Текст книги "Дурочка (Ожидание гусеницы)"

Недопонимание

В среду в Усково приехали двое из следственного отдела ФСБ. Уже знакомый следователь с нездоровым цветом лица и фамилией Войцах, и молодой оперативник, которого Войцах не счел нужным представить. Следователь достал из портфеля несколько листов, разложил их на столе в гостиной и предложил Лукреции «ознакомиться и подписать». Смирновская нашарила на груди очки. Туся принесла поднос с чаем и бутербродами.

Два постановления на обыск – этого дома и профессорского.

– Вы еще не все обыскали? – раздраженно поинтересовалась Лукреция, подписывая бумаги.

– В связи с новыми обстоятельствами, поскольку орудие убийства… некоторым образом имеет отношение… – начал пространно объяснять следователь.

Лукреция перебила:

– Орудие убийства? Собираетесь искать его в моем доме?

Услышав в ответ, что «убитый Исламбеков некоторым образом был… застрелен из «вальтера», принадлежащего вашему отцу и похищенного из сейфа в вашей квартире, как это указано…», Лукреция застыла в ступоре минуты на три. Таисия пришла в себя быстрее, сходила в кухню и принесла графинчик с двумя рюмками.

– Это ни к чему. Я не пью при исполнении, – Войцах брезгливо дернул рукой в сторону графинчика.

– Не для вас принесено, – спокойно заметила Туся.

– Вы уже знаете, кто стрелял из наградного пистолета отца? – спросила Смирновская, кое-как справившись со ступором.

– Вообще-то вопросы здесь задаю я. Но поскольку это напрямую касается следующего документа, требующего вашей подписи, отвечу. Предположительно… – Войцах посмотрел в папку и кивнул, – стрелял Чарушин М. П., находящийся в данный момент в розыске.

Таисия нашарила позади себя стул и села. Стараясь скрыть растерянность, она переставила на столе вазу с цветами и нефритовую пепельницу.

– Я не курю – многозначительно заметил Войцах. рассматривая подвинутую к нему пепельницу.

Туся вздрогнула, как будто ее застигли врасплох, потом медленно подняла голову:

– А вдруг вы захотите… плюнуть, – она посмотрела на Войцаха с презрением. – В вашем ведомстве разрешается жевать при исполнении? Вы вообще в каком звании?

Не сводя с Таисии тяжелого взгляда, Войцах медленно достал изо рта жевательную резинку и вдавил ее в пепельницу круговыми движениями большого пальца. Внимательно потом рассмотрел палец и продолжил:

– Так вот, Лукреция Даниловна. Касательно вашего вопроса. Наличие у Чарушина пистолета вашего отца подтверждается, как и факт его драки с вашим зятем. В связи с этим, кстати, подпишите вот здесь, – он постучал жестким ногтем указательного пальца по одной из выложенных бумаг.

Постановление о допросе Смирновской Аглаи Добрыничны.

– Можем провести допрос здесь и сейчас. А можем – официально, по повестке и в присутствии адвоката, – «расщедрился» Войцах.

Таисия налила коньяк в две рюмочки, подвинула одну Лукреции. Женщины посмотрели друг на друга и выпили.

– Я позову Лайку, – кивнула Туся и вышла.

Лукреция быстро налила себе еще одну рюмочку. В наступившем ожидании следователь и его помощник, не отрываясь, смотрели на хозяйку, и молодой оперативник так увлекся лицом женщины, что даже скривился и вздрогнул вместе с ней после выпитого. Лукреция, нервничая, смотрела в проем двери. Когда в нем появилась Аглая, Смирновская сразу успокоилась ее улыбкой, подписала согласие на допрос дочери и подтащила к себе стул. Аглая села рядом с матерью, зажимая что-то в кулаке, и посмотрела на гостей с любопытством. Войцах включил магнитофон.

– Аглая Добрынична… я правильно назвал ваше отчество? – начал он беседу. – Вашего отца звали Добрыня?

Аглая повернула к нему лицо, внимательно посмотрела в глаза и сказала:

– Не знаю. Мама говорила, что Добрыня – это сборный образ. Она сама точно не уверена, кто из трех мужчин мой отец. Вы – враг?

– Я… некоторым образом, – Войцах кое-как справился с растерянностью и изобразил улыбку. – Я помощник. Помогаю в трудных ситуациях. А как вы сами думаете, кто ваш отец?

– Зачем мне думать об этом? – удивилась Аглая, по-детски распахнув глаза.

– Вы не хотите знать точно?

– Нет. Чем больше мужчин могут быть моими отцами, тем интересней.

Лукреция, покосившись на оторопевшего Войцаха, опять взялась за графинчик.

– Пожалуй, лучше прейти к делу, – укоризненно посмотрел на Аглаю следователь. – Вы знакомы с Максимом Чарушиным? – он положил рядом с магнитофоном фотографию.

– Нет, мы не обменивались знаками, – покачала головой Аглая. – Не ознакамливались. – Она положила на стол сжатый кулак.

– Что там у вас? – кивнул Войцах.

– Гусеница-единорог, – ответила Аглая.

Молодой помощник следователя подошел к девушке сзади, наклонился, рассматривая через ее плечо сжатый кулак, и уверенно заметил:

– Таких не бывает.

– Бывает. Она большая и совсем лысая. Такие живут в кустах сирени.

– Не бывает! – с мальчишеским задором настаивал оперативник.

Аглая разжала руку и повернула голову к молодому человеку, чтобы видеть его выражение лица. На ее ладони, свернувшись, лежала толстая зеленая гусеница сантиметров восемь в длину с твердым острым отростком у одного из концов.

– Вот это да… – прошептал оперативник, ощущая своей щекой легкое прикосновение щеки Аглаи.

Аглая замерла, не отстраняясь, впервые обнаружив в своем теле стыдный интерес от постороннего прикосновения. Войцах решил нарушить их зоологический восторг и строгим голосом поинтересовался:

– Извините, конечно, Аглая Добрынична!.. Но может быть, вы все-таки вспомните Чарушина? Вы давали ему ключи от квартиры? Он когда-нибудь приезжал сюда?

Аглая посмотрела на него, изменившись в лице, и сердито прошептала, сжимая руку с гусеницей:

– Это ваше «когда-нибудь» давно прошло! Он мертв, а я еще жива, между прочим. И буду извинять вас все время, если не отстанете со своими вопросами! Вот вам мое извинение!..

Она стиснула ладонь в последнем усилии. Помощник следователя попытался остановить казнь, прошептал; – «Осторожно»!.. – и растерянно посмотрел на Войцаха. В следующую секунду что-то брызнуло ему в лицо, молодой человек резко выпрямился. С ужасом потрогал щеку. Девушка разжала руку, встала и потрясла ею, слегка забрызгав голубую рубашку следователя.

– Вот!.. Я убила гусеницу, – сказала она, пристально разглядывая желто-зеленое месиво на ладони. – Она уже не станет бабочкой. Вы этого хотели? – Аглая торжествующе посмотрела на следователя.

Лукреция наклонилась к магнитофону и проговорила:

– Допрос Аглаи Смирновской закончен в… – она подняла глаза к настенным часам.

– В двенадцать двадцать три, – опередила ее Туся, вытерла руку Аглаи полотенцем и им же прошлась по столу.

Оперативник бросился в сторону кухни, чтобы отмыть лицо. Следователь попробовал оттереть пятнышки со своей рубашки носовым платком, потом покосился на Смирновскую и пробормотал:

– Однако!.. Ваша дочь всегда готова подтвердить диагноз, да? Может, стоит провести ее психиатрическое обследование в институте судебной медицины? – прищурившись, он перевел взгляд на Аглаю.

– Судебной?.. Это по решению суда. После предъявления обвинения. Хотите обвинить мою дочь в убийстве? – Лукреция расслаблено улыбнулась.

– Исламбекова? Нет, что вы…

– Вообще-то я спрашивала о гусенице. Только что, на ваших глазах…

– Жаль, – проговорил Войцах, вставая. – Жаль, что между нами возникло недопонимание, – он собрал со стола листы, выключил магнитофон и уложил все в портфель.

– Что это значит? Вы еще вернетесь допонять? – Лукреция захихикала.

Оставшись одни, женщины подошли к окну. Осмотрели двор. Пусто.

– Как такое может быть? – спросила Туся. – Мы же с тобой знаем, что тот мальчик не мог…

Лукреция многозначительно посмотрела на нее, приложив указательный палец к губам.

– Не расслабляйся. Здесь побывало много посторонних. Завтра Крези-бой обещал прислать своего специалиста проверить дом на предмет прослушки.

– Луша, мне страшно, – прошептала Таисия. – Я не понимаю условий игры, которую нам навязали.

Со стороны участка Ционовского через проход в заборе вышли двое мужчин с папками и направились к дому Смирновской.

– Ненавижу это наследство!.. – прошептала Лукреция. – Неужели у профессора не найдется никакой троюродной внучатой племянницы его отсудить?

– Что думаешь делать дальше? – тихо спросила Туся.

– Нанять трактор и экскаватор, – вздохнула Лукреция.

– Дом трактором не завалить.

– Согласна. Но пристройку эту я заутюжу, клянусь!

– А как же постановления на обыск? – покосилась на хозяйку Таисия. – Они собираются все там заново обыскать, и пристройку тоже.

– А я потороплюсь.

Два тела

В пятницу после тира Раков поинтересовался у своего бывшего начальника из следственного отдела, как идет расследование убийства в Усково, и узнал, что оружие все еще не найдено. Лейтенант разозлился. Злился по работе Раков редко, в основном, когда он, в делах дотошный и исполнительный, сталкивался с небрежностью своих сослуживцев. Столько дней бесконечных обысков, и не найти в газовой плите пистолет!..

Вечером отправился в Усково на электричке. С бутылкой пива и солеными орешками. Ничего не планируя, стараясь не думать о пистолете, ехал себе и ехал в подступающих сумерках. Днем в Москве прошел сильный ливень, жара спала. Свежий ветер пригорода метался по вагону – все форточки были открыты. На Ракова с интересом поглядывали молодые женщины, он улыбался в ответ, но строго контролировал продолжительность взгляда, чтобы не обнадеживать зря: смотреть долго он мог сейчас только на Аглаю, и не только на лицо, на любую часть тела – от ушка до пальчика на ноге… бесконечно… бесконечно долго. Раков тяжко вздохнул: все в ней – совершенство!.. к сожалению.

Когда вышел на платформе, совсем стемнело. К дому Смирновской лейтенант подошел со стороны калитки и заметил какое-то движение у террасы. Раков резко присел – тело само сработало, а потом стал думать. Может это быть кто-то из Службы? Например, с обыском?.. Поздновато для обыска, да и не обыскивают по одному. Огляделся – никаких машин на участке. Наружное освещение участка не включено. В доме свет горит только на первом этаже. Раков затаился. Человек пробежался от террасы вдоль дома, заглядывая в окна и прячась.

Стало ясно, что охранник не может так себя вести, что женщины – в опасности, и у лейтенанта появилась цель номер один – срочно достать оружие. Он отполз от калитки, выбрался из освещенного уличным фонарем места и бросился к забору Ционовского. Перемахнул через штакетник, оббежал дом и… с разбега застыл в шоке: на месте пристройки была пустота. Плоская поверхность без намека на строение.

На мгновение Ракову даже показалось, что он попутал участки, пробежал лишнее и перемахнул через чужой забор. Но подойдя к месту поближе, Антон обнаружил рядом с домом выскобленную зубцами экскаваторного ковша поверхность земли. В растерянности он осмотрелся и понял, что у него не глюки – пристройка была начисто снесена, и мусор вывезен. Это выглядело настолько невероятно, что Раков присел, потрогал обнажившуюся землю руками и схватился потом за голову: прощай, пистолет генерала! Он подошел к дому, сел на ступеньку лестницы, прислонился головой к перилам и застонал от досады. С момента, когда Раков утаил пистолет, обнаруженный у убитого искусствоведа, он дал себе что-то вроде обещания – оружие генерала должно вернуться к Смирновской. Тем или иным способом, путем обнаружения его в ходе расследования, или просто – подкинутым через пару лет. Но чтобы пистолет пропал так бездарно на мусорной свалке!.. Он почувствовал себя неудачником, постыдно провалившим важный тест.

К этому времени глаза его окончательно привыкли к темноте. У лавочки Раков заметил какую-то свалку и с надеждой вскочил. Так и есть – это был набор металлолома, заботливо отобранный из обрушенной пристройки для последующей сдачи. Вероятно, работниками, которые помогали грузить мусор. Антон сразу заметил белеющий бок газовой плиты рядом с небольшим обогревательным котлом. Начал раскидывать трубы, ведра и батареи, чтобы добраться к ней. Он был слишком ошарашен исчезновением пристройки, чтобы соблюдать тишину. Плита лежала на боку. Раков начал дергать ящик под духовкой, тот шел с трудом – приоткрывшись, застрял. Антон решил, что в правильном расположении он откроет его без труда, и, поднатужившись, поставил плиту на ножки. Присев, лейтенант получил сзади сильный удар металлической трубой по голове и упал.

Очнулся от того, что его обыскивали в четыре руки. Вытащили из нагрудного кармана удостоверение. Забегали огоньки маленьких фонариков.

– Черт!.. – сказал хриплый голос. – Бабам в доме оставили охранника! Оружия точно нет? – удостоверение засунули обратно в карман.

– Нет, – ответил другой голос.

Двое мужчин отошли к дому и тихо переговаривались, решая – звонить или нет какому-то Лысому. Стараясь двигаться осторожно, Раков попробовал лежа просунуть руку в приоткрытый ящик под духовкой. У лестницы зажегся огонек сигареты. Один из нападавших озаботился, зачем охраннику генеральской дачи тащиться на участок профессора – стоит позвонить Лысому. Второй был против звонка и настаивал, что дело должно быть сделано сегодня, поэтому охранника нужно связать и закинуть в дом профессора.

Когда один из них пошел по ступенькам в дом искать веревку, Раков сел, борясь с тошнотой, и рванул на себя нижний ящик плиты, не заботясь о тишине. Оставшийся мужчина включил фонарик и побежал на звук. Раков достал пистолет в пакете и выстрелил, примерившись к лучу света. Из дома выбежал напарник – второй выстрел Ракова. Человек упал, потом поднялся и двинулся к нему, паля очередями по куче металлолома. По звуку – из короткоствольного автомата. Раков перекатился в сторону, сказал сам себе: «осталось – три пули…», и выстрелил.

– Две…

Наступила тишина. Раков поднялся, пошатываясь, и пошел к лежащим на земле. Первый упавший стонал. Раков выстрелил ему в голову. Второй не двигался, но седьмую пулю из «вальтера» в голову все равно получил – проверять пульс было некогда.

– Цель номер три, – прошептал Раков, вытряхивая пистолет из пакета на землю. – Чисто уйти.

И потрусил к калитке профессора, стараясь приноровиться к вращающимся вокруг его головы деревьям и ярким фиолетовым сполохам перед глазами при каждом толчке ногой от земли.

Туся босиком пробежала по коридору в комнату Лукреции.

– Даниловна! – прошептала она, ощупывая кровать в темноте. – Стреляют!

Кровать оказалась пустой.

– Не то слово, – заметила Лукреция от окна. – А мы без охраны и без оружия.

– Очередями ведь стреляют! – заметила Туся.

– Да, – равнодушно кивнула Лукреция, – и это успокаивает. Потому что походит на бандитскую разборку. Есть еще версия: все побочные родственники забрались на участок Ционовского, чтобы там перестрелять друг друга за его наследство. Победитель придет пристрелить меня.

– Не говори ерунды! – помимо воли улыбнулась Туся.

– Не знаю, как ты, а я других причин, чтобы палить там из автомата, придумать не могу. Почему не у моего дома, спрашивается? Почему – не здесь? Но на всякий случай нам стоит вооружиться хотя бы ножами.

– У меня есть граната, – выдохнула Туся. – В банке с манной крупой.

– С ума сошла? – Смирновская сразу оставила свой насмешливый тон.

– Давай оденемся, разбудим Лайку и спустимся в подвал. Я знаю, там есть замаскированная яма, которую твой отец называл бункером. Отсидимся до утра. А утром… сходим и посмотрим, кто теперь валяется на месте пристройки… А что? – повысила Таисия голос, потому что хозяйка подозрительно молчала. – В первый раз, что ли…

После продолжительной паузы Лукреция заявила:

– Я звоню в милицию.

– Почему в милицию? Твоим делом занимается ФСБ. Звони в Службу этому следователю, как его?..

– Войцах мне не нравится. Он хам.

– А в милицию, наверняка уже соседи позвонили!

– Что, вообще никак не реагировать? – задумалась Лукреция.

Когда Раков добрел до пруда на окраине Усково, он стал подозревать, что Земля начала кружиться в обратную сторону – его то и дело заносило, и чтобы освободиться от тягостного ощущения невесомости, лейтенант, не раздеваясь, зашел в пруд и шел, шел по дну, пока не скрылся под водой с головой.

За этой процедурой наблюдали трое изрядно выпивших мужиков перед небольшим костерком на берегу. Когда парень целиком ушел в пруд, они встали и долго смотрели на неподвижную гладь воды, залитую лунным светом. Переглянувшись, сели и с молчаливым единодушием решили не обсуждать данное видение, поскольку сильно сомневались в его реальности. Однако, через некоторое время – как им показалось, через пару часов – парень так же медленно вышел из воды и, пошатываясь, пошел на огонь. Мужчины обступили его. На всякий случай каждый ощупал пришельца, после чего Ракову для доказательства его человеческой сущности было предложено согреться тем, что осталось в последней бутылке. Раков выпил, и Земля ускорила свое неправильно вращение, а потом и совсем сорвалась с оси, потому что в следующее мгновение он обнаружил себя, стоящим у двери дома Смирновской. Пока стучал, перебирал вслух варианты перемещения в пространстве при помощи временных скачков. Наконец, дверь открыли…

– А-а-а-пачему вы тут сидите в темноте? – поинтересовался Антон и свалился на женщин.

– Да он в стельку пьян! – возмутилась Лукреция, опустив безвольное тело зятя на пол.

– Совершенно мокрый и без ботинок, – озаботилась Таисия.

Женщины перестали думать о стрельбе, включили везде свет и затащили Ракова на диван в гостиной. Таисия, подкладывая под голову Антона полотенце, обнаружила ссадину и опухоль на затылке.

– Пьяный, избитый!.. – заметила Лукреция, вытаскивая из кармана рубашки зятя его удостоверение, – Только что не ограбленный… – она вывалила на ковер из карманов джинсов мокрые деньги, ключи от квартиры и пейджер.

– Плавки тоже снимать? – Туся посмотрела на Смирновскую.

– Откуда я знаю? – возмутилась Лукреция. – Хочешь – снимай! Почему ты меня спрашиваешь?

– Это твой зять, потому и спрашиваю! У него тина в брюках! И прочая микрофлора застойного болота.

– Я не собираюсь стаскивать с него плавки, даже если их наличие предполагает угрозу тому, что внутри! – категорично заявила Лукреция.

– Тоже мне, писательница! – рассердилась Туся: – «…их наличие предполагает угрозу тому, что внутри!» Это член называется, и помнится, именно ты проявляла перед свадьбой сильную заботу о здоровье этого самого члена.

Раков повернулся набок, поджал колени и пробормотал:

– Семь пуль…

Женщины переглянулись с тревогой. Таисия укрыла Антона пледом с головой. Вниз спустилась Лайка, настороженно осмотрела валяющуюся на ковре мокрую одежду, после чего буднично просила:

– Он жив?

– Жив, конечно!.. – поспешила ее успокоить Туся.

– Он в стельку пьян! – возмутилась Лукреция.

Лайка подошла к дивану, подняла плед и забралась под него, прижавшись к мужу. За окном стало светлеть. Таисия подобрала с ковра мокрые вещи. Лукреция помогла ей загрузить одежду зятя в стиральную машину. Женщины осмотрелись. Вроде – все?.. Поднялись наверх, постояли в коридоре, глядя друг на друга. Первой кивнула Лукреция.

– Ладно, – сказала она, – но только посмотрим! Даже если ничего не увидим, из дома не выходить!

И направилась к лестнице на чердак. Туся бросилась в ее комнату за биноклем.

На чердаке они по очереди осмотрели видимое пространство двора Ционовского.

– Два тела с выстрелами в голову. Один автомат на земле, – Лукреция передала бинокль Тусе.

– Аналогично, – сказала Таисия через несколько минут.

Обе сильно устали и зевали по очереди, заражаясь друг от друга.

– Я, пожалуй, сейчас засну от души, – заметила Туся, спустившись.

– Аналогично… – пробормотала Лукреция. – Чего нервничать? Утром, кому надо – разбудят.

Семейные сцены

Разбудили Лукрецию в семь двадцать. Следователь Войцах со своим помощником предъявили Смирновской для опознания пистолет «вальтер ППК», номер… с наградной надписью на металлической пластине: «Генералу Смирновскому за честь и доблесть 1961». Опознание происходило на террасе, пока Туся срочно перемещала молодых супругов из гостиной в комнату Аглаи.

– Да, это пистолет отца, – кивнула Лукреция. – Где нашли?

– Валялся на земле недалеко от Кострова, он же – Штырь, он же – Коста. Был, – уточнил следователь, подумав.

– Еще кого-то убили? – меланхолично поинтересовалась Лукреция, подписав бумагу.

– Из этого пистолета убили еще одного члена банды, которая официально числится в документах как «организованная преступная группировка Солнцевского района города Москвы». По закону вы должны провести и опознание трупов как владелица участка, но поскольку тела уже вывезли… – Войцах великодушно выложил на стол две фотографии с частично обезображенными лицами убитых.

– Я не знаю этих мужчин, – сказала Лукреция после внимательного разглядывания снимков.

Войцах заметил, что другого ответа и не ожидал, и предложил показать фотографии всем присутствующим в доме. Узнав, что со вчерашнего вечера здесь находится зять Смирновской, он оживился и захотел немедленно с ним побеседовать.

– Зять появился до стрельбы, – заявила Лукреция. – К тому же сильно пьяный.

– А что об этом скажет ваша домработница? – прищурился Войцах.

Выход на террасу домработницы с подносом.

На подносе – чайник, три чашки и печенье в вазочке. На Тусе – облегающее платье, кружевной фартук и босоножки на каблуках. Одну чашку – Лукреции, другую – сидящему рядом с нею следователю. Третью… Туся вопросительно посмотрела на стоящего у ограждения террасы оперативника. Тот улыбнулся, отказываясь.

– И что, Таисия Федоровна… – начал следователь задумчиво, заблудившись при осмотре ее фигуры в месте перехода талии в бедра, – что вы нам скажете о времени появления зятя хозяйки?

– Пришел вечером, во сколько – не знаю, на часы не смотрела. Сильно пьяный и насквозь мокрый. Искупался где-то вместе с пейджером и служебным удостоверением. Он сейчас спустится и сам все расскажет.

Выход на террасу зятя Смирновской в шортах.

Раков, пошатываясь, добрел до стола и отрицательно покачал головой:

– Нет, это не те. Не те мужики, с которыми я вчера вечером выпил у пруда. Те постарше и… как это сказать – морды попроще. Выстрелы? Нет, извините, не слышал. Кого-то убили? Ах, да, вы же показали фотографии. А где убили, можно спросить? Нет, я на участок профессора не заходил – как сюда пришел, так сразу отрубился на диване.

Лейтенант сложил ладони под щеку и закрыл глаза, всхрапывая.

– Когда он успел выпить? – сердито спросила Лукреция у домработницы.

– А-а-аникогда он не успел выпить еще… – замотал головой Раков, – Он наоборот!.. Успел слегка протрезветь!

– При мне не пил, – пожала плечами Туся.

– Я хотел бы продолжить разговор с лейтенантом Раковым, – строгим голосом заметил Войцах. – Меня интересует одежда, в которой вы были вчера вечером. Я должен ее забрать на экспертизу.

– Одежда?.. – Раков осмотрелся. – Помню, что была мокрой и грязной, а куда делась?..

– Сохнет после стирки, – вступила Туся.

– Спаси-и-бо… – расплылся в улыбке Раков, двинувшись к Тусе. – Спасибо, что плавки не сняли. Хотите, – он повернулся к следователю, – исследовать мои плавки?.. Не подойдут? Да, я понимаю – нужна одежда на предмет поиска пороховых газов. И биологического материала? Это, какого? Ну да, понял – выстрелы в голову. Насчет исследования одежды, конечно, полный пролет после стирки… Руки? Пожалуйста. – Он протянул руки вперед. – Не хочу огорчать еще больше, но я вчера поехал сюда со стрельбища. Плановая сдача нормативов. Что?… Сдал, конечно, сдал. В электричке пива выпил, а потом у пруда… с мужиками, вероятно… водочки. С чего мне напиваться?! Вы правда хотите это знать? А вы жену мою видели? Нет, скажите, вы ее видели?..

Выход на террасу Аглаи в шортах и маечке, с распущенными волосами.

– Вот она, моя красавица! Моя радость сердца!.. – Раков пошатнулся в сторону жены, но после толчка Туси упал в кресло. Пьяно улыбнулся, обращаясь к следователю: – Уже ее видели? И даже общались? Ну, тогда вы меня понимаете, товарищ следователь!

– Заткнись, а то заработаешь! – медленно вставая, процедила Смирновская сквозь зубы.

– Вот! – указал на нее пальцем Раков. – Любимая теща. Чуть что – кулаком в морду! Вы женаты? – подался он через стол к Войцаху. – Понятно. И как женились – по любви? А я – по расчету. Нет, я – честно… Я от Таисии Федоровны торчу. Конкретно!.. Вы, я вижу, тоже?.. В смысле – глазами ее раздеваете. Не по теме? А какая у нас тут тема? Убийство? А что, кого-то убили?.. – прошептал Раков с ужасом, потом откинулся в кресле и ухмыльнулся: – Шучу. А серьезно… Я думал, что в браке по расчету не будет никаких страданий, претензий, но! – лейтенант поднял указательный палец вверх. – Не с тем лицом заключил договор, выражаясь юридически. И теперь Лукреция Даниловна считает своим долгом раз в месяц приложить свою ручку к моей морде… Дайте ручку поцелую… – Раков из кресла потянулся к стоящей рядом теще. – Правую, вы обычно – правой… – он с силой дернул к себе за руку возмущенную Смирновскую, та начала падать на зятя.

На помощь бросился оперативник, который приехал со следователем. Втроем они свалились на пол вместе с креслом. Таисия растерянно застыла на месте. Аглая запрыгала и захлопала в ладоши, смеясь. Следователь остался сидеть за столом и смотрел на нее во все глаза, не обращая внимания на свалку у стола. Аглая прыгала и кружилась, заполняя пространство возле себя золотым веером волос. Мелькали ее голые пятки и острые девичьи коленки, дергалась грудь под тонким трикотажем майки – вверх-вниз… вверх-вниз…

Когда Войцах устал от такого счастья фантастически прекрасной женщины, он поднялся и ушел, утащив с собой помощника за руку. Туся помогла подняться Лукреции. Вдвоем они кое-как усадили возбужденную Аглаю за стол. После чего, осмотревшись, Смирновская не обнаружила на террасе зятя. Все еще рассерженная, он пошла в кухню – никого, и тут услышала стон внизу позади себя. Сидящий на полу у двери Раков взял ее за руку.

– Лукреция, – прошептал он. – Что-то не так. Вызови «скорую». С утра не вижу правым… глазом…

И в обмороке медленно завалился набок.