подъезду. При этом, и с детской коляской приходилось лавировать, чтобы не задеть машины и подойти к двери подъезда.

Во-вторых, по субботам и воскресеньям и даже вечерами в будние дни, я ходил в одиночку и с детьми на прогулки в «Битцевский парк». Во время этих прогулок я обнаружил правее территории техцентра «Варшавский» огромный пустырь. Недобросовестные водители мусоровозов, чтобы сэкономить время и солярку, не везли мусор на загородные свалки, а сваливали его на этом пустыре. Кроме того, вся территория была изрыта несанкционированными карьерами. Захламленность мусором и огромные котлованы, производили угнетающее впечатление полной заброшенности и ненужности этой территории для городских нужд. Это меня настолько поразило, что однажды я зашел в институт генплана города Москвы на площади Маяковского и поинтересовался, кто отвечает за этот пустырь и как город планирует использовать эту территорию? Специалисты мастерской № 13, которые занимались проектированием объектов на территории Юга Москвы, ответили мне, что в ближайшие 10–20 лет градостроительными планами на территории пустыря никакого строительства не планируется. Проектанты даже обещали мне свою помощь, если я займусь отводом этой захламленной территории под строительство автостоянки. С этих пор мысль превратить пустырь в ухоженную автостоянку, уже не оставляла меня.

В-третьих, служба в качестве специалиста по ремонту радиотехнического вооружения надводных кораблей Военно-Морского флота, мне не очень нравилась. Пока я осваивал этот новый участок работы, у меня не было ни минуты свободного времени. Когда же функциональные обязанности по занимаемой должности были освоены, то у меня появилось свободное служебное время. Я терпеть не мог, просто так сидеть и болтать по телефону или непрерывно бегать на лестничную площадку для перекура. Любое безделье или бессмысленное времяпрепровождение угнетало меня хуже любой напряженной работы. Я поговорил с начальником отдела капитаном 1 ранга Аникиным Германом Сергеевичем, и с его согласия стал на час-два отлучаться в служебное время из управления по общественным делам строительства автостоянки. Проявляя эту инициативу, прежде всего, мне хотелось принести пользу моим сослуживцам и соседям по месту жительства. Немаловажным фактором было и мое желание прекратить несанкционированную свалку в черте города.

В то же время я занял себя интересным и, как мне казалось на первых порах, необременительным общественным делом. Но оказалось, что без сбора денег все-таки обойтись невозможно. Каждый будущий владелец бокса обязан был вступить в члены ВДОАМ и платить членские взносы. Кроме того, уже в советское время горбачевского периода проектные и согласующие организации работали на платной основе. Пришлось с каждого, кто писал заявление о приеме в члены ВДОАМ и члены будущей автостоянки, собирать по 15 рублей. По этим деньгам я отчитывался перед правлением и на личные нужды не тратил ни одной копейки. Землеотвод был оформлен только на уровне изготовления кальки плана будущего земельного участка автостоянки, но власти и проектные организации не возражали против начала строительства металлических боксов на отводимой территории. Даже подталкивали к этому, убеждая, что землеотвод, по факту наличия металлических боксов, будет проще оформить. К тому же и пугали, что «облюбованный» пустырь могут занять другие автолюбители. Сейчас, задним числом, я понимаю, что этот пустырь могли «облюбовать» под автостоянку только военнослужащие и рядовые граждане советских трудовых коллективов Москвы с низкими доходами.

Хотя будущая автостоянка располагалась в черте Москвы, но к ней не было никаких подъездов, кроме МКАД. В ближайшей окрестности, почти на два километра жилые микрорайоны полностью отсутствовали. Можно сказать, что для любого жителя Москвы будущая автостоянка располагалась «у черта на куличках». Даже мне, жителю улицы Кировоградской, приходилось добираться до будущей стоянки на автобусах, следующих по Варшавскому шоссе, и на эту процедуру уходило минут 30–40 времени. Жилой массив «Северное Бутово» за МКАД ещё даже не проектировался к строительству, и поэтому записывались в созданную мной общественную организацию военнослужащие и граждане, проживающие во всех районах Москвы. Это были те люди, которые потеряли всякую надежду приобрести гаражный бокс по месту жительства, и они готовы были больше часа тратить собственного личного времени, чтобы добраться до будущей автостоянки.

Были и такие, кто просто хотел вложить свободные деньги в строительство бокса или надеялся поменять построенный бокс на гаражный бокс поблизости от своего дома. К этому времени многие «неудобные» для строительства жилых домов участки уже были застроены металлическими боксами. Но количество владельцев личных автомобилей из числа московских жителей продолжало нарастать и это создавало дефицит и нездоровый ажиотаж вокруг гаражного строительства.

2. Врастание в советскую коррупцию

Скоро я выяснил, что никакие официальные строительные организации не имеют права заключать договора и вести строительство гаражей на условиях подряда. Весь этот «бизнес» составлял одну из теневых сторон советской бюрократической системы и держался на коррупции государственных служащих бесчисленного количества заинтересованных организаций. Руководство московской организации ВДОАМ, убедившись, что я сумел собрать более 500 человек, желающих вложить деньги в строительство гаражных боксов и, убедившись в моем настойчивом желании построить автостоянку на бесхозном пустыре, предложило мне познакомиться с начальником хозяйственного отдела поликлиники ЦК КПСС, расположенной в районе Старой площади. На мой недоуменный вопрос: «причем здесь хозяйственный работник поликлиники ЦК КПСС?», я получил ответ, что через него и решаются вопросы строительства, а также и неофициального разрешения на начало такого строительства.

Мое место службы располагалось в доме № 6 по Большому комсомольскому переулку, и здание поликлиники ЦК КПСС было в пяти минутах ходьбы от моего места службы. В те времена не было терроризма и в поликлинику или в само здание ЦК КПСС на Старой площади можно было пройти при предъявлении партийного билета и без всякого досмотра содержимого твоих карманов и рабочего портфеля или чемоданчика, который в те времена называли дипломатом. Я прибыл на «собеседование» к хозяйственному работнику поликлиники, показал ему начальные документы по землеотводу и заручился его поддержкой. Он обещал проработать вопрос с заинтересованным руководством города, в том числе и с главным архитектором города Москвы об отсутствии или наличии перспективных градостроительных планов капитальной застройки данной территории. Скоро в обеденный перерыв в повседневной форме морского офицера, я стал практически ежедневно бывать у него в кабинете для консультаций или для кратковременного посещения института генплана города Москвы, отдела подземных сооружений и всевозможного городского руководства, которое по своим ведомствам могло наложить «вето» на ход строительства крытой автостоянки.

Работник поликлиники ЦК КПСС, при этом внимательно присматривался ко мне, а одновременно и рекомендовал меня при беседах с заинтересованными лицами, как человека, которому можно доверять. По ходу знакомства с этими организациями, я понял, что все множество автостоянок ВДОАМ, застроенных металлическими боксами, существуют на полулегальном положении. В советское время, официальный землеотвод можно было получить только под гаражный кооператив или под многоэтажную стоянку. Оба эти пути требовали больших финансовых затрат в пределах 5–7 тысяч рублей, а контингент военнослужащих и граждан города Москвы, из которых я организовал первичное общество ВДОАМ, таких финансовых средств не имели. Строительство металлического бокса на полулегальных автостоянках города Москвы обходилось в 1200 рублей. Вот эту сумму и готовы были выложить члены нашей общественной организации, чтобы получить крытый шифером металлический бокс для стоянки личного автотранспорта.

Когда с хозяйственным работником поликлиники ЦК КПСС установились доверительные отношения, я поинтересовался, в чем же состоит его выгода, что он столько времени тратит на то, чтобы познакомить меня с нужными людьми, а также на то, чтобы для строительства крытой автостоянки не было никаких помех со стороны городской администрации и контролирующих органов? На этот прямой вопрос был получен и вполне правдивый ответ. Хозяйственный работник поликлиники ЦК КПСС, сказал мне, что с каждого построенного в Москве металлического бокса он имеет 8 рублей личного дохода. К этому времени конца 80-х годов прошлого века укромные уголки московской территории уже были плотно застроены этими уродливыми металлическими боксами. Боксы были видны со всех дорог для рядовых граждан и городской администрации. Однако по факту существовали они на полулегальном положении, так как земельные участки не были оформлены соответствующими распоряжениями городских властей. Но, тем не менее, их никто не трогал и не сносил. Власть делала вид, что их вовсе не существует.

Однако все они были учтены в московском земельном комитете и имели не до конца оформленные кальки землеотвода, выданные институтом генплана города Москвы. Эти многочисленные автостоянки, заполненные рядами металлических боксов, строились не самовольно, а по нелегальному согласованию со всеми заинтересованными городскими структурами. При этом окончательное «добро» на их строительство выдавал скромный хозяйственный работник поликлиники ЦК КПСС. Если же организации членов ВДОАМ самовольно возводили гаражные боксы, то такие незаконные боксы местная власть с участием милиции безжалостно сносила. А организаторов ещё могли и привлечь к административной или уголовной ответственности. Таким образом, построить дешевую автостоянку для рядовых граждан и военнослужащих в городе Москве было возможно только при условии негласного вступления в коррупционную пирамиду, где нелегальные средства от строительства гаражных боксов делились в какой-то сложной пропорциональности между всеми участниками коррупционного сообщества. Это я сейчас «поумнел» и называю всех участников негласного согласования и строительства коррупционерами. В те времена я об этом не задумывался.

Я обещал членам созданной мной организации ВДОАМ, что построю автостоянку. Собрал с них по 15 рублей и часть средств уже израсходовал на согласующие подписи и подсыпку будущей территории грунтом. Отступать было некуда. Если бы я отказался и вышел «из игры», то меня, скорее всего, посчитали бы мошенником и лжецом, который устроил всю эту канитель ради собственной выгоды. Таким образом, вольно или невольно, но я по собственной инициативе окунулся с головой в рынок, которого как бы в советские времена и не существовало. А на нелегальном уровне он был, и успешно работал, чему я являюсь живой свидетель. Прежде чем заключить договор и начать сбор финансовых средств по 1200 рублей с каждого члена будущей автостоянки, я ещё раз уже самостоятельно посетил Московский земельный комитет, институт генплана города Москвы, Главное архитектурно-планировочное управление и ещё целый ряд организаций, которые могли на любом этапе строительства воткнуть палки в колеса и застопорить стройку, превратив меня из боевого офицера в жалкого проходимца и прохвоста.

Я даже посетил территорию завода «Серп и Молот», где в одном из укромных уголков, полулегальные рабочие бойко изготовляли металлические стены и ворота будущих гаражных боксов. Мне нужно было лично убедиться, что этот нелегальный конвейер четко отлажен и действует бесперебойно. В данном ситуации я рисковал не только своей службой в качестве офицера Центрального аппарата ВМФ, но и своей человеческой репутацией. Работы должны были выполняться по договору между подпольными строителями и первичной организации ВДОАМ. Никакой юридической базы для защиты финансовых и других прав заказчика не существовало. В советское время даже районные организации ВДОАМ не имели своих банковских счетов и не имели права подписывать от своего имени финансовые документы и хозяйственные договоры. По уставу ВДОАМ, утвержденному Моссоветом, права юридического лица принадлежали только Правлению и руководству городского совета ВДОАМ города Москвы.

Для уверенности я получил письменное согласие городского совета ВДОАМ, которым разрешалось первичной организации № 100 обустроить выделенную территорию для автостоянки металлическими боксами. Но это был не юридический документ, а «филькина грамота». Устав ВДОАМ не предусматривал юридической и финансовой самостоятельности первичных организаций, поэтому тяжкий груз финансовой и юридической ответственности ложился только на мои плечи и голову. Я прекрасно осознавал, что в случае сбоя или провала, никто мне не вернет обратно ни копейки из тех средств, которые я передам за строительство металлических боксов руководителю строительной бригады. А деньги по советским временам были не малые. Судите сами, каждый бокс стоил 1200 рублей, а значит, за строительство первой очереди в 500 гаражей, члены автостоянки должны были собрать и передать через меня 600 тысяч рублей советских денег. Это была колоссальная сумма, потому что, например, новый автомобиль «Жигули» стоил около 6 тысяч рублей.

Но другого пути не было. Потом, я был не первым и не последним, кто вольно или невольно стал участником глобальной гаражной коррупции. Я-то как раз действовал не из личной корысти и не из желания наживы, а для того чтобы исполнить взятые на себя обязательства. Ведь десятки тысяч подобных металлических боксов на территории Москвы уже находились в эксплуатации, и все их организаторы также подвергались риску, но довели дело до конца и завершили строительство. Чем я хуже? Однако при полной уверенности, которую я публично выражал перед членами будущей автостоянки, внутренние сомнения в благополучном исходе дела никогда меня не оставляли. Чувствовал я себя как заблудившийся в лесу грибник, который по незнанию местности случайно провалился в топкое болото. Но я всячески огораживал себя, чтобы не провалиться в это болото с головой и не стать из порядочного и честного офицера проходимцем и уголовником. При заключении договора я попросил хозяйственного сотрудника поликлиники ЦК КПСС лично подписать договор в качестве главного юридического лица, ответственного за исполнение всего объема работ по строительству металлических боксов в количестве 500 машиномест. Видя мои колебания и сомнения, он не стал перепоручать это дело строителям и согласился с моими предложениями.

Так на договоре появилась подпись хозяйственного сотрудника поликлиники ЦК КПСС в качестве ответственного за исполнение работ. В качестве бригадира строителей в договоре была указана фамилия гражданина Ступенькова Юрия Владимировича с указанием его паспортных данных и места московской прописки. Помню, что прописан он был на улице Маши Порываевой, которая расположена в районе Садового кольца центральной части города Москвы. Эта фамилия мне ничего не говорила, а никакой дополнительной информации о нем сотрудник поликлиники ЦК КПСС не сообщил. Когда я собрал первый финансовый взнос за сто гаражных боксов в сумме 120 тысяч советских рублей, то хранил эти наличные деньги в служебном сейфе с секретной документацией по месту службы. Здесь они были в полной сохранности. До последнего момента я надеялся, что передача первой партии денег произойдет в помещении Сбербанка, а деньги будут зачислены на банковский безналичный счет.

Я позвонил сотруднику поликлиники ЦК КПСС и сообщил о готовности, внести первый взнос в счет оплат работ по нашему договору. Одновременно я попросил, чтобы операция передачи денег происходила в помещении Сбербанка. Вскоре он мне перезвонил и назначил встречу у ближайшего помещения Сбербанка, расположенного в двухстах метрах от моего служебного дома. Это меня устроило и я вместе с набитым деньгами дипломатом, в сопровождении двух офицеров в морской форме, из числа членов правления, отправился к месту встречи. Сотрудник поликлиники ЦК КПСС был не один. Вместе с ним был коренастый и широкоплечий молодой парень, который был представлен нам как бригадир Ступеньков Юрий Владимирович. При знакомстве Юра предъявил паспорт, чтобы я мог убедиться в совпадении данных его паспорта с теми данными, которые внесены в договор. Все оказалось в полном порядке. Далее сотрудник поликлиники ЦК КПСС заявил, что банковский счет ещё только оформляется, а передача наличных денег в помещении банка вызовет подозрения сотрудников банка. Он предложил мне уединиться вместе со Ступеньковым в припаркованном поблизости автомобиле с затененными стеклами и произвести передачу наличных денег в индивидуальном порядке.

Мне и моим представителям была продемонстрирована квитанция к приходному кассовому ордеру на сумму 120 тысяч рублей, с его подписью и подписью бухгалтера, заверенных печатью кооператива, руководителем которого представлялся сотрудник поликлиники. Отступать было уже поздно, да и некуда. Я получил молчаливое согласие сопровождавших меня офицеров и уединился с Юрой Ступеньковым на заднем сиденье автомобиля. Надо сказать, что я испытывал нешуточное волнение, хотя уже целый год тесно контактировал с сотрудником поликлиники ЦК КПСС, и проникся к нему полным доверием. Юра Ступеньков хладнокровно и небрежно пересчитал деньги, а затем отложил из этой колоссальной суммы 9 тысяч 600 рублей и вернул их мне. На мой недоуменный вопрос он ответил, что эта моя доля. Отказываться нельзя, а все подробности я могу выяснить в личной беседе с сотрудником поликлиники ЦК КПСС, прибыв к нему вечером на собеседование.

Он уточнил, что в квитанции кассового ордера указана вся сумма в 120 тысяч рублей, так что никаких финансовых претензий к автостоянке не будет. Далее он посоветовал не афишировать перед своими сопровождающими получение этой суммы и произнес загадочную фразу, что без этих денег обязанности председателя исполнить невозможно. Положив неожиданный «подарок» от исполнителя работ обратно в свой дипломат, мы с Юрой вышли из автомобиля и сообщили, что операция передачи наличных денег закончена. Взаимных претензий не имеется. Сотрудник поликлиники передал мне квитанцию к кассовому ордеру, попросил вечером зайти к нему на работу в поликлинику и мы с офицерами вернулись в свой служебный дом. Следуя рекомендации Юры Ступенькова, я не сообщил членам правления, которые сопровождали меня и обеспечивали «охрану» при передаче денег, что вместе с квитанцией на 120 тысяч рублей Юра вернул мне деньги в сумме 9 тысяч 600 рублей обратно. Я полагал даже, что вечером их заберет у меня сотрудник поликлиники ЦК КПСС и глава всей коррупционной схемы в качестве оплаты за помощь и организацию всего процесса выделения земельного участка и развертывания строительства металлических гаражных боксов. Без его усилий, настойчивых рекомендаций и связей я бы не продвинулся в деле землеотвода ни на йоту.

В этом гаражном подпольном бизнесе советского периода, я вместе с членами будущей автостоянки, исполнял лишь второстепенную роль «потребителя» дефицита в виде гаражных боксов, и оплаты этого дефицита по договорным ценам. Я вспомнил, что могущественный сотрудник поликлиники ЦК КПСС, говорил о 8 рублях, которые он имеет с каждого гаража, но оставленная в моем распоряжении сумма составляла не 8 рублей с гаража, а ровно 8 процентов от договорной суммы. Видимо, он просто ошибся и перепутал рубли с процентами. Я дождался вечера, забрал из сейфа неучтенные деньги в сумме 9 тысяч 600 рублей и направился к сотруднику поликлиники, в полной уверенности, что он их возьмет у меня, как свою долю дохода за оказанные услуги. При этом я испытывал некоторое разочарование, потому что мой могущественный помощник за год тесного общения произвел на меня впечатление искреннего человека, лишенного чувства стяжательства и жадности. Но все мои предположения оказались обманчивыми и неверными.

Сотрудник поликлиники ЦК КПСС отказался принять неучтенные деньги обратно и пояснил, что восемь процентов от суммы договора всегда возвращаются заказчику и организатору автостоянки в качестве его доли за проделанную работу. Просто раньше времени он не сообщал мне об этом, чтобы не тревожить мою офицерскую щепетильность, а также и потому, что давно понял, что я работал и проявлял настойчивость и активность не ради денег, а чтобы исполнить взятые на себя обязательства. Он сказал, что мою активность не надо было стимулировать, обольщая меня будущей финансовой выгодой. Наоборот, лишние знания могли столкнуться с моралью советского офицера ВМФ, и на почве моральных сомнений ты мог бы просто отказаться от роли председателя. «Но я этого не хотел, потому что ты мне симпатичен». Далее мой друг пояснил, что эти тайные деньги я могу полностью истратить на свои личные нужды, но он не рекомендовал бы этого делать. Всевозможные пожарные, санитарно-экологические и милицейские инспекции требовали для успешного завершения, мелких подачек и непредвиденных расходов. «Не только члены автостоянки, но даже члены правления будут подозревать тебя в мелком воровстве, жадности и финансовой нечистоплотности, если ты будешь постоянно брать деньги из общей кассы на эти непредвиденные расходы.

Доказать, что ты их истратил во благо автостоянки, а не положил в собственный карман, невозможно. Ведь вся эта подкормка проверяющих нижнего звена является объективной неизбежностью и проходит с глазу на глаз, без лишних свидетелей. Возвращая тебе твою честно заработанную долю, я забочусь не только о твоем финансовом благополучии, но и о твоем авторитете. Ты должен правильно распорядиться этими средствами, и в первую очередь обеспечить интересы стоянки. Ни в коей мере нельзя жалеть средств на подачки мелким сошкам и обижать их своим презрением, а тем более ссылаться на высокопоставленных московских чиновников, которые нелегально дали устное разрешение на строительство гаражей. Любая обиженная мелкая сошка из чувства зависти или чувства ложной справедливости может наломать таких дров, что временно придется заморозить строительство. Я-то приму меры, и через определенный промежуток времени такую сошку нейтрализуют, а вот доверие к тебе членов автостоянки будет подорвано.

Когда дело касается финансовых средств, то любые мелкие подозрения обрастают невероятными слухами и доверие в один момент может обернуться ненавистью и презрением. Мне вовсе не хочется, чтобы ты попал в такую неприятную ситуацию. Не жалея, трать эти нелегальные деньги в интересах автостоянки, потому что тем самым ты сохраняешь не только общие интересы, но, прежде всего, свой личный авторитет. А вот то, что останется от непредвиденных расходов, можешь истратить и на свои личные и семейные нужды. Завистники и злопыхатели всегда найдутся. Они есть в любом коллективе. Даже если бы ты тратил на строительство автостоянки часть своей зарплаты, то все равно найдется кучка подлых людей, которые не поверят никаким твоим финансовым отчетам и твоей честности. Они судят о других в меру своей подлости и человеческой нечистоплотности. Пока стоянка строится по заранее объявленному плану, и никаких дополнительных средств ты не собираешь, они только шушукаются по углам, не смея открыто выразить свое недовольство. На твоей стороне подавляющее большинство и это подавляющее большинство невидимо защищает тебя от ложных обвинений. Но объяви ты дополнительный сбор даже в 10 рублей, как появятся те, кто откажется платить, а самые активные из них побегут в правоохранительные органы и накатают там заявления, обвиняя тебя в воровстве общественных денег.