Текст книги "Царский сплетник"

Глава 23

Утро началось для Виталика с очередного кошмара. Ему опять приснилась Парашка, которая что-то невнятно, путано поясняла про чудовищ, а затем, отчаявшись растолковать, шлепнула его ладошкой по лбу, и он увидел смутные тени, стремительно рассекавшие водную гладь, поднимая крутую волну. Волна при этом почему-то разбивалась о кафельные берега. Одна из них смыла царского сплетника, засосала в водоворот и стремительно потащила на дно, в центре которого находилась дыра, подозрительно смахивающая на слив унитаза. Парашка сердилась, пытаясь докричаться до царского сплетника, но ему было уже не до ее откровений. Его засасывало! И мало того что ему приходилось бороться с течением, так в него какая-то сволочь еще кидалась фаерболами. Прямо под водой! Что-то в его лице показалось Виталику знакомым. «А это не тот ли косящий под ниндзя гад, что с моими ребятами в Среднем граде махался?» Внезапно рядом с ним под водой появилась какая-то странная мадам с четырьмя руками, в каждой из которой находился нехилый изогнутый дугой ножичек. «Это мечи, болван!» – прозвучал в его голове сердитый голос Парашки, которая, похоже, прочитала его мысли. Мечи начали отбивать вспарывающие воду фаерболы, с огромной скоростью летящие в царского сплетника. «Ну и помощника я себе добыла! – раздался в его голове сердитый голос Парашки. – Ну тупой! Ну похабник! Только и умеет, что при виде Янки слюни пускать. Нет, чтоб сразу ее в койку». – «Сама попробуй, – разобиделся царский сплетник, – враз по роже схлопочешь». – «Тоже мне воин, – язвительно хмыкнула четырехрукая Парашка, – с девчонкой справиться не можешь». – «Да как же с ней справиться, если женщину нельзя бить даже цветами, а она чуть что сразу в морду кулачок сунуть норовит! А в кулачке у нее обычно ухват зажат…» – В ответ Парашка рассмеялась почему-то голосом Янки, растворилась в водной глади, и он стал тонуть…

– Ап… ап… – отплевываясь, подскочил на кровати царский сплетник и встряхнулся по-собачьи, запуская в полет тучи брызг с мокрой головы.

Около него стояла Янка с опустевшим кувшином.

– Ты чё? С ума сошла? – тяжело отдуваясь, выдавил из себя Виталик.

– Нет, это ты еще в разум не пришел. Орал так, что Васька с Жучком, от греха подальше, раньше времени на работу свалили. Одно радует. Как я поняла, ухват тебя пока еще останавливает. Надо будет их побольше прикупить, чтоб во всех комнатах на всякий случай стояли.

– Ну ты совсем уж из меня маньяка-то не делай! – обиделся Виталик, стыдливо поправляя на себе трусы. – Я ежели в раж войду, то меня и ухват не остановит.

– А говоришь, не маньяк.

– Так, чё-то я не то спросонок ляпнул, – сообразил юноша и потянулся к Янке, чтобы подкрепить слово делом, за что тут же получил по рукам.

– Подъем. Тебе еще стол тащить.

– Какой стол? – захлопал глазами юноша. Он все-таки до конца не проснулся.

– Обеденный. Если мне опять придется на подоконнике щи хлебать, я тебя с довольствия сниму. – И Янка выскользнула из спальни Виталика.

Все-таки на этот раз пробуждение было более приятным. Башка не трещала с дикого перепоя, операция «Большой улов» успешно стартовала еще с вечера, все были на своих местах, инструкции розданы, и теперь оставалось только ждать результатов. Идиллия… Свежий ветерок из окна развеял остатки сна. Юноша с удовольствием увидел, что отчищенный наряд голландского моряка лежит аккуратно сложенный на сиденье стула. «И когда она все успевает?» – искренне удивился Виталик. Однако на этот раз он решил одеться в привычную рубашку и брюки, в которых прибыл в этот мир из Рамодановска.

Стол из сарая пришлось тащить одному, так как операция «Большой улов» съела все имеющиеся в его распоряжении людские ресурсы, и в тереме, кроме Янки, никого не было. Эта мысль еще больше подняла его настроение, и, уже занося стол в дом, юноша начал прикидывать: а не повысятся ли его шансы, если он подкатится к Янке со всякими нескромностями с утра пораньше?

Деликатный стук в парадную дверь заставил прервать анализ на самом интересном месте. Мысленно Виталик уже кормил сидевшую у него на коленях Янку с ложечки.

– Кого это принесло с утра пораньше? – пробормотал он.

Янка неопределенно пожала плечами.

– Открой, – посоветовала она, – и узнаешь.

Девушка поспешила к печи и выудила из нее деревянной лопатой свежевыпеченные румяные пирожки. Царский сплетник покосился на ее ладную, гибкую фигурку, томно вздохнул и пошел открывать дверь.

На пороге стоял незнакомый мужчина с характерной прической приказчика в костюме немецкого покроя.

– Ви есть царский сплэтник? – вместо приветствия вопросил он.

– Угадал.

– У меня к вам приглашений от глава купеческий гильтий, немецкий посол Вилли Шварцкопф, – важно сообщил приказчик. – Он вас ждет в посольский слобота… э-э-э… кляйне гаштет… найн! По-вашему кляйне – трактир, но без руссишен водка!

– Кофейня, что ли?

– Я! Я! Кляйне кофе! Ви ест бутете? Что мне перетать мой посол?

– Ну передай: буду.

Из гридницы выглянула Янка.

– Это куда ты с утра пораньше собрался?

– К немецкому послу в гости приглашают, – пояснил юноша, – отказываться неудобно. Видела бы ты, как этот Вилли меня защищал от самодержавного беспредела. Я просто обязан его отблагодарить. Опять же прекрасное алиби на сегодняшний день.

– Там будет еще и Алиби? – насторожилась Янка. – Кто такая Алиби? – уперла она кулачки в бока.

– О! Это такая классная штука, – закатил глазки царский сплетник. – Если в двух словах, то, что бы сегодня в Великореченске ни произошло, я тут абсолютно ни при чем. Поняла?

– Поняла. А Алиби – это кто?

– Я тебе это потом, отдельно, в интимной обстановке объясню, – рассмеялся Виталик, выскочил за порог и плотно закрыл за собой дверь. – Она уже ревнует, – поделился он своей радостью с приказчиком. – Это хороший знак. Ну веди меня в свою слободу, Ганс.

– Я не есть Ганс.

– Ну значит, Фриц. Угадал?

– Угадал, – удивился приказчик и повел царского сплетника в посольскую слободу.

Как выяснилось, посольская слобода располагалась в Среднем граде, но путь к нему был затруднен толпами народа, запрудившего перекрестки, на которых стояли свежевкопанные столбы с листовками царского сплетника. Со всех сторон до юноши доносились веселые шутки и смех. Виталий с приказчиком невольно застряли на ближайшем перекрестке.

– От ить потешил!

– Ну потешил!

– Забавник наш царь-батюшка.

– Ишь каку службу придумал! Инфационную!

– Информационную, дубина! – прогудел стрелец, охранявший доску объявлений. – Куды лапы тянешь? Я те дам бумажку! Подол у своей бабы оторви и им в нужнике подтирайся!

– Ой, напридумывали!

– Ить чё делается-то, бабы! Заместо того шоб татей ночных ловить, ужастями всякими народ пужают! Ну царь! Ну Гордон!

– Ты, Глашка, царя-батюшку не хай! Он, отец родной, здеся ни при чем. У тебя вон у самой семеро огольцов по Великореченску аки жеребячий табунок носится. А у царя-батюшки слуг нерадивых, чай, поболе будет. Рази ж за всеми уследишь?

– Царь-батюшка уследит! – уверенно махнул какой-то купец, внимательно вчитываясь в строки. – Мужики! Подтаскивайте хворост на центральную площадь. Думаю, ближе к обеду на нем царского сплетника жечь будут.

Виталий при этих словах слегка спал с лица и поспешил ввинтиться в толпу, норовя поскорее миновать препятствие. Такого развития событий он не ожидал.

– Слышь, Фриц. А в вашей слободе политического убежища не предоставляют?

– Предоставляйт, но, если преступник требовать на костер, мы его вытавать.

– Почему? – возмутился юноша.

– Лутше гореть преступник, чем посольский слобота, – пояснил приказчик.

– Резонно, – пробормотал Виталий.

Они миновали первый блокпост, проскочив за ворота, отделяющие Верхний град от Среднего. Теперь их путь к посольской слободе шел через базар, что заметно сокращало дорогу, однако и там клубился народ. Здесь тоже был вкопанный в землю столб, который, честно отрабатывая свои деньги, охранял стрелец, но толпа бурлила в другом месте. Она плотно обложила со всех сторон двух мужичков, один из которых держал весло в руках. Оба они были в порванных рыбацких робах и, жалостно причитая, рассказывали народу о своих злоключениях.

– Ну если и здесь сорвется, то мне пипец. – Царский сплетник истово перекрестился и решительно ввинтился в толпу, волоча за собой приказчика.

– Нам ест не туда, – пролепетал посыльный немецкого посла, болтаясь у него в кильватере.

– Завянь, редиска. Тебе не туда, а мне туда. Дела у меня здесь. Бизнес.

– О! Бизнес. Моя твоя понимайт!

– И слава богу.

Виталий пробился в первые ряды и уставился на «рыбаков». Увидев постояльца, Васька с Жучком запричитали еще громче.

– Не ходите на речку больше, люди добрые!!! – завопил Васька, взлохматив абсолютно седые волосы, – там такие страсти творятся! На рыбалку вчера с Михасем в ночь пошли… – Жучок-Михась в подтверждение слов баюна горестно застонал, баюкая окровавленную руку. – Такая лодка у нас была! Какие снасти! Какие сети! – продолжал разоряться Васька. – Все прахом пошло! От весла смотрите что осталось! – продемонстрировал «рыбак» народу обгрызенное весло.

– Да не могёт того быть, – раздался из толпы чей-то недоверчивый голос. – Это хто ж на Великой реке весло погрызть сможет? Сом, что ли, али щука? Лжа это, люди! Печенками чую: лжа!

– А тебе по этим печенкам давно не били? – окрысился Жучок и тут же старательно застонал, сообразив, что сгоряча выбился из образа.

– Кто, говорите? – завопил Васька. – А вот эти монстры диавольские, вид рыбий принявшие!

Кот сунул весло в казанок. Оттуда тут же показались хищные пасти и начали деловито догрызать весло.

– Я от них топором отмахивался, – добавил Жучок, выдергивая из-за пояса щербатый, ржавый колун, – и то не помогло. Едва до берега дотянули, пока они всю лодку не сгрызли. – У берега казаном черпануть успел. Несколько штук в него попались, – кивнул он на казан со злобными рыбками.

И тут в толпу ввинтился еще один рыбак с наполовину опустошенным штофом водки. Это был явно не подсадной. Виталик точно помнил, что этого кадра он под операцию «Большой улов» не подпрягал. Рыбак, как и Васька с Жучком, был не по возрасту седой.

– Правду они говорят, люди добрые, – просипел рыбак, – большое зло на нашей Великой реке поселилось. Снимал я с Костяном этой ночью сети на Великой реке, а тут корабль к нам иноземный на всех парусах подплывает. Красивый корабль был, пока луна из-за туч не выглянула. Паруса его враз в лохмотья превратились. А на палубе вместо людей одни мертвые с абордажными крючьями стоят.

– Мертвые? – ахнул кто-то из толпы.

– Совсем мертвые. Одни скелеты от команды остались. А на костях их плоть гниющая свисает. Капитан их уставился на нас горящими глазами да как завопит: «Отдайте нам свои доходы неправедные, не то рыбнадзор на вас спущу! Переполнили вы чашу терпения, браконьеры хреновы! В реке Великой уже зло диавольское завелось: тарань под названием пиранья! Мы ведь такие же, как и вы, раньше были, а теперь смотрите что с нами сталось!» И костями своими начали потрясать.

– Ну а вы чего? – дружно ахнула толпа.

– А что нам оставалось? Отдали свои доходы… – Рыбак допил из горла свой штоф и брыкнулся рядом с казаном на землю, выронив стеклянную емкость внутрь чугунка. Оттуда послышался хруст. Рыбки начали пробовать на зуб стекло.

– Ой… а у меня Васятка на реку купаться пошел, – побледнела вдруг одна баба.

– А мой Петро переметы поплыл проверять, – спала с лица другая.

– А-а-а!!!

Виталия с посыльным вынесло общим потоком из рванувшей во все стороны толпы.

– Вот теперь давай в свою немецкую слободу, – удовлетворенно хрюкнул царский сплетник, выдернув посланца Вилли из общего потока.

– Найн, найн. Посольский слобота. Там ест посол немец, голлантец, британиш…

– Ясно, ясно. Я все понял. Заткни фонтан и двигай ножками.

Посольская слобода вплотную примыкала к крепостной стене, отделявшей Верхний град от Среднего, и была отделена от внешнего мира еще одной стеной пониже. Ворота и здесь охранялись стрельцами, но внутрь уже пускались не все подряд, а только иноземцы, русские бояре, состоятельные купцы да люди государевы. Виталика стрельцы узнали сразу и пропустили внутрь беспрепятственно. Он становился в Великореченске популярной личностью.

– От ить заграница, блин!

Действительно, посольская слобода выглядела натуральной заграницей. Чистые, ухоженные улочки, аккуратные палисадники возле каменных домов и роскошные вывески над входами магазинов. Надписи все были сделаны на русском языке, отдавая дань приютившей иноземцев стране.

– «Орихрейнь», – прочитал одну из вывесок Виталик. – Это чем же они там торгуют?

– Лютший франкский парфюм.

– Не… Ори не ори, а хрень с таким названием ни за что бы Янке не купил. «Одежда от Куччи», – прочел он следующее название. – Во дают! Еще бы «из кучи» написали.

Глава купеческой гильдии поджидал царского сплетника на летней веранде уютной кофейни. О том, что это именно кофейня, красноречиво говорила вывеска над входом, на которой была нарисована чашка с черным кофе, над которой вился то ли пар, то ли дым. Вилли Шварцкопф поднялся навстречу юноше и уважительно пожал ему руку, кивком отпуская посыльного.

– Я отшень рат, что ви ест откликнуться на мой приглашений.

Немецкий посол жестом предложил царскому сплетнику подсаживаться к столу. У Виталия возражений не было. Как только они уселись напротив друг друга, к ним подошла симпатичная официантка в белом фартучке. Вилли что-то сказал ей по-немецки, и юноша сразу пожалел, что у него с языками туго, так как, кроме слова «кофе», не понял ничего. Официантка вопросительно посмотрела на юношу, и тот выдал ей весь словарный запас немецкого языка, который усвоил за время двухдневной командировки в Берлин по заданию редакции.

– А мне цвай гросс бир унд драй сосиска[1]1
  Два больших пива и три сосиски.


[Закрыть].

– О! Ви тоже ест немножко говорить по-немецки, – обрадовался Вилли.

– Вы даже представить себе не можете, насколько немножко, – удрученно вздохнул юноша. Удивленный взгляд официантки заставил его насторожиться. – Я что-то сказал не так? – спросил он у посла.

– Найн, найн! Все так. Но Грета стесь… как это… кляйне…

– Недавно, – сообразил юноша.

– Я, я, недавно, – закивал Вилли. – А у нас в фатерланд пиво с утра не ест хорошо. Утро мы пить кофе, шоколат и пирожный.

– Ну что ж, не будем нарушать традицию и пугать ваших официанток, тем более таких симпатичных. Пусть сделает мне то же самое.

Грета при этих словах зарделась и поспешила выполнить заказ, бросая заинтересованные взгляды на царского сплетника.

– О! Ви ест иметь успех у фрейлейн, – шлепнув официантку по упругой попке, добродушно хмыкнул Вилли. Грета зарделась еще больше.

Виталик посмотрел на маленькое пирожное, лежащее перед ним на блюдечке рядом с кофейной чашкой, вспомнил о пирожках, напеченных Янкой, и откровенно затосковал. Завтракать он привык плотно, а тут…

– А у вас гамбургера не найдется?

– Что ест гамбургер?

– Гамбургер ничего не ест. Его самого едят. Это белый хлеб с жареным мясом и зеленью.

Вилли стоило только глянуть на официантку. Вышколенная девица тут же принесла на отдельных тарелочках пышную булочку, кусочек аппетитно прожаренного мяса и листик салата.

– Это что? – опешил Виталик.

– То, что вы заказать, – пожал плечами глава купеческих гильдий.

– Ну тогда тащите сюда и нож до кучи, – вздохнул юноша.

Получив требуемое, он надрезал булочку, сунул внутрь мясо с листиком салата и продемонстрировал получившуюся конструкцию Вилли.

– Вот это вот и есть гамбургер.

– Мясо с хлеб ест гамбургер? – выпучил глаза Вилли.

– Слушай, кто из нас немец, ты или я? Ты в Гамбурге хоть раз был?

– Я там родится.

– И не знаешь своего национального блюда?

– Не знай. Грета, – кивнул немецкий посол на гамбургер Виталика и поднял два пальца вверх.

Девица вновь метнулась на кухню и скоро появилась оттуда с тарелочкой, на которой лежала точная копия творения царского сплетника. Виталик сделал глоток из кофейной чашки и с наслаждением вонзил зубы в гамбургер. Его примеру последовал Вилли.

– О! Это ест хорошо! – оценил он вкусовую комбинацию. – Не хотите взять патент на свой изобретений?

– А почему бы и нет?

– Я ест в толя. Мы бутем продавать мой националный блют во все кофейня, трактир и ресторан. Это ест большой бизнес.

– Да кто же против? – благодушно пожал плечами юноша. – Я так думаю: пятьдесят на пятьдесят? Моя идея, твоя реализация. Прибыль пополам.

– Я ест согласен! – обрадовался Вилли. – Это ест хорошо тля наш тальнейший разговор.

Посол сказал что-то по-немецки откровенно поедающей глазами Виталика официантке, и она со вздохом сожаления покинула летнюю террасу.

– Я так понял: предстоит приватный разговор? – сообразил юноша.

– О я, я. Я вас ест позвать тля конфитенциальный бесед.

– Сначала я хотел бы поблагодарить вас за то, что вы так самоотверженно защищали меня перед царем Гордоном.

– Это ест мой толг перет любой иностранный поттанный в этот варварский страна.

– В другое время я бы тебе за эту варварскую… – еле слышно пробормотал Виталик.

– Я не понимай.

– Все нормально, – поспешил успокоить его царский сплетник. – Так о чем пойдет речь?

– Ви ест стелат за короткий срок большой карьер, – начал свою речь с комплиментов немецкий посол.

– Да, я очень способный, – скромно потупил глазки пройдоха.

– И у вас ест жилка истинный купец.

– Бизнес мое призвание, – продолжал врать царский сплетник, не имевший раньше к бизнесу никакого отношения.

Вилли, испытующе глядя на царского сплетника, произнес несколько фраз. Причем, как юноша понял, он сказал их не на немецком, а на английском языке.

– Ну и что вы хотели этим сказать? – скучающим тоном поинтересовался Виталий.

– Ви не понимать язык Великой Британи?

– Литл, вери, вери литл, – вздохнул юноша.

– Тогда я не понимать ваш ротина… э-э-э… фатерланд… происхожтений…

– Слушай ты, националист хренов, – разозлился царский сплетник, резко переходя на «ты». – Ты меня на допрос вызвал или о деле говорить?

– Найн! Найн! – вскинул руки посол. – Я не хотел обитеть. Просто бизнес хорошо, когда знай компаньон!

– Я царский сплетник, – жестко сказал юноша, – особа, приближенная к царю-батюшке. Думаю, этих знаний достаточно, чтобы вести со мной бизнес.

– О я! Я! Прошу меня извиняйт.

– И еще запомни: я как российский государственный муж говорить буду только на русском и на иноземных языках попрошу ко мне не обращаться!

– О! Ви ест большой политик и типломатик. Я ест согласен и еще раз просить прощений.

Поставив посла на место, юноша откинулся на спинку стула и уставился на Вилли, ожидая продолжения.

– Раз у нас ест хороший начал, – многозначительно повертел в руках свой надкусанный гамбургер Вилли, – то, может, мы и тальше тоговоримся?

– О чем?

Немецкий посол опять начал издалека:

– Ви есть стелат большой карьер с… э-э-э… тюрьма…

– С преступника, – подсказал Виталий.

– Я! Я! С преступник то царский сплетник.

– А у нас на Руси так карьеры и делаются, – небрежно махнул рукой аферист. – Сначала преступник, потом герой, сегодня заключенный, а завтра царь.

– Я не совсем понимать, – насторожился посол.

Юноша похлопал глазами, вдумываясь в то, что только что ляпнул.

– Так, ты этого не слышал, – категорично заявил он. – И вообще, эту тему проехали. Так что ты мне все-таки хочешь сказать? Хватит ходить вокруг да около. Говори прямо.

– Гут. Говорить прямо. Ви ест теперь на короткий нога с царь и вхож в царский палат.

– Есть такое дело, – не стал отрицать юноша.

– Я претлагать вам рассказывать немножко мне о разговор в царский палат. Это ест хороший бизнес.

– Не понял, – напрягся Виталий. – Ты что, предлагаешь мне стукачком на тебя работать?

– Что ест стукачок? – теперь уже не понял посол.

– Царя, говорю, мне закладывать предлагаешь?

– Я не понимать, что значит заклатывать?

– А в морду понимаешь?

– В морту понимать, закладывать нет. В морту не надо, – на всякий случай уточнил Вилли. – Я претлагать бизнес. Я попробуй объяснять потробней.

– Ну поясняй.

– Претположим, русский царь хотеть идти война на Великий Британий. Кстати, английский посол просил меня узнать, за что русский царь чуть не объявлять война Британий? В Британий не знать, что ест такое газет!

– Передай ему, что скоро узнает.

– Та? – удивился Вилли.

– Да, – подтвердил царский сплетник, – как только она появится на Руси. Но давай об этом потом. Итак, предположим, русскому царю захочется пойти войной на Великую Британию, и что?

– Если мы об этом раньше всех узнать, мы сможем телать бизнес на оружий, на поставки… э-э-э… покушать.

– На поставках продовольствия, – подсказал юноша.

– Я! Я! Протовольствий. Это большой теньги!

– Интересно, интересно. Продолжай.

Приободренный Вилли, решив, что дело на мази, пошел еще дальше.

– У нас много свой купец в Британии, – таинственно прошептал он. – За оттельный плат они в нужный момент открывать ворота тля войск русский царь. И мы от русский царь получим… э-э-э…

– По морде.

– Найн! По морте найн! Презент… потарок! Потарок телим на твоих – и оба в прибыли!

– Слушай, – внезапно рассмеялся Виталий, – а давай царя в долю возьмем.

– Я не понимай, – опешил посол.

– А чего тут понимать? Он денежки любит. Я ж царский сплетник. Газету буду выпускать, а это средство массовой информации. Ну а сплетня – это что? Слух, пущенный в нужное направление. А ежели я с разрешения царя-батюшки их пускать буду, то нам плаха точно не грозит. Такие экономические диверсии можно устраивать! У-у-у… Чую, мы с тобой, Вилли, здесь дел наворочаем! Все мировые биржи обрушим, все иностранные валюты обесценим непредсказуемостью русской политики, а выручку честно поделим на троих. Только царскую долю мне откидывать будешь лично. Сам потом ее Гордону передам. Зачем тебе лишний раз светиться?

– О! Ви ест голова! – возликовал Вилли. – Я согласен! Ваш газет просто чуто! Гросс чуто!

Виталий снисходительно смотрел на лучащегося от восторга посла, принявшего его бред за чистую монету, и прикидывал, как бы ему поделикатнее объяснить, что сидящий напротив него «компаньон» просто пошутил. И тут внимание юноши привлек дородный купец с коротко подстриженной бородой, целенаправленно двигавшийся по дорожке мимо летней веранды в сопровождении своих приказчиков. Царский сплетник облокотился рукой и подпер ею подбородок, одновременно прикрывая ладонью лицо, так как сразу узнал в купце Никваса.

– Ждите здесь, – буркнул приказчикам купец и вошел в лавку напротив кофейни.

Виталий присмотрелся к вывеске. На ней была изображена раскрытая книга, а ниже красовались надписи на разных языках. Царский сплетник, разумеется, понял только ту, что была написана по-русски: «Букинист. Библиотека».

– Слушай, Вилли, – умилился юноша, кивая на лавку. – Да у вас здесь дело поставлено.

Посол оглянулся, пытаясь сообразить, что заинтересовало царского сплетника, увидел толпящихся у входа в лавку приказчиков и довольно закивал:

– О та! Прогресс! Запатный цивилизаций! Стесь ест протажа гросс… гросс фатер… гросс мутер…

– Бабушками с дедушками торгуете? – рассмеялся Виталий. – А я, грешным делом, подумал – старыми книгами.

– Я! Я! Старый книг! Букинист!

– Понятно. Вообще-то там есть еще и надпись «Библиотека».

– О та, та! Книга стоит отщень торого. Не у всех ест теньга купить книга с собой! За кляйне теньги стесь можно читать.

Виталий еще раз окинул внимательным взглядом книжную лавку. Она была хоть и одноэтажная, но очень большая, со многими окнами. В одном из них юноша увидел Никваса, усаживающегося с толстой книгой за стол. За тот же стол напротив купца сел еще один человек. «Опаньки! – мысленно ахнул юноша, узнав в нем лжестражника Демьяна, бросавшего в него фаерболы в темном переулке в ночь налета на склады Никваса».

– А не подскажешь мне, Вилли, кто это там беседует с почтенным Никвасом? – полюбопытствовал Виталий.

– Это ест тон Хуан те Аморалис. Он хозяин лавка.

– Дон Хуан де Аморалис? – переспросил юноша.

– Я, я, – подтвердил посол. – Испанский купец. У него стесь книжный лавка и строительный бизнес.

– Забавно, – задумчиво пробормотал юноша.

Итак, одного из таинственных русских ниндзя, оказавшегося доном Хуаном де Аморалисом, он теперь знал где искать.

– Теперь бутем говорить, как вести наш бизнес, – сказал немецкий посол.

– Нормально будем вести. А говорить сейчас об этом некогда. Дел у меня сегодня полно. Главное мы уже обговорили, а подробности обсудим потом.

– Зачем потом? Время – теньги! Я слышал, у вас уже ест свой бизнес. Газет. Это теперь наш бизнес! Мы через него пускать сплетня. Пазвольте мне стелать первый взнос. – Вилли выложил на стол перед царским сплетником пухлый кошель.

Виталий взвесил его в руке и по тяжести понял, что он набит явно не медью и даже не серебром.

– «То ль дело Киев! Что за край – валятся сами в рот галушки», – неожиданно для самого себя продекламировал он.

– Я не понимай… – насторожился глава купеческих гильдий.

– А чего тут понимать? Я такой мудрый и гениальный, что, стоит мне открыть рот, все норовят в него тут же запихнуть золото, наивно полагая, что я изрыгну обратно его сторицей. Вилли, и ты думаешь, что на эти жалкие копейки я отдам тебе часть своего газетного бизнеса?

На столе, как по волшебству, появилось еще два таких же кошеля.

– Мерси, – поблагодарил юноша, сдергивая их со стола. – Буду расценивать это как авансовый платеж за первую информацию, поданную, можно сказать, с царского стола. А на газетный бизнес, фашистская морда, хлебало не разевай. Он мой и не продается.

– Я, я, яволь, – заволновался посол, – я согласен. Пускай не протается. Но какой информаций?

Виталик перегнулся через стол и таинственно прошептал:

– Рыбка в Великореченске скоро сильно подорожает. Рекомендую скупать оптом. Навар делим на троих. Тебе, мне, ну и царю-батюшке долю откинем. Куда ж без него. Крыша все-таки. Идет?

– Итет, – азартно закивал Вилли. – А нельзя излагать теталь танный операций?

– Подробности читайте в свежей прессе.

– О!!! – округлил глазки Вилли Шварцкопф.

– И главное, учитесь там читать между строк.

– О! Секретный шифр?

– Совершенно верно! Мы, как истинные профессионалы, не должны вызвать подозрений у окружающих. Личные встречи могут привести к провалу! И в дальнейшем мой гонорар за оказанные услуги прошу отсылать через своих людей на подворье Янки Вдовицы под видом благотворительной помощи для сирых и убогих. Я сегодня же, в целях конспирации, организую соответствующий фонд.

– Кто ест сирый и убогий? – спросил ошарашенный посол.

– Да есть у меня на примете пара подходящих личностей, – шмыгнул носом аферист, прикидывая, на кого ловчее оформить этот фонд: на Ваську с Жучком или на себя с Янкой. – Короче, если увидите в желтой прессе сообщение «продается корова» – готовьте кошель. В следующем номере будет важная информация. А если там будет написано: «продается табун», – то готовьте сразу мешок. Это значит, что следующее сообщение будет просто сногсшибательное. Ну я пошел. Дел выше крыши. Связь держим через прессу. Зиг!

– Хайль! – вскинул в ответственном приветствии руку немецкий посол, пожирая восторженными глазами царского сплетника.