Текст книги "Патриотизм и военно-патриотические традиции России"

Удивительной бестактностью в отношении патриотических чувств россиян отличался и Александр I. В условиях мощного патриотического подъема в ходе Отечественной войны он постоянно умудрялся задевать национальное достоинство россиян. «До слуха всех, – отмечал Якушкин, – беспрестанно доходили изречения императора Александра, в которых выражалось явное презрение к русским. Так, например, при смотре при Вертю, во Франции, на похвалы Веллингтона устройство русских войск император Александр во всеуслышание отвечал, что в этом случае он обязан иностранцам, которые у него служат»177177
  Там же. С.100.


[Закрыть].

В целом, концепция «патриотизма» в трактовке декабристов строилась на основе либеральных и демократических идей, исключающих неограниченную власть в форме российского самодержавия, и предполагала в качестве первоочередной задачи ликвидацию крепостничества как архаичного института. Патриотический идеал декабристов мог бы, по мысли его автора, реализоваться через военную революцию, которая, как показывают современные авторы, при лучшей организации вполне могла рассчитывать на успех.

Идеология нового патриотизма получила распространение в первую очередь в декабристских тайных обществах, но нельзя недооценивать ее влияние на образованные круги не только Петербурга и Москвы, но и российской провинции, поскольку носители этих идей стремились к использованию любых возможностей для ее распространения. Вообще первоначальные планы декабристов, разрабатываемые под влиянием идей Европейского Просвещения, предполагали мирный и бескровный путь реформирования страны посредством формирования передового общественного мнения. Именно это направление, хотя и не сулило быстрой победы, было наиболее перспективным и успело дать всходы в форме новых мировоззренческих ориентиров российской молодежи. Это подтверждает официальный документ III отделения императорской канцелярии «Обзор общественного мнения за 1827 г.», где Бенкендорф отмечает: «Молодежь, т.е.

дворянчики от 17 до 25 лет, составляют в массе самую гангренозную часть империи. Среди этих сумасбродов мы видим зародыш якобинства, революционный и реформистский дух, выливающийся в разные формы и чаще всего прикрывающиеся маской русского патриотизма (подчеркнуто мною – О.Н.) … Экзальтированная молодежь …мечтает о возможности русской конституции, уничтожении рангов, …о свободе, которую полагают в отсутствии подчинения»178178
  Заичкин А.И., Почкаев И.Н. Русская история от Екатерины Великой до Александра II. М., 1994. С.613-614.


[Закрыть].

Вооруженное выступление декабристов ужесточило политику царского самодержавия. Под ударом репрессивного аппарата оказались не только тайные общества, но и все мыслящее российское общество. В николаевскую эпоху верховной властью была произведена консервативная ревизия всех основных направлений внутренней и внешней политики. Не осталась без внимания и сфера патриотического воспитания. Более того, никогда прежде политический режим не предпринимал такого массированного и целенаправленного идеологического и психологического воздействия на патриотическое сознание россиян. Репрессивная политика редуцировала патриотизм передовых слоев российского общества до уровня мотивов, неясных ожиданий перемен к лучшему, осторожного обмена мнениями с единомышленниками. Обрывается диалог с властью и патриотизм утрачивает связь с политикой и практикой модернизации России. «Таким образом, установилось своеобразное отчуждение между властью и теми общественными силами, – справедливо отмечал С.Ф. Платонов, – которые по широте своего образования и по сознательности патриотического чувства могли быть наиболее полезны для власти»179179
  Платонов С.Ф. Полный курс лекций по русской истории. СПб, 2001. С.774.


[Закрыть]. Более того, правящий режим приступил к созданию новой государственной концепции патриотизма, которая вошла в историю как «теория официальной народности».

Авторство этой концепции обычно приписывается министру народного просвещения графу С.С. Уварову. И хотя он действительно является её автором, но у него нашлись весьма серьезные и авторитетные предшественники и единомышленники как среди ведущих государственных деятелей, так и представителей академической науки. В теоретическом плане наиболее серьезный вклад в разработку новой концепции государственного патриотизма внесли Н.М. Карамзин, А.С. Шишков и М.П. Погодин.

Прежде чем перейти к рассмотрению содержания этой концепции, необходимо хотя бы коротко остановиться на объективных детерминантах этого рода патриотических воззрений, поскольку отечественные и зарубежные авторы чаще всего ссылаются на политику самодержавия как на едва ли не единственный источник новой идеологии патриотизма. Между тем, беспрецедентная по своим масштабам идеологическая и пропагандистская кампания по распространению основных положений теории официальной народности не только предполагала, но и получала отклик и одобрение со стороны широких слоев населения – от рядовых обывателей до высших государственных чиновников и маститых представителей академической науки. Ибо новая концепция «патриотизма» своей объективной основой имела как значительную «защищенность» страны от процессов, происходящих на Западе, так и консерватизм, патриархальность и провинционализм преобладающей части российского общества, связанной с отсталым аграрным сектором экономики и традиционной культурой. Наиболее просвещенный слой населения – дворянство, в основной своей массе было заинтересовано в сохранении существующих форм собственности и властных отношений. Дворянство выхолащивало прогрессивное содержание самых умеренных реформ, инициируемых верховной властью. Зачастую самодержавие выглядело едва ли не революционной силой по сравнению с дворянством.

Не удивительно, что самое значительной событие первой четверти XIX в. (Отечественная война 1812 г.), осмысливалось в российском обществе с диаметрально противоположных позиций. Если просвещенная часть российского общества в лице декабристов и их сторонников сделали вывод о необходимости перевода страны в европейское русло развития, то консерваторы, которых было явное большинство, отсталость страны стали воспринимать как едва ли не главное её достоинство и преимущество, источник силы и могущества. Справедливо отметил по этому поводу Т.Г. Масарик: «…войны против Наполеона усилили убеждение в благотворности прежнего режима; реакция стала патриотической и националистической»180180
  Масарик Т.Г. Либерализм // Вопросы философии. 1997. № 10. С.125.


[Закрыть].

Вообще истоки концепции «официальной народности» относятся к более раннему «доуваровскому» периоду и связаны с работами Н.М. Карамзина и А.С. Шишкова. Если говорить о Карамзине, то для него характерно самое пристальное внимание к вопросам патриотизма, проблемам национального и общечеловеческого, правильное понимание национальной гордости. В его творческом наследии находится трактат «О любви к отечеству и народной гордости» (1802 г.), большинство положений которого не утратили своей значимости и в настоящее время.

В этой работе Карамзина содержится предупреждение о негативных последствиях заниженной самооценки, присущей многим образованным россиянам, некритически усвоившим опыт и достижения европейской цивилизации. «Я не смею думать, – пишет Карамзин, – чтобы у нас в России было не много патриотов; но мне кажется, что мы излишне смиренны в мыслях о народном своем достоинстве, а смирение в политике вредно. Кто самого себя не уважает, того, без сомнения, и другие уважать не будут»181181
  Карамзин Н.М. О любви к отечеству и народной гордости // В поисках своего пути: Россия между Европой и Азией. Ч.1. М., 1994. С.17.


[Закрыть]. Эти положения Карамзина ничего общего не имеют с такими крайними формами проявления патриотизма как национальная гордыня, тщеславие, высокомерное или пренебрежительное отношение к другим народам, обусловленные превращением патриотизма в свою противоположность – национализм. «Не говорю, чтобы любовь к отечеству долженствовала ослеплять нас и уверять, что мы всех и во всем лучше, – подчеркивает Карамзин, – но русский должен, по крайней мере, знать цену свою»182182
  Там же.


[Закрыть].

Но при всей важности постановки этой проблемы, не она играла решающую роль в формировании новой концепции государственного патриотизма. Гораздо большую значимость приобретали подходы Карамзина к проблемам взаимодействия Запада и Востока, возможности переноса на российскую почву европейского опыта, перехода страны к радикальной реформе своего политического и экономического устройства. Будучи придворным историком, Карамзин был хорошо осведомлен о реформаторских устремлениях Александра I. Он безуспешно пытался привлечь внимание императора к своим теоретическим положениям, изложенным в его работе «Записка о новой и древней России в её политическом и гражданском отношениях» (1811 г.). Идеи Карамзина были востребованы уже в иную – николаевскую эпоху. Именно от Николая I последовал высочайший заказ на разработку теории «официальной народности», в основу которой были положены многие идеи Карамзина.

Главная мысль Карамзина – это системное отрицание необходимости проведения любых реформ в России, поскольку «…ожидают их более со страхом, нежели с надеждой, ибо к древним государственным зданиям прикасаться опасно. Россия …существует 1000 лет и не в образе дикой Орды, но в виде государства великого, а нам все твердят о новых образованиях, о новых уставах… Требуем более мудрости хранительной, нежели творческой»183183
  Карамзин Н.М. Записка о новой и древней России в ее политическом и гражданском отношениях// В поисках своего пути: Россия между Европой и Азией. Ч.1. М., 1994. С.21.


[Закрыть].

Опасения Карамзина имели реальные основания, поскольку М.М. Сперанский по указу императора готовит проект радикальной политической реформы, предусматривающий введение политических и гражданских свобод, разделение властей на исполнительную, законодательную, судебную и превращение, в конечном счете, самодержавной монархии в конституционную. Реализация этого проекта позволила бы инкорпорировать Россию в русло европейского развития. Между тем, общественные эволюции в Европе сопровождались падением роли аграрного сектора в экономике, бурным ростом капиталистических отношений, повышением в политической жизни роли третьего сословия и уменьшением влияния аристократии. Европа находилась в преддверии эпохи социальных революций, начало которой было положено Великой Французской революцией.

Вот почему объектом критики Карамзина было реформаторство не в формальном и общем смысле, а реформаторство, основанное на европейском опыте общественного развития. Главная идея Карамзина и его последователей, вошедших в историю как «охранители», состояла в противопоставлении Запада и России, изоляции последней от процессов, развернувшихся в Европе. Причем это противопоставление очень скоро стало приобретать универсальное значение, охватывая не только экономическое и политическое устройство общества, но и область духовной культуры. Основанием для антитезы «Восток-Запад» выступало у «охранителей» несходство этих цивилизаций в своей истории, языке, культуре, религии, традициях. Но сравнительный анализ цивилизаций сразу же поднимал вопрос о преимуществах каждой из них. Поскольку «охранителям» было достаточно нелегко найти весомые аргументы в пользу преимуществ православно-славянской цивилизации, то вопрос стал решаться в плоскости противопоставления «низменного материализма» Запада «высокой духовности» Востока. Правда, искомая «высокая духовность» оказывалась не в современной России, а в ее достаточно отдаленном прошлом, в допетровской эпохе и решение насущных проблем российской действительности мыслилось как линейный возврат к своим «истокам» или «почве».

Проблема заключалась в том, что подобная историческая рефлексия оказывалась малопригодной для формирования патриотического сознания россиян. Преимущества западной цивилизации всячески навязывались в силу их объективности и наглядности, в то время как преимущества Востока не могли быть рационально определены.

Отсюда становится понятным возникновение феномена А.С. Шишкова, выступившего в 1825 г. со своим программным сочинением «Рассуждение о любви к Отечеству».

Сразу же отмечу, что подробного анализа воззрений Шишкова в моей работе не будет. Во-первых, такой теоретический анализ проделан А.В. Прокофъевым в его обстоятельной статье «Морализирующий традиционализм адмирала Шишкова (страница из российской истории идей начала XIX в.)184184
  Указанный автор // Вопросы философии. 1999.№4.


[Закрыть]. Во-вторых, большинство положений Шишкова воспроизводят установки официальной системы патриотического воспитания в эпоху просвещенного абсолютизма, рассмотрение которой уже проводилось.

Сочинение Шишкова, в известной степени, восполняет разработки Карамзина. Если придворный историк главную угрозу для России видел в политике реформ, то Шишков попытался исключить их рационально– идеологическую основу. Для этого он проводит грань между патриотизмом и критическим мышлением, способностью объективно и беспристрастно оценивать прошлое и настоящее своего отечества. Критический анализ, по его мнению, охлаждает «любовь к отечеству» так же, как он охлаждает половую любовь. «Ум начнет рассуждать, сердце холодеть и вскоре человек сей, ни с кем не сравнимый, сделается для нас не один на свете, но равен со всеми, а потом и хуже других. Так точно Отечество»185185
  Шишков А.С. Собрание сочинений и переводов. Ч.4. СПб., 1825. С.165


[Закрыть]. Выводя критический рассудок за пределы патриотического сознания и отдавая безусловный приоритет «сердцу», Шишков, сам того не подозревая, приближается к выводу о том, что российское отечество вообще не может быть объектом осмысленного патриотизма. Оно может выступать лишь объектом слепой любви, для которой истина и ложь не имеют никакого значения. Интересно, что, несмотря на весь незаурядный патриотический пафос, установка Шишкова на исключение критического разума сближает его позицию с будущими русскими нигилистами, так как патриотизм, основанный на не истине или заблуждении, объективно тождественен отсутствию патриотизма как такового.

На этой достаточно ущербной теоретической и методологической основе и стала создаваться концепция «официальной народности». Воспроизведем ее основные положения по такому авторитетному источнику, как «Десятилетие Министерства народного просвещения. 1833-1843».

В этом официальном документе достаточно откровенно раскрываются причины, побудившие власть вновь обратиться к патриотическому воспитанию россиян. «Посреди быстрого падения религиозных и гражданских учреждений в Европе, при повсеместном распространении разрушительных понятий, в виду печальных явлений, окружавших нас со всех сторон, – констатирует Уваров, – надлежало укрепить отечество на твердых основаниях, на коих зиждется благоденствие, сила и жизнь народная; найти начала, составляющие отличительный характер России и ей исключительно принадлежащие; собрать в одно целое священные останки ее народности и на них укрепить якорь нашего спасения»186186
  Десятилетие Министерства народного просвещения. 1833-1843. СПб, 1864. С.2.


[Закрыть].

Выделим два обстоятельства имеющих принципиальное значение. Во-первых, это новое представление о Европе, которое кардинально отличалось от прежних воззрений. Европа начинает восприниматься политическими кругами России уже не как привлекательный образец гражданского и политического устройства, а как источник общественных и духовных потрясений, несущий прямую угрозу устоям российского государства. Вовторых, формулируется установка на поиск такой специфики России, которая, с одной стороны, кардинально отличала бы ее от Европы, с другой стороны, являлась обоснованием особого пути России. Специфика была определена, прежде всего, в православии: «К счастью, – констатирует Уваров, – Россия сохранила теплую веру в спасительные начала, без коих она не может благоденствовать, усиливаться, жить. Искренно и глубоко привязанный к церкви отцов своих русский искони взирал на неё как на залог счастия общественного и семейного. Без любви к вере предков, народ как и частный человек, должен погибнуть. Русский, преданный отечеству, столь же мало согласится на утрату одного из догматов нашего православия, сколь и на похищение перла из венца Мономахова»187187
  Там же. С.3.


[Закрыть].

Здесь наблюдаются известные новации. Впервые в иерархии патриотических ценностей было выдвинуто православие. Если в период становления абсолютизма идеология патриотизма была подчеркнуто светской, то в николаевскую эпоху роль и значение религиозных воззрений в формировании патриотического сознания резко возрастают. Однако, на наш взгляд, это лишь видимость. Существуют весьма серьезные основания полагать, что обращение правящей элиты России к православию имело не мировоззренческое, а утилитарно-практическое значение. Во-первых, это никак не отразилось на позициях православной церкви, которая послушно следовала политическому курсу самодержавия и не проявляла властных амбиций. Наместником бога на земле по-прежнему считался помазанник божий – российский император, а не церковь в лице её высших иерархов. Вовторых, апелляция к религиозным чувствам и убеждениям верующих была лишь дополнительным способом легитимации верховной власти.

В-третьих, – и это главное – православная церковь являлась готовой структурой, с помощью которой Россию можно было противопоставить католической и протестантской Европе.

Формулируя эти выводы, можно сослаться на воспоминания современников, до которых специально доводились высочайшие разъяснения о трактовке значения и функциональной роли каждого из слагаемых концепции «официальной народности». В своем дневнике помощник министра профессор А.В. Никитенко воспроизводит аргументацию министра. В ней речь идет о народности, самодержавии, об отношении к западному славянству и ровным счетом ничего о роли православия188188
  См.: Никитенко А.В. Дневник. В 3 т. Т.1. М., 1955. С.338.


[Закрыть].

Системообразующим элементом концепции официальной народности, разумеется, является самодержавие. Уваров подчеркивает: «Самодержавие составляет главное условие политического существования России. Русский колосс упирается на нем, как на краеугольном камне своего величия. Эту истину чувствуют неисчислимое большинство подданных Вашего Величества: они чувствуют её в полной мере, хотя и поставлены на разных степенях гражданской жизни и различествуют в просвещении и в отношении к правительству. Спасительное убеждение, что Россия живет и охраняется духом самодержавия сильного, человеколюбивого, просвещенного, должно проникать народное воспитание и с ним развиваться»189189
  Десятилетие Министерства народного просвещения. С.3.


[Закрыть].

Хотя самодержавие формально находится на втором месте в иерархии патриотических ценностей, но признаки, которыми наделяется эта форма правления, придают ему главенствующее значение. Самодержавие – это родовой признак российской империи и, в определенном смысле, это уваровское положение имеет едва ли ни пророческое значение, поскольку с крушением монархии и переходом после февральской буржуазно– демократической революции к республиканской форме правления, начинается распад российской империи. По мнению министра, главным объектом патриотизма для российского подданного является не просто власть, которая, как известно, может менять свои формы. Объектом патриотизма является власть в единственной и, как считает Уваров, наилучшей форме – самодержавной. Следовательно, патриотическим долгом российского подданного является не просто защита отечества, а сохранение власти в неизменном виде.

«Вопрос о народности, – отмечает Уваров, – не имеет того единства, как предыдущий; но тот и другой проистекают из одного источника и связуются на каждой странице истории Русского Царства. Относительно к народности, все затруднение заключалось в соглашении древних и новых понятий; но народность не заставляет идти назад или останавливаться; она не требует неподвижности в идеях. Государственный состав, подобно человеческому телу, переменяет наружный вид свой по мере возраста: черты изменяются с летами, но физиономия изменяться не должна. Неуместно было бы противиться этому периодическому ходу вещей; довольно, если мы сохраним неприкосновенным святилище наших народных понятий, если примем их за основную мысль правительства, особенно в отношении к отечественному воспитанию»190190
  Там же. С. 3-4.


[Закрыть].

В интерпретации Уварова вопрос о народности наименее философски прояснен и логически обоснован. Здесь, очевидно, речь идет о преемственности некоторых форм национального развития, сохранении национальной и конфессиональной идентичности, менталитета народа. Но вопрос о народности, опять же, решается не в историческом и познавательном плане, а в утилитарно-политическом смысле. Во всяком случае «святилище народных понятий», видимо, надо понимать не иначе как «основную мысль правительства». К такому выводу подводит запись, сделанная Никитенко в 1847 г.: «Читали предписание министра, составленное по высочайшей воле и где объясняется, как надо понимать нам нашу народность… Народность наша состоит в беспредельной преданности и повиновении самодержавию…»191191
  Никитенко А.В. Дневник. В 3 т. Т.1. М., 1955. С.38.


[Закрыть].

Из трех элементов, составляющих уваровскую концепцию, имеет подлинное значение лишь самодержавие. Именно преданность и повиновение самодержавию составляют основной гражданский и патриотический долг российского подданного в николаевскую эпоху. Не творческая деятельность, связанная с модернизацией России и инкорпорацией страны в русло общецивилизационного развития, а слепая политическая лояльность, лишенная живого человеческого чувства и рационального импульса к обновлению, становится главным критерием патриотизма.

Разумеется, в подобной форме уваровская триада не могла быть положена в основу патриотического воспитания российских подданных. Она была лишена внутренней энергии, пафоса исторического творчества, веры в великое будущее страны. Поэтому концепция разрабатывалась и дополнялась усилиями не только представителей официальной академической науки, но и видными государственными деятелями. Среди последних выделим Бенкендорфа, который вопреки очевидным фактам прогрессирующего отставания страны от ведущих европейских государств, утверждал:

«Прошедшее России было удивительно, её настоящее более чем великолепно, что же касается её будущего, то оно выше всего, что может представить себе самое смелое воображение…»192192
  Россия глазами русского. Чаадаев, Леонтьев, Соловьев. СПб.: Наука, 1991. С.361.


[Закрыть].

Но и этот подход полностью не удовлетворял потребностям и требованиям патриотического воспитания, т.к. прошлое, настоящее и будущее остро нуждались в зримых и осязаемых образах и символах величия России.

Поскольку николаевская эпоха увеличила историческое отставание страны от европейских соседей, постольку за объект патриотизма стали выдаваться чисто экстенсивные показатели российской империи, связанные с ростом её территории и народонаселения. «Россия! – пишет М.П. Погодин. – Что это за чудное явление на позорище мира. Россия – пространство в 10 тысяч верст длиною по прямой линии от средней почти реки Европейской чрез всю Азию и Восточный океан до дальних стран Американских! …Какое равняется с нею? с её половиной? …Россия – население из 60 миллионов человек, коих счесть было возможно, кроме тех, коим еще счету нет, население, которое ежегодно увеличивается миллионом и скоро дойдет до ста… Мысль останавливается, дух захватывает! …»193193
  Погодин М.П. Письмо к государю Цесаревичу великому князю Александру Николаевичу (1838) // В поисках своего пути: Россия между Европой и Азией. Ч.1. М., 1994. С.82-83.


[Закрыть]. Однако и Погодин не ограничивается описанием территориальных и демографических показателей роста Российской империи. Эти показатели имеют ценность лишь потому, что замыкаются на безусловную политическую лояльность самодержавию. Все физические и нравственные силы России, по мысли Погодина, «…составляют одну огромную машину… которая …одушевлена единым чувством, и это чувство, заветное наследство предков, есть покорность, беспредельная доверенность и преданность Царю, который для неё есть Бог земной»194194
  Там же. С.84-85.


[Закрыть].

Большинство «охранителей» объединяют два признака – это лояльность самодержавию и неприятие европейского опыта общественного развития. Некоторые из них уже не довольствуются установлением различий между двумя разными цивилизациями и ведут упорный исторический поиск этих различий в далеком прошлом. В этих исследованиях совершенно отсутствуют малейшие признаки исторической объективности, поскольку за Россией закрепляются лишь положительные оценки и характеристики, а за Европой – отрицательные. «Итак, в основании государства Западного: насилие, рабство и вражда, – утверждает К.С. Аксаков. – В основании государства Русского: добровольность, свобода и мир. Эти начала составляют важное и решительное различие между Русью и Западной Европой и определяют историю той и другой»195195
  В поисках своего пути: Россия между Европой и Азией. С.114.


[Закрыть].

Официальная концепция патриотизма имплицитно содержала не только радикальный разрыв с политикой европейской модернизации России. Она стала обслуживать интересы высшей бюрократии, которая произвела коренной пересмотр основных направлений внутренней политики, в том числе в области образования и просвещения. Если сеть начальных школ в николаевскую эпоху и расширилась, поскольку существовала объективная потребность в грамотных работниках, то противоположная тенденция наблюдалась в области высшего образования, призванного формировать интеллектуальный слой нации. Здесь сословность образования вновь стала возрастать, а университетская автономия – одно из главных достижений правления Александра I, была в значительной степени урезана. После революционных событий в Европе, в российских университетах было официально упразднено преподавание философии. Основная цель российского высшего образования заключалась, по мысли Уварова, в создании «умственных плотин» на пути проникновения западной идеологии196196
  См.: Шефов Н.А. Тысячелетие русской истории. М., 1991. С.289.


[Закрыть]. Сущность и функциональную роль официальной концепции патриотизма удачно раскрыл А.В. Никитенко, который писал в 1848 г.: «Теперь в моде патриотизм, отвергающий все европейское, не исключая науки и искусства, и уверяющий, что Россия столь благословенна богом, что проживет одним православием, без науки и искусства. Патриот этого рода не имеют понятия об истории и полагают, что Франция объявила себя республикой, а Германия бунтует от того, что есть на свете физика, химия, астрономия, поэзия, живопись и т.д… Видно по всему, что дело Петра Великого имеет и теперь врагов не менее, чем во времена раскольничьих и стрелецких бунтов. Только прежде они не смели выползать из своих темных нор, куда загнало их правительство, поощрявшее просвещение»197197
  Никитенко А.В. Дневник. Т.1.С.317-318.


[Закрыть].

В николаевскую эпоху завершается эволюция идеологии государственного патриотизма в Российской империи. Патриотизм утратил импульс к своему дальнейшему развитию, поскольку сфера его проявления ограничивалась политической лояльностью самодержавию. В этом виде он просуществовал вплоть до распада Российского государства. Несмотря на то, что в 60-80-е гг. XIX в. были осуществлены великие реформы, это никоим образом не сказалось на содержании концепции общегосударственного патриотизма. Дело в том, что инициирующую роль в проведении назревших реформ взяло на себя самодержавие и бюрократия, не развертывая творческой инициативы и политического участия передовых представителей российского общества. Уместно заметить, что Александр II, великий реформатор России, рассматривал политику как сферу отношений с другими государствами, т.е. исключительно как внешнюю политику, низводя отношения со своими поданными до уровня «наших домашних дел», решаемых в духе административного попечительства198198
  Политическая история России. С.228.


[Закрыть].

Вот почему уваровская триада осталась в неизменном виде, а инициатива в разработке новых подходов к патриотизму перешла к российской интеллигенции.