Текст книги "Шедевры, обожжённые войной"

Часть VI
Античные артефакты в пламени войны

Глава 21
Тайны обгорелого бункера

Эта история началась более семидесяти лет назад. 6 мая 1945 года, через четыре дня после падения Берлина, в зенитной башне гитлеровской ПВО, расположенной в парке Фридрихсхайн, вспыхнул сильный пожар, уничтоживший множество хранившихся там бесценных музейных экспонатов. Обстоятельства этой трагедии до сих пор до конца не прояснены. По счастью, некоторую часть реликвий советским специалистам и военнослужащим все же удалось спасти. Наиболее ценные из них – шедевры античного искусства – были продемонстрированы в Москве, на выставке в Музее изобразительных искусств имени А.С.Пушкина.

Выставка с характерным названием «Археология войны. Возвращение из небытия» продлилась необычайно долго: открывшись в канун 60-летия Победы, она принимала посетителей вплоть до новогодних дней. И посмотреть было на что. Зрители смогли по достоинству оценить не только фантастически красивые древнегреческие, кипрские, этрусские, итальянские вазы, бронзовые статуэтки, архитектурные фрагменты, мелкую пластику, резную кость, но и филигранное искусство российских реставраторов.

Дело в том, что, по свидетельствам очевидцев, почти все эти шедевры сразу после войны представляли собой мелкое крошево из бронзы, керамики, камней и сажи. Этот «лом», значительную часть которого советские солдаты собирали просто лопатами, весной 1946 года был доставлен из Берлина в Москву в 18 ящиках. Что делать с ним, было не очень ясно, и весь этот разношерстный груз решено было отправить в музейное хранилище, расположенное на территории Троице-Сергиевой лавры. А в 1999 году, после того как музейная «подсобка» была возвращена Лавре, ящики с «битыми черепками» вновь очутились на Волхонке. И только тогда у наиболее оптимистичных искусствоведов возникла мысль попытаться отреставрировать хотя бы некоторые античные изделия.

В этой работе Пушкинскому музею большую помощь оказали реставраторы из Центра имени Грабаря, Третьяковской галереи и Строгановского училища. Это были подлинные кудесники, чей напряженный, продлившийся пять лет труд позволил возродить и подготовить к выставке более шестисот искалеченных войной раритетов.

Среди наиболее ценных экспонатов специалисты выделяют знаменитую бронзовую статуэтку, которую принято называть «Зевсом из Додоны», краснофигурный сосуд для вина со сценой убийства Эгисфа Орестом и Электрой, а также две вазы – чернофигурную, с изображением борьбы Геракла с Нереем на одной стороне и Диониса в окружении свиты – на другой, и краснофигурную – с Гермесом и пляшущими под его музыку сатирами.

Уже в ходе реставрационных работ было установлено, что большая часть предметов относилась к собранию Берлинского музея античного искусства. Его основателем был курфюст Фридрих III Бранденбургский, меценат и большой знаток искусства. В 1698 году он приобрел для прусской столицы богатейшую коллекцию древностей у Джовани Пьетро Беллори, главного антиквария Рима при Папе Клименте Х. Эта уникальная коллекция античных древностей считалась безвозвратно утраченной во время Второй мировой войны.

И на то были все основания. Дело в том, что начиная с 1940 года гитлеровцы в целях безопасности прятали наиболее ценные музейные коллекции в средневековых замках и соляных штольнях. А часть сокровищ берлинских музеев они разместили в двух железобетонных башнях противовоздушной обороны. Эти здания-монстры были возведены в начале войны в районе Берлинского зоопарка и в парке Фридрихсхайн. На верхних открытых площадках гигантских железобетонных строений размещались зенитные орудия. А помещения внутри башен были предназначены для укрытия как самих зенитчиков, так и гражданского населения. Считалось, что эти современные крепости неуязвимы для авиабомб – толщина их стен составляла три метра, а перекрытий – до четырех.

Известно, что 1 мая 1945 года, на следующий день после самоубийства Гитлера, зенитная башня у зоопарка была сдана советским войскам. Чуть позже под советский контроль перешла и вторая башня в парке Фридрихсхайн. В связи с тем, что территория зоопарка по утвержденному союзниками плану должна была отойти к американской зоне оккупации Берлина, все художественные ценности, находившиеся в первой башне, были в срочном порядке перевезены в восточную часть города.

Загадочный пожар

По-иному, куда более драматично сложилась судьба культурных ценностей, складированных в зенитной башне Фридрихсхайна. 6 мая в ней неожиданно вспыхнул пожар, уничтоживший значительную часть находившихся там музейных экспонатов. Сообщения о гибели сокровищ берлинских музеев появились в немецкой печати лишь спустя шесть недель. 20 июня 1945 года магистрат Берлина опубликовал в газете «Берлинер цайтунг» сообщение о том, что поджог устроили эсэсовцы уже в то время, когда германская столица была занята войсками Красной Армии. Спустя три дня в газете «Теглихе рундшау», издававшейся советской военной администрацией, был напечатан более развернутый вариант этой же версии: «Эсэсовцы, как стало известно, уничтожили во время сражения за Берлин ценнейшие произведения искусств. Однажды ночью группа эсэсовцев незаметно проникла в бункер и устроила там пожар. Огонь удалось погасить уже после того, как большая часть хранимого погибла». Однако позднее в Западной Германии получила хождение иная версия событий, которые происходили в недрах мрачного бункера. По ней получалось, что советское командование якобы не позаботилось о том, чтобы должным образом организовать охрану этого сооружения. В результате в башне в течение нескольких суток хозяйничали проникшие в нее мародеры. Поскольку света внутри не было, они зажигали бумагу и факелы, что и послужило причиной пожара. Таким образом, ответственность за гибель музейных коллекций недвусмысленно возлагалась на Красную Армию, которая героически, понеся тяжелые потери, добила гитлеровский фашизм в его логове.

Но вернемся к выставке «Археология войны. Возвращение из небытия». Хорошо известно, что все представленные на ней отреставрированные предметы античного искусства были обнаружены на пепелище в зенитной башне Фридрихсхайн. К сожалению, в пресс-релиз Пушкинского музея, выпущенный к открытию экспозиции, проникла досадная неточность. В нем ошибочно утверждается, что представленные на выставке древности «происходят из бункера, располагавшегося в районе Берлинского зоопарка, взорванного эсэсовцами накануне капитуляции»

Конечно же, эта неточность, непростительная для справочных изданий, была немедленно обнаружена немецкими историками, которые все публикации по проблемам перемещенных культурных ценностей изучают буквально «под микроскопом». И это подогрело их полемический азарт. Реакцию немецкой прессы на открывшуюся в Москве очередную «трофейную выставку» трудно назвать благожелательной. Так, глава Фонда прусского культурного наследия Клаус-Дитер Леманн заявил, что «московская экспозиция представляет собой очередную попытку исказить факты прошлого». Пользуясь случаем, автор этого утверждения вновь повторил уже знакомый нам тезис о том, что именно советская военная администрация ответственна за гибель бесценных музейных коллекций в мае 1945 года.

Говорят, что истина рождается в споре. Однако полемика имеет смысл лишь в том случае, если она опирается на факты. Чтобы пролить дополнительный свет на запутанную историю, вызывающую столько дискуссий, обратимся к архивным источникам.

Деятельность советских трофейных бригад и советских оккупационных органов в Германии подробно отражена в документах Комитета по делам искусств при СНК СССР, хранящихся в Российском государственном архиве литературы и искусства. В фонде под номером 962 собраны материалы, содержащие весьма ценные сведения по интересующему нас вопросу – судьбе музейных экспонатов, находившихся в злополучном бункере Фридрихсхайн.

Командировка профессора Блаватского

В конце мая 1945 года из Москвы в Берлин в качестве эксперта был командирован член-корреспондент Академии архитектуры, профессор Московского университета Владимир Дмитриевич Блаватский. Выдающемуся исследователю античного мира, участнику многих археологических экспедиций на этот раз предстояло руководить раскопками не в Пантикапее, а в руинах поверженной столицы Третьего рейха. С бункером Фридрихсхайн он впервые ознакомился в середине июля и был потрясен увиденным.

В своей докладной записке профессор Блаватский писал: «Исследование сгоревшего склада музейных ценностей в бункере Фридрихсхайн показало, что находившиеся там ящики с экспонатами были подожжены посредством термитного состава». Это очень важное свидетельство компетентного специалиста, подтверждающее предположение, что в бункере произошел умышленный поджог.

То, что открылось исследователю под закопченными сводами бетонной башни, Владимир Дмитриевич описывает в самых мрачных тонах, но предельно точно: «Кажется, что ящики начиная с первого этажа полностью выгорели. Большая часть произведений искусства сгорела. Во время пожара металлические предметы иногда частично плавились, а тонкостенные прогорали (как посуда при длительном использовании), терракоты и вазы иногда трескались, глиняные сосуды иной раз прогибались, мрамор и известняк иногда пережигался в известь, гипс превращался в порошок. После пожара или во время него на пепелище рухнул потолок (штукатурка на железной арматуре)».

Справка Иванова-Чуронова

В бункере Блаватского повсюду неотступно сопровождал его коллега по Комитету по делам искусств, реставратор Третьяковской галереи Иванов-Чуронов. Какую роль был призван играть реставратор при раскопках в недрах бункера, на первый взгляд не очень понятно. По-видимому, он был просто приставлен к «старому спецу» для помощи и – в духе времени – контроля. Это предположение подтверждает подготовленный Ивановым-Чуроновым документ с колоритным названием «Справка о горелом бункере». Кстати, он весьма лестно оценил работу Блаватского, подчеркнув его высокий профессионализм.

В небольшой по объему, написанной от руки справке, которая сегодня читается с трудом, я обнаружил очень важные сведения. Так, Иванов-Чуронов сообщал: «В начале второй половины июля 1945 г. археолог Блаватский собрался ехать в горелый бункер для ознакомления с ним. Я узнал про эту поездку и попросил Блаватского, чтобы он взял меня с собой посмотреть этот бункер. У подъезда бункера нас встретила охрана, состоявшая из советских бойцов, которые и проводили нас во внутренность бункера. Внутри бункера мы с археологом осмотрели 2 или 3 этажа, а на последний этаж нас бойцы не пустили, заявив, что вверху бункера стоят мины. Затем нам бойцы говорили, что у этого бункера имеется восьмиэтажный подвал, который соединен туннельными проходами с другими бункерами, находящимися в городе Берлине. Кроме того, они говорили, что в этих туннелях у них была с кем-то перестрелка».

Обратите внимание на этот факт: спустя два с половиной месяца (!) после капитуляции Берлина в туннеле, прилегающем к бункеру, его охрана столкнулась с вооруженными людьми, вступившими с ними в перестрелку. Это наводит на мысль, что поджигатели, вероятнее всего, проникли в бункер через подземелье.

В торопливо набросанной Ивановым-Чуроновым «Справке о горелом бункере» наряду с техническими подробностями есть немало живых наблюдений, колоритных деталей, помогающих зримо представить себе, как работали среди подземных руин «археологи войны». Вот один из примеров: «Блаватский со свойственной ловкостью археолога запускает свои руки в трещины обвалов штукатурки и вытаскивает оттуда глинянный сосуд с узким горлышком. Он взял его за бока обеими руками и сказал: «Вы знаете, сколько лет этому горшку?». «Нет», – ответил я. «Этому горшку 2000 лет до нашей эры»». А в мусоре возле стены искатели наткнулись на «большой «фауст»»…

Профессору Блаватскому удалось в течение нескольких дней извлечь из-под развалин полторы тысячи объектов. Однако дальнейшие раскопки были на время приостановлены. Будучи опытным археологом, Владимир Дмитриевич понимал, что спешка в этом деле недопустима. К тому же ему одному было не под силу справиться со столь большим объемом работ. В письме на имя председателя Комитета по делам искусств Михаила Храпченко ученый просил, чтобы ему дали в помощники еще одного археолога и выделили рабочую силу в количестве 10 человек. Однако у начальства были на него другие планы: вскоре Блаватский был переведен в Дрезден, а затем отозван в Москву.

В конце сентября военный комендант Берлина генерал-полковник Горбатов направил на имя маршала Г.К.Жукова доклад, в котором говорилось: «Приближается период осенних дождей. От сырости разрушается многое из того, что там осталось (в башне. – Прим. Н.П.). Необходимо срочно вызвать из Москвы специалистов с тем, чтобы приступить к раскопкам».

Но даже после этого обращения коменданта Берлина раскопки все еще не возобновлялись. Это видно из тревожной телеграммы, отправленной в Москву уполномоченным Особого комитета при Совмине СССР по Германии генерал-майором Зерновым: «Работа в бункере Фридрихсхайн не терпит отлагательства, на этот счет было решение маршала Жукова немедленно начать раскопки. Необходимо в самом срочном порядке командировать из Москвы специалистов. Сообщите выезд. 12.Х.45 г.».

Вторая поездка профессора Блаватского в Берлин состоялась уже в самом конце декабря, в канун нового, 1946 года. На этот раз были обеспечены все необходимые условия для завершения прерванных раскопок. Четырнадцатого марта 1946 года Блаватский обобщил результаты проделанной работы. В общей сложности из бункера Фридрихсхайн он и его помощники сумели извлечь около десяти тысяч предметов античного и западноевропейского искусства, многие из которых были в той или иной степени деформированы.

Мне удалось пролистать лишь небольшую часть архивных документов, но и эти разрозненные страницы помогли нагляднее представить себе, как трагично сложилась судьба знаменитой коллекции Берлинского музея античного искусства, попавшей в жернова войны. И еще я был рад познакомиться, хотя бы заочно, с некоторыми из тех замечательных людей, которые самоотверженно пытались вернуть из небытия бесценные античные шедевры.

Часть VII
Пленное искусство. Мифы и реальность

Глава 22
Перемещенные историко-культурные ценности в американской зоне оккупации Германии

Поиски художественных шедевров, похищенных нацистами в годы Великой Отечественной войны, по драматичности не уступают самым крутым детективам. За семь прошедших десятилетий на карте перемещения историко-культурных сокровищ, вывезенных из разграбленных советских музеев, все еще сохраняются белые пятна. А там, где недостает информации, возникают мифы. В некоторых публикациях, в выступлениях отдельных особо впечатлительных российских политиков высказывалась догадка, что часть похищенных богатств упрятана в бронированных подземельях Форт Нокса, крепости на территории американского штата Кентукки, где хранится золотой запас США.

Мысль, конечно, интересная, но ни одного документального свидетельства этой версии так и не появилось, а потому воспринимать ее всерьез не приходится. И все же, как говорится, дыма без огня не бывает. В данном случае причиной возникновения приведенного слуха, как и других аналогичных «гипотез», явилась завеса секретности, окружавшая послевоенную реституционную политику Соединённых Штатов. Эта зона длительное время находилась вне поля зрения исследователей. На протяжении всего 1945-го и первой половины 1946 года на территории советской зоны оккупации Германии работало несколько поисковых групп от различных ведомств, которые занимались розыском похищенных гитлеровцами советских музейных ценностей. Несмотря на некоторые значительные находки, работу наших поисковиков в целом едва ли можно было назвать успешной. И на то были свои причины. Дело в том, что, предвидя неизбежный крах Третьего рейха и будучи хорошо информированными о предстоящем разделе Германии на особые оккупационные зоны, нацистские главари постарались к этому подготовиться. Так, в конце войны они стали срочно перетаскивать огромный массив награбленных культурных ценностей из восточных областей в замки и тайники на территории Баварии и в австрийские Альпы, которым предстояло войти в американскую зону оккупации Германии. Летом 1945 года специальные подразделения Американской армии, укомплектованные искусствоведами, библиотекарями, архивистами и, разумеется, разведчиками, обнаружили только в Баварии около 900 нацистских хранилищ с похищенными культурными богатствами. Содержимое тайников американцы отправляли на центральные сборные пункты в Мюнхен, Висбаден, Марбург и Оффенбах. Там найденные предметы сортировали и готовили к реституции.

Мюнхенский сборный пункт

Мюнхенский сборный пункт, который размещался в бывшей резиденции Гитлера в так называемом «Фюрербау», стал главным местом сосредоточения культурных ценностей из СССР. В феврале 1946 года Советский Союз направил в Мюнхен двух экспертов – члена-корреспондента Академии наук СССР, профессора В.Лазарева и начальника отдела культуры ЧГК (Чрезвычайная государственная комиссия по расследованию злодеяний немецко-фашистских захватчиков и их сообщников) В.Макарова. Именно эти специалисты имели наиболее полное представление о масштабах и качестве ущерба, понесенного Советским Союзом в сфере культуры. Ознакомившись с находящимися в Мюнхене экспонатами, они установили, что значительная их часть принадлежит советским музеям.

В докладной записке на имя председателя ЧГК Н.М.Шверника, возглавлявшего президиум Верховного Совета СССР, Макаров сообщал, что в Мюнхене обнаружены 1815 ящиков преимущественно с экспонатами украинских музеев, а также полотна Минской картинной галереи. В числе найденного, по его сведениям, были картины, предметы прикладного искусства, этнографические коллекции, археологический материал и книги. Со своей стороны профессор Лазарев, обращаясь в самую высокую инстанцию – ЦК ВКП(б), рекомендовал направить в Мюнхен представителей пострадавших учреждений культуры, которые должны были совместно с американским персоналом проводить инвентаризацию экспонатов.

К сожалению, прибывшим в Берлин представителям украинских и белорусских музеев было отказано в посещении Мюнхенского центрального сборного пункта. Причина отказа до сих пор не выяснена. Как осталась непроясненной и дальнейшая судьба очень многих, если не большинства, перемещенных ценностей.

Так, много неясностей все еще остается в деле разграбления американскими военнослужащими так называемого «Золотого эшелона», в котором находились конфискованные гитлеровцами ценности венгерских евреев. Практически отсутствует сколько-нибудь достоверная информация о судьбе золотого запаса Третьего рейха, перешедшего под контроль вооруженных сил США в середине апреля 1945 года. До сих пор открыт вопрос о дальнейшей судьбе Львовской коллекции рисунков Дюрера. Эта уникальное собрание графики, похищенное нацистами в 1941 году для создававшегося грандиозного «Музея фюрера», после войны так и не была возвращено законному владельцу – Львовской научной библиотеке.

В начале 1946 года Союзным контрольным советом была установлена определенная процедура возвращения похищенных гитлеровцами культурных ценностей. С этого момента советская военная миссия, находившаяся в американской оккупационной зоне, должна была официально предъявлять заокеанским союзникам требования о возврате утраченных произведений культуры. Однако реализация этого положения была связана с большими сложностями.

Американцы требовали предоставления полных реквизитов с указанием точного местонахождения вывезенных культурных ценностей. В списках же, составленных экспертами ЧГК, было много пропусков, что раздражало их иностранных коллег, которые запрашивали дополнительные характеристики, устанавливая для этого крайне сжатые, попросту нереальные сроки.

В принципе, они, возможно, были правы. Но западным союзникам было трудно себе представить, что в Советском Союзе военные действия велись на территории, равной площади 12 европейских государств, вместе взятых, и что от рук фашистских захватчиков пострадали 427 музеев, причем около сорока из них были буквально стерты с лица земли. А нехватка систематизированных, точных и документально подтвержденных данных о культурных потерях объяснялась тем, что оккупанты, разоряя наши дворцовые комплексы, библиотеки, учреждения культуры, педантично вывозили или уничтожали их инвентарные книги, каталоги, учетную и другую документацию. Иначе говоря, всемерно заметали следы.

Вольно или невольно, путаницу усугубили наши западные партнеры, долго не открывавшие своих архивов, связанных с одним из самых тяжелых последствий Второй мировой войны – судьбой «военнопленного искусства». Только в 1996 году Бременский институт восточноевропейских исследований издал на компакт-диске подборку архивных документов, выявленных в Федеральном архиве в германском городе Кобленц. В этой электронной «книге» содержались важные сведения о похищенных нацистами советских культурных ценностях, хранившихся на сборных пунктах в Мюнхене, Висбадане и Оффенбахе.

Другое важное событие произошло пять лет спустя. В 2001 году Национальный архив США в Вашингтоне опубликовал также на CD-rom исследование одного из ведущих на Западе специалистов по проблемам перемещенных культурных ценностей, профессора Гарвардского университета Патриции Гримстед «Американская реституция культурных ценностей в СССР, 1945–1959 гг.».

В этой публикации приводятся во многом те же архивные документы, что и в немецком издании, но уже выявленные не в Кобленце, а в Вашингтоне. Забегая вперед, хочется отметить, что, несмотря на некоторую тенденциозность, работа гарвардского ученого заслуживает особого внимания, поскольку послевоенная реституция советских историко-культурных ценностей из американской оккупационной зоны до недавнего времени почему-то находилась в числе наиболее «закрытых» тем, будто речь шла о важных стратегических секретах.

Согласно архивным источникам, в период с 1945-го по 1948 год из американской зоны в советскую было отправлено 13 транспортов (20 железнодорожных вагонов), в которых значилось свыше полумиллиона единиц так называемого «культурного материала». Позже состоялось еще несколько незначительных по объему передач.

Первый американский реституционный транспорт прибыл в советский сектор Берлина 20 сентября 1945 года. В четырёх железнодорожных вагонах находилось около тысячи коробок с документами Новгородского архива. Второй транспорт проследовал спустя месяц из западной части Чехословакии, которая была освобождена Третьей армией США. В 1160 ящиках находились украинские и латвийские архивные документы, собрание старинных книг и рукописей из библиотеки Академии наук Украины, а также музейные экспонаты из Риги.

Шесть транспортных грузов поступили в распоряжение советских властей из Мюнхенского центрального сборного пункта. Среди возвращенных предметов искусства были фрагменты фресок и мозаик XII века Михайловского Златоверхого собора в Киеве, псковские и новгородские иконы, знаменитая скульптурная композиция «Нептун» из Петергофа. Однако подавляющее число возвращенных культурных ценностей составляли археологические материалы и предметы декоративно-прикладного искусства.

Весьма скромными оказались поступления из Висбаденского центрального сборного пункта. Первый груз, отправленный в Восточный Берлин в октябре 1947 года, включал 7 тысяч предметов. В 127 ящиках содержались научные материалы – коллекции насекомых, гербарии и лосиные рога. Второй висбаденский груз, отправленный спустя год, состоял всего из четырёх картин.

Хранилище перемещенных книжных фондов и архивных документов в Оффенбахе

Главное хранилище перемещенных книжных фондов и архивных документов располагалось неподалеку от Франкфурта-на-Майне в Оффенбахе. Там на территории предприятия, имеющего зловещую славу, – химзавода «I.G. FARBEN Industrie», того самого, где гитлеровцы производили отравляющий газ «Циклон-Б» для лагерей смерти, было собрано свыше трех миллионов книг. Для разбора этой печатной горы было привлечено 200 специалистов. Архивы же, как правило, проверялись любознательными американскими разведчиками.

Поистине неоценимую помощь американским спецслужбам в Оффенбахе оказал русский политэмигрант Борис Николаевский. Российским историкам это имя хорошо известно. Борис Иванович был членом ЦК партии меньшевиков, известным публицистом и историком. В своё время он выпустил нашумевшую книгу «История одного предателя» (о провокаторе Азефе).

В Оффенбахе Николаевский вынырнул, казалось бы, неожиданно. Но американцы нашли для него подходящее занятие: бывшему меньшевику было поручено тщательно обработать «русский фонд». По его рекомендации многие архивные материалы и библиотечные собрания были изъяты из реституционного потока.

Как выяснилось, именно он настоял на невозвращении Советскому Союзу «Смоленского партархива». Отобранные Николаевским документы, книги, периодика и другие библиотечные материалы частично направлялись в Разведуправление Вооруженных сил США, частично отсылались в Библиотеку Конгресса. Не забывал, надо полагать, Борис Иванович и себя. Ведь не случайно находящийся сейчас в архиве Гуверовского института войны, революции и мира «фонд Николаевского» считается самым крупным собранием «россики» за рубежом.

Упоминавшаяся выше Патриция Гримстед обнаружила в Национальном архиве в Вашингтоне очень любопытный документ – «памятную записку» Николаевского, направленную в Разведуправление, в которой он решительно настаивал на том, чтобы Советскому Союзу вообще ничего из Оффенбаха не возвращать. Материалы «русского фонда» могли бы, по его мнению, очень сгодиться будущему научно-исследовательскому институту советологии в США. Замечу только, что эти мысли высказывал не какой-то там «классовый враг», а так называемый «крепкий марксист», в прошлом секретарь Выборгского райкома РСДРП.

В 2005 году в издательстве «РОССПЭН» (Российская политическая энциклопедия) вышла в свет книга «Жизнь не имеет жалости», в которой немало страниц отведено жизненному пути старого меньшевика. Вот только «оффенбахский» период его жизни в этой книге почему-то тщательно замалчивается, ничего не говорится и о его доверительной переписке с ЦРУ…

В период между 2 марта 1946 года и 30 апреля 1949 года из Оффенбаха тремя транспортами в СССР вернулись 273 645 книг. Цифра вроде бы впечатляющая, однако нам не известен качественный состав этой книжной массы. Не исключено, что большую часть составляла пропагандисткая макулатура.

Письмо маршала В.Д.Соколовского военному губернатору США в Германии генералу Клею

В конце 1948 года американская реституционная программа подходила к завершению. Мюнхенский центральный сборный пункт должен был вскоре перейти под контроль баварского премьер-министра, а Висбаденский и Оффенбахский соответственно под опеку его гессенского коллеги. В это время образованная Советской военной администрацией в Германии специальная комиссия, которой было поручено подведение итогов реституции имущества СССР, определила, что среди возвращенных из американской зоны историко-культурных ценностей преобладали книги, архивы, предметы археологии, а также научно-этнографический материал. Художественные ценности составляли лишь очень незначительный процент. Это объясняет резкий тон письма, которое 5 марта 1949 года главнокомандующий Группой советских оккупационных войск и главноначальствующий Советской военной администрации в Германии маршал В.Д.Соколовский направил главнокомандующему и военному губернатору США в Германии генералу Клею.

Этот документ в нашей стране до сих пор не публиковался, хотя он наверняка хранится где-нибудь в архивных катакомбах российского оборонного ведомства. А между тем письмо советского маршала, написанное с солдатской прямотой, чрезвычайно интересно.

С первых же строк Василий Данилович, не обученный дипломатическому политесу, взял, что называется, быка за рога: «Уважаемый генерал Клей, с реституцией советского имущества из Американской зоны оккупации Германии создалось совершенно недопустимое положение». И далее пункт за пунктом он показал это на конкретных примерах. «Нельзя признать нормальным, – пишет, в частности, маршал, – положение с реституцией культурных ценностей, принадлежащих Советскому Союзу. За весь период работы американские власти возвратили Советскому Союзу лишь около 20 вагонов с различными архивами, книгами и другими предметами и одну скульптурную группу (уже упоминавшийся фонтан «Нептун». – Прим. Н.П.).

…Вместо драгоценного и уникального имущества, украденного из музеев и дворцов Ленинграда, Киева, Одессы, Харькова, Минска, Могилева и т. д., возвращаются малоценные и преднамеренно испорченные предметы. Налицо укрывательство похищенного, в том числе редких и уникальных предметов культуры и искусства.

Так, советским властям известно, что один из уникальных памятников русской православной церкви, икона Тихвинской Божьей Матери, находится в американской зоне оккупации и укрывается там неким Иоанном Рижским. Неоднократные просьбы членов Советской миссии по реституции и Управления репараций Советской военной администрации о выдаче разрешения на осмотр и на возврат иконы были отклонены американскими властями».

В ответном письме генерал Клей отверг предъявленные советской стороной претензии в типично бюрократической манере, а относительно Тихвинской иконы сообщил: «Данное требование все еще рассматривается нашими полевыми войсками. Однако мы не нашли и не идентифицировали ее».

Безусловно, американский генерал сильно лукавил, поскольку как раз в это время митрополиту Рижскому Иоанну, который хранил у себя святыню, срочно было предоставлено политическое убежище в США. Только спустя многие десятилетия, после долгих и трудных переговоров Тихвинская Богородица вернулась-таки из Америки в Россию.

Конечно, словесная перепалка между двумя командующими в атмосфере нарастания «холодной войны» вряд ли способствовала успешному завершению совместной работы. Более того, похоже, в этой ситуации перемещенные культурные ценности становились в какой-то мере заложниками «большой» политики.

Реституция культурных ценностей в 50-70-х годах

Однако, несмотря на то, что маршал Соколовский в своем письме, за исключением Тихвинской иконы, не привел ни одного конкретного случая укрывательства музейных ценностей, из американской оккупационной зоны время от времени продолжали поступать небольшие по объему реституционные грузы. Мало кто знает, что этот процесс не прекращался даже в 50-е годы. Так, например, в 1954 году таможня штата Техас конфисковала 31 икону у некоего капитана американской армии. В апреле 1957 года Госдеп США передал эти иконы посольству СССР в Вашингтоне. А в августе 1959 года аналогичным образом советскому посольству была передана коллекция археологических находок доисторического периода, похищенная немцами в Киеве. Эта коллекция якобы была приобретена в Германии в частном порядке неким американским военнослужащим в 1946-47 гг. Вдова владельца передала предметы археологии в Музей естественной истории в Нью-Йорке, а оттуда через Госдеп коллекция была возвращена нашему посольству и направлена в Академию наук Украины.