Текст книги "Дурочка (Ожидание гусеницы)"

Изощренное хамство

Утром в субботу Раков решил не завтракать. Участковый мог оказаться человеком исполнительным и отослать вчера вечером в базу МВД ксерокопию фотографии из паспорта Блумера. Тогда с минуты на минуту – жди гостей с обыском всей территории у дома Ционовского. К одиннадцати – тишина. Половина первого. Есть хотелось ужасно. На террасу, где он с девяти утра изучал географический атлас, выползла Лукреция с обмотанной полотенцем головой. В буквальном смысле – еле передвигая ноги и цепляясь за стены. Она так посмотрела на зятя, что стало ясно – его с Аглаей ночные скачки будут основной темой дня.

– Ужасно выглядите. Как черепаха Тортила в коме, – Раков решил первым пойти в нападение и даже выделил себе три минуты на скандал – больше не выдержит.

Лукреция свалилась в плетеное кресло, налила из графина чего-то желто-зеленого с плавающими кусками лимонов. Выпила, разглядывая зятя, и неожиданно миролюбиво поинтересовалась:

– Она хорошая любовница?

Раков напрягся, уставившись в карту Канады. Захотелось послать тещу в конкретное место и поругаться навек. С другой стороны… Он уже столько рисковал, чтобы находиться рядом с этими женщинами… Вздохнул и решил отделаться изощренным хамством:

– Аглая мне понравилась больше Натальи Петровны. Но я думаю, что Таисия Федоровна – вообще вне конкуренции.

Лукреция посмотрела на зятя растерянно, в глазах – детское изумление, Ракову даже показалось, что она сейчас заплачет от обиды. Поэтому…

– Я уверен, что вы им всем дадите фору! – поспешно заявил лейтенант, выставив перед собой ладони в предчувствии припадка ярости.

Но Смирновская засмеялась, схватившись за голову. Полотенце сползло, мокрые волосы упали на ее лицо и плечи, Лукреция хохотала самозабвенно, стуча босыми ногами в пол. В кухонной двери появилась Туся. Вытирая с нервным усердием высокий стакан, она прислонилась к притолоке и так посмотрела на Ракова, что он покрылся мурашками.

Тело

Половина третьего. Пик жары. Отобедавший Раков в беседке играет с Аглаей в шашки. От нагретых сосен иногда просачивается приторный запах смолы – почти неощутимый ветер затягивает его в спасительную тень виноградных листьев. Раков тогда закрывает глаза и с тщательностью слепого ощупывает пальцами лицо сидящей рядом Аглаи, чтобы его счастье пахло сосновой смолой. А запах сосновой смолы всегда потом напоминал, что счастье было.

Таисия в это время стоит у границы участков и смотрит в профессорский двор настороженно, как собака, почуявшая опасность. Она пытается определить источник звука, который ей не нравится – странное прерывистое жужжание. Туся хотела просто посмотреть, не появился ли Блумер, простояла здесь минут десять – никакого движения, но теперь она не может уйти, пока не поймет, что жужжит.

Лукреция из чердачного окна в бинокль видит Тусю, видит ее озабоченное лицо и не понимает, что так насторожило домработницу. Вдруг Туся резко разворачивается и бежит от забора к дому. Лукреция на всякий случай обшарила в бинокль территорию у дома Ционовского, пристройку и видимый кусок дороги у въезда – никого. Когда она спустилась с крутой лестницы, Туся уже стояла на площадке второго этажа. В руках – полиэтиленовые пакеты и резиновые перчатки.

– Мухи, – прошептала Туся. – Много мух.

Лукреция всмотрелась в ее напряженное лицо, подумала и кивнула:

– Где?

– У пристройки.

– Подожди, я переоденусь, – Лукреция направилась в свою комнату. – Где Лайка?

– С мужем в беседке. Не надо ему ничего говорить, пока не посмотрим. Он и так сексом зашибленный.

Смирновская в холщовых брюках и мужской рубашке, Туся – в сарафане, с косынкой на голове, пошли на участок Ционовского. Прерывистое жужжание было слышно от пролома в заборе. У пристройки оно стало громким, рой мух показался тучей, и Туся прошептала:

– Не корова же там… сдохла, в конце концов? Участковый вчера осмотрел пристройку?

– Нет… – пожала плечами Лукреция.

– И почему же он ее не осмотрел?! – Туся с досадой дернула Лукрецию за руку, поворачивая к себе. – Его вызвали, чтобы он осмотрел все! Ничего нельзя доверить, за всем я должна следить, да?

– Давай сначала выясним, в чем дело, потом будем орать! – крикнула Лукреция и решительно открыла на себя дверь пристройки.

Окно в ней было все еще завешено, внутренность помещения сильно затемнена, поэтому самым освещенным оказалось лежащее у двери тело «правнука» в шортах и окровавленной рубашке и что-то у его головы, ослепительно-белое на фоне мрака комнаты. Женщины застыли. Туся подняла руку, показывая, и прошептала:

– Что это такое?

– Капуста, – прошептала Лукреция.

– Какая капуста?..

– Белокочанная ранняя, – все еще в ступоре прошептала Лукреция.

– Откуда ты знаешь, что ранняя? – Туся отлепилась глазами от капусты и с удивлением посмотрела на Лукрецию.

– Поздней еще нет, – сказала нормальным голосом Смирновская. – В Москву завезли раннюю капусту из Узбекистана. Я сама такую купила… – она замерла и посмотрела на Тусю с ужасом. – Когда ездила в Москву на прошлой неделе. Ты просила привезти капусту.

– А ты не привезла, – начала приходить в себя Туся.

– Забыла пакет с овощами в квартире. Я вообще-то ехала в поликлинику.

– Бред какой-то! Забыла и забыла! Мы что, опознание капусты будем проводить?

Женщины посмотрели на распухшее тело под роем мух, потом – друг на друга.

– Давай сядем… – Туся добрела до лавочки.

– Насчет опознания ты хорошо сказала, – заметила Лукреция, присаживаясь рядом. – Не нравится мне эта капуста. Кочерыжка выдолблена, заметила?

– Слушай, я тебя понимаю, у кого хочешь крыша поедет от этой чертовой пристройки, – возмутилась Туся. – Но давай сейчас говорить о трупе, о наших дальнейших действиях, я не знаю… о погоде! Только не о капустной кочерыжке! – закричала она в конце. Сама потом испуганно осмотрелась и сказала потише: – Позови зятя.

Лукреция посмотрела на нее, на тело в пристройке.

– А, может…

– Просто! Позови! Мужика! – сердито проскандировала Туся.

Раков осмотрел тело, не заходя в пристройку. Отмахиваясь от мух, покосился на женщин, напряженно следивших за его лицом, и спокойно констатировал:

– Как я понимаю, это и есть самозванец. По наружному осмотру – два выстрела, один – в голову. Убийца использовал случайный глушитель.

– Случайный?.. – Туся посмотрела на него удивленно.

– Конечно. Трудно представить, что какой-то идиот… вот именно – идиот, потащит с собой на убийство вместо нормального глушителя капусту… – Раков застыл в задумчивости. – Скорей всего это был спонтанный выбор. И правильный – капуста из-за своей слоистости лучше любого другого овоща гасит звук.

Заметив, как женщины переглянулись, он поспешил закруглиться:

– Я хочу сказать, что убийца использовал кочан капусты, который, вероятно, нашел тут же или в доме. Он мог прийти к… – Раков замялся, чуть не назвав фамилию Исламбекова, – к Блумеру как подельник, они поссорились…

От жары и смрадного запаха заболела голова, Раков вымученно улыбнулся женщинам и подвел итог:

– Предлагаю для разнообразия в этот раз вызвать милицию.

Бомба

Милиции приехало две машины с мигалками, плюс – УАЗик участкового. Он сам, сильно перепуганный, уже через минуту бегал по участку Ционовского, устанавливая оцепление. Потом шесть человек зашли в дом, а двое остались фотографировать и собирать улики. По крикам и ругани из дома было слышно, что участковый отбивается правдой – он послал ксерокопию фотографии на факс районного отделения милиции еще вчера вечером. А сарай не осмотрел, потому что причины не было осматривать все на первый взгляд не приспособленные к жизни постройки. Люди в форме ходили из дома на участок и обратно, матерились, изнывая от жары. Лукреция, стоя у прохода в заборе, помахала рукой, привлекая внимание, и сказала подбежавшему участковому посмотреть под крыльцом – она видела, как убитый что-то там прятал.

– Это вы тоже только сейчас вспомнили, да? – раздраженно спросил участковый.

– Да. Когда увидела, как во-о-он тот сержант мочится у крыльца.

Под крыльцо полез сержант, на которого указала Смирновская. Потом он вылез и бросился в дом. После чего под крыльцо залезло еще два милиционера, потом вдруг все девять человек бросились от дома к забору, где она стояла. Двое молодых людей подхватили обалдевшую Смирновскую под мышки, проволокли по ее участку к террасе и посадили на ступеньку.

– Неужели бомба?.. – оживилась Лукреция.

Один из притащивших посмотрел внимательно в ее лицо. Дочка генерала вела себя спокойно, в обморок падать не собиралась. Казалось даже, что она получает от всего этого удовольствие. Милиционер снял фуражку, вытер ее изнутри носовым платком и решился:

– Пластид. Грамм двести.

– Значит, теперь ждем людей из Конторы, – кивнула Лукреция, – Я знала, что этим все кончится.

– Из Службы безопасности, – поправил ее милиционер.

Серый фургон без надписи с четырьмя мужчинами в штатском приехал вместе с фургоном «скорой помощи». Одного из мужчин общими усилиями экипировали, после чего он стал похож на космонавта и ползком полез в тяжеленном комбинезоне и защитном шлеме под крыльцо отсоединять пластид от детонатора. Потом все вернулись на участок Ционовского. Милиционеры – закончить с телом, а федералы – обыскивать дом.

Лукреция и Туся напряженно отслеживали происходящее из окна второго этажа. Укрытое с головой тело занесли в фургон, вместе с ним туда же положили пакет с кусками капусты. Один человек в штатском достал из легковушки металлоискатель и пошел с ним по участку. Лукреция посмотрела на Тусю с озарением.

– Интересная мысль, – прошептала она.

– Нет, – покачала Туся головой. – Никто не стал бы зарывать что-то важное на чужом участке. Хотя…

– Согласись, будет очень смешно, если кто-то из нашей компании перепрятал Наташкину коробку на том участке, а не на моем, и федералы сейчас ее найдут.

Совместная жизнь сблизила этих женщин до понимания на уровне мыслей.

– Да, – уныло кивнула Туся. – Будет смешно.

Осмотр дома Ционовского и всех помещений длился еще часа три. Раков сидел у окна в комнате Аглаи в полнейшей отстраненности от происходящего, покачивая задремавшую у него на коленях жену. Он сам не знал – хочет или нет, чтобы «вальтер» нашли сейчас. В какой-то момент ему стало жалко молоденького милиционера, который в поисках оружия проверял выгребную яму за уличным туалетом. Милиционера вырвало и он потом засунул голову в бочку, как это сделал сам Раков в ночь убийства. Совсем стемнело. Милиционеры начали понемногу разъезжаться. Когда на участке Ционовского остался только серый фургон, в дом Смирновской пришел человек в штатском взять у нее и Туси показания.

Снизу доносился вкрадчивый мужской голос, располагающий к доверию. Голос уверял, что ситуация под контролем, дело об убийстве и покушении на убийство одного или нескольких лиц расследовать будет ФСБ. Раков услышал, как Смирновская твердым голосом задавала вполне профессиональные вопросы и получила на них исчерпывающие ответы.

Целью намеченного взрыва скорей всего являлась она или члены ее семьи. Пульт, который приводил самодельную бомбу в действие, был найден в саквояже, саквояж принадлежал члену бандитской группировки по кличке Бек. Участковый, проявивший халатность в ходе осмотра помещений и самого саквояжа, из которого он достал поддельный паспорт Бека, будет привлечен к административному расследованию. Точное время смерти Бека определить затруднительно из-за быстрого разложения тела. Оружие, которым убили Бека, не найдено. Оцепление оставят еще на пару дней и…

– Вот, распишитесь, пожалуйста.

– Что это? – спросила Лукреция.

– Расписка об изъятии принадлежащего вам пистолета, здесь указан номер регистрационного свидетельства… для проведения экспертизы на предмет исключения данного пистолет из следствия.

– Я что, останусь тут без оружия? – возмутилась Смирновская.

Тот же вкрадчивый голос предложил приставить к ее дому двух охранников. Лукреция отказалась:

– До утра понедельника здесь зять побудет. А там посмотрим.

– У зятя есть оружие? – заинтересовался голос.

Раков вздохнул и осторожно положил Аглаю на кровать. Он спускался, когда голос уверял Лукрецию, что «небольшой» досмотр ее дома и гаража не стоит считать обыском, а вот ее враждебность по этому поводу и нежелание помогать следствию…»

– Раков Антон Макарович, отдел по борьбе с бандитизмом ФСБ. – Сказал лейтенант, заходя в гостиную. – У меня нет оружия.

– Раков… Раков, – пожилой мужчина с серым лицом кабинетного человека, редко бывающего не свежем воздухе, начал листать свои бумажки. – Нашел. Вы в данный момент работаете в информационном секторе.

– Так точно.

– Тело… видели? – вкрадчиво поинтересовался мужчина.

– Видел. Женщины позвали меня, когда его обнаружили.

– А вы случайно не изучали материалы по делу некоего… Исламбекова? Боевик со стажем в группировке Слона.

– Так точно, изучал, – Раков вопросительно посмотрел на мужчину, потом, нахмурив брови – в пол. Потом – в озарении – на серое лицо. – Это… он?.. Извините, но тело некоторым образом…

– Да, конечно, сейчас его опознать затруднительно, – мужчина встал и чуть поклонился Смирновской. – Если возникнут вопросы или передумаете с охраной, звоните лично мне. Имя и должность – на расписке. Следственный отдел ФСБ.

И ушел, цапнув напоследок Ракова холодным взглядом.

Бывший любовник

В воскресенье в восемь утра приехал Крылов. Он посигналил, обнаружив на воротах замок. Потом долго звонил. Таисия, набросив халат, поспешила к лестнице, пошатываясь спросонья.

– Нет! – крикнула Лукреция, заметив ее у открытой двери своей комнаты. – Я сама! – она встала от стола с компьютером, потянулась и посмотрела в окно с отчаянной решительностью.

– Неужели прогонишь? – не поверила Туся.

– На месте решу, – Лукреция отстранила ее и пошла к лестнице.

– В пижаме?..

– Плевать!

Полковник Крылов смотрел, как Лукреция идет к воротам. Босиком – по траве, в серой шелковой пижаме, с распущенными волосами шла женщина, из-за которой он когда-то бросил семью. И вот ему – пятьдесят четыре, а сердце опять дрогнуло, а сердцу… вредно уже так реагировать…

– Чего надо? – спросила Лукреция, не собираясь отпирать ворота.

– Поговорить.

– Говори.

– Я привез кое-какие записи Санитара… – Крылов показал тонкую бумажную папку с тряпичными завязками. – В общем, его жена отдала мне бумаги и фотографии, где вы – с ним, то есть, где мы все вместе… Через неделю после похорон отдала. Сказала, что умрет, а не продаст бумаги тебе даже за бешеные деньги. Ты что, ей деньги предлагала? – Крылов не выдержал холодного взгляда Лукреции и закричал, дергая калитку: – Открой, наконец!

– Будешь орать на радость соседям? – спокойно отреагировала Лукреция.

– Что ты хочешь доказать? У тебя на участке убит бандит, а ты звонила Наташке с выговором, что это она своего человека прислала. Сходи, наконец, к психиатру!

– Ладно, – кивнула серьезно Лукреция. – Схожу.

Повернулась и пошла к дому.

– Да подожди ты, черт тебя дери!

– В каком смысле «дери»? – повернулась Смирновская.

– Санитар выяснил по номерам машин, кто следил за твоей квартирой. У него есть запись, что это люди Слона. Вскрытый сейф и пропажа пистолета твоего отца тоже, вероятно, их дело. Во что ты вляпалась?

– Я?.. – Лукреция возмущенно ткнула себя в грудь пальцем.

– Короче, – устало отмахнулся Крылов. – Вся эта паранойя по поводу слежки… Можешь нас вычеркнуть. Ищи концы в другом месте.

Лукруция вернулась к воротам.

– Это же была твоя версия. Что обиженный Санитар мог проболтаться друзьям по отсидке о перепрятанных счетах.

– Не сходится, – помотал головой Крылов. – Если он привлек к поиску блатных, зачем заводить такую папку и потом следить за ними?

– Санитар взял с собой в колонию мою фотографию! Ключи от квартиры могли попасть к бандитам в девяностом, когда Санитар притащил туда раненого. Все сходится.

– Да ничего не сходится! Я знаю о взрывчатке под крыльцом профессорского дома. Зачем кому-то тебя убивать, если счета не найдены? Пусти меня, давай поговорим спокойно. Я твой друг, пойми!

– Нет, – помотала головой Лукреция.

– Ну почему?! – взвыл Крылов, подняв руки к небу.

– Ты не друг. Ты бывший любовник. Заразивший меня в пятьдесят лет гонореей!.. Знаешь, кто ты после этого?.. – прошипела рассерженная Лукреция, тяжело дыша. Осмотрелась, выдохнула злость и устало потребовала: – Давай сюда папку и убирайся.

Новый поворот следствия

Проведенная по пулям из тела Исламбекова экспертиза дала неожиданные результаты. Начальник следственного отдела ФСБ срочно провел короткое совещание на эту тему. Подняли материалы о самоубийстве в 1984 году генерала в отставке Смирновского. По всему получалось, что Бек, на разработку которого ушло больше года, был застрелен из пистолета генерала, покончившего с собой выстрелом в висок из того же пистолета двенадцать лет назад – полное совпадение по баллистике. Поступил приказ изъять наградное оружие генерала.

Дело было в понедельник, после полудня. Первая группа оперативников Службы выехала в квартиру Лукреции для срочного обыска на предмет обнаружения «вальтера» генерала. Вторая – в Усково. Первая группа добралась быстро, но столкнулась с неожиданным препятствием – запертую дверь в квартиру не удалось взломать с помощью подручных средств.

– Это закаленная сталь! – отбивался от сердитых людей в штатском слесарь из ЖЭКа. – Весит, небось, килограмм двести! Вот тут, видите, как коробка дополнительно закреплена? Замки хитрые, я таких не знаю! Получается, ежели я их даже просверлю, только сломаю, запор останется. Такую дверь нужно сваркой резать. Или разве взорвать?.. – мечтательно предложил слесарь.

Подобное случалось частенько, когда федералы забирали дело у милиции для собственного расследования. Служащие МВД в силу давнишнего противостояния двух ведомств, делились с ФСБ материалами и информацией только после официальных запросов всех данных по делу. К обеду вторника Служба уже имела у себя все данные милиции по квартире Смирновской, а пока…

На шум вышли соседи, просили ничего не взрывать. Рассказали, что в последнее время к «генеральше» милиция частенько захаживает. И про драку в квартире рассказали, и про чугунную женщину, и про украденный пистолет, и что дочка у «генеральши» – дебилка, но жутко красивая, а зять – плейбой.

– Не плейбой он, а плебей, – поправила одна из женщин. – Смирновская взяла к себе в зятья безродного провинциала. Мне паспортистка сказала. Он один в этих хоромах теперь жирует.

– Подумаешь – провинциал! Он молодец парень, – заметила другая женщина. – Был плебей, а стал – плейбой!

– Молча-а-ать! – не выдержал испытание толпой старший оперативник.

Приказано было всем разойтись. После нескольких звонков начальника следственного отдела Службы в ГУВД по городу Москве сведения о краже «вальтера» генерала подтвердились, обе группы были отозваны. Начались переговоры на повышенных тонах с районным управлением МВД с требованием ускорить поступление данных о происшествиях и протоколах по квартире Смирновской.

Следователь Ипатова выписала на вторник повестку девушке Чарушина, чтобы расспросить ее о газовом баллончике. Узнав по сводкам, что в Усково произошло убийство бандита, и застрелен он был из «вальтера», похищенного в феврале из квартиры Смирновской… Галина Рамхатовна застыла за своим столом в задумчивости минут на тридцать, но улыбки на лице с азиатскими скулами и голубыми глазами не потеряла. После раздумий она выпила чаю и решила продлить свой рабочий день, чтобы побеседовать с девушкой Чарушина лично.

И уже в девять вечера понедельника в новостройке на Юго-западе Москвы заплаканная девушка искусствоведа призналась следователю Ипатовой, что видела у своего возлюбленного пистолет.

– Небольшой такой… – давилась она слезами, – с табличкой… Табличка металлическая, на ней – надпись. Красиво так написано, я только первое слово успела прочитать – «генералу…». Максим поэтому прячется, да? Потому что украл у какого-то генерала пистолет?

– Почему ты сразу не сказала о пистолете? Когда писала заявление о пропаже гражданского мужа, – Ипатова сходила к раковине и налила в кружку воды.

Они сидели в кухне. Сначала девушка, увидев следователя в глазок, не хотела открывать. Ипатова, с большим трудом разыскав нужный корпус нужного дома, поднялась на восьмой этаж пешком – лифт не работал, и сопение за дверью разозлило ее до крика. Кричала следователь, что посадит девушку как соучастницу убийства. Та тут же открыла дверь и свалилась на Ипатову почти в обмороке – пришлось волоком протащить ее по коридору и усадить за кухонный стол. После вопроса следователя, кого Чарушин боялся – собственно ради этого вопроса Галина и потащилась на окраину спального района, девушка начала давиться слезами, уверяя, что боялся Максим «конкретных людей».

Заливая водой тонкий халатик, девушка отпила из кружки и посмотрела на следователя с отчаянием.

– Он говорил, что это – конкретные люди, они очень опасны, им человека убить – раз плюнуть.

– И когда это началось? – Ипатова подсела к столу, достала папку и ручку и стала записывать.

– Сначала Макс стал часто задумываться с таким выражением на лице… как в отключке! Почти перестал спать. Я сразу сказала – хочет на кайф подсесть, это без меня, мне доучиться надо. Потом смотрю – ищет в интернете данные об аукционах. Я спросила. Максим сказал, что мы можем так разбогатеть, что до старости работать не придется. Мне стало страшно за него. А потом я нашла у него в куртке газовый баллончик.

– Значит, он начал интересоваться аукционами и купил газовый баллончик. И это было…

– Ноябрь?.. – девушка задумалась. – Да, в ноябре прошлого года. Я запомнила, потому что в ноябре у них в Третьяковке обнаружили пропажу из запасников каких-то гравюр. Я еще подумала… Я подумала, что он может…

– Но его гравюры не интересовали, так? – помогла Ипатова.

– Да! – с облегчением продолжила девушка. – Он сказал, что это мелочи, из-за которых глупо рисковать свободой. В декабре Максим вышел на нужного человека – он так сказал. Потом я увидела его у метро со странным типом. Даже издалека было заметно, что Максим боится. Я подошла, спросила, в чем дело, а он… – девушка тихонько заплакала, зажав рот рукой.

– Обозвал тебя мочалкой и сказал, чтобы отвалила?

– Подстилкой!.. – пропищала девушка сквозь ладошку.

– Потом пришел просить прощения и говорил, что это было необходимо, так?

– Откуда вы знаете? – удивилась девушка и перестала плакать.

– Твой парень связался с плохой компанией и не хотел, чтобы они знали о его слабых местах. Ты – слабое место. Когда видела пистолет – день, число? При каких обстоятельствах?

– Я не помню точно. Это было после восьмого марта… Или в конце марта. Да. В конце марта. Максим полез шваброй под ванну и вытащил оттуда что-то, завернутое в тряпку. Когда развернул, я заметила на пистолете табличку и первое слово надписи.

– Просто зашел, когда ты чистила зубы, и достал шваброй из-под ванны пистолет?

– Нет, я… Дверь была приоткрыта, я подсматривала.

– Квартира – чья? – Ипатова встала, подошла к открытой двери в ванную комнату и решительно взялась за стоящую в углу швабру.

– Моя, а что?.. – девушка за столом вытянула голову, отслеживая ее движения в коридоре.

– Соучастие в незаконном хранении похищенного оружия, – следователь стала на колени и пошарила шваброй под ванной, вытащив синий мужской носок в клочьях пыли. – Не реветь! – повысила она голос, поднимаясь с пола. – Сначала нужно найти твоего Максима, или хотя бы… пистолет, – Ипатова тоскливо осмотрелась в захламленной квартире.

Во вторник, к моменту получения следственным отделом Службы материалов по квартире Смирновской следователь отдела МВД по розыску пропавших Ипатова Г. Р. представила отчет по делу исчезновения Чарушина М. П.

Ипатова указала на возможную связь пропавшего с криминальными структурами. При этом, Чарушин в ее отчете возможно был инициатором предполагаемого хищения ценностей из музея, в котором работал, а на криминальные структуры он вышел, отыскивая каналы продажи похищенного. Во второй версии Ипатова позволила себе предположить, что убийство члена бандитской группировки из украденного и оказавшегося потом у Чарушина пистолета также связано с планируемым хищением ценностей из музея. Преступление могло быть задумано бандитами под конкретный заказ для конкретного коллекционера, а Чарушин был выбран преступниками как человек, имеющий доступ к нужному материалу.

– И что мне делать с этим отчетом? – укоризненно поинтересовался начальник ее отдела. – «Предполагаемое хищение», «возможно, был инициатором»! – сердито процитировал он. – Сказка какая-то, а не отчет! И научный сотрудник музея, зачем-то выкравший пистолет из квартиры отставного офицера КГБ никак сюда не лепится.

– А вы отправьте отчет в ФСБ. К делу об убийстве Исламбекова. И мы избавимся от очередного висяка.

– И то верно! – начальник посмотрел на Ипатову с одобрением. – Думаешь, это висяк?

– Стопроцентный. Чарушин мертв. Не поверю, что искусствовед, падающий в обморок при сдачи крови в институте, через несколько лет убивает кого-то контрольным выстрелом в голову. Скорей всего не он вскрывал сейф в квартире генерала, а бандиты. Они же и всучили ему пистолет на хранение, чтобы замазать искусствоведа. Сейчас пистолет гуляет в чужих руках, а когда его скинут за ненадобностью, отпечатки на нем будут Чарушина, вот такая устроена подстава.

– Получается, что Чарушин в этом деле просто наводчик?

– Конечно! – уверенно заявила Ипатова. – Наводчик, на которого потом и скинули бы кражу. Вероятно, что-то пошло не так, и Чарушин погиб.

– Значит, мертв… Не хочешь покопаться дальше, тело поискать?

– Никак нет, товарищ майор. Чтобы искать тело, нужно завести дело об убийстве. Не моя тема, – улыбнулась Ипатова. – К тому же я за прошлое полугодие без дела Чарушина как раз попадаю под процент раскрываемости. Вы обещали подать на повышение.

– Какая ты у нас карьеристка, однако, – начальник задумчиво прошелся взглядом по всем фигурным выпуклостям Ипатовой. – Ладно. Если федералы заберут дело о пропаже Чарушина, готовь дырочку под старлея. А вообще… как ты отдыхаешь? В смысле, чем занимаешься для души? – удивил начальник вопросом и своим смущением.

– А для души, – задумалась Галина Рамхатовна и уточнила: – в свободное от основной работы время, конечно… я бы хотела узнать, зачем научный сотрудник из Третьяковки так рвался в квартиру Смирновской. А боевик из солнцевской группировки – в ее загородный дом, представившись правнуком профессора.

– Откуда столько информации? – удивился начальник. – Следишь за дочерью генерала? Это что-то личное?

– Никак нет. После заведения дела об исчезновении Чарушина я впервые узнала эту фамилию из протокола участкового о драке между ним и зятем Смирновской. Потом уже ко мне поступала информация из всех милицейских сводок, в которых упоминалась Смирновская или члены ее семьи. Товарищ майор, может быть вы хотели узнать, как я отдыхаю телом?..