Текст книги "Патриотизм и военно-патриотические традиции России"

Парад имел другие цели, нежели действия частей в боевой обстановке. Его главная задача заключалась в укреплении боевого духа, в создании эмоционально-приподнятой обстановки, вызывающей чувство гордости и уважения к вооружённым силам. И этому способствовало яркое военное зрелище. Подтверждением тому служат эмоциональные переживания ещё одного свидетеля и участника гвардейского парада в Красном селе – В. Трубецкого. « Государь, ехавший всё время шагом, уже миновал линию пехоты и артиллерии и, повернув в сторону конницы, поравнялся с кавалергардами, зычно подхватившими общий вопль войск… Секунда и старый литаврщик энергичным движением разом опустил руку, коснувшись кожи старых кирасирских литавр. Во всё усиливающемся человеческом вопле вдруг с новой силой и торжеством родились воинственные звуки наших полковых труб, запевших гимн полный величия… «Ура» и музыка перекатилась в казачью бригаду и дальше во вторую дивизию. Чудилось, будто весь этот гомон вырывался из недр самой земли, словно вопила разом вся многострадальная и стародавняя Русь, воинствующая и самодержавная… Мне пришлось участвовать в нескольких парадах в присутствии царя, но именно этот первый мой большой парад, произошедший в лето 1912 г., вызвал во мне неведомые до сего ощущения и крутой переворот в моём мышлении. Я вдруг почувствовал, что страстно люблю государя».534534
  Трубецкой В. Записки кирасира. // Наше наследие, 1991. – № 3. С. 130-146.


[Закрыть] В процессе церемониального шествия особо заслуженные части могли продемонстрировать и свои необычные боевые награды. К примеру, 102-й Вятский пехотный полк за военные заслуги был удостоен гренадёрского барабанного боя, а 11-му Восточно-Сибирскому стрелковому полку «за оказанные подвиги мужества и храбрости в бою под Тюренченом 18 апреля 1904 г.» было даровано право проходить на смотрах и парадах церемониальным маршем, держа винтовки «на руку».535535
  РГВИА. Ф. 2000, оп. 2, д. 517, л. 35.


[Закрыть] Исходя из этого, можно считать, что парадный ритуал в вооружённых силах выполнял роль не только практического контроля командования за строевой выучкой подчинённых частей, но и был средством эмоционального воздействия на корпус офицеров, что позволяло закреплять в их сознании чувство преданности государственному строю и любовь к своей профессии.

Наивысшее проявление благодарности потомков представителям минувших поколений – это память, возведённая в ранг общественного поклонения. В системе воинских ритуалов задачу сохранения памяти о наиболее выдающихся подвигах сослуживцев предназначен был решать обряд поминовения имени погибшего героя, навечно зачисленного в списки части. Он зародился более полутора столетий назад в русской армии и играл большую воспитательную роль. Воин, павший геройской смертью, как бы незримо присутствовал в строю и вдохновлял однополчан своим примером беззаветного служения отечеству.

Первым, кто открыл этот список, был рядовой 77-го пехотного Тенгинского полка Архип Осипов. 22 марта 1840 г. укрепление Михайловское Черноморской береговой линии подверглось нападению численно превосходящего отряда горцев. Сломив сопротивление гарнизона, мюриды ворвались в крепость. В схватке погибло большинство защитников во главе с начальником штабс-капитаном Н. Лико. Завершающим актом трагедии стали действия А. Осипова. Чтобы уничтожить неприятеля, он взорвал пороховой погреб и погиб сам.536536
  Голохвастов К.К. Геройский подвиг рядового Тенгинского полка Архипа Осипова: Рассказ из времён Кавказской войны. 4-е изд. – СПб.: 1900. – С. 94.


[Закрыть] Случившееся не оставило равнодушным даже императора. В приказе № 79 от 8 ноября 1840 г., подготовленном по его повелению за подписью военного министра, говорится: «…Для увековечения же памяти о достохвальном подвиге рядового Архипа Осипова… Его Императорское Величество Высочайше повелеть соизволил сохранить навсегда имя его в списках I-ой гренадёрской роты Тенгинского полка, считая его первым рядовым, и на всех перекличках, при спросе этого имени, первому за ним рядовому отвечать: «Погиб во славу русского оружия в Михайловском укреплении».537537
  РГВИА. Ф. Военно-учёного архива, д. 6393. л. 11.


[Закрыть] Вышеназванный приказ стал документом, на основе которого сформировалась одна из военно-мемориальных традиций русской армии – зачисление навечно в списки части. Ритуал, связанный с воспоминанием подвига сослуживца, был направлен не только на культивирование патриотических настроений в войсках, но и объективно способствовал формированию чувства гордости за свой полк, сумевший воспитать героя. Офицеры в процессе обучения нижних чинов старались всячески пропагандировать подобные примеры воинской доблести. Имена навечно зачисленных в списки части обязательно находили отражение в изданиях, посвящённых истории полка. Предметы служебно-боевого характера, принадлежавшие погибшему, бережно сохранялись в полковых музеях или полковых храмах, выполнявших роль хранилищ боевых реликвий. В часовне Тенгинского полка, например, на полковой иконе была выставлена на всеобще обозрение уцелевшая медаль А. Осипова. Ежегодно в память о герое 22 марта проводилась заупокойная служба. В 1890 г. в тот же день во Владикавказе состоялся парад Тенгинского полка, посвящённый 50-летию подвига А. Осипова. Командование Кавказского округа выдвигало идею об учреждении памятного полкового жетона.538538
  Штутман С. Зачислить навечно. // Родина , 1994. – С. 78-81.


[Закрыть] Мероприятия, связанные с занесение навечно в списки своих частей воинов-героев умножились в начале XX в. в связи с двумя особенно кровопролитными войнами, которые вела Россия. Боевые действия приобрели затяжной и позиционный характер, вследствие применения новейших видов тяжёлого вооружения. Исход их для русских войск часто складывался крайне неудачно. Многие части и соединения попадали в окружение, в результате чего возникала опасность утраты боевых знамён. В этих условия перед командованием вставала главная задача – спасение знамени части.

Самоотверженные действия военнослужащих, предпринятые для сбережения полковых символов, оценивались по самой высокой шкале. Так, например, за спасение Георгиевского знамени 162-го пехотного Ахалцыкского полка в 1905 г. во время Мукденского сражения командир знаменной роты полка капитан Жирнов, унтер-офицер Гришанов и поручик Хондажевский, хранивший в течение 8,5 месяцев полковое знамя в японском плену, были навечно зачислены в списки своего полка.539539
  Шевяков Т.Н. Там же. – С. 18.


[Закрыть] Средством, направленным на подъём уровня патриотизма в стране и авторитета армии в обществе в начале XX столетия стали мероприятия связанные с празднованием исторических событий – юбилеев войн со Швецией и Францией. В связи с этим были предприняты и очередные акты зачисления героев минувших боёв навечно в списки своих частей. В 1905 – 1908 г.г. в списки полков навсегда были зачислены 18 человек за подвиги связанные со спасением знамён. Такие же акции были проведены к юбилейной дате Бородинской битвы, когда почётный списки пополнились именем генерала от инфантерии князя П.И Багратиона, и сражения под Кинбурном, когда чести вечного поминовения был удостоен генералиссимус граф А.В. Суворов-Рымникский.540540
  МВД России. Энциклопедия. / под ред. В.Ф.Некрасова. – М.: Объединённая редакция МВД России, Олма-Пресс., 2002. – С. 312.


[Закрыть] Вместе со своим командиром навечно в списки части был зачислен гренадёр С. Новиков, спасший жизнь Суворова в бою. В документах за 1912 г. говориться, что со времени сражения прошло 125 лет, но имя героя не забыто. Ежегодно 15-й Шлиссельбургский пехотный полк чтит это дорогое для себя имя. В этот день совершается молебствие и назначается парад всему полку, после чего командование обращается к личному составу с разъяснением величия подвига не только для полка, но и для всей России.541541
  РГВИА. Ф. 2000, оп. 2, д. 486, л. 14.


[Закрыть] В память С. Новикова на средства офицеров в полковом собрании была установлена бронзовая скульптурная группа с изображением сцены подвига. В полковой церкви находилась памятная доска с соответствующей надписью. В назидание грядущим поколениям сослуживцев живописные полотна, отражающие подвиг, висели во всех ротах полка.

23 июня 1911 г. в списки своей части был навечно зачислен наводчик 6-й батареи 21-ой артбригады А. Никитин. Во время Ахал-Текинской экспедиции 30 декабря 1880 г. он попал в плен в районе Геок-Тепе и, отказавшись стрелять по своим, погиб мученической смертью. В формулировке о зачислении солдата указывалось, что поддержание и сохранение боевых преданий… составляет тот краеугольный камень, на котором зиждется духовная мощь нашей армии.542542
  РГВИА. Ф. 2000, оп. 2, д. 483, л. 10


[Закрыть] В честь погибшего был возведён храм Св. Агафона, на который Александр III лично пожертвовал 3000 рублей, установлен обелиск в г. Темир-хан-Шуре, назван пароход «Бомбардир Никитин».

Задаче сохранения памяти о ратных подвигах соотечественников в царской России всегда придавалось государственное значение, потому, что само существование понятия Государство Российское часто зависело от способности его вооружённых сил противостоять внешнему натиску. Анализ военно-исторической ситуации позволяет сделать вывод, что начиная с XIII в. состояние мира для России было скорее исключением, чем правилом.543543
  Нестеров Ф.Ф. Связь времён: Опыт исторической публицистики. 2-е изд. – М.: Мол. Гвардия, 1984. – С. 14.


[Закрыть] И если каждый в отдельности бился за свой дом и порог, то все вместе – за веру отеческую, во многом для русского олицетворявшую идею национального единства. «Постоим за Святую Русь, за веру православную», – таким боевым кличем офицеры поднимали в атаку нижних чинов. Все главные события христианина проходили в церкви: в храме его крестили, затем венчали и наконец, отпевали. На месте упокоения воина, близкими ставился крест. В память обо всех погибших за общее дело власть возводила храм. Это способствовало закреплению традиции военно-мемориального строительства, которая имела непосредственное отношение к сохранению памяти о погибших представителях офицерского корпуса.

Функции военно-мемориального храма в России формировались на протяжении столетий и в начале XX в. уже можно было выделить главные из них: собственно храм, как культовое сооружение, храм-памятник, храм– музей воинской славы, храм – усыпальница наиболее выдающихся военных деятелей.544544
  Исакова Е.В. Храмы-памятники русской воинской доблести. – М.: Знание, 1991. – С.64


[Закрыть] Самая ранняя – мемориальная, призванная сохранить в исторической памяти потомков информацию о знаменательных военных событиях. Древнейшее творение подобного рода – храм Покрова Пресвятой богородицы на реке Нерли, всемирно известный шедевр древнерусского зодчества. Созданный по велению князя Андрея Боголюбского в 1157 г., он стал монументом в честь победы Русского войска над Волжско – Камской Булгарией.545545
  История русского и советского искусства. 2-е изд. – М.: Высшая школа, 1989. – С.28


[Закрыть] Столетия спустя, свидетельством славы русского оружия становятся храмы в Москве на Красной площади – Покровский собор «что на рву», памятник покорения Казани (1555-1560) и Казанский собор, построенный в 30-х годах XVII в. в память освобождения Москвы от польско-литовских интервентов. Подобные храмы обладали всеми каноническими атрибутами православной церкви, но, дополнительно, призваны были выполнять роль монументов в честь наиболее громких побед.

С формированием регулярной армии и появлением полковых церквей, намечается тенденция музеефикации военного храма и превращение его в пантеон героев. Полковые храмы отдельных частей, в особенности гвардейских, по инициативе офицерских собраний со временем становились настоящими хранилищами музейных коллекций, сформированных из военных реликвий. Тип полковой церкви сочетающей в себе мемориал, музей, усыпальницу становится традиционным. В Преображенском всей гвардии соборе, например, хранился кубок генерала от инфантерии А.И. Остермана-Толстого в память о сражении под Кульмом с именами полковых командиров и обер-офицеров погибших в бою. В церкви Владимирского пехотного полка за стеклом полковой иконы, как самая дорогая реликвия русско-турецкой войны 1877-1878 г.г., находился боевой орден Святого Станислава, принадлежавший генералу М.Д. Скобелеву. В церкви Пресвятой Богородицы – полковом храме лейб-гвардии Семёновского полка, была установлена гробница генерала П.М. Волконского – бывшего офицера полка и начальника штаба русской армии. Обязательным атрибутом полковой церкви были боевые трофеи – свидетельства воинской доблести.

Православный храм приобретал военно-мемориальное значение, если под его сводами хоронили погибших воинов. Как правило, такой чести удостаивались высшие офицеры. Примером тому может служить Храм Святого Владимира в Севастополе. Заложенный в качестве главного городского собора перед самым началом Крымской войны, после её окончания он был уже освящён как храм-памятник героям обороны Севастополя и приобрёл статус военно-морского мемориала. В нижнем храме собора были захоронены герои севастопольской обороны адмиралы Корнилов, Нахимов, Истомин и бывший командующий Черноморским флотом адмирал Лазарев. Их имена вынесли на фасадные плиты собора, указывая на мемориальное значение здания.546546
  Храм святого равноапостольного князя Владимира в Севастополе. – Севастополь: тип. Ковалёва,. 1904. – С. 5.


[Закрыть] В XIX в. военно-мемориальные храмы дополняются светской по содержанию формой увековечивания памяти героев – скульптурным изображением полководцев, военные заслуги которых получили широкое общественное признание. Они, как правило, дополняли культовые сооружения, создавая единый военно-мемориальный комплекс, где главенствующую роль продолжал играть храм, как символ одной из составляющих официальной идеологии – православия. Так вблизи Покровского собора на красной площади был установлен памятник гражданину Минину и Князю Пожарскому, у собора святого Сампсония – храма-памятника в честь победы под Полтавой, скульптура Петра I, у Казанского собора в Санкт– Петербурге – бронзовые фигуры фельдмаршалов Кутузова и Барклая де Толли. Уже в начале XX-го столетия эта традиция была продолжена, и рядом с Морским собором в Кронштадте был воздвигнут памятник адмиралу Макарову. Подобный процесс можно проследить и в развитии казачьих войсковых храмов, которые изначально были центрами духовной и культурной жизни казачьих областей и хранителями воинских реликвий. Так на площади у войскового собора Донского казачества в Новочеркасске в начале прошлого века установлены памятники знаменитым донцам – атаману Ермаку и герою Кавказской войны генералу Бакланову.

Ещё одна традиция, связанная с персональным упоминанием погибших за царя и отечество в военных храмах, была законодательно закреплена специальным императорским указом в 1847 г. Он предписывал во всех полковых церквях установить «бронзовые доски, на которых вырезать имена господ офицеров, служивших и убитых в сражениях противу неприятеля и погибших от ран, начиная со времени основания полка».547547
  Исакова Е.В. – Там же. С. 46.


[Закрыть] Здесь сказывался сословный характер государства и господствующее положение дворянства в российском обществе. Если погибший офицер (дворянин по определению) всегда на мемориальной доске упоминался по имени и званию, то нижние чины лишь общим числом. Таким образом, практически все формы мемориальной персонификации, использовавшиеся в военных храмах, связывались с офицерским корпусом русской армии.

Традиция поминальных офицерских списков в интерьерах военных храмов была характерна и для церквей военно-морского ведомства. С 1908 г. на мраморных стенах Никольского морского собора начертаны имена моряков Гвардейского экипажа, погибших в Русско-японскую войну на броненосце «Петропавловск», крейсерах «Адмирал Нахимов» и «Урал». Как монумент героизму всех моряков, павших в эту кампанию, в 1911г. был освящён храм Спаса-на-Водах, возведённый в Санкт-Петербурге. На его стенах разместили перечень убитых офицеров и нижних чинов, а так же имена судовых священников и судовые иконы погибших кораблей.548548
  Доценко В.Д., Клавинг В.В. Морские храмы России. – СПб.: «Logos», 1995. – С.52


[Закрыть] Возведение храмов-памятников в честь побед русского оружия в начале XX в. было одним из центральных направлений в военно– мемориальной деятельности Российской армии не только в империи, но и за её рубежами. В 1912 г. в Быховском уезде Могилёвской губернии был торжественно освящён храм-памятник в честь сражения при деревне Лесной при стечении дворянства, земства, войск Виленского военного округа и прочего населения.549549
  РГВИА. Ф. 2000, оп. 2, д. 1054, л. 14.


[Закрыть] В том же году возведён православный храм на поле Лейпцигского сражения в память 22-х тысяч погибших русских воинов.550550
  РГВИА. Ф. 2000, оп. 2, д. 1070, л. 7.


[Закрыть] Создание подобного монумента планировалось после окончания первой Мировой войны.

В последовательности исполнения ритуалов можно проследить определённую систему, логически связанную с этапами боевого пути воина. Начало его знаменует торжественное обещание – присяга. Мотивацию верности ей стимулируют обряды воинского этикета, почитания полкового знамени, парады. Завершающим звеном ритуального цикла становятся военно-мемориальные обряды, связанные с отданием почестей тому, кто ценой жизни сохранил верность присяге. Таким образом, традиционно сложившаяся ритуальная практика охватывала весь процесс служебной деятельности и оказывала самое непосредственное влияние на формирование мировоззрения военных профессионалов.

Рассматривая совокупность воинских ритуалов в вооружённых силах Российской империи, можно сделать вывод, что их культурно– воспитательное воздействие, прежде всего, было нацелено на формирование у личного состава армии и флота сознательного стремления к безупречному исполнению служебного долга. Что касается командных кадров, то офицеры являлись не только субъектами ритуальной практики, испытывая эмоциональное влияние воинских обрядов, но и были пропагандистами традиционных понятий внутриармейской жизни.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Вышеизложенное позволяет сформулировать ряд положений и выводов относительно природы, сущности и социальной роли явления «российский имперский патриотизм» и его основных носителей.

Прежде всего, нужно выделить основную историческую причину рождения феномена «Российский имперский патриотизм». Это – модернизация России на основе европейского опыта промышленного и культурного развития, в которой патриотизм выступал первоначально мотивом и стимулом, а в дальнейшем стал своеобразным результатом радикальных преобразований. Стремление изменить цивилизационную принадлежность России, превратить её в мощную конкурентоспособную державу находилось в основе патриотических умонастроений российской политической элиты.

По составу и происхождению идей российский патриотизм представляет собой подлинно интернациональную идеологию, в содержании которой широко представлены идеи Европейского Просвещения. Но это составлять лишь теоретическую основу российского патриотизма. Что же касается собственно патриотических идей, раскрывающих отношение к российскому отечеству, то им нельзя отказать в известной оригинальности и самобытности. Идеология российского патриотизма интернациональна и потому, что в ней нет и намека на привилегированное положение той или иной нации или конфессии.

В российском патриотизме нашли отражение противоречия эпохи становления абсолютизма. С одной стороны, труднейшие задачи по преобразованию страны и ее защиты от внешних нападок вряд ли могли быть решены без такого социального ресурса как патриотизм, который и был востребован. С другой стороны, самодержавный деспотизм власти препятствовал реализации таких слагаемых патриотизма как индивидуальная и творческая инициатива, социальная активность, самостоятельность в принятии решений – все то, что образует явление «гражданственности». Это стало заметным уже в эпоху петровских преобразований. Вот почему персонифицируют российский патриотизм силы, занимающие противоположные политические позиции. Одни из них благо и процветание отечества связывали с дальнейшим укреплением самодержавно-крепостнических институтов, другие, как только возникали политические предпосылки, пытались направить страну в русло демократического и конституционного развития.

Российский патриотизм представляет собой одну из форм имперского патриотизма. Ему присущи такие признаки как разнородная этническая основа; интернациональная, едва ли не космополитическая по своему составу политическая элита, которая зачастую и персонифицировала явление имперского патриотизма. Сюда относятся и наличие единого имперского проекта создания могущественной державы, в жертву которому приносятся интересы большинства социальных групп, в том числе и привилегированных; ярко выраженный институциональный и политический милитаризм; опора на силу и принуждение даже при решении созидательных задач; односторонняя ориентация правящих групп на нужды, интересы и указания политического центра; актуализация таких психологических черт, как исполнительность, послушание, долготерпение.

Но эти признаки не являются неизменными. Каждая новая историческая эпоха вносила существенные коррективы в содержание российского имперского патриотизма. Так, период просвещенного абсолютизма стимулировал становление элементов гражданственности в российском патриотизме, расширил его социальную основу, придал ему более мирный и созидательный характер. Беспрецедентные внутриполитические и внешнеполитические успехи Российской империи во многом объясняются и возросшей ролью гражданской составляющей в патриотизме.

И, напротив, николаевская эпоха консервирует имперские черты российского патриотизма и функционально превращает патриотизм в средство противопоставления России европейскому опыту социально – экономического и политического развития. Патриотизм становится обоснованием экстенсивного пути развития общества, искоренения внутренних модернизационных импульсов, оправданием безоглядной политики расширения империи и захвата новых территорий, без их экономического и культурного освоения. В результате российская империя вступает в длительный период стагнации, который завершается вступлением страны в Первую мировую войну. В ходе войны обнаружилось противоречие между имперством верхов и традиционным патриотизмом социальных низов (что ему до Амура !?), которое в свою очередь являлось производным от социально-культурного раскола российского общества. Распад империи в ходе Первой мировой войны, февральская и октябрьская революции, гражданская война – события, которые свидетельствовали о кризисе не только имперской, но и патриотической идеи, поскольку патриотизм утрачивает интегративную функцию. При этом прослеживается интересная закономерность: утрата значимости и роли одной модели патриотизма вовсе не означает, что ей на смену приходит другая модель патриотизма, обладающая более прогрессивным набором патриотических идей и большим коллективистским и мобилизационным ресурсом. На самом деле, требуется достаточно длительный исторический период широких социальных преобразований, способствующих успешному социально-экономическому и культурному развитию общества для того, чтобы возникли благоприятные предпосылки для формирования новой системы патриотических идей.

. Служение Отечеству – единственный критерий в оценке способностей и заслуг российского патриота. Особенно показателен, в этом смысле, комплекс патриотических взглядов русского офицерства.

Охранительная функция вооружённых сил по отношению к государству и сословные представления служилого класса о долге способствовали тому, что все проявления культурной жизни офицерства были направлены на безупречное исполнение служебных обязанностей и поддержание в обществе высокого статуса офицера, а корпоративные традиции проникнуты духом патриотизма, который ассоциировался с преданностью существовавшему режиму.

Благородной цели защиты Отечества должен был соответствовать безупречный моральный облик офицера, где во главу угла ставились понятия личной чести и достоинства. Поэтому правила общения на службе, в боевой обстановке или в мирное время в первую очередь ограждали от нанесения ущерба чести офицера, поднимая тем самым его статус гораздо выше общего уровня. В то же время исключительное положение военного профессионала в обществе связывалось с его служебными задачами – в случае необходимости не только жертвовать собой на благо Отечества, но и быть примером бескорыстного служения для окружающих. Всё это объективно способствовало формированию патриотически настроенной личности, обладающей осознанным чувством долга и обострённым чувством собственного достоинства. Эти главные качества формировали традиционные понятия офицерской морали.

Конкретизируя социально-нравственное положение офицера, следует отметить, что оно в русском обществе на всем протяжении существования офицерского корпуса царской армии было достаточно высоким. Это объяснялось в первую очередь тем, что изначально офицерство создавалось как основа вооружённых сил, главная опора государства в проведении внешней политики и защиты его интересов внутри страны. Положение офицера всегда было положением дворянина – представителя господствующего сословия. В течении более чем двухвекового периода истории отношение к профессии кадрового военного менялось в зависимости от политической ситуации в стране, но никогда в Российской империи не оспаривалась принадлежность офицерства к элите общества.

Однако в конце XIX – начале XX вв. статус первого сословия страны из-за утраты им экономической самостоятельности значительно снизился. Реформы 60-70 годов ликвидировали основные привилегии дворян, лишив их каких-либо реальных преимуществ. Резко ухудшилось материальное положение офицерства. На этом фоне престиж традиционно уважаемой в России профессии военного стал падать, и наиболее способные представители офицерского корпуса стремились покинуть армейские ряды. Всё это приводило к ухудшению качества офицерского состава и ещё больше снижало престиж офицерской профессии.

Авторитет офицера в обществе сохранялся благодаря высокому уровню нравственных устоев офицерской корпорации в целом. Он достигался опорой командования на традиционные культурно-исторические методы подготовки будущих офицеров. На протяжении всего периода обучения, а затем и прохождения службы в войсках, мировоззрение офицера, его взгляды на окружающую действительность, отчасти, даже внутренний мир всегда были объектом двойного контроля. С одной стороны образ мыслей и его поступки контролировало государство в лице вышестоящего командования, а с другой, ещё жёстче, регламентировало само офицерское сообщество в соответствии с корпоративными традициями. Это делалось с единственной целью – сформировать человека и профессионала искренне преданного государственным устоям и готового сознательно защищать их с оружием в руках.

Благородной цели защиты Отечества должен был соответствовать безупречный моральный облик офицера, где во главу угла ставились понятия личной чести и достоинства. Поэтому правила общения на службе, в боевой обстановке или в мирное время в первую очередь ограждали от нанесения ущерба чести офицера, поднимая тем самым его статус гораздо выше общего уровня. В то же время исключительное положение военного профессионала в обществе связывалось с его служебными задачами – в случае необходимости не только жертвовать собой на благо Отечества, но и быть примером бескорыстного служения для окружающих. Всё это объективно способствовало формированию патриотически настроенной личности, обладающей осознанным чувством долга и обострённым чувством собственного достоинства. Эти главные качества формировали традиционные понятия офицерской морали.

Рассматривая совокупность воинских ритуалов и символики в вооружённых силах Российской империи, мы можем сделать вывод, что их культурно-воспитательное воздействие, прежде всего, было нацелено на формирование у личного состава армии и флота стремления к безупречному исполнению служебного долга. Что касается командных кадров, то офицеры являлись не только субъектами ритуальной практики, так же как основная армейская масса, испытывая их эмоциональное влияние, но и были пропагандистами традиционных понятий внутриармейской жизни. Ритуальная практика охватывала весь процесс служебной деятельности и оказывала самое непосредственное воздействие на формирование патриотизма и корпоративной сплочённости военных коллективов под руководством офицерского корпуса.