Текст книги "Шедевры, обожжённые войной"

Архивные документы

Кенигсбергский дневник А.Я. Брюсова

(26.V – 13.VII.1945)

26 мая. Выезд из Москвы.

28 мая. Выезд на «вертушке» из Вержболова в Инстербург. Вечером ночевали в Инстербурге. Направлены в штаб тыла в Гердауен.

29 мая. Приехали в Гердауен. Были в штабе тыла. Получили дополнительный документ. Ночевали в гостинице.

30 мая. Выехали в Велау. Подготовляли поездку в Зандиттен, где, по сведениям Ленинской библиотеки, имеются книги из Кенигсбергской библиотеки.

31 мая. Утром были в Зандиттене. Книги вывезены Политуправлением. Беляева уехала в Инстербург к уполномоченному? Мы с Пожарским поехали в Кенигсберг. День в Кенигсберге прошел в хлопотах. Выяснили, что в «Шлоссе» под грудой развалин сохранились некоторые музейные предметы. Взяли пропуск и стали наблюдать за раскопкой.

Однако по правилам мы не можем получить продуктов более, чем на один день. Растянули свои продукты до 2ю. VI включительно. Дольше быть в Кенигсберге не можем. Майор Пшеницын сообщил, что часть коллекций Prussin Museum отвезена в Растенбург.

Решили ехать 3-го в Растенбург. Беляева не вернулась из Инстенбурга, и если сегодня не вернется, есть опасность разъехаться. Положение неприятное.

I.VI. Приехала Беляева. Привезла новую «бумажку» от генерала Ивановского.

Были у полковника Фисунова (политчасть). Он сообщил, что ему необходимы специалисты, и он ждет их. Приветствует наш приезд, но ставит условие – работать в системе. Тогда он даст помещение и зачислит на паек. Мы согласились. Получили разрешение временно, до оборудования комнаты, жить в гостинице, сколько понадобится, и оставлять в ней вещи (формально в гостинице разрешают провести только одну ночь с 8 часов вечера до 8 часов утра, дольше комендатура жить не разрешает, а без талона из комендатуры гостиница не впускает). Зачислены на дополнительный паек и столовую. Получили мандаты на работу.

Со 2.VI начали работу. Беляева и Пожарский работают в складе книг (в Гос. архиве). Я слежу за раскопками.

В старом замке вместе с гв. кап. Чернышевым (от I-ой комендатуры начальник партии рабочих). Иногда по вечерам я хожу в Государственный архив разбирать книги.

Со 2-го по 15.VI мы с Чернышевым осмотрели в замке все, что могли. Замок разрушен целиком. Сохранилось только несколько зал в северном крыле (старая часть замка), где наверху мы устроили склад извлекаемых вещей, а внизу разместился с 10.VI караул.

В работах по раскопкам принимает участие бывший директор Кенигсбергского музея Роде и сотрудник этого музея Фейерабенд, иногда заходит зав. отделом древностей, Фридрих.

Характеризую всех этих людей.

1. Гв. кап. Чернышев, лет около 30. Симпатичный, неглупый человек. Учился на факультете иностранных языков. Москвич. Любитель музыки, с хорошим слухом и способностями. Работать с ним легко и приятно. На работе бывает утром и к концу работы.

2. Роде – старик на вид с трясущейся правой рукой. Одет неряшливо (нарочно?). Искусствовед. Имеет ряд научных трудов. Алкоголик. Доверия не внушает. Мне все сдается, что он знает больше, чем говорит, а когда говорит, то нередко лжет. Если на него не смотреть, но следить издали или исподтишка, то его рука перестает дрожать. Уверяет, что лучшие коллекции были эвакуированы, но он не знает, куда, когда я его спросил – не Растенбург ли? – то он тотчас воскликнул: «Так вы их нашли?». И тому подобное.

3. Фейерабенд – пройдоха, враль, но полезный человек. Выдает себя за бывшего члена ком. партии, но был в замке до момента сдачи, и комендант замка перед сдачей передал якобы ему весь замок. Имел имение, автомобиль и прочее (показывает фотографии), но не мог получить даже среднего образования, якобы из-за недостатка средств и т. д.

4. Младший лейтенант Забродский – факторум полковника Фисунова. Молодой парень, не очень культурный. Работает спустя рукава.

Продолжаю. Раскопки в замке были начаты до меня ради отыскания царскосельской янтарной комнаты. Начали их в южном крыле, по указанию Роде, утверждавшего, будто здесь стояли упакованные ящики с этой комнатой. Через день по приезде я обратил внимание на то, что часть маленького зала, где, по словам Роде, стояла комната, раскопана, а на остальном пространстве она уместиться не может. Указал на это Роде, тот, немного поспорив, сдался и заявил, что комната стояла в северном крыле в большом зале, вместе с мебелью Кайзерлинга. Это подтвердил Фейерабенд.

Осмотр большой залы показал, что, к сожалению, и Янтарная комната и мебель Кайзерлинга сгорели. Были найдены подвески от царскосельских дверей (медные), обгорелая резная лямка Янтарной комнаты, железные пластинки с винтами, которыми части комнаты были прикреплены к стенкам ящиков, кусок ящика с прикрепленными к нему (рогами?) от мебели Кайзерлинга.

13. VI. В замок приехал какой-то полковник, который участвовал во взятии замка. Он рассказал, что когда он впервые вошел в замок, он видел именно в этом зале северного крыла большие ящики, передние из которых были разломлены, и в них была какая-то мебель.

Следовательно, Янтарная комната погибла, по-видимому, от пожара, устроенного нашими солдатами.

Осмотр остальных помещений и погребов северного, восточного и западного крыльев показал, что здесь никаких коллекций не хранилось. Здесь были помещения для солдат, кухня, склады вина, санитарный пункт и т. д. Все обрушилось, все сгорело.

В южном крыле, где помещался музей и где начаты были раскопки, мало-помалу находились кое-какие вещи, но по большей части в разбитом и обезображенном виде. Кроме того, судя по находкам только второстепенных и третьестепенных вещей, и согласно с показаниями Роде, надо думать, что более ценные вещи были заблаговременно эвакуированы. Был даже найден список картин, вывезенных в Вильденгоф, куда, по словам Роде, вывезены были также 98 ящиков с коллекциями Киевского музея.

Тем не менее, за 2 недели было извлечено из-под обломков около 1000 вещей, и среди них картина Цигонелли, несколько хороших образцов фарфора XVI–XVIII вв., серебряные вещи и т. д.

Расчищали не все. Так, в отделе доисторических древностей была расчищена в 3-х комнатах только полоса у южной стены. Центр и северная часть комнаты были завалены такой горой обрушившегося здания, что не было смысла разбирать эту гору.

В помещениях под квадратной башней, в юго-западном углу замка сохранилась нижняя комната-подвал, свод которой не обвалился. Там стояла, по-видимому, часть коллекции фарфора и фаянса. Но все это побито и растоптано. Взяты отсюда только некоторые крупные черепки.

Находимы вещи я, согласно, указанию полковника Фисунова, делю на две части: идущие в Москву и остающиеся в Кенигсберге как фонд будущего музея. Первых значительно меньше. Упаковал также 3 пишущих машинки (поломанных), но одну из них хочет взять Фисунов для работы комендатуры.

15. VI. Сидим с оказией в Вильденгофе. Замок кн. Шверинских совершенно разрушен до подвалов. Следов вывезенных туда коллекций не найдено. Или их там не было, или вещи были эвакуированы далее. Но в 3-х комнатах подвала разбросан архив Шверинских – рукописи, переписка, деловые-судебные бумаги с XVI в. Все сброшюровано и перенумеровано. К сожалению, мы могли задержать там машину (получили ее только до 6 часов вечера) всего на ½ часа, архив как следует осмотреть не смогли, взять с собой могли только несколько образцов.

Архив надо вывезти, но как? Машины нет, и до 16.VI мы ее не можем добиться (не дают машины даже для перевозки в город, ссылаясь на отсутствие горючего!).

16. VI. Осмотрели с Чернышевым на Kaiserstr. Здание Археологического института и здание об-ва доистории Пруссии. Все сгорело и разрушено. Вместо библиотеки – пепел и пыль.

На Fridrichstr. Осмотрели помещение военной библиотеки. Здание отчасти сохранилось, но почти все из него вывезено, а судя по остаткам, там были только частные квартиры.

Несколько дней тому назад (число 10–11) мы с Чернышевым пошли на Jangereihe, 4 около 1-ой комендатуры, Геологический музей с собранием образцов янтаря. Это Bernsteinsammlung, единственное в мире, сохранилось довольно хорошо. Очевидно, «камушки» никого не интересовали, да редко кто рисковал лазать по зданию около комендатуры. По всей видимости, немцы начали упаковывать это собрание, но не успели: ящики витрин выдвинуты, часть вещей завернута в бумагу. Как только закончим работу в замке, запакуем эти вещи (это предложение у Брюсова кем-то зачеркнуто. – Н.П.).

Этажом выше, в полной почти сохранности, в шкафах и витринах, стоит геологическая коллекция. Не зная ее ценности (научной), не решаюсь ее запаковывать. А вдруг привезешь в Москву сплошные дублеты? Труда же на это надо затратить много.

19. VI. Чернышев второй день болен, а завтра уезжает на 2 дня. Я остаюсь один для руководства работой в замке.

Вчера смотрел библиотеку на Hufenallee, около дома правительства. Это библиотека почтового ведомства. Есть много интересных книг, особенно фашистских изданий. Начали отбор.

Сегодня утром осмотрели театр на Hufenallee. Все разрушено.

Сегодня в замке я нашел ряд документов по эвакуации коллекций из Кенигсберга. По ним видно, что с конца 1944 года этим делом заведовал Роде. Начинаю более тщательный просмотр этих бумаг.

Беляева и Пожарский переходят работать из Архива в Кенигсбергскую библиотеку.

Заходил в замок Фридрих, он взят на работу (как архитектор и скульптор) в бригаду по установке памятника павшим советским бойцам. Ему, кажется, все равно, кому ставить памятники – весел и игрив.

25. VI. Все эти дни шли раскопки в замке. Сегодня кончили расчистку третьей комнаты. Найден ряд картин, и среди них – мадонна Вероккио (его мастерской), Брейгель младший (расколота на части) и другие. Цырлин, конечно, тотчас же, заявил, что Вероккио должен быть тут же передан ему для комитета по делам искусств. Я решительно воспротивился, сказав, что ни он, ни я не уполномочены решать этот вопрос. Пусть это решат в Москве. Но все вещи из раскопок Шлоссе должны пойти в адрес Комитета по делам Культпросветучрежд. Если я не возражал против его увоза, найденного в Шлоссе Циганелли, то потому, что эта картина была откопана до меня. Возник большой спор, причем Цырлин угрожал, что он будет требовать от меня эту картину через полковника Фисунова (пом. коменданта по полит. части).

В Шлоссе найдено было много документов, показывающих, что Роде стоял во главе охраны музейных ценностей во всей Восточной Пруссии. Он вывозил отсюда вещи в «замки». Он подготовлял вывоз янтарной комнаты в Саксонию. Но от него ничего нельзя добиться. Он не лжет, но говорит очень мало, только тогда, когда и без него мы что-нибудь открываем. Когда сейчас мы подошли к последним двум комнатам Шлосса, где стоит вести раскопки, он, видя, что мы будем продолжать копать, подробно описал, что там стоит – негативный и фильмофонды, сундук с фарфором, картины. Я никак не могу добиться, чтобы с Роде поговорили по-серьезному, а не гладили его по головке и манили «системой пряника». По-доброму он ничего не скажет. По-моему – матерый фашист.

В маленькой комнатушке, которую мы сегодня начали расчищать, оказались упакованы со 2-го или 3-го этажа вещи – мешок с горохом, пуговицы, нитки, тесемки и прочее. Наши копальщики – немки страшно всему обрадовались. Теперь они копают с увлечением, надеясь найти еще что-нибудь, и не без основания.

Чернышев занялся отысканием вещей для полковника Фисунова. Я отдал ему из Шлосса 2 ковра современной фабричной работы (не музейный фонд, а ковры, лежавшие на полу орденов). Потом он с Фейерабендом отыскали где-то третий ковер и т. д. Пусть. Это может помочь работе, т. к. от Фисунова можно будет получить машину для вывоза из Вильденгофа архива Шверинских.

2. VII. За эти дни продолжал раскопки в замке. Маленькая комнатка расчищена. Нашли сохранившуюся фонотеку музея и 10 цветных стекол начала XVII века. Каким чудом сохранились они под многотонным завалом? Начали расчистку последней комнаты (коридора). Работа крайне трудная. Все завалено. Лежат огромные плиты железобетонных покрытий, рельсы и пр. на высоту до 5 метров.

Беляева уезжала к знакомым в Велау. В это время мне случайно удалось добиться свидания с генералом Прониным (комендант Кенигсберга). Я просил у него машину для вывоза архива Шверинских и получил отказ – нет, якобы, горючего! А кругом все разъезжают на машинах! Из-за 25 литров горючего гибнет архив.

В замок ввели на квартирование 1-ую Московскую часть. Вещи в незапертом помещении. Что делать? Буду добиваться их перевоза в архив, но, боюсь, безуспешно. От (Бобы) получил письмо.

4. VII. Продолжены раскопки. Начались находки керамики и скульптуры. Большая часть разбита.

Вчера Фейербенд сообщил, что 4.IV.1945 г. гауляйтер Э.Кох приезжал в замок и возмущался, что янтарная комната не эвакуирована. Еще 4.IV.45 г. Кох был в Кенигсберге.

8. VII. Третьего дня приехал в Кенигсберг генерал Галицкий, армия которого принимает В.Пруссию. Он собрал совещание всех «командированных» и в резкой речи обозвал всех «барахольщиками», заявил, что не даст вывезти из города ничего, что снимет посты (!) со всех складов и т. д.

Тимирязевская с/х академия, получившая наряд на вагоны, не может вывезти вещей, т. к. Галицкий запретил их вывозить. Речь была грубой. (Зачеркнуто.)

Итак, наша работа, по-видимому, пройдет впустую. Вещи мы запакуем, но сохранятся ли они, – маловероятно. Настроение у всех упало. При таких условиях нет смысла дольше оставаться в Восточной Пруссии. Надо скорее закончить то, что начато, и ехать обратно. Планируем поехать 18-го.

В замке я почти закончил раскопки. Осталось работы дня на 3–4 и упаковка, переписка вещей и т. п. Встретилось довольно много хорошего фарфора – китайского, берлинского, мейненского. Интересна коллекция копий с медалей этой войны, собранная Штардингером и хранившаяся в замке: лицам на взятие Киева, Парижа, Сингапура, в честь вторжения в Англию (Jeh Habs gewagt!) и т. д. Есть деревянная скульптура XIII–XIV в., мраморная скульптура Вильде, подаренная музею Муссолини, и проч. вещей много, но что с ними будет после нашего отъезда, не знаю. Капитан Чернышев собирается уходить в другую армию и уезжать. Без него все погибнет.

Сегодня, в воскресенье, не работаем.

13. VII. Давно не писал. Накопилось много нового.

Выяснилось, что речь Галицкого относилась к конкретным лицам, с которыми некто что-то не поделил, и не относилась к нам. Был несколько раз у Фисунова. Он любезно все обещает, надеется якобы даже достать вагоны, но конечно, не дает ни машины, ни тем более вагонов, которых у него нет. Нас вызывали даже на совещание политотдельщиков в Центр, комендатуру. Было много сказано интересного.

Беляева и Пожарский закончили свою работу. Я думал ее закончить 12-го, но к концу дня полез на стену (буквально на краю отвесной стены) и открыл на сохранившейся площадке 2-го этажа следы коллекции фарфора. Тотчас достал лестницу, пригнал туда рабочих и начал раскапывать. Это оказались 4 ящика с отборным фарфором. Ящики упали с 3-го этажа, многое побито, но около 40 вещей сохранилось. Фарфор исключительный. Все это 12 и 13 я упаковал в 5 ящиков для Москвы.

Все раскопки закончены. Все вещи упакованы в 60 ящиков. Половина отобрана для Москвы. Вещи снесены в запирающиеся 2 комнаты замка. Чернышев «обещает» завтра перевести вещи, предназначенные для вывоза в Архив, где есть специальная охрана.

11. VII я допрашивал Роде о коллекциях, находящихся в замке. Его ответы совпали с текстом найденных документов. Вот его показания.

1. Минский музей. Вещи были привезены весною 1942 года и стояли в восточном крыле здания в 3-м этаже. Вещи переданы музею Sicherheitsolierst. Вещи были разделены на 4 группы: живопись до XX века, русская живопись с XIX века, революционная живопись (на революционные темы), собрание фарфора, фаянса и мебели. Во время налета 1944 года лучшие вещи были отобраны, запакованы, и Ostministerium собиралось их эвакуировать, но не успело, и все вещи погибли при налете 13 августа 1944 года.

2. Из польских собраний было: 3 картины на дереве – Брейгель, нотариальная контора, Амур и Психея?

3. О вещах Киевского музея Роде повторил уже написанное выше.

4. Prussia-Museum был эвакуирован сначала в Растенбург, а затем в Померанию.

10 час. вечера 13.VII. Чернышев сообщил, что машины для перевозки вещей из замка в архив Фисунов не дает. Мы с Беляевой хотели пройти к генералу Пронину, но он не принимает.

Архив автора

Во время своей первой командировки в Кенигсберг (май-июль 1945 года) профессор А.Я.Брюсов обнаружил в полуразрушенном здании Геолого-палеонтологического института Кенигсбергского университета брошенную немцами всемирно известную коллекцию янтаря. Тогда же он совместно с капитаном Чернышевым составил нижеприведенный документ.

АКТ

Гор. Кенигсберг, 12 июня 1945 года

Составлен настоящий акт представителем политупраления фронта гвардии капитаном Чернышевым и членом бригады комитета по делам политпросветучреждений подполковником Брюсовым в том, что:

1. Ими осмотрено было помещение на ул. Ланге Райя, 4, где находилась коллекция образцов янтаря и Геологический музей.

2. Оба собрания сохранились в достаточно хорошем состоянии. По-видимому, немцами была начата упаковка этих вещей, но прервана в самом начале.

В подавляющем большинстве все образцы снабжены этикетками об их происхождении.

3. Надо считать желательными упаковку всех этих ценностей и перевозку их в безопасное место и охраняемое помещение. Собрание образцов янтаря всего мира, как одно из лучших собраний такого рода, подлежит, несомненно, отправке в Москву.

4. Геологическая коллекция, прекрасно систематизированная и довольно обширная, несомненно, представляет большой интерес, но вопрос о ее эвакуации следует решать после запроса Москвы, так как без специалиста нельзя сказать, не является ли эта коллекция дуплетной к имеющейся.

5. Упаковка обеих коллекций может быть произведена за 8-10 дней при десяти рабочих.

Подполковник Брюсов.

Архив автора

Документы, найденные А.Я.Брюсовым при раскопках Королевского замка В 1-й отдел Комитета по делам культпросветучреждений, тов. Панькову

Ниже я привожу, по Вашему предложению, описание документов, найденных при раскопках Королевского замка в гор. Кенигсберге в июне-июле 1945 г.

Эти документы составляют часть обширной переписки директора музея в замке Роде (Rohde) по делам музея. Большинство документов не представляло никакого интереса и состояло из отчетов на купленные вещи или на произведенные работы, текущие деловые письма и т. д. Из всех этих документов мною были отобраны те, которые имеют отношение к эвакуации музейных фондов и к судьбе музейных коллекций, увезенных немцами из СССР и хранившихся в Королевском замке гор. Кенигсберга.

В примечаниях к описаниям этих документов (нумерация их сделана мною) я помещаю сведения, которые мне удалось получить при опросе Роде.

Докум. № 1. Письмо проф. Циммерману от Роде

от 2.IX.1944 г.

Роде сообщает, что воздушный налет не причинил вреда художественным коллекциям (сданным, очевидно, проф-ом Циммерманом на хранение). Он просит передать об этом также проф. Шмидту в Берлине и д-ру Галлю. Все помещение Управления (Vernalfungsapparat) и библиотека погибли. Роде сообщает, что ключ от одного из подвалов потерян, и войти туда он не может.

Прим. По словам Роде, позднее ключ от подвала был найден.

Докум. № 2. Отношение заместителя главного

комиссара оккупированной Голландии, д-ра Мюльмана,

к Роде от 8.VIII.1944 г.

Мюльман сообщает, что он им послан гауляйтеру Коху подробный доклад по вопросу об обеспечении сохранности польских художественных ценностей. Поскольку Мюльман не знает, намерен ли Кох сообщить профессору Роде подробности этого доклада, он рекомендует Роде обратиться в канцелярию Коха.

Прим. Из этого документа следует, что в докладе содержались какие-то важные данные. По словам Роде, в замке хранились в 3-м этаже восточного крыла здания несколько картин на дереве из польских коллекций. При раскопках часть этих (?) картин была найдена в разбитом виде под завалом в юго-восточном коридоре, между помещением Худож. отдела и временным лазаретом. По другим признакам, – находкам пустых разбитых ящиков, стружкек, ваты, упаковочной бумаги, пустых рам и т. д. – в этом и последних помещениях происходила упаковка коллекций (для эвакуации их?).

Докум. № 3. Заявление Роде в канцелярию Коха

от 16.VIII.1944 г. с просьбой сообщить ему содержание доклада Мюльмана. На документе 4 рукописных подписи (которых я не могу разобрать. – А.Б).

Докум. № 4. Отношение Роде к Мюльману

от 12.I.1945 г.

Роде сообщает, что канцелярия Коха разрешила ему получить копию доклада Мюльмана Коху относительно охраны польских коллекций, но при воздушном налете на Кенигсберг («Gerrorangrift», что означает английский налет 6 августа 1944 г.) этот документ погиб, поэтому Роде просит Мюльмана прислать ему копию с этого доклада.

Прим. Тот факт, что канцелярия Коха разрешила Роде получить копию с доклада Мюльмана, показывает, что Роде пользовался полным доверием гауляйтера Коха.

Докум. № 5. Письмо Роде к г-же Штепутат

от 21.XII.1944 г.

Роде договаривается в этом письме о сроке, когда он осмотрит какие-то вещи г-жи Штепутат.

Докум. № 6. Письмо Роде к графине Сабине Кайзерлинг (Далльвиц под Тессином в Мекленбурге) от 10.XI.1944 г.

Роде сообщает, что он осмотрел в Раутенберге вещи и перевез наиболее ценную мебель и картины в Королевский замок в гор. Кенигсберге, где они останутся временно, а затем будут перевезены в другое место.

Прим. Собрание художественной мебели и картин графа Кайзерлинга представляло, по словам Роде, высокую ценность.

Докум. № 6-а и 6-б. Письмо Роде

в Управление культурных учрежд. (Kulturamt)

от 17.XI.1944 г. и генералу Henriei от 10.XI.1944 г.

Роде сообщает о своей поездке в Раутенбург к графине Кайзерлинг и к коменданту штаба корпуса, генералу бронетанковых частей Henriei и о том, что он вывез на 2-х машинах в Кенигсберг коллекцию Кайзерлинга – мебель, фаянс, стекло, оружие, мраморную скульптуру и около 100 картин.

Прим. По словам Роде, мебель Кайзерлинга, упакованная в ящики, стояла в первой большой зале орденского помещения (северное крыло здания) вместе с янтарной комнатой. См. об этом ниже, при описании докум. № 10.

Докум. № 6-в. Краткий отчет Роде провинциальному Управлению памятниками о его поездке в Раутенбург

2–7.XI.1944 г.

Докум. № 6-г. Мандат, выданный Роде на поездку в Раутенбург на вывоз оттуда музейных ценностей. 1.XI.1944 г.

Докум. № 7. Разрешение на служебную поездку столяру Францу Манну и наблюдателю Альфреду Гренке для упаковки художественных ценностей (худож. вещи, книги, рукописи) в замке Штейнорт. От 5.XII.1944 г. Подписано – Роде.

Докум. № 8. Мандат, выданный Роде 8.XI.1944 г.

от оберпрезидента Вост. Пруссии на право с 10-го по 30-ое ноября 1944 г. принимать всякие меры к охране, вывозу и т. д. художественных ценностей из эвакуированных частей Вост. Пруссии.

Докум. № 9. Отношение министерства оккупированных областей к Роде от 2.X.1944 с запросом о судьбе Минского музея. Подпись – Гепель.

Прим. Коллекции, вывезенные немцами из минского музея, были, по словам Роде, привезены в Кенигсберг и хранились в 3-м этаже восточного крыла Королевского замка. Привезены были вещи весною 1942 г. Роде получил их от Sicherheitsdirust («служба безопасности»). Вся коллекция была разделена 4 части: 1) живопись до ХХ в.; 2) русская живопись с XIX в.; 3) живопись на революционные темы; 4) собрание фарфора, фаянса, и мебели. После первого английского воздушного налета в 1944 г. лучшие из этих вещей были отобраны, запакованы и подготовлены к эвакуации. Эвакуировать их должно было Ostministerium (министерство восточных областей), но не успело, и все вещи погибли при воздушном налете 13.VIII.1944 г.

Докум. № 9-а. Сообщение министра оккупированных областей профессору Роде от 6.Х.1944 об адресе референта Вильфрида Гепелю.

Докум. № 9-б. Сообщение профессора Роде референту Гепелю от 9/X 1944 г. о том, что вещи Минского музея все погибли. Роде пишет в конце сообщения, что эти вещи, несмотря на его настояния, не были эвакуированы.

Докум. № 10. Письмо роде к графу Шверену (Вильденгоф близ гор. Цинтена) от 6.IX.1944.

Роде выражает надежду, что вещи, эвакуированные в Вильденгоф, находятся в порядке, и просит в случае надобности вызвать его.

Докум. № 10-а. Письмо Роде к графу Шверину

от 17.X.1944.

Роде пишет о своем намерении приехать в Вильденгоф, чиобы проверить состояние находящихся там картин, и просит сообщить ему расписание поездов и название ближайшей станции.

Докум. № 10-б. Письмо графини Шверин к Роде

от 21.X.1944 г.

Графиня пишет Роде, что ее муж призван на военную службу, сообщает расписание поездов и советует сойти на станции Вильденгоф.

Докум. № 10-в. Отношение Роде к обербургермейстеру Герц в управление культурных учреждений (Kulturamt) от 27.X.1944 г.

Роде пишет о том, что фронт придвинулся к гор. Велау и советует перевезти 78 ящиков с художественными собраниями Киева из Рихау в Вильденгоф, где есть место для их хранения.

Докум. № 10-г. Квитанция на поездку Роде

в Вильденгоф.

Докум. № 10-д. Удостоверение, выданное Роде

от обербургомейстера на право перевозки художественных ценностей Киевского музея из Рихау в Вильденгоф.

Докум. № 10-е. Письмо к Роде (от кого неизвестно)

от 10.XI.1944 г.

В письме подробно описан порядок перевозки вещей из Рихау в Вильденгоф. Перевозку принимает на себя фирма А.Миллер, произведет ее 13–14.X. В Рихау автомашины должны встретить г-жа Кульженко и ее мать. Обе женщины поедут с вещами; в Кенигсберге они переночуют; в Вильденгофе их устроит графиня Шверин. Вещи в Вильденгофе поставят в большом зале. Так как Роде выразил желание сопровождать вещи, то его просят договориться с фирмой А.Миллер.

Прим. По словам Роде, г-жа Кульженко – бывшая сотрудница Киевского музея, ушедшая с немцами. Она сопровождала ящики с вещами Киевского музея.

Докум. № 10-ж. Письмо Роде к графине Шверин

от 11.XI.1944 г.

Роде сообщает о предполагаемой перевозке вещей Киевского музея из Рихау в Вильденгоф и о том, что он лично будет сопровождать транспорт.

Докум. № 10-з. Отношение Управления культурными

учреждениями (Kulturamt) к Роде от 13.XI.1944 г.

Предложение быть в 6 час. утра в гараже фирмы А. Миллер для сопровождения художественного собрания Киевского музея.

Докум. № 10-и. Отношение Роде в Управление

культурными учреждениями (Kulturamt) от 15.XI.1944 г.

Роде сообщает, что ящики с вещами Киевского музея перевезены из Рихау в Вильденгоф и помещены в нижнем этаже дома.

Докум. № 10-к. Письмо проф-ра Мартина Винклера

к Роде от 8.XII.1944 г.

Просьба переслать ему картину (масляный портрет его жены), переданный в 1935 г. в дар Кенигсбергскому музею.

Докум. № 10-л. Ответное письмо Роде от 22.XII.1944 г.

Роде пишет, что картина цела, но рама сгорела, ибо картины были вынуты из рам и стояли в ином месте, чем рамы. Сейчас картина находится в Вильденгофе, упакованная в ящик.

Докум. № 10-м. Письмо Роде в Kulturamt

Роде пишет, что он проверил состояние картин, мебели и вещей в ящиках, эвакуированных в Вильденгоф. Против сырости в «большом зале» приняты меры. Роде выражает опасение, что при первой опасности владельцы замка уедут в свои другие имения в Марке, и тогда никто не побеспокоится о судьбе эвакуированных вещей.

Докум. № 10-и. и 10-о. Разрешение, данные Роде на поездку в Вильденгоф через Цинтен и отчет его по этой поездке от 17.X.1944.

Прим. Во время пребывания в Кенигсберге нам представилась возможность съездить в Вильденгоф, но время было ограничено обязательством срочно вернуть автомашину («Виллис»). Ездили: Т.Н. Беляева (бригадир бригады Комитета по делам культпросветучреждений), я, И. Цырлин (бригадир бригады Комитета по делам искусства), Сергиевская (член бригады Комитета по делам искусства), Роде и шофер.

Замок (усадьба) Вильденгоф совершенно разрушен. Остались стоять только стены. При осмотре замка никаких следов хранившихся там коллекций не было обнаружено, хотя по данным, полученным от Роде, среди вещей были металлические предметы. И вообще не было обнаружено следов каких-либо вещей, как если бы все из замка было вывезено до его разрушения. Но странным образом в 3-х подвальных помещениях лежит разбросанным архив князей Шверин, причем следов пожара на папках с документами нет (несколько папок с документами я взял с собой и упаковал вместе с вещами из раскопок в замке, но попытки достать машину для вывоза этого архива кончились неудачей – комендатура Кенигсберга отказала в машине, ссылаясь на отсутствие горючего). Интересно было поведение Роде. Тотчас по приезде в Вильденгоф он отправился в ту часть дома, где в подвальном этаже находилась кухня, и стал там искать, нет ли там чего-либо из съестного и тому под.; остальное его не интересовало. Такое его поведение создало у всех нас впечатление, что Роде знал, вероятно, о дальнейшей эвакуации вещей из Вильденгофа (или о том, что они вынесены из «замка» Вильденгоф и спрятаны в каком-либо другом месте). Нельзя себе представить, чтобы музейный работник, который сам перевез и поставил музейные коллекции в зале «замка» Вильденгоф, не был бы удивлен, не найдя их там позднее. На наши вопросы, где же следы вещей, стоявших в Вильденгофе, Роде спокойно ответил, что вещи эти, вероятно, перевезены в другое место. При этом он добавил, что вещами этими распоряжалась г-жа Кульженко, которая не ставила его в известность о своих действиях. Однако из документа № 12 видно, что еще 30.XII.1944 Роде поддерживал дружескую связь с г-жой Кульженко.

«Замок» Вильденгоф находится в 20–25 км от гор. Цинтена, вне расположения военных частей. Вблизи «замка» расположен ряд домиков, частью заселенных немцами. Домов этих за отсутствием времени мы не осматривали. Не осмотрены также ближайшие окрестности Вильденгофа.

Докум. № 11. Отношение Kulturamta к профессору Дона (zu Dohna, один из крупнейших восточно-прусских магнатов) от 6.IX.1944 г.

В отношении сообщается, что в результате воздушного (английского) налета 30.VIII.1944 г. значительная часть Королевского замка в гор. Кенигсберге была уничтожена. Далее говорится, что большая часть художественных ценностей своевременно могла быть помещена в безопасное место, однако некоторые ценные вещи стоят еще в трех помещениях нижнего этажа (в юго-западном крыле здания), и их надо эвакуировать. Kulturamt просит графа Дона предоставить для этого помещение в его замке в Шлобиттене. От руки на этом отношении добавлено: «В том числе и янтарная комната».

Докум. № 11-а. Ответ графа Дона в Kulturamt