Текст книги "Воин Не От Мира Сего"

Глава 5
С корабля на «ковчег»

– А почему здесь такая темнотища? – спросил сатир, когда возвращенцы дружно выбрались из кельи через дверцу в стенке. По темному залу прошелестело эхом «…тища, …тище …тише».

– Это я должен спросить у вас, – раздался из темноты настороженный голос Круглова, а по залу эхом пронеслось «…вас …ист …дас».

– А у меня уже давно в глазах темно, – вздохнул Йетитьтя, вновь мысленно припомнив «веки, мои веки». А эхо в ответ – «…емно …умно …амно».

– Наверное, здесь свечи кончились, Командир, – предположил Архип, и по укрытому мглой помещению эхом разнеслось «…мандир …мендир …мундир» и стихло в дальних углах зала.

– Тихо, здесь кто-то есть! – крикнул Алексей.

По залу вновь прошелестело эхом «есть, есть, есть», но не стихло в углах, а с нарастающим шепотом вернулось более чем странное «…мундир есть …мандир есть, …командир здесь». Друзья собрались было удивиться такому акустическому фокусу, как вдруг…

– К нам приехал, к нам приехал Командир наш дорогой! – заголосил нестройный хор луженых цыганских глоток. Одновременно с хором раздался громкий хлопок, и помещение озарилось светом волшебно зажженных по периметру полусотни восковых свечей, явив взору Алексея такую разношерстную массовку, какой он до нынешнего дня еще не видывал, хотя, чего греха таить, повидал он на своем веку многое. На переднем плане цыганский ансамбль песни и пляски исполнял для него свой «гостеприимский песнетанец», где-то на периферии мелькали черные, обтягивающие платья ведьм с глубокими декольте, среди которых то появлялась, то пропадала голова Мичуры-безвредного. Левый фланг «массовки» в основном занимала ремесленно-разбойно-рабоче-крестьянская артель беженцев: поверившие в предсказания некрофиолога и краснокнижника хлеборобы и бандюки, гончары и бродяги, бондари и мошенники, ткачихи и блудницы… в общем, обычные люди. На правом – Круглова приветствовала публика посомнительнее: гномы и грумы, домовые и гуменные, лесунчики и дупловики, хлевники и подколодники, полевые и кротовики, водяной в дубовом ушате и леший в еловом бушлате. Нечисть, впущенная под сень монастыря добродушным игуменом, топорщилась и тряслась, вздрагивала и торощилась – неуютно и боязно было им в храме, да снаружи, знать, страшнее было. Единственно, кого Леха не приметил среди встречающих, – Аглаю, и это было хорошим знаком.

Все это человечно-нечеловеческое «разношерстье» было обильно сдобрено черными монашескими сутанами, а в центре этого броуновского сабантуя стояла великолепная тройка: игумен отец Иосиф, краснокнижник Лаврентий и заслуженный патологоанатом, бывший член Академии наук, доктор некрофиологии Фердинанд Кранкэнштейн.

Иосиф держал в руках золотой поднос с граненым кубком.

Как только озадаченно-изучающий взгляд Круглова остановился на наполненном до краев кубке, окружающие (и даже нечисть!) стали дружно скандировать «Пей до дна! Пей до дна! Пей до дна!», – и отец Иосиф протянул поднос ему навстречу.

Судя по увиденному, Алексей предположил, что жизнь здесь не просто теплилась, а била ключом.

– Спасибо, конечно, – Алексей смущенно отмахнулся, – но я же не пью.

– Дак это же водица святая, Геолог-воин, – поднял брови игумен, – не для веселья питье сие, а для…

Тут Иосиф спохватился и закашлялся. За него закончил мысль Лаврентий Лубянский:

– Для этого, как его, с дороги якобы жажду утолить тебе, Воин Не От Мира Сего.

– Это здесь традиция такая, народное поверье, молодой человек, – подсказал Фердинанд.

– Точно, – вновь подхватил игумен, – проверье от жажды.

– Жажды, говорите? Традиция? – Алексей поднял кубок, подозрительно посматривая на троицу соучастников. – Мне-то зачем врать. Проверяете, тот ли я самый, не демон, али еще какой происк вражеский? Эх!

Круглов залпом выпил святую воду и, смахнув с бороды оставшиеся капли, четко, по-военному представился:

– Представляюсь по случаю возвращения – Алексей Круглов, я же агент Оборотень 013, я же Воин Не От Мира Сего, я же Геолог-воин, я же Командир, Избранный, Атаман и так далее. Ну как, «он самый»?

– О-о-он са-амый! – обрадованно заголосила притихшая было толпа людей и нелюдей, и бросилась обнимать своего, как они все надеялись, спасителя – защиту и надежу земли горемычной.

А за спиной Алексея стояла побитая им по недоразумению четверка боевых товарищей. Трое из них с чувством выполненного долга влюбленно всматривались в своего Командира, а четвертый, самый мощный, шепча что-то про «веки, мои веки», пока только обладал возможностью прислушиваться к происходящему вокруг.

По окончании церемонии встречи героя основные официальные лица, все еще похлопывая Алексея по плечам, видимо, удостоверяясь, что это он, а не видение иль сон, удалились на совещание в келью к отцу Иосифу, где был накрыт непомерно богатый для лихого времени стол.

– Это из запасов твоего погребка, – не стал кривить душой игумен, увидев немой вопрос в глазах «героя». – Наши монастырские закрома иссякли основательно, сам видел, какую ораву пригрели, и отказать никому не можно. Беда общая. А погреб твой нам добрую службу сослужит.

– Выходит, эти засланцы, – Алексей кивнул на улыбающихся братьев с сатиром (Йетитьтю забрали ведьмы выхаживать), – у дядьки моего в самом деле погреб со всеми его припасами угнали? – Он еще раз глянул на свой отряд и совсем беззлобно добавил: – Вот уроды.

От такой «похвалы» близнецы и Фавнус вообще растянули улыбки до ушей.

– Это что, у нас Опохмеля на что дурак, а и тот печь самоходную сконструировал, мотается на ней то в лес за дровами, то на рыбалку, – похвастал знакомым «самородком» старец Лаврентий, – а чтобы патент не требовали инквизиторы, всем врет, мол, по высочайшему сучьему веленью…

– Не время байки травить, – нахмурился отец Иосиф, не любил он эти колдовские фокус-покусы, жуть как не любил. – Давайте отведаем, что бог послал (он исподлобья взглянул на Алексея), да будем совет держать, как оказию сию совместно одолеть.

Иосифа все послушали и, разобравшись с местами, уселись за стол. За трапезой все молчали. Сразу чувствовалось, здесь давно уже нормально не ели. Алексей, особо не голодный, больше наблюдал за остальными. Братья Лычко налегали на тушенку и грибы, отец Иосиф, видимо, постившийся, уплетал за обе щеки только кабачковую икру из трехлитровой банки, Лаврентий и Фердинанд под домашнее винцо из бочонка хрустели мочеными яблочками, Фавнус же макал кислую капусту в… малиновое варенье и с наслаждением набивал этой смесью свой желудок. От сатировского «бутерброда» Лехе и вовсе расхотелось есть.

Он отвернул голову в сторону и… вздрогнул.

В темном углу кельи, пыхтя большой трубкой, сидела седая усатая цыганка с густыми бровями и большими золотыми серьгами в форме черепа, заключенного в шестиугольник. Старуха чем-то неуловимо напоминала дорогого товарища Сталина. Острые немигающие глаза на изборожденном морщинами лице буравили Алексея, словно сканируя его нутро. От этого взгляда Лехе стало не по себе.

– А это еще что за призрак коммунизма? – сказал он как можно более непринужденно, стараясь не выказывать волнения. А вдруг он один ее видит.

Чавканье на секунду прекратилось. Все посмотрели на Круглова.

– Ты о ком? – поинтересовался Иосиф. – У нас в храме призраки не водятся.

«Неужто они не видят?!» – Алексея пробрал холодный пот.

– А это кто тогда?! – ткнул пальцем он в цыганку, та в ответ пустила кольцо дыма, которое повисло на руке прапорщика и, сделав оборот вокруг локтя, развеялось.

– А-а, это, – хмыкнул игумен, – это цыганская баронесса. Познакомьтесь, баронесса фон Аза. Наш, э-э, старый боевой друг.

– Здравствуйте, мадам, – облегченно кивнул Круглов баронессе.

– Азалия, пойдем к столу, отведай даров геолог-воинских, – позвал старуху Лаврентий и, нервно хохотнув в кулак, сказал сидящему рядом игумену: – Мы и забыли про нее вовсе.

– Не голодна я, – промолвила «цыганский барон» в многочисленных цветастых юбках и, встав, подошла к Круглову. – Вижу, душа у тебя светлая и смелая, сердце храброе и доброе, а путь твой, путь, он, значится…

Цыганка запнулась и, помявшись немного, продолжила:

– Дай левую руку, точнее гляну, что у тебя дальше.

Окружающие, продолжая трапезу, с интересом наблюдали за предсказаниями цыганки.

Круглов с сомнением вытянул руку вперед. Баронесса, ухватив ее своими сухими, но цепкими пальцами, мельком осмотрела ладонь и, вывернув руку, стала изучать наружную сторону кисти.

– А разве… – попытался уточнить правильность положения руки Алексей, но был перебит.

– Это только шарлатаны и мошенники по ладони гадают, – держа трубку в зубах, проворчала цыганка, – а еще дилетанты и дураки думают, что гадают. – Аза передвинула трубку из одного угла рта в другой и, пыхнув смачным клубом дыма в лицо Лехе, провела грязным ногтем между набитых на костяшках мозолей. – Судьба человеческая на кентосах написана. Вот, вижу я, что жить ты будешь, покуда не помрешь, а может, и дольше, и вообще ты не простой смертный.

– А какой? – поинтересовался Круглов, особо не удивившись словам, по всей видимости, немного выжившей из ума старухи.

– Тсс, – приложила цыганка ноготь к его губам, отчего Леха мысленно скривился, но виду не подал, не желая расстраивать более чем пожилого человека. – Ты не просто смертный, а смертный воин.

«Тьфу ты! – опять мысленно ругнулся Алексей, окончательно разуверившись в цыганской хиромантии. – Либо бабуля излагает загадками, либо, что более вероятно, несет старомаразматическую чепуху».

– Сам ты маразматик, – оскалив желтые от табака зубы, произнесла старуха и продолжила как ни в чем не бывало: – Я говорю, что вижу, ничего не придумываю, – растолковала она выясненное при изучении тыльной стороны ладони. – О-о, батенька, да ты, как я погляжу, втрескался по уши, да еще в кого…

– Что за бред! – Алексей возмущенно отдернул руку и спрятал ее за спину, а то, глядишь, она всю его подноготную выложит.

– Командир того! Геолог влюбился! В кого? В кого?.. – зашептались сразу же между собой свидетели цыганского сеанса ясновидения. Круглов обвел их строгим взглядом, и все мигом примолкли. Все, кроме цыганки.

– Дай руку, я еще не все узрела на твоем пути, – тоном не терпящим возражений потребовала цыганка.

Алексей насупился и сунул обе руки в карманы.

– Не глупите, молодой человек, – посоветовал прихлебывавший вино Фердинанд. – Мадам Аза знает, что делает, она всю мою подноготную по руке как на блюдечке выложила. Пусть и вам будущее подскажет.

Вот этого Круглову и не хотелось. То есть будущее узнать интересно, ну а вдруг еще что лишнего увидит, а Леха не любил выставлять свои крепко запечатанные в сильном теле чувства напоказ.

– Спасибо, не стоит, – ответил Круглов категорическим отказом.

– Для дела же, Лешенька, – постарался повлиять на «капризника» Лаврентий.

– Вопрос с повестки дня снят.

– Как хочешь, я не настаиваю. – Бесстрастная цыганка криво усмехнулась и без тени смущения запустила руку себе в декольте. – Ну-ка, давай на картах поглядим твою удачу. – Старуха выудила из-за пазухи колоду карт, развернула их веером и выставила перед Алексеем. – Тяни карту.

Здесь уговаривать Леху не пришлось. Долго не думая он вытянул из середины колоды карту и, перевернув ее, невесело произнес:

– Глупая шутка.

В его руке красовалась карта с шутом. Подбежавший посмотреть карту сатир хмыкнул в кулак, собравшись подколоть Командира, но, получив по ушам цыганской колодой, молча вернулся за стол.

– Хороший выбор, – удовлетворенно проговорила Аза, пряча колоду обратно в декольте. – Оставь себе джокера на память.

– Хороша память – клоун, – сказал Круглов, возвращая карту. – Заберите вашу «удачу».

Аза взяла карту и, ловко сунув ее в левый рукав Алексею, ответила:

– Иногда и шуты королей поколачивают. Не упускай удачу, оставь себе.

– Да-да, госпожа Фортуна девка капризная, – подначил-таки сатир. – Храни «паяца» как зеницу ока.

Не понимая, шутит цыганка или говорит серьезно, Алексей все же попытался вытащить карту из рукава, но ничего в нем не обнаружил. Догадавшись, что карта уже выпала, пока он размахивал руками, пытаясь дать затрещину шутнику сатиру, Алексей тут же и забыл об этом недоразумении.

– Ладно, пойду я отдохну, – зевнула баронесса фон Аза и на прощание еще раз пыхнула Круглову в лицо. – Все, что могла, ромалэ, инчо, – бросила она притихшим старцу Лаврентию и игумену Иосифу, перед тем как закрыть за собой дверцу кельи.

С ее уходом неприметная на первый взгляд скованность отступила, и окружающие вновь расслабились.

– Зря ты ее не послушался, Геолог-воин. – Прикончив банку с икрой, игумен Иосиф откинулся на спинку стула. – Она с этим Чертом одно время якшалась, пока он ее, как полагается, не обманул. Так что у нее свои счеты с поганым.

– Она могла подсказать его слабые места, – дополнил Лаврентий. – Зря ты ее проигнорировал. Кажись, даже обидел.

– Все, хватит мне лекции читать. – Алексей постучал деревянной ложкой по столу. – Подкрепились запасами моего дядюшки, теперь ближе к делу.

– Правильно, – поддержал Командира заскучавший сатир и влез на скамью. – Внимание! Военный совет, посвященный вопросам национальной безопасности и борьбы с нахлынувшим в наш мир террором, кто не знает, в переводе с блатыни означает – ужасом, разрешите считать открытым!

Игумен Иосиф нахмурился, встал, налил себе чарку вина, перекрестился и, выпив залпом, торжественно произнес:

– Ну, с Богом!

Глава 6
«Совет в Филях»

– Разрешите, наверное, начну я, – поднялся из-за стола доктор некрофиологии Кранкэнштейн и повернулся к Алексею. – Вам уже, надеюсь, в общих чертах поведали наши десантники, – Фердинанд бросил взгляд на братьев с сатиром, – сложившуюся оперативную обстановку в нашем мире?

– Более чем, – кивнул Алексей. – Только я хотел сразу же уточнить кое-что…

– Не волнуйся, Геолог-воин, – успокоил его краснокнижник. – То, что это не твоя вина, мы и сами поняли. А что случилось, то случилось, обратно не воротишь.

– Слушайте, у меня такое впечатление, что мои мысли читают здесь все кому не лень, – нервно пригладил бороду Круглов.

– Не переживай, я не читаю! – ободрил Леху Фавнус.

– И я! И я! – поддержали его братья Лычко.

Остальные молча отвели глаза в сторону, а Лаврентий даже попытался насвистеть какой-то веселенький мотивчик.

– Ну-ка не свисти, и так беда, еще какой заразы насвистишь, – распорядился отец Иосиф, он все-таки здесь был главным и сам устанавливал кому что можно.

– Кстати, будь у меня моя лаборатория, – подхватил оброненную колдуном мысль Фердинанд, – я бы мог попробовать собрать машину времени, чтобы вернуться в исходную точку. Теоретически повернуть время вспять в принципе возможно, просто конструкция намного сложнее будет, чем у квазохроида или даже парасинхрофазохрона…

– Хватить словоблудить, – оборвал Иосиф. – Давай по делу.

– Значит, так, – продолжил доклад заслуженный патологоанатом, – взятые мной пробы воздуха за стенами монастыря показали высокую концентрацию серы, углекислого газа и еще какой-то, как бы это понаучнее выразиться, наверное, хренетана – газовой смеси, которая не поддается расщеплению для ее более детального изучения.

– Коли знать, что жрал этот Вельзевул, можно было бы и предположить, отчего напасть, – сказал Лаврентий, вытаскивая из банки соленый огурчик.

– Только толку от этого все равно немного будет, – наморщив лоб, произнес некрофиолог. – Даже если воспользоваться услугами всех не заснувших алхимиков, то создать антидот, произвести дегазацию или дезактивацию, называйте как хотите, по всему миру не представляется возможным.

– Ясен пень, – вставил свое веское слово Фавнус, он тоже хотел принимать в дискуссии активное участие. – Черт не фраер, зря «газовать» не станет.

– Верно, однако, – многозначительно поднял палец вверх игумен, ему единственному понравилась новая пословица сатира. – Надо в корень зла зрить.

– Если вы не будете меня перебивать, – тоже начал сердиться Фердинанд, – я смогу закончить наконец свой доклад. – Он выдержал короткую паузу и, поняв, что его перебивать более не собираются, продолжил: – Так вот, помимо того что Черт с использованием телепортации взял в заложницы принцессу, извиняюсь, наделал нам здесь делов мерзопакостных, его основным условием является ваше прибытие, молодой человек, на его территорию, в Предисходнюю – ареал его обитания. Уважаемый отец Иосиф? – передал он слово игумену.

– Сугубо гиблое это место, однако, Геолог-воин.

Величаво поковырявшись в зубах и выплюнув кабачковое зернышко, Иосиф пропел протяжно: «Там птицы не поют/ деревья не растут/ и только толпы грешников/ туды-сюды снуют…»

– А разве не жарятся они там? – уточнил Круглов.

– Ты с гигиеной огненной Предисходнюю не путай. – Заважничавший игумен (ишь ты, Геолог-воин такого и не знает!) по-отечески посмотрел на Алексея. – Гигиена – это уже настоящий ад, там тебе, согласно древним писаниям, и смола кипящая, и вода студеная, аки раскаленая, и, страшно сказать, мыло душистое.

– А-а, так это…

– Мыло там варят из душ грешников, – продолжил игумен. – Вот там да, истинное пекло. А Предисходняя это вроде как предбанник.

– Приемник-распределитель, – поправил игумена Фердинанд. – Судя по священным писаниям, которые мне любезно дал почитать отец Иосиф, в рай идут отпетые праведники, в ад – махровые грешники, а в Предисходнюю направляется что-то среднее, «ни рыба ни мясо», для того чтобы перед окончательным исходом (отсюда и название местечка – Предисходняя) в одном из трех направлений до конца определить: этому в райские кущи, этому на мыловарню, а этому, если чаша весов существенно не перевесит в ту или иную сторону, – на перерождение, так называемую реинкарнацию, для повторного прохождения уровня… или на второй испытательный срок, кому как нравится.

– И вот в нем и находится логово Черта, – продолжил Иосиф. – Туда он и принцессу утащил, там и тебя ожидает, Геолог-воин. Беда только в том, что туда нынче не добраться. Монастырь и предисходняя, даже при наличии такого количества у нас здесь ведьм и колдунов на квадратный метр, все равно вещи, по сути, несовместимые. Ни одно заклинание не откроет проход отсюда туда. Где ж это видано, чтобы из монастыря напрямую в логово к Черту попасть можно было.

– Почему? – задал напрашивающийся сам собой вопрос Круглов.

– Разрешите, я? – поднялся со своего места Лаврентий, посмотрев на игумена. Иосиф согласно кивнул. – Дело в том, что все места, откуда можно было тебя отправить в Предисходнюю, находятся за стенами монастыря.

– Так называемые аномальные зоны, или порталы, – уточнил Фердинанд.

– Самое близкое «завременье» отсюда верстах в тридцати. – Лаврентий махнул рукой за спину. – Перед уходом мне про него Пантелеймон поведал, а сам он узнал об этом месте у тамошнего лешего.

– Кстати, а где ваш кот ученый? – Алексей вспомнил про не в меру ученого кота, с ним можно было пообщаться более продуктивно, чем практически со всеми здесь сидящими.

– Дезертировал. Ушел трус, как беду учуял, сказал, мол, якобы по делам, и был таков, – вздохнул Лаврентий. – Бросил нас в трудную минуту. Ну да и бог с ним. Продолжим.

Краснокнижник вытащил из-за пазухи несколько свернутых листков бумаги и, раскрыв, начал излагать:

– Вот дословно мной со слов Пантелеймоновых записано: «Все небось слыхали про «завременье», но никто толком и не ведает, что это и с чем его едят. Так вот ерундовина эта странная, редкая, ее, как и птицу синюю, да не, какой там, реже еще, отыскать только его величество случай поможет. Так часто бывает, когда избу строить али колодец копать подряжаются не простые работяги, а с причудами. Вот и тамошнему лешему, в бытность его еще хозяином полновластным соответствующей заимки, понадобился колодец, чтоб водицу не из болотца черпать и к ближайшему роднику за версту не таскаться. Наткнулся в лесу он на заплутавших молодых друидов – суть ведунов, которые с деревьями не только разговаривали, а и понимали их. Много чего знали они: и как с помощью свежесломанной ветки воду или клад отыскать, и какими силами растения разные обладают, и что получится, если их вместе соединить в зельях и отварах, и когда лучше в землю растения посадить, и даже каким концом закапывать. Много знали. А вот как от леса отделаться – не ведали, совсем не ориентировались в чаще. Кружили по нему, а деревья в их беде не помощники, на одном месте торчали всю жизнь, куда идти – не могли посоветовать бедолагам. Вот и сговорился леший с друидами, они ему колодец выроют, а он их из лесу куда хошь выведет. Обрадованные чудики пообщались со старыми древесами и, побродив по лужайке, куда привел их леший, взялись за дело. Несколько дней рыли они колодец в том месте, где сходились незримые нити бытия, и вот на пятый денек наткнулись на камень огромный, черный и блестящий. Тот друид, который землю в глубине рыхлил, позвал в подмогу, дабы камень выкорчевать, двух других. Слезли эти и пропали в колодце. Леший, угодья обходивший, вернулся к вечеру того дня, когда друиды до камня добрались. Обойдя вокруг отверстия в земле и ничего не приметив, лешачок допетрил, что друиды ушли восвояси, и, взяв камешек, в сердцах швырнул его в колодец, потом хотел еще и плюнуть туда, но передумал, камня хватило.

Из тьмы колодца донеслось приглушенное ругательство, и вскоре на поверхность выкарабкались трое старцев, чем-то неуловимо напоминавших ушедших, младых, полных сил друидов. Леший ошалел тогда, а старцы, прочитав в его глазах недоуменный крик-вопрос, оглядели себя и закричали уже вслух. Как выяснилось из сбивчивого их рассказа, это и были друиды, постаревшие в одночасье, а отчего непонятно. Поведали старцы, когда камень приподняли чуток, что от вспышки, из-под него сверкнувшей, ослепли временно, а когда в себя уже приходить стали, в одного и попал камень лешего, вот и полезли назад, выяснить, кто хулиганит, а то так бы еще камень попробовали поворочать. Леший не дурак был и не сердобольник, смекнул, что за колодец ему друиды нарыли, и дабы досужих слухов не распускали старцы(!) о найденном «завременье», великодушно отвел их на тропинку и указал, в какую сторону брести. Хотя и лишним это было – что в одну сторону, что в другую, по кольцевой, да в глухомани все одно кружить бесконечно, пока не сгинешь. Кольцо оно и в лесу кольцо. А лешак вернулся и со спокойной душой, тогда он еще мерзавцем каких мало был, укрыл колодец травкой вечнозеленеющей, а когда проигрался мне (читай – Пантелеймону) в кости доминошные, тайной сией и поделился со мною. Вот что это за место эдакое. Место, где время вязнет, прямой проход для живых в Предисходнюю…» Вот оно что, понятно? – подбоченился Лаврентий, оглядев присутствующих, и остановил свой взор на Лехе. – Ежели до него сможешь добраться не дыша, оттуда ты, Геолог-воин, с закрытыми глазами, причем это обязательное условие, вмиг в Предисходней окажешься. Осталось докумекать, как добраться. Фердинанд?

– Спасибо, – поднявшись, учтиво поклонился некрофиолог. – Сначала я предполагал изготовить специальные противогазы для безопасного передвижения по зараженной местности, но отец Иосиф справедливо напомнил мне, что здесь не просто газы, а газы самого Черта, поэтому обычными методами и даже с колдовскими примочками нам противогазов не сделать. Здесь необходимы более высокотехнологичные идеи. У меня предложение – использовать мой новый препарат «Эгозомбуфен», правда, я еще не испытал его в клинических условиях, но ввиду форс-мажорных обстоятельств, думаю, можно рискнуть.

– Это еще что за штуковина? – насторожился Круглов, не по душе ему пришлось название препарата.

– Суспензия, или, как я ее называю, «сыворотка смерти», – молодцевато поправил пенсне Кранкэнштейн. – Вводится внутривенно, одновременно с сывороткой активации инфопамяти и рефлексонавыков. Начинает действовать в течение нескольких часов, необходимых для перестройки организма. Человек временно зомбируется, превращаясь в ходячего мертвеца, которому не нужен воздух, не нужны вода и пища. Ты сможешь добраться до перехода в Предисходнюю, не вдыхая отравленного воздуха, пройти через него и, сказавшись мертвяком, без досмотра проникнуть на охраняемую территорию. Правда, при перестройке организма возможны следующие побочные действия: слабость, головная боль, гастралгии, тошнота, рвота, экзантемы, сухость во рту, чесотка, ринорея, запоры, дизурия, энурез и диатез, снохождение, кошмары, а также кожная сыпь, зуд, эритема, чрезмерная возбудимость или сонливость, изжога, также тахикардия, реактивная гиперемия, кишечная колика, ступор, тромбоцитопеническая пурпур…

– Стоп! – устав слушать неприятные медицинские термины, прервал доклад доктора некрофиологии Алексей. – Спасибо за предложение, но этот вариант категорически неприемлем, я покамест не готов к таким экспериментам над собой. Давайте другой вариант продумайте, а мне надо выйти, проветриться. Кто компанию составит?

– Пойдем, Командир, покажу наш лагерь, – предложил свои услуги сатир, выходя из-за стола.

– И мы с вами, – дружно поднялись братья Лычко, которые уже устали молча сидеть и тупо слушать непонятные речи совещающихся «старших товарищей».

– Чего уж там, пойдемте всем отрядом на экскурсию по местам боевой славы, – усмехнулся Алексей.

– Не смеши, – криво усмехнулся Фавнус. – Какая там слава, одни расстройства в этом сумасшедшем монастыре.

– «Не плюй в колодец, из которого пьешь», – напомнил ему старую поговорку Антип, выходя за остальными товарищами из кельи.

– Не понял, что он сейчас сказал? – переспросил игумен у краснокнижника.

– Про колодец что-то ляпнул, – ответил Лаврентий, размышляя о возможных вариантах переброски Алексея в Предисходнюю.

– Ай да тип, этот Антип, – хлопнув в ладоши, прошептал игумен и куда-то убежал из кельи.

– И этот смылся, – апатично зевнул Фердинанд, выливая остатки вина себе в чарку.

Других вариантов Кранкэнштейн, по всей видимости, больше предложить не мог.

– Это тупик, – не придумав ничего интересного, глубокомысленно заметил Лаврентий.

На этом первая половина военного совета закончилась, так и не родив абсолютно никакого плана выхода из кризисной ситуации, и нам ничего не остается, как во время антракта прогуляться с Алексеем и компанией по «палубе» своеобразного «ковчега».