Текст книги "Проблемы законности и справедливости в уголовном судопроизводстве России"

Вниманию читателя представлена кассационная жалоба в Президиум Московского областного суда по делу в отношении Смураго

По мнению защиты, недостоверная оценка доказательств в интересах обвинения, последовательное игнорирование доводов защиты предварительным следствием, судами первой и апелляционной инстанций, отсутствие надлежащей экспертной проверки и оценки дорожно-транспортной ситуации, неверное понимание следствием и судом принципа состязательности процесса при полном отсутствии проверки доводов водителя о невиновности в совершении преступления являются существенными нарушениями уголовно-процессуального закона, влекущими отмену обвинительного приговора.

При таких обстоятельствах нельзя утверждать о законности судебных решений, то есть о правильности применения норм уголовного и уголовно-процессуального права, которую обязан проверить суд кассационной инстанции в соответствии с требованиями ст. 401.1 УПК.

С судебными решениями по уголовному делу в отношении Смураго согласиться нельзя по следующим основаниям.

Согласно ст. 297 УПК приговор суда должен быть законным, обоснованным и справедливым. Законность приговора означает, что по своей форме он должен соответствовать закону, а по своему содержанию основываться на материалах дела, в точном соответствии с требованиями уголовно-процессуального закона. Эти требования закона по настоящему делу не выполнены.

Кроме того, нарушены и требования постановления Верховного суда Российской Федерации «О судебном приговоре», когда суды не указали, почему приняли одни доказательства и отвергли другие.

По мнению защиты, фактические обстоятельства дела и причины аварии не установлены, при этом осужденный Смураго был лишен права на квалифицированную защиту, эффективное расследование и права на справедливое судебное разбирательство.

Позиция защиты, исключительно мотивированные доводы защиты изложены в дополнительной апелляционной жалобе на приговор суда, ходатайствах об истребовании доказательств, вызове и допросе дополнительных свидетелей, назначении судебной наркологической экспертизы, а также о признании доказательства недопустимым и исключении его из совокупности имеющихся, проведении экспертного осмотра аварийного автомобиля, назначении комплексной автотехнической и транспортно-трасологической экспертизы технического состояния автомобиля (л.д. 195-199, 210-213).

Защитой был представлен Акт экспертного исследования эксперта РФЦ СЭ при Минюсте РФ (л.д. 200-209). Однако исследованию, выполненному государственным экспертом высшей экспертной организации Министерства юстиции Российской Федерации, суд второй инстанции не дал абсолютно никакой оценки, что является недопустимым, так как подрывает веру в правосудие и справедливое применение закона.

Таким образом, суд апелляционной инстанции проигнорировал все доводы защиты, он не разобрался в деле и не захотел в нем разбираться, о чем также свидетельствуют поданные недоумевающей защитой Замечания на протокол судебного заседания (прилагаются к настоящей жалобе).

При этом, очевидно в целях придания видимости законности рассмотрения дела и обоснованности своего решения, сокрытия допущенных упрощенности в оценке доказательств, торопливости и поспешности процесса, суд указал: «В суде апелляционной инстанции участники процесса ходатайств об исследовании дополнительных доказательств не заявили и согласились на рассмотрение апелляционной жалобы без проверки доказательств, исследованных судом первой инстанции», после чего в апелляционном определении просто перечислил доказательства обвинения, положенные в основу обвинительного приговора, в то время как суд первой инстанции также лишь продублировал необъективные выводы следствия и пришел, таким образом, к необоснованному выводу о виновности осужденного.

В протоколе судебного заседания между тем написано: «Ходатайств об исследовании доказательств, в том числе ходатайств об исследовании доказательств, которые не были исследованы судом первой инстанции, у участников процесса не имеется».

Второе заявление об отводе прокурора в связи с его крайне низким профессиональным уровнем, заявившим, что «доказательства и новые данные не представлены», суд рассматривать отказался и заявил адвокату: «Не размазывайте дело во времени».

По поводу доводов защиты о недопустимости автотехнической экспертизы обвинения суд указал, что «считает их необоснованными ввиду отсутствия нарушений требований уголовно-процессуального закона при назначении и оформлении результатов экспертного исследования».

Однако и это не так. Тем не менее, суд второй инстанции доводы защиты и в этой части просто проигнорировал и по существу не рассмотрел.

В досудебном производстве следователь, голословно отрицая доводы Смураго о технической неисправности автомобиля, в недостоверных данных о проведении САТЭ указал, что «автомобиль технически исправен»; отказывая в заявленных ходатайствах, следователь указал, что «не получено данных о том, что машина имела технические неисправности, стороной защиты такие данные не представлены, механизм ДТП установлен в ходе следствия».

Однако механизм происшествия не установлен, а данные о скорости обоснованно опровергнуты мотивированным заключением эксперта РФЦСЭ.

В суде первой инстанции прокурор утверждал: «В протоколе осмотра автомобиля указано, что под капотом машины технических неисправностей не обнаружено, утверждения Смураго о неисправности автомобиля несостоятельны».

В суде второй инстанции другой прокурор заявил: «Техническое состояние автомашины не позволяет оценить его».

Однако в протоколе осмотра автомобиля Смураго в графе «состояние рулевого управления» записано: «проверить нет возможности»; в графе «состояние рабочей тормозной системы» написано: «проверить нет возможности»»; в графе: «состояние стояночной тормозной системы» указано: «проверить нет возможности»; в графе «характер неисправности других агрегатов и механизмов» указано: «лопнул диск колеса переднего правого».

Очевидно, разница есть между утверждением прокурора со ссылкой на протокол осмотра «под капотом машины технических неисправностей не обнаружено» и данными этого же протокола, согласно которых «проверить нет возможности»?

Кроме того, существует принципиальная разница между необходимостью экспертного осмотра аварийного автомобиля, о чем утверждает эксперт РФЦСЭ в своем письменном заключении, и формальными записями инспектора ДПС в протоколе осмотра при оформлении дорожного происшествия.

При таких обстоятельствах даже потерпевшие дважды в суде первой инстанции заявляли ходатайства о проведении экспертизы «для установления траектории движения автомобиля и установления причин столкновения ТС».

Суд же первой инстанции, отказывая в заявленных ходатайствах писал, что «в материалы дела представлено достаточно материалов для надлежащей оценки представленных доказательств и рассмотрения уголовного дела по существу».

Суд второй инстанции указал, что «вопреки доводам жалобы суд первой инстанции дал надлежащую оценку этим и иным доказательствам и пришел к правильному выводу о доказанности вины Смураго в совершении преступления, правомерно квалифицировав содеянное им».

Не являются ли такие процессуальные выводы и решения умалением авторитета судебной власти? Прошу Президиум областного суда это мотивированно разъяснить.

Более того, суд второй инстанции в перечислении доказательств обвинения указал и показания Смураго о том, что «когда его машину повело вправо, он нажал на тормоз, но результата это не дало, после чего он увидел на обочине большую машину и потерял сознание».

Суд второй инстанции привел показания свидетеля обвинения Курасова, однако не дал оценки его показаний в той части, что «автомобиль Смураго виляет из стороны в сторону, маневры водителя были очень резкие». При этом вторая часть этой фразы почему-то не была написана судом, наверное, потому, что она опровергает выводы о виновности осужденного (см. лист 6 апелляционного определения).

Достоверность выводов эксперта о фактах, которые устанавливаются на основе экспертного исследования с использованием специальных научных познаний, нередко представляется следователю и суду более очевидной, чем показания свидетеля, которые мог неправильно воспринять и воспроизвести увиденное. Например, показания свидетеля о скорости движения ТС и выводы эксперта по этому вопросу могут быть различными и, очевидно, будут оцениваться следователем и судом по-разному, но выводы эксперта-автотехника представляются более достоверными. Высокие скорости движения ТС, чрезвычайно малые величины времени, в течение которого происходит событие ДТП, технические возможности события (механизма) ДТП не дают возможности очевидцам происшествия правильно воспринять, оценить, воспроизвести многие существенные детали происшествия. 142142
  Судебная автотехническая экспертиза. Часть 1. Назначение и производство судебной автотехнической экспертизы. Пособие для экспертов-автотехников, следователей и судей, М.: ВНИИСЭ, 1980, с. 19-20.


[Закрыть]

Однако, в нарушение требований Конституционного Суда РФ, суд первой инстанции и в этой части не устранил допущенные предварительным следствием нарушения, не восстановил нарушенные права участников уголовного судопроизводства и не создал условий для всестороннего и объективного рассмотрения дела по существу.

Вывод суда первой инстанции противоречит и судебной практике Верховного Суда РФ, согласно которой при изложенных обстоятельствах ДТС водителя автомобиля нельзя обвинять в преступной неосторожности (небрежности или самонадеянности), так как водитель в данном случае не обязан предвидеть общественно опасные последствия и тем более желать или сознательно допускать наступление вредных последствий

Таким образом, водитель автомобиля Смураго вовсе не мог предвидеть возможность наступления общественно опасных последствий своих действий. Иное же судом и следствием не доказано, а доводы защиты не опровергнуты.

Установление вины по делам о преступлениях не ограничивается определением формы вины, т.е. установлением, что преступление совершено по неосторожности. В предмет доказывания по этой категории дел входит также установление вида неосторожности, т.е. выяснение, наступили ли последствия в результате преступной небрежности или преступной самонадеянности виновного лица. Такое разграничение формы вины в уголовном законодательстве имеет значение для установления и оценки степени общественной опасности поведения виновного лица в целях последующего правильного определения судом наказания, как преступление, совершенное по самонадеянности, как правило, свидетельствует о его большей общественной опасности.

Установление обстоятельств, позволяющих определить вид неосторожности, производится по ряду признаков, среди которых важное место занимает механизм ДТП. Детальное всестороннее выяснение совокупности объективных обстоятельств, при которых произошло столкновение ТС, наезд на препятствие или опрокидывание, т.е. обстоятельств, образующих механизм происшествия, дает возможность следствию и суду решить вопрос о форме и виде вины участника происшествия; при этом большое значение принадлежит автотехнической и другим видам судебной экспертизы. 143143
  Судебная автотехническая экспертиза. Часть 1. Назначение и производство судебной автотехнической экспертизы. Пособие для экспертов-автотехников, следователей и судей, М.: ВНИИСЭ, 1980, с. 11.


[Закрыть]

Кроме того, суд второй инстанции оставил без внимания и доводы осужденного по поводу неправильного применения уголовного закона, со ссылкой на примечание к ст. 264 УК РФ, вступившее в законную силу 1 июля 2015 года (спустя месяц после совершения ДТП), действии уголовного закона во времени (на момент совершения ДТП и возбуждения уголовного дела действовала редакция УК от 23 мая 2015 года, который не имел таких примечаний), требований ст. 10 УК, согласно которым уголовный закон имеет обратную силу, если деяние смягчает, либо иным образом улучшает положения лица, совершившего преступление, уголовный закон, усиливающий наказание, или ухудшающий положение лица, обратной силы не имеет (лист дела 217).

Неточности же в протоколе судебного заседания, лишенные всякой логики («в моем случае положение улучшается») свидетельствует лишь о том, что суд, действуя односторонне, в интересах обвинения, и в этом случае абсолютно не разобрался в деле, утверждая о «правомерности квалификации содеянного им» по части 4 статьи 264 УК РФ.

В соответствии с требованиями частей 1 и 2 ст. 73 УПК Российской Федерации (Обстоятельства, подлежащие доказыванию) при производстве по уголовному делу подлежат доказыванию: событие преступления (время, место, способ и другие обстоятельства совершения преступления), а также виновность лица в совершении преступления. Изложенные обстоятельства не были учтены следствием, и какая-либо оценка (правовая и техническая) этим обстоятельствам дана не была.

Кроме того, в соответствии с п.4 ч.2 ст. 171 УПК в постановлении о привлечении лица в качестве обвиняемого должны быть указаны описание преступления с указанием времени, места его совершения, а также иных обстоятельств, подлежащих доказыванию в соответствии с пунктами 1-4 части первой статьи 73 настоящего Кодекса. Однако эти обстоятельства не были установлены ни упрощенным следствием, ни судом, в связи с чем имеются все основания утверждать, что обвинительный приговор по делу Смураго является серьезной судебной ошибкой.

Глава 23 УПК сформулирована с учетом ст. 5 и 6 Конвенции о защите прав человека 1950 г., ст. 9 и 14 Международного пакта о гражданских и политических правах (16 декабря 1966 г.) (Ведомости СССР, 1976. № 17. с. 291; БВС РФ. 1994. № 12) и других международных договоров РФ. В постановлении о привлечении лица в качестве обвиняемого должны быть описаны конкретные действия обвиняемого. Такие же требования существуют и в отношении судебного приговора. Достаточными доказательствами для обвинения лица можно считать такой их объем, который устанавливает событие и состав преступления, а также виновность в его совершении лица, привлекаемого в качестве обвиняемого.144144
  Комментарий к статье 171 УПК. Научно-практический комментарий к Уголовно-процессуальному кодексу Российской Федерации под общей редакцией председателя Верховного Суда РФ В.М. Лебедева, 5-е издание, «Юрайт», Москва, 2008, с. 514.


[Закрыть]

Согласно заключению эксперта РФЦСЭ при Минюсте РФ, привлеченного защитой к участию в деле в качестве специалиста, обращает на себя внимание то обстоятельство, что у автомобиля Форд разгерметизировано правое переднее колесо, что зафиксировано на фотоснимках к протоколу осмотра места ДТП. Поскольку при разгерметизации колеса в процессе движения возникает поворачивающий момент, отклоняющий траекторию движения автомобиля вправо, то это обстоятельство могло явиться технической причиной выезда автомобиля на правую обочину и, тем самым, причиной данного происшествия.

В данном случае необходимо проведение фрагментарной диагностики технического состояния рулевого управления, тормозной системы и ходовой части автомобиля; на это указывает техническое состояние правого переднего колеса автомобиля, которое после происшествия разгерметизировано. Для установления причины и времени разгерметизации правого переднего колеса автомобиля, в частности, для решения вопроса о том, произошла ли эта разгерметизация до выезда на правую обочину дороги или в момент ДТП, необходимо проведение комплексной автотехнической и транспортно-трасологической экспертизы.

Эксперт РФЦСЭ при Минюсте РФ отмечает, что, как видно по фотоснимкам, основные повреждения получила верхняя часть кузова и навесные детали автомобиля. При этом видимых существенных повреждений и разрушений на уровне колесной базы автомобиля Форд не имеется, что дает возможность провести фрагментарную диагностику деталей и узлов рулевого управления, тормозной системы и ходовой части автомобиля Форд.

Однако в досудебном производстве на разрешение автотехнической экспертизы было поставлено всего два вопроса: «установить скорость движения» и «какими пунктами ПДД РФ должен был руководствоваться водитель в данной ДТС». При этом в исходных данных для производства экспертизы было указано, что «автомобиль технически исправен», в то время как водитель последовательно утверждал о внезапно возникшей возможной неисправности своего автомобиля и заявлял соответствующие ходатайства. Очевидно, что следователь, направляя дело в суд, даже не изучил фототаблицу к протоколу осмотра места совершения ДТП.

Таким образом, в постановлении о назначении экспертизы следователь указал заведомо ложные исходные данные о техническом состоянии аварийного автомобиля без какой-либо следственной и экспертной проверки этого состояния.

Там же было заявлено ходатайство о назначении дополнительной АТЭ с целью выяснения технического состояния автомобиля, соответствия его техническим нормам и иным требованиям безопасности движения и эксплуатации транспорта; времени возникновения неисправности (до, в момент, после ДТП), повлияла ли данная неисправность на возникновение и развитие ДТП; находится ли событие ДТП в причинно-следственной связи с технической неисправностью. Следователь, не обладая какими-либо специальными познаниями, не желая объективно расследовать дело и проявляя упрощенчество и поверхностность, из ложно понятых интересов службы, голословно указал, что «не находит оснований для ее проведения, автомашина имеет значительные механические повреждения, что ставит под сомнение возможность проведения экспертизы…».

Эксперт РФЦСЭ при Минюсте РФ в Акте экспертного исследования № 626/14-6 от 29.02.2016 года пишет, что по результатам проведенного исследования можно сделать вывод, что вопрос о причине наступления данного происшествия может быть решен только путем проведения комплексной автотехнической и транспортно-трасологической экспертизы. Если при проведении этой экспертизы будет установлено, что разгерметизация правого переднего колеса автомобиля Форд произошла до выезда на правую обочину и до наезда, то в этом случае с технической точки зрения в действиях водителя автомобиля Форд не будет несоответствий требованиям Правил дорожного движения.

Кроме того, расчет скорости и ее величина, указанная как «более 78 км/час», определены методически неправильно; для данного случая использование формулы, примененной экспертом Стариковым А.В., недопустимо; определить расчетным путем не только действительное значение скорости автомобиля, но и какие-либо ее предельные параметры (минимальные), невозможно. А это значит, что экспертная и правовая оценка действий водителя «в части выбора скоростного режима» является необоснованной и привела к судебной ошибке – вынесению в отношении водителя Смураго обвинительного приговора и его осуждению к длительному сроку лишения свободы.

Но, главное, по мнению эксперта, – при данной ДТС до получения результатов комплексной АТЭ и ТТЭ технического состояния ТС невозможно решить вопрос о соответствии или несоответствии действий водителя требованиям Правил движения (то есть этот вопрос невозможно решить, не исключив влияние технического состояния автомобиля Форд на возникновение данного происшествия)

При таких обстоятельствах положенное в основу обвинительного приговора методически неправильное и ошибочное заключение эксперта № 1431 от 22.07.2015 года, выполненное с нарушением требований ст. 8 Федерального закона от 31 мая 2001 года № 73-ФЗ «О государственной судебно-экспертной деятельности» не может являться допустимым доказательством и подлежит исключению из совокупности имеющихся.

Иные доводы осужденного и его защиты, в том числе по поводу его состояния опьянения и здоровья, изложены в дополнительной апелляционной жалобе.

Таким образом, по мнению защиты, предъявленное Смураго в досудебном производстве обвинение не соответствует требованиям уголовно-процессуального закона. Это обвинение не может являться обоснованным, так как предъявлено без выяснения всех обстоятельств и причин дорожного происшествия, чем нарушены требования статей 6 УПК (Назначение уголовного судопроизводства), 73 УПК (Обстоятельства, подлежащие доказыванию), п.3 ч.2 ст. 74 УПК (Доказательства – заключение и показания эксперта), 87 УПК (Проверка доказательств).

В соответствии с ч.1 ст. 88 УПК (правила оценки доказательств) каждое доказательство подлежит оценке с точки зрения относимости, допустимости, достоверности, а все собранные доказательства в совокупности – достаточности.

В соответствии с ч.1 ст. 171 УПК (порядок привлечения в качестве обвиняемого) следователь выносит постановление о привлечении лица в качестве обвиняемого при наличии достаточных доказательств, дающих основания для обвинения данного лица в совершении преступления.

По мнению защиты, в настоящее время отсутствуют достаточные доказательства для вынесения в отношении подсудимого обвинительного приговора.

Более того, если принять во внимание даже доводы обвинения, изложенные в тексте предъявленного обвинения, противоречащие как материалам уголовного дела, так и имеющимся объективным доказательствам, следует прийти к выводу о невиновности подсудимого и по следующим основаниям.

Следователь и суд не ответили на главный вопрос, являющийся предметом доказывания: «Возможна ли потеря курсовой устойчивости автомобиля без воздействия на рулевое колесо водителем Смураго».

Изложенные обстоятельства не были учтены следствием, и какая-либо оценка (правовая и техническая) этим обстоятельствам дана не была.

Согласно протоколу судебного заседания в прениях сторон государственный обвинитель заявил: «действия подсудимого Смураго квалифицированы правильно по ст. 264 ч.4 УК РФ, его вина полностью доказана собранными и исследованными в судебном заседании доказательствами. Подсудимый Смураго свою вину признал частично, но стоит обратить внимание на то, что на вопросы в суде Смураго пояснил, что был трезв и Правил дорожного движения не нарушал, такая позиция говорит о непризнании своей вины, и его позицию следует расценивать как желание уйти от ответственности за содеянное… Учитывая вышеизложенное, прошу признать подсудимого виновным и назначить ему наказание в виде лишения свободы на срок 4 года».

Однако позже, в апелляционном представлении государственный обвинитель указал: «приговором суда Смураго признан виновным в совершении преступления, предусмотренного ч.4 ст. 264 УК РФ. Полагаю, что приговор подлежит отмене в связи с несоответствием выводов суда фактическим обстоятельствам уголовного дела, неправильным применением уголовного закона, нарушением уголовно-процессуального закона, несправедливостью назначенного наказания. На основании изложенного, руководствуясь ст.ст. 389.1, 389.16, 389.18 УПК прошу приговор в отношении Смураго отменить, направить уголовное дело в тот же суд на новое рассмотрение».

Как это понимать? Почему позиция государственного обвинителя стала вдруг диаметрально противоположной? Он забыл, что говорил в судебном заседании и вспомнил о принципе законности?

Однако потом он почему-то опять передумал.

Согласно постановлению судьи Пушкинского городского суда от 26 декабря 2015 года «поданное 25 декабря краткое апелляционное представление, как не соответствующее требованиям 389.6 ч.1, ч.1.1, ч.2 УПК, было возвращено городскому прокурору и установлен срок до 14 января 2016 года для подачи мотивированного апелляционного представления. Учитывая, что по настоящее время требования судьи не выполнены и полное апелляционное представление Пушкинским городским прокурором не подано, краткое апелляционное представление по основаниям ч.4 ст. 389.6 УПК следует считать не поданным».

Почему, в связи с чем изменилось мнение гособвинителя, и он отказался от апелляционного представления?

При таких обстоятельствах имеются все основания утверждать, что доводы защиты Смураго являются обоснованными, а позиция защиты, несмотря на частичное признание вины подсудимым, – разумной и объяснимой, мотивированной и обоснованной.

Таким образом, мотивированные доводы защиты судом апелляционной инстанции оставлены без внимания, разрешения и оценки.

На основании изложенных обстоятельств, в порядке, установленном главами 47.1 и 48.1 УПК, –

ПРОШУ:

1. Истребовать настоящее уголовное дело, дать надлежащую, т.е. законную и обоснованную, мотивированную и справедливую оценку доводам защиты, тщательно проверить законность судебных решений (правильность применения норм уголовного и уголовно-процессуального права), вынести постановление о передаче кассационной жалобы для рассмотрения в судебном заседании суда кассационной инстанции, отменить приговор Пушкинского городского суда в отношении Смураго Станислава Дмитриевича от 15 декабря 2015 года и апелляционное постановление Московского областного суда от 22 марта 2016 года по настоящему уголовному делу, направить дело на новое апелляционное рассмотрение в ином составе.

Приложение:

Заверенные надлежащим образом: приговор суда первой инстанции от 15 декабря 2015 года; апелляционное постановление от 22 марта 2016 года; в копии замечания на протокол судебного заседания суда апелляционной инстанции на 2-х листах.

ХОДАТАЙСТВО

о признании доказательства недопустимым и исключении его из совокупности имеющихся, проведении экспертного осмотра аварийного автомобиля, назначении комплексной автотехнической и транспортно-трасологической экспертизы технического состояния автомобиля

По мнению защиты, зафиксированный при сомнительных обстоятельствах отказ от медицинского освидетельствования не может служить основанием для осуждения водителя по части 4 статьи 264 УК РФ при полном отсутствии проверки его доводов о невиновности в совершении ДТП.

Как сказал председатель Судебной коллегии по уголовным делам Московского областного суда А.М. Мязин «задача суда первой инстанции – правильно установить фактические обстоятельства дела и рассмотреть это дело законно».

Однако фактические обстоятельства дела и причины аварии не установлены, при этом осужденный Смураго был лишен права на эффективное расследование, права на справедливое судебное разбирательство и даже права на квалифицированную защиту.

Отсутствие надлежащей, добросовестной юридической помощи в условиях состязательности сторон способствовало тому, что суд первой инстанции рассмотрел дело односторонне, имеющиеся противоречия не устранил и весьма сомнительные доказательства обвинения положил в основу обвинительного приговора.

Указанные обстоятельства изложены в дополнительной апелляционной жалобе осужденного.

В соответствии с требованиями частей 1 и 2 ст. 73 УПК Российской Федерации (Обстоятельства, подлежащие доказыванию) при производстве по уголовному делу подлежат доказыванию: событие преступления (время, место, способ и другие обстоятельства совершения преступления), а также виновность лица в совершении преступления.

Согласно заключению эксперта РФЦСЭ при Минюсте РФ, привлеченного защитой к участию в деле в качестве специалиста, обращает на себя внимание то обстоятельство, что у автомобиля Форд разгерметизировано правое переднее колесо, что зафиксировано на фотоснимках к протоколу осмотра места ДТП. Поскольку при разгерметизации колеса в процессе движения возникает поворачивающий момент, отклоняющий траекторию движения автомобиля вправо, то это обстоятельство могло явиться технической причиной выезда автомобиля на правую обочину и, тем самым, причиной данного происшествия.

В данном случае необходимо проведение фрагментарной диагностики технического состояния рулевого управления, тормозной системы и ходовой части автомобиля; на это указывает техническое состояние правого переднего колеса автомобиля, которое после происшествия разгерметизировано. Для установления причины и времени разгерметизации правого переднего колеса автомобиля, в частности, для решения вопроса о том, произошла ли эта разгерметизация до выезда на правую обочину дороги, или в момент ДТП, необходимо проведение комплексной автотехнической и транспортно-трасологической экспертизы.

Эксперт РФЦСЭ при Минюсте РФ отмечает, что, как видно по фотоснимкам, основные повреждения получила верхняя часть кузова и навесные детали автомобиля. При этом видимых существенных повреждений и разрушений на уровне колесной базы автомобиля Форд не имеется, что дает возможность провести фрагментарную диагностику деталей и узлов рулевого управления, тормозной системы и ходовой части автомобиля Форд.

Однако в досудебном производстве на разрешение автотехнической экспертизы было поставлено всего два вопроса: «установить скорость движения» и «какими пунктами ПДД РФ должен был руководствоваться водитель в данной ДТС». При этом в исходных данных для производства экспертизы было указано, что «автомобиль технически исправен», в то время как водитель последовательно утверждал о внезапно возникшей возможной неисправности своего автомобиля и заявлял соответствующие ходатайства. Очевидно, что следователь, направляя дело в суд, даже не изучил фототаблицу к протоколу осмотра места совершения ДТП.

Таким образом, в постановлении о назначении экспертизы следователь указал заведомо ложные исходные данные о техническом состоянии аварийного автомобиля без какой-либо следственной и экспертной проверки этого состояния.

Там же было заявлено ходатайство о назначении дополнительной АТЭ с целью выяснения технического состояния автомобиля, соответствия его техническим нормам и иным требованиям безопасности движения и эксплуатации транспорта; времени возникновения неисправности (до, в момент, после ДТП), повлияла ли данная неисправность на возникновение и развитие ДТП; находится ли событие ДТП в причинно-следственной связи с технической неисправностью. Следователь, не обладая какими-либо специальными познаниями, не желая объективно расследовать дело и проявляя упрощенчество и поверхностность, из ложно понятых интересов службы, голословно указал, что «не находит оснований для ее проведения, автомашина имеет значительные механические повреждения, что ставит под сомнение возможность проведения экспертизы…».

Эксперт РФЦСЭ при Минюсте РФ в Акте экспертного исследования № 626/14-6 от 29.02.2016 года пишет, что по результатам проведенного исследования можно сделать вывод, что вопрос о причине наступления данного происшествия может быть решен только путем проведения комплексной автотехнической и транспортно-трасологической экспертизы.

Если при проведении этой экспертизы будет установлено, что разгерметизация правого переднего колеса автомобиля Форд произошла до выезда на правую обочину и до наезда, то в этом случае с технической точки зрения в действиях водителя автомобиля Форд не будет несоответствий требованиям Правил дорожного движения.

Кроме того, расчет скорости и ее величина, указанная как «более 78 км/час», определены методически неправильно; для данного случая использование формулы, примененной экспертом Стариковым А.В., недопустимо; определить расчетным путем не только действительное значение скорости автомобиля, но и какие-либо ее предельные параметры (минимальные), невозможно.