Текст книги "Царский сплетник и дочь тьмы"

16

Поздним клиентам в банном комплексе Великореченска всегда были рады. В это время в двери обычно стучали самые уважаемые, а значит, и самые денежные клиенты, проживающие только в Верхнем граде, так как с закатом солнца ворота, отделяющие Верхний град от Среднего, а Средний от Нижнего, запирались до рассвета. Именно поэтому на осторожный стук Виталика двери тут же распахнулись. Приветливая улыбка на лице Николая, несшего вахту на воротах, сразу погасла, как только он увидел мрачную фигуру в рясе, застывшую на пороге.

– Э-э-э… вам помыться? – растерянно спросил он.

– И желательно на женской половине, – сердито буркнул юноша, заходя внутрь.

– О, кэп! – обрадовался Николай. – А мы уже хотели тебя разыскивать.

Привратник закрыл за сплетником ворота.

– Что-то случилось? – спросил юноша.

– Царица наши термы посетила.

– Это я знаю. Давно она уже здесь?

– Да с полчаса.

– Плохо работаете. Я об этом должен был знать через десять минут, а узнаю через полчаса, причем по левым каналам.

– Кэп, но мы ж не знали, на какой базе ты завис. Нам передали, что ты велел переходить на вариант номер три, а значит, мог оказаться где угодно. Пять человек сейчас по всему Великореченску шуршат, тебя разыскивая.

– Только это вас и оправдывает.

Царский сплетник с Николаем прошли в служебное помещение и направились прямиком в кабинет управляющего банным комплексом. Василий тоже в первый момент не узнал Виталика в долгополой рясе.

– Батюшка, – почтительно сказал он, – вы к нам…

– По делу, – оборвал его сплетник. – Николай, ты пока свободен, а ты рассказывай.

Николай поспешил закрыть дверь с другой стороны.

– Ну, кэп, – покрутил головой Василий, – не узнал. Богатым будешь.

– Рассказывай, – нетерпеливо повторил Виталик.

– Ну, значится, около часа назад прискакала сюда дивчина. Ладная такая, сарафан на ней бисером богатым отделан. Двадцать золотых нам заплатила и просила подготовить царские номера на женской половине. Когда я спросил: с кем имею дело, она представилась дворовой девкой одной очень богатой дамы. Сказала, что она этой ночью хочет отдохнуть от трудов праведных и расслабиться в номерах со своими подружками.

– Вы что, с Василисы деньги взяли? – ужаснулся Виталик.

– Так мы ж не знали, что эта богатая дама царица, а когда узнали, уже поздно было. Она назад деньги брать отказалась, – начал оправдываться управляющий. – И потом, Гордон-то нам за свои номера платит.

– Дурак! Он платит за то, чтобы вы при Василисе о его подвигах с фрейлейн-массаж здесь не трепались. Ладно, проехали. Но, если еще раз такое повторится, всех уволю. Что дальше было?

– Через полчаса пришла царица, с ней девки молодые, пригожие. Под дворовых девок косят, но что-то мне говорит, что не дворовые это девки.

– С чего так решил?

– Ну одеты-то они как дворовые девки, в простых сарафанчиках, но ведут себя с Василисой как ровня. Обращаются к ней по имени, запросто. Подозрительно нам это показалось. Мы свою аппаратуру настроили, а она не работает! Ни одного звука из царских номеров не проходит. Ну, мы сразу тебя искать начали.

– Это вы правильно сделали. Так, Вася, оставь-ка ты меня здесь ненадолго одного, – попросил сплетник.

– Нет проблем, кэп.

Управляющий покинул кабинет. Как только за ним закрылась дверь, Виталик тут же начал долбить кулаком в стенку.

– Лафаня! Стань передо мной, как лист перед травой!

– Я те чё, сивка-бурка, чё ли? – Из стены вывалился маленький человечек в кожаном фартуке на груди и войлочной шляпе на голове с березовым веником в одной руке и мочалкой в другой.

– Извини, друг, заклинание перепутал. Но это не страшно. Главное, что ты откликнулся, все остальное – ерунда.

– Еще не откликнулся. Ты самое главное забыл сказать.

– Что именно?

– Ты кто и от кого?

– Ух ты, прямо как к чиновнику в родном Рамодановске на прием пришел. Значит, так: я царский сплетник, пришел привет тебе передать от Кузи.

– Вот это другое дело. Ну, и чего тебе от меня надобно, сплетник? – спросил Лафаня.

– Ну ты даешь! Сам же мне информацию насчет Василисы слил и теперь спрашиваешь! Давай своди меня с ней. И сделай это так, чтобы ее подруги ничего не заметили.

– Ну ежели чтобы подруги ничего не заметили, то это тебя надо в хаммам вести.

– Веди, – Виталик не возражал. Во влажной парной турецкой бани ему отдыхать еще не доводилось. – Только как ты это сделаешь? Царица с подругами вроде бы изнутри царских номеров заперлась.

– Если я банный, – обиделся Лафаня, – то, значит, уже не домовой, что ли?

– Извини, обидеть не хотел.

– Ладно. Нагнись.

Виталик нагнулся и тут же получил веником по голове.

– Ты чего? – возмутился юноша.

– Заклятие на тебя наложил, вот чего. Теперь через стены проходить можешь. Только без меня через них ходить не вздумай, а то прямо в топку можешь угодить.

Домовой, нет, скорее даже домовенок, схватил Виталика за рясу и потащил его вслед за собой прямо в стену.

– Тебе как домушнику цены бы не было, – пробормотал юноша, продавив своим телом первую стенку и оказавшись в коридоре.

– Да, я очень ценный домовой. – Лафаня явно был польщен.

– Не то слово. Ты и в царскую сокровищницу так же можешь?

– Запросто. А ты что, хочешь меня дворцовым назначить? – выпучил глазенки домовенок.

– Нет.

– Тогда как я тебе в сокровищницу пройду? Пока меня дворцовым не назначат, я над палатами царскими власти не имею. А сокровищница вроде где-то там находится, в подземельях.

– С тобой все понятно. – Таких нюансов Виталик не знал. – Ладно, веди дальше.

Еще пара продавливаний стен, и они оказались в хаммаме. Ряса Виталика тут же потяжелела, впитав влажный пар турецкой бани.

– Во, блин! – тихонько выругался юноша.

– Да, сапоги тебе снять не помешало бы, – согласился домовенок. – А еще царский сплетник называешься, ну никакой культуры! – С этими словами Лафаня нырнул обратно в стену.

Виталик поозирался, сел на мраморную полку и начал ждать. Ждать пришлось недолго. В соседнем помещении стукнула дверь, и до него донесся нестройный хор девичьих голосов, среди которых он тут же выделил низкий, грудной голос Василисы.

– Эта водяная горка просто чудо. То-то моего благоверного сюда как магнитом тянет. Да, девочки, отдыхать здесь одно удовольствие. Гораздо лучше, чем в нашей дворцовой бане. Сервис на уровне, и вино неплохое. Недаром сплетник здесь базу для своего ЦРУ организовал. Ох, хитрован! Надо будет Янку предупредить, чтоб она его одного сюда не пускала. Слишком много соблазнов.

– Да, для мужиков здесь лафа, – поддержал царицу чей-то нежный голосок. – Один фрейлейн-массаж чего стоит. А почему на женской половине такого сервиса нет? Ущемление в правах! Мы тоже массаж хотим. Мальчиков нам сюда!

– Я вам дам мальчиков, вертихвостки!

– Слушай, Василиса, а люди сплетника нас тут не подслушают?

– Нет, я полог молчания по всему периметру наложила. Где там наша наливка? Давайте еще по стопочке и потолкуем о делах наших скорбных, как любит говорить наш незабвенный царский сплетник.

Виталик невольно облизнулся, услышав характерное бульканье.

– Василиса, а ты долго будешь его в неведении держать?

– Сколько надо, столько и буду, – жестко отрезала Василиса. – Вот как окончательно в нашу семью войдет, тогда все и расскажу.

– Так кто ж мешает ему в семью войти?

– Я, – так же непреклонно ответила Василиса.

– А не ты ли говорила, что он с Янкой уже как муж с женой живет? Что ж ты девку-то срамотишь, разрешение на свадьбу не даешь?

– Без Владычицы не могу, – недовольно буркнула царица. – Она мне четкие инструкции оставила: никакой свадьбы, пока Виталик миссию свою до конца не выполнит. Ты думаешь, мне самой племяшку не жалко? Жалко, да еще как! Виталик этим вопросом нас с Гордоном уже достал. А Владычица уперлась. Видение у нее какое-то там было.

– Чудит Владычица. Стареет.

– Это не обсуждается, – жестко сказала Василиса. – Расскажите-ка вы лучше, девоньки, новости последние. А то я во дворце совсем от жизни отстала. И поворожить-то толком не могу. Да и церковники, сами понимаете, косятся. Я ж все время на виду. Как там у Вани Лешего идут дела?

Виталик тут же навострил ушки и даже дыхание затаил, чтоб не пропустить ни одного слова.

– Нормально. Кощея от мира, из которого царский сплетник прибыл, окончательно отсек.

– Это хорошо. А то трусоват он стал в последнее время и парня нашего с панталыку сбивает. А Виталик нам здесь нужен. Нельзя его пока в Рамодановск отпускать. Чем конкретно Ваня Леший сейчас занимается?

– У Владычицы на связи сидит, дорожку в Рамодановск охраняет, ну и еще по каким-то делам мотается.

– Ясно. А бабуля?

– Владычица с головой в работу ушла, осваивается в том мире.

– Лучше б она в этом мире порядок помогла навести, – удрученно вздохнула Василиса. – С Кощеем связаться не пробовали? А то он после нападения клыкастых как сквозь землю провалился.

– Дядька твой совсем с нарезки съехал. Полдня с ним связаться пытались, не отзывается.

– Мне кажется, у него комплекс неполноценности развился, – задумчиво сказала Василиса. – Он даже на разборку с вампирами опоздал, за него все царский сплетник сделал. Ладно, девоньки, до прибытия Владычицы на ваши плечики ответственность огромная ложится. Держите границы, охраняйте их от нечисти иноземной, что к нам со злом идет, а я в столице оборону держать буду.

– Ты лучше Гордона удержи. С остальным тут и сплетник разберется.

– Да, с индульгенциями он этих инквизиторов лихо прищучил, – хихикнула какая-то ведьмочка.

То, что в царских номерах банного комплекса собрался именно шабаш ведьм, Виталик уже не сомневался.

– Да нам только костелов их в Великореченске не хватало, – согласилась Василиса. – Виталик тут очень удачно со своей Библией подсуетился.

– Слушай, а чего Владычица так переживает насчет него? Миссия, миссия, но, если он в Янку по уши влюблен, пускай женился бы, вошел, как положено, в семью. Это же дополнительная гарантия того, что никуда не денется.

– Говорю же: видение у нее было! И потом… Мне кажется, она другого боится.

– Чего?

– Влиять она на него не может. Не подвластен он ей, да и мне тоже. На него наша магия не действует. Он из другого мира. Да к тому же на него глаз индусская богиня положила… Ну, я дура!

– Что такое? – всполошились девчонки.

– Да из-за этой индусской богини она разрешения на свадьбу и не дает! За Янку свою боится. Любимая внучка все-таки. Владычица на нее большие надежды возлагает.

– Да, мощна девчонка, – согласилась с Василисой какая-то ведьмочка.

– И царский сплетник не слабак. Они это еще там, в Рамодановске, почуяли. Потому, вместо того чтобы просто память стереть, сюда отправили. Именно тогда у Владычицы видение было.

– Уверена, что у Владычицы? – недоверчиво хмыкнул чей-то девичий голосок.

– Вроде да… ну не у Вани Лешего же! Он даром предвидения не обладает.

– Ну-ну… а она знает, что Янка со сплетником уже как муж с женой живут?

– Представления не имею. По крайней мере, лично я ей об этом не говорила. Да и когда? Я ее уже больше месяца не видела. А вы говорили?

– Нет.

– И не говорите. Целее будете.

– А если она уже знает?

– Тогда, как говорит наш царский сплетник: война все спишет. У нас идет война?

– Еще какая!

– Ну, вот и все!

– Так ты сплетнику даже не намекнешь?

– Ему палец в рот не клади. С рукой оттяпает. Умный. Вмиг на чистую воду выведет. Нет, лучше оставим пока все как есть.

– А с Гордоном у тебя как дела?

– Пока держу в руках, но остаточные эффекты от прежнего заклятия все еще наблюдаются. Да и я, пока с этой гадостью боролась, сильно в магическом плане сдала, – честно призналась царица. – Когда вампиры прошлой ночью навалились, из последних сил полог держала. Да и то только над собой и детьми. На Гордона энергии не хватило. Если б сплетник не подоспел, выпили бы его и высушили до дна.

– Я вот слушаю тебя: сплетник да сплетник, сплетник да сплетник. Ты на него глаз, Василисушка, не положила? – послышался ехидный смешок какой-то ведьмочки.

– Если я на него хоть один глаз положу, Янка мне сразу два глаза выцарапает. Меня такой расклад не устраивает. Я уж лучше своего Гордона обихаживать буду. Хоть и дурной, но мой, – под дружный девичий смех сказала Василиса. – Муж и царь в одном лице – это же круто! Чего еще для счастья надо?

– Царского сплетника. Ты его так разрекламировала, что у меня уже слюнки текут.

– Так, Настьке больше не наливать, – под радостный смех ведьмочек приказала Василиса.

Опять забулькала наливка.

– Ух, хороша! Ну что, пошли еще вениками помашем?

– Без меня, – отказалась Василиса.

– Что так?

– Мне надо подумать. И желательно без вашего визга и писка.

– Да брось ты, Василиса, давай к нам. Мы тебя еще раз вениками отходим!

– Еще чего! Это уже не веники, а метлы! Вы, пока меня ими охаживали, все листья из них выколотили. Чуть шкуру не спустили, вертихвостки. Вы случайно на этих вениках не летаете?

Ответом послужил задорный смех.

– Надо попробовать. Так ты идешь?

– Нет, девочки, с меня хватит. Больше издеваться над собой не позволю. Давайте без меня, а я пока в хаммаме отдохну, там жар помягче. Гордон очень рекомендовал.

– Ну, как хочешь. Мы чисто по-русски париться предпочитаем.

Хлопнула дверь, и девичьи голоса затихли. Шлепанье босых ножек по кафельному полу сказало Виталику, что царица вот-вот будет здесь, и только тут до него дошло, в каком виде она сейчас перед ним предстанет. Царского сплетника кинуло в жар. Она же ведь черт-те что может подумать! Он попытался прободать стенку, стремясь свалить отсюда куда подальше, но стенка не поддавалась. Без банного этот фокус у Виталика не проходил. Он обреченно плюхнулся на мраморный полок и стал ждать.

Василиса вошла в полутемное помещение хаммама, закрыла за собой дверь и, не сразу заметив, что она здесь не одна, скинула с себя полотенце.

– Зачем звала? – мрачно спросил Виталик.

– А-а-а!!! – Василиса опять схватилась за полотенце и начала торопливо прикрывать им свои самые фигуристые места. – Ты что, совсем опупел, царский сплетник? Тебе Янки не хватает, в бане за бабами подглядываешь?

– Так я ж по твоему зову сюда пришел.

– По моему?

– По твоему.

– Это когда я тебя вызывала?

– Когда сюда пришла. Мне как доложили, что ты среди ночи в банный комплекс припе… э-э-э… пожаловала, я сразу понял – ищешь связь. Ну, я и пришел.

– Ну, ты и гад! Ну, гад! Вот погоди, Гордон узнает, что ты такое видел… он… он тебе голову оторвет!

– Эх, царица-матушка, можно подумать, чем-то новым удивила. Я в своей жизни такое повидал, что тебе и не снилось. На порносайтах девочек с такими фигурками можно найти, закачаешься!

– Что?!! – возмутилась Василиса. – Лучше, чем у меня? Да не может такого быть! У меня самая красивая фигура во всем Великореченске!

– Даже спорить не буду. Девяносто, шестьдесят, девяносто, – взгляд Виталика затормозился на прикрытых полотенцем бедрах венценосной ведьмы. – Вот здесь, возможно, даже девяносто два. Думаю, это уже целлюлит.

Ох, и зря он это сказал. Взбешенная Василиса сорвала с себя полотенце и начала охаживать им царского сплетника, прекрасная в своем праведном гневе и наготе.

– Я тебе дам целлюлит, я вот Янке-то на тебя настучу, она тебе такой целлюлит покажет!

– Вот теперь вижу, что целлюлита нет, – задыхаясь от смеха, выдавил из себя Виталик, прикрываясь руками от ударов.

Василиса опомнилась и начала закутываться обратно в полотенце.

– Вот подлец! Развел, как девчонку. Нет, я тебя Янке все-таки заложу. Она волосенки-то тебе повыдирает.

– Ну как вы, бабы, на такой развод ведетесь! – продолжал веселиться Виталик.

– Сейчас ты у меня дохихикаешься. Я вот ведьмочек своих свистну, они тебя тут догола разденут и…

– А вот тогда я тебя Янке заложу.

– Ох, и скользкий же ты. Ладно, будем считать: квиты. Так, говоришь, ничего нового не увидел?

– Нет. Можешь не комплексовать.

– Обрадовал. Вот теперь я точно начну комплексовать, – хмыкнула Василиса. Она уже опомнилась от первого шока и немножко успокоилась. – Ладно, садись, – кивнула ведьма на мраморный полок, – потолкуем. – Царица жестом наложила полог недосягаемости на дверь хаммама. – Только губу заранее не раскатывай, кобелина. Это чтоб мои девчонки сюда не ворвались и лишнего не подслушали, а не для того, о чем ты, возможно, подумал. Ведь подумал же?

– Жена моего друга для меня табу, – сделал морду кирпичом Виталик, плюхаясь на мраморную лавку.

– А все равно подумал! Честно скажи.

– Уж и помечтать нельзя, – удрученно вздохнул сплетник.

Василиса сразу как-то отмякла и подобрела.

– Ладно, на первый раз прощаю. – Царица села рядом. – Ну, рассказывай, царский сплетник, где тебя носило, чем тебе боярин Надышкин не угодил, как о нападении вампиров узнал?

Услышав про Надышкина, Виталик удрученно вздохнул и начал честно рассказывать…

– Ну что, царица матушка, договорились?

– Ой, сплетник, доиграемся.

– А у тебя есть другое предложение?

– Нет.

– Тогда в чем дело?

– Ты представляешь, как в этой ситуации будет выглядеть Гордон?

– Да так же, как всегда. Он с тех пор, как под заклятие попал, иначе и не выглядит. Если ты поддержишь операцию «Борзой авторитет», этим гнидам сразу станет не до вас, и тебе Аленку с Никиткой защитить будет проще.

Это решило дело.

– Ладно, – хмуро буркнула Василиса, – прикрою. А теперь иди отсюда с глаз моих долой, пока я тебя, охальник, чем-нибудь тяжелым не огрела.

17

Запасным аэродромом Виталика при переходе на вариант номер три было заведение мадам Нюры в Лебяжьем переулке. Часть ее сотрудниц перекочевала на постоянное место жительство в банный комплекс, а освободившиеся комнаты были переоборудованы для нужд ЦРУ великореченского разлива. Туда и направил свои стопы царский сплетник. Монашеская ряса служила ему прекрасным пропуском, и он беспрепятственно миновал все кордоны стрелецкой стражи, стоящей на запертых на ночь воротах, отделяющих Верхний град от Среднего, а Средний от Нижнего. Добравшись до заведения мадам Нюры, Виталик полюбовался на ее отпавшую челюсть (вид попа, вломившегося посреди ночи в бордель, привел ее в ступор), пальчиком деликатно поставил ей челюсть на место и строго сказал:

– Я у себя. Минут через пятнадцать зайди, дело есть.

– Сплетник?!!

– Через пятнадцать минут, – напомнил юноша, взбежал по крутой лестнице на второй этаж и скрылся в комнате, забронированной лично для него под вариант номер три.

Запершись изнутри, Виталик задернул на окнах шторы, запалил все свечи, скинул с себя опостылевшую рясу, сдернул с головы парик, извлек из сундука кожаный костюм голландского моряка и начал переодеваться. Закончив туалет, сплетник глянул на себя в зеркало, досадливо сплюнул и принялся отдирать накладную бороду и усы. В новом, вернее уже почти забытом старом, имидже крутого криминального авторитета они были лишними. Скрывать свое лицо под чужими личинами Виталик больше не собирался. Покончив с усами и бородой, сплетник еще раз глянул на свое отражение в зеркало.

– Уже лучше. Еще бы серьгу для убедительности, но ухо дырявить жалко. Да-да, войдите! – крикнул он, услышав деликатный стук в дверь.

Это была мадам Нюра. Увидев царского сплетника, запихивающего пистолеты за перевязь, она облегченно выдохнула. Его откровенно пиратский наряд хозяйку борделя не смутил. Главное – она не ошиблась: впустила в святая святых именно того, кого надо, – царского сплетника.

– Так, мадам, сейчас вам придется поднапрячь свою память. Позавчера тут совсем рядом боярина Надышкина грохнули…

Мадам Нюра сразу отрицательно затрясла головой:

– Богом клянусь, сплетник, никому ничего не скажу. Пытать будут, не скажу!

– Э, мадам, притормозите, я еще ни о чем не спрашивал. Я просто констатировал факт: с чердака твоего заведения стреляли.

– Так и я о том: стреляли, но об этом никто не узнает, клянусь! Я ж понимаю, с кем дело имею. У тебя слова с делом не расходятся, а я еще жить хочу…

Виталик медленно поднял глаза на хозяйку борделя:

– Хорошо, что ты это понимаешь, но это другим рассказывать нельзя, а мне можно. И не просто можно, а нужно. Так что давай во всех подробностях про самое главное, что случилось в тот день. Мне кое-какие факты уточнить надо.

– Ну, человек твой пришел ко мне, сказал: дело тайное сплетник поручил.

– Кто именно пришел?

– Откуда ж я знаю?

– Тогда почему решила, что он мой человек?

– В кафтан зеленый одет был. Это ж твои цвета.

– Но если ты его в лицо не знаешь, то какого черта ты ему на слово веришь, – начал закипать Виталик. – Тебе не приходило в голову, что такой кафтан мог надеть кто угодно?

Мадам Нюра начала стремительно бледнеть.

– Так это был не твой человек?

– Нет.

– Ой, мамочки…

– Ладно, успокойся. – Виталик откинулся на спинку кресла, в котором продолжал сидеть возле зеркала. – Он был вооружен?

– Да, пищалью.

– Что дальше было?

– Потребовал открыть ему чердак и засел там. Где-то через полчаса в переулке стрелять начали. Мои девочки по комнатам забились. Я, честно говоря, тоже. Страшно стало. Потом, когда все успокоилось, вышла, на чердак залезла, а там уже никого.

– Запомни на будущее: если морда незнакомая, веры ему нет сразу и безоговорочно. Сейчас времена такие пошли, что даже под личиной знакомой рожи вражина оказаться может.

– Запомню, – испуганно закивала головой мадам Нюра.

– Меня никто не искал?

– Пока нет.

– Тогда свободна.

Мадам Нюра попятилась к двери, открыла ее, но выходить не стала, замялась у порога.

– Что еще? – нахмурился Виталик.

– Тут к нам клиент странный пришел.

– В чем странность?

– Ну, к нам, сам понимаешь, мужики только по ентому делу ходят… в женской ласке потребность удовлетворить, а этот водки заказал, всех девочек моих на… ну, в общем, очень далеко послал, засел в шестнадцатом номере и водку стаканами глушит.

– Ну, захотелось нажраться человеку, что с того?

– Да ты пойми, сплетник, у нас клиенты, конечно, пьют, но обычно с девочками. А просто так ко мне водку жрать не ходят, для этого в каждом граде кабаки есть. В Верхнем граде трактир «У Трофима» по ночам работает, в Среднем – харчевня «Пиво – раки», в Нижнем…

– Знаю, – нетерпеливо отмахнулся юноша.

– Опять же одет по-иноземному и лицом на кого-то смахивает, а вот на кого, не пойму. Я бы и не парилась, но с тех пор как здесь база ЦРУ, – с апломбом сказала мадам Нюра, – подозрительным клиентам тут не место.

Виталику стоило большого труда не рассмеяться.

– Ладно, ты пока не зверствуй. Сейчас гляну, что там у тебя за подозрительный клиент.

Шестнадцатый номер находился здесь же, на втором этаже, так что искать его долго не пришлось. Ввалиться в номер нагло и без стука позволял имидж крутого уголовного авторитета Великореченска, которого, теперь не стесняясь, в открытую разыгрывал журналист.

– Нет, ну я не понял, – распустил он с ходу пальцы веером, ударом ноги вышибая дверь, – здесь кабак или бордель?

Виталик замер на пороге. Лошадиное лицо гуляки и ему тоже было смутно знакомо. Знакома была и иноземная одежда явно немецкого покроя. Но чтобы немец так глушил водку под чисто русскую закуску! На столе полуведерный штоф, который он в одиночку с мрачным видом оприходовал под соленые огурчики и квашеную капусту, солидный шматок сала, каравай хлеба…

– Ну, чё столбом стоишь? Садись, сплетник, – буркнул выпивоха. – Эй, кто-нибудь, еще стакан! – рявкнул он.

Из-за спины Виталика выглянула испуганная физиономия мадам Нюры. Юноша мысленно наложил слой пудры на лошадиное лицо и наконец понял, кто пред ним.

– Тащи стакан, – приказал Виталик, косясь на букли седого парика, валяющегося на диване.

Хозяйка заведения метнулась вниз. Юноша сел напротив иноземного гуляки.

– Закрой дверь с той стороны. Нас не тревожить, – отдал второй приказ сплетник, как только шустрая мадам притащила еще один стакан.

Хозяйка испарилась.

– Вилли, ты ли это?

– Ясен хрен, – пробурчал немецкий посол, наполняя емкости. – Ну, давай вздрогнем. По-нашему, по-русски…

– Обалдеть… – Виталик залпом выпил, потряс головой, запустил пальцы в квашеную капусту. – Вилли, где твой акцент?

– А, – отмахнулся посол, – ваньку валять надоело. Да и какой я Вилли, тезка? Я исконно русский! Маманька меня при рождении Виталием нарекла.

– Ну, дела… а что же ты под фрица тут косишь?

– А я по отчиму и есть Фриц. Так его и звали. Купец он был. Приехал как-то в Берендеевку торговать. Мать у меня красивая была, жаль, овдовела рано. Трудно ей со мной, недорослем, на руках приходилось. Мне тогда всего пять годков было. Вот и сошлись они. А через год он увез нас в неметчину. Неплохой был в принципе мужик этот Фриц Шварцкопф. Только вот католичество принять заставил, гад. А душа-то ведь к своему, родному тянется.

– И как же тебя, русского, послом сюда назначили? – все не мог опомниться Виталик.

– Ха! А они там знают, что я русский? Как же, размечтался! Отчим даже матушку переписал как Мари Штейнц, чтоб не было сомнений в чистоте арийской расы. Она ведь ему там, в Германии, еще пару сыновей родила. Ну, а меня, чтоб под ногами не путался, к делу пристроил, на Русь торговать послал. Только просил с немецким акцентом по-русски говорить, чтоб никто не догадался. Проблемы его семейству не создавал. Мамка-то моя до сих пор в Гамбурге с ним живет.

– А говорил, что в Гамбурге родился.

– Врал, – лаконично ответил Вилли.

– Вижу. И как твоя мама на чужбине с немцем живет?

– Нормально живет. Все путем. И я тут удачно поработал. Купцов немецких из разных передряг выручал. Они ведь душу русскую ни хрена не понимают, не знают, с какого боку к чинушам местным подойти. Вот меня в тамошних верхах и заметили. Послом назначили. А посольская слобода единодушно главой купеческой гильдии назначила. Вот такие вот дела, тезка.

Вилли мутными глазами посмотрел на пустой стакан и опять потянулся к штофу.

– Тезка, не гони лошадей, – отвел его руку в сторону Виталик.

– Только ты меня никому не сдавай, – попросил посол юношу. – Хотя… чё я прошу? Не сдашь! Я в тебе сразу родственную душу почуял. Ты своих никогда не сдаешь.

– Спорное утверждение. Ваську с Жучком постоянно Янке сдаю. Этих обормотов только она в узде может держать.

– Это да, – усмехнулся Вилли. – Они ее как огня боятся. А вот, поди ж ты, ежели чего, так в момент глотки за нее порвут.

– Играл ты свою роль великолепно. Даже я сразу фишку не просек. – Виталик с умилением смотрел на главу купеческой гильдии, в глазах которого плескалась чисто русская тоска. – Слушай, а по какому поводу траур, тезка?

– По душе моей пр опащей, – грохнул себя кулаком в грудь Вилли. – Я же русский! Чистокровный русский! Думаешь, легко со стороны смотреть, как эти сволочи зубы на мою историческую родину точат? Бизнес бизнесом, но совесть-то надо иметь!

– А ты не смотри со стороны. Включайся в процесс только теперь с нужной стороны.

– Так я ж теперь католик, мать ее… – и тут посол завернул такую фразу, что Виталик аж заслушался, – …а этот гад меня к своим делам подпрягает. Убил бы! Так хочется его где-нибудь в подворотне кистенем по шарабану охреначить, да царя-батюшку боюсь подставить. Сразу орать начнут: варвары русские на духовное лицо руку подняли.

– Я так понял: ты об епископе?

– О нем, гаде. Завтра в церкви он сходняк устраивает. И мне там надо быть! – грохнул кулаком по столу посол так, что штоф подпрыгнул. Виталик едва успел его перехватить и аккуратно поставить, как только перестали звенеть тарелки. – Инструктировать нас будет. Разъяснять, как Русь Святую изнутри подтачивать, губить. Его на это дело сам папа римский в Ватикане благословил. Не нравится ему, понимаешь, наше православие.

Вилли налил себе еще один стакан и одним махом выпил, с расстройства забыв наполнить водкой емкость Виталика, что, впрочем, тому было на руку. В свете предстоящих событий он предпочитал иметь ясную голову.

– Эх, сейчас бы в баньку, а потом с удочками на Великую реку, по утренней зорьке окушков половить, – мечтательно сказал Вилли. – Да не с кем!

– Тезка, обещаю: как закончится вся эта чехарда, выведу всех гадов на чистую воду, устрою тебе такую рыбалку, закачаешься!

– Обещаешь?

– Обещаю.

– Верю. Тебе, сплетник, верю.

Вилли влил в себя еще один стакан.

– Во сколько, говоришь, епископ сходняк назначил?

– В два часа пополудни, – промычал немецкий посол, плюхнулся физиономией в квашеную капусту и захрапел.

– Да, пьет чисто по-русски, без тормозов, – почесал затылок Виталик, встал из-за стола, с натугой поднял Вилли и переложил его на диван. – Эй, мадам! Где вы там? – заорал юноша.

Мадам Нюра не заставила себя ждать.

– Здесь все убрать, на стол – ведро рассола. Рядом с кроватью еще одно ведро, пустое. Никого постороннего сюда не пускать, а его не выпускать, пока не протрезвеет. Будет брыкаться, скажешь: царский сплетник приказал. Протрезветь он должен не позднее, чем к завтрашнему полудню. Как рассолом отопьется, кофе ему завари.

– Чего-о?

– Пойла иноземного завари ему, говорю!

– А-а-а… бурды-то этой?

– Да, этой бурды, и покрепче.

– Понятно.

– Обслуживать будешь лично. Никто не должен знать, кто у тебя этой ночью гостил.

– А кто у меня гостил?

– Думаю, завтра сама узнаешь. Но, когда узнаешь, виду не подавай, – внушительно сказал Виталик, – и чтоб, когда он уходил, вот это, – юноша вытащил из-под туши немецкого посла парик, – сидело у него на голове.

Мадам Нюра присмотрелась к лицу выпивохи внимательнее.

– Ух ты, да это же немецкий по…

Виталик поспешил зажать ей рот.

– А вот об этом на каждом углу орать не надо. Работай, и родина тебя не забудет.

– Есть!

Мадам вытянулась перед царским сплетником по стойке «смирно». Она прониклась важностью поставленной перед ней задачей.