Текст книги "Закон крови"

– Благодарю. Перед тем как уйти в сон, я хотел бы обменяться кровью с твоим сыном. Если, конечно, он не против.

Обмен кровью – не братание: нельзя побрататься инородцам. Но обряд очень важен – ко многому обязывает. Это – особая дружба, доверительные отношения; война и вражда между теми, кто обменялся кровью, немыслимы. Преступить через это – отступничество, клятвопреступление.

Дрого с готовностью обнажил правую руку, вскрыл вену и дал слизнуть кровь сыну Серой Совы. Отворяя свою кровь, тот с улыбкой сказал:

– Храбрый Дрого уже сделал мне сегодня хорошее кровопускание. Поделом, быть может. Но эту кровь я даю добровольно, в залог того, что копья наши не скрестятся. Никогда.

А обнявшись, шепнул на ухо своему молодому кровному другу :

– Может, и зря я так с вашим Каймо… Тебе лучше знать! Все же приглядывай за моей дурой. Позаботься, если что.

Дрого выдохнул почти неслышно:

– Хорошо.

Наутро расстались не сразу: нужно было похоронить погибших. Похоронили их вместе; дополнительный знак: с враждой покончено, нет ни долгов, ни обид. Самый пострадавший из сыновей Серой Совы к утру немного оправился, но все же идти почти не мог. Пришлось сооружать носилки.

Обменялись прощальными словами, пожеланием друг другу легкой тропы. Колдун предупредил:

– Пусть сыновья Серой Совы будут осторожны на обратном пути – по ночам! Пусть от заката до рассвета друг от друга не отлучаются, пусть не забывают о Зашйте! Опасность очень велика, и Зло может настигнуть вас прежде, чем до нас доберется!

Айон поблагодарил – сдержанно, из вежливости. Было видно: «колдовские штучки» его мало волнуют. Прощаясь со своей дочерью, он все же не выдержал, заявил во всеуслышание, под смешки сородичей:

– А все же жаль, что не того ты выбрала! Быть может, еще передумаешь?

Каймо стоял сзади всех как оплеванный.

Глава 18
НЕЖИТЬ

Дожди и дожди, – кажется, им не будет конца. Дети Мамонта уже давно миновали земли, принадлежащие детям Большерогого, и их северных соседей оставили позади, даже не узнав, кто они такие? Нападений не было, только сигналы – издали, дымами и ритмичным рокотом барабанов: «Уходите! Скорее уходите! Подальше от нас! Не приближайтесь к нам!» Похоже, чем дальше уходили люди Арго, тем больше их боялись, сильнее гнали… Понять можно: на длинной тропе и вести меняются. Порой – до неузнаваемости.

Место, где они остановились сейчас, – плоское, почти голое, бесприютное. Здесь никто не живет, ничья земля. И все же знают о нем, наверное, все общины, чья жизнь связана с Большой водой: ведь именно здесь, в этом озере, напоминающем сейчас какую-то гигантскую лужу, она и рождается – их Большая вода! Бывшая их…

Дрого зачарованно смотрел на ручеек, выбивающийся из озера, смотрел, пытался и не мог убедить себя в том, что вот оно – начало Большой воды, с ее весенними разливами… А ведь он сам пришел сюда по ее берегу, какие же могут быть сомнения!

Кажется, и брат его Йом, и друзья, Донго и Вуул, испытывали сходные чувства. Йом и Вуул молчали, а Донго вдруг вздохнул зачарованно и со свистом втянул в себя воздух.

Две сильные руки опустились сзади на их плечи. Гор!

– Да, вот оно как! Не думал, что еще раз это увижу, не думал! Первый раз тоже не верилось, хотя слышал от стариков, где и как Большая вода начинается… Отсюда-то мы и повернули назад; тоска взяла… А ведь совсем не хотели возвращаться. Никогда…

– Гор! Старый! А почему…

Дрого осекся, почувствовав, как пальцы Йома с силой впились в его ладонь: «Молчи!»

Ни Дрого, ни Донго, ни Вуул не слышали той истории, о живом мертвеце. А Йом спросил:

– Старый! Вы хотели покинуть свой Род… тогда?

– Да, – вздохнул Гор, – помню: пятеро нас было. Молодые, глупые… Хотели, да не покинули! К счастью… Зато начало Большой воды увидели своими глазами, как сейчас и вы видите. – Уходя, сказал Йому: – Потом ребятам расскажешь, пусть и они знают. Только не к ночи.

Здесь, где никто не живет, где бывают только охотники, оставляющие свои дары Большой воде, ее истоку, решили задержаться. Отдохнуть, осмотреться. Подумать о продолжении тропы. Зимовать здесь? Плохо: слишком все ровно, слишком пусто… И грустно здесь покажется; не случайно Гор с товарищами именно отсюда повернули назад, на родину… Да и те, кто наслышан об изгнанниках, совсем близко, и не раз посетят эти места… Что будет, если они застанут нарушителей Великого Закона крови, теперь еще самое начало Большой воды оскверняющих? Догадаться нетрудно: беда будет!

Но задержаться можно, хотя бы дня на два. Что там дальше, на севере? Никому не ведомо, только слухи. А вдруг духи все же откликнутся, дадут весть хотя бы во сне?

Так думал Арго, так думал Колдун… Да и остальные мужчины. Стоянку свою дети Мамонта прижали к краю хилого сосняка – хоть какое-то укрытие от ветра и и дождя. Правда, вода поодаль, но на это есть бурдюки. Да и не слишком-то пить хочется в такую промозглую осень… Рановато холода начались, быть может, еще будет тепло?

Первую ночь почти не говорили: отдыхали, измученные дорогой, погодой, устройством какой-никакой защиты от дождя и ветра. Для вечерней трапезы почти все сгрудились вокруг четырех костров. Арго внимательно всматривался в усталые, понурые лица. Не подкралась ли к кому-нибудь хонка? Кого нет?..

– Йом, а где Нага?

– Устала, отец. Я им постель да кров устроил, накормил пораньше и уложил спать. Пусть отдохнет.

– Хорошо.

(«Хорошо-то хорошо, да здорова ли она, твоя Нага?»)

Тяжела была эта ночь. Сквозь мрак и непрерывный дождь (ничто не могло от него защитить: ни временные кровли, ни шкуры!) непрерывно доносились голоса. Тех, неприкаянных. И еще – нечто! Вой ли волков (НЕТ!), крик ли ночных птиц (НЕТ!), – звуки эти завораживали, замораживали душу… И было еще нечто, НЕ воспринимаемое слухом… ДАВЯЩЕЕ …

Никто не говорил об этом, все думали. Каждый – по-своему.

Наутро Арго с нетерпением поджидал Колдуна, заранее договорились. Старик приплелся измученный, измотанный, еле живой.

– Ничего, вождь! Только одно…

Арго молчал. Казалось, он весь сосредоточился в одном своем взгляде… И еще одно казалось: еще более настойчивые, еще более притягивающие глаза – ОТТУДА, ИЗ ШАЛАША! АЙЯ!!!

…Колдун тряхнул головой:

– Великий вождь! Твой Колдун пытался говорить с духами… И нашими предками! К себе они меня не допускают. Приходили во сне… Скажу одно: говорят: «На север! На север! Дальше! Дальше! Уходите!» Пытался спросить: «Как же здесь? И где встать? Устали!» Ответ один: «УХОДИТЕ!.. ЧЕМ ДАЛЬШЕ, ТЕМ ЛУЧШЕ!..» А потом – все, конец…

Арго задумался:

– Дальше… А куда? Колдун знает?! Колдун печально покачал головой:

– Нет. Не знает. И никто из нас не знает! Но ведь таков был твой выбор, великий вождь! ПО ТРОПЕ ЧТО НАЧАЛИ ПРОКЛАДЫВАТЬ НАШИ ПРЕДКИ…

Арго улыбнулся. Хорошо улыбнулся: без злобы, без гнева.

– Я знаю, Колдун! Путь по звездам мне ведом, и мы пойдем этим путем. Но не о том я говорю: ДУХИ СКАЗАЛИ ХОТЬ ЧТО-НИБУДЬ О ТОМ, ГДЕ ОКОНЧИТСЯ ЭТА ТРОПА?!

Колдун опустил голову:

– НЕТ! И пусть великий вождь детей Мамонта простит своего Колдуна… Или убьет… Но не нужно больше вопросов!

– Так как же дальше? – только и спросил Арго. И Колдун ответил просто:

– Не знаю. УБЕЙ!

(«УБИТЬ? Легко сказать тебе, уставшему от жизни… А МНЕ КАКОВО? А ВСЕМ НАМ?!.. УБИТЬ? А что дальше будем мы делать, как жить, – мы, сыновья Мамонта? „Убить!..“ Эх ты, „Великий Колдун“!..»)

Распогодилось. Хотя и земля и сам воздух насквозь пропитаны влагой, дождь перестал, и солнце то и дело проглядывает сквозь рваные облака. Ветер гонит их, не дает собраться вновь… Быть может, еще будет последнее тепло?

Несмотря на холод и сырость, Колдун скинул рубаху, с наслаждением подставляя тело неверным солнечным лучам. Он запрокинул голову и прикрыл глаза.

(«Нет, великий вождь, не все поведал тебе Колдун о своем ночном разговоре с невидимыми, не все!.. Быть может, ты сделал ошибку, взяв меня с собой; быть может, нежить не пошла бы за вами, мной одним натешилась бы!.. А теперь… Сможет ли помочь Роду теряющий силу? И еще об одном ты не узнаешь – ДО СРОКА. И Айя не узнает. Почему она так смотрела?»)

На следующий день отдыхали – только отдыхали, ничего больше… Молодежь и подростки пошли к озеру: рыбу подколоть, если получится, поохотиться, если повезет. Но это же не труд – баловство. Женщины по привычке старались благоустроить свое временное пристанище – с помощью мужей, хотя те не видели в этом особой необходимости: завтра – в путь! Вот только куда?..

Арго и Колдун говорили об этом снова и снова.

– Большая вода не одна, – говорил Арго. – Наша – с севера течет. Быть может, дальше такую встретим, что течет на север? Тогда – по берегу, до снега, до зимовки… Вот только подсказали бы духи, где лучше встать на зимовку?

– Большая вода не одна, – соглашался Колдун, – и, быть может, есть и такая, что течет на север. Путь ясен, ночью еще раз посмотрим: похоже, звезды покажут… Но если великий вождь детей Мамонта не захочет сменить тропу, – нужно быть готовым к тому, что следующую Большую воду нам придется пересечь… Может, оно и к лучшему.

– К лучшему? С женщинами и детьми?! О чем говорит мудрый Колдун?

Старик вздохнул:

– Мой собрат Куница сказал: «Нежить не может пересечь текучую воду! Ни вплавь, ни по воздуху. Только – обогнуть!» Может, удастся сбить врага со следа?

Арго помолчал, потом заметил:

– А я уж начал думать – она там осталась… Ведь и не видел никто, и не слышал.

– Видела. Туйя. А слышим… Мы все слышим, каждую ночь. Голоса неприкаянных. Нежить притягивает их, не мы!

– Так что же, – продолжил Арго, – неужели эта девчонка…

– Нет, вождь, нет! И не думай! Не подманила, не привела, тропу не показала. Она сама чуть-чуть не погибла. Просто так уж получилось. Думаю, нежить хотела с ней к нам проникнуть. Да не вышло! Может, потому и духи говорят: «Нельзя стоять! Идти нужно!» Может, не гонят нас, а боятся. Берегут… Не знаю!

– Завтра пойдем! – решительно сказал Арго. – Завтра! А там – одну, две, три Большие воды пересечем, пока не застыли, – и дальше! Уйдем, быть может.

К вечеру совсем распогодилось: и облака развеяло, и ветер утих. Общинники, собравшиеся вокруг общих костров, повеселели. Жарили рыбу – лакомство нечастое, но в озере ее было хоть наугад бей копьем! Охотники добыли жеребца и двух олешков, а дети насобирали в воде всякой всячины – от сладких стеблей до улиток. Совсем пир получился! Люди знали: завтра – в путь! Жаль, конечно, что так быстро, но все равно – отдых хорош! И сон будет хорош: хоть и на ночь, а устроились как на зимовку; женщины постарались. И погода не подвела: не будет так надоевшей сырости.

Ойми за обе щеки уписывал печеных улиток, важно угощал мать:

– Ешь, женщина!

Он отличился: даром что мал, а улиток собрал столько, что и те, кто повзрослей, только присвистнули!

– Отец, я б и селезня подшиб, и гусака, да дротика не было. Ты сделай мне дротик, обязательно сделай! Только настоящий! Ладно?

Йом шутливо потеребил сынишку за рыжий вихор. (В отца!)

– Нет уж! Делай сам, как умеешь. Ты же знаешь закон: охотник делает свое оружие сам. Или меняет на свою добычу.

– А это – не добыча, что ли?! – Возмущенный Ойми протянул отцу очередную улитку. – Ойми завтра еще наберет! Много-много! Знает – где!..

– Ты же слышал вождя: завтра – выступаем! Так что не до улиток, матери помогать будешь… Не дуйся, не дуйся, погоди до зимовки: так и быть, сделаю тебе короткие дротики, если будет за что…

(«И то! Приучать пора; к зиме и совсем окрепнет!»)

Нага, сытая, умиротворенная, привалившись к плечу мужа, кормила грудью Аймилу.

Подошел Дрого:

– Брат! Отец сказал: наша стража – третья!

– Третья так третья, выспаться успеем… Сегодня – по двое?

– Да. Чужаков нет. Спокойно. Завтра – на тропу. Пусть спят.

– Ну и правильно!

Хорошо, спокойно. В холодном зеленом небе над озером – совсем тонкий белый отщепок: Небесная Старуха едва-едва начинает приоткрывать свой единственный глаз. Интересно, будут ли сегодня голоса неприкаянных?

Хорошо, если бы не было: и не так страшно, как противно…

Огненный круг уже наведен и все еще мерцает в сгущающейся тьме.

Йом почувствовал, как его трясут за плечо… Дрого!

– Эй, брат! Заспался? Наша стража.

Уже у костра продолжал посмеиваться:

– С женой хорошо было? Едва добудился.

Йом улыбнулся и, ничего не отвечая, легонько хлопнул брата по макушке.

(«Не женат еще, а понимает! Сегодня действительно было очень хорошо…»)

Они немного покормили костры (пламя должно быть ровным и низким ), прошлись вдоль всего Круга, вглядываясь и напряженно вслушиваясь во мрак. Ничего опасного. Тишина. Какая-то звенящая тишина.

Еле открывающийся глаз Небесной Старухи уже исчез. Только звезды. Дрого вертел запрокинутой головой, ища знакомые очертания.

– Вон они, Гуси, – показал Йом, – и Большой, и Малый. Стало быть, завтра наш путь – туда.

Тьма. Глухая осенняя ночь. Сегодня небо ясное, звезд много, но они не дают света. Куда ни посмотри, взгляд вязнет во тьме…

– Что это? – вдруг спросил Дрого, указывая в сторону озера. Йом присмотрелся…

Две кроваво-красные точки. Далеко. Будто светятся… Дальние костры? Не похоже. Почему-то вспомнилось ночное сияние над Проклятой ложбиной.

– Не знаю. Что бы ни было, от тех мы защищены. А люди… Будем слушать, будем следить. Пойдем к кострам.

Уже на ходу Йом оглянулся, и ему показалось, что красные точки приблизились.

Дрема навалилась неожиданно. Тяжелая, непереносимая. Их стража только началась, а уже не было сил бороться со сном.

– Да что же это такое! – ворчал Дрого, в третий Раз смачивая глаза водой из баклаги. (Промыл бы как следует, да воды мало. Выльешь всю – пить сразу захочется, да и что будешь делать, если сон не пройдет?!) – Сроду со мной такого не было!

Йом и сам ничего не понимал. Знал одно: ни усталость, ни Нага здесь ни при чем. Он ходил взад-вперед, он тер буквально раздирал кулаками слипающиеся глаза, старался слушать ночные звуки, но ничего не было слышно. Совсем ничего, все та же глубокая мертвящая тишина. И хотелось только одного: упасть прямо здесь, на месте свернуться калачиком, как его Ойми, – и спать, спать…

– Пройдемся еще раз вдоль Круга!

– Хорошо, идем, – ответил Дрого и… сел на землю, положил копье, опустил голову в колени… – Я сейчас, сейчас…

Нужно растолкать, растормошить брата, пока не стряслось беды.

Йом сделал шаг… другой… Но непреодолимая сила так тянула его самого к земле, что противиться уже не было никакой мочи. Он только посидит чуть-чуть, немного отдохнет…

…Йом резко вскинул голову, словно от удара по плечу. Как? Он заснул на страже?!

Посмотрев на небо, охотник облегченно перевел дыхание. Если и спал, то действительно чуть-чуть: звезды не сместились с тех мест, на которых были, когда он в последний раз глядел на них, и до конца третьей стражи было по-прежнему далеко. И сон прошел совершенно, Йом чувствовал себя бодрым и сильным.

(…Э-э-э! А вот братишку совсем сморило. И впрямь калачиком, словно Ойми, свернулся, а копье обнял, из рук не выпускает!) Йом сделал было шаг вперед, чтобы разбудить Дрого, но остановился. (А зачем? Пусть и он чуть-чуть поспит, а Йом тем временем сделает то, что они собирались сделать: еще раз обойдет Круг. До смены еще о-го-го сколько!)

Обход завершился быстро. Йом задержался, пытаясь всмотреться во мрак, там, где они видели красные точки. Ничего! Он уже повернулся, чтобы вернуться к костру и разбудить Дрого, как вдруг…

Из темноты, издалека, от озера послышался знакомый голос:

– Йом! ЙОМ!

Что это? ОТКУДА?! Нага зовет!.. Но почему? Что случилось?! Как оказалась она там, в ночи, далеко от стоянки?!

– Йом! ЙО-О-ОМ!

– Нага? Ты где, Нага? Что стряслось?!

(Ах ты!.. Ну конечно, это его непутевый сынишка отправился ночью за улитками! Как тогда – к деду! И пока они спали, Нага обнаружила пропажу и теперь бежит за ним. А там, в ночи…)

Голос – все дальше и дальше…

– ЙО-О-ОМ!

Не думая больше ни о чем, забыв все наставления Колдуна, даже не подняв тревогу, так и не разбудив своего брата, Йом переступил черту Огненного круга, разорвав его Защиту, и бросился туда, в густую тьму, на родной призыв.

Он бежал на голос, не замечая ничего вокруг: ни сгущающейся тьмы, ни того, что их стоянка теперь – все дальше и дальше… Случилось что-то ужасное, чудовищное!.. Как уже было однажды!..

– Нага! Н-А-А-АГА!

Ее голос не приближается – отдаляется! Почему?!

– ЙО-О-ОМ! ПОМОГИ!!

Рвется сердце, стучит кровь в висках… Быть может, ее кто-то схватил?! Сейчас, сейчас!.. СКОРЕЕ!

– ОТ-Е-Е-ЕЦ! ПОМОГИ!!

ОЙМИ?! Великие предки, духи-покровители, да что же такое делается?!

Йому казалось, он уже видит, различает фигуру своей жены… Только почему она ускользает от него, несмотря на зовы? Сама зовет и ускользает…

– НАГА! ОЙМИ! Где вы?!

Поскользнулся на палой листве, скатился в овражек… Вскочил – и дальше, на голос, на голос!

– ЙО-О-ОМ!

…Как долго длится эта безумная гонка?! Йом не знает, он уже не понимает ничего… Только голос, только зов… И ОНА, его жена… Вот снова мелькнула… Чтобы тут же скрыться!..

– Н-А-А-АГА!

…Наконец-то! Спит Одноглазая, темно… Но жена – вот она, совсем рядом… ЧТО ЖЕ СЛУЧИЛОСЬ?!

– ЙО-О-ОМ!

Вот она, в двух шагах… Остановилась, ждет… А где Ойми?!

– Йом! Наконец-то! Только сними ЭТО!

Ее палец указывает на стебли чеснока, сплетенные с ремешком оберега… И сейчас, когда наконец-то он нашел жену, и Ойми, конечно, где-то здесь, рядом, и Аймила… Йом не колеблясь сорвал и отбросил в сторону то, что раздражает Нагу, чтобы скорее, скорее обнять ее…

– НУ ВОТ И ХОРОШО!

Руки, сомкнувшиеся на его шее… Глаза… Хищная улыбка, оскал… ЭТО НЕ НАГА!!!

– ВОТ МЫ И ВСТРЕТИЛИСЬ! СНОВА ВСТРЕТИЛИСЬ! Я ДАВНО ЖДАЛ, ДАВНО…

Черты на миг расплылись – и преобразились в иные, хорошо знакомые… Йом рванулся, попытался извернуться, сдавить, скрутить врага. Но этой силе невозможно противостоять, она все сломит, все сокрушит…

– ТЫ СТАНЕШЬ МОИМ ДРУГОМ! СОВСЕМ СКОРО, А ТАМ И ДРУГИЕ!..

Последний отчаянный рывок! Бесполезно… Красные огненные глаза – у самого лица; они втягивают, всасывают в себя, и там, за ними, не ледяная тропа – нет! – бездна! Йом почувствовал, как в горло вонзаются длинные, необычайно острые зубы…

Дрого вырвался из сна, из какой-то глубокой норы, куда он падал и падал – навстречу двум огненным точкам. (Или это две светящиеся капли крови?) Словно кто-то рванул за волосы, – так быстро очутился он на ногах.. КАКОЙ ПОЗОР!.. А ЙОМ?!

– Йом! – Дрого позвал вполголоса, чтобы не разбудить спящих. Он вспомнил непонятную, непреодолимую дрему. Должно быть, и Йома сморило! Ничего! До конца их стражи – Дрого, наморщив лоб, стал всматриваться в небо, пытаясь сообразить, – да! до конца их стражи время есть, сейчас он найдет и разбудит Йома… Ну что за напасть с ними приключилась?!

– Йом! Йом! – продолжал окликать он, напряженно всматриваясь в землю… (Не мог же в самом деле его брат уйти к Наге! Ах да! Они ведь еще раз собирались обойти Круг! Наверное, Йом проснулся первым и сейчас где-то там, неподалеку…)

Так случилось, что Дрого начал обход Круга с того самого места, где Йом закончил его. (Что-то не так… Или это только кажется? ) Отбежав к костру, он зажег один из подготовленных факелов и поспешно вернулся… Так и есть! Молодой охотник похолодел, увидев здесь, на самом Круге, заметный даже при свете звезд четкий отпечаток человеческой ноги, ведущий прочь от стоянки…

(Йом ушел? Йом разорвал Защиту?)

– ЙО-О-М! – закричал он в ночь, уже не заботясь о том, разбудит людей или нет.

Далеко, видимо у самого озера, вновь загорелись две точки. Теперь они безошибочно и мощно впились прямо в него, в Дрого, в саму его душу, вытаскивая наружу, заставляя идти…

НЕЛЬЗЯ СМОТРЕТЬ В ГЛАЗА НЕЖИТИ!

Резко отпрянув назад, закрыв рукавом глаза, Дрого срывающимся голосом подал сигнал – тот самый, что несколько дней назад:

– Й-о-го-го-го-го! Й-я-а-а-а! (Опасность! Враг – рядом!)

– Как же так? Как ты мог заснуть на страже?!

Отец еще ни разу не говорил с Дрого таким голосом. Взгляд его, исходящий презрением, почти ощутимо отталкивал сына, – даже ночная тьма не могла этого скрыть. И жалко, безнадежно убого звучал его ответный лепет:

– Не знаю… Нас обоих сморило…

– ОБОИХ?! И где же твой брат? Его нет! Дрого опустил голову под взглядами охотников. Они стояли около прохода сквозь Огненный круг. Позади в темноте слышались рыдания Наги.

– Факелы! – командовал Арго. – Уходим на поиск. Колдун! Старый! Что еще нужно для защиты?

– Вас много. Чеснок, обереги у всех? Будет огонь… Тогда – ничего больше; ОН не посмеет напасть. Только держитесь все вместе. А это – на случай. – Колдун протянул вождю свой осиновый посох. – В случае чего – бей этим : ваши дротики бесполезны.

Арго недоверчиво хмыкнул, но посох взял.

– Когда уйдем – замкни Круг и жди нас. Остается четвертая стража… А ты, – он так посмотрел на сына, что лучше бы Дрого ослеп! – ты иди к матери. Досыпай.

Из группы охотников послышался смешок… Каймо!

Ни на кого не глядя, Дрого двинулся во тьму. Вернувшиеся не застанут его в живых, – это понимали все. И отец тоже.

Спас Колдун.

– Великий вождь, не спеши! Твой сын не виноват, не слабость его одолела – сила, которой простой охотник противостоять не может. И Йома – тоже. Не их вина; не всякий колдун может с этим сладить… Ты должен гордиться своим Дрого. Смотри: его не увело туда, вслед за Йомом. Он даже тревогу поднял. А это непросто, ты уж поверь старому!

Арго помолчал. Затем кивнул сыну:

– Хорошо. Пойдешь с нами. Но может, тебе и впрямь лучше остаться? Не спать, сторожить.

Сейчас в его словах не было ни презрения, ни даже укора. Но Дрого решительно замотал головой и едва смог выговорить:

– Нет. Я туда. Брата искать.

След на влажной земле был хорошо виден при свете факелов.

– Он бежал! – бормотали охотники. – Куда, зачем?

Руки стискивали древки копий – неужели их оружие и впрямь бесполезно?! – глаза озирались вокруг. Опасность мерещилась всюду: в каждом кусте, каждой кочке… Неведомая опасность, и от того еще более страшная.

Берег озера. Здесь светлее, да и ночь – Арго взглянул на звезды – на исходе. В камышах заухала какая-то неведомая птица, и кое-кто из бывалых охотников вздрогнул.

Здесь следы еще яснее: Йом бежал, увязая в песке, бежал изо всех сил… К кому-то или к чему-то! Они обогнули низкорослый кустарник, – видно, Йом прорывался сквозь него, не разбирая тропы, – открылась широкая песчаная отмель. И здесь… Сыновья Мамонта не только остановились, но и невольно попятились.

Там, впереди, куда уводила цепочка следов, вырвавшихся из кустарника, лежало распростертое тело. А на нем…

На нем сидела огромная крылатая тварь, бесстрашно и зло взирая на охотников кроваво-красными глазами…

КРЫЛАН!

(«Так вот ты каков, наводивший ужас на детей Мамонта, сгубивший моего племянника, а теперь еще и брата… Тварь, из-за которой я, охотник, опозорился, заснув на страже!..»)

Перебросив копье в левую руку, Дрого выхватил из колчана дротик и метнулся вперед.

– Дрого! ПОДОЖДИ!

Арго, сжимая колдовское оружие, бросился вслед за сыном. И тут…

Тварь, сидящая на теле Йома, расправила свои перепончатые крылья, разинула пасть (какие белые, какие длинные зубы!)… И охотников ударило нечто – в самую голову, в самый мозг…

Когда открыли глаза, на песке осталось лишь неподвижное тело. Крылан исчез.

Мертвого Йома внесли в лагерь уже на рассвете. Дрого не уходил, терпеливо вынес рыдания и причитания Наги, но когда маленький Ойми посмотрел на него своими круглыми, еще не осознающими случившееся глазенками, когда задрожали его пухлые губы, – молодой охотник не выдержал. Ушел, убежал, упал на лежанку, до тошноты закусил край вонючей лошадиной шкуры… Лишь бы не разреветься!

Мать неслышно выскользнула из шалаша, а через какое-то время появился отец. Посидел рядом, помолчал. Потом твердой ладонью хлопнул сына по спине:

– Все, хватит, идем! Ты – мужчина!

Вначале мужчины, а потом и женщины, обмывавшие тело Йома, диву давались: ни одной раны! Отчего же он умер?

И еще странность: тело обмывали на солнце, и оно казалось давно, безнадежно мертвым. Но когда Йома обрядили и уложили в им же построенном шалаше – хоть и временный, а дом! – у каждого, кто подходил проститься с сородичем, невольно возникала мысль: «Да полно! Мёртв ли он?!» Казалось, Йом спит. Необычайно бледен, быть может, болен, но спит. Колдун, осмотревший мертвого охотника особенно внимательно и расспросивший обо всех подробностях, сосредоточенно о чем-то думал, но молчал.

По обычаю детей Мамонта, хоронить следовало на другой день, после ночи, проведенной под родным кровом. Решили не нарушать обычай: все равно раньше, чем назавтра, на тропу не встать. Тяжело будет без Йома. Все любили этого веселого храбреца (лишь в последний год, после случившегося, веселье его заметно поубавилось), многие женщины завидовали Наге…

А Колдун чем ближе вечер, тем все больше мрачнел. Наконец, видимо приняв решение, пошел к Арго.

– Великий вождь! Твой погибший сын лежит сейчас в своем доме. Где проведет эту ночь его семья, Нага и дети?

Арго изумленно посмотрел на старика:

– Разве изменились наши обычаи? И неужели мудрый Колдун не заметил?..

Колдун взглянул туда, куда показал Арго. Действительно не заметил, старый дурень! Из-за мыслей своих не заметил. Они расширили свое временное пристанище так, чтобы принять на ночь вдову и сирот.

– Пусть Колдун не сомневается: семью своего погибшего сына я не оставлю! И Дрого не оставит семью погибшего брата.

– Это хорошо… Нет, я не о том. Хорошо, что в эту ночь вы будете все вместе. – И Колдун, наклонившись к самому уху вождя, что-то зашептал.

Арго смотрел на Колдуна недоуменно и недоверчиво. Конечно, о нежити он тоже многое слышал. Но чтобы Йом?!

– Да, великий вождь! Это так. Придется в эту ночь быть сильными! Предупреди и Нагу, и своих и особенно следи за Ойми.

День простоял ясным, но солнце садилось в тучу. Подул ветер, постепенно усиливаясь к ночи. Удрученные общинники торопились покончить с едой, чтобы поскорее отойти ко сну, завернуться в шкуры, потеснее прижавшись друг к другу, а то и с головой укрыться, лишь бы не видеть и не слышать ничего.

Колдун не знал, как широко распространился слух о его разговоре с вождем, но видел: напуганы все! Конечно, Арго предупредил кого нужно, и понятен расширенный от ужаса взгляд Наги. Знали и Дрого, и Айя, и, должно быть Вуул и Донго… Кто-то еще, быть может. Но и все другие, даже те, кто наверняка ничего не слышал, подавлены. Не только внезапной и загадочной смертью одного из лучших… Сама надвигающаяся ночь давит.

Началось на закате – с птиц. Опять, как тогда, в незапамятные времена, серая мелюзга, слетевшаяся невесть откуда и заполнившая окрестности. И какое-то ритмичное, почти осмысленное чириканье…

Птицы смолкли разом, как только село солнце и надвинулась ночь, – словно их вожак отдал приказ. Тьма распространялась удивительно быстро, – быть может, еще и потому, что усиливающийся ветер нагнал облака, сквозь которые даже просыпающаяся Одноглазая не могла увидеть то, что происходит на их стоянке. И в порывах ветра вновь зазвучали голоса. Неприкаянные? Да, конечно, и они тоже. Но только ли они? Вслушиваясь в изменившиеся напевы – теперь в них явственно ощущалась злобная радость, – Колдун не был в этом уверен.

Смолкал людской говор (и говорили-то как будто робко, вполголоса), одни за другими, семья за семьей уходили общинники от костров к лежанкам, к теплым шкурам… Простившись с Колдуном, ушел и Арго. Айя увела Нагу и детей заранее, почти сразу, как только начало темнеть. У костров, кроме Колдуна, осталась только первая стража: Гор и Морт.

(Они долго решали с вождем, кто из охотников будет бодрствовать в эту ночь? И когда? Колдун не ведал, в какую стражу должно произойти то, что он предвидел. Думал, в первую или вторую, но кто знает? Нежить-то напала только в третью стражу!)

Гор и Морт с удивлением посматривали на старика, обычно уходящего к себе одним из первых, сразу после наведения Огненного круга, а сейчас почему-то оставшегося коротать ночь вместе с ними. Арго, вероятно, или не захотел ничего объяснять, или не успел. В нескольких словах Колдун изложил то, чего он опасается. И ждет. Гор молча кивнул. Морт поежился.

– Кто во вторую стражу? – спросил Гор. Услышав имена, сказал: – Подходяще! А в третью? За четвертую, наверное, бояться нечего. Рассвет.

– Вождь сам хотел, но я воспротивился. Там, под его кровом, – самое опасное. Решили: Вуул и Донго.

– Ну что ж. А сам могучий Колдун не боится устать? Вся ночь, да после такого дня!

– У меня есть снадобье.

Стража ушла в обход Круга. Колдун предупредил:

– В случае чего, не смотрите в глаза, не откликайтесь на зов. Что бы ни померещилось, не бегите через Круг. Меня зовите, тревогу поднимайте, но не нарушьте Защиту!

Он сидел так, чтобы видеть оба шалаша: и тот, что стал теперь обиталищем мертвого, и тот, где спят Арго, Айя и Нага с детьми… Дрого, кажется, устроился с Вуулом и Донго, – видимо, хочет выйти с ними на стражу. Переживает…

Вслушиваясь в ветер (теперь в нем явно слышались всплески злобного хохота), Колдун все свое внимание сосредоточил на обиталище мертвого, ожидая того, что непременно должно случиться…

ВОТ ОНО! Воздух словно качнулся от ледяного порыва, а оттуда послышался шорох… Еще и еще… Шум упавшей шкуры, возня… И во входе в обиталище мертвого появился он сам. Мертвый Йом.

Колдун слышал, как сзади него засопел Гор и тихо ахнул Морт, но не обернулся. Он завороженно смотрел, как темная фигура, постояв, как бы привыкая к новым ощущениям, двинулась неуклюжей, переваливающейся походкой, так не похожей на прежнюю легкую поступь Йома, в сторону шалаша, где спали Нага и дети.

Колдун ждал этого, и все же, чтобы двинуться с места, ему пришлось сделать над собой настоящее усилие. Он извлек из-за пазухи свой знаменитый оберег, так чтобы тот лег поверх одежды, и, опираясь на осиновый посох, направился туда же.

– Нага! Нага! Я здесь. Твой муж здесь. ПУСТИ!

Голос глухой, низкий, но в нем еще можно узнать прежнего Йома!

В шалаше завозились; послышался детский плач… Прерывистый, захлебывающийся от сдерживаемых рыдания голос Наги:

– Нет, Йом, нет, муж мой! Ты теперь не можешь быть с нами. Вспомни: ты любил нас, меня, сына… Ты так радовался нашей дочери! Уходи! Ради Ойми, ради Аймилы… Ради меня – уходи на ледяную тропу!

– НАГА!

Глухо, безнадежно…

Колдун выступил вперед и, стискивая правой рукой свой посох, словно оружие, а левой – выставив вперед o6epeг, позвал негромко:

– Йом!

Мертвец повернулся на зов не как живые – медленно, всем телом…

– Колдун!.. Старый!..

– Йом! Твое место не здесь!

Тот, кто был Йомом, заговорил вновь, но не так, как с Нагой. Медленно. Так, будто каждое слово дается ему теперь с великим трудом, с мучением!