Текст книги "Царский сплетник и дочь тьмы"

– Осторожней, – спав с лица, прошептала она одними губами. – С ним сила Святозара.

– Если начнется махач, – спокойно продолжил Виталик, – много ни в чем не повинных людей здесь костьми ляжет. Предлагаю сделку.

– Какую? – прищурился Гордей.

– Меняю твою жизнь и жизнь твоего демона, – кивнул Виталик на Лилию, – на жизнь Янки и моих людей.

– Демона? – опять зашелестела толпа. – Он назвал царицу-матушку демоном?

Однако Гордею сейчас было не до них. Он искал подвох в словах Виталика.

– Не понял. Это как?

– Ты отпускаешь всех, а я сам по доброй воле взойду вместо Янки на костер.

– Виталик, не смей!!! – рванулась к любимому девица, но «монахи» успели перехватить ее.

– Согласен! – ощерился Гордей.

– Сначала поклянись, что всех отпустишь!

– Тебе моего царского слова не достаточно?

– Ты для меня не царь. Так что клянись перед всем честным народом, что слово не нарушишь.

– Клянусь. Всех освободить!

Монахи, опекающие Янку, подхватили девицу под белы ручки и, радостно мяукая и гавкая на ходу, утащили ее в толпу. С команды Виталика под горестный вой Малюты начали сбивать цепи.

– Как видишь, я свое слово держу.

Виталик кивнул, отбросил в сторону саблю и, по услужливо приставленной для него Малютой лестнице, взобрался на обложенный хворостом деревянный помост.

– Царь-батюшка, – взмолился Малюта, приковывая сплетника к деревянному кресту, – а может, сначала испанский сапожок?

– Я сегодня добрый, но не настолько, – нахмурился Гордей. – Поджигай!

«Василиса» переводила взгляд со спокойного лица Виталика на Гордея, о чем-то напряженно думая.

– Сокол мой ясный, – внезапно заволновалась она, – а может, проявим милосердие?

– Что?!!

– Не надо, – покачала головой Лилия, многозначительно глядя на державного.

– Молчи, дура! Мне надоело ждать! – Глаза Гордея начали наливаться кровью. В них заплескалось откровенное безумие. – Я сам лично ему удружу.

Царь спрыгнул с помоста, подбежал к монахам и вырвал из рук одного из них заранее разожженный факел.

– Я тебя как жена любимая прошу, – крикнула «Василиса», но Гордея окончательно покинул рассудок.

– Какая ты мне жена! Я не же… – Гордей все-таки опомнился. – Жена не смеет перечить мужу!

Небо почернело, и предгрозовой шквал взметнул в воздух тучу пыли как раз в тот момент, когда державный швырнул факел на обильно политый маслом хворост, не дожидаясь, пока Малюта покинет место казни. Палач с визгом кубарем выкатился из мгновенно вспыхнувшего костра, раздуваемого сильным ветром.

– Виталик!!! – полный муки вопль Янки перекрыл змеиное шипение «Василисы».

– Идиот… – простонала Лилия.

Внезапно ветер прекратился. Взметнувшийся высоко вверх столб пламени разом опал, и народ дружно ахнул. Не тронутый огнем Виталик все так же стоял, раскинув руки на кресте. От стройной фигуры распятого юноши исходило сияние, а над головой мерцал призрачный нимб.

– Святой…

– Он святой!

Пораженные великореченцы начали становиться на колени и осенять себя крестным знамением, благоговейно глядя на царского сплетника. А сияние от него уже устремлялось в небеса, разгоняя тучи.

– Предупреждала же тебя, идиот! – скрипнула зубами Лилия, уже без особой надежды наводя пистолет на сплетника. – Самопожертвование призывает Бога! Но, надеюсь, с креста он все же подорвать не сможет.

Однако сделать свое черное дело она не успела. Молниеносно выдернутая из-под рясы Жучка снайперская винтовка была перехвачена Янкой, удобно легла прикладом на ее плечо, и грянул выстрел. Пуля проделала аккуратную дырочку во лбу лжецарицы, и тело ее начало оседать.

– Ваня Леший хорошо учил меня стрелять, – прошипела Янка, с ненавистью глядя на помощницу Гордея.

– Так это все же ты была Хозяйка? – искренне удивился Виталик, с которого сами собой опали цепи.

Юноша одним прыжком покинул место своей казни, поднял с земли саблю.

– Ты нарушаешь слово! – запаниковал Гордей.

– Почему? – Сабля в руке Виталика очертила сверкающий полукруг. – Я на костер взошел, но Господу не угодна моя смерть.

– Так может, дьяволу угодна? – вскинул руки Гордей, готовясь нанести магический удар.

– Я думаю, ему нужна твоя, а не моя душа, – задумчиво сказал Виталик, глядя куда-то за спину царя.

Гордей невольно оглянулся. Тело мертвой лжецарицы охватило пламя, и оно начало приподниматься. Гордей внезапно захохотал.

– А вот теперь, сплетник, тебе точно пришел конец. Убей его, Лилия!!!

Тело лжецарицы осыпалось черным пеплом, уступив место деве невероятной красоты. По ее обнаженному телу пробегали огненные всполохи, и всем стало ясно, что оно целиком было соткано из огня.

– Наконец-то я свободна, чары спали. – Низкий грудной голос демонессы прокатился по притихшей площади, заставив всех затрепетать. (Мужики и бабы начали усиленно креститься.) – Жалкий червяк, – обожгла взором лжецаря Лилия, – ты посмел приказывать дочери самой Лилит[3]3
  Лилит – согласно древним текстам «Зогар», огненный элементаль, первая жена Адама, после разрыва с которым она стала женой Самаэля и матерью всех демонов. Еще этимология ассоциирует имя Лилит с еврейским lyl, что означает «ночь», «тьма».


[Закрыть] и Самаэля! Ты проиграл, гаденыш. Как ты думаешь, чью душу первой я возьму?

Огненный смерч сорвался с тлеющего трона, и Гордей забился в пламенных объятиях хохочущей демонессы.

– Чья теперь очередь? – обвела она огненным взором окаменевшую толпу, как только тело Гордея осыпалось на булыжную мостовую тлеющими угольками. – Вы? – Взгляд ее остановился на епископе с жмущимися к нему монахами.

– Именем святой инквизиции приказываю тебе вернуться в ад! Во имя Господа нашего изыди, Сатана! – Варфоломей Виссарионович схватился за висящий на груди крест и тут же отдернул руку от раскалившегося добела металла.

– Господь давно отвернулся от тебя, – расхохоталась демонесса. – Вы хорошо послужили Проклятому, сжигая на кострах невинных. Их души к нам не отошли, а вот ваши души давно ждут в аду.

Инквизиторов охватило пламя, сжигая их изнутри.

– Кто следующий?

С каждой новой жертвой демонесса набирала силу. Люди Дона заметались, чуя, что пришел и их черед.

– Может, хватит пиротехникой баловаться? – двинулся на дочь Лилит Виталик, перехватив саблю так, чтоб рукоять ее образовала крест.

– В сторону, сплетник! – Раздвинув толпу, в круг вышла женщина лет шестидесяти. Несмотря на многочисленные морщины, лицо ее еще хранило следы былой красоты. – Эта девочка моя.

– Бабушка! – обрадовалась Янка и попыталась кинуться к старушке, но та небрежным жестом остановила ее на полпути.

– Хватит, побаловалась, и будет. – Женщина сурово посмотрела на разбушевавшуюся демонессу. – Ушла отсюда быстро.

– Что?!! – Демонесса раскалилась добела.

– Не здешняя ты. И не нужна мне здесь.

Небрежный взмах руки старушки скрутил огненный смерч в тройную спираль. Из огненного он внезапно стал угольно-черным и начал всасываться в землю.

– Не может быть! Ты кто?!! – раздался полный муки вопль из исчезающего смерча.

– Берегиня, – ответила старушка. – Землю русскую от вас, поганцев, берегу.

Смерч исчез, оставив черный отпечаток на булыжной мостовой, и тут же зашевелились пришедшие в себя гномы, Ванька Левша, боярин Тишайший и бравая команда царского сплетника.

– Сплетник, может, объяснишь нам, что все это значит? – впервые за все это время подал голос хмурый Федот.

– А ты у них спроси, – кивнул на людей Дона юноша.

Подручные Гордея, понимая, что пощады им не ждать, выхватили свои катаны и рванули на прорыв. На их пути стеной стали стрельцы, но они до них не добежали. Из палисадников, примыкающих к площади подворий, в воздух взметнулась туча эльфийских стрел, и они рухнули на землю, сразу став похожими на огромных ежиков.

– А эльфы здесь откуда? – удивился сплетник.

– Я привела, – на площадь вышла сестра Ваньки Левши Мария с Патриархом Всея Руси Алексием Третьим и архиепископом Берендеевским владыкой Сергием.

– Все-таки опоздали, – расстроился патриарх.

– А по-моему, мы вовремя, – возразил владыко. – Самое время о душах заблудших помолиться.

– Ой, Виталик, – кинулась Янка на шею сплетника и разрыдалась на его груди, – как же ты меня испугал!

– Подожди, родная. – Юноша нежно погладил заплаканную девчонку по голове, деликатно отстранил ее от себя и склонился над телом тезки. – Лучше помоги. Вдруг еще что-то можно сделать? Такой человечище не должен помереть.

– Сейчас, сейчас помогу, – шмыгая носом, откликнулась Янка, вставая около тела Вилли Шварцкопфа на колени. – Ой, что это?

– Что такое? – заволновался Виталик.

– Крови нет.

Шустрые ручки лекарки распахнули полы кафтана немецкого посла, разорвали на нем рубаху, и все сразу стало ясно. Пуля демонессы угодила в самый центр массивного нательного креста, но пробить его не сумела. Вилли Шварцкопф зашевелился, приподнялся на локте, болезненно сморщился, схватившись рукой за затылок, которым перед этим чувствительно приложился о булыжную мостовую.

– Это хто меня так? – ошалело спросил он Виталика.

От этого движения крест выпал из его груди и закачался на серебряной цепочке.

– Неважно, кто тебя так приложил, тезка, важно, кто тебя от верной смерти спас. – Виталик с умилением смотрел на отпечаток крестообразной формы, багровеющий на груди немецкого посла.

– Вот что крест животворящий делает! – возликовал патриарх. С помощью владыки Сергия он помог подняться Вилли и начал демонстрировать народу отпечаток на его груди. – Господь не оставляет в беде истинно верующих!

Люд великореченский опять грохнулся на колени и начал осенять себя крестным знамением, с восторгом глядя на иноземного посла с простоватой, чисто русской физиономией…

Эпилог

Свадьбу царского сплетника и Янки Вдовицы Гордон с Василисой закатили с воистину царским размахом, взяв все расходы на себя, что привело в неистовство казначея, который, отсыпав требуемую сумму из казны, исчез в первый же день свадьбы в неизвестном направлении. Русская свадьба с соблюдением всех традиций и ритуалов на третий день окончательно укатала Виталика, и он мечтал только об одном: чтобы все это поскорее закончилось и их с Янкой оставили наконец в покое. Царский сплетник сидел за столом мрачный и пил исключительно легкое вино, подливаемое пернатым кунаком. Гордая птица не могла пройти мимо такого мероприятия и взяла на себя роль тамады, завернув ненадолго (месяца на два-три) в Великореченск из своей Кахетии. Народу на свадьбу было приглашено столько, что ни хоромы Янки Вдовицы, ни царский дворец всех желающих вместить в себя не могли, а потому проводить ее решили на свежем воздухе. Воронья гора для этой цели подошла как нельзя лучше. И места для столов предостаточно, и вода рядом, что упрощало задачу приводить в себя методом полоскания в Великой реке упившихся в зюзю гуляк. Приглашены были все! Весь Великореченск, бояре, купцы, иноземные послы, эльфы, гномы и только недалеких троллей с их дубинками приглашать не рискнули. Итак, Виталик сидел рядом с Янкой за столом, окидывая мрачным взглядом пирующих гуляк.

– Морду проще сделай, – ткнула его Янка ножкой под столом, – не на похоронах, чай, сидишь. Или ты, гад, не рад, что я тебя на себе женила?

– Рад, Яночка, конечно, рад, – опомнился сплетник.

– Так чего ж ты?

– Да так, мысли всякие бродят.

Что это за мысли, Виталик распространяться не стал, чтобы не портить настроение молодой жене. В принципе особых поводов для беспокойства не было, но кое-что его все-таки напрягало. Первое: где Жучок и Васька? Он по опыту знал, что, если эти обормоты отсутствуют, значит, что-то где-то уже творится. Вторым поводом для беспокойства был Кощей, который сидел с ног до головы запакованный в черные доспехи, ничего не пил и только зыркал злыми глазами на всех приходящих и уходящих, что делать было не так-то просто: столам, за которыми сидели пирующие, конца и края видно не было. А еще его напрягал тот счет, который выставил ему Гордон за то, что его команда разнесла полдворца в процессе «выкупа» невесты. Особо постарался тогда горный орел, который клювом выковыривал дворцовые окна, словно пробки из бутылок, расчищая дорогу его лихой команде. Идея такого оригинального «выкупа», кстати, принадлежала горному орлу, который утверждал, что кража невесты кунаками влюбленного джигита есть красивый, исконно русский национальный обычай, который, кстати, влюбленному джигиту экономит кучу денег. Виталик пытался возражать, но идея так понравилась кунакам, что его возражения были отметены; кунаки влюбленного джигита и пошли на дело. Хорошо хоть перед этой процедурой Виталик догадался их разоружить, вовремя сообразив, что его уже втертая команда, «выкупая» невесту, может много нехороших дел натворить. Но и без оружия мордобой получился классный.

Охраняющие невесту стрельцы тоже хорошо перед этим приняли на грудь. А когда кунаки притащили ему испуганно попискивающую невесту в мешке, он так «обрадовался», что его команда драпала от него со всех ног, сообразив, что слегка перестаралась. Убежать, правда, успели не все. Хорошо, что Баба-яга младшенькая подогнала на свадьбу хранительниц границ – молоденьких разудалых ведьмочек. Подружки Янки знали толк в примочках на лечебных травках и быстро привели всех пострадавших в порядок. Сэкономили на «выкупе» неплохо. Невесту взяли даром, а вот счет за «выкуп» оказался соизмерим с расходами на свадьбу, и Виталик небезосновательно подозревал, что Гордон, сволочь, просто-напросто припомнил ему ночку перед самым нападением Дона, которую царский сплетник обломал ему с Василисой, и теперь таким образом «тонко» мстил. На эту мысль сплетника натолкнуло то, что в первую же брачную ночь державный попытался вломиться к ним с Янкой в спальню якобы для того, чтобы позвать Виталика на продолжение банкета, за что сразу же получил от «благодарного» журналиста в глаз, причем Гордон даже ответ достойный дать не смог. Попробуй дай, если тебя в этот момент за шкирку из спальни вытаскивает взбешенная Василиса.

– И что там у тебя за мысли бродят? – продолжала теребить супруга Янка.

Тут к ней подскочили ее подружки и защебетали:

– Янка, давай к нам.

– Мы тебе расскажем, как семейную жизнь надо вести.

– Чем мужика кормить, чтоб налево не ходил.

Виталик опомниться не успел, как разудалые ведьмочки утащили его женушку за свой столик, и там пошла своя гулянка, сопровождаемая перешептыванием и взрывами веселого девичьего смеха. Третий день свадьбы наложил свой отпечаток, и захмелевшим гостям было уже не до жениха. В принципе это его устраивало. Наконец-то он получил возможность, не привлекая к себе особого внимания, переговорить с нужными людьми и расставить точки над «i» по ряду интересующих его вопросов. Виталик окинул орлиным взором гуляк, прикидывая, с кого первого начать. Кощей отпадал. До него домогался уже изрядно принявший на грудь отец Виталика, которого вместе с мамой Баба-яга младшенькая вытащила на свадьбу сына из Рамодановска.

– Сынок говорил, что ты Кощей, – донесся до Виталика воинственный голос папаши.

– Ну?

– А чем докажешь?

– Не видишь доспех на мне?

Алексей Васильевич пощелкал пальцем по броне.

– Вороненая. Не, это не аргумент. Чем еще докажешь?

– Ну-у-у… не знаю. Словом царским, Кощеевым.

– Тоже не аргумент. А вот ты, говорят, бог зимы.

– Говорят, – мрачно буркнул Кощей.

– Тогда остуди бутылочку.

Кощей дыхнул, и бутылка в руках Алексея Васильевича взорвалась от распершего ее изнутри льда, в который превратилось элитное вино из подвалов царских.

– Ну и что ты сделал? – расстроился отец Виталика.

– Заморозил.

– А я просил охладить. Не, не Кощей ты. Врал мой оболтус.

Кощей зарычал.

– Но технология интересная.

И Алексей Васильевич начал требовать от бессмертного злодея разъяснить ему технологию охлаждения напитков методом ледяного дыха. Кощей скрипел зубами, потел внутри своих доспехов и упорно отказывался раскрывать свои секреты. С тревогой поглядывавшая на мужа мамаша Виталика, сидевшая за соседним столиком, наконец не выдержала, покинула свое место и дала папаше по загривку.

– С ума сошел! Ты же говоришь с богом!

– Вер, да я же… – сразу сник отец.

– Веди себя нормально в приличном обществе.

Папаша удрученно посмотрел на упившееся в зюзю «приличное» общество, тяжко вздохнул и потянулся за очередной бутылкой. Этого мамаша уже не выдержала, отняла у него бутылку и потащила муженька к своему столику.

То, что нужно, обрадовался сплетник и занял место отца.

– Ты чего такой мрачный, дед?

– Какой я тебе дед?

– А ты разве Янке не дед?

– Ну, дед.

– Значит, и мне ты дед. Так чего такой мрачный? Всех вроде победили.

– Всех, – усмехнулся Кощей. – А Лихо Одноглазое где?

– Да найдем мы твое Лихо, не парься!

– Найдем… как же! Не было бы поздно. Если оно сюда на свадьбу заявится, тут такое начнется!

– Так ты поэтому тут во всеоружии сидишь?

– Надо быть начеку.

– Ладно, бди дальше, а я пойду бабулю Янки пытать, – обрадовал Кощея Виталик, заметив, что около Бабы-яги тоже освободилось место.

– Пытать?!!

– Не дергайся. В переносном смысле. Есть у меня к ней пара вопросов, на которые хотелось бы получить ответ.

Баба-яга, увидев, что к ней направляется сам царский сплетник, поспешила отодвинуться от бубнившего ей что-то на ухо Патриарха Всея Руси и попыталась свинтить, но Виталик успел ее перехватить.

– Куда? – усадил он ее обратно на стул и подсел рядом.

– Чую, неспроста ты ко мне, старой, пришел, – удрученно вздохнула Яга, многозначительно покосилась на патриарха, взглядом заставив его заткнуться, и взяла со стола полный кубок вина. – Ну, чего хочешь узнать, сплетник?

– Много чего хочу узнать. – Юноша окинул оценивающим взглядом импозантную старушку. На свадьбе она преобразилась. Куда подевались все морщины? На вид ей теперь больше пятидесяти не дашь. – Ты на самом деле Баба-яга?

– А что, не похожа?

– Я в детстве много сказок читал. Баба-яга костяная нога, нос крючком, горб за спиной. Одежонка на манер половой тряпки потрепанная, из собачьей шерсти шитая, клюка в руках…

Бабуся поперхнулась вином и начала ржать. Взахлеб, буквально до слез ржать.

– Детский сад, – отсмеявшись, выдавила она из себя, утирая платочком выступившие на глазах от смеха слезы. – Хочешь верхом на метле или в ступе меня увидеть? Без проблем. В каком облике желаешь? В таком? – Виталик невольно отшатнулся, когда рядом с ним материализовалась хрестоматийная Баба-яга в только что описанном им виде. – Или в таком? – Теперь бабуля была дамой хоть и в годах, но все было при ней. Единственное, что портило впечатление, это кривые зубы и улыбка, от которой мороз пробежал по коже. Именно такой он увидел ее впервые в Рамодановске. Судя по тому, что окружающие никак не отреагировали на ее превращения, эти магические фокусы видел только он один.

– А настоящий у тебя облик какой? – спросил сплетник.

– Я же берегиня, что означает богиня, и могу принять любой облик. Боги, они, знаешь ли, не стареют, – улыбнулась своей жутковатой улыбкой Яга, превращаясь в молодую девушку изумительной красоты, чем-то смахивающую на Янку. – Вот это, кстати, и есть мой истинный облик.

– А чего ж ты в нем постоянно не ходишь? – опешил Виталик.

– Чтобы Янка тебя ко мне приревновала? Нет уж, уволь, – покачала головой красавица, возвращая себе облик, выбранный специально для свадьбы. – Бабушка не должна выглядеть моложе внучки, тем более на ее свадьбе. Да и безопасней мне так.

– Безопасней? Что ты имеешь в виду?

И тут сидевший рядом с Ягой хмельной патриарх ущипнул старушку, да притом за такое место!

– Я сказала тебе: не приставай, козел старый! – подпрыгнула Яга, дав ему по загривку.

Гашеному патриарху этого было достаточно. Он плюхнулся физиономией в салат и захрапел.

– Вот это я и имела в виду, – сердито буркнула старушка.

– Ай да Его Святейшество! – восхитился Виталик.

– Это сейчас он Его Святейшество. А по молодости они со Святозаром такое творили! А уж как за мной ухлестывали, – ностальгически вздохнула Яга, – проходу от них, охальников, не было!

– По молодости? – насторожился Виталик. – Это сколько же им со Святозаром лет?

– Лучше не спрашивай, – опять покосилась на патриарха Яга. – Ведь и в религию ударился, стервец, а замашки старые остались. Так свои ручки шаловливые ко мне и тянет.

– Ладно. Оставим детские шалости патриарха за кадром, – осадил старушку Виталик, чуя, что она пытается увести разговор в сторону. – Меня сейчас гораздо больше интересует, почему ты, владея такими силами, бросила Русь на произвол судьбы и слиняла в Рамодановск, закинув вместо себя в Великореченск меня.

– В корень зришь, – уважительно кивнула старушка. – Умный иногда бываешь. Странно. А Янка мне говорила, что ты дурак.

– Это я дурак? – обиделся Виталик.

– А то кто же? Не признать в Янке Хозяйку, столько времени живя бок о бок с ней, ума палату надо иметь.

– Да я на Василису поначалу грешил…

– Вот она и говорит: балбес!

– Слушай, бабуля, а по-моему, ты мне зубы заговариваешь. Говори прямо: почему свалила в Рамодановск?

– За это вон его благодари, – кивнула на патриарха бабуля.

– Не понял.

– Да зашел он ко мне пару месяцев назад с разговором душевным. Проблемы у меня, говорит, намечаются. Католики на Русь зубы точат, инквизицию все на нас натравить пытаются. Они там у себя на Западе всех, кого можно и не можно, пожгли, теперь до нас решили добраться. Очередной крестовый поход. Православную веру порушить хотят.

– А ты здесь при чем?

– Так я ж, по ихним понятиям, нечисть. Баба-яга, старая карга. Должна людей смущать, на пакости всякие подбивать. Патриарх-то знает, а остальным не объяснишь, что я хранительница, берегиня, а не поганая нечисть. Даже правая рука его, владыко Сергий, с ним по этому поводу ругался, а уж про инквизицию и говорить нечего. Вот и попросил меня Алешка, – Яга опять покосилась на патриарха, – на время удалиться, пока он сам все здесь не утрясет. Ну и Велеса порекомендовал отсюда увести, чтобы не мешался.

– Велеса?

– Велеса.

– Так Кощей говорил, что он где-то в Лас-Вегасе обосновался.

– Он не только там скотинку пасет. По старой дружбе и мне помогает.

– Велес…

– Тоже славянский бог. Ты его не знаешь. Хотя нет, должен был видеть в Рамодановске один раз. Он там под прапора косит, а здесь под видом Вани Лешего в наших лесах чудит.

– Охренеть. Патриарх попросил, и ты с Велесом спокойно ушла, оставив Русь без защиты.

– Почему без защиты? Здесь Янка, Василисушка, озорницы мои, – кивнула бабуся на столик, за которым о чем-то щебетали молоденькие ведьмочки с Янкой. – Да и Кощей здесь остался, в случае чего девочек моих бы прикрыл. Ему на инквизицию наплевать, он бессмертный, да и вообще по жизни с детства отмороженный. Хотя и дурак еще тот. Представляешь, возжелал в твоем мире олигархом стать. Раритетами приторговывать начал. Хорошо, что ты ему бизнес вовремя обломал. Мне Янка сказала, что он даже тебя сумел подбить на то, чтобы на паях с ним Библиями там торговать.

– Ну, не совсем на паях, но было дело. Вообще-то Кощей кадр ненадежный. Он ведь, как почуял жареное, в мой мир хотел свинтить, – наябедничал сплетник.

– Кто ж ему даст? Мы с Велесом ему дорожку туда надежно перекрыли.

– И что, совсем не волновалась за то, что тут без тебя может произойти?

– После того как мы с Янкой тебя на чертову мельницу закинули, а ты с помощью Парвати сумел оттуда подорвать, уже не волновалась. Ты ж с ходу Кощея с Доном приструнил, дону Хуану де Аморалису руки пообломал, потом с шемаханской царицей авторитетно разобрался. Вообще-то насторожило меня то, что ты криминал великореченский под себя подминать начал. Поначалу я тебя не поняла. А потом пообтесалась в вашем мире, телевизор посмотрела, газеты почитала и сообразила, куда ты клонил.

– И куда я клонил? – заинтересовался Виталик.

– Действовал строго по неписаным инструкциям для младшего командного состава, о которых мне поведал Велес: не можешь предотвратить пьянку – возглавь ее! Что ты и делал. Дурью, конечно, маялся, но в разборки влезал не для того, чтобы просто карманы себе набить. Тогда я совсем успокоилась. А вот когда поняла, что дочь тьмы по ваши души пришла, испугалась, – честно призналась старушка. – Слишком поздно я разобралась, в чем тут дело. Но, думаю, ты и без меня бы с ней управился. Когда ты на костер вместо Янки взошел, Создатель силы тебе божественные дал. Не совладать дочери тьмы с тобой уже было, кишка тонка. Сам догадался в жертву себя принести или подсказал кто?

– Никто ничего не подсказывал. Просто нутром понял, что с тем, кто за Гордеем стоит, мне не справиться, и предложил свою жизнь в обмен на жизнь Янки и моих людей.

На глазах старушки появились слезы. Она притянула к себе Виталика и расцеловала его в обе щеки.

– Я сразу почуяла, что в тебе что-то есть. Да и Янке ты сразу глянулся. Потому мы и переправили тебя сюда.

– Ага, сюда. Как же! На чертову мельницу упекли.

– Не упекли, а на карантин отправили, – осадила его Яга. – Говорю же, сразу глянулся ты ей. А меня, старую, страх взял. Вот я внучке своей и велела строго-настрого не бросаться сразу в омут с головой, а сначала присмотреться к тебе повнимательнее: вдруг с гнильцой окажешься? А ты, поросенок, на второй день с мельницы удрал и вселился потом в ее терем уже как царский сплетник. Ну, тут уж сразу стало ясно – судьба!

– А Василиса с Гордоном в курсе были?

– Как только Гордон тебя царским сплетником назначил, я Василисе все рассказала. И велела сделать все, чтобы ты в Великореченске как можно дольше задержался. Я к тому времени уже поняла, что именно тебе тут все придется разруливать.

– Так вот почему она сразу огрызалась, как только я насчет Вани Лешего и тебя начинал заикаться! Ну, а свадьба тут при чем? Почему она со свадьбой кота за хвост тянула?

– Меня племяшка боялась, – усмехнулась старушка. – Я ей запретила такое разрешение вам давать, пока ты до корня зла не докопаешься. А вы, бесстыдники, и без свадьбы подсуетились. Ну, надо же, откуда у всех бед Руси ноги росли! Аленушка Андриану двойню родила. Не знала. Честно говорю, не знала. Иначе за царевичем другой был бы пригляд. Не отдали бы мы его в плохие руки.

– Так, – поднял руки Виталик, – у меня свадьба, а потому не будем о грустном.

– Не будем, – легко согласилась Яга, – ты от меня все, что хотел, узнал?

– Нет. А расскажи-ка мне, бабуля, про муженька первого Янкиного, про Михея.

– Про жреца Мораны? – поморщилась старушка. – Это, как говорят у вас в Рамодановске, мой косяк. И не только мой. Не распознали мы волчару сразу. Не почуяли в Михее червоточину. Васька с Жучком лучше меня, старой, сработали. Вовремя подоспели, не дали обряд черный над девкой совершить. Лихо с ним разобрались.

– А подробней можно?

– Нельзя, – отрезала старушка. – И у Янки не вздумай расспрашивать, не береди душу девке. Я все воспоминания той жуткой ночи из ее памяти стерла, а вместо них новые вставила, дабы разум девчонке сохранить. Он для нее до сих пор неудачливый рыбак, не сумевший вернуться с Великой реки. Понял?

– Вот теперь понял.

– У тебя все?

– Да вроде все.

– Тогда позволь, и я тебе вопрос задам.

– Задавай.

– Денег у тебя навалом…

– Как же, навалом, – сразу заволновался сплетник. – Мои архаровцы дворец Гордона разнесли. Он мне такой счет выставил…

– Навалом, навалом, – успокоила Виталика старушка. – Гордон от Василисы по ушам уже получил и ремонт дворца за счет казны оформил. Кощей тебе на свадебный подарок золота без счета отвалил, и не только он…

– Ты к чему ведешь, бабуль?

– Не волнуйся, взаймы просить не собираюсь. Так вот, денег у тебя навалом, жена молодая, красавица, магией балуется. По силам скоро и мне уступать не будет.

– Это что, я на богине женат, выходит?

– А чего ты так разволновался? Ты и сам от Создателя немало божественных сил получил. Короче, все у тебя есть. И мучает меня, старую, вопрос: что дальше делать будешь? Здесь останешься али к себе поедешь?

– Янку боишься потерять, – дошло до Виталика.

– Я ее себе в преемницы готовила.

– Не волнуйся, бабуль. Никуда я отсюда не уеду. Тут ты, Кощей, Янка с Василисой. В случае чего, всегда управу на меня найдете. А если я со своей божественной силой в Рамодановск подорвусь, – начал хохмить Виталик, – и начну творить добро направо и налево, всем мало не покажется. Справедливым буду, как Иосиф Виссарионович, и добрым, как Лаврентий Павлович.

– Верно Янка про тебя говорила: балаболка, – улыбнулась старушка.

– Ладно, – почесал затылок царский сплетник, – осталось только научиться пользоваться своими божественными силами и найти Лихо Одноглазое. А то Кощей уж больно из-за него волнуется.

– Главное, чтобы его раньше нас Янкины прохиндеи не нашли. Тогда уже не только Кощей волноваться будет, тогда весь Великореченск на уши встанет.

Бабуля как в воду глядела…

Портовая ресторация «Купеческий Рай», в связи с народными гуляньями по поводу свадьбы национального героя Руси царского сплетника Виталия Алексеевича Войко, была практически пуста, но за одним столом все же сидела группа подозрительных личностей. Подозрительных, потому что, несмотря на выпитое, говорили эти личности не в полный голос, а таинственно шептались. Причем не просто шептались, а шепотом яростно переругивались.

– А я говорю: на чердак! – мяукнула одна из подозрительных личностей. – Оттуда обзор шире и прицельная дальность лучше!

– И кого ты оттуда собираешься обстреливать? – насмешливо тявкнула другая подозрительная личность. – Янку, что ли?

– С ума сошел? – возмутилась первая подозрительная личность. – Да она нам своим ухватом все ребра пересчитает!

– А кого тогда?

– Сплетника, конечно! Он нас, сволочь, столько раз Янке сдавал, что теперь грех не воспользоваться моментом.

– Господа, господа, – заволновалась третья подозрительная личность, – о чем вы говорите? К нам в руки, можно сказать, золотая рыбка приплыла, а вы о каких-то пустяках! На этом нужно делать деньги!

– Половой! – крикнула первая подозрительная личность. – Еще сметаны сюда!

– И окорок побольше, – тявкнула вторая подозрительная личность, – с косточками мозговыми!

– А мне курочку, – потребовала третья подозрительная личность. – Только обязательно кошерную!

Половой выставил на поднос заказ и двинулся к столу обслуживать клиентов, но в этот момент как назло четвертая подозрительная личность с повязкой через пол-лица, перекрывающей глазницу правого глаза, оторвала голову от стола.

– А мне гномьей водки! – промычала четвертая подозрительная личность, открывая свой единственный глаз и нашаривая им полового.

– Васька, дай ему в глаз! – всполошился Жучок, но было уже поздно.

Половой поскользнулся на ровном месте и грохнулся вместе с подносом, размазывая по полу заказ.

Васька выдернул из-под себя стул и со всей дури шарахнул им Лихо Одноглазое по затылку. Тот закрыл свой бедовый глаз и опять ткнулся носом в стол.

– Деньги, говоришь, на нем можно делать? – заинтересованно спросил Абрама Соломоновича Жучок.

– Разумеется!

– Излагай! – мотнул усатой головой Васька.

– Значит, так, – азартно потер руки Абрам Соломонович. – Есть у меня один знакомый монах. Если с ним договориться о поставках святой воды, то можно неплохо заработать на лечении от сглаза…