Текст книги "Царский сплетник и дочь тьмы"

21

В ожидании царя-батюшки боярская дума, как всегда, времени даром не теряла, занимаясь важными государственными делами. Кто-то резался в подкидного дурака, кто-то – в кости, играя на щелбаны, а кто-то просто травил байки. Возможно, именно поэтому царского сплетника заметили не сразу. Он прошел в зал заседания боярской думы при полном параде: с боярским посохом в руках, в горностаевой шубейке с царского плеча, зеленых сафьяновых сапожках, подчеркивающих цвета его дома, и высокой боярской шапке на голове. Промаршировав через весь зал, он плюхнулся в свое персональное кресло неподалеку от тронов царской четы, откинулся на его спинку, прикрыл глаза и засопел в две дырочки, не обращая ни на кого внимания. Последние два дня он спал урывками и, пользуясь случаем, решил немножко прикорнуть. Когда до боярской думы дошло, кто удостоил ее своим посещением, она недовольно загудела и начала коситься на Федота. Воевода, как всегда, стоял на своем посту у парадных дверей, через которые проходила обычно царская чета на заседания боярской думы. Федот кинул ленивый взгляд на развалившегося в кресле Виталика и отвернулся в сторону. Дума загудела еще громче. Что это? Изменник оправдан? Царь-батюшка простил предателя, покушавшегося на его жизнь? Дума шушукалась, но, учитывая печальный опыт предыдущих заседаний с участием царского сплетника, громко вслух ему свои претензии не предъявляла. А Виталик за это время действительно устал. Постоянные недосыпы сделали свое дело, и он заснул так крепко, что не проснулся даже от истошного вопля глашатая:

– Владыка всея Руси царь Гордон и его супруга царица Василиса Прекрасная!

Боярская дума повскакала с лавок и начала бить поклоны входящей в зал царской чете. Виталик в знак приветствия всхрапнул и подложил под щеку посох, чтоб удобнее было спать. Это была уже наглость. Гордон, отмахнувшись от вцепившейся в его руку Василисы, подскочил к сплетнику и скипетром сбил боярскую шапку с его головы. Реакция у Виталика была великолепная. Он поймал ее на лету.

– Уа-а-ау-у-у… – протяжно зевнул царский сплетник и сладко потянулся. – Здорово, царь-батюшка.

Царь зарычал.

– Да не парься ты, я уже проснулся… – соизволил оторвать седалище от кресла Виталик, поприветствовал державного небрежным кивком, вернул шапку на положенное ей место, поправил ее на голове и плюхнулся обратно в кресло, – …почти. Умаялся я на твоей службе. Загонял ты меня. Ну, начинай. Если будет чё серьезное по делу, я подключусь.

Василиса чуть не силой оттащила взбешенного царя от Виталика и усадила его на трон.

– Не забывай, о чем мы договаривались, – прошипела она державному на ухо и заняла свое место рядом с ним.

– Царь-батюшка! – не выдержал боярин Жеребцов. – Это что ж такое деется? Убивец запросто в боярской думе сидит, а воевода и носом не ведет!

– Какой убивец? – недовольно поморщился державный.

– Вот этот! – ткнул пальцем в Виталика Жеребцов. – Энто ж он боярина Надышкина на дело неправедное подбил, а апосля убил, чтобы следы замести, значится.

– Свидетели есть? – хмуро спросил царь.

– А как же! Вона Федот при этом был.

– Ты что-нибудь видел? – спросил воеводу Гордон.

– Никак нет, ваше царское величество, – нагло соврал воевода.

– А стрельцы твои?

– Они докладывали, что, когда подоспели, там были Дон со своими людьми и царский сплетник. А уж кто из них Надышкина убил, то им неведомо.

– Раз свидетелей нет, то и дела нет, – подала голос Василиса.

– Царица-матушка, – подскочил боярин Кобылин, – этак он без свидетелей нас всех изведет! Ворог он, помяни мое слово, ворог!

– Он как появился на Руси, нам совсем житья не стало!

– Раньше-то на царя-батюшку так не злоумышляли.

– Евойноя это работа.

– Ты чё городишь, а кто грудью царя-батюшку в термах басурманских защищал?

– Верно, Козьма! А ну посторонись, ща я ему дам в рыло!

– За что? За правду?

– Вас, как дитёв малых, вокруг пальца обводют! Вот помяните мое слово: это он, морда бандитская, на царя-батюшку злоумышляет, а потом, значится, сам же и спасает, чтобы в доверие втереться!

Заседание боярской думы вошло в привычное русло. Гордон примостился на троне поудобнее, готовясь смотреть бесплатное шоу, но в бороды друг другу бояре вцепиться не успели. Василиса обломала ему кайф.

– Опять драку в присутствии государя затеяли? – зловеще спросила она.

Бояре поспешили плюхнуться обратно на лавки и вперили глаза в потолок с видом агнцев невинных.

– А я ведь вас уже предупреждала. Сколько можно поклепов на царского сплетника возводить? Опять начинаете? А уж не вы ли за изменой на Руси стоите?

Тут уже боярская дума конкретно затрепетала.

– Не совсем так, царица-матушка, – приоткрыл глаза Виталик, сунул руку под шубу и выудил оттуда пухлую папку. – У меня тут на всех досье есть. За исключением двух-трех порядочных бояр, особо в криминале и измене не замешанных, здесь половина дураков…

– Ну, это не новость, – хмыкнула царица. – А вторая половина?

– Куплена, – лаконично ответил царский сплетник.

– И хорошо куплена? – оживился Гордон.

– Думаю, половину годового бюджета Руси мы с них стрясем, – успокоил державного Виталик.

– Отец родной! – плюхнулся в ножки сплетнику Малюта, непременный участник всех заседаний боярской думы. – Благодетель! Дай почитать! – Трясущиеся руки палача потянулись к папке. – Я со своим испанским сапогом из них годовой бюджет выбью!

– Куда лапы тянешь! – треснул его посохом по лбу Виталик. – Маньякам секретную документацию читать нельзя.

– Фу-у-у… – с облегчением выдохнула как минимум половина думы и тут же заголосила:

– Да какой он изменник?!

– Правильным путем идешь, сплетник!

– Только скажи, и мы все как один на борьбу с ворогами земли Русской встанем!

– Как такой святой человек мог Надышкина убить?

– Конечно, не мог, он в это время со мной чай пил! – войдя в раж, заявил какой-то боярин.

Дурной пример заразителен. Половина думы тут же начала обеспечивать Виталику алиби. А один вообще догадался заявить, что царский сплетник в это время к его дочери сватался.

– Ну, ты ври, да не завирайся, – вскинулся Виталик.

– Но ты же намекал…

– Я те ща посохом-то намекну!

Тут в зал вошел дьяк посольского приказа.

– Царь-батюшка, к вам срочно просится на прием Климент Четырнадцатый.

– Епископ?

– Он.

– Зови.

Боярская дума, радуясь перемене темы разговора, тут же угомонилась. В зал заседания боярской думы вошел Климент XIV, в миру Варфоломей Виссарионович. Он был так взбешен, что с ходу разразился гневной тирадой:

– Ваше царское величество, меня предупреждали, что я еду в варварскую страну, но я даже не подозревал, насколько варварскую. Меня только что ограбили! Прямо в костеле, под образами святых!

– Кто посмел? – нахмурился Гордон.

– Какой-то местный криминальный авторитет.

– А конкретнее можно? – подал голос Виталик, сдвигая посохом шапку на затылок.

– Его тут все так боятся, что мне даже имя назвать отка… – Глаза епископа полезли на лоб, и он опять, как недавно в костеле, начал ловить ртом воздух. – Это он… – выдавил наконец из себя епископ и начал тыкать пальцем в сплетника, – он! Это он ограбил меня!

– А-а-а, так вот в чем дело, – понимающе закивал головой авантюрист. – Опять братишка мой чудит, – пояснил он, поворачиваясь к Гордону с Василисой.

– Какой еще братишка? – возмутился Варфоломей Виссарионович.

– Женек. Он здесь, в Великореченске, мазу держит. Ты с ним, твое святейшество, поосторожней: парень он крученый и такой обидчивый, страсть! Чуть что не так, сразу пулю в лоб или нож в бок. Любит мой братишка повыделываться. Ходит весь в коже, при пистолетах. – Виталик, словно невзначай, распахнул полы шубы с царского плеча и попытался почесать грудь, но рука уткнулась в перевязь с пистолетами, надетую на черную кожаную куртку. (Бояре тихо охреневали от такой наглости, выпучив глаза на оборзевшего сплетника.) – Ты уж на него не серчай, твое святейшество, у него просто с головой не все в порядке. А тут еще, понимаешь, Дон убогого обидел. – (Гордон при этих словах поджал губы и недовольно запыхтел.) – Подставил, сволочь такая, самого царского сплетника, то бишь меня, по полной программе. Надышкина зачем-то убил. Вот братишку моего обида взяла, и он начал зверствовать. На Дона охоту объявил. Этот сицилийский выкидыш теперь в Великореченске персона нон грата. Скоро мочить его конкретно будут. Из бизнеса братишка этого итальяшку уже выкинул, осталось только полюбоваться на цвет его кишок. Ой, не завидую я теперь Дону, – удрученно покачал головой Виталик. – Видел я сегодня братишку поутру – страшно был зол. Собирался со своей бригадой какого-то козла на правеж ставить. Сказал, что этот нехороший человек из заморских стран приехал Дона и еще каких-то редисок баблом снабжать, чтобы они Русь-матушку изнутри изменой черной подрывали, – импровизировал напропалую авантюрист. – Двадцать тысяч полновесных золотых на это дело вороги земли Русской не пожалели. Кстати, твое святейшество, а у тебя много денежек пропало? – невинным тоном спросил сплетник.

– Найн, литл… – забормотал епископ, – пардон… мало, совсем мало.

– Какое счастье! Значит, это был не ты. А то ведь брат мой отмороженный – ни в Бога, ни в черта не верит. Где найдет, там и замочит: хоть в сортире, хоть в храме святом, ему без разницы.

– Извините, ваше царское величество, произошло досадное недоразумение, – забормотал епископ, – позвольте мне откланяться и…

– Так у тебя, твое святейшество, больше претензий к варварской Руси нет? – перебил его Виталик, поднимаясь во весь рост.

– Какие могут быть претензии? Я же говорю, досадное недоразумение!

– А у нас, – подошел к трону Виталик и братски потрепал Гордона по плечу, – есть.

– Ка… ка… какие? – пролепетал епископ.

– Здесь тебе не там. За базар отвечать надо, – одарил епископа ангельской улыбкой Виталик. – Оскорбить хозяина в его же доме, Русь Святую варварской назвать – это ж все одно что в лицо царю-батюшке плюнуть. Статус дипломатической неприкосновенности на вас не распространяется, так что у Малюты, кажется, появилась работа.

– Благодетель!!! – завопил палач и кинулся к выходу из тронного зала. – Бегу дыбу настраивать!

– Боюсь, что поход на Святую Русь дорого вам обойдется, – сочувственно вздохнул Виталик.

– Сколько? – епископа зашатало.

Гордон расправил грудь и плотоядно улыбнулся.

– Восемьдесят процентов мне, двадцать тебе, – уголком губ прошептал сплетнику державный.

– А мои тридцать за наводку? – возмутился юноша.

– Хрен с тобой, пятьдесят на пятьдесят. А вы чего вылупились? – рявкнул Гордон на бояр. – Все вон отсюда! Ваш царь-батюшка дела государственные будет решать.

Василиса только покрутила головой, укоризненно гладя на супруга. Заклятие, которое Виталик окрестил «синдромом Плюшкина», с него давно уже сняли, но меньше денежки любить он после этого не стал…

22

Епископ сумел вырваться из цепких лап сплетника и царя Гордона только к вечеру, оставив в качестве залога кучу расписок и устных обещаний, так как наличности при себе у него не было.

– Работать с тобой одно удовольствие, – признался Гордон, нежно поглаживая долговые обязательства епископа. – Раскручиваешь лихо всех на бабки. Слушай, до сих пор не пойму, почему ты деньги бабками называешь?

– Сам не знаю. Может, потому что нормальные пацаны в том мире, откуда я прибыл, деньги на баб спускают?

– Ну, на баб я понимаю, но спускать деньги на старух…

– Старость надо уважать, – строго сказал Виталик.

– Ах, ты в этом смысле, – захлопал глазами державный, – а я уж было подумал: какие-то ненормальные ваши нормальные пацаны. Да-а-а… – с сожалением вздохнул Гордон, – у нас таких пацанов нет.

– Ошибаешься, есть, – убежденно сказал Виталик.

– Назови хотя бы двух, и я тебя расцелую.

– Эти двое находятся сейчас в тронном зале и смотрят друг на друга.

– Намекаешь на нас с тобой?

– Да. Вот только целовать меня не надо! Это исключительная прерогатива Янки. Короче, мы с тобой пацаны нормальные, и выбитые из епископа денежки пустим на дома для престарелых и сиротские приюты, – категорично заявил Виталик, решив, что пора начать выполнять обещания, данные когда-то Патриарху Всея Руси и отцу Сергию. Но не за свой же счет их исполнять! – Первые двадцать тысяч на дело сие благое у нас уже есть. Презент от моего отмороженного брата.

– А давай! – бесшабашно тряхнул головой державный. – Эх, убыток, конечно, но и это махнем туда же! – опустилась царская длань на расписки епископа.

– Вот это по-нашему, – одобрительно кивнул Виталик. – А насчет убытков не волнуйся. Все эти потери, – кивнул он на бумаги, – скомпенсируем в момент.

– Это как? – подался вперед Гордон.

– О чем речь идет? – вошла в тронный зал Василиса, отлучавшаяся перед этим проведать детей.

– Да вот, царица-матушка, надумал я реорганизовать систему сбора податей, – пояснил Виталик. – Плохо у нас на Руси это дело поставлено.

– Можешь предложить что-то получше? – заинтересовалась Василиса.

– Ага. Пора в этом деле порядок навести.

– Как? – требовательно спросил Гордон.

– Создадим вместо старой службы министерство финансов и поставим во главе министерства абсолютно неподкупного человека.

– Да где ж ты такого возьмешь? – фыркнул Гордон.

– Есть у меня на примете один мальчик.

– Да кто твоего мальчика слушать будет? – с сомнением покачала головой Василиса.

– Моего послушают, – успокоил царскую чету Виталик. – Его увидишь – сам все отдашь. От него утаивать доходы – пустой номер. Не спрячешь и, главное, далеко не убежишь.

– Это почему? – Гордону стало интересно.

– Мальчик у меня шустрый. Любого неплательщика из-под земли достанет. Он даже с тебя в случай нужды налог стрясет.

– С меня? – заржал Гордон. – Хочу на это посмотреть. Если стрясет, то точно быть ему министром финансов. Тащи его сюда! – грохнул по подлокотнику трона царь.

– Да, мне тоже стало интересно, – кивнула Василиса. – Где ты такого откопал?

– Откопал, – фыркнул Виталик. – Да я его, можно сказать, с пеленок воспитывал, делу учил, опыт передавал…

– Кончай трепаться, – оборвала увлекшегося обормота Василиса, – лучше познакомь.

– Да нет проблем, – пожал плечами юноша. – Я его вызывал, так что он должен уже быть здесь. Пошли.

Виталик покинул свое кресло и двинулся к выходу из тронного зала. Василиса с Гордоном поспешили вслед за ним. На выходе из зала их тут же окружили два десятка стрельцов, обеспечивая плотную охрану. Виталик одобрительно кивнул. Федот все понял правильно и удвоил меры безопасности. К удивлению царской четы, сплетник привел их прямиком к дверям рабочего кабинета Гордона.

– Караулить здесь, – приказал Виталик стрельцам. – Внутрь не входить. Там за жизнь государя и царицы отвечаю я.

Его послушались беспрекословно. Царская чета со сплетником вошли внутрь, и Виталик аккуратно закрыл за собой дверь. В кресле Гордона за письменным столом сидела мрачная фигура, с головы до ног закованная в латы. На столе рядом с пухлой папкой лежал черный волнистый меч. Глаза неизвестного сквозь щели забрала рыцарского шлема скользнули по Василисе и Гордону и вновь вернулись к бумагам.

– Ну вот, Костик, я все утряс, – весело сказал Виталик, – а ты боялся. Осталась мелочь, стрясти налог с Гордона, и ты первый министр финансов на Руси.

– Это твой мальчик? – ахнула Василиса.

– Костик, сними шляпу и докажи, что ты не девочка, – потребовал Виталий.

«Костик» сдернул с головы шлем и растянул тонкие губы в ослепительной улыбке.

– Кощей? – Глаза Гордона вылезли на лоб.

– А чего вам не нравится? – откровенно радовался жизни юноша. – Мальчик проверенный, золото нюхом чует.

– Виталик, да ты охренел!!! – дружно в один голос завопили Гордон с Василисой.

Кощей поднялся из-за стола и жестом предложил царю сесть в освободившееся кресло.

– Извольте заполнить налоговую декларацию, ваше царское величество, – пророкотал «мальчик» густым басом.

– Еще чего! – начал пятиться к дверям Гордон.

– А ну стоять!

Неведомая сила подхватила державного, и ноги сами понесли его к столу.

– Вот здесь официальные доходы укажи, – палец в бронированной перчатке ткнулся в бумагу, – а в этой графе неофициальные.

– Ничего писать не буду, – пискнул Гордон, оказавшись в кресле. – И потом, я царь! Все, что идет в казну, мое!

– Вот и укажи здесь, что официально в твоей казне твое, а в этой графе укажи, что неофициально. А я потом цифры сравню с моими данными, – тряхнул толстой папкой Кощей.

– Не буду!

– Племяшка, заткни ушки, – приказал Кощей.

– Не буду. – Василису разобрал азарт. – Мне уже интересно.

– Лучше по-честному пиши, – посоветовал Кощей Гордону, – а то я ведь ей вот эту бумажку покажу.

Будущий министр выдернул из папки лист и сунул его под нос Гордону. Тот, прочитав первые строки, тихо ахнул, обжег Виталика бешеным взглядом и начал торопливо чиркать пером по бумаге, заполняя декларацию.

Василиса ринулась вперед, чтобы отнять бумагу у Кощея, но тот успел затолкать ее обратно в папку. При этом так спешил, что один листик выскользнул и спланировал прямо в руки Василисы.

– «Царскому сплетнику Виталию Алексеевичу Войко от агента ЦРУ Копченого, – медленно прочла она. – Вчера вечером боярин Жадин, будучи в изрядном подпитии, хвастался боярину Жеребцову в парилке, что его свечной заводик работает в три смены круглосуточно. Благодаря этому треть партий его свечей уходит через иноземных купцов за границу в обход сборщиков налогов и таможенных сборов…» Компромат! Так, дядя, что было в той бумаге?!!

– Да все, что было, я уже вот тут вот накатал! – в отчаянии воскликнул насмерть перепуганный Гордон, швыряя декларацию Кощею.

Тот посмотрел на цифры.

– А последнее поступление?

– Какое еще поступление? – пискнул Гордон.

– Двадцать тысяч!

– Мальчик, не увлекайся, – тормознул его Виталик. – С денег, направленных на благотворительность, налоги не берем.

– Он дал на благотворительность? – недоверчиво спросил Кощей.

– Да, – твердо сказал Гордон, – на сиротские приюты и дома для престарелых. Работы начнутся уже завтра. Думаю, денег этих хватит и на стройку, и на содержание обслуживающего персонала на десять лет вперед.

Василиса расцвела.

– Милый, если бы ты знал, как я тебя такого вот люблю! – воскликнула она. – Так, пиши указ о назначении Кощея министром финансов Всея Руси с окладом…

– Один процент от суммы собранных налогов, – подсказал Виталик.

– Что?!! – взвился Гордон.

– Не обижай родню, – попросил Виталик. – Надо же ей на что-то жить. Тем более что с криминальным бизнесом мой мальчик решил покончить.

– Дядя, это правда? – расцвела Василиса.

– Да, – кивнул Кощей, – я на этом месте больше заработаю.

– Это сколько же в казну уйдет, если ты с одного процента больше заработаешь? – задумался Гордон.

– Много, – сообщил Виталик, – причем ему даже не придется повышать налоги, а наоборот, слегка снижать на радость народу великореченскому. Я ему дал свои расклады, и они его убедили. – Царский сплетник сунул голову за дверь. – Пошлите кого-нибудь за казначеем. Передайте, что его ждет новый министр финансов. – Закрыв опять дверь, Виталик азартно потер руки. – Ну вот, Дона потеснил, Кощея к делу пристроил, теперь на Руси остался только один криминальный авторитет – я!

Василиса схватила его за ухо и заставила нагнуться.

– А ну, быстро говори, что в той бумаге было? – не обращая внимания на ревнивые взгляды мужа, тихонько спросила царица, щекоча губами ухо сплетника.

– Лажа, – так же тихо прошептал Виталик. – Помнишь дело шемаханской царицы?

– Помню.

– Он тогда у нас в термах завис, в зюзю был, ну мы и нарисовали на него компру: типа с фрейлейн-массаж развлекался…

– А он не развлекался?

– В таком состоянии? Не смешно.

Виталик отнял свое ухо у царицы.

– Так, думаю, министру финансов лучше всего жить во дворце. Должность у него серьезная, а потому такой человек всегда под рукой быть должен. Я распорядился, чтобы в ваших апартаментах ему комнатку выделили.

– Да ты совсем обнаглел, сплетник! – взорвался царь. – Командуешь, как у Янке на подворье.

– У нее, пожалуй, покомандуешь, – почесал затылок Виталик. – Вмиг ухватом по хребту огребешь.

Василиса невольно рассмеялась.

– А что, дело царский сплетник говорит. Время сейчас такое, что дяде моему лучше рядом с племянницей да внучатами какое-то время пожить.

Она уже просекла фишку и поняла, чем вызваны хлопоты Виталика, внезапно озаботившегося трудоустройством ее родственника. Дополнительная защита древнего славянского бога ее семейству не помешает.

– Вот и прекрасно, – кивнул Виталик. – Ну, я пошел. А то у меня столько дел!

– Куда? – нахмурился Кощей. – А налоговую декларацию за тебя кто будет заполнять? Ну-ка быстро за стол!

– Э! Мальчик! – возмутился юноша. – Ты что, опупел? Забыл, кто тебя на теплое место пристроил?

– Ничего не знаю! За стол!

– Так его, дядя! – закатилась звонким смехом Василиса.

– Вот чью декларацию я повидать хочу! – возликовал Гордон и поспешил очистить место за столом.

– Ну, ты зараза, – расстроился Виталик, с укоризной глядя на Кощея. – Я тебе это припомню. Я тебя на этой должности породил, я тебя на ней и убью.

– Попробуй, – покладисто согласился Кощей, и теперь уже Виталика неведомая сила понесла к столу.

Спас его от немедленной финансовой расправы приход казначея.

– Звали, царь-батюшка? – угодливо спросил Абрам Соломонович. Казначей просочился в кабинет, что-то старательно пряча двумя руками за спиной.

– Звали, – ответил за царя Кощей. – Сейчас будешь налоговую декларацию заполнять.

– Я так понял: это наш новый министр финансов, – расплылся казначей, бочком пробираясь к бессмертному злодею, и встал так, чтоб оказаться лицом к царской чете и спиной к новому должностному лицу.

Кощей выдернул из его рук, сведенных за спиной, сундучок, открыл его, полюбовался на блеск золотых монет.

– Учитесь, как надо заполнять налоговую декларацию, – хмыкнул министр финансов, взвешивая сундучок в руке. – Только вот с математикой у нашего казначея плохо. Совсем считать не умеет. Даже на мой процент декларация не тянет. Садись, пиши, – кивнул Кощей на стол. – Чтоб все до полушки указал. Меня не проведешь.

– Все писать? – Казначей посмотрел дикими глазами на Гордона. – Совсем-совсем все? И про наши…

– Чего уж там, пиши, – безнадежно вздохнул царь. – Ну, сплетник, я тебе это припомню.

Абрам Соломонович с видом приговоренного, идущего на эшафот, двинулся к столу. Виталик, пользуясь случаем, попытался улизнуть, но уже у двери его догнал грозный оклик Кощея:

– Стоять! А декла…

– Пускай идет, – внезапно дала разрешение Василиса. – За него Жучок с Васькой декларацию оформят. Они о его финансах знают лучше, чем он сам. Постоянно из них воруют. У царского сплетника и без того забот полно. Он же у нас по совместительству еще и глава ЦРУ, да теперь к тому же единственный криминальный авторитет на весь Великореченск. Ты, дядя, тоже иди.

– Куда? – опешил Кощей.

– В свои апартаменты, которые тебе царский сплетник в моем дворе выделил, – усмехнулась Василиса. – И казначея с собой возьми, помоги ему налоговую декларацию заполнить.

Виталик понял, что Гордона сейчас будут конкретно за что-то бить, поспешил выскочить из кабинета, кивком головы простился со стоящими у дверей стрельцами, но, вместо того чтобы покинуть царские палаты, свернул за угол и притаился в ближайшем коридоре. Выудив из кармана капсулу радионаушника, юноша сунул ее себе в ухо и начал слушать прямую трансляцию из рабочего кабинета царя Гордона, на пальце которого до сих пор сидел перстень с подслушивающим устройством. Судя по звукам грохнувшей о косяк двери, Кощей с казначеем тоже уже покинули кабинет.

– Так, милый, – донеся до него зловещий голос Василисы, – а теперь мы потолкуем насчет Дона.

– А что насчет Дона? При чем здесь Дон? – забормотал Гордон. – Я не при делах. Меня в Лебя…

– Тихо! Говорить будем наедине!

Из капсулы радионаушника раздался щелчок такой силы, что Виталик подскочил чуть не до потолка. Выдернув капсулу, ощупал пальцем ушную раковину. Крови не было. Значит, барабанная перепонка цела.

– Ну, надо же, блин! Расколола. Вот это баба! – восхитился Виталик и двинулся к выходу из царского дворца. Дел у него действительно было много, а времени на осуществление всех замыслов так мало!