Текст книги "Шедевры, обожжённые войной"

Часть IX
Коллекция раздора

Глава 25
История «Балдинской коллекции»

С начала 90-х годов так называемая «Балдинская коллекция» является предметом нескончаемых споров. За это время российские чиновники от культуры уже не раз пытались передать коллекцию Германии. Но в самый последний момент что-то мешало им это сделать …

Летом 1943 года из-за усилившихся бомбардировок англо-американской авиации бременский Кунстхалле эвакуировал большую часть своих художественных коллекций в замок Карнцов (маркграфство Бранденбург), расположенный в 80 километрах севернее Берлина. Хозяин замка граф Ганс Гвидо Кенигсмарк поместил художественные ценности в специально сооруженный тайник.

В мае 1945 года замок Карнцов был занят частями 38-й Пинской инженерно-саперной бригады 61 армии 1-го Белорусского фронта. Спустя два месяца, накануне отправки бригады домой, в подвале замка солдаты обнаружили тайник с рисунками. Узнав об этом, капитан Виктор Балдин отправился к месту хранения. Там он обнаружил, что в совершенно темной комнате, прямо на полу вразброс лежали рисунки в массивных паспарту из бристольского картона. Позже Балдин вспоминал: «Я поднял наугад несколько рисунков: золотым тbснением на тяжелых картонах значились имена, – Овербек, Рихтер, Слефогт – которые тогда мне не были известны. Но далее увидел знакомые – Гвидо Рении, Тициан, Ван Гог. А вот Альбрехт Дюрер – один, пять, десять двадцать рисунков с его характерной монограммой из двух букв!». Ознакомившись с рисунками и осознав, что они представляют собой исключительную художественную ценность, Балдин обратился к командованию с просьбой принять меры к сохранению коллекции. Однако ничего сделано не было. И тогда капитан решил спасти рисунки самостоятельно. В большой трофейный чемодан он поместил небольшую картину Гойи и более 300 рисунков. По дороге домой выменял у своих однополчан еще около 50 рисунков. Самым дорогим приобретением оказалась работа Альбрехта Дюрера, написанная темперой на кипарисовой доске. За «Христа Спасителя» ему пришлось отдать новые хромовые сапоги…

Два с половиной года Балдин хранил чемодан с рисунками под диваном в своем кабинете в Загорске, где работал директором училища по подготовке мастеров-реставраторов. За это время он тщательно изучил и систематизировал доставшуюся ему трофейную коллекцию. Рисунки он ни от кого не скрывал, часто показывал своим друзьям по институту. И, как часто бывает в таких случаях, видимо, не обошлось без «доброжелателей». На Балдина посыпались доносы. Хранить у себя трофейные ценности было уже небезопасно. Выручить молодого фронтовика согласился академик А.В.Щусев. Именно в его только что открывшийся Музей русской архитектуры Балдин и передал свой трофейный чемодан с рисунками. 30 июня 1948 года был составлен Акт о передаче В.И.Балдиным в дар Музею русской архитектуры 363 рисунков. Позже при сверке с описью было установлено, что в состав «Балдинской коллекции» входят 364 произведения (2 деревянные доски и 365 листа бумаги и картона, содержащие 362 произведения графики). Все произведения поместили в закрытый фонд музея, где они хранились в специальной папке с надписью «особый инвентарь». Чтобы подстраховаться на всякий случай, Балдин тогда же направил письмо в адрес первого заместителя Председателя Совета Министров Союза ССР К.Е.Ворошилова, в котором выразил свое желание сделать трофейные рисунки «достоянием государства».

Но не только у одного капитана Балдина имелись «бременские» рисунки. Вскоре графические листы с печатью Бременского Кунстхалле стали появляться в разных уголках Советского Союза: в Самарканде, Новосибирске, Муроме, Самаре, Баку. Как правило, провинциальные музеи выкупали трофейную графику у частных лиц и отправляли в Москву и Ленинград. Таким образом 128 «бременских» рисунков очутились в Государственном Эрмитаже и около 100 в Пушкинском музее.

В собрании Ярославского художественного музея находятся на хранении 8 «бременских» рисунков. Эти вещи были приобретены в 1948 году у жителя Мурома В.В.Серова. В коллекции представлены такие имена, как Рауль Поттер, Давид Тенирс, Антонис Ватерлоо, Пауль Де Вос, Морис Утрилло, Тобиас Вергехт, Корнелиус Сафтлевен. Самым ценным произведением, поступившим в музей, следует считать работу Альбрехта Дюрера «Женщина в покрывале».

Четырнадцать «бременских» рисунков в 1948 году были конфискованы МГБ СССР в Баку у частного лица и переданы в Азербайджанский государственный музей имени Мустафаева. В начале девяностых 12 рисунков были похищены из музея, а затем неожиданно всплыли на художественном рынке в Нью-Йорке. В 2001 году при содействии ФБР, Таможенной службы США и Интерпола графические листы, среди которых было знаменитое произведение Альбрехта Дюрера «Женская баня», вернулись в Бремен. Одновременно тогдашний президент Азербайджана Гейдар Алиев вернул Бремену еще 2 рисунка, хранившихся в запасниках бакинского музея.

Загадочная история произошла в марте 1993 года. Предположительно один из однополчан Балдина (хотя некоторые считают, что это был сам Виктор Иванович) передал в посольство ФРГ в Москве 46 гравюр, 45 рисунков и 10 литографий из коллекции Бременского музея. Как бы там ни было, «добровольный даритель» пожелал остаться неизвестным. Семь лет пролежала коллекция в немецком посольстве, и только в 2000 году министерство культуры России выдало разрешение на вывоз ее в Германию. Это было сделано в обмен на возвращение из Бремена в Екатерининский дворец флорентийской мозаики «Обоняние и осязание», похищенной гитлеровцами в 1941 году из Янтарной комнаты.

Но вернемся к «Балдинской коллекции». В 1963 году волею судьбы Виктор Иванович Балдин стал директором Музея архитектуры, того самого, куда он передал после войны свой чемодан с трофейными ценностями. Пройдет еще совсем немного времени, и Балдин станет горячим поборником возвращения Германии хранящихся в его музее трофейных рисунков. Хотя в письме к Клименту Ворошилову, как мы помним, он придерживался несколько иных взглядов. Балдин настойчиво пишет письма-обращения к партийным руководителям: Брежневу, Демичеву, Лигачеву, Горбачеву. Ответа не было. Разуверившись найти понимание в партийных верхах, он в 1989 году совершает поездку в Германию, где встречается с директором Бременского Кунстхалле доктором Зальцманом. А спустя год участвует в телевизионной передаче, в которой рассказывалось об обстоятельствах перемещения «бременской» рисунков из Германии в СССР. После этого «Балдинская коллекция» приобрела широкую известность.

Вопрос о возврате «Балдинской коллекции» Бременскому Кунстхалле впервые был поднят в письме министра иностранных дел ФРГ Г.-Д. Геншера на имя Э.А.Шеварнадзе от 16 мая 1990 года. Тогда на волне перестроечной эйфории руководители страны уже были практически готовы безвозмездно передать рисунки Германии в качестве жеста доброй воли. На письме-обращении Виктора Балдина к Борису Ельцину стояла резолюция: «Согласен. Прошу проработать вопрос практической реализации предложения. Было бы справедливо и политически верно передать их. 13 сентября 1991 г.».

Опасаясь за судьбу трофейных рисунков, тогдашний министр культуры СССР Николай Губенко постарался изъять их из Музея архитектуры и в срочном порядке передать на хранение в Государственный Эрмитаж. Лишь бы подальше от Москвы.

И уже в ноябре 1992 года в Николаевском зале Эрмитажа состоялась выставка под названием «Западноевропейский рисунок XVI–XX веков из собраний Кунстхалле в Бремене». К открытию выставки редакционно-издательским центром «Культура» был подготовлен роскошный каталог. Кстати, это была первая экспозиция трофейного искусства в нашей стране. Затем выставка переехала в Москву во Всероссийский музей декоративно-прикладного и народного искусства. Искусствоведы отмечали высокую художественную ценность «балдинской» части бременского собрания, в которой были представлены почти все основные европейские школы: итальянская, нидерландская, фламандская, голландская, французская и немецкая. Наиболее значительно по количеству и художественному качеству была представлена немецкая школа рисунка. Тогда широкой публике впервые были показаны 25 подлинных шедевров Альбрехта Дюрера и 5 графических листов, приписываемых ему или его школе, которые долгие годы считались бесследно пропавшими во время войны.

В течение 1993 года судьба «Балдинской коллекции» неоднократно рассматривалась на заседаниях Государственной комиссии по реституции культурных ценностей. Итоговым решением Госкомиссии от 2 марта 1994 года было признано: «Считать возможным возвращение Балдинской части коллекции Бременского Кунстхалле Правительству ФРГ как незаконно вывезенной с территории Германии». Однако дальнейшее рассмотрение судьбы коллекции было приостановлено, так как Государственная Дума 21 апреля 1994 года объявила мораторий на принятие любых решений, касающихся перемещенных культурных ценностей.

Переговоры с немецкой стороной по «Балдинской коллекции» возобновились уже в новом столетии, после того, как Государственная Дума приняла Федеральный закон о перемещенных культурных ценностях. На проходивших в Берлине 7 февраля 2003 года переговорах министра культуры России Михаила Швыдкого с государственным министром культуры – уполномоченным правительства ФРГ по делам культуры и средств массовой информации Кристиной Вайс была согласована дата и процедура возвращения «Балдинской коллекции». 29 марта 2003 года коллекция должна была уже находиться в Бремене.

25 февраля 2003 года министерство культуры России в обстановке строжайшей секретности издало приказ № 199 об исключении из состава Государственной части Музейного фонда Российской Федерации «364 музейных экспонатов, происходящих из собрания Бременского Кунстхалле». Приказ предписывал директору Эрмитажа Михаилу Пиотровскому исключить указанные музейные предметы из учетной документации и затем передать их на постоянное хранение министерству культуры Российской Федерации. Таким образом, был запущен механизм передачи Германии «Балдинской коллекции». В это же время в «Независимой газете» появилась статья Григория Заславского «Почему Россия культурные ценности возвращает тайком?», ставшая прологом резкой полемики между сторонниками и противниками возвращения Германии «бременских» рисунков.

Позиция министерства культуры сводилась к тому, что капитан Балдин являлся недобросовестным владельцем коллекции. Культурные ценности были вывезены им из Германии не по приказам военного командования Советской Армии и не по распоряжению компетентных органов СССР, а самостоятельно, в качестве личных трофеев. Поэтому собственником рисунков всегда был и остается бременский Кунстхалле. Возвращение же коллекции в Бремен следовало бы осуществить на основании соглашения 92-го года между Россией и Германией об оказании помощи в розыске и возвращении незаконно вывезенных культурных ценностей. Следуя этой логике, капитан Балдин превращался из спасителя произведений искусства в обыкновенного мародера. Кто-то даже придумал циничное словосочетание «спаситель-мародер».

Главным оппонентом министра культуры Михаила Швыдкого был Николай Губенко, возглавлявший в то время комитет Государственной Думы по культуре и туризму. Он заявил о недопустимости безвозмездной передачи коллекции Германии. По его мнению, Российская Федерация приобрела право собственности на «Балдинскую коллекцию» в силу приобретательной давности на основании статьи 225 ГК РФ.

По инициативе Губенко 12 марта 2003 года Государственная Дума единодушно (347 – «за», один воздержался) приняла обращение к президенту России с просьбой предотвратить действия министерства культуры по передаче коллекции.

Окончательную точку в этой скандальной истории поставила Генеральная прокуратура, которая направила в адрес министра Швыдкого сначала «Представление об устранении нарушений федерального законодательства о вывозе культурных ценностей», а затем «Предостережение о недопустимости нарушения закона».

Спустя два года, после того как накал страстей несколько спал, Межведомственный совет по вопросам культурных ценностей, перемещенных в результате Второй мировой войны, принял решение создать по «Балдинской коллекции» смешанную российско-немецкую рабочую группу. В состав рабочей группы от российской стороны Совет рекомендовал включить директора Государственного Эрмитажа М.Б.Пиотровского, директора Государственного института искусствознания А.И.Комеча и председателя Ассоциации реставраторов России С.В.Ямщикова. Заседания рабочей группы, как правило, проходили в закрытом режиме. По имеющимся сведениям, сближения позиций сторон так и не произошло. Вскоре из жизни ушли А.И.Комеч и С.В.Ямщиков, и работа смешанной российско-немецкой рабочей группы и вовсе разладилась.

В настоящее время «Балдинская коллекция» находится на ответственном хранении в Государственном музейно-выставочном центре «РОСИЗО».

Глава 26
Письма и документы

Письмо Л.И.Брежневу

Государственный комитет по гражданскому

строительству и архитектуре при Госстрое СССР

Государственный научно-исследовательский музей

архитектуры им. А.В.Щусева.

№ 157 «3» мая 1973 г.

Генеральному секретарю цк кпсс

товарищу Брежневу Л.И.

Глубокоуважаемый Леонид Ильич!

В связи с Вашей предстоящей поездкой в ФРГ я хотел бы поделиться с Вами следующими соображениями.

В период Великой Отечественной войны, находясь в рядах действующей армии, мне удалось близ города Берлина спасти от гибели коллекцию рисунков старых мастеров – Рафаэля, Тициана, Дюрера, Рубенса, Рембрандта, Гойи, Делакруа, Родена и других – всего 364 листа.

Я привез рисунки в Москву и, убедившись в их подлинности, в 1047 году передал в дар Музею русской архитектуры, который в то время организовывался академиком А.В.Щусевым. С 1963 года я сам являюсь директором этого музея и продолжаю хранить эту коллекцию рисунков, которая оказалась частью собрания Бременского художественного музея.

Поскольку экспонировать подобные материалы у нас не представляется возможным, не сочли бы Вы целесообразным рассмотреть вопрос о передаче этой редкой коллекции, представляющей уникальную научную и культурную ценность, в музей города Бремена и приурочить передачу ко времени Вашего визита в ФРГ? Нет сомнения, что такой акт со стороны Правительства получил бы достойную оценку мировой общественности подобно тому, как это было, например, при передаче Дрезденской галереи в ГДР.

Я буду очень рад, если высказанные соображения Вас заинтересуют.

С уважением В.Балдин

Директор музея

Письмо Е. К. Лигачеву

Члену Политбюро ЦК КПСС

товарищу Лигачеву Е.К.

Уважаемый Егор Кузьмич!

В конце минувшей войны мне, фронтовику-архитектору, довелось спасти от неминуемой гибели под Берлином коллекцию подлинных рисунков старых мастеров XV–XIX веков – Рафаэля, Тициана, Дюрера, Рубенса, Гойи, Делакруа, Коро, Родена и других – всего 364 листа.

Понимая уникальную ценность этих рисунков для мировой культуры, сохранил их и в 1947 году передал всю коллекцию академику Щусеву в организуемый им в то время музей архитектуры, а с 1963 года сам стал директором этого музея и продолжаю хранить спасенные мною рисунки до сих пор.

Товарищ Демичев П.Н., будучи министром культуры СССР, смотрел эту коллекцию и высказал пожелание о целесообразности передачи ее в подходящий момент в Министерство культуры ГДР в форме дара от частного лица. Может быть, уже настало время сделать такую акцию, которая, несомненно, вызовет благоприятный политический резонанс.

Честно говоря, и мне еще при своей жизни хотелось бы видеть эти бесценные рисунки возвращенными общечеловеческой культуре – ведь они до сих пор считаются погибшими.

Прошу Вас рассмотреть возможность передачи спасенной коллекции рисунков старых мастеров мирового искусства Министерству культуры ГДР.

6 сентября 1987 г.

В.Балдин

ветеран Великой Отечественной войны,

директор Государственного

научно-исследовательского музея имени А.В.Щусева

Письмо Б.Н.Ельцину

Президенту России

тов. Ельцину Б.Н.

Уважаемый Борис Николаевич!

Мне стало известно, что министр культуры СССР Н.Н.Губенко убеждает Вас отложить передачу спасенной мною коллекции Бременских рисунков до решения всех вопросов по обмену культурными ценностями, вывезенными обеими сторонами в минувшую войну.

Однако рассматривать эту коллекцию вместе с тем, что организованно вывезено из Германии и находится в спецхранилищах Министерства культуры СССР, нет никаких оснований. Напомню, что командование 58 Инженерно-саперной бригады отказалось принять меры к спасению обнаруженных под Берлином рисунков, и я вынужден был действовать самостоятельно: собрать и сохранить листы, а также выменять или выкупить то, что разошлось по рукам. В 1947 году, после систематизации и научной обработки, всю коллекцию я передал на хранение в музей Русской архитектуры Управления по делам архитектуры при СМ РСФСР (позднее музей архитектуры перешел в ведение Госгражданстроя).

Став затем директором музея, я в течение 25 лет (до выхода на пенсию в 1988 году), постоянно обращался в инстанции о необходимости возвращения этой коллекции в музей Кунстхалле города Бремена. Министр культуры Е.Фурцева стала требовать от меня передачи коллекции в хранилища Минкультуры, но председатель Госгражданстроя сказал: Вы спасли коллекцию, Вы ее и храните до возвращения в ФРГ. (Новый министр культуры Демичев П.Н. согласился с мнением Посохина.)

И только в годы перестройки, после трех моих очень настойчивых обращений к М.С.Горбачеву, газета «Правда» 27 мая 1990 года рассказала историю спасения рисунков и сообщила, что «в настоящее время рассматривается вопрос о возвращении этой коллекции». Публикация эта вызвала широкий отклик в мировой прессе, однако передача затянулась – в феврале 1991 года коллекцию забрали в министерство культуры СССР, хотя музей архитектуры не входит в его систему.

Уважаемый Президент! В настоящее время Вы предпринимаете неимоверные усилия по выведению России из глубокого кризиса; и в этом плане большое значение будут иметь результаты Ваших ноябрьских переговоров в ФРГ. Возвращение коллекции рисунков во время переговоров, несомненно, будет по достоинству оценено мировой общественностью и послужит хорошим стимулом для дальнейшего укрепления складывающихся отношений между Россией и ФРГ. Не упускайте возможность использовать ситуацию и не слушайте тех, кто пытается отговорить Вас от этого шага. Ведь рисунки эти обязательно вернутся в Германию через 5-10-15 лет вместе с другими коллекциями из тайников Минкультуры СССР.

Да, по правде говоря, и мне, старому солдату и музейному работнику, хотелось бы еще при своей жизни быть уверенным, что спасенные в войну уникальные рисунки переданы по принадлежности в фонды музея Кунстхалле города Бремена, стали доступными для осмотра и изучения и этим самым снова вернулись в мировую культуру.

С уважением, В.Балдин

29.10.1991

Государственный Эрмитаж

Письмо М.Е.Швыдкому

Министру культуры Российской Федерации

М.Е.Швыдкому

21.10. 02 № 2894

Глубокоуважаемый Михаил Ефимович!

Информирую Вас, что по указанию Министерства культуры РФ дирекция Государственного Эрмитажа провела встречи с руководителями Kunsthalle и Kunstverein г. Бремена (д-р Георг Абетт – директор Kunstverein, д-р Херцогенрат – директор Kunsthalle Bremen) при участии д-ра Айхведе. Нами был составлен и согласован список произведений из двадцати рисунков и одной картины маслом, которые могут быть подарены Эрмитажу в случае передачи в Бремен «Балдинской группы» рисунков, происходящих из Kunsthalle Бремена и в настоящее время хранящихся в Государственном Эрмитаже. Договоренность подтверждена германской стороной письменно.

Государственный Эрмитаж полагает, что при такой постановке вопроса соглашение о передаче бременских рисунков может иметь место и может стать примером компромисса, оставляющим удовлетворенными обе стороны. Любое сокращение этого списка мы считаем неприемлемым.

Позволю себе напомнить, что все дальнейшие действия нуждаются в деликатном освещении средствами массовой информации. Передача витражей Мариенкирхе не привела к положительному для нас эффекту в широком общественном мнении Германии.

Прилагаю копию письма немецкой стороны, а также русский и немецкий тексты списка.

Директор Государственного Эрмитажа

М.Б.Пиотровский

(Архив автора)

Отзыв

на «Заключение Отдела международного частного права Института законодательства и сравнительного правоведения относительно т. н. Коллекции Балдина» (далее – Коллекция)

Указанное заключение свидетельствует о желании его авторов добросовестно разобраться в данном вопросе и поэтому заслуживает внимательного отношения. И именно при таком отношении к этому документу обнаруживаются недостатки, приведшие авторов к ошибочному выводу о том, что Российская Федерация якобы «не приобрела право собственности на Коллекцию Балдина».

1. Прежде всего, обращает на себя внимание, что в заключении констатируются многочисленные правовые нарушения, касающиеся определения музейного статуса коллекции. Должного вывода из этого, однако, не делается.

Так, на стр. 9 заключения констатируется, что приказ Министерства культуры от 25 февраля 2003 года об исключении коллекции из Музейного фонда Российской Федерации был издан с существенными нарушениями закона о музейном фонде. Но, как известно, акт contra legem является юридически ничтожным. Поэтому данный приказ министра культуры – недействителен и, следовательно, коллекция юридически должна считаться находящейся в составе Музейного фонда страны с 30 июня 1948 года – даты приемо-сдаточного акта Государственного музея русской архитектуры.

Главным образом, нельзя считать действительным акт Государственного Эрмитажа о приемке коллекции на хранение в части указания на «временный» характер этого хранения, вопреки приказу Министра культуры СССР от 8 февраля 1991 года поставить коллекцию на постоянное хранение. Поэтому юридически следует считать, что Эрмитаж принял коллекцию на постоянное хранение 10 апреля 1991 года (дата приемо-сдаточного акта).

Из сказанного следует ошибочность вывода заключения о том, что ввиду невыполнения Государственным Эрмитажем приказа о принятии коллекции на постоянное хранение, «права владения Коллекцией Балдина сохраняются за Министерством культуры Российской Федерации как правопреемником Министерства культуры СССР».

Таким образом, упомянутый приказ Министерства культуры от 25 февраля 2003 года необходимо характеризовать как акт, направленный на неправомерное завладение культурными ценностями, находящимися в оперативном управлении государственного Эрмитажа, в целях вывоза их за рубеж и передачи бывшим владельцам.

2. В заключении не принято во внимание, что в период оккупации Германии войсками четырех союзных держав высшую юридическую силу на ее территории имели акты Союзного контрольного совета и приказы главнокомандующих зон оккупации. Что же касается законов бывшей Германии, которые не были отменены, то они действовали лишь в той мере, в какой они не противоречили актам оккупационных властей, что авторами заключения упущено из вида.

Между тем, согласно пункту 2 приказа Главнокомандующего СВАГ (Советская военная администрация в Германии) и Главнокомандующего группой советских оккупационных войск в Германии Г.К.Жукова от 30 октября 1945 года «О наложении секвестра и принятии во временное управление некоторых категорий имущества в Германии» и пунктам 1а и 7 Инструкции от того же числа, коллекция, как и другие «предметы старины и искусства», была секвестирована, но в нарушение данного приказа не была передана советскому командованию, а вывезена Балдиным в Советский Союз.

3. Как известно, первоначально секвестированные культурные ценности были в дальнейшем по приказам военного командования перемещены в Советский Союз в частичную компенсацию за культурные ценности нашей страны, разграбленные Германией во время Второй мировой войны. В их составе была бы быть перемещена и коллекция, если бы Балдин передал ее согласно названному приказу военному командованию, а не вывез самостоятельно в Советский Союз.

4. Естественно, что коллекция как имущество, секвестированное СВАГом, но самовольно, т. е. незаконно вывезенное военнослужащим Советской Армии, подлежала изъятию в собственность государства по принадлежности. Видимо, понимая это, Балдин передал ее государственному музею – Музею русской архитектуры. Принятие коллекции Музеем русской архитектуры было санкционировано 25 февраля 1948 года компетентным государственным органом – Управлением по делам архитектуры при Совете Министров РСФСР. С этой даты следует считать, что коллекция перешла в государственную собственность, и с даты акта сдачи-приемки от 30 июня 1948 года – в Государственный Музейный фонд.

Таким образом, коллекция поступила по принадлежности в собственность государства, как если бы она была в составе «перемещенных культурных ценностей» (где она и должна была быть). Балдин же, благодаря своему разумному поступку, искупил свою вину и избежал ответственности, возможно – уголовной.

5. В заключении указывается, что федеральный закон «О культурных ценностях, перемещенных в Союз ССР в результате Второй мировой войны и находящихся на территории Российской Федерации» от 15 апреля 1998 года в редакции федерального закона от 25 мая 2000 года на коллекцию не распространяется. Непосредственно – да, не распространяется. Но это не значит, что его положения не следует учитывать при рассмотрении вопросов коллекции аналогичных тем, которые регулируются этим законом. Необходимость в этом объективно обусловлена следующим: идентичностью объекта закона и коллекции (культурные ценности); изъятием и тех, и других из гражданского оборота в силу приказов военного командования Советской Армии или других компетентных органов; использованием и тех, и других в целях частичной компенсации ущерба, причиненного Германией культурному достоянию нашей страны. Эти фактические аналогии позволяют решать вопросы коллекции аналогично решению соответствующих вопросов в законе о перемещенных культурных ценностях, т. е. применять этот закон по аналогии. Так, например, если в составе коллекции окажутся культурные ценности жертв фашизма, в том числе жертв Холокоста, то такие культурные ценности смогли бы быть возвращены бывшим собственникам или их наследникам в соответствии с пунктом 3 статьи 8 закона о перемещенных культурных ценностях.

6. Вывезя коллекцию в СССР, Балдин нарушил не имущественные права Бременского музея, а, как указанно выше, приказ СВАГ. Следовательно, коллекция не является имущественной «находкой», которая могла бы стать собственностью Балдина по истечению срока приобретательной давности или быть возвращена им бывшему владельцу за соответствующее вознаграждение. Тем более она не может трактоваться как «находка» после того, как она перешла в собственность Российского государства и вошла в Государственный музейный фонд страны.

Поскольку решение об исключении культурных ценностей из Музейного фонда может быть принято только в «обмен их на другие музейные предметы и музейные коллекции», постольку коллекция не может быть возвращена бывшему владельцу за частичную или полную ее стоимость или использована как платежное средство. Поэтому предложения о подобных переговорах являются юридически неосновательными.

7. Общие выводы:

коллекция должна быть фактически возвращена в Государственный музейный фонд и передана на постоянное хранение в надлежащий музей;

Бременскому музею можно сообщить, что согласно российскому законодательству коллекция может быть передана ему только в обмен на равноценную коллекцию.

«28» апреля 2003 года

Е.Т.Усенко

Заслуженный деятель наук РФ,

доктор юридических наук,

профессор, главный научный

сотрудник ИГП РАН

Р.S. Что касается содержащейся в заключении ссылки на некое соглашение, достигнутое между Комиссией по реституцией и Бременским музеем, то следует иметь в виду, что Комиссия в данном случае действовала «ultra vires» (за пределами полномочий), на что указывалось еще в заключении Института государства и права Российской Академии наук от 16 февраля 1995 года о Меморандуме от 1994 года германской стороны по поводу перемещенных культурных ценностей.

(Архив автора)