Текст книги "О личной жизни забыть"

Но в деле Наследника у Гарридо присутствовал еще и личный момент. Восемь лет назад он был тем самым американцем, который руководил в Лимоне операцией по аресту семьи Гонсалесов. Тогда эта была едва ли не первая его самостоятельная акция. Нужен был крупный скандал по разоблачению русских шпионов в тихой почти цивилизованной Коста-Рике. Скандал и получился, только совсем не такой, на который он рассчитывал: шпионов взять не удалось. На следующий день сеньору Гонсалес, правда, задержали, когда она явилась в аптеку городка Пандора за противоядием, держа в руках ту самую змею, которая ее укусила, дабы не было сомнений, какое лекарство ей нужно. Позже Майкл даже единственный раз успел допросить эту сеньору, вполне корректно, между прочим. На следующий же после этого день ему доложили о суициде русской шпионки.

Маленький секрет Гарридо состоял в том, что в разведслужбу он пришел с единственным желанием стать автором шпионских романов, лавры Флеминга и Ле Карре не давали ему покоя еще со школьной скамьи. Увы, то дело с русскими шпионами в Лимоне было единственным, которое по своему содержанию хоть немного напоминало шпионский роман. Все остальное, включая самую эффектную вербовку, на действительно впечатляющие динамичные сюжеты никак не тянуло. Неудачного американского советника тогда сразу же перекинули в другую географическую точку, подальше от места фиаско. Со временем все как будто забылось, как вдруг год назад один из бывших костариканских коллег сообщил Гарридо, что оставшееся от Гонсалесов наследство нашло в России своего правообладателя. По своему возрасту это мог быть лишь сын Гонсалесов Алехандро. И литературное воображение Гарридо немедленно заработало на полную мощность. Да, в тот раз российской резидентуре удалось нелегально вывезти юного Алехандро в свою Москву, только они вывезли не сына русских шпионов, а завербованного американского агента, которому суждено было пока что просто учить русский язык и получать российское образование. Такова была завязка предстоящего романа, который он собирался назвать «Наследник, пришедший из тропиков».

Запав на эту идею-фикс, Майкл развил термоядерную деятельность, обосновывая необходимость полноценной вербовки Наследника, и доказывая, что, во-первых, Алехандро непременно должен был общаться с коллегами своих родителей по ГРУ или ФСБ… в-пятых, нет лучшего повода для вербовки, чем лежащие в банке полтора миллиона баксов… в-двадцатых, даже если он не способен будет к оперативной работе, его можно использовать в качестве своего агента в каком-либо российско-американском СП. В общем, своими докладами на эту тему он так затерроризировал начальство, что в конце концов ему дали добро на проведение вербовки Наследника.

19

Чтобы меньше терзать себя сомнениями, удастся ли им их авантюра или нет, они с Циммером постарались себя под завязку загрузить дачным отдыхом. Съездили за лыжами и лыжной экипировкой для Алекса, затем вместе с Раей опробовали местную лыжню. Для Копылова это была первая лыжная прогулка в жизни – в интернате лыжи у них как-то не котировались.

Дальше было освоение сауны. На озере пробили во льду прямоугольную полынью, и все трое выскакивали из горячей парной, чтобы с удалыми воплями окунуться в ней. После чего восполняли потерю влаги ящиком финского пива, сидя у камина и гоняя по видику интеллектуальное европейское кино.

– Почему бы тебе не купить соседнюю дачу? – снова пристал Циммер.

– Зачем двадцатилетнему парню твоя дача? – спорила с ним Рая. – Ему машина нужна и хорошая квартира на Невском. Может он еще в Москву захочет податься?

– Москва нужна тем, кто ищет, как большие деньги заработать. А у него денег и так сейчас будет навалом, – возражал адвокат. – Дача под Питером это всегда в напряг, а здесь – самый оптимальный вариант. Учти, еще год-два и сюда ломанутся питерские новые русские, взлетят цены и будет меньший выбор. Зато отсюда без проблем стартовать в любую страну мира, хоть в отпуск, хоть на работу. Не знал бы он английского, тогда бы еще можно было сомневаться, а так – самое то. Или ты не хочешь быть нашим соседом?

– Какие проблемы! Давай куплю, – согласился наконец Копылов, и Циммер взялся за телефон.

Через час вместе с риэлтором они двинулись смотреть соседний дом. Участок составлял тот же гектар, что и у Циммера. Но и дом, и сауна, и гараж на две машины – все было и поновее и покомфортней. Имелся даже маленький заливчик, где могли разместиться два десятиметровых катера.

– По сравнению с этим ранчо моя дача – пристанище питерских бомжей, – вынужден был признать адвокат, после осмотра самого дома.

Стоило все это удовольствие сто сорок тысяч баксов.

– А скостить тут не принято? – поинтересовался Алекс. – Я обожаю торговаться.

Риэлтор, когда Циммер ему перевел, отрицательно покачал головой.

– Ваша фирма ведь занимается еще и продажей малых судов, – Копылов перешел на английский сам. – Если вы сделаете мне скидку на дом, то обещаю, что и яхту я буду покупать у вас. А деньги за дом, возможно, будут перечислены вам уже завтра.

Риэлтор с недоверием посмотрел на юного клиента.

– Пять тысяч.

И бланки договора уже не на сто сорок, а на сто тридцать пять тысяч немедленно были заполнены.

– Только учтите, обладание недвижимости, не дает вам преимущественного права на получение визы, – счел нужным сообщить риэлтор.

Алекс вопросительно глянул на Циммера.

– Да нормально с этими визами, девяносто дней каждых полгода сможешь быть здесь, выше крыши хватит, – объяснил адвокат Алексу.

– Значит, как только деньги поступят на счет фирмы, вы сразу же отдаете мне ключи, и я могу тут жить? – уточнил у риэлтора Копылов.

– Именно так, – ответил тот.

Ночь накануне решающего похода в банк и приезда Даниловны, Алекс почти не спал. После легкой выпивки по случаю приобретения недвижимости, они разошлись по комнатам в первом часу ночи, а в три часа Алекс проснулся от того, что кто-то словно произнес ему на ухо: «Расходный материал» и дальше спать уже не получилось. Расходный материал это был он, Алекс Копылов, которого готовили немного-немало для выполнения акций возмездия – в одно мгновение ему это стало ясно как Божий день. В пользу такого вывода говорило все: и поверхностное обучение разведнавыкам, и полное отсутствие каких-либо контактов с другими курсантами и преподавателями, и не принятие мер по наказанию за его самовольство, и даже то, что Стас не забрал у него ни документы на Копылова, ни даже его трофейные пистолеты. Не исключено, что и Зацепин, передавая его посреднику из ГРУ наверняка мог сказать: этот парень способен на все. Да и Стас вряд ли скрыл от начальства его двойное московское убийство и почему-то получил на это полную индульгенцию. Таким образом его просто выводят на нужную тропу. Будут отправлять за кордон и указывать кого надо убрать. А в случае ареста он ничто и никого не сможет выдать – просто потому что ничего ни про кого, кроме Стаса не знает.

Необъятная будущая жизнь вдруг сузилась для него до узкой улочки с глухими высокими заборами, по которой ему суждено идти только в одном направлении. Неприятно было даже не то, что его нацеливают на эту не самую доблестную специализацию, а то, что им кто-то может вот так приказно манипулировать. Бумерангом вернулись собственные слова сказанные Стасу о невозможности карьеры за рубежом, если известно, что ты был сотрудником ФСБ, похоже, не слишком хороша карьера с таким пятном и в России…

20

В Хельсинки поехали все втроем. Потом Циммера оставили в гостиничном номере Копылова, а в аэропорт встречать Даниловну отправились лишь Алекс с Раей. Как Рая не старалась омолодить себя, чтобы выглядеть подходящей подругой двадцатилетнего студента, получилось это у нее не важно. Зато теперь, когда вся ситуация достигла своей кульминации, можно было уже не опасаться каких-либо накладок. И по дороге в аэропорт, Алекс рассказал подруге Циммера свою старую версию про защиту свидетелей.

– А Иван знает? – прежде всего спросила Рая.

– Знает. Мы решили, что ты будешь слишком нервничать из-за этого, если сказать тебе заранее.

– А Вера?

– Вера не знает.

– А та, которую мы встречаем?

– Тоже не знает. Ей достаточно моего старого имени.

И Рая чуть успокоилась, что она все же не последняя, кого посвятили в эту тайну.

– Я своего Ивана считаю проходимцем, но ты ему сто очков вперед дашь. Поэтому вы так и закорешились, – и она надолго обиженно надула губы.

Снова Алекс, в который уже раз поразился, как легко в России все подряд соглашаются участвовать в противоправных действиях.

В аэропорт они приехали, когда самолет с Даниловной уже приземлился, и шла выдача багажа. Еще пятнадцать минут ожидания и из зала прилета показался ручеек пассажиров, прибывших из Вашингтона. Алекс не сомневался, что легко узнает Даниловну, ведь и года не прошло, как он видел ее в Москве. Думая только о ней, он совершенно упустил из виду, что она будет не одна, и, засмотревшись на красивую молодую пару американцев, весьма изумился, когда эта пара остановилась напротив них с Раей, и голос Даниловны из-под красной спортивной шапочки произнес по-русски:

– Всем привет!

– Ну! – только и выдавил он из себя вместо приветствия.

Что-то действительно сильно поменялось в его бывшей однокласснице, добавился некий чисто американский глянец, которого у нее не было прежде.

– Это и есть Стив! – представила Даниловна своего бойфренда. Высокий, спортивный с немного детским лицом он по-своему тоже впечатлил Копылова.

– Я Стив, и я не говорю ни по-русски, ни по-фински, – сказал и засмеялся собственной шутке американец, но даже это у него вышло как-то приятно и обаятельно.

– Мы тоже не говорим ни по-фински, ни по-американски, – ответил ему по-английски Алекс.

– «Ни по-американски!» – повторил Стив и залился счастливым смехом.

– Рая, – сама представилась подруга Циммера и получила от гостей дружеские объятия и поцелуи.

Алекс подхватил тележку с их вещами, и они тронулись к автомобильной стоянке. Стив, убедившись в адекватности английского Алекса, болтал без умолку, воспитанно пытаясь втянуть в общий разговор всю компанию.

Это был его первый перелет в Старый Свет, и восторженного рассказа о полете через Атлантику ему хватило на всю дорогу до гостиницы. К счастью, это был совсем другой отель, чем у Копылова, иначе бы принимающая сторона в лице Алекса и Раи сошла бы с ума от всего его словесного фонтанирования. Время встречи в Норд-Банке уже поджимало, и, доведя гостей до вестибюля их отеля, Копылов поспешил распрощаться.

– Не исключено, что наше свидание на этом вот и закончится, – сообщил Алекс Даниловне, прежде чем уйти.

– Под бандитские пули голову подставляешь? – прозорливо поинтересовалась она. Сразу повеяло их интернатским птичьим языком.

– Вроде того, – согласился он.

21

Забросив Раю к Циммеру в гостиницу, Алекс направился в Норд-Банк пешком, хотел пройтись и заодно проверить, не отирается ли возле банка какая-либо полицейская машина. Все было уныло-спокойно, не считая двух видеокамер на здании банка.

– Добрый день, – приветствовала его на русском с певучим финским акцентом прежняя служащая и повела знакомым путем в кабинет директора. Открыла дверь, пропустила его вовнутрь, а сама входить не стала.

Возле окна, спиной к двери стоял среднего роста мужчина в дорогом костюме, явно не финн, сразу понял Копылов. Оглянувшись, Майкл Гарридо заговорил по-испански.            – Добрый день, молодой человек. Не хотите ли снова немного попрактиковаться в испанском?

Алекс молчал, соображая как реагировать.

– Или вы уже подзабыли свой родной язык? Либо предпочитаете все же говорить по-английски? А то можно и на русский перейти? На каком языке будем беседовать?

– Возникли какие-нибудь трудности с деньгами? – на ломаном английском спросил Алекс.

– При бегстве вашей семьи в Коста-Рике погибли пять человек, один из них мой близкий друг, – по-испански продолжал говорить Гарридо.

– Извините, я по-итальянски не понимаю, – произнес Алекс по-английски.

Майкл чуть усмехнулся и повторил только что сказанные слова на английском.

– Вы чеченец? – спросил его Копылов.

– Как? – Гарридо чуть поперхнулся от неожиданности.

– У нас в России чеченцами называют американских копов. Им, чтобы начать действовать, обязательно надо за кого-то мстить, без этого они не могут.

– Вы Алекс Копылов, сын русских шпионов Карлоса и Исабель Гонсалесов, – Майкл тоже перешел на английский. – И не надо это отрицать. Мы все про вас знаем.

Зря он, конечно, так сказал – Алекс разозлился еще больше.

– Как зовут вашу дочку?

– Что? – Гарридо опять был застигнут врасплох.

– Наверно и фото ее у себя в портмоне носите. Показать можете?

Джон Маккой, слушая их разговор в соседнем помещении, затрясся от беззвучного смеха.

– Если вы все про меня знаете, будет только справедливо, если и я про вас что-то буду знать, – объяснил свой интерес Алекс. – Правильно ли я вас понял, что с помощью своего фантастического шантажа вы хотите отобрать у меня часть моих денег?

– У меня есть разрешение финского правительства на вашу экстрадицию в Коста-Рику для проведения следственных действий по факту убийства пятерых полицейских.

– И я смогу бесплатно попасть вместе с вами в Коста-Рику!? Супер! А когда едем? Завтра?.. А мне свои вещи из гостиницы забрать можно будет?

Похоже, сын неуступчивым характером пошел в свою мать, понял Гарридо. Увы, то что было хорошо для его будущего романа, пока мало годилось для сегодняшней вербовки, парень просто издевался над ним.

– Вы, кажется, очень беспокоитесь за свои деньги? – начал с другого конца Майкл.

– Что вы хотите? – перешел на русский язык Копылов.

– Сотрудничества. Только сотрудничества.

– Вы не хотите мне отдавать мои деньги, а хотите сотрудничества. И вообще, что это за дела такие? Вы что меня в предателя Родины хотите записать?

– Не надо таких слов!

– А каких? Разве это не так?! – Алекс подошел к столу и взял с него увесистую подставку под карандаши. – Вы забыли, что находитесь не в Америке. Не перестанете, я вам устрою большой политический скандал. Если нет, я бросаю эту штуку в окно.

– И таких театральных действий тоже не надо. Все равно вы этого не сделаете.

– Не сделаю?!

Алекс размахнулся и запустил подставку в окно. Внешнее стекло выдержало, а внутреннее рассыпалось от удара.

В комнату ворвался испуганный Маккой.

– Позовите, пожалуйста, полицию, – обратился к нему по-английски Алекс. – Я настаиваю, чтобы вы позвонили в российское посольство. Это политическая провокация. Я гражданин России и не потерплю таких провокаций.

– Оставьте нас одних, пожалуйста, – попросил Майкла Маккой.

– Вы тоже американец? – переключился на него Алекс. – Вы тоже хотите скандала?

– Я не хочу скандала. Только чтобы внести небольшую ясность, – Маккой выразительно глянул на вербовщика.

Тот вышел из кабинета, и в свою очередь надел наушники прослушки.

– Александр Копылов, мы может поступить с вами еще проще. Найти в вашем багаже, например, наркотики. Вы очень хотите попасть в финскую тюрьму? Там вам уже никакой русский посол не поможет.

Алекс молчал.

– Я думаю, что лучше быть свободным и богатым, чем несвободным и без денег. Неожиданный поворот судьбы, не так ли?

– Что вам нужно от меня?

– Вы подписываете некий документ и свободно выходите отсюда.

– Зачем вам это? Я никакими государственными тайнами не владею.

– Не владеете сейчас, возможно, будете владеть в будущем. У вас слишком превратные представления о сотрудничестве с нашей организацией. Мы, напротив, можем способствовать вашей карьере и предпринимательскому бизнесу.

– А мне отдадут мои деньги?

– Частично.

– Почему частично?

– Чтобы вы были у нас под контролем.

– Выходит, я сам себе буду оплачивать работу на вас. Ловко.

– Не совсем так. Вы будете получать отдельную зарплату.

– Сколько? – Алексу стало интересно.

– Две тысячи долларов в месяц.

– Ну вы что? Я своим путанам за одну ночь больше плачу.

– Вы же сами признаете, что пока пользы от вас будет очень мало. Слухи о наших заоблачных гонорарах сильно преувеличены. Поэтому для начала только две тысячи.

– Но я же миллионер. А вы хотите платить мне такие гроши… Две с половиной тысячи.

– Хорошо, пусть будет две с половиной, – тяжело вздохнул Маккой.

– Еще я хотел бы купить дачу здесь, в Финляндии. Я уже даже присмотрел какую. Вот эту, – Алекс протянул договор.

– Зачем вам дача?

– Как зачем? Я еще яхту хочу и большое ранчо. Желательно в Калифорнии. Но это потом, лет через десять.

– Какие еще будут условия?

– Еще я тачку хочу купить.

– Это все?

– Нет. Еще мне нужны сто тысяч баксов наличными.

– Именно сто тысяч?

– Это мой карточный долг. Я иногда бываю слишком азартным.

– Вот чего мы точно не будем делать, так это оплачивать ваши карточные долги.

– Во-первых, деньги все-таки мои, а не ваши, во-вторых, без них я из Финляндии не уеду.

– Почему так?

– У нас в России убивают за тысячу долларов, а за сто тысяч человека режут бензопилой. Короче, все. Я уже подумал. Или деньги, или сразу ведите в финскую тюрьму. Говорят в ней можно заочно учиться в университете. Выйду с хорошим европейским образованием и все равно отсужу у вас свое наследство…

Торг шел битый час. Алексу удалось отстоять почти все свои запросы. Под конец чуть уступив с наличными на «Мерседес», он в виде компенсации попросил у Маккоя его головной убор.

– Зачем вам это? – искренне удивился помощник атташе.

– Мы русские, как ваши индейцы, любим меняться. Я вам подарю свою любимую ручку, а вы мне самую недорогую из своих кепок. Я думаю, она у вас не одна.

Когда же после окончания финансовых торгов Алексу подсунули подписывать договор-обязательство с Госдепом, ему стоило большого труда, чтобы не расхохотаться, потому что там было все то же:

– «Я, Копылов Александр Сергеевич, обязуюсь работать на правительство Соединенных Штатов Америки. Впредь считаю себя солдатом свободного мира, борющегося за идеалы демократии и освобождение народа России от авторитарного правящего класса. Обязуюсь служить правительству США верой и правдой и приложить все силы для выполнения приказов, переданных мне представителями американского правительства. Настоящим заявляю, что подписываю этот акт, осознавая всю его важность и проявляя свою собственную волю…»

Поистине во всех трех тайных ведомствах формализм был одним и тем же.

22

Открылась дверь и Алекс вошел в номер отеля.

Циммер вскочил с кровати, на которой лежал в одежде и выключил телевизор с музыкальной программой. Рая отсутствовала, развлекая себя местным шопингом.

– Ну?!

– Кассира вызывали?

– Ну?!! – Циммера всего трясло от нетерпения.

– Твой гонорар такая непомерная тяжесть.

Алекс как фокусник стал доставать из карманов, из запазухи, из-за пояса пачки стодолларовых купюр.

– …Седьмая, восьмая, девятая… А где же десятая? Обожди, я ее, кажется, в трусы засунул… Нету. Куда же она делась. Кажется куда-то по ноге сползла. А, вот и десятая! – Алекс закатал штанину и вытащил засунутую в носок десятую пачку купюр.

– Не можешь без эффектов! Значит, я все это забираю?.. – адвокат был еще не совсем уверен.

– Нет, если не хочешь, то и не забирай.

– Как я это через таможню провезу? – вдруг спохватился Циммер.

– Зароешь у себя на даче и будешь по одному доллару перевозить, – дал ценный совет Алекс.

23

Стас был вызван на ковер к Яковенко.

– Ты знаешь, где сейчас твой Валет? – без предисловий начал проработку подполковник.

– Знаю, в Хельсинки.

– А ты знаешь, что он там под своей старой фамилией?

Этого Стас не знал и ждал разъяснений.

– Вот мне доставили сводку тех, кто за эту неделю пересек финскую границу. Бдительный лейтенант из второго отдела не поленился запросить Москву и уточнил там данные на загранпаспорт Копылова. Все сложилось. Ты можешь, что-то сказать?

– А зачем мне говорить, давайте его самого спросим. – Стас достал мобильник и вопросительно посмотрел на шефа, тот не говорил ни да, ни нет. Тогда инструктор набрал номер Алекса. Тот отозвался тотчас же:

– Алло. Смольный на проводе.

– Ты где? – Стас включил громкую связь.

– Изучаю чужую столицу.

– Ты под какой фамилией пересек границу?

– Под своей старой, а что?

– Почему?

– Получаю в местном банке наследство от родителей.

– Хорошее наследство?

– Полтора лимона. А что случилось?

– Ничего. Когда возвращаться намерен?

– Послезавтра вместе с экскурсией.

– Ладно, будем разбираться.

Яковенко не делал никаких знаков насчет продления разговора, и инструктор выключил телефон.

– Чего полтора лимона? – мрачно спросил шеф.

– Я думаю не рублей.

– Вот что, готовь парня на отчисление. И узнай в Москве, почему нас не поставили в известность о его наследстве. И почему в Финляндии? Хотя нет, почему в Финляндии и так понятно. Ну и оторвали мы себе фабзайца!!

24

Наутро вся честная компания собиралась ехать на Циммеровскую дачу, благо мест для пяти человек там хватало. Но за ночь произошло непредвиденное: Даниловна со Стивом вышли пройтись по ночному Хельсинки, и американский студент в центре чистенького аккуратного европейского града умудрился найти пол квадратного метра чистого льда и громыхнулся так, что отбил себе все локти и получил сильное сотрясение мозга. Как и положено всякой природной россиянке, Даниловна тут же помчалась со Стивом в больницу – и ни о какой автомобильной поездке речь уже не шла.

– Я не знаю, как и быть, – голос Даниловны по телефону был само уныние. – Надо ехать в авиакассы менять билеты на обратный рейс. Может быть, мне удастся выкроить один час и приехать к тебе в гостиницу.

– Боюсь, что это будет напоминать собачьи свадьбы, – сказал Алекс. – Я столько ждал не для того, чтобы все время теперь смотреть на часы.

– Ты прав, я этого тоже боюсь. Как все это глупо получилось.

– Предлагаю свидание возле авиакасс.

– Ты не будешь кислым?

– Постараюсь, – пообещал он.

Свое обещание он выполнил: быстро переоформив билеты на ближайший рейс, они сумели выкроить себе минут сорок для променада по старому Хельсинки. Стараясь развлечь свою теперь уже намертво платоническую подружку, Алекс рассказал и про собственное похищение фээсбэшниками в Москву и о вчерашней вербовке в банке. Не стал лишь распространяться о своем ковбойском подвиге с велосипедом и «береттой», по прошествию полугода это уже отошло в разряд тех вещей, которыми не стоит гордиться. Про занятия со Стасом тоже умолчал – кому интересно про школярское занудство?

Даниловна слушала по высшему разряду: где надо – восхищенно цокала, где требовалось – уточняла детали, где предполагалось – задавала испуганные вопросы.

Потом с той же мерой откровенности поведала о своих делах. Что Стив, у которого папа трехзвездочный генерал, это одновременно и задание, и веление женского сердца. Что, оставив прежнюю фамилию, ей слегка подправили биографию – теперь она не дочь полковника ФСБ, а геолога из Забайкалья. Что, судя по всему, в Америке она всерьез и надолго, однако сильно подозревает, что ее шпионство будет равно нулю.

– Давай сделай так, чтобы хотя бы у тебя был результат, – подытожила она свой рассказ с таким каким-то надрывом, что у Алекса невольно дрогнуло сердце.

– Я постараюсь, – пообещал он и понял, что действительно постарается, как бы сам он ко всему этому не относился скептически.

– Жаль, конечно, что я не увидела твою дачу и теперь вряд ли увижу, но в Питер Стива я все равно рано или поздно вытащу.

25

Стас как верный гувернер поджидал Копылова в его квартире. Сидел за компьютером и раскладывал пасьянс.

Алекс закрыл входную дверь, увидел на вешалке одежду инструктора и выглянул из прихожей. Они посмотрели друг на друга и ничего не сказали. Разборка, видимо, предполагалась самая серьезная.

– Вы будете смеяться, но меня снова завербовали, – Алекс положил на стол перед инструктором два рисунка с американцами. – Вот эти два партайгеноссе.

Стас просмотрел рисунки и продолжил играть на компьютере. Алекс между тем выбрал один из гвоздиков, что торчали в стене над его тахтой и приладил на него рядом с кепкой московского чекиста головной убор Маккоя – меховую кепку с наушниками.

– Наследство получил?

– А то!

– Еще одна чаша из черепа врага? – Стас глазами указал на кепку Маккоя.

– Она самая, – невозмутимо подтвердил Копылов. – Надо еще с мадам Брони ее беретик стащить, будет целый триптих тогда.

– А мою кепку повесить не хочешь?

– Это будет лучший раритет в моей коллекции, – выразил Алекс свое безмерное счастье.

– Ну рассказывай, – инструктор выключил компьютер и всем лицом повернулся к непутевому фабзайцу.

26

Яковенко надевал уже пальто, готовясь идти домой, когда внезапно дверь распахнулась, и в кабинет не вошел, а влетел Стас.

– У нас что, военный переворот? – подполковник решительно нахлобучил на голову шапку-пирожок, всем своим видом показывая, что никакие новости не заставят его больше оставаться на работе.

Но Стас был невменяем. По-хозяйски прошел и сел у стола начальника, слава Богу, что еще на посетительское место.

– Кажется, мы погорячились насчет отставки Валета, – сказал и выложил из своего портфеля рисунки Алекса.

– Ну? – Яковенко, не снимая пальто, прошел и сел на свое кресло.

– Вот, – Стас подвинул ему рисунки. – Валет только один раз выехал за границу, и его тут же заграбастала эта гоп-компания. Вот это Маккой – помощник атташе американского посольства в Хельсинки. Второго типа надо еще уточнять, но, похоже, что это заезжий вашингтонский вербовщик.

– Я понимаю, что тебе хочется сохранить парня любой ценой, но ведь не такой же, – Яковенко небрежно отодвинул от себя рисунки.

– А если это действительно так?

– Тогда твоего парня не отпускать, а сажать надо, лет на пятнадцать как минимум.

Стас не считал нужным возражать, просто требовательно смотрел на шефа.

– Ну какого рожна американцам могло понадобиться от нашего неуча? Сам подумай. Тем более гнать из Вашингтона специального вербовщика. И на чем его вообще можно было прижучить?

– На наследстве. Он поехал в Хельсинки получать наследство от родителей из Коста-Рики. Полтора миллиона баксов. Вполне приличный повод для вербовки. Во-вторых, он сын кадровых разведчиков, их вполне могут интересовать его связи в наших кругах и даже выпускники сто четырнадцатой школы. Помнишь, как в девяносто четвертом был прецедент, когда у них в одиннадцатом классе собирали отпечатки пальцев?

– Насколько я помню, это была инициатива нашей собственной конторы, – заметил Яковенко.

– Я вы уверены, что копии отпечатков не могли еще куда-то пойти?

– А что с его наследством?

– Полтора миллиона баксов, но на руки отдали только десять тысяч и разрешили дачу на Саймаа купить. Я сам договор о покупке видел.

– И такого ловчилу ты хочешь оставить на нашей службе. Тебе самому не смешно?      – Уже не хочу, – честно признался Стас. – Да он и сам не хочет.

– Ну?

– Он предлагает нам свои услуги в качестве свободного агента.

– Чего?! – Яковенко все же позволил себе изумиться.

– Будет сообщать нам о всех цэрэушных глупостях и при этом хочет не слишком подчиняться нашим глупостям.

– Так и сказал?

– Ну да… И еще одно. Хочет, чтобы контакты с ним с нашей стороны осуществлял только я один, чтобы никого другого ему не знать и не видеть.

– А ты ему не сказал, что за одни эти слова он может оказаться в бессрочной сибирской зоне особого режима?

– Сказал.

– И что?

– В ответ услышал: моих родителей предали из Москвы, будет очень здорово, если из Москвы предадут и сына.

И пока Яковенко переваривал услышанное, Стас добавил еще один раздражитель:

– Еще он хочет вернуть нам нашу служебную квартиру и купить себе апартаменты на Невском.

– Ты все это уже написал, или только устно на мне разминаешь?

– По-моему, есть резон сперва размять все это на более высоком начальстве. Пускай они сами нам все запретят.

– А не проще ли нам твоего креативного просто взять и застрелить? – мечтательно произнес Яковенко.

– Разумеется, проще, – согласился Стас. – Но кто в начале шахматной партии сметает с доски все фигуры?..

Спустя пять дней игра, предложенная Алексом, к безмерного удивлению Яковенко и Стаса, высоким начальством была принята, и все шахматные фигуры остались на доске.

27

«Подбираю себе новую трехкомнатную квартиру, – набирал на компьютере английский текст Алекс. – Одна комната для вас со Стивом».

«Твоя Рая не возражает? Или ты меня все же познакомишь с твоей настоящей подругой? Как ее зовут?» – на мониторе шел ответ от Даниловны.

«Зовут Верой».

«Я хотела бы, чтобы у тебя с ней все было хорошо».

«Подчиняюсь твоему суровому и безжалостному распоряжению».

«Как говорится, о личной жизни нам суждено забыть».

«По-моему мы только и делаем, что больше всего помним о ней».

«Все, Стив ломится в дверь. Люблю тебя и твою подругу».

«Обожаю тебя и твоего Стива».

– Дима, ты скоро? – позвала с тахты Вера, как всегда голенькая и завлекательная. – Когда ты уже со своей американкой наговоришься?

– Мы с ней договорились о встрече на нашей финской даче.

– А я? – толчок кулачком в бок.

– А ты там зачем?

Еще толчок в бок.

– Хорошо, ты тоже.

– Я лучше, чем она?

– Нет.

Толчок.

– Лучше, намного лучше…

Конец