Текст книги "Поворот рек истории"

Шаг второй
Киев

За хлопотами по созыву снемы минул месяц. Гонцов Мстислав разослал сразу после того, как из Киева вернулся его воевода Ярун. Не мог галицкий князь доверить столь щекотливое поручение никому другому: сообщить Мстиславу Романовичу о возникшей угрозе и просьбе половцев. Старый князь уж больно подозрительным стал, всюду заговоры да предательства ищет, родных братьев в измене уличить пытался. Только и осталось у него отрады – моление в лавре да соколиная охота – как-никак седьмой десяток разменял, не до походов и подвигов!..

Но Ярун, сам седой и в шрамах, помнил киевского князя молодым, заносчивым да прытким. Не раз они бок о бок рубились то с половцами, то с торками, а бывало – и с родичами черниговскими. Много крови было пролито, много меда на пирах выпито… Потому и поверил на слово Мстислав Романович гридню бывшему, принесшему тревожную весть от двоюродного брата и тезки.

Немедля разослал великий князь Киевский в соседние пределы гонцов с грамотами. Откликнулись, конечно же, далеко не все. Иные просто отписались, дескать, недосуг, дел других по горло – каких-то степняков гонять, впервой, что ли? Сами, родственнички, справитесь!..

Мстислав Романович только головой качал: нет боле Большого Гнезда, разлетелись кулики по своим болотам!..

Но кое-кто все ж дал слово – снеме быть!

Едва ли не первым откликнулся молодой князь Волынский Данил Романович. Узнав, что собирается большой поход против неведомых пришельцев, побивших ясов и почти одолевших половцев, Данил встал из-за пиршественного стола, где его застала весть, поднял свой кубок и воскликнул: «К оружию, други!..» По крайней мере, именно так доложил Мстиславу Романовичу усталый гонец.

Мстислав Святославич Черниговский также не заставил себя уговаривать. У него, конечно, был на то свой резон: в случае удачного похода черниговский князь рассчитывал прихватить у ослабевших половцев богатые земли в верхнем течении Великого Дона[16]16
  В тринадцатом веке так называли реку Северский Донец.


[Закрыть].

За старшими князьями потянулись в Киев и удельные правители – князь Овручский Владимир Рюрикович, князь Курский Олег Святославич, князь Козельский Василий Мстиславич, князь Туровский Андрей Иванович, князь Путивльский Изяслав Владимирович, князь Луцкий Мстислав Ярославич, князь Дорогобужский Изяслав Ингваревич, князь Дубровицкий Александр Глебович, князь Трубчевский Святослав Всеволодович – со своими дядьями, братьями и побратимами. Всего на снему собралось больше двух десятков Романовичей, Ольговичей, Мстиславичей и прочих Рюриковичей помельче. Откликнулись Киеву почти все южные города Руси.

И совет начался.

– Я созвал вас ныне, братья и други, из-за тревожной вести, – заговорил Мстислав Романович. Он по праву старшего сидел во главе длинного стола в пиршественном зале. Одесную от него расположились оба младших Мстислава. Прочие же князья заняли ошуюю сторону стола. Перед ними не было привычных блюд с угощениями, лишь стояли кувшины с горячим сбитнем да кубки. – В Великую степь пришла беда. Большое воинство свирепых и сильных иноземцев. Они явились из-за южных гор, побили сначала ясов, а потом и наших соседей-половцев…

– Ну, так что ж? – перебил его молодой и заносчивый туровский князь. – Нам-то что за дело? Мало ли по степи войн гуляет?..

– Осади, княже, – мягко, но грозно урезонил его Мстислав Галицкий, – прояви уважение и дослушай до конца!

– Это не обычные кочевники, что ищут новые пастбища и охотничьи угодья, – спокойно продолжил старый князь. – И не захватчики неведомые. Это… очень похоже на дальнюю разведку. Они явно не намерены нигде задерживаться, идут налегке – только припасы, оружие и кони. Много лошадей…

– А как они выглядят? – настороженно спросил Данил Волынский.

– Не ведаю… Но пусть о них расскажет нам гость степной, – Мстислав Романович хлопнул в ладоши. – Позовите половца!

В зал вошел медленной, но уверенной походкой коренастый, широкоплечий и кривоногий степняк в обычной зимней одежде. Только расшитая золотом меховая шапка с волчьим хвостом да большая круглая, тоже золотая, байса[17]17
  Байса (тюрк?) – дощечка, знак власти и положения у многих восточных народов.


[Закрыть] на груди выдавали в нем знатного вельможу. Половец остановился у дальнего конца стола, напротив киевского князя и слегка наклонил голову, приложив правую руку к сердцу.

– Это князь половецкий, Котян Сутоевич, – громко, чтобы все услышали, представил его Мстислав Галицкий, – и мой тесть. Ну, поведай снеме, хан, что за лихомань к вам пожаловала. Все без утайки и прикрас рассказывай!

Кетэн молча поднял с пола принесенный с собой походный мешок и вытряхнул из него на стол несколько предметов – странной формы шлем, без бармицы, но с наушниками и оглазьем, конский хвост с вплетенными в него цветными шнурами, закрепленный на обломке древка, серебряную квадратную пластину с непонятными знаками и то ли длинный нож, то ли короткий меч в необычных, плетеных из кожи ножнах. Хан указал на трофеи пальцем:

– Это их вещи… Они называют себя мунгалами, говорят, что служат какому-то Великому Чингизу, который уже завоевал полмира и теперь хочет покорить оставшуюся половину. В их войске много кыпчаков, кумов, даже хвалисы есть! Командуют ими два воеводы – молодой Джебэ и старый Субэдей. Мунгалы не только сильны на поле брани, они еще хитры и коварны! Если не могут победить сразу, присылают велеречивых послов, обещают золотые горы и покровительство своего Чингиза… Так они поступили с аланами и с нами…

– Не мудрено! – громко хмыкнул Андрей Туровский. – Половцы всегда были заносчивыми и жадными! Да и ясы не лучше!..

– Помолчи, княже! – повелительно махнул рукой Мстислав Романович. – Продолжай, Котян Сутоевич…

– Мунгалы воюют конно, бьются саблями, стреляют из луков прямо на скаку. Есть у них и бронные воины с длинными пиками. Их немного, но они очень опасны! Прошлым летом на берегах Кобана мои нукеры не смогли выдержать их удар, побежали… Если бы не князь Беслан, аланский предводитель, нас бы мунгалы одолели еще тогда… А еще мунгальские воины беспрекословно и мгновенно повинуются приказам своих воевод, которые сами в битве не участвуют, а находятся позади войска и внимательно следят за сражением… – Кетэн помолчал с минуту, глядя куда-то поверх голов князей. Те терпеливо ждали. – И вот я решил обратиться за помощью к вам, добрым соседям, чтобы вместе одолеть незваных пришельцев, ибо по одному никому против них не выстоять! Сейчас, зимой, мунгалы остаются в Таврии, но по весне они возобновят поход…

– Почему ты так думаешь? – нахмурился молчавший до сих пор князь Черниговский. – Может быть, мунгалы добились, чего хотели? Может быть, их целью была как раз Таврия?

– Нет, к сожалению, это не так, – покачал седой головой Кетэн. – Они уже начали набеги! Всего десять дней назад их большой отряд напал на зимний городок моего двоюродного брата Арыслана! А когда ко мне приходили их послы, они среди прочего упомянули и о цели… Чингиз послал войско искать пути для последнего похода – к Закатному морю. Это его цель!

– К Закатному морю?!..

Невольное удивление прокатилось по залу. Князья заговорили наперебой друг другу, высказывая недоумение, посмеиваясь, а то и вовсе отмахиваясь от слов половца. Мстислав Романович некоторое время невозмутимо наблюдал за ними, потягивая из кубка теплый сбитень. Мстислав Галицкий что-то тихо обсуждал с сидевшим напротив него Данилом Романовичем – молодой князь Волынский говорил жарко, постукивая кулаком по столу. Мстислав Черниговский внимательно вертел в руках переданную ему иноземную байсу, разглядывал выбитые на ней диковинные знаки. Кетэн же продолжал стоять у края стола, опустив тяжелые руки и слегка ссутулившись. Глаза его были прикрыты, а губы под седыми длинными усами едва заметно шевелились – должно быть, хан молился своим богам.

Наконец Мстислав Романович с громким стуком поставил кубок на стол, и сразу в зале стало тихо.

– Ты поведал нам удивительные вещи, Котян Сутоевич, – заговорил князь Киевский, – и если даже в твоих словах только половина правды, этого достаточно, чтобы понять: враг действительно серьезный и опасный. Потому снеме теперь предстоит принять нелегкое решение. А тебе, поскольку ты гость, придется набраться терпения и ожидать в гостевых палатах…

Кетэн выслушал Мстислава Романовича в почтительном полупоклоне, затем так же молча приложил руку к сердцу и вышел из зала неспешной, вразвалочку, походкой бывалого всадника.

* * *

По настоянию большинства снемы обсуждение решили перенести на вечер – многие просто были не готовы сказать ни «да», ни «нет» в ответ на предложение Мстислава Галицкого: выступить против мунгалов вместе с половцами хана Котяна. Но рассказ хана впечатлил всех.

Пока холопы накрывали столы в трапезной к обеду, старшие и младшие князья кучками по двое, по трое шушукались по углам. Три Мстислава, не сговариваясь, покинули зал и расположились в малой горнице, где обыкновенно князь Киевский отдыхал после обеда.

Трое уселись за стол, и Мстислав Черниговский разлил по кубкам сбитень, потом заговорил: – Дело, други, нам предстоит нешуточное, долгое и трудное. Я верю половцу, потому как знаю Котяна давно. Этот старый лис ни за что бы не рискнул просить о помощи и тем более приехать в Киев, если бы не был напуган до смерти. А значит, мунгалы эти и впрямь опасные и сильные. Так что я – за поход. Причем за дальний! Нужно непременно встретить ворога не у своих ворот, а подальше, в глубине степи.

– Это почему же? – покачал головой Мстислав Романович. – Ты не забыл, что у мунгалов в основном конные воины, а значит, степь им – мать родная. И если Котян не приврал насчет количества, то их перед нами встанет столько же, а то и поболе, чем сможем собрать. А конных-то дружин и половины не наберется! Как тогда нам с ними управиться?

– Степь, она ведь тоже разная, – возразил Мстислав Галицкий. – Есть ровная, как стол, а есть и холмистая, как сердитое море. Вот в холмах и надобно встретить мунгалов, там от конных будет мало толку. Лучше всего – запереть бы их в Таврии! Но… не поспеем мы туда до весны. А вот где-то в низовьях Дона – в самый раз будет.

– Согласен, – хлопнул ладонью по столу черниговский князь. – Но есть еще один вопрос – самый главный, по моему разумению: кто войско поведет?

Все трое разом замолчали и насупились, задумавшись. Действительно – кто? Время общих походов под водительством великих князей, внуков и правнуков Рюриковых, давно кануло в Лету. Нынешние привыкли быть себе на уме, ссорились и дрались друг с другом без конца, иной раз из сущей пустяковины могли запросто города и веси соседа пожечь. Да и большой беды уже не одну сотню зим не было. Дрязги с половцами – не в счет. Угры и ляхи, что на закате живут, сами промеж себя разборы ведут, не до Руси им сегодня. И вот – на тебе! Мунгалы… Здравый смысл подсказывал: всем миром на ворога навалиться надобно – тогда одолеем. Не раз так бывало. Но кто ж из нынешних удельных владык захочет колено преклонить? Спеси и бахвальства у каждого – хоть отбавляй! У иного и удел-то – с собачий хвост, а все одно: я, мол, праправнук самого Рюрика!..

– Я так мыслю, други мои, – тяжело начал Мстислав Романович, – вести войско должен кто-то из нас, согласно старшинству в родстве.

– На себя намекаешь? – усмехнулся черниговский князь. – А может, я захочу? Чем ты лучше меня?

– Успокойся, брат, – укоризненно оборвал его Мстислав Галицкий. – Нельзя нам сейчас ссориться да выяснять, кто знатнее. Вместе надо быть! Если снема тебя выберет, я подчинюсь. Главное, ворога одолеть, разбираться после будем.

– Снема никого не выберет, – вздохнул Мстислав Романович. – Ругань будет, обиды всякие, потом и вовсе разбегутся по своим уделам… Нам надобно здесь и сейчас решить – кто? Тогда снема не рискнет нам перечить. Увидят, что старшие договорились, и примут как должное. Хотя бы на время похода!

– А хватит ли у нас духу? – прищурился черниговский князь. – Вот ты, например, готов ли свою немалую дружину под мое начало отдать?.. То-то! А ты, княже Удалый, как тебя мужи и гридни величают?.. Вот! По глазам вижу – нет.

Так и я никому своих ратников не доверю, сам поведу!

– Зачем же ты на снему приехал, княже? – Галицкий князь поднял на черниговца потяжелевший взгляд. – Людей мутить? Поход сорвать?.. Если так, сразу уезжай. Немедля!

– Ну-ну, други мои, перестаньте! – повысил голос Мстислав Романович. – Молодых костерим, а сами-то не лучше.

– И то верно, – посветлел лицом Мстислав Галицкий. – Предлагаю на время похода составить военный совет, вот как сейчас, из нас троих. Все же втроем проще договориться, нежели с двумя десятками. Как ты на это посмотришь, Мстислав Святославич?

Черниговский князь долгую минуту молчал, переводя пронзительный взгляд с одного Мстислава на другого, потом вздохнул, улыбнулся и протянул правую руку над столом, сжал кулак:

– Вместе победим, други!

Два крепких кулака присоединились к первому, и князья почти хором уверенно повторили:

– Вместе победим!..

* * *

Они вошли в зал, улыбаясь и приятельски похлопывая друг друга по плечам. Остальные князья, с нетерпением ожидавшие хозяина хором, чтобы приступить к желанной трапезе, разом удивленно замолчали и не проронили ни слова, пока Мстислав Романович, занявший свое место, не встал и не объявил:

– Походу быть, други! Принуждать никого не станем, но помните: каждому воздается по делам его.

С минуту все молчали – кто озадаченно, кто сердито, кто с недоумением во взоре. Потом Андрей Туровский, оглянувшись на остальных, откашлялся и спросил:

– То есть вы уже все решили за нас, князья светлые?.. Вот так вот запросто поверили россказням степняка, вчерашнего лиходея и грабителя наших уделов?!.. А может, он нарочно все затеял, вместе с мунгалами этими – выманить наши дружины в чистое поле, да и прикончить всех разом? А потом без помех разорить наши города и веси!..

– Никто за вас ничего не решает! – загремел в полный голос Мстислав Романович, грозно нахмурившись. – Но если ты, Андрей Иванович, еще не понял: ворог идет дюже сильный. Я Котяна не первый год знаю: уж если он сам к нам пришел помощи просить, значит, его кто-то здорово напугал!

– Я видел страх в его глазах, когда он в Галиче рассказывал о мунгалах, – подтвердил Мстислав Мстиславич.

– А может, и не придут сюда мунгалы вовсе? – вступил в спор Олег Курский. – А мы зря свои дружины гонять по степи будем. И где искать тех мунгалов – степь-то на сотни верст раскинулась!..

– Нет у нас времени на споры и препирательства, други, – вмешался Мстислав Черниговский. – Еще раз скажу: дело добровольное и весьма трудное. Потому на счету, конечно, будет каждый гридень, каждый холоп, способный держать в руках топор или рогатину! Чем нас будет больше, тем ближе будет победа над ворогом. Но даже не это главное… – Он повернулся к киевскому князю и кивнул.

Старый князь снова поднялся, огладил седые усы и веско произнес:

– Мы, Мстислав Романович Киевский, Мстислав Святославич Черниговский и Мстислав Мстиславич Галицкий, решили принять на себя главенство над общим войском, но лишь на время похода, дабы не допустить в предстоящей битве досадных и губительных промахов и победить непрошеных гостей, прогнать их обратно за Хвалисское море! И чтоб даже дорогу к нам забыли!

– Только соединив наши дружины и полки, мы сможем одолеть ворога, – подхватил речь Мстислав Галицкий. – К оружию, други! Бог и правда на нашей стороне!

– А теперь – ешьте и пейте, сколь душе угодно!.. – закончил старый князь, сел и первым поднял кубок, подавая пример остальным. Однако не все и не сразу князья приступили к трапезе. Некоторые продолжали переглядываться, вздыхали, качали головой. А насупившийся и упрямо глядевший на старших князей исподлобья Андрей Туровский вдруг вскочил с лавки и стремительно вышел из зала.

– Поторопился ты, Мстислав Романович, – тихо произнес Мстислав Галицкий ему на ухо. – Снема все-таки. Надо было просто предложить…

– А пусть обижаются, – хмыкнул тот в усы. – На обиженных воду возят! Вот мы и посмотрим: кто гоношится, а кто дело делать приехал. Хуже будет, если такой вот, как мой зять, поначалу приведет дружину, а как припечет – раз, и в кусты, мол, без меня воюйте.

– Андрей-то как раз выдюжит. Молод, горяч, но храбр и честен!.. А все же снема есть снема…

– Я верну его! – подхватился было слышавший их разговор Данил Волынский.

– Оставь, сам вернется. Остынет малость…

Мстислав Галицкий поднялся и громко, чтобы услышали все, сказал:

– Снема не окончена, други! Прошу всех, выскажитесь сейчас, что думаете. Обиженные и обойденные в походе – хуже лазутчиков. А правда – она завсегда душу очищает.

После его слов гомон поднялся нешуточный и не стихал аж до сумерек, пока холопы не внесли и не расставили по залу большие треноги с зажженными свечами. Но в конце концов споры утихли, и по предложению Галицкого князя был составлен и подписан договор-скрепа на согласие единоначалия Совета Трех Мстиславов над общим войском южных княжеств, а также половцев, пожелавших выступить совместно с русскими против злонамеренных мунгалов. Подписали скрепу все участники снемы, даже своенравный Андрей Туровский.

Сбор дружин и ополчения был назначен в первый день месяца травня в Зарубе у брода через Славутич[18]18
  Так в тринадцатом веке русичи называли Днепр.


[Закрыть].

Шаг третий
Заруб

Монастырь стоял на высокой излучине Славутича, прямо напротив брода. За рекой на восход до самого окоема расстилалась степь, лишь кое-где припущенная небольшими рощами и перелесками. На покатой, сажени в три, бревенчатой стене виднелась одинокая темная фигурка, застывшая, словно изваяние.

– И чего он там торчит? Полдня торчит бесперечь!.. – проворчал воевода Черниговского князя Добромысл, расседлывая коня возле походного шатра.

– Так поди ни разу не видел такого могучего войска, – весело откликнулся его помощник, молодой гридень Илья, снимая со своего коня переметную суму – Эвон сколько славных воинов собралось! – Он широко махнул свободной рукой на обширную луговину, сплошь покрытую теперь разновеликими и разноцветными шатрами и палатками.

Этот огромный лагерь возник здесь буквально в одночасье. Еще пару дней назад по луговине лениво прогуливались монастырские коровы и козы, пощипывая первую в году, нежную зелень. Теперь же большая часть просторного поля ушла под военный лагерь – в центре его уже развевалась белая с золотом хоругвь великого князя Киевского. Остальные княжеские стяги числом до двух десятков широким кольцом окружали ее.

– Что-то не видно до сих пор волынцев и галичан, – покачал головой старый гридень Вакула, принимая поводья у воеводы. – Кабы не случилось чего?

– Не боись. Они по воде идут с полудня, у Порогов нас ждать будут, – пояснил Добромысл. – И правильно. Чего зря людей гонять? Все одно – туда же и мы двинемся, коли уж решили ворога в степи побить. Завтра вот последний совет князья соберут – и сразу отправимся…

К монаху на стене неслышно подошел собрат, тронул за плечо. Первый чуть вздрогнул, будто очнулся.

– Молишься, брат?

– Я… нет… Как думаешь, брат Федор, неужто снова война со степью надвинулась?

– Вряд ли, брат Серафим. Отец Михаил говорит, мол, большой и сильный ворог объявился, всех в степи побил, а теперь и на нашу землю зарится. Вот князья и порешили упредить его – побить в собственном дому. Молвят, что половцы сами к нам пришли помощи просить!

– О как!.. Неисповедимы дела твои, Господи!.. Вчерашние враги дружбы ищут!.. Видать, сильно половцев припекло.

– Не нам об этом судить, брат. Пойдем-ка лучше, помолимся за успех дела ратного и праведного.

– И то верно, брат!..

Оба неспешно спустились со стены во двор и направились раскрытым дверям церкви. Уже входя под ее тихие своды, услышали, как за стеной, в лагере пропела труба – княжеский совет начался.

* * *

Мстислав Романович внимательно оглядел собравшихся князей – их лица были сосредоточены и суровы, все прекрасно понимали, насколько серьезное дело им предстоит совершить. В походных условиях не до условностей – расположились кто как: сидя, стоя, даже полулежа.

Киевскому князю было немного неловко – из утвержденного зимой военного совета Трех одного не хватало. Мстислав Галицкий решил провести сводную дружину галичан и волынцев южным путем – по Днестру и морю до устья Славутича, а затем уже пешим порядком идти навстречу главным силам. Теперь же нужно было решить несколько важных вопросов, и первый из них – где враг?

– А какая разница? – беспечно спросил Андрей Туровский. – Появится – побьем! Эвон силищу какую собрали! Ни один степняк не выстоит!

– Твои слова – да богу в уши, – усмехнулся Мстислав Святославич. – Нешто не знаешь: кто предупрежден, тот вооружен. Мунгалы ясов побили, Котяну холку намылили – и все им нипочем. Больно шустрые! Так что я предпочел бы знать, где они сейчас и что поделывают?

– Я тоже за разведку, – степенно кивнул Мстислав Романович. – Вот только кого посылать будем?..

– Думаю, надобно от каждой дружины по десятку гридней, самых молодых и проворных, выделить, дать им провожатого из половцев и разослать на все четыре стороны, – предложил всегда спокойный и невозмутимый курский князь Олег Святославич.

– Своих гридней не дам! – резко вскинулся туровский князь и дерзко посмотрел на старших Мстиславов.

– Негоже так, Андрей Иванович, – нахмурился Мстислав Романович, – ты скрепу сам подписал, никто тебя не неволил! К тому же ты – зять мой… Изволь теперь подчиниться. Совет решил: разведке быть! Позовите сюда Добромысла!..

После полудня отряды спустились к Зарубному броду. Восемь ушли за Славутич, в степь, еще три отправились вниз по реке по правому берегу, последний же воевода услал на запад, наказав двигаться расширяющимися полукружьями.

– А зачем искать на закате, дядька Добромысл? – недоумевал Илья. – Ворог-то из Таврии идет?

– Береженого бог бережет, – улыбнулся воевода. – Сдается мне, у мунгалов тоже разведка хорошая.

Как в воду глядел. Уже к ночи прискакал гонец от закатного отряда: за Росью замечены чужие всадники, по виду похожи на мунгалов, как их описывал хан Котян.

Добромысл немедленно направился в великокняжеский шатер.

– Добре, воевода, – кивнул Мстислав Романович, выслушав доклад. – Мунгалам не показываться, следить издалека. Подождем вестей с восхода…

* * *

Еще день спустя произошло сразу два события. С полуночной стороны к броду на левом берегу подошла большая дружина владимирцев во главе с сыном ростовского князя Василько Константиновичем. Мстислав Романович вздохнул с облегчением, потому как уже и не рассчитывал на помощь северных соседей, застрявших в Черноземье из-за весенней распутицы. Однако не успел Василько явиться в княжеский шатер, от брода примчался очередной гонец.

– Едут, великий князь! – выкрикнул он, отбивая поклон.

– Кто?! – удивился Мстислав Романович.

– Мунгалы едут!.. По всему, послы это…

Князья вышли из шатра и воззрились в сторону реки. Оттуда вверх по косогору медленно ехали верхом на низкорослых мохнатых лошадках полтора десятка диковинных людей. Плоские лица, черные раскосые глаза, разноцветные долгополые кафтаны с меховой оторочкой. Поверх кафтанов – кожаные, покрытые железными пластинами доспехи. На боку каждого длинный изогнутый меч в чеканных ножнах. Впереди чинно восседали трое – седоусые, смуглолицые, с серебряными квадратными байсами на груди. Первый держал на вытянутой руке странный стяг: три разноцветных конских хвоста – белый, черный и рыжий – под навершием в виде солнечного диска с расходящимися лучами.

Послы неспешно приблизились и остановились напротив трех князей, застывших в ожидании, – двух Мстиславов и Василька. С минуту стояла почти полная тишина, пространство перед шатром киевского князя постепенно заполнялось любопытствующими.

Мстислав Романович и Мстислав Святославич разглядывали пришельцев с плохо скрываемым презрением, а Василько, видать, по молодости лет – с восхищением.

Наконец киевский князь пошевелился и сделал приглашающий жест, указав на шатер за спиной.

Мунгалы прекрасно поняли его, легко спрыгнули со своих удивительных лошадок и подошли к князьям на расстояние вытянутой руки. Василько явственно услышал позади себя тихий лязг вынимаемого из ножен меча. Скосил глаза и заметил сосредоточенное, но спокойное лицо воеводы Добромысла.

Однако мунгалы не проявили ни малейшей враждебности – наоборот, все трое широко улыбнулись и развели руками, мол, мы пришли с миром. Тогда оба Мстислава тоже слегка улыбнулись и первыми вошли в шатер. За ними прокосолапили послы, оставив остальных мунгалов снаружи. Василько и Добромысл замыкали процессию, и молодой князь успел шепнуть воеводе:

– Проследи, чтобы никто мунгалов не обидел! Это мирное посольство…

– Сделаем, княже! – кивнул тот и бесшумно исчез за пологом шатра.

Мстислав Романович сел на свой походный престол и снова жестом предложил сесть послам. Те дружно опустились на лавку ошуюю от престола, одесную расположился черниговский князь, не перестававший пристально следить за каждым движением пришельцев. Василько осторожно присоединился к нему.

– Позови толмача из половцев, – приказал киевский князь одному из неподвижно стоявших позади гридней.

– Нет нужды, – произнес вдруг старый мунгал со странным акцентом. – Я понимаю ваш язык. Ваши родичи, что живут у моря, научили меня, когда наше непобедимое войско отдыхало всю зиму в их землях.

– Добро!.. Я – великий князь Киевский Мстислав Романович, это вот князь Черниговский Мстислав Святославич, а рядом – молодой ростовский княжич Василько Константинович. Ну а вы кто?..

– Я – Байдалур, правая рука великого Субэдея-багатура, а это – мои кровные братья, Саймак и Джейбелэк. Мы пришли с миром!

– Слушаем вас…

– Дошли до нас худые вести, великий князь, будто поддался ты на хитрые слова лукавого кыпчакского хана Кетэна, поверил ему и теперь идешь на нас войной! А ведь мы вашей земли не трогали, ни городов, ни весей не грабили. Мы пришли бить холопов наших нерадивых да конюхов за дерзость и непослушание. А до вас у нас никаких дел нет. Все кыпчаки – от века холопы наши. Слыхали мы, что и вам они не однажды беду приносили, грабили да жгли. За это тоже с них ответ возьмем. А вам, урусам, мир вечный предлагаем, пока солнце на небесах луну сменяет. Мечи наши не на вас заточены…

– Складно поешь, иноземец, – заговорил в ответ Мстислав Романович, сурово глядя на посла. – Да только яду в твоих речах больше, чем слов! Половцы – соседи наши давние, всякое меж нами бывало, но те дела прошлые и не ваши! А вас мы не знаем, да и знать не хотим. Вы на половцев злобу затаили за то, что они помогли своим соседям-ясам от вас отбиться. Так нетто ты думаешь, что и мы так поступим – оставим вам половцев на растерзание?! Убирайтесь обратно, в свои степи заморские, уходите за море Хвалисское и больше не показывайтесь! Иначе познаете силу меча русского!

– Я слышу гнев в твоем сердце, великий князь, – невозмутимо произнес старый мунгал. – А гнев – плохой советчик в переговорах. Поэтому я забуду сам и прикажу моим братьям забыть все обидные слова, что ты здесь произнес. Сейчас мы уйдем, а вы подумайте над нашим предложением. Наш стан на левом берегу. Завтра в полдень мы придем за ответом.

Трое мунгалов дружно встали и с легким поклоном вышли из шатра. Следом шагнул один из гридней, держа руку на рукояти меча.

– А они – смелые! – усмехнулся Мстислав Святославич. – По всему, смерти не боятся. И зря!

– Что ты предлагаешь, друже? – удивленно воззрился на него киевский князь.

– Предлагаю не ждать утра, а перерезать всех этой же ночью!

– Господь с тобой, Мстислав Святославич! – вскричал пораженный Василько. – Так нельзя! Послов нельзя убивать!..

– Не послы они никакие! – резко оборвал его черниговец. – Послы государей представляют, верительные грамоты привозят, подарки правителю… А эти что? Явились ниоткуда, грязные, вонючие, наглые!.. Холопов своих, видите ли, наказать пришли!.. Что-то я не слышал от хана Котяна, сколько его знаю, чтобы он чьим-то холопом назвался? Предлагаю прибить оборванцев и идти в степь. Найдем их становище и так всыплем, чтоб бегом до Хвалисского моря улепетывали!

Мстислав Романович поднял руку, успокаивая разбушевавшегося тезку:

– Охолонись, друже! А то на Андрея стал похож… Мне тоже они не нравятся, но убивать?.. Негоже так великому князю поступать.

– Вот и я говорю! – снова вскинулся Василько. – Не по-людски это! Нечестно!.. Скажем им наш ответ, мол, уходите или побьем. Пусть этот… Байдалур так и доложит своему господину. А мы меж тем тайно за ними догляд пошлем – так и узнаем, где у них становище!

– А что, княжич дело говорит! – рассмеялся вдруг Мстислав Черниговский. – Может, и его в наш совет примем?

– Добре, други! – посветлел старый князь. – Так и порешим. И закон соблюдем. А как отъедут в степь, снимаем становище и выступаем вниз, к Порогам! Небось, галичане да волынцы уже там?..