Текст книги "Шедевры, обожжённые войной"

Глава 5
Плененный Меркурий

«Летящий Меркурий», похищенный гитлеровцами из Павловского музея-заповедника, приземлился в Австрии, в замке Эггенберг. Долгое время австрийская сторона упорно оспаривала факт принадлежности этой бронзовой статуи Павловску. Однако искусствоведческая экспертиза памятника, отчасти напоминавшая детективный сюжет, позволила расставить все точки над i.

Из всех парковых скульптур Павловска только эта удостоилась специального поэтического посвящения. Создал его один из ближайших друзей Пушкина барон Дельвиг. Стихотворение «Надпись на статую Флорентийского Меркурия» было написано им в 1819 или 20-м году. Вот этот текст:

 
Перст указывает на даль, на главе развилися крылья,
Дышит свободою грудь; с легкостью дивною он,
В землю ударя крылатой ногой, кидается в воздух…
Миг – и умчится! Таков полный восторга певец.
 

Эти тяжеловесные, по сегодняшним понятиям, строки приобрели особую ценность благодаря тому, что они навеяли несколько стихотворений Пушкину. Отечественным библиофилам хорошо известно, что последний, 7-й, выпуск альманаха «Северные цветы» за 1832 год во многом стал данью памяти Дельвига, безвременно ушедшего из жизни в возрасте 33 лет. Помещенные в альманахе четыре стихотворения Пушкина, как отмечала Т.Г.Цявловская, «были написаны в любимой Дельвигом форме элегических дистихов». Из них «Царскосельская статуя» наиболее соответствовала духу подобного же стихотворения Дельвига «Надпись на статую Флорентийского Меркурия».

Стихотворение, названное известной пушкинисткой, посвящено бронзовой статуе «Молочница», которую изваял скульптор П.П.Соколов на тему басни Лафонтена «Молочница и кувшин». Эмоциональная память о стихах друга была так глубока, что Пушкин написал под их впечатлением осенью 1836 года еще два четверостишия: «На статую играющего в свайку» и «На статую играющего в бабки». А непосредственным толчком послужило посещение Пушкиным выставки молодых русских скульпторов, проходившей в залах Академии художеств. Кстати, это были последние стихи великого поэта, опубликованные при его жизни.

Естественно, что поэтический гений Пушкина создал шедевры, превосходящие скромные строки лицейского друга. Но подсказал-то их Дельвиг! Однако вернемся к тому, что послужило первопричиной этой поэтической переклички, – к «Летящему Меркурию».

У этой скульптуры примечательная родословная. В конце XVIII века Петербургская академия художеств стала получать заказы на изготовление для резиденции Екатерины II в Царском Селе бронзовых изваяний по гипсовым слепкам со знаменитых образцов античной и европейской скульптуры. Наблюдать за выполнением этих работ было поручено профессору Федору Гордееву, который отнесся к делу столь добросовестно, что сам производил «расчистку» восковых моделей. Под его присмотром работал и ведущий мастер литейного и чеканного дела Эдм Гастеклу.

Изготовленная в Петербурге в 1783 году бронзовая статуя «Летящий Меркурий» являлась копией прославленной работы итальянского скульптора Джамболоньи. Причем образцом послужил гипсовый слепок с самого известного флорентийского экземпляра, хранившегося в галерее Барджелло.

Российский «Летящий Меркурий» первоначально был установлен вместе с другими скульптурами в Царскосельском парке у верхнего павильона Агатовых палат. Однако на этом месте он простоял недолго. Спустя три месяца после смерти Екатерины II император Павел I, пытавшийся изменить многое из наследия матери, приказал переместить памятники искусства из Царского Села в парк и дворец Павловска.

После кончины Павла вдовствующая императрица Мария Федоровна решила произвести тщательный учет царского имущества, находившегося в Павловске. Так появилась первая полная опись скульптур тамошнего парка. В 1801 году в инвентарной книге была сделана запись: «Медный статуй в полный рост Меркурия».

В начале 20-х годов XIX века, когда формирование дворцово-паркового ансамбля Павловска было практически завершено, возле Галереи Гонзаго (северное крыло дворца) было решено создать скульптурную аллею. Ее украсили двадцать бронзовых бюстов, а вместо мраморной вазы в центре был установлен «Летящий Меркурий». Здесь бронзовая фигура благополучно простояла на одной ноге более ста лет, вплоть до 1941 года.

В начале Великой Отечественной войны большая часть парковых скульптур была спрятана. Составленный еще в мирное время план эвакуации историко-художественных ценностей Павловска не предусматривал вывоза в тыл тяжеловесных парковых изваяний. Как правило, их опускали в землю в деревянных ящиках, а ямы закапывались и для маскировки покрывались дерном. Вся эта работа проводилась конспиративно: планы укрытия скульптур были таким же секретом, как маскировка военных объектов.

24 января 1944 года город Павловск был освобожден Красной Армией. И сразу же из земли стали извлекать мраморные и бронзовые скульптуры, сохранившиеся практически без повреждений. Однако в ряде случаев захоронения оказались пустыми – факт, который почему-то долго замалчивался. Когда речь заходила об ущербе, причиненном Павловску фашистами, обычно упоминались лишь картины, редкие книги из Библиотеки Росси, старинная дворцовая мебель и сам дворец, сильно пострадавший от пожара в январе 44-го.

И только в наше время во втором томе Сводного каталога культурных ценностей, похищенных и утраченных в период Второй мировой войны (Москва, 2000 г.), впервые были перечислены пропавшие скульптуры Павловского парка – уже упоминавшиеся 12 бронзовых бюстов и «Летящий Меркурий», а также мраморные статуи «Лето», «Венера Каллипига», «Актеон с ланью» и «Амур, снимающий с крыла бабочку» работы английского скульптора Бенкса.

Сейчас хорошо известно, что гитлеровцы разграбили захоронения, находившиеся возле дворца, а те, что располагались в глубине парка, остались нетронутыми. Это подтверждают и немецкие трофейные архивы. В Москве, в Российском государственном военном архиве хранятся документы Оперативного штаба «Рейхсляйтер Розенберг», в частности, так называемая «Картотека Z», о которой мне уже доводилось рассказывать. Процитирую одну из карточек этого фонда под номером 501, составленную доктором Шильде в январе 1942 года:

«Здание не пострадало. Лучшие предметы из внутреннего убранства вывезены большевиками. Сохранилось несколько больших картин, (в часовне) много икон, хорошие стулья и кресла, собрание бронзовых и мраморных статуй в античном стиле, которые были закопаны в саду (спасены капитаном Гуттманном)».

«Спаситель» Гуттманн был особо отмечен и в отчете рабочей группы «Ингерманланд», одного из подразделений все того же Оперативного штаба «Рейхсляйтер Розенберг». Приведу строки из донесения этих, с позволения сказать, «экспертов», орудовавших в пригороде Ленинграда.

«Павловск.

Летний дворец Павла I занят штабом одной из дивизий. Комендантом дворца является капитан Гуттманн, некоторое время его замещал унтерштурмфюрер СС Бургхард из СД. В этом дворце сохраняется порядок. Предметы мебели даже генералам выдаются по квитанции. Большевики и из Павловского дворца изъяли и вывезли в Петербург многие культурно-художественные ценности. Бронзовые и мраморные статуи выкопаны Гуттманном в саду и помещены в здании дворца. Кроме того, сохранились стулья, кресла, светильники и ковры, а в часовне – многочисленные иконы. Библиотека вывезена группой Кюнсберга для Штаба Розенберга. Коллекция гемм изъята и вывезена СС. Здание дворца не пострадало».

(Государственный архив Украины)

Умилительная картинка, не правда ли? Мебель разграбили генералы, но по квитанциям, а книги и художественные коллекции вывозились искусствоведами из СС. И все это именовалось наведением «порядка»!

После войны спрятанные в земле статуи Старой Сильвии, Больших кругов, Вольерного участка и других частей Павловского парка заняли привычные места на пьедесталах. Только скульптурная дорожка у Галереи Гонзаго так и не обрела первозданного вида. Двенадцать бронзовых бюстов и статую «Летящий Меркурий», если доверять фашистским документам, утащил капитан Гуттманн. Конечно же, утрата этих скульптур существенно обеднила исторически сформировавшийся дворцово-парковый ансамбль.

В 1979 году на имя директора Павловского дворца-музея Л.М. Казанцовой поступило письмо, помогшее выйти на след похищенного Меркурия. Старший научный сотрудник Эрмитажа Сергей Андросов высказал предположение, что похищенная в годы войны статуя находится в Австрии, в замке Эггенберг.

Оказалось, что автор письма обнаружил «Павловского» Меркурия на выставке, посвященной великому Джамболоньи, которая проходила в Вене, в залах Художественно-исторического музея. Летящий античный бог встречал посетителей в фойе музея, но почему-то не значился в каталоге выставки. Надпись на этикетке свидетельствовала, что бронзовая фигура принадлежит Штирийскому земельному музею «Иоаннеум» в Граце. Не довольствуясь этим, дотошный Андросов внимательно осмотрел скульптуру и увидел на ее подножии старинную надпись на русском языке: «При Императорской Академии Художествъ воском изобразовалъ профессоръ Федор Гордеев отлилъ мастеръ Гастеклу доделалъ и чеканилъ мастер Василий Можаевъ в 1783 г.». К этой подписи мы еще вернемся.

Интуиция опытного искусствоведа подсказывала Андросову, что перед ним, вероятно, тот самый пропавший в годы войны Меркурий.

Однако прошло более десяти лет, прежде чем было решено заняться проверкой этой догадки. В 1990 году дирекция Павловского музея-заповедника наконец-то направила запрос в Штирийский земельный музей «Иоаннеум». Ответа не последовало. И лишь после повторного запроса в июне 1992 года в Павловск пришло письмо из австрийского посольства. Советник по вопросам культуры Маргит Вэстфельт, ссылаясь на информацию, полученную от директора Штирийского музея, сообщила, что хранящаяся в Граце статуя «Летящий Меркурий» принадлежала графу Херберштейну, который в 20-х годах XIX столетия приобрел ее в Риме для своего родового замка.

Никаких документальных подтверждений этой версии письмо не содержало, «родство» же фигуры из Граца с «двойником», стоявшим когда-то в России, объяснялось просто: «Из сделанной в 1783 г. в Риме модели было изготовлено несколько отливок, из которых одна была перевезена в Павловск, а другую несколько лет спустя приобрел Жером Херберштейн».

Однако российские эксперты с этой гипотезой не согласились. По их сведениям, спорная статуя была изготовлена не в Риме, а в бронзолитейной мастерской при Петербургской Академии художеств, причем в единственном экземпляре, что подтверждает надпись на пьедестале. Кстати, она не совсем обычна. Как правило, бронзовые отливки, датированные XVIII веком, имеют одну или две подписи, в данном же случае их три: помимо профессора Гордеева, названы два мастера. И тому есть объяснение. В инвентарных книгах Павловского дворца сохранилась запись, что мастер Гастеклу не успевал к сроку закончить отделку отлитой им бронзовой статуи, и тогда по решению совета Академии художеств работа была передана мастеру Можаеву, который и завершил ее к декабрю 1783 года.

И все же австрийская сторона не сдавалась. Так и не найдя архивных свидетельств, Вена в начале 2001 года выдвинула новую версию. На этот раз, «по достоверным сведениям», статуя «Летящий Меркурий» объявлялась собственностью русского императорского государственного советника Алоиса Эдлера фон Пихлера (деятель времен наполеоновских воин), которая находилась в его доме в старой части Граца. В конце Второй мировой войны «дом Пихлера» серьезно пострадал от бомбардировок, а затем был полностью снесен. Отсутствие архивных документов, подтверждавших право собственности на статую жившего двести лет назад в Граце советника, теперь вполне можно было списать на последствия англо-американской бомбардировки.

В общем, дискуссия продолжалась. На состоявшейся в марте 2002 года встрече в Москве экспертов двух стран по проблемам перемещенных культурных ценностей была достигнута договоренность провести совместную искусствоведческую экспертизу спорной статуи. Вскоре по приглашению руководства Штирийского земельного музея «Иоаннеум» в Грац выехали два сотрудника Павловского музея-заповедника – главный хранитель А.Гузанов и старший научный сотрудник Е.Королев.

Неизвестно, чем бы закончилась эта тяжба, если бы не сюрприз, припасенный российской стороной. Дело в том, что в инвентарных описях Павловского дворца за 1920 и 1938 годы были зафиксированы две отметины: отреставрированные повреждения на икре правой согнутой в колене ноги Меркурия, а также патиновые потеки на его груди. Ксерокопии этих документов и были доставлены в Грац.

«Домашняя заготовка» российских экспертов сильно озадачила австрийцев, но деваться было некуда: при визуальном осмотре статуи следы реставрации на крылатой ноге античного божества были заметны даже невооруженным глазом. А это, по сути, подводило черту под многолетней тяжбой о происхождении «Летящего Меркурия».

Австрийцы переживали эту новость ровно полгода, а 22 ноября 2002 года главный хранитель музейных коллекций замка Эггенберг Барбара Кайзер направила по электронной почте в Павловский музей-заповедник письмо, в котором признавала, что хранящаяся в замке бронзовая статуя «Летящий Меркурий» идентична той, что была похищена в годы войны в Павловске.

Статуя «Летящий Меркурий» была возвращена России 7 мая 2005 года, в канун празднования 60-летия Великой Победы.

* * *

Австрийская сторона, в свою очередь, полна решимости добиваться возвращения своих историко-культурных ценностей, перемещенных в годы Второй мировой войны на территорию России. Это касается прежде всего коллекции папирусов, состоящей из 649 фрагментов так называемых «среднеперсидских» документов из собрания Австрийской национальной библиотеки. Эти раритеты в настоящее время находятся на хранении в Государственном Эрмитаже.

В июне 2013 года Россия возвратила Австрии старопечатные книги (977 томов) из библиотеки князей Эстергази. Это библиотечное собрание было вывезено в 1945 году советскими войсками из Айзенштадта.

Глава 6
Музей, убитый на войне

Созданный в Смоленске в начале прошлого века княгиней М.К.Тенишевой историко-этнографический музей «Русская старина» в годы Великой Отечественной войны был нещадно разграблен фашистскими оккупантами. Лишь спустя семь десятилетий, благодаря рассекреченным трофейным архивам, мы имеем возможность узнать некоторые подробности этого преступления.

Княгиня Мария Клавдиевна Тенишева (1858–1928) сыграла исключительно большую роль в развитии русского искусства конца XIX – начала XX века. По свидетельству современников, без ее деятельной и щедрой поддержки многие культурные начинания того времени были бы невозможны. Благотворительная деятельность Тенишевой была чрезвычайно многогранна. Она была инициатором и устроителем многих художественных выставок в России и за границей, субсидировала издание журнала «Мир искусства», передала музею Императора Александра III (ныне Государственный Русский музей) большую коллекцию акварелей русских художников (около 500 листов), тратила деньги на археологические раскопки. Однако главным делом Тенишевой было просветительство. На ее средства было открыто несколько начальных народных школ в Петербурге и Смоленске, ремесленное училище под Брянском, по рекомендации и при участии И.Е.Репина была организована Тенишевская студия живописи и рисунка для молодежи, мечтавшей поступить в Академию художеств. А в 1911 году она передала в дар Смоленску историко-этнографический музей с уникальной коллекцией русских древностей.

В 1893 году Тенишевы приобрели под Смоленском имение Талашкино, которое вскоре усилиями Марии Клавдиевны стало одним из прославленных очагов национальной культуры. В Талашкине были созданы художественные мастерские, руководить которыми был приглашен замечательный художник Сергей Малютин – один из зачинателей так называемого «неорусского стиля». Талашкинские мастерские выпускали по эскизам Малютина разнообразные изделия из дерева и керамики, а именно: столы, кресла, стулья, сани, ларцы, балалайки, декоративные блюда, игрушки и пр. Лучшие изделия экспонировались на выставках в Смоленске, Петербурге, Париже, а также отправлялись в Москву, в магазин «Родник», открытый специально для продажи продукции талашкинских мастерских.

Талашкино, как и подмосковное Абрамцево, стало центром притяжения для талантливых художников и музыкантов. В разное время здесь подолгу жили и творили Репин, Врубель, Левитан, Коровин, Николай Рерих, Нестеров, Головин, Серов, Якунчикова, Дягилев, Стравинский, Александр Бенуа – всех блистательных имен не перечислишь…

Мария Клавдиевна сумела создать в своем доме совершенно особую творческую атмосферу. В Талашкине Врубель создал непревзойденные по красоте росписи балалаек, Стравинский работал над балетом «Весна Священная», Рерих расписал изумительными фресками стены храма «Святого Духа»…

Именно здесь, в Талашкине, Тенишева серьезно занялась собирательством предметов русской старины, этнографии и археологии. Ее поддержал в этом начинании В.И.Сизов, основатель Исторического музея в Москве. Большую помощь в комплектовании коллекции оказал археолог и большой знаток старины и искусства И.Ф.Барщевский. По поручению Тенишевой он исколесил пол-России в поисках редчайших, поистине бесценных предметов народного искусства. Предметы археологии поступали в коллекцию главным образом из проводившихся в то время раскопок знаменитых Гнездовских курганов под Смоленском.

В тенишевском собрании имелись уникальные иконы, первопечатные книги, многочисленные образцы народной резьбы и росписи по дереву, изделия из керамики, рельефные изразцы с росписью XVI, XVII и XVIII веков, крестьянская одежда, предметы хозяйственного обихода.

Собранные княгиней экспонаты первое время хранились у нее в имении. Но коллекция быстро разрасталась, и Мария Клавдиевна решила построить для нее специальное здание в Смоленске. Проект здания музея разработал Сергей Малютин. Строительство, начатое в 1904 году, велось в быстром темпе и завершилось к началу 1905 года.

Историко-этнографический музей «Русская старина» (так он стал называться после перевода в Смоленск) стал одним из богатейших музеев России, в фондах которого насчитывалось около десяти тысяч экспонатов.

Во время событий 1905 года, опасаясь за коллекцию, княгиня увезла ее в Париж. Выставка демонстрировалась в Лувре в течение нескольких месяцев. Был составлен и напечатан на французском языке богато иллюстрированный каталог. По мнению искусствоведов, эта грандиозная экспозиция во многом способствовала появлению в Западной Европе интереса к русскому народному искусству. Много раз Марии Клавдиевне предлагали огромные деньги за ее коллекцию, но она все-таки возвратила ее в Россию. Позже Тенишева вспоминала: «Один крупный американский собиратель из Нью-Йорка делал мне очень заманчивые предложения, от которых пахло миллионами, но я отказала ему наотрез».

Нельзя не упомянуть о большой творческой деятельности княгини в области эмалевого дела. Искусству эмали она посвятила большую часть своей жизни. В 1916 году в Московском археологическом институте Тенишева защитила диссертацию на тему «Эмаль и инкрустация», за которую была удостоена золотой медали и сразу же получила приглашение заведовать кафедрой.

Во время гражданской войны Тенишева эмигрировала во Францию. Лишившись всего нажитого, она последние годы жила в стеснительных условиях в маленьком городке Вокрессон под Парижем. Ей приходилось на заказ изготавливать ювелирные изделия, инкрустированные выемчатой эмалью.

Скончалась Мария Клавдиевна Тенишева 14 апреля 1928 года и похоронена на кладбище городка Ля Сель Сен-Клу близ Парижа.

В Советской России отношение к Тенишевой долгое время было несправедливым. Некоторые историки искусства утверждали, что она завидовала лаврам Третьякова и Мамонтова и просто скопировала Абрамцево. Появлялись и другие несуразности, которые и вспоминать не хочется. Но еще более трагической оказалась судьба ее уникальной историко-этнографической коллекции.

Смоленск был оккупирован фашистами уже в середине июля 1941 года. Поэтому эвакуация музейных ценностей проходила в спешке, в экстремальных условиях. Вывезти в тыл удалось тогда очень немногое. Для эвакуации музейных собраний Смоленска был выделен всего один товарный вагон. Согласно строгой инструкции в него грузили предметы так называемой «первой категории» – изделия из драгметаллов, старинное оружие, особо ценные картины и скульптуры. Тенишевское собрание под этот разряд не попадало.

Прибывшие в августе 41-го в Смоленск сотрудники Оперативного штаба «Рейхсляйтер Розенберг» тут же приступили к инвентаризации попавшей в их руки богатой добычи. Как свидетельствуют архивные документы, уже в первые месяцы оккупации по распоряжению немецких властей происходит разбазаривание основных музейных коллекций. Так, например, в сентябре-октябре 1941 года из Смоленского музея было выдано десять картин различным немецким организациям. В это же время зафиксированы факты хищения художественных ценностей из здания музея. Дальше происходит вообще нечто невообразимое. Вот что писал в своем донесении доктор Отто Нерлинг, руководитель Главной рабочей группы «Остланд» Оперативного штаба «Рейхсляйтер Розенберг»: «Пропагандистский отряд W проводил «взятие под охрану» музеев Смоленска в высшей степени своеобразным образом. Отряд W устроил в Смоленске перед Рождеством частичную распродажу предметов из музейных коллекций. Эта распродажа проводилась против воли русской городской управы».

Сколько и каких экспонатов было продано – мы не знаем, да и вряд ли когда установим. Впрочем, в одном из документов говорится, что в декабре 1941 года по распоряжению германского командования из фондов музея было изъято (без указания цели) 200 предметов: «декоративные тарелки, чашки, блюда, 11 будийских статуэток, подсвечники, вазы, кузнечные изделия». Судя по подбору предметов, можно предположить, что в документе были перечислены вещи, предназначенные для рождественской распродажи.

Надо сказать, что нам до сих пор совершенно ничего не известно о так называемом «пропагандистском отряде W» перед которым стушевались даже штабисты Розенберга, носившие эсесовские мундиры и наделенные очень широкими полномочиями.

В это время в Смоленске расхищались не только тенишевские коллекции. Полностью был опустошен один из старейших в стране Смоленский естественно-исторический музей. В сложнейших условиях начала войны из него успели эвакуировать только два чучела. Вся остальная коллекция и учетная документация были разграблены. В одном из архивных документов говорится, что некий доктор Ханке из зальцбургского музея «Haus der Natur» увез к себе в Австрию 18 штук рогов, принадлежавших редким животным и собранных Н.М.Пржевальским.

В январе 1942 года здание Смоленского музея «Русская старина» было передано в распоряжение вермахта и превращено в казарму. Вскоре все находившиеся в залах экспонаты были перенесены на второй этаж и замурованы в двух залах. Часть мебели и бронзовая скульптура М.М.Антокольского «Граф Панин» остались в залах, где размещались немецкие солдаты. Вандалы уничтожили мебель, а работу выдающегося русского скульптура осквернили, превратив ее в мишень – в нее швыряли бутылки.

В начале марта 1943 года, ввиду «неустойчивого положения на фронте», гитлеровцы спешно вывозят смоленские музейные ценности в Вильнюс. Там, в здании Бенедиктинского монастыря оккупанты создали центральный склад, куда свозились награбленные культурные ценности. В кельях этого здания разместили и имущество Смоленского музея. В Вильнюсе экспонаты долгое время находились без охраны и без присмотра музейных работников, поэтому практически все ящики были вскрыты…

В июне 1944 года, перед наступлением Красной Армии, сильно поредевшие тенишевские коллекции были отправлены из Вильнюса в Германию.

Сразу после войны часть экспонатов Смоленского музея была случайно обнаружена майором Советской армии Александром Павловым на территории Польши в Кротошинском уезде в имении немецкого генерала Штеренберга.

К сожалению, до сих пор не обнаружены акты приема ценностей из Польши. Поэтому трудно сказать, сколько тогда экспонатов было возвращено. Лишь спустя многие годы на основе частично сохранившихся книг учета были составлены предварительные списки утраченного. В них было включено 14675 предметов!

Похищено очень редкое рукописное Евангелие 1496–1552 гг., выполненное на пергаменте и бумаге с живописными заставками. Бесследно исчезла уникальная коллекция древних икон, включая икону апостола Павла новгородского письма XIV–XV вв. Пропали 14 знаменитых балалаек, расписанных самой Тенишевой, Малютиным, Коровиными и Головиным, которые имели громкий успех в 1900 году на Всемирной выставке в Париже. Сгинули инкрустированные выемчатой эмалью створки двери-портала «Святой Георгий Победоносец», одного из самых значительных творений княгини Тенишевой. Этот шедевр выставлялся всего один раз в Салоне национального общества в Париже в 1911 году.

В 2005 году вышли в свет два тома каталога утрат Смоленского музея. В последующие годы были изданы еще четыре книги. Конечно, эта работа должна была быть проведена значительно раньше. Такого же мнения придерживаются и составители каталога. Они признают, что сегодня восстановить точную и полную картину разграбления музейного имущества нереально – время упущено. Но остается надежда, что дальнейшее изучение архивных материалов позволит составить более полные списки потерь.