Текст книги "Воин Не От Мира Сего"

Глава 3
Пора удирать!

Уж мы не будем углубляться в дебри следующих нескольких часов, не побоюсь этого сказать, пыток, которые пришлось вынести Лехе в стенах, а правильнее будет назвать – застенках, этого жуткого заведения. И санитары и врачи, примчавшиеся по зову сердца на безумные крики очевидца, чей глаз в течение долгих тягучих мгновений торчал в глазке 66-й, ай да что там – 666-й палаты, который и застал Круглова на месте невероятного преступления, все они без колебаний решили начать операцию-экзекуцию, не дожидаясь официального рассвета, то бишь начала рабочего дня. За такую неслыханную наглость Алексею пришлось вновь ощутить на своей шкуре несколько ударов электрошоком, вдохнуть полной грудью отнюдь не веселящего, а, скорее, снотворного газа, получить несколько лошадиных доз успокоительно-паралитических инъекций, ну и само собой разумеющееся, парочку обязательных, но оттого не менее крепких ударов по телу в целом и по голове в частности.

Как ни старался Алексей на этот раз погрузиться либо в боевой транс, либо в анабиотический сон, ничегошеньки у него не вышло. Душевный трепет перед скорой свободой, помноженный на опаску разума, перед не менее скорой возможностью превратиться окончательно и бесповоротно в растение никак не давали ему сосредоточиться. Он и так и так пытался настроиться на спокойное принятие реальности, для перехода в иное ПСИ-состояние, но не смог. Когда же до его разума добрались и начали его разрушать коварные сыворотки мозголомов, его сознание, судорожно хватавшееся за соломинки таявшей воли, начало проваливаться в темный омут беспамятства. Сколько это продолжалось, трудно сказать. Алексей, словно пловец, выбивавшийся из сил, то всплывал на поверхность, дабы сделать глоток «воздуха», то вновь уходил под холодную толщу сумрачного болота. В мгновения всплытия Леха открывал глаза и видел одну и ту же картину: расплывчатые фигуры в белых халатах и яркие лампы, бьющие прямо в лицо.

В очередной раз он открыл глаза и, сфокусировав зрение, увидел огромный шприц с черной жидкостью в руках одного из врачей. Второй врач, освободив Лехину руку из ремней, подставил ее коллеге для укола. Алексей попытался провести прием, но не смог. Его тело, словно набитое опилками, не повиновалось. Движения были медленны и слабы. Врач только крепче схватил его руку, давая возможность коллеге ввести препарат Круглову в вену, что последний без особого труда и сделал. В месте укола начало жечь, будто в вену вогнали не сыворотку, а улей с дикими пчелами. «Огонь» разгорался, перекинувшись с руки на тело, голову и другие конечности, и этот пожар «затушить» уже было нечем. Хотя…

– Кыо-ома-анди-ырр, все хорошо, мы-ы зде-ыесь! – как в замедленной прокрутке, сквозь «вату в ушах» услышал Круглов. – Се-еййча-ас те-эбе по-оле-эгча-ае-эт! Де-эржись, Командир!

И действительно, звук ускорялся, обретая привычную скорость, становился отчетливее и понятней.

– Ко-омандир, это-о мы-ы, это мы! – произнес склонившийся над ним врач уже нормально звучащим голосом Антипа или Архипа, что, впрочем, в данной обстановке было неважно. Главное, что врач сорвал с себя маску, за которой скрывалось лицо Архипа или Антипа, что в принципе тоже неважно, потому как второй врач тоже сорвал с себя маску, явив взору Круглова лицо, идентичное лицу напротив.

– Командир, это мы Архип и Антип! – дружно произнесли они (хотя он уже и сам понял «ху из ху») и начали отвязывать Круглова от стола. – Мы за тобой!

Братья сняли обессиленного Алексея с хирургического стола и, взяв его под руки, вывели прочь из операционной.

Переступая через лежавшие повсюду тела отключенного бескомпромиссными хуками и апперкотами персонала заведения, троица продолжила путь мимо бесновавшихся палат с душевнобольными. Обстановка с «безжизненными» телами и воплями умалишенных напоминала картины в лучших традициях «Обители зла».

– Что так долго? – спросил Алексей как ни в чем не бывало: силы возвращались на удивление быстро. – И что это за эликсир вы мне вкололи? Какой-нибудь «зомбиратор» Кранкэйнштейна?

– Это кровь! – сказал Антип.

– Кровь нашего дракона, Горыныча, – уточнил Архип. – Фердинанд сказал, только она поможет с любым недугом справиться.

От этих слов кровь самого Алексея, сдобренная кровушкой дракона, прилила к его враз порозовевшему лицу: из-за него пошли на убой Союз и Аполлон!

– Не волнуйся, Командир, дракон жив-здоров, а еще и отгул получил как заслуженный донор, – словно прочитав его мысли, произнес Антип. – Фердинанд поначалу вообще планировал из него ведро нацедить, дабы тебя нормально ополоснуть, но Фавнус отговорил, поэтому обошлись в буквальном смысле малой кровью.

Словарный запас у братцев значительно обогатился, отметил про себя Алексей, а вслух спросил:

– Кстати, а где сатир?

Близнецы вздохнули и переглянулись.

– Фавнус нынче при смерти, – принес страшную весть в дурдом Антип.

– Умирает в страшных муках, – добавил Архип. – И никто из наших джедаев…

– Сэнсэев, сатир мудрецов наших величал сэнсэями, – поправил брата Антип.

– Короче, никто из них ничем не может помочь Фавнусу, – договорил Архип и замолчал.

Алексей, уже почти восстановившийся после всех этих экспериментов над своей самой уязвимой частью личности, то есть разумом (душе и телу меньше кренделей досталось), захотел уточнить симптомы сатировского недуга, но не успел: чья-то коварная рука нажала кнопку автоматической разблокировки дверей, и толпа перевозбужденных пациентов, жаждавшая расправы над «приспешником дьявола», хлынула в коридор. С этой минуты Алексею и братьям стало не до разговоров.

Взвинченные психи, движимые единой идеей, оказывается, гораздо более неудобный (потому что непредсказуемый) противник: они нападают все скопом, лезут, царапаются, кусают и, что характерно, не падают с первого удара, видимо, потому, что у них мозги и так набекрень, и первая серия ударов по черепу только немного вправляет им эти самые мозги и лишь сильнее их подзадоривает.

Поэтому, пока Алексей с близнецами пробились к выходу, они уже существенно подвыдохлись, а впереди оставалось еще несколько десятков метров по открытой асфальтированной местности до заветного колодца, то бишь канализационного люка с порталом.

– Еще один рывок – и мы дома, – выдохнул Антип, отшвыривая прочь наседавшего противника, кажется, «Наполеона Бонапарта».

– Колодец сразу за круглой маленькой лужайкой, – подсказал Архип, подминая под себя очередного «Ганди» и этого настырного «Наполеона». – Беги, Командир, мы прикроем!

– Уйдем вместе! – твердо произнес Алексей и, повалив несколько «психов», с криками «За мной!» выскочил наружу.

Немного проредив пространство около выхода, братья выскочили следом и припустили за Алексеем к газону, за которым призывно маячило черное жерло колодца. Леха первым подскочил к канализационному люку, заглянул в него и вскользь прошелся по генеалогическим древам сантехников, состоявших в штате заведения, вплоть до их седьмого колена, – колодец почти по горловину был заполнен мутной дурнопахнущей жижей.

– Здесь проходом и не пахнет, – невесело проворчал Алексей.

– Ныряй, Командир, не сомневайся! – прохрипел подоспевший Антип. – Не ровен час…

– Э-эх, ладно! – перебил его Круглов, ища глазами, куда запропастился второй спасатель. – Прыгаем все вместе, на счет три!

– Четыре! – крикнул Антип, бесцеремонно спихнув в колодец Алексея, который просто чудом не встретился челюстью с чугунным ободком люка и с громким всплеском погрузился в жижу. – Без обид, Командир, так надо! – бросил Антип вслед нырнувшему Лехе и помчался на выручку брату, которого толпа преследователей настигла на газоне и теперь пыталась заставить, образно выражаясь, ноздрями землю втянуть, и где ситуация усугублялась тем, что летучий отряд психов получил подкрепление в лице сбежавшихся по сигналу тревоги охранников из других зданий комплекса.

Окунувшись в воду, Круглов, не догадывавшийся о трагедии, развернувшейся наверху, мысленно обматюкал потерявших всякий страх близнецов, собираясь чуть позже, в более подходящей обстановке преподать им пару уроков субординации и элементарного уважения к старшему по званию, но, услышав несколько коротких автоматных очередей, сразу догадался, почему они так неучтиво с ним поступили. Ценою своих жизней юные разгильдяи-богатыри задержали противника, дав ему возможность попытаться удрать в их измерение, где его вновь ждали дела.

И Алексей, поняв, что деваться некуда, решил попробовать воспользоваться попыткой, тем более что в проеме люка, на фоне неба, даже сквозь толщу мутной воды он разглядел несколько силуэтов с фонариками. Враг высматривал именно его.

Вспомнив свое недавнее погружение в «батискафе», Круглов принял решение плыть вниз, на глубину, плыть до тех пор, пока не найдет портал. А что будет представлять собой портал на этот раз: затопленный тоннель, грот, подводную пещеру или канализационную трубу – вопрос второй или даже третий, главное, не проплыть мимо.

В последний раз глянув через люк на свой ставший окончательно враждебным мир, Круглов оттолкнулся от скользкой бетонной стены колодца и, перевернувшись под водой, заправским морским котиком поплыл вниз к переходу.

Чем глубже погружался Алексей, тем холоднее становилась вода. Чем дальше углублялся, тем темнее становилось вокруг. Чем дольше он плыл, тем меньше оставалось запасов кислорода в легких, а никаких признаков портала он так еще и не обнаружил.

Наконец, когда и силы и запасы воздуха были на исходе, а сам Леха начал стремительно замерзать от студеной водицы, он достиг-таки дна колодца и… чуть не взвыл. Хорошо, вовремя вспомнил, что открывать рот под водой, тем более для бессмысленного воя, не самая лучшая идея для такого ихтиандра, как он. Помыкавшись по каменному дну и не нащупав ничего, кроме скользкого щебня, Алексей, начавший терять сознание от недостатка кислорода, поспешил, совершая максимально скоростное всплытие, наверх.

Увидев сквозь толщу воды яркие блики фонарей, он с горечью отметил провал своего очередного рывка в другой мир.

– Будьте вы все прокляты! – вынырнув из холодной воды, выпалил он в лицо людям, караулившим его возвращение.

– Мы тоже рады тебя лицезреть, Геолог-воин, – за всех ответил игумен Иосиф и протянул Круглову руку. – Добро пожаловать в лоно церкви, друже.

В бликах факелов Алексей рассмотрел за спиной преподобного Иосифа смиренного краснокнижника Лаврентия и заслуженного патологоанатома Фердинанда.

Глава 4
В лоне

– У нас тут тоже полный завал, – мрачно процедил игумен, выслушав сбивчивый рассказ Алексея о выпавших на его долю мытарствах на родине героя и героической гибели братьев-близнецов в битве с превосходящим «не умением, а числом» противником. – Этим еще повезло, однако, умереть героически.

Вся честная компания, в количестве четырех человек, расположившись в трапезной опустевшего монастыря, попивала фирменный напиток знахаря, заваренный на хитрых травках.

– Да им вообще умереть подфартило, – в сердцах добавил Лаврентий, подливая Круглову горячей травяной настойки для сугреву. – А у нас все-таки хуже. Это даже не чертовщина, а вообще полный апокалипсис, только наоборот.

Алексей, все еще не понимая, что случилось, переводил взгляд с одного рассказчика на другого.

– Разрешите, наверное, я объясню, – поднялся со своего места Кранкэнштейн и, не дожидаясь ничьего разрешения, продолжил: – Тут история темная, молодой человек. Настолько темная, что черт ногу сломит. Сам Джеймс Черт, пока разбирался, чуть шею себе не свернул. Но нам, в сговоре с Дьяболо, удалось кое-чего разузнать. А именно. Вся нынешняя беда случилась сразу после того, как умерла Елена Преклассная…

– Что ты сказал? – подскочил как ужаленный Алексей. – Что значит, умерла? Она не могла! Она, она ведь…

Круглов замолчал, размышляя, что же «она ведь»…

Старцы озабоченно переглянулись – они думали, что Леха уже в курсе насчет принцессы, вроде как договаривались с Чертом, что он как-нибудь корректно доведет эту прискорбную весть до героя, а у того, видать, кишка тонка оказалась, не хватило духу объявить человеку горькую правду в бритое наголо лицо.

– Не паникуй, Геолог-воин, – наморщив лоб, пробасил игумен. – Не к лицу богатырю в истерике биться.

– Ты лучше дослушай, что тебе говорят, потом подскакивать как ужаленный будешь, – добавил свое веское слово Лаврентий. – Я ведь тебя предупреждал, не смей целовать красну девицу без яблока.

– Я не целовал ее, она сама… – Алексей, свесив голову, понуро опустился на лавку.

– Так вот, от второго поцелуя принцесса, как говорится, отдала богу душу, – продолжил вводить в курс дела Алексея некрофиолог. – На этом бы и сказке конец. Ан нет. Сразу после этого произошло самое, пожалуй, поразительное явление, с которым я лично сталкиваюсь впервые и которое приблизительно можно охарактеризовать как «смертепреставление».

– То есть?

– То есть после смерти Елены Преклассной больше никто не преставился. Даже находящиеся при смерти и смертельно раненные избежали сей радостной участи, – пояснил игумен. – Словно умерла сама смерть.

– Так всем бы только радоваться, – с горьким сарказмом произнес Алексей. – Не о вечной ли жизни все мечтают… Вот и сбылись мечты идиотов.

Старцы переглянулись между собой: или Алексей ничего не понял, или притворяется недоумком.

– Не до шуток нам и не до радости, – пригладил бороду отец Иосиф. – Такая вечная жизнь никому не мила.

– Отчего же?

– Нет смерти, нет и жизни, – сказал игумен. – Больные мучаются от болей, а избавление во смерти спасительной им не приходит. Женщины беременные разродиться не могут, маются. Да мало ли чего…

Иосиф махнул рукой и замолчал.

– Произошел некий сбой вселенской системы. Нарушены все законы природы и эволюции, – пояснил Фердинанд. – Нет ни круговорота животных цепочек, ни естественного отбора, а жизнь потеряла свою драгоценность и значимость. Благо хоть Черт в данной ситуации на нашей стороне. Он, как мог, притормозил течение времени, чтобы «виновница торжества» разлагаться не начала, так как у нас есть подозрение в ее причастности к творящемуся безобразию, которое в полной мере можно назвать глобальным катаклизмом.

– Да, да, – закивал согласный с ним Лаврентий. – Это полная клизма для всего глобуса. Вон бедный Фавнус мучается от головных болей, агонизирует безостановочно на смертном одре, и мы ничем ему не можем помочь, даже убить…

– Только молимся, чтобы смерть скорее прибрала его, – сказал Иосиф. – Невозможно смотреть на его страдания.

– А где сейчас Фавнус? – вновь вскочил Алексей.

– В своей келье лежит, бредит, – кивнул на дверь игумен.

– Я схожу посмотрю.

– У него жар, и он никого не узнает. Не ходи, не мучь себя картиной вечной агонии, Геолог-воин.

Ни слова не говоря, Круглов поспешил проведать друга.

Сатир действительно был в очень тяжелом состоянии и нес даже не бред, а самую что ни есть ахинею высшей пробы.

– «Зайка моя, я твой зайчик, ручка моя – я твой пальчик, банька моя – я твой тазик, морда моя – я твой глазик, – обхватив голову руками, бормотал Фавнус, катаясь по своей лежанке из стороны в сторону. – Я ночами плохо сплю, потому что головой болю, потому что очень, очень, очень весь болю».

Алексей склонился над его предсмертным одром.

– Фавнус, братишка, эка тебя так угораздило? – поинтересовался Леха, особо не ожидая ответной реакции. – Как же ты…

– Категорически плохо! – простонал сатир. – Череп буквально раскалывается.

– Ты меня узнал? – изумленно спросил Круглов. – Так ты соображаешь?

– Конечно, Командир! – со стоном выдавил Фавнус.

– А старцы сказали, что ты бредишь и никого не узнаешь?

– Это не бред, а заговор от головных мигреней, он мозги напрочь отключает, но сейчас почти не срабатывает, – ответил сатир, сжимая голову в руках. – А этих старцев я больше знать не знаю и знать не хочу! Я попросил их о такой малости – грохнуть меня, дабы избавить от мук, а они, слабаки, не смогли.

– Не стоит винить их за то, что у них рука на тебя не поднялась.

– Если бы не поднялась… Они меня и топили, и душили, и вешали, а Федя, добрая душа, даже несколько кубиков мышьяка мне внутривенно ввел. А в результате что?

– Что?

– У меня от их «помощи» теперь еще все тело ноет, и колет изнутри, и в горле першит. Хоть бы ты что-нибудь сделал, нашел способ меня «замочить», эта боль, скажу я тебе как на духу, сугубо невыносимая, зараза.

Сатир опять завыл бредятину про «зайку» и покатился по кровати.

– Я избавлю тебя от страданий, пусть даже через эвтаназию, – крикнул Алексей и бросился прочь из кельи.

Надо было срочно действовать.

– Что делать? – вернувшись к старцам, первым делом поинтересовался Круглов.

– «Что делать?» и «Кто виноват?» – эти вопросы волнуют человечество на протяжении многих веков, – философски заметил Лаврентий. – Но если ты имеешь в виду, что надо сделать для возвращения всего того и этого на круги своя, то вот тебе наш мудрый совет. – Краснокнижник перевел взгляд на игумена.

– Поспешай к святилищу солнца, там ты узнаешь, что да как, – посоветовал игумен и повернулся к патологоанатому.

– Однако в пути ни к чему, тебя удивившему, не прикасайся, чтобы не накликать большей беды, – добавил Фердинанд.

– Чего-чего?

– Ничего, просто беги к святилищу, там жди нас.

– А где это святилище? Азимут, дальность, еще какие координаты есть?

– Твой путь будет координировать волшебный клубок, – ответил Лаврентий. – Он проведет тебя до самого святилища.

– Клубок? Тот самый?

– Ага! – кивнул краснокнижник. – Я его модернизировал, теперь он не разматывается как раньше, просто катится себе по маршруту.

– Молодчина! – похвалил Леха краснокнижника. – И в чем заключается модернизация?

– Он тупо связал оба конца клубка между собой морским узлом, – иронично хмыкнул Кранкэнштейн. – Хотя я предлагал свою последнюю разработку – некроклейстер, клеит намертво все и вся и во веки веков, – прорекламировал он свою диковинку и, сняв пенсне, с чувством собственного достоинства потер переносицу.

– Обойдется клубок и без твоего «мертвоклея», – буркнул Лаврентий, передавая Алексею старого знакомца. – Держи, Лешенька, клубок, а в качестве презента прими от меня и этот костюм-тройку. Негоже тебе, богатырь, в этом тряпье полосатом тусоваться. Не к лицу тебе арестантская роба.

Лаврентий подошел к сундуку и вынул из него белые чулки-лосины и футболку с косым воротом.

– А это прямо как на меня пошито, – голосом, полным горечи и сарказма, пробурчал Алексей и с сомнением добавил: – Этот так называемый костюм не то что на тройку, на двойку не тянет. Я лучше в пижаме потусуюсь.

– Так они же того, – развернул краснокнижник застиранные чулки во всей красе. – Они с секретом.

– С каким?

– Сей костюмчик напялившему его три лошадиные силы придает. Глянь, какой ты бледный, а тебе еще срочно надо спешить к святилищу, а это почти пять верст от нас, да по свежевспаханной целине. Потому костюм тебе нынче полезен будет как никогда прежде.

– Коли так, давай померяем, – нехотя процедил Круглов, натягивая чулки и косоворотку, предварительно освободившись от опостылевшей пижамы.

Костюм-тройка был скроен на более низкорослое существо, оттого чулки хоть и налезли на Алексея, но оканчивались чуть ниже колена, а косоворотка – та даже до пупка не дотягивала, являя собой архаичный прообраз задорного топика. Оглядев новоявленного балеруна-переростка, игумен и патологоанатом кое-как сдержали улыбки, зато колдун расплылся во всю ширь лица.

– Вот видишь, твой размерчик, – произнес он, обойдя вокруг Лехи. – А ты сомневался. Теперь можешь смело на мировой рекорд идти.

– Не идти, а бежать, – тоже поднялся со своего места отец Иосиф.

– Да, да, пора, – согласно закивал Фердинанд, и троица старцев выпроводила Алексея из монастыря.

Алексей с мудрецами остановился перед воротами.

– Давай поспеши, богатырь, – перекрестил его игумен. – Доберешься до святилища, обожди нас, мы кое-кого дождемся и сразу к тебе.

– Ладно, до встречи, – кивнул Леха, чувствуя, как проснувшаяся в нем тройка лошадей нетерпеливо «перебирает копытами». – Вы только Фавнуса больше не мучьте.

– Беги, беги.

Алексей посмотрел на клубок и, прошептав тому «Кто прошлое помянет, тому глаз вон», бросил волшебный путеводитель на землю.

– Укажи мне, круглый друг, где святилища тот круг! – срифмовал запрос Круглов и сорвался с места за покатившимся на приличной скорости клубком.

Старцы подождали, покуда пара стайеров скроется из виду, посмотрели дружно на небо (кое-кто из них перекрестился) и скрылись за воротами опустевшего монастыря.