Текст книги "Генералы и полковники РККА в плену в годы Великой Отечественной войны"

Здесь же, в лесочке, раненым попал в плен и начальник связи 19-я армии полковник И. С. Стекольщиков. Однако установить, находился ли он в одной землянке вместе с генералом М. Ф. Лукиным или в каком-то ином месте из немецких документов невозможно. Но в списке взятых пленных они идут именно в таком порядке – командующий, его адъютант и начальник связи. В этот же день немцы захватили армейского врача (Armee-Arzt) 19-й армии, отнеся его к категории «отставших от своей воинской части», «Versprengter». Речь идет, скорее всего, о военвраче 1-го ранга А. Ф. Орлове. Думается, он не был в том же лесочке, где находились раненые генерал М. Ф. Лукин и полковник И. С. Стекольщиков, но скрывался где-то неподалеку.

И вообще, военным врачам несравненно сложнее было оказывать сопротивление немцам, хотя бы в силу особенностей своей профессии. Их долг состоял в защите раненых, а любая попытка вступить с противником в перестрелку могла привести к необратимым последствиям. Поэтому не стоит удивляться, что такое большое количество врачей всех рангов оказались в плену в ходе тяжелых для нашей страны 1941–1942 гг.

Не смог избежать плена, оказавшись в Вяземском окружении, и военврач 1-го ранга М. Ю. Чуловский. С грехом пополам, с угрозой применения силы, ему удалось эвакуировать автотранспортом раненых своего госпиталя, но для самого себя места он не оставил. Пришлось выходить пешим порядком, как и многим тысячам других командиров.

После войны М. Ю. Чуловский рассказывал родным: «Решили заночевать в лесу, нашли там какой-то кордон. Я разместился на сеновале, утром просыпаюсь, слышу немецкую речь. Выглянул, стоит мотоциклетка, эсэсовцы шуруют, а наши командиры снимали рубашки и старались переодеться в форму рядовых. А я как был в форме с тремя шпалами и змеей в петлице, так и вышел – там моя медицинская семья и солдатики наши. Начал разговор по-немецки с эсэсовцем. Он мне и говорит: там полно ваших раненых и пленных, сможете там все организовать, я согласился, и немец посадил меня в коляску, отвез в Вязьму» [248, с. 182]. Так военврач М. Ю. Чуловский приступил к налаживанию лечения раненых советских воинов в Вяземском лагере военнопленных.

Полковник Н. С. Бушманов

После ст. Семлево пути генералов, сопровождавших командарма М. Ф. Лукина разошлись. Отдельно следовали к линии фронта генералы В. Ф. Малышкин и С. В. Вишневский, которые вскоре разделили судьбу командарма-19.

Еще одним представителем штаба 32-й армии, которому не посчастливилось, можно назвать начальника оперативного отдела объединения полковника Н. С. Бушманов. Вместе со штабом 19-й армии он прорвался на юг у с. Богородицкое, однако у с. Под-резово управление частями со стороны высшего командования было полностью потеряно. Полковник оказался в группе, насчитывавшей около 600 человек, и вместе с ней пошел на восток через станции Волоста-Пятница и Исаково. Кто командовал этим отрядом и командовал ли кто-то вообще, неизвестно. Во всяком случае, сам полковник Н. С. Бушманов такого человека не назвал и себя в качестве главного тоже не считал.

Через некоторое время он решил узнать, где же находится, видимо, направление движения оказалось потерянным. Тогда полковник 22 октября 1941 г. с десятью командирами и красноармейцами решил сходить на разведку в сторону ближайшей деревни. Перед этим разделились, сам полковник решил зайти с одного конца, а лейтенанта Серебрякова отправил на другой. Остальные укрылись в сарае и наблюдали за происходящим.

По пути ему встретился мальчик лет десяти, гнавший в деревню корову. Полковник спросил у ребенка, как называется населенный пункт и есть ли в нем немцы. Тот ответил, что это деревня Бочкино, и в ней стоит отряд противника. Полковник сразу же направился к лесу и тут увидел, что от деревни к нему бегут несколько немецких солдат. «Или мальчишка им сказал, или немцы видели, как я с ним разговаривал, но появились они очень быстро», – вспоминал об этом моменте в 1945 г. Н. С. Бушманов.

Заметив преследователей, полковник остановился и через несколько минут был взят в плен. Как это произошло в точности, сказать трудно, в цитируемом документе в этом месте содержится лакуна. «В плен я был взят один, – продолжил рассказ Н. С. Бушманов, – при пленении немцы спросили меня: один ли я? Я ответил, что один. Немцы, вероятно, были очень довольны, что захватили полковника, остальную местность не проверили» [417, с. 264, 266]. характерно, что укрывшиеся в сарае бойцы на помощь своему полковнику не пришли, и позволили солдатам противника беспрепятственно захватить его.

В своей автобиографии, написанной 20 февраля 1959 г., Н. С. Бушманов о событиях осени 1941 г. написал просто: «В Великую Отечественную войну 22 октября 1941 года находился в окружении, попал в плен в д. Бочкино вблизи ст. Исаково».

Генерал И. А. Пресняков, комбриг Н. И. Митрофанов, бригадный комиссар А. Н. Антропов, полковник А. С. Самойлов

Последний бой командир 113-й дивизии (бывшей 5-я дивизии народного ополчения) генерал И. А. Пресняков принял в лесном массиве Богородицкое неподалеку от ст. Баскаковка. Противник прорвал фронт обороны соединения и вышел в расположение штаба. От немедленного разгрома его спасла контратака взвода конной разведки, но она лишь на время задержала противника. И бой возобновился с новой силой. Вскоре тяжелые ранения получили комдив генерал И. А. Пресняков (в ногу) и военком соединения бригадный комиссар А. Н. Антропов.

Раненые командир и военком были оставлены на хуторе, располагавшемся между ст. Баскаковка и д. Ключи на попечение медсестер и местных жителей. Комдив и работники его штаба оказались в плену 17 октября около 17.00. По немецким сведениям, это случилось в ходе прочесывания местности в районе боев, которое проводили солдаты 449-го полка 137-й пехотной дивизии. Местом пленения советских командиров – генерала И. А. Преснякова и полковника А. С. Самойлова, – они указали район в 6 км северо-западнее д. Федоровка [188, Fr. 894]. Через день, 18 октября, бригадный комиссар А. Н. Антропов скончался от ран [419, C. 213–214. Прим. 1].

Чуть раньше, 16 октября, в плену оказался начальник оперативного отделения 113-й дивизии комбриг Н. И. Митрофанов, а также начальник штаба полковник А. С. Самойлов. Судя по всему, последний находился вместе с командиром дивизии, во всяком случае, в немецких документах они проходят вместе. Хотя в карточке военнопленного у него указан район г. Спас-Деменск. Таким образом в ходе боев 16–17 октября 1941 г. в плену оказались четверо представителей штаба и управления 113-й дивизии.

Солдаты 137-й пехотной дивизии уже с 12 октября проводили зачистку местности в районе бывших боевых действий. В докладе начальника оперативного отдела немецкого соединения за 14– 17 октября 1941 г. сказано, что в ходе этих акций были захвачены командир дивизии со своим начальником штаба без уточнения подробностей.

А всего в зоне ответственности 137-й дивизии вермахта к 14 октября уже находилось 250 тыс. пленных красноармейцев и командиров. Из них в лагере г. Дорогобуж пребывали около 60 тыс., которых предполагалось отправить маршами по 6 тыс. человек в Смоленск. Еще 65 тыс. человек охранялись силами разведывательного батальона, а 50 тыс. разными этапами направлялись в Смоленск под охраной солдат 137-го противотанкового дивизиона. Их прибытие ожидалось уже 19 октября. Около 40 тыс. пленных оставались под охраной 1-го батальона 447-го полка, который 18 октября доставил их в Ельню. Еще 8 тыс. были доставлены в лагерь г. Рославль. Пленных доставляли как пешим порядком, так и автодорожным и железнодорожным транспортом. На месте остались около 800 раненых, нуждавшихся в уходе. Зачистки позволили взять в плен еще 1700 бойцов и командиров [216, Fr. 38].

Генерал С. В. Вишневский

В ходе последующих зачисток в плен были взяты начальник разведотдела 16-й армии майор В. Т. Черкасов и бывший командующий 32-й армией Резервного фронта генерал С. В. Вишневский. Это произошло около 8.00–9.00 21 октября, когда солдаты 137-й дивизии захватили генерала при попытке переправиться через р. Угра. К этому моменту он уже находился в тяжелом состоянии: измучен голодом, с обмороженными руками и ногами. Однако несмотря ни на что он был полон решимости продолжать идти на восток. Все эти обстоятельства немцы скрупулезно занесли в сообщение о пленении [16, Л. 66; 125, Л. 72]. При пленении командарма-32 отличился лейтенант Каппль из 14-й роты 447-го пехотного полка [396, с. 105. Прим. 1].

Генерал С. В. Вишневский в сопровождении немецкого офицера, октябрь 1941 года

Также зафиксировано, что зачистки затрудняются густыми лесами, тщательное прочесывание которых представлялось попросту невозможным: оно было длительным и отнимало множество сил. На каждую роту приходилось в среднем по 150 км2 с 10–12 населенными пунктами. Применение тяжелого вооружения на болотисто-лесистой было очень затруднено. Немцев радовало только то, что в большинстве случаев красноармейцы почти не оказывали сопротивления, лишь изредка вступая в перестрелки, которые стоили 137-й дивизии в общей сложности четырех солдат убитыми и шесть ранеными, не считая трех убитых и трех раненых приданного 97-го строительного батальона [9, Fr. 40–41; 217, Fr. 36].

Полковник М. А. Грачев

Командир 217-й дивизии полковник М. А. Грачев попал в плен ранним утром 12 октября 1941 г. в д. Селки после почти недельного отступления. О своих чувствах на момент пленения он сказал на допросе такие слова: «К сожалению, у меня не оказалось возможности покончить с собой, когда я увидел, что уничтожены остатки моей дивизии, и уже не было надежды избежать плена. То, что я не смог исполнить это свое намерение, считаю пятном для моего понимания солдатской чести» [29, Fr. 1].

Полковник М. А. Грачев (справа) и командир немецкой 112-й пехотной дивизии генерал Ф. Мит (в центре), октябрь 1941 года

Полковник А. И. Богданов, военинженер 1-го ранга П. В. Афанасьев

В ходе окружения 50-й армии Брянского фронта ее командующий генерал-майор М. П. Петров погиб. Однако долгое время ясности в обстоятельствах не было.

О судьбе командарма ходили разные слухи, порой противоречивые. Наряду с сообщениями о его гибели в бою имелись и утверждавшие, что генерал умер в плену. Так, супруге командующего, Марии Федоровне Петровой, от начальника 4-го отдела 4-го управления полковника Голованова в 1946 г. пришло письмо, в котором говорилось следующее: «Он погиб при особых обстоятельствах, на территории, занятой противником, поэтому установить, где именно похоронен не удалось. По имеющимся неофициальным данным генерал-майор Петров М. П., будучи раненым, попал в плен и уже находясь в плену, умер 20.10.41 г. в лагере военнопленных в г. Карачеве Брянской области, в то время оккупированной немецко-фашистскими захватчиками» [308, Л. 683]. Источником этой информации послужила некая карта военнопленного, в которой было указано, что не названный по имени генерал Петров умер в немецком плену 20 октября 1941 г. в г. Карачев [385, Л. 688].

Одним из первых, кто поведал о гибели командарма М. П. Петрова стал все тот же А. И. Еременко. В воспоминаниях «В начале войны» он изложил известную ему версию событий октября 1941 г. По словам маршала, генерал М. П. Петров получил тяжелое ранение в верхнюю часть обеих ног, потерял много крови и не мог самостоятельно передвигаться. Из-за слабости он почти все время находился без сознания, и его сначала несли на носилках, но вскоре решили оставить в одной из деревень под присмотром военврача и медицинской сестры.

Генерала доставили в с. Голынка Карачевского района и поместили в доме семьи Новокрещеновых. Вскоре у раненого началась гангрена, и без операции спасти его казалось невозможным. Из-за того, что в деревне стали появляться немецкие солдаты, приставленные к раненому врач и медсестра решили перенести генерала на заброшенный лесопункт, расположенный в 7 км от деревни.

Там, под присмотром лесника, раненый оставался несколько дней, но состояние его только ухудшалось. Оставался единственный выход – переправить его в г. Карачев в районную больницу. Однако сделать это не успели: генерал скончался. Его похоронили ночью, примерно в середине дня, в присутствии нескольких десятков колхозников и рабочих из г. Карачев. Врач произнес над могилой речь, объявив, что здесь похоронен командующий, Герой Советского Союза.

Именно эту могилу в 1956 г. показали сыну командующего, когда тот разыскивал место гибели своего отца. Отсюда прах доставили в г. Брянск для перезахоронения на центральном кладбище Советского района [347, с. 380–381].

Изучением немецких документов удалось пролить дополнительный свет на судьбу командарма. Из состава Брянского фронта в окружении полностью оказалось управление 50-й армии. Как только поступил приказ на отход, в войсках начался хаос. Буквально за несколько часов связь была потеряна, управление войсками нарушилось, и прежде вполне боеспособная армия растворилась в бескрайних брянских лесах, прекратив свое существование как войсковое объединение. Свидетелем гибели группы командарма стал начальник штаба ВВС его армии полковник А. И. Богданов.

Во второй половине октября командующий объединением генерал-майор М. П. Петров с остатками своего штаба пробирался через леса в восточном направлении. В памяти сослуживцев, он остался как хороший человек, но как нерешительный командир. Все трудности, связанные с вынужденным отходом, он переносил мужественно и с достоинством. Насколько можно судить, генерал-майор не собирался сдаваться в плен, ни в одном разговоре, ни в одном поступке не было и намека на это. Генерал до последнего дня надеялся найти возможность, чтобы выйти к своим.

На одном из привалов состоялся разговор о том, куда лучше всего двигаться. Начальник штаба ВВС 50-й армии полковник А. И. Богданов предложил прорываться на Козельск. Однако командарм считал более перспективным южное направление, где раскинулись густые леса, которые могли предоставить хорошее укрытие. Вскоре остатки штаба пересекли шоссе Брянск – Карачев, но и здесь попытка вырваться закончилась неудачей: повсюду окруженцы натыкались на немецкие войска.

Отчаявшись найти брешь, генерал М. П. Петров повел своих подчиненных обратно на север. Отряд перебрался через р. Рессету и пошел в направлении на Желтоводье. Командарм считал возможным прорваться где-нибудь между Карачевым и Орлом. После 15 октября отряд разделился на две группы. Под командованием генерала Петрова оказались член Военного совета бригадный комиссар Н. А. Шляпин, начальник ОО НКВД майор государственной безопасности И. С. Шабалин, полковник А. И. Богданов, военинженер 1-го ранга П. В. Афанасьев и некоторые другие командиры и политработники.

Несколько дней группа пробиралась лесом, свое питание скоро закончилось и приходилось выкапывать оставшийся на полях картофель. Спали у костра, на еловых лапах, укрывшись шинелями.

В ночь на 20 октября, перебравшись через шоссе у Желтоводье группа генерала М. П. Петрова расположилась в лесу за фабрикой. Видимо, командарм решил устроить дневку, поскольку утром его группа никуда не двинулась, оставаясь на том же месте. Выяснилось, что неподалеку находилось около двухсот красноармейцев, как вооруженных, так и безоружных, отбившихся от своих частей, а также какие-то медицинские и тыловые учреждения. Около 16 часов генерал М. П. Петров пошел через болотистую прогалину к опушке леса, возможно, надеясь как-то организовать прятавшихся в лесу бойцов и командиров. Рядом с ним шли бригадный комиссар Н. А. Шляпин, майор И. С. Шабалин, полковник А. И. Богданов, начальник санитарной службы 50-й армии и несколько женщин из обслуживающего персонала.

Вдруг со стороны опушки послышался окрик «Halt!» и тут же по группе был открыт огонь. Генерал М. П. Петров получил попадание в лоб повыше глаз и упал мертвым на дорогу. Через мгновение были убиты комиссар Н. А. Шляпин, начальник санитарного отдела и еще один лейтенант. Майор госбезопасности И. С. Шабалин был тяжело ранен пятью пулями в обе ноги, кости одной оказались раздроблены, и открылось обильное кровотечение, которое никак не получалось остановить. Весь бой длился не больше минуты и произошел настолько неожиданно, что никто из группы генерала М. П. Петрова не успел открыть ответный огонь.

Полковник А. И. Богданов, увидев ведущих прицельный огонь немецких солдат, упал на землю и укрылся в зарослях. Некоторое время он лежал, затаив дыхание и прислушиваясь. Со стороны опушки доносилась немецкая речь, но никто не прогалину так и не вышел. Через некоторое время все стихло, и полковник решился подняться на ноги.

На прогалине лежали убитые командиры. С помощью нескольких красноармейцев полковник завернул их в плащ-палатки и шинели и уложил на дорогу одного возле другого. С генерала М. П. Петрова сняли ордена, срезали знаки различия, изъяли все бумаги. Полагали, что теперь немцы не смогут сразу опознать в убитом командующего 50-й армией. Тяжело раненый майор И. С. Шабалин просил, чтобы его пристрелили, но его не послушались и, кое-как перевязав, положили на шинель и оставили рядом с убитыми.

Полковник А. И. Богданов и оказавшийся рядом с ним военинженер П. В. Афанасьев решили теперь идти вдвоем в направлении на г. Белев. Ходили слухи, что там еще находятся советские войска, следовательно, там можно будет перейти линю фронта. Два командира шли еще девять дней, перебрались вплавь через р. Ока, рассчитывая, что за ней проходит линия фронта. Но, к сожалению, на восточном берегу реки также оказались немецкие войска, и 29 октября оба командира сдались в плен.

Известие о смерти командующего 50-й армией достигло штаба немецкого LIII корпуса вечером 20 октября. В 21.00 в отдел Ic поступил доклад от командира разведгруппы противотанкового дивизиона 56-й пехотной дивизии об обнаружении тел генерала М. П. Петрова и еще нескольких командиров. Об этом событии немедленно сообщили в штабы 2-й полевой и 2-й танковой армий. Известно, что полки 56-й дивизии проводили зачистку местности к северу от железнодорожной линии Брянск – Карачев, вдоль линии Брянск – Почеп, а также района местности между Брянском и Орджоникидзеградом.

Работники немецкого разведотдела провели разбор личных документов убитого, чтобы лишний раз удостовериться, что ошибки быть не может (получились, что полковник А. И. Богданов забрал не все документы). Здесь мы вновь видим, насколько внимательно немцы относились к определению личности погибших советских генералов. У майора госбезопасности И. С. Шабалина обнаружили личный дневник, который отправили переводчику. Все материалы по гибели командарма-50 в конечном счете передали военному корреспонденту доктору Фридриху и фотографу Умбаху. Оригиналы документов убитых забрал в штаб 2-й полевой армии лейтенант фон Добенек [215, Fr. 610].

Гибель генерала М. П. Петрова нашла свое отражение в разведывательной сводке № 56 командования LIII корпуса. В ней говорилось, что «20.10 разведывательная группа лейтенанта Раффса противотанкового дивизиона 56-й п. д. наткнулась на командующего 50 армией, Героя Советского Союза и члена Верховного Совета с многими офицерами его штаба и еще примерно на 200 человек в лесу восточнее д. Желтоводье. В начавшейся перестрелке командующий, генерал-майор Петров и многие сопровождавшие его офицеры нашли свою смерть». В плен попали четыре командира и 248 красноармейцев [70, Fr. 278–279; 193, Fr. 952].

Подводя итог рассказу о командарме 50-й генерале М. П. Петрове хочется обратить внимание на два момента. Первое: немецкие документы, в том числе и рассказ полковника А. И. Богданова, достаточно определенно указывают, что он в плен не попадал, его нашли уже мертвым и, следовательно, похоронили. Место захоронения, к сожалению, они не назвали. Второе: в рассказах маршала А. И. Еременко и полковника А. И. Богданова присутствует важная деталь – ранение в ноги с обильным кровотечением. Только по версии бывшего командующего Брянским фронтом так был ранен генерал М. П. Петров, а по словам полковника авиации – майор госбезопасности И. С. Шабалин. Возможно ли, что их перепутали, или майор умышленно скрывался под именем своего командующего, определенно уже не ответит никто.

Генерал С. Е. Данилов

Здесь же, на Брянском фронте, оборвался фронтовой путь командира 280-й дивизии генерала С. Е. Данилова. Его соединение в составе 3-й армии вело оборонительные бои, пока в районе г. Почеп не обнаружилось, что противник глубоко охватил советские войска с флангов. Фактически войска оказались в состоянии полуокружения. Комдив получил из штаба армии приказ выходить в юго-восточном направлении через г. Фатеж. Частям дивизии в более или менее организованном порядке удалось достичь р. Десна и форсировать ее у д. Уручье. Дальнейший путь пролегал в сторону г. Димитровск через густые леса и болотистую местность, почти без дорог и крупных населенных пунктов. Время от времени приходилось вступать в перестрелки с частями противника.

В одном из таких боев генерал С. Е. Данилов получил пулевое ранение в ногу и более не мог самостоятельно передвигаться. Тогда его оставили в г. Фатеж. Здесь его 24 октября обнаружили немцы при проведении очередной зачистки. Раненый генерал, не имевший возможности к сопротивлению, попал в плен и уже 1 декабря 1941 г. оказался в Дулаг-142 [368, с. 233].

Некоторые подробности неудачного прорыва 280-й дивизии из окружения можно подчерпнуть из протокола допроса начальника артиллерии этого соединения подполковника В. А. Кардакова. После двух безуспешных попыток преодолеть немецкое «кольцо» (15 октября – у д. Святое и 16.10 – у д. Борщево), стоивших больших потерь в людях и технике, была сформирована боевая группа из остатков 137-й, 307-й и 280-й стрелковых и 4-й кавалерийской дивизий. Возглавил ее генерал С. Е. Данилов. Под его началом оказалось всего около 3 тыс. бойцов, 13 орудий и 30 пулеметов, но с ними он рассчитывал пробиться от д. Бощево сначала на Никольский, а от него – к д. Нижний Городец. В качестве конечной цели назначили г. Фатеж.

Впереди действовала группа прорыва из наиболее опытных красноармейцев и командиров, преимущественно из 496-го полка, в количестве 250 человек. За ними следовали двумя колоннами основные силы. В левой находились генерал С. Е. Данилов и подполковник В. А. Кардаков. Однако, как и ожидалось, прорывающиеся попали под сосредоточенный огонь немецких пулеметов, понесли большие потери, и левая колонна у д. Никольский утром 17 октября была рассеяна. Раненый в ночном бою подполковник В. А. Карда-ков попал в плен, а вот генерала С. Е. Данилова немцы в этот раз так и не нашли. Предполагалось, что он также был ранен, но местоположение осталось противнику неизвестным [63, Fr. 129].

По словам самого генерала С. Е. Данилова, его пленение состоялось в результате следующих событий. К 16 октября, после неудачных боев у г. Навля и д. Борщево, дивизия была фактически уничтожена противником, под командованием генерала осталось несколько десятков человек. У д. Литовня этот отряд попал под обстрел и рассеялся по лесам. Около комдива осталось не более 30 человек. Разбившись на мелкие группы бойцы и командиры стали пробиваться к своим самостоятьельно.

Генерал С. Е. Данилов в сопровождении медсестры, бойца-артиллериста и дивизионного ветврача за ночь пробрался на север от д. Литовня и остановился в усадьбе совхоза «Гигант». Так как генерал был ранен в ногу, ослаб и не мог дальше идти, решили остаться на некоторое время. В действительности в совхозе лни прожили почти три недели.

Вскоре их покинул дивизионный ветеринар, заявив перед уходом, что он отправляется к линии фронта, чтобы прислать за генералом самолет. Обратно он уже не вернулся, и самолет также не прилетел. Не дождавшись помощи, С. Е. Данилов с медсестрой и красноармейцем-артиллеристом раздобыли сани и отправились на них в сторону г. Кромы.

В дороге генерал С. Е. Данилов почувствовал себя хуже, и пришлось остановиться в больнице с названием Закванцы (Sackwanzy). Раненого, переодетого к тому времени в гражданскую одежду, представили персоналу учителем. Но, видимо, у кого-то все-таки возникли сомнения. Возможно, причиной тому стала медсестра, которая продолжала ухаживать за раненым. Уже 24 ноября в больницу нагрянул патруль фельджандармерии, которых арестовал и генерала, и медсестру, и бойца-артиллериста. Так командир 280-й дивизии оказался в плену.55
  См.: Приложения: Допрос генерала С. Е. Данилова.


[Закрыть]

Попытка остановить противника на дальних подступах в Москве обернулась новым крупным поражением Красной Армии. Под немецкий «паровой каток» попали армии трех фронтов – Западного, Брянского и Резервного, что обернулось новыми потерями среди командно-начальствующего и политического состава. В октябре – ноябре 1941 г. из числа армий и дивизий, попавших в окружение в районе Вязьмы и Брянска, в плену оказались восемь генералов, корпусный комиссар, комбриг, майор госбезопасности, два бригадных комиссара, бригвоенюрист, 38 полковников, два полковых комиссара, четыре военинженера 1-го ранга, три военветврача 1-го ранга, шесть военврачей 1-го ранга и шесть интендантов 1-го ранга.

Полковники М. И. Лещинский и П. В. Васенин

Последнее наступление немецких войск на Москву началось 1 декабря 1941 г. На одном из участков три дивизии немецкого VII армейского корпуса прорвались через боевые порядки соединений 33-й армии в северо-восточном направлении.

Попавшей под этот удар советской 222-й дивизией командовал полковник М. И. Лещинский, который вступил на свой пост только 28 ноября и еще не успел как следует войти в курс дел. Прорыв советской обороны совершила 258-я пехотная дивизия, а действовавшая левее и чуть позади следом за ней 292-я расширила прорыв и развила наступление вглубь советской обороны. Как оказалось, переход противника в наступление оказался неожиданным, и артиллерия 222-й дивизии даже не успела поставить заградительный огонь прежде, чем немецкие солдаты ворвались в передовые окопы.

Особенно тяжелым складывалось положение в полосе обороны 457-го полка майора М. И. Илларионова и 774-го полка майора З. Н. Израилевича. Однако батальоны и роты, опираясь на обширный лесной массив, держались вплоть до наступления темноты, находясь фактически в полуокружении. В затруднительном положении оказался командный пункт соединения. Бойцы комендантского и саперного взводов под командованием полковника М. И. Лещинского отражали атаки противника. Неподалеку сражались работники штаба, возглавляемые подполковником Седулиным.

Ночью часть сил 222-й дивизии предприняла попытку прорваться. Их примеру последовала группа бойцов и командиров с полковником М. И. Лещинским во главе. Они смогли вырваться из расположения командного пункта и по лесной дороге вышли к выс. 193,7, где находился командный пункт 774-го полка. Начальник штаба дивизии подполковник Седулин вырвался в расположение 113-го полка.

Самого полковника М. И. Лещинского последний раз видели в расположении 774-го полка днем 2 декабря 1941 г. В течение дня там шел жестокий бой, в котором погибло много красноармейцев и командиров. Адъютант комдива лейтенант К. А. Митзеров был ранен, а сам полковник М. И. Лещинский попросту исчез. Его не обнаружили ни среди раненых, ни среди убитых. О его судьбе долгое время ничего не было известно, и полковника М. И. Лещинского зачислили в пропавшие без вести [397, с. 155–156, 172–173].

Однако он оказался жив и обнаружился среди пленных. Уже 13.00 2 декабря солдаты 508-го полка 292-й пехотной дивизии доложили о захвате в плен командира 222-й стрелковой дивизии полковника Лещинского [115, Fr. 474]. Пленения полковника приписали себе также солдаты 2-й роты 292-го саперного батальона, которые воевали вместе с 508-м полком под д. Новая и д. Любаново [244, Fr. 1071].

Некоторые детали можно обнаружить в протоколе допроса командира 222-й стрелковой дивизии. В нем сказано, что полковник был захвачен в плен около 10.00 по берлинскому времени 2 декабря ударной группой немецкой 292-й пехотной дивизии. Последний бой М. И. Лещинский принял у выс. 193,7, расположенной между д. Мякишево и д. Головеньки. Скупые сроки допроса позволяют сделать вывод, что полковник и группа командиров и красноармейцев при нем отбивались от противника до последней возможности и были вынуждены сдаться, когда их стали забрасывать ручными гранатами. Комдив-222 разрывом был ранен в правую ногу, пять человек были убиты, а оставшиеся семеро, включая самого М. И. Лещинского, оказалась в плену.66
  См.: Приложения: Допрос полковника М. И. Лещинского.


[Закрыть]

В этот же день немцы разгромили штаб 1290-го полка 113-й дивизии, располагавшийся в д. Каменское. При отражении немецкой атаки командир полка полковник П. В. Васенин был ранен в руку и попал в плен [403, с. 292; 419, с. 246].

В отчетном документе под названием «Прорыв немцев и ликвидация его на участке 33 армии Западного фронта 1–4.12.41 г.» имеются подробности об этом бое, существенно дополняющие общую картину. В частности, «с 14.00 противник после интенсивной вторичной подготовки перешел в наступление в направлении Каменское, где группой в 30 танков и ротой автоматчиков смял роту 1290 сп и проник в Каменское, потеряв при этом 7 танков. В 16.00 танки противника проникли на КП 1290 сп, разгромили его… В бою в районе КП 1290 сп погибло командование полка: командир полка Васенин, раненый в руку, взят в плен, тяжело раненый комиссар полка Демичев застрелился, начальник штаба полка Молчанов убит» [448а, Л. 142].

Советский отчет о боевых действиях назвал главным противником 1290-го полка немецкую 20-ю танковую дивизию, что соответствует действительности. Именно ее 1-й батальон 59-го стрелкового полка при поддержке 30 танков 21-го танкового полка, действуя с плацдарма у д. Слизнево, нанес неожиданный удар по д. Каменское. Бои за сам населенный пункт оказались исключительно кровопролитными, деревню смогли полностью занять только к вечеру. Как отмечали сами немцы «противник повсюду дрался упорно и ожесточенно и сдавался только тогда его изумляли маневром» [114, S. 88–90]. Всего в плен за 1 декабря немца захватили на этом участке около 400 человек и среди них полковника – П. В. Васенина.