Текст книги "Патриотизм и военно-патриотические традиции России"

§ 2. Воинский ритуал как социокультурный феномен

Как один из видов корпоративной символики следует рассматривать воинский ритуал, характерной особенностью которого, в отличие от пассивной демонстрации предметов-символов их носителем, является коллективное действие.

Каждая социальная группа или профессиональное сообщество в силу специфических условий существования или профессиональных задач заключённое в строгие рамки субординации, стремится к выработке внутреннего языка общения, своего кодекса нравственных правил. В поведенческих стереотипах человек реализует свою этическую и социальную принадлежность. К проявлениям корпоративной культуры общения подобного рода следует отнести ритуальные действия. Они призваны поддерживать устойчивость основных параметров жизни коллектива, быть выразителем основных нравственных понятий.506506
  Захарова О.Ю. Светские церемониалы в России XVIII – начала XX в. – М.: ЗАО Центрполиграф, 2003. – С. 12.


[Закрыть] Задачи культурно-воспитательного характера в вооружённых силах Российской империи в процессе служебной деятельности призваны были выполнять воинские ритуалы – составляющие неотъемлемую часть армейской жизни. Рассмотрим значение ритуальной практики в сплочении офицерским корпусом армейских рядов и влияние эмоционально окрашенной церемонии на формирование чувства патриотизма у участников ритуальных действий.

Ритуал – выработанный обычаем или установленный порядок обрядовых действий. Древнейшим из таких действий в вооружённых силах следует считать произнесение клятвенного обещания. Оно прочно вошло в жизнь человека с тех пор, как он осознал свою индивидуальность в большой семье соплеменников и меру личной ответственности перед обществом. Отличие клятвенного обещания от обычного заключалось в том, что оно произносилось в присутствии авторитетных свидетелей по традиционно сложившимся правилам, с обращением к имени Господа. Это придавало огромную значимость сказанным словам, превращая простое обязательство в священный долг. Не случайно клятвопреступление считалось тяжким грехом, а виновный подлежал самому суровому наказанию. Необходимость такого ритуала на государственном уровне возникала, как правило, в случае, если человек выполнял особо важные для общества действия, с риском для жизни. Чувство страха за лжесвидетельство перед высшей силой, чувство ответственности и долга перед окружающими должны были побороть чувство страха. Для военных сообществ такой клятвой стала присяга.

Ритуал военной присяги в России был введён практически одновременно с формированием регулярной армии, и торжественная клятва стала основополагающим документом для военнослужащих любого уровня. Присягая, офицер произносил текст клятвенного обещания, положив левую руку на Евангелие, а правую, подняв вверх с простёртыми двумя пальцами.507507
  ПСЗ. Т.V, С. 319. СПб. 1830.


[Закрыть] Церемония носила общий для всех характер, но в зависимости от звания и должности присягающего в текст вносились изменения, которые должны были отразить круг его обязанностей. Обер– офицеры присягали по общему тексту присяги, где упоминалось подразделение не выше уровня роты: «…от роты и знамени, где надлежу». Начиная со штаб-офицерских чинов, полномочия которых были выше, в текст вносились изменения. Например, для полковников, состоящих в должности командиров полков, вместо фразы с упоминанием роты включались слова: «…от вверенного мне Его Императорским Величеством полку команды». В присяге генералитета исключались отдельные фразы общего текста нехарактерные для их служебных обязанностей. Таким образом, уровень ответственности при исполнении служебных обязанностей получал строгое разграничение и очерчивал конкретные обязанности офицера, намеренно сосредотачивая его усилия на вверенном подразделении. С повышением в чине и категории офицерского состава повышалась ответственность командира, и это нашло отражение в том, что с присвоением очередного звания, офицер обязан был присягать заново. То есть церемония повторялась, но на более высоком уровне ответственности, оживляя в сознании офицера чувство долга. Возобновление присяги, с повышением чина, начиная с 1716 г. было непременным условие прохождения службы в русской армии вплоть до 1917 г.

С 1797 г., когда император Павел I ввёл принцип вечности знамён, обязательным предметом церемонии присяги стало полковое знамя – главная армейская святыня и весь личный состав вооружённых сил давал клятву верности под полковым стягом. Даже важнейший государственный акт – присяга государю и отечеству цесаревичей, достигших совершеннолетия, перед евангелием, крестом и тремя регалиями императорской власти (короной, скипетром и державой) проводился не перед государственным или гербовым знаменем, а под тем полковым стягом, где цесаревич был шефом.508508
  Соболева Н.А., Артамонов В.А. Символы России. Очерки истории государственной символики России. – М.: Панорама, 1993. – С. 121.


[Закрыть] Полковое знамя в ритуале присяги умножало её воспитательный эффект. Клятва приобретала предметную форму и, идя в бой под знаменем своего полка, воин имел перед глазами реальный образ, зовущий к исполнению служебного долга, обещания данного под этим знаменем.

Содержание текста присяги, безусловно, носило ярко выраженный монархический характер, начинаясь словами: «Я (имярек), обещаюсь всемогущим Богом, служить Всепресветлейшему Нашему Государю Императору верно и послушно», важность которого подтверждалась соответствующей ритуальной формой. Приводил к присяге полковой священник, авторитетом церкви заверяя совершающееся действие. Присягающий офицер, произнося текст клятвенного обещания, давал обет верности не только первому лицу государства, но «помазаннику божию» – особе священной по религиозным канонам, тем самым, возлагая на себя дополнительную внутреннюю ответственность. Индивидуальность присяги подчёркивалась подписанием личного присяжного листа, который заверял священник. Кроме того, здесь могли ставиться подписи вышестоящих командиров.

Обязательным условием ритуала присяги считалась, по традиции, атмосфера торжественности и публичности. Церемония обычно проводилась перед строем части, с развёрнутым знаменем, при парадной форме одежды. В войсках, которым по уставу знамён не полагалось, в церемонии присяги использовалась атрибутика характерная для данного рода войск: в полевой артиллерии присягали перед фронтом орудий, в гарнизонах крепостей – перед оборонительным валом.509509
  Свод правил для парадов, торжественных встреч и нарядов войск на погребение. – СПб.: Военная типография, 1886, – С.121.


[Закрыть] Это придавало всему ритуалу эмоциональную окраску и способствовало развитию чувства сплочённости, и ответственности перед сослуживцами.

Ритуал присяги для юнкеров был первым эмоционально насыщенным актом на пути к офицерскому званию и производил сильное впечатление. Выпускник Константиновского артиллерийского училища Э. Гиацинтов свидетельствует об этом: «Присяга проходила в чрезвычайно торжественной обстановке в большом манеже. Младший класс, который должен был присягать, строился отдельно. Служился молебен, выносили 4 знамени Смоленского полка, старший класс был в конном строю. Мы, православные, выстраивались перед местом, где священник читал текст присяги, которую мы должны были повторять слово в слово».510510
  Гиацинтов Э. Там же – С. 42.


[Закрыть] Автор особо указывает, на впечатление, которое произвела церемония присяги на него и его однокашников. Юнкерам давались сутки отпуска, чтобы достойно отметить присоединение к Русской императорской армии, но по его словам настроение у всех было в этот день очень серьёзное, никто никуда не ездил, и все провели время в семейном кругу.

Документы первых дней после крушения монархии в России свидетельствуют об огромном значении института присяги для менталитета офицера, о нелёгком выборе тех, кто некогда присягал на верность императору. Многие из офицеров так и не нашли в себе силы изменить однажды данной клятве и отказавшись от вторичной присяги, уходили в отставку. К чести Временного правительства следует отметить, что они не преследовались, и могли открыто объявлять о своём политическом кредо.

Новая власть, впервые же дни разработала формулу присяги нового образца, которая была утверждена Советом министров уже 7 марта 1917 г.511511
  РГВИА. Ф. 2003, оп. 2, д. 826, л. 1-4.


[Закрыть] В рекомендациях о церемонии привидения к присяге войск на максимально возможном уровне сохранялся торжественный ритуал с использованием боевых знамён, духовенства и религиозных символов, присутствие представителей высшего командования. К примеру, гарнизон Могилёва приводился к присяге на центральной площади в присутствии чинов Ставки во главе с генералом Алексеевым, с участием представителей духовенства различного вероисповедания, с исполнением обряда целования крести и евангелия, а так же подписания индивидуальных присяжных листов.512512
  РГВИА. Ф. 2003, оп. 2, д. 826, л. 22.


[Закрыть] В то же время, при отсутствии торжественности, сам акт клятвы во многом терял атмосферу важности происходящего. Описывая свои впечатления от подобной церемонии на одном из участков фронта, Э. Гиацинтов откровенно сообщает, что приведение к присяге прошло совершенно гладко. Однако ни на кого впечатления она не произвела. Отсутствие креста и евангелия делали всю церемонию ненужной и бутафорской. После чтения присяги, все расписались, и на этом всё было кончено.513513
  Гиацинтов Э. Там же. – С.144.


[Закрыть] Таким образом, военная присяга считалась главным обязательством офицера перед обществом как представителя государственной службы и духовным стержнем его образа мыслей как военного профессионала. Ритуал принятия присяги, являясь проявлением традиционной формой культуры корпоративного общения, закреплял это понятие в сознании офицера.

Самой древней и устойчивой по своему авторитету регалией в русской армии следует считать знамя. На всём протяжении истории вооружённых сил России не было периода, чтобы знамёна потеряли своё значение. Их глубокий символический смысл обусловлен практическим применением знамени в бою. Предшественниками знамён были стяги – длинные шесты, на верхушках которых укреплялись ветви, пучки трав, конские хвосты. Они появились у славянских племён на ранней стадии формирования государственности, как символ власти. Со временем на стягах стали укреплять куски ткани в форме клина. В сражении стяги находились на видном месте, чтобы их мог заметить каждый воин. Противник в первую очередь стремился сбить чужой стяг. Поэтому самые жаркие схватки разгорались именно здесь. Обороняя княжеский стяг, воины защищали государственную независимость. Это во многом объясняет причины глубокого почитания воинского знамени в сознании русского народа. Вот как описывает ритуальные действия связанные с полковым знаменем (в данном случае кавалерийским штандартом), тем самым характеризуя его значимость, В. Трубецкой: «Наш штандарт хранился в Гатчинском императорском дворце, и при нём круглые сутки стоял на часах кирасир. Штандарт считался полковой святыней – как бы душою полка – и ему оказывали совсем особые почести. Штандарту присягали молодые солдаты и офицеры, штандарту отдавали честь, становясь во фронт, даже генералы. Вблизи штандарта никто не смел произнести ругательства или скверного слова. Штатские люди и обыватели обязаны были снимать шапки при встрече со штандартом. В полковом строю штандарт встречали особой музыкой и при его появлении брали «на караул», обнажая холодное оружие и салютуя им. Без штандарта не мог существовать полк, и в случае потери штандарта в бою, полк подлежал бы расформированию. Штандарт был символом полковой чести, полковой доблести…»514514
  Трубецкой В. Записки кирасира. // Наше наследие, 1991. – № 2, С. 57-92


[Закрыть] Трепетное отношение к полковому знамени в сознание новобранца закладывалось офицером с первых дней службы. В учебнике Кавалерия для казака говориться: «Знамя – есть священная хоругвь, под которой соединяются верные своему долгу войны. Знамя святыня, слава и жизнь служащих. Честный, храбрый солдат умрёт в руках со знаменем, но не даст его на поругание неприятелю».515515
  Кавалерия. Учебник для казака. – СПб, 1900. – С. 155.


[Закрыть] Иногда в целях разъяснения значения полкового знамени офицеры прибегали к примитивным, но понятным для малограмотной солдатской массы методам. Так, в одной из дивизий на вопрос начальника: «Если кто отзовётся непочтительно о знамени, что знамя просто тряпка, что будешь делать?», – должен был следовать ответ: «За непочтительный отзыв о знамени с места разобью морду, а затем постараюсь арестовать и отвести к начальству».516516
  Шевяков Т.Н Знамёна и штандарты Российской императорской армии конца XIX – начала XX вв. – АСТ, Астрель, 2002. – С. 5.


[Закрыть] Вынос знамён и их участие в различных ритуальных действиях, по традиции, считался наиболее торжественной частью церемонии. Знамёна – свидетели истории полка, объективно стимулировали прилив патриотических чувств и вызывали уважение к боевым заслугам предшествующих поколений. Чем больше часть сумела сохранить старых полковых знамён, тем большим уважением она пользовалась в войсках, и все старые полотнища, вне зависимости от их сохранности, 1 августа каждого года проходили обряд церковного освящения. В течение такого количества лет полотнища этих знамён могли представлять собой истлевшие обрывки и, тем не менее, их хранили в полках как величайшие святыни. А.И. Деникин вспоминает, как в бытность командования полком, использовал патриотическую символику знамён в воспитательных целях. «Чтобы оживить в памяти полка его боевую историю, я возбудил ходатайство о передачи полку хранившихся в Петербурге, в складах старых полковых знамён, которых нашлось 13. Эти знамёна свидетели боевой славы полка на протяжении двух столетий, сохранялись в созданном мной музее полка. Прибывшие к нам знамёна были встречены с большой торжественностью строем всего полка в присутствии высших начальников и командующего войсками Киевского военного округа генерала Иванова. Установление этой красивой символической связи с прошлым вызвало большой подъём в офицерской среде».517517
  Деникин А.И. Путь русского офицера. – М.: Современник, 1991. – С. 212.


[Закрыть] О значимости знамён свидетельствует и ритуал отдания чести военному стягу. При отдании чести знамёнам все без исключения военнослужащие становились во фронт. Сами же знамёна и штандарты «склонялись» лишь перед царственными особами – императором, императрицей или иностранными представителями монархической власти, обладающими титулом «Величества». «Во время смотра частей гвардейского корпуса, – вспоминает В. Трубецкой, – моё место было рядом со штандартом. Царь поравнялся. И вдруг штандарт, наш гордый кирасирский штандарт, при встрече с которым ломали шапки штатские люди, а старые генералы струнками вытягивались во фронт, наш штандарт с ликом Бога небесного, плавно склонился к самым копытам государевой лошади, чуть не дотронувшись ликом Христа до грязной земли».518518
  Трубецкой В. Записки кирасира. // Наше наследие, 1991.– № 3, С.130-146.


[Закрыть] Утверждению главенствующего положения знамён в иерархии военной символики призвана была способствовать церемония прибивки знамени к древку. Считалось, что знамя жалуется навсегда и крепление «намертво» свидетельствовало о нерушимости принципа «вечности знамён». Символом единства военных перед знаменем становилось участие в церемонии прибивки пожалованного знамени всех чинов – от рядового до генерала. С большой торжественностью, например, проходил ритуал прибивки знамени Роты дворцовых гренадёр, надпись на котором свидетельствовала о военно-патриотическом характере этого формирования: «В воспоминание подвигов Российской гвардии». В силу особой ценности полотнища, решено было не прибивать его, а закрепить с помощью особых застёжек. Первую застегнул император, вторую императрица и так далее вплоть до нижних чинов роты. В обычные дни знамя хранилось в сафьяновом ларце, а в праздники выставлялось в Военной галерее Зимнего дворца у портрета Александра I. В этом же месте чины роты принимали присягу.519519
  Таланов В.А. Рота дворцовых гренадёр. // Военно-исторический журнал. 1992. – № 4 -5, С 62-63.


[Закрыть] Знамя как главный символ, объединяющий военнослужащих, использовалось в наиболее ответственные моменты ритуальной практики. Как уже упоминалось, полковое знамя становилось обязательным атрибутом в церемонии присяги. При этом присягающий, произнося текст торжественной клятвы, должен был касаться знамени. В случае, если офицерская присяга проводилась с присвоением очередного чина и для одного офицера, то её церемония осуществлялась на квартире командира части, где хранилось полковое знамя.

Стремясь передать частицу воинской доблести вновь формируемым частям, отправляемым на фронт, во время торжественного построения личного состава касались боевым знаменем полковых полотнищ ещё не прошедших боевого крещения. Такой ритуал 21 июня 1917 г. состоялся на Исаакиевской площади Санкт-Петербурга. Под звуки «Марсельезы» 1-му Женскому батальону смерти торжественно вручали боевое знамя. Пятиполосным Георгиевским знаменем символически коснулись нового стяга и командира – крестьянки-сибирячки и георгиевского кавалера прапорщика М.Л. Бочкарёвой.520520
  Соболева Н.А., Артамонов В.А. Там же. – С. 139.


[Закрыть] По замыслу исполнителей ритуала офицер-фронтовик, осенённый георгиевским стягом, олицетворял духовную силу всего батальона, вдохновляющую его солдат на подвиг во имя отечества. Во время военных парадов церемонию торжественного прохождения открывала знамённая группа, где роль ассистентов выполняли обер-офицеры полка.

В сухопутных войсках русской армии младшие офицерские звания, по старой европейской традиции, имели непосредственное отношение к полковому знамени, так как их происхождение тесно связано с понятием «знамя». В пехоте звание «прапорщик» берёт своё начало от древнерусского «прапор» – знамя, в кавалерии – «корнет» происходит от французского – «флажок». В казачьих войсках основу первого офицерского чина «хорунжий» составляет слово «хоругвь» – древнеславянский аналог знамени. Такое совпадение нельзя назвать случайным. С древнейших времён важнейшую миссию охраны знамени возлагали на наиболее подготовленного в профессиональном и наиболее сознательного в идейном отношении воина. На него возлагалась вся ответственность за главный военный символ, что в последствие нашло отражение в названии первых обер-офицерских чинов. Во многих военных приказах и постановлениях по отношению к полковому знамени употребляется эпитет богословского характера – «святыня». Знамённое полотнище действительно рассматривалось в этом качестве в связи с тем, что на нём в обязательном порядке изображались помимо монархических и государственных символов ещё и религиозные – православные иконы. Таким образом, полковое знамя несло дополнительную идеологическую нагрузку, олицетворяя защиту не только отечества и царя, но и веры. На знамёнах пеших дружин Государственного ополчения, например, символическое содержание триединой формулы «За веру, царя и отечество» было отображено в виде обычного девиза.

Являясь объектом первостепенной важности в практике формирования мировоззрения военного профессионала в мирное время, знамя в боевой обстановке становилась предметом пристального внимания. Его охране придавалось первостепенное значение и эпизоды героизма, связанные со спасением своего знамени или пленением знамени противника можно рассматривать как прямое проявление последствий воспитательного воздействия воинских ритуалов связанных с почитанием знамён. Именно эти подвиги характерны беззаветной жертвенностью, как офицеров, так и представителей рядовых.

В 1914 г. связи с угрозой захвата противником знамени 1-го пехотного Невского полка 2-ой армии генерала Самсонова окружённой противником, по приказу командира полка оно было отделено от древка и зарыто. Знамёнщик Н. Удалых, спрятавший полотнище, позже рассказал об этом прибывшему в полк подпоручику Игнатьеву. Молодой офицер загорелся идеей спасти полковой стяг. Вдвоём со знамёнщиком он пробрался через линию фронта, нашёл знамя и вместе с Удалых вернул его в полк. При этом офицер получил ранение. Узнав о подвиге невцев, Верховный Главнокомандующий Николай Николаевич наградил офицера орденом Святого Владимира 4-ой степени с мечами и бантом, а подпрапорщика Удалых – Георгиевским крестом 4-ой степени. В силу огромной значимости подвига, герои 14 ноября 1914 г. были представлены в Царском селе императору, который отметил их подвиг ещё более высокой наградой. Офицер был удостоен ордена Св. Георгия 4-ой степени, а нижний чин знака отличия этого же ордена 1-ой степени.521521
  Шевяков Т. Там же. – С. 20.


[Закрыть] 5 ноября того же года под Ниеговой потерял штандарт 42-й Донской казачий полк. Штандарт следовал с командиром полка в обозе и был захвачен немцами ночью. Раненый командир полка был взят в плен и, узнав о захвате полкового штандарта, сошёл с ума.522522
  Шевяков Т. Там же. – С. 28


[Закрыть] Командир 21-го Сибирского стрелкового полка подполковник Ковалевский собственноручно уничтожив знамя своей части, во избежание пленения его противником в ноябре 1914 г., со словами: «Я не смогу вынести такого позора и здоровым попасть в плен», – застрелился.523523
  РГВИА. Ф. 2003, оп. 2, Д. 16, л. 13.


[Закрыть] Драматические события, вязанные со спасением знамён, происходили и в Царицыне. Здесь, по воспоминаниям бывшего кадета Симбирского кадетского корпуса Н.Н. Голеевского, сестрой милосердия госпожой Е.В. Овтрахт были переданы командующему Кавказской армии генералу П.Н. Врангелю укрытые от реквизиции Советской властью знамёна Полоцкого и Симбирского кадетских корпусов. Мероприятия по спасению своих знамён от начала и до конца были проведены самими кадетами, которые, надёжно спрятав знамёна, вынуждены были признаться в этом. Пройдя через судебное разбирательство и, чудом заслужив оправдание советского суда, они ещё долгое время прятали кадетские реликвии, пока не представилась возможность передать их на хранение в войска Кавказской армии, а затем и в возрождённый кадетский корпус в Сербии. Последнее пристанище русские военные реликвии нашли в Нью-Йорке.524524
  Кадеты и юнкера. Кантонисты. А.Марков. Кадеты и юнкера; В.Н.Никитин. Многострадальные. – М.: Воениздат, 2001. – С. 87-89.


[Закрыть] Этот факт свидетельствует о том, что понятие духовной ценности знамён в сознании офицера закладывалось с первых лет воспитания в военной школе.

Столь же значительным подвигом считался захват вражеского стяга. В ходе боя с австрийскими войсками штабс-капитан 33-го Елецкого пехотного полка Руссен 16 августа 1914 г. лично отбил знамя 50-го австрийского пехотного полка, за что был награждён орденом Святого Георгия 4– ой степени. 8 сентября 1915 г. рота под командованием прапорщика 282-го Александрийского полка Дейкуна взяла в бою знамя 8-го Императорского полка австрийских войск, за что офицер был удостоен ордена Св. Владимира с мечами и бантом.525525
  РГВИА. Ф. 2003, оп. 2, д. 16, л. 157, 161.


[Закрыть] Оба офицера были лично представлены императору.

В русском императорском флоте роль боевого знамени выполнял военно-морской флаг корабля. Обращаясь к традициям флотского ритуала, мы можем сделать вывод, что этому символу уделялось наибольшее внимание. Достаточно сказать, что каждый день служба экипажа начиналась с церемонии подъёма флага. Корабельный устав чётко определял порядок подъёма спуска и вручения военно-морского флага на боевых кораблях и вспомогательных судах. Глубокий смысл это ритуала заключался в том, что ежедневно поднимаясь над военным судном, Андреевский флаг служил напоминанием о постоянной готовности к защите морских рубежей отечества. Поэтому проводился он при максимально возможном количестве членов экипажа и в строго-торжественной обстановке. Под сенью корабельного флага, как перед знаменем полка, все члены военного коллектива были равны и каждый, независимо от уровня властных военных полномочий, обязан был отдавать главному символу флота традиционные почести. Это способствовало сплочению экипажа корабля. Вот как характеризует главный военно-морской символ бывший офицер русского Императорского флота Л. Соболев в романе «Капитальный ремонт»: «Двести лет этот флаг почитается, как знамя в полку, и все служащие на корабле должны охранять его до последней капли крови. На якоре его охраняет особый часовой, а на ходу, во время боя… охранение его поручается надёжному унтер-офицеру, который не допускает никого до него дотрагиваться без личного приказания командира. Если флаг будет сбит, он немедленно должен быть заменён другим, дабы неприятель ни на мгновенье не мог предположить, что флаг перед ним был спущен. Как же можно поднимать по утрам этот флаг без особой торжественности…?».526526
  Соболев Л. С. Собрание сочинений в 5 т. – Капитальный ремонт. – М.: Сов. Россия, 1987. – Т.1, С. 89.


[Закрыть] И атмосфера этого ритуала, отточенная десятилетиями, действительно оказывала глубокое эмоциональное воздействие на сознание офицеров флота, особенно молодых. Переживания юного гардемарина Императорского Морского корпуса во время церемонии поднятия флага на крейсере «Генералиссимус граф СуворовРымникский» изложены в том же произведении: «Юрий Ливитин стоял на левом фланге офицерской шеренги, вытянувшись, замерев, застыв. Подъём флага всегда казался ему прекрасным и глубоко значительным обрядом, но сегодня он особенно остро ощущал величие этой минуты молчания, потому что впервые в жизни он приветствовал флаг на настоящем боевом корабле, и ещё потому, что впервые он наблюдал его подъём здесь, среди офицеров, в чью семью он войдёт равноправным членом только через три года. Он ощущал то счастливое чувство торжественности, которое владело им на парадах в столовом зале Морского корпуса, когда под медленный марш из картинной галереи показывалось древнее корпусное знамя».527527
  Соболев Л.С. Там же. – С. 91.


[Закрыть] Офицеры флота ревностно охраняли честь своего флага, это было одно из главных требований Морского устава, и готовы были дать достойный отпор всем, кто относился к нему непочтительно. «…Действовать русским флагманам и командирам по своему усмотрению сообразно с обстоятельствами… поддерживая достоинство русского флага», – гласил главный закон русского флота.528528
  Морской устав. – СПб.: тип. Морского мин-ва, 1889. – С. 110.


[Закрыть] Свидетельство тому – эпизод, произошедший на рейде Фиумской морской крепости. Русская эскадра контр-адмирала Маньковского в 1910 г., возвращаясь с юбилейных торжеств в честь Князя Черногорского, не получила ответного салюта крепостных орудий. Прибывшая на рейд вечером того же дня австро-венгерская эскадра под флагом морского министра, вопреки международным правилам, так же не оказала чести русскому морскому флагу. К ночи на наших кораблях пробили боевую тревогу. Русский адмирал заявил, что если его эскадра не получит положенного приветствия, то корабли откроют огонь и не выпустят австрийцев в море, чего бы это не стоило. Переговоры шли всю ночь, но Маньковский был непреклонен. К 8-ми часам утра со стороны крепости раздался долгожданный салют. Затем отстрелялась австрийская эскадра. Русские проводили чужие корабли имперским гимном Австро-Венгрии. Честь Андреевского флага была восстановлена.529529
  М. Горденёв. Морские обычаи, традиции и торжественные церемонии русского Императорского флота. М.: Андреевский флаг, 1995. – С. 50 -52.


[Закрыть] О притягательной силе ритуалов связанных с полковым знаменем свидетельствуют и попытки вспомогательных воинских формирований, которым по уставу знамён было не положено, найти им достойный эквивалент, обладающий таким же мощным символическим содержанием. Вот как эту проблему предлагал решить для частей железнодорожных войск командир Приамурской железнодорожной полевой роты полковник Игнатьев. «Как под сенью пехотных знамён или кавалерийских штандартов, духовно объединяющих части, так же и специальное имущество, получившее значение знамени, объединит технические войска в корпорацию…

Нужно остановиться для выбора в качестве знамени на той части имущества, которая, воплощая в себе идею передвижения, составляла б ту сущность, без которой всё остальное имущество теряло бы своё значение. Роль эта по праву принадлежит паровозу, как двигателю. Ему-то, украсив, его инициалами Государя и государственным гербом, нужно дать значение знамени полевой железнодорожной части, в присутствии которого должны протекать все выдающиеся моменты службы: присяга и различные торжества части».530530
  Игнатьев. О необходимости знамени в специальных частях. // Разведчик, СПб, 1910. – № 1009, С. 134.


[Закрыть] Символика знамённого ритуала оставалась ведущей в комплексе воспитательных мероприятий русского офицерского корпуса от первого военно-правового акта – принятия присяги и вплоть до боевых порядков атакующих частей. Знамя полка всегда было символической основой, вокруг которого формировалось понятие «военный коллектив». Через него передавалась боевая слава предыдущих поколений и моральное требование поддерживать и умножать её в последующих. Именно в этом заключалось основное содержание принципа «вечности знамён» и непререкаемый авторитет полкового знамени в войсках. Генерал М.И. Драгомиров, указывая на высокий духовный потенциал воинского знамени, писал: «Кусок материи… сохранение которого стоило жизни сотням, а может быть и тысячам людей, входивших в состав полка в продолжение его векового существования, такой кусок материи есть святыня – не условно военная святыня, но святыня в прямом и непосредственном значении этого слова».531531
  Драгомиров М.И.Сборник оригинальных и переводных статей. 1858-1880 г.г. – СПб.: 1881. – Т.1, С. 475


[Закрыть] Среди множества воинских церемоний, регламентирующих армейскую жизнь и отличавших её от обывательского существования, совершенно особое место всегда занимал ритуал, знаменующий собой торжественный смотр войск – парад. И если большинство ритуальных действий в армейской среде имело внутреннюю направленность, то это эмоционально-впечатляющее зрелище было максимально рассчитано на привлечение внимания окружающих. На протяжении столетий демонстрация силы, опиравшейся на вооружённые формирования, являлась составной частью политики государства, как внешней, так и внутренней. А подобная мирная форма её проявления могла охладить воинственный пыл возможных недругов или показать незыблемость власти противникам режима среди податных сословий. К тому же парады считались красивым и полезным спектаклем, воспитывающим верноподданнические чувства и патриотические настроения населения.

Именно такую цель преследовал последний в истории России парад войск столичного гарнизона в высочайшем присутствии состоявшийся в июле 1914 г. в связи с началом визита в Россию Р. Пуанкаре – президента союзной Франции. Необходимо было показать партнёру по Антанте военную мощь империи и единение народа со своим монархом. В смотре русских войск на военном плацу в Красном селе участвовало около 60-ти тысяч солдат и офицеров. Впечатление от этого события оставил в своих дневниковых записях посол Французской республики М. Палеолог. «Сверкающее солнце заливало широкую равнину, – писал он. Элита петербургского общества собралась на нескольких трибунах…Императорская семья прибыла задолго до парада. В коляске сидела царица, справа от неё – президент Пуанкаре, напротив – две её дочери. Царь ехал верхом рядом с экипажем, затем следовал блестящий эскорт великих князей и адъютантов. Войска без оружия были столь многочисленны, что взгляд едва мог уловить уходящие вдаль шеренги… По знаку царя артиллерийский залп возвестил начало вечерней молитвы. Все обнажили головы. Зычным голосом офицер почитал «Отче наш». Все эти люди, а их были тысячи, молились за царя и отечество. Безмолвное единение огромного количества людей, находящихся на этой равнине… придавали церемонии трогательное величие».532532
  Мэсси Р. Николай и Александра. – М.: Дом, 1992. – С. 249-250.


[Закрыть] Со стороны сугубо армейской точки зрения, военный парад демонстрировал степень выучки войск в одном из важнейших пунктов характеристики боеготовности армии – строевой подготовке, был показателем сплочённости военного коллектива, способности к согласованным действиям. Церемониальный марш как своеобразное состязание между частями в красоте строя, напряжённо-праздничное настроение парада, музыка полковых оркестров – всё это способствовало созданию особой атмосферы военного торжества. Описывая жизнь захолустного городка в повести «Поединок» А. Куприн, сам бывший офицер, посвящает целую главу строевому смотру полка и по закону развития сюжета, и по той значимости, которую этот ритуал имел для военной службы. Свои переживания он переносит на главного героя – подпоручика Ромашова. Находясь в томительном ожидании церемонии, он видит как по команде «…всплеснули руки о ружейные ремни, брякнули затворы о бляхи поясов. С правого фланга резко, весело и отчётливо понеслись звуки встречного марша… Какая-то бодрая, смелая волна вдруг подхватила Ромашова, легко и сладко подняв его на себе… и вдруг он почувствовал себя молодым, сильным ловким, гордым от сознания, что и он принадлежит к этой стройной, неподвижной, могучей массе людей, таинственно скованных одной незримой волей…».533533
  Куприн А.И. Сочинения в 3-х томах. – М.: Художественная литература, 1954. – Т. 2, С. 298.


[Закрыть] Парады были неотъемлемой частью армейской жизни и приобретали дополнительную патриотическую окраску, если венчали торжественные мероприятии по случаю знаменательных событий: полковых праздников, юбилеев военно-исторических событий, завершения крупных манёвров. Особым блеском отличались столичные парады Гвардейского корпуса, которые во многом выполняли представительские функции, призванные продемонстрировать мощь и величие власти. Бывший гвардейский офицер, генерал Советской армии А.А. Игнатьев, свидетель этих красочных шествий, называет их «пусканием пыли в глаза и отрывом от действительных требований военного дела», но это по, нашему мнению, отчасти, лукавство перед советским руководством. Не случайно сам Игнатьев, как истинный военный, очень подробно и ярко описывает парад на Марсовом поле.