Текст книги "Исповедь флотского офицера. Сокровенное о превратностях судьбы и катаклизмах времени"

3. Черная зависть и личные утраты

Я не нажил загородных дворцов, но мог покупать достаточное количество продуктов питания, одежды и бытовой техники. Ожидая встретить несметные богатства, где-то в 1995 году мою трехкомнатную квартиру на первом этаже обворовали, пока я находился на даче. Думаю, что не только организатором, но и участником был один из членов правления, который к этому времени пристрастился к наркотикам. Буквально за три дня до этого трагического события в квартире находились общественные деньги на сумму около 200 тысяч рублей. Вор знал, что общественные деньги к этому времени я хранил в своей квартире, потому что и сам получал их от меня для нужд автостоянки. По какому-то внутреннему инстинкту, прежде чем уехать на дачу, я передал эти деньги коменданту автостоянки Макарову Василию Степановичу. Моя квартира расположена на первом этаже. Грабители ночью разбили окно на кухне, проникли в квартиру и, прежде всего, бросились искать наличные деньги. Им не повезло. Наличных денег в квартире не было.

Но воры обнаружили золотые украшения жены, которые мы приобретали во время службы на атомной подводной лодке. Ведь в советские времена 70—80-х годов прошлого века я получал денежное содержание около 800 рублей в месяц. Жена тоже работала на Севере и получала с северными доплатами не менее 300 рублей месячного оклада. Благодаря этому жена имела приличную шубу и целую шкатулку золотых украшений, в том числе и кольца с бриллиантами. В наследство от родителей мне осталась икона семнадцатого века. Все это было украдено. Украден был и карабин, с которым я иногда ездил в деревню на охоту. Когда мы с женой вернулись с дачи, то испытали настоящий шок и стресс от увиденного. Общий ущерб от ограбления составил около 40 тысяч долларов. Я осмотрел перевернутую вверх дном квартиру и вызвал милицию. Сотрудники милиции попросили нас уединиться в одной из комнат, чтобы не мешать следственным действиям и снятию отпечатков пальцев.

В составе этих следователей-криминалистов была одна женщина. Примечательно, что вызванная бригада милицейских сыщиков украла то, что не было украдено ворами. После их отъезда мы с женой обнаружили пропажу дорогих французских духов, косметики, фотоаппарата и даже верхней одежды жены. Мы с женой четко помнили, что эти вещи были на месте, перед тем как мы обратились в милицию. Жаловаться было некому. Да и невозможно было доказать, что часть вещей украдена не ворами, а милицейской бригадой. Это была такая деградация нравов правоохранительных органов, которую в советские времена невозможно было даже представить. Никто и не искал воров. После завершения «следственных действий» мы с женой написали какие-то заявления или объяснительные записки, и бригада милиции убыла по своим «воровским» делам. Больше меня ни разу не вызывали. Пользуясь своими связями в правоохранительных органах по делам автостоянки, я попросил заместителя начальника соседнего 136-го отделения милиции позвонить в тот отдел, который вел следствие по краже, чтобы они проверили того, кого я подозреваю в краже. Дня через два вечером на мою квартиру прибыл оперативник и часа три расспрашивал меня о моих подозрениях, ничего не записывая. Беседу мы проводили на кухне. В одном из отделений шкафа лежала телефонная книжка и 400 долларов наличных денег.

В ходе беседы я доставал телефонную книжку, и доллары увидел оперативник. Я уже потом понял, что оперативник тянул время, чтобы найти причину на короткое время выпроводить меня с кухни. Он попросил меня что-то уточнить у жены, и я вышел из кухни. Вскоре после этого оперативник оставил мне визитку со своим рабочим телефоном и засобирался по своим делам, обещая продлить расследование и найти воров. Когда он ушел, я совершенно случайно заглянул в отделение шкафа, где лежала телефонная книжка, и обнаружил пропажу 400 долларов. Кроме омерзения, других чувств от общения с этим работником милиции у меня не осталось. Больше по вопросу квартирного ограбления он мне никогда не звонил, да и я тоже. Это уже были не милицейские работники, а голодные шакалы, которые не брезговали даже мелким воровством, обирая тех, кого они должны охранять по закону.

К этому времени низовые звенья милиции настолько потеряли совесть и профессиональные навыки, что уже не могли исполнять свои функциональные обязанности. Несмотря на то, что часть финансовых средств «отката» я тратил на семейные нужды, украденные золотые вещи, накопленные во время моей службы на Крайнем Севере, восстановить было невозможно. Позже я передал трехкомнатную квартиру на улице Кировоградской детям, а сам с женой переехал в двухкомнатную кооперативную квартиру, которую выкупил по льготной цене из фондов Министерства обороны перед выходом на пенсию. Эта квартира располагается в Северном Бутово, на последнем этаже шестнадцатиэтажного дома, по улице Знаменские Садки. Здесь меня тоже в 1998 или 1999 году обворовали и вынесли все, что не успели забрать из трехкомнатной квартиры в «Чертаново-Южное». Жалко, что на этот раз исчез морской кортик. Он был связующим звеном и памятью о моих 32 годах календарной службы в рядах Военно-морского флота СССР. После этого воровства даже прибывшая бригада милиции не нашла ничего существенного, чтобы «пошакалить» в ограбленной квартире. Как всегда не было ни одного вызова и ни одного звонка из милицейских органов. Как я понимаю, к этому времени милиция уже не проводила никаких следственных мероприятий и не искала воров. Я заменил изуродованный ворами входной замок двери, а чтобы предупредить очередной взлом, мелом написал на двери, что эта квартира уже обворована.

Удивительно, но эта запись действует не хуже сигнализатора вневедомственной охраны. Вот уже идет 2014 год, а квартиру больше никто не взламывал, хотя в летнее время она месяцами пустует. Рассказывая об этих ограблениях, я забежал несколько вперед. Конечно, если бы во время строительства автостоянки меня не подпитывали неучтенные деньги «откатов», которые были и остаются обязательной формой финансового взаимодействия заказчика и исполнителя работ, то после демобилизации в звании капитана 1-го ранга из рядов ВМФ и перехода на пенсию моя семья нищенствовала бы и считала каждую копейку. Конечно, пользуясь связями, которые я прибрел во время строительства стоянки, я мог бы себе найти работу и достойный заработок. Но новая работа съела бы все мое свободное время, не оставив времени на самообразование. К этому времени я уже почувствовал неодолимое желание и волю поделится своими знаниями с читателями.

Всякие материальные блага показались мне недостойными того, чтобы уделить их накоплению остаток жизни и потратить на них свои творческие силы. Я перешел на минимум потребления и ограничил свои потребности во всех сферах повседневной жизни. Все свободное время я использовал на самообразование, главным направлением которого стало изучение не только научно-исторической и философской литературы, но и религиозно-оккультных источников всех мировых религий и трудов тех людей, которых называют «Посвященными». Так появились публикации, с которыми вы теперь знакомитесь, читая мои книги. Сейчас меня мало интересуют экономические и финансовые блага. Надеюсь, что военную пенсию, за 42 года службы, с учетом льгот за службу на атомной подводной лодке, будут эпизодически увеличивать, чтобы я не умер с голоду. Пока на еду и квартплату хватает, а больше мне ничего не нужно. Но продолжим повествование и вернемся ко времени строительства автостоянки.

Наличие неучтенных денег – «откатов» – не раз спасало автостоянку от непорядочных людей из числа проверяющих. Достаточно сказать, что в конце 1989 года вступила в строй первая очередь, в количестве 500 машиномест, а к концу 1992 года нам удалось построить на не оформленной землеотводом территории, автостоянку на 1500 машиномест. Строительство второй очереди совпало со временем финансовой инфляции и катастрофического обесценивания советских денег. Стоимость последних металлических боксов возросла до 35 тысяч рублей. Однако недовольным крикунам я показывал сами договора и финансовые документы с печатями и подписями «исполнителя» работ. Мы брали в руки счетную машинку и за 15 минут выясняли, что все собранные средства до последней копейки не растекаются по членам правления, а передаются «исполнителю».

Практически до 1996 или 1997 года в правоохранительные органы не поступило ни одного заявления на неправомерные действия правления или председателя. Но десять лет спокойной жизни закончилось самым неожиданным образом. И виновата в том была ельцинская судебная система. Но все по порядку.

Глава VIII
Эпоха беззаконий и нравственного падения

1. Беззаконный суд и его последствия

В 1997 году некая гражданка Романова без участия общественного объединения, при разводе с мужем, отсудила в свою пользу тот гараж, который имел на стоянке её муж. Суд нарушил все законы, в том числе и всероссийский закон об общественных объединениях, по которому в таких объединениях не может быть никакого имущества, которое бы принадлежало частному лицу на правах личной собственности. В лице Романовой автостоянка получила не члена общественного объединения и даже не злобного человека, а змею в юбке. Обозленная на весь мир разводом с мужем, она сначала превратила обеспеченного мужа в нищего бомжа, а затем её яд злобы и ненависти стал истекать на меня и членов правления. Пытаясь судебным порядком освободиться от Романовой, я готов был выплатить ей компенсацию за гараж по коммерческой цене, лишь бы она отстала от нас. Но не тут-то было! Я раза три лично, как представитель общественного объединения, судился в районном суде города Москвы с гражданкой Романовой. Вопреки всем общегосударственным законам суд неизменно становился на её сторону.

Наконец, по инициативе общественной организации, то есть по моей инициативе, как председателя правления, мировой судья обязал её оплатить задолженность за аренду земли и начать оплачивать ежемесячные эксплуатационные расходы. Ни рубля мы в кассу автостоянки от неё не получили. Более того, она веером разослала на меня заявления, что я вор и проходимец, во все правоохранительные органы и госструктуры города Москвы, начиная от мэра и московского МВД и руководства Южного округа и кончая местным отделением милиции и районной управой «Чертаново-Южное». Тут-то я и узнал, почем фунт лиха. Меня непрерывно вызывали на собеседования. Эти собеседования проводились для галочки, мои финансовые документы и отчеты были в полном порядке. Налоговая инспекция проводила проверку и не нашла никаких замечаний, но тем не менее я часами сидел в приемных, ожидая вызова и чувствовал свое полное бессилие перед подлостью только одного человека.

Если бы таких подлецов, подобных Романовой, оказалось больше или они появились в период строительства, то я бы уже давно отказался от должности председателя автостоянки и общественного объединения «Штурвал». На вызов в окружной отдел МВД по борьбе с экономическими преступлениями, я прибыл с кипой отчетных финансовых документов и результатами проверок сразу за последние 8 лет, от момента создания общественного объединения и начала строительства автостоянки. Начальник отдела по борьбе с экономическими преступлениями смотрел на меня с великим изумлением. Никакой предвзятости или недоверия он ко мне не проявил, хотя мы с ним были незнакомы. Его больше всего и поразило, что на автостоянке для полутора тысяч человек за восемь лет не нашлось ни одного, кто бы обратился с устной или письменной жалобой в УБЭП или МВД города Москвы на незаконные действия председателя. Стоянка располагалась на территории Южного округа, заезд на неё был организован с МКАД, но окружное УБЭП, все восемь лет даже не знало о нашем существовании.

По признанию начальника отдела, это был первый случай в практике гаражного строительства. После проверки документации сотрудники отдела заявили, что никаких претензий ко мне не имеют. Документы документами, но у меня всегда был резерв неучтенных денег для самообороны от таких непредвиденных накатов. Даже при безупречной финансовой отчетности причина для финансового наката быстро нашлась. Один из пунктов заявления гражданки Романовой гласил, что стоянка самостоятельно строит и продает неучтенные гаражи населению, а прибыль от продажи делит между членами правления. Действительно, в 1993 году распоряжением префекта Южного округа Шанцева Валерия Павлиновича землеотвод территории автостоянки был окончательно оформлен и весь заявленный по кадастру земельный участок передан в аренду общественному объединению «Штурвал» сроком на три года, с правом продления аренды через органы Москомзема.

По распоряжению префекта на стоянке должно быть 1545 гаражей, а реально было построено только 1500 гаражей. Площадь арендуемой территории и сам разрешительный документ позволяли нам дополнительно построить 45 машиномест. В документе не было сказано, что для строительства мы должны привлекать сторонние организации, а уточненный устав общественного объединения разрешал выполнять работы силами общественного объединения. После 1993 года строительство с помощью подрядных организаций закончилось и уже никаких «откатов» не было. А вот вал «накатов», даже наличием официального распоряжения префекта о законности стоянки, остановить было невозможно. Мы строили несколько гаражей в год, покупая материалы и сохраняя квитанции, а затем нелегальные строители строили гаражи. Правление их продавало очередникам стоянки, которые заранее стали членами общественного объединения для приобретения гаражного бокса, и согласны были платить за бокс не по себестоимости, а по коммерческим рыночным ценам. Часть полученных таким путем денег использовалась как неучтенный резерв, а также для финансового поощрения членов правления, которые организовывали строительство. Это я сейчас так открыто говорю о неучтенной прибыли, а в те времена доказать это можно только путем опроса покупателей этих гаражей.

Дело в том, что мы вносили в кассу автостоянки деньги от их продажи, но ровно столько, сколько было изъято на покупку стройматериалов и наем нелегальных рабочих. К финансовой стороне дела подкопаться было невозможно, но опытный начальник отдела по борьбе с экономической преступностью знал и об откатах и нелегальной прибыли, которая была нормой жизни любого гаражного, да и общегородского строительства. Этот офицер милиции, хотя и был поражен и обескуражен отсутствием на меня предыдущих заявлений, но не преминул извлечь личную выгоду. К этому времени мы завершали строительство очередной партии из пяти гаражей. Оставшись наедине в служебном кабинете, он сказал мне, что когда автостоянка продаст первый гараж из этой партии, я должен ему позвонить, чтобы он приехал на стоянку для личной проверки. Я все понял и с облегчением покинул окружное управление милиции, радуясь, что офицер не оказался алчным хапугой, и я сравнительно легко отделался.

Мне было ясно, что коммерческую сумму от продажи одного гаража я должен полностью вернуть офицеру милиции. Когда за продажу гаража я получил около 5 тысяч долларов, то тут же позвонил по служебному телефону и доложил о готовности к финансовой проверке. Офицер был занят, да к тому же при личном собеседовании я вызвал в нем полную симпатию. Он предложил мне заехать в отдел и доложить об устранении замечаний. Я прихватил всю полученную сумму и поехал в окружное управление милиции. Пакет с деньгами я передал прямо в служебном кабинете. Естественно, что из этой суммы на личные нужды или нужды стоянки не было истрачено ни одного доллара. Остатки внутренней совести, а также советы и примеры моих наставников по гаражному бизнесу исключали всякую возможность присвоить деньги, которые принадлежат не мне, а предназначены для защиты моей чести и интересов стоянки. Да к тому же офицер мог в любой день прислать на стоянку оперативника, чтобы выяснить, сколько долларов на самом деле заплатил покупатель за этот гараж. Указанный пример свидетельствует, что даже при безупречной документации от вымогательства милицейской взятки освободиться было невозможно.

Личная жадность и скаредность могли обернуться непредсказуемыми финансовыми расходами, нервным стрессом и огромной потерей личного времени. А в крайнем случае можно было и оказаться за решеткой. Если ты вызовешь своим поведением ненависть или презрение высокопоставленного офицера правоохранительных органов, то легко можешь загреметь и за решетку, независимо от того, имеешь ты неучтенный доход или чист перед законом. Эту науку я усвоил ещё в 1989 году, когда получил первый «откат» в сумме 9 тысяч 600 рублей наличных неучтенных средств. Во времена Ельцина, да и в наше время закон и суд являются ширмой и даже инструментом для любой законной и беззаконной расправы над неугодным человеком. Мне потому и не нравится наша российская демократия, что в ней не имеющий много денег человек, а тем более человек средних доходов полностью беззащитен перед властью, правоохранительными органами, судом и законом. Человек представляется в виде «козявки», которую в любой момент может оскорбить, обидеть, отобрать имущество и жизнь не только преступник, но также и богатый человек или один из представителей четырех ветвей институтов демократической власти.

Как бы ни очерняли наше советское прошлое, но такое бессовестное беззаконие в советские времена было невозможно представить. Если человек соблюдал закон и имел работу, то он был практически недоступен для беззакония. Вероятность, что человек среднего достатка станет жертвой уголовного преступника, конечно, сохранялась, но она была бесконечно мала. Именно по этому главному параметру я ориентируюсь и утверждаю, что мы строим на основе свободного рынка и демократии, не лучшее общество, а значительно худшее общество по сравнению с системой советского социализма. Но у общественной и духовной деградации обратного пути нет. Надо думать не о восстановлении советской системы, а о восстановлении совести, внутреннем покаянии и очищении человеческих душ от мерзостей того демократического капитализма, которого мы по горло нахлебались за прошедшие два десятилетия. Не только советы, но и возвращенные мне в 1989 году 8 процентов неучтенных наличных средств оказались жизненно необходимы для нормального хода строительных работ. По прошествии времени я понимаю, что процедура «отката» являлась и является до настоящего времени спасительной и необходимой функцией в условиях, когда заказчик не имеет на руках всего пакета разрешительной документации и вынужден затыкать рот нижнему звену контролирующих органов мелкими подачками из теневой кассы.

Наличные деньги из воздуха не делаются. Собственно говоря, не только строительство гаражей, но и вся теневая экономика «развитого социализма» перед распадом СССР, проходила под тайным контролем ЦК КПСС и была направлена на духовное разложение участников бесчисленного множества коррупционных схем. Ведь даже мелкие «несуны», которые растаскивали социалистическую собственность, воруя на производстве продукты или изделия своего труда, делали это не по генетической склонности к воровству, а чтобы получить неучтенную прибавку к мизерной зарплате. Как правило, это мелкое воровство происходило не тайно, а на глазах всего трудового коллектива и руководства предприятия. Руководство партии боролось с этим «злом» только на словах, а на деле поощряло воров и само участвовало в воровстве, но только в более крупных размерах. По прошествии времени я понял, что без такого духовного растления народных масс и госструктур советского общества реформировать «развитый социализм» в дикий капитализм начального накопления капитала без чувства совести и порядочности было бы невозможно.

Сейчас многие аналитики и историки ищут причины развала СССР и гибели социалистической плановой экономики в каких-то мифических ошибках отдельных руководителей. Но такое мнение или наивно, или ложно. Это был тайный план ЦК КПСС и его генерального секретаря Михаила Горбачева вместе с подручными. Когда

Горбачев радостно произносил фразу «Процесс пошел», то он имел в виду не процесс перестройки на благо всего народа, а процесс духовного разложения и растления народных масс и государственных структур. Этот процесс духовного растления происходил через принуждение советского человека к снижению порога внутренней совести, уничтожение коллективного начала и распространении эпидемии алчности и наживы. Все финансовые пирамиды строились под контролем государства. Они как нельзя лучше решали сразу две стратегические задачи. С одной стороны, духовно разлагали и втягивали доверчивых «совков» в лживую систему быстрого обогащения за счет спекуляций и манипуляций финансовых пирамид, а с другой стороны, эти же пирамиды позволяли тем людям, кто имел право прекращения их незаконной деятельности и его доверенным и приближенным лицам многократно прокручивать теневые средства и умножать их до уровня первоначального капитала.

Фраза Горбачева «разрешено все, что не запрещено законом», не только цинична, но и безнравственна. Закон уже повсеместно нарушался, и эта фраза стала спусковым крючком для обвальной деградации человеческой совести.