Текст книги "Моя маленькая Британия"

Мне было двадцать три года, другой женщине около сорока. Мыс ней сталкивались в общем коридоре роддома, и я старалась не смотреть на нее с сочувствием. Соседки по палате сказали, что она родила дауна. Женщина отличалась от нас молчаливой отрешенностью и полным отсутствием интереса к помещению, где спали в перерыве между кормлениями младенцы. Наверное, ей хотелось поскорее вырваться домой и все забыть. Было ясно, что она выйдет из роддома одна, но это даже никто не обсуждал, как само собой разумеющееся.

Дети-дауны не могут жить в семье, да и вообще они долго не живут, поэтому лучше избавиться от них как можно раньше – если уж врачи некоторые так считали, что говорить о нас, необразованных…

В Великобритании было решено проверять всех беременных на возможную генетическую ненормальность плода. Говорят, это должно увеличить выявление младенцев с синдромом Дауна вдвое. Но Великобритания – далеко не древняя Спарта, поэтому решение вызвало кампанию протеста. Использование науки в целях культивирования только идеальных детей уже назвали неэтичным.

Даже некоторые специалисты признают: да, такие обследования вызовут рост числа абортов; кроме того, увеличится угроза выкидышей, потому что некоторые тесты небезопасны. К тому же при проверке могут пропустить четыре случая синдрома из десяти, а пяти процентам беременных могут ошибочно объявить, что у них родится ребенок – даун.

Наконец, встает вопрос денег. Подданные королевы всегда внимательно следят, куда уходят уплаченные ими налоги.

Наиболее настойчиво обследования пока что предлагаются беременным старше 35 лет, так как риск родить ребенка-дауна в этом возрасте составляет около одного на 2000. А в Великобритании, где принято сначала делать карьеру, а потом создавать семью, после тридцати пяти рожает большинство.

Противники общенационального выявления нерожденных еще младенцев с лишней хромосомой говорят о нарушении прав зачатого человеческого существа, о дискриминации уже живущих с этим синдромом людей. Некоторые участники кампании готовы принять массовое тестирование, но с оговоркой. «Родители таких детей должны узнать всю правду о синдроме Дауна», – считает Кэрол Бойз, глава Ассоциации людей с синдромом Дауна.

А правда такова, что синдром иногда сопровождается сердечными заболеваниями, предрасположенностью к лейкемии, трудностями в обучении. Но если у человека, рожденного с синдромом Дауна, нет других болезней, он проживет 55–60 лет и у него есть все шансы ходить в школу, освоить профессию, в общем, быть счастливым.

В разгар кампании газета «Дэйли мэйл» опубликовала подборку писем тех читателей, которые благодаря собственному опыту имеют полное право рассуждать о том, что такое ребенок с Даун-синдромом.

«Моя одиннадцатилетняя Шона ходит в общеобразовательную школу, где ее любят и где у нее множество друзей. Она обожает танцевать, недавно получила дипломы третьей степени в балете и в ирландских танцах, у нее есть призы за исполнение диско-танцев. Все это получено в конкурсах, где она участвовала наравне с обычными детьми… Наша служба здравоохранения предполагает, что такие, как моя дочка, не должны рождаться, чтобы не мучить родителей. Растить ребенка с синдромом Дауна тяжело, не спорю. Но при правильной поддержке и информировании дети и их родители могут радоваться жизни. И меть такого ребенка – не конец света, и Шона – живое тому подтверждение», – отец девочки приложил к письму фотографию, где они сидят в обнимку, счастливые.

«Наше здравоохранение обещает исчерпывающую и правдивую информацию о результатах проверки беременности, но почему не дает оно обещаний рассказать родителям, что означает синдром Дауна? Мы на собственном опыте столкнулись с тем, что наша медицина не готова говорить откровенно на эту тему, потому что неоднократно страдали от невежества так называемых профессионалов», – возмущается группа родителей.

Им невозможно не верить, когда они пытаются доказать, что их дети замечательные, просто непохожие на большинство.

Но по-настоящему широко раскрыть глаза меня заставила Анья Суза. Эта полноватая женщина с огромными блестящими глазами и мягкой улыбкой (те, кто уверяет, что все дауны похожи друг на друга и носят печать своего синдрома на лице, были бы удивлены не меньше меня) заговорила на больную тему сама, без сочувствующих посредников.

В 1962 году, когда она родилась, никаких тестов, конечно, в помине не было. Доктор просто проинформировал ее маму, что ребенок будет инвалидом всю отпущенную ему недолгую жизнь.

«Что за чушь он сказал моей маме. Вот она я – довольная, здоровая женщина. И непросто с двумя руками и ногами, но и с интересной работой художника по цветному стеклу, с любимым человеком, прекрасными родственниками и друзьями».

Уже много лет Анья счастлива с Полом, который влюбился в нее с первого взгляда. Но против их союза возражала его бабушка, которая никак не могла примириться с появлением странной девушки в жизни внука. Только после ее смерти они стали жить вместе.

Анья не считает синдром Дауна болезнью: «Я – это я. Не надо внушать обществу, что люди с так им синдромом бесполезны.

Мы – такие же личности с глубокими чувствами и внутренней жизнью».

К счастью, мама Аньи не приняла близко к сердцу приговор доктора. И все благодаря словам нянечки в роддоме, которые та произнесла почти сразу после рождения Аньи: «Вы родили прекрасную девочку с синдромом Дауна, миссис Суза. И она вам принесет больше радости и счастья, чем что-либо другое в этом мире».

Анье нравится думать, что нянечка была на сто процентов права.

Миссис Суза растила дочку, не делая различий между нею и ее двумя старшими сестрами. И не раздумывая шла скандалить в детский садик или школу, если видела, что Анье не дают равных возможностей с другими детьми, занижают требования к ней.

Мамы уже тринадцать лет нет в живых, и теперь Анья в одиночку борется с предрассудками по поводу носителей синдрома Дауна. «Предрассудки рождаются от невежества, – говорит она. – Дети с синдромом Дауна имеют такое же, как у всех, право жить и быть счастливыми. Пожалуйста, не будьте невежественными».

Русские в Британии

Типичному российскому миллионеру сорок-пятьдесят лет, и его дети пока учатся. Где они получают свои отметки? – Скорее всего, не в России. Конечно, можно учиться и в «Медовых лужках» на Рублевке, но вопрос об образовании неизбежно становится темой семейного совета и часто решается в пользу заграницы. Там ребенку предстоит отучиться несколько лет в закрытой школе и получить так называемый А-level или его аналог. С этим уровнем он может поступать в любой престижный университет мира.

Итак, его ждут английский пансион, или школа благородных девиц в Швейцарии, или берлинская частная гимназия, затем Кембридж или Гарвард – и возвращение домой, в Россию.

Обучение в английской элитной школе типа Eton, Harrow, Seven Oaks или Millfield, Winchester не более обременительно для толстого родительского кошелька, чем поход по бутикам. В Милфилде годовое обучение обходится в 22 тысячи фунтов. Не все занятия обязательны, можно выбирать из списка 37 предметов. Расположенная на 150 акрах школа имеет шесть теннисных кортов, две футбольных площадки, поле для гольфа, огромный плавательный бассейн, конюшню. Лошадь можно привезти с собой, что и делают некоторые арабские ученики.

Милфилд знаменит своими спортивными традициями. Среди его выпускников есть даже олимпийский чемпион по плаванию и всемирно известный регбист. Из высокопоставленных учеников школы вспоминают приемного внука Дэн Сяопина, сыновей саудовского короля, дочку иорданского короля Хусейна. Становясь питомцами общей альма-матер, прежние чужаки-иностранцы приобретают контакты на всю жизнь.

В Милфилде четыре интерната для мальчиков и два для девочек, каждым из них управляет семейная пара, при помощи приходящего штата. В основной школе, для подростков от 13 до 18 лет, сейчас учатся 1260 человек. Директор Кевин Чини заверяет читателей рекламных проспектов, что здесь дети становятся «счастливыми и уверенными в себе, потому что их ценят как личностей».

Но даже этот райский уголок время от времени сотрясают скандалы. Из школы была отчислена двенадцатилетняя ученица – за распространение с помощью мобильника фотографий, где она сняла себя нагишом. Отпрыск известного британского гольфиста был пойман за курением марихуаны. Сын кинозвезды Пирса Броснана избил соученика. После вечеринки с водкой с крыши спального курса упала и насмерть разбилась четырнадцатилетняя девочка.

Русские имена в этих скандалах не упоминались. Правда, лет десять назад пресса смаковала детали того, как в первый же учебный день одного русского ученика послали к парикмахеру. «У нас усы запрещено носить», – объяснили ему. Это был внук Ельцина. С ним вместе учились Полина Юмашева, Алексей Чубайс, восемь других ребят. Эти фамилии, с трудом произносимые английскими учителями, хорошо известны в России.

По мнению многих родителей, пансион в европейских странах, где традиции частного образования существуют столетиями, – это не только престиж и хорошее образование, но и большая безопасность. Вероятность похищения ребенка ради выкупа здесь невелика, хотя некоторые ученики продолжают по российской привычке приходить на занятия со свитой. Ричард Хармон, директор основанной в 1596 году элитной школы в Aldenham, говорит, что охранники и личные шоферы, сопровождающие русских учеников, уже не кажутся ему экзотикой.

Расставание с родными, а тем более отъезд в чужую страну нелегко даются детям. Дочка одной жительницы Рублевки шутила, что мама отправила ее, пятнадцатилетнюю, в «монастырь». Подъем в пять утра, скудный завтрак, обязательная школьная форма, отлучки в город только с группой и в сопровождении классной дамы. Эта английская закрытая школа вызывает ассоциации с суровым детством из «Джейн Эйр». Другая русская девочка рассказывает, что ей поначалу приходилось вдвое тяжелее, чем английским одноклассницам. Языковые и бытовые проблемы возникали каждый день. При этом родные могли что-то посоветовать лишь по телефону.

Экипажи Британских авиалиний называют маршрут Москва – Лондон «летающим школьным автобусом» – так часто он заполнен русскими детьми, возвращающимися в школу после каникул. Но жизнь «на чужой планете» получается не у всех. Бывает, после отчаянных телефонных звонков и слез ребенка забирают домой.

Раньше Британия славилась «школами благородных девиц», теперь этих школ остались единицы. В последние годы образование для девушек переместилось в Швейцарию, чьи закрытые женские пансионы являются питомниками будущих леди. Пансионерок готовят к светской жизни – учат кулинарии, искусству, основам религии, азам благотворительности, умению вести беседу. Учебу можно совмещать с санаторным лечением, потому что почти все школы расположены в горах, среди захватывающих дух пейзажей. В одном из таких заведений училась принцесса Диана. Академизмом подобное образование не отличается. «Девочек учат подписывать банковские чеки, которые будут оплачивать их будущие мужья», – как язвительно заметила одна журналистка.

Зато английские закрытые школы дают своим выпускникам, помимо хорошего английского, такие преимущества перед учениками других школ, как отличные знания и уверенность в себе при поступлении в университет. В Кембриджском университете существует Русское общество. Его члены держатся вместе: отмечают праздники, обсуждают на своем форуме новости. Их задела опубликованная в университетской газете статья про русских.

«В нашем дорогостоящем колледже русские являются самой многочисленной иностранной группой после японцев, – написала в статье некая Вика. – Многие из них уже провели года-два в Англии, отучившись в Харроу или Итоне, где набрались высокосветских английских интонаций, которые звучат комично рядом с типично русским „вотсзис?"».

По ее наблюдениям, русские юноши изучают бизнес и менеджмент, чтобы дома продолжить папин бизнес, девушки почему-то предпочитают дизайн интерьеров. Владельцы единственного в студенческом городке бутика молятся на русских, потому что от них зависит вся прибыль. Каблуки от Гуччи, джинсы Долче и Габбана в тугую обтяжку, с продетым в них бриллиантовым ремнем – таков, по словам автора, собирательный портрет российской учащейся элитного колледжа. «Английские студентки не могут так швыряться деньгами, потому что богатые и знаменитые предки их не балуют… Дети мировых знаменитостей ездят на учебу на автобусе. Зато каждое утро к колледжу подъезжают такси с сонными славянами на заднем сиденье. Бизнес их отцов связан с нефтью, газом, банками или строительством. Их семьи живут в Москве или собираются туда переехать».

Неужели автор статьи учится в Кембридже или Оксфорде? – Вряд ли. Там студенты кажутся одинаковыми. Меня всегда восхищала демократичная атмосфера этих университетских городов. Пожилые профессора и деканы – в строгих костюмах и пальто – носятся по узким средневековым улицам на своих велосипедах, как мальчишки. Студентки подрабатывают официантками, студенты – «гондольерами» на многочисленных туристических лодках. Бесполезно вглядываться в этих ребят, пытаясь по одежде вычислить достаток их родителей. Если у них хватило ума поступить в лучшие колледжи, наверняка хватит и здравого смысла не ослеплять сокурсников бриллиантами. И обеспеченная русская студентка, живущая в купленной для нее за несколько сотен тысяч квартире, не станет кичиться богатством родителей.

Сатирик Жванецкий говорил, что это двойная ошибка – сначала посылать детей за границу учиться, а потом возвращать их на родину. Они впитали другую жизнь и не смогут найти себя в российской действительности. «Слово „ментальность" мне не нравится, но что-то в мозгах, какая-то крыша, что-то поехало там», – объяснял он. Словно поверив его доводам, некоторые представители политической и деловой верхушки страны оставили своих сыновей и дочерей учиться в Москве. Правда, поток юных наследников, отправляющихся из России к заграничным учителям, заметно не уменьшился. Это напоминает петровскую эпоху, когда царь рубил окно в Европу и посылал боярских недорослей набираться ума и «политесу» у иноземных учителей.

Родители сегодняшних учеников выросли при советской власти, в закрытой стране и правдами-неправдами преодолели бурные этапы первичного накопления капитала. Они хотят, чтобы дети освоили международные стандарты, цивилизованно продолжали семейное дело. Лучшие учебные заведения должны развить их интеллект, дать манеры, прекрасную спортивную подготовку, космополитическое ощущение мира. Задача «богатых деток» – превратиться в рафинированных и конкурентоспособных взрослых, хотя конкуренция будет происходить в их обособленном мире элиты, среди вчерашних однокашников.

«Зеркала по лестнице отражали дам в белых, голубых, розовых платьях, с бриллиантами и жемчугами на открытых руках и шеях», – написано у Льва Толстого в сцене, где Наташа прибывает на бал. Спустя почти двести лет многочисленные зеркала лондонского отеля «Дорчестер» отразили нечто подобное – приехавших сюда с родителями юных девиц, зрелых дам под руку с кавалерами. Жемчуга и бриллианты были натуральные, как в романе классика. Блестели глаза, трепетали в руках веера, покачивались перья и тюрбаны на неоклассических головках Шотландец в клетчатом килте, мелькнувший на фоне парада старинных цветных фраков и панталонов, был не более чем виденьем, лондонской аномалией.

Хотя воздух и побелел от света софитов, событие не являлось съемками ремейка бондарчуковской киноэпопеи. Просто русские съезжались на бал.

В конце зимы в Лондоне начинается ажиотажный спрос на платья в стиле ампир, а также мужские треуголки и фраки эпохи регентства. В отделе проката реквизита Королевского Национального театра и знаменитом ателье Angels, шьющем костюмы и для фильмов, и для любительских маскарадов, уже знают – публика опять готовится к русскому балу «Война и мир» графа Андрея Толстого-Милославского. Это событие считается одним из самых дорогих и приятных в жизни русского Лондона.

Новички попадают сюда по рекомендации знакомых или даже знакомых знакомых. Среди попечителей бала – Их Императорские Высочества, а так же графиня Пален, князь Голицын, князь и княгиня Лобановы-Ростовские и многие, многие русские и английские аристократические фамилии.

Бал, на который меня пригласили, был шестнадцатым по счету и, как всегда, благотворительным. На него собралось 360 человек. Билет стоил 210 фунтов, и еще гости охотно участвовали в аукционе, где ставки быстро становились четырехзначными. Собранные деньги пойдут в благотворительный фонд, помогающий больницам и обездоленным детям, а также на две русские церкви, в Испании и Англии. Испанский храм станет первым православным в этой католической стране.

А лондонский Успенский собор уже возведен, его можно увидеть по пути из аэропорта Хитроу. Лазурь и золото его купола вызывают воспоминания о российской северной глубинке. Сначала балы проводились, чтобы собрать деньги для этого строительства. В 1997 году был заложен первый камень, а в следующем – поднят купол. Служба велась в верхнем храме собора, потом удалось построить и освятить нижний храм.

Некоторые из гостей бала – потомки эмигрантов. Русский в их устах звучит с акцентом. В тот вечер в зале можно было видеть Анну Барклай-де-Толли, Ксению Воеводскую из США, бывшую несколько лет подряд исполнительным директором Толстовского фонда, а ныне занимающую пост президента международного фонда «Жар-птица».

Андрей Толстой-Милославский привел с собой сыновей. В своем историческом костюме устроитель бала был похож на Пьера Безухова, каким его сыграл Бондарчук. Граф, которому за шестьдесят, не так давно получил долгожданное российское гражданство. Родители Андрея Дмитриевича тоже принадлежали к первой волне эмиграции. Отец был вывезен из послереволюционной России няней-англичанкой, выдавшей его за своего внебрачного ребенка. Англия, в отличие от Франции, не распахнула двери для всех беженцев. Лондонская русская община в те времена была малочисленной.

Присутствовала на балу также особая категория гостей из Западной Европы и США – не русские эмигранты, но русофилы наверняка.

Перед торжественным обедом в стиле а-ля рюс с рассольником, бефстрогановом и пирожками прозвучали гимны Великобритании «Боже, храни короля» и старый российский «Боже, царя храни». Программа и меню были составлены по образцам 1812 года, хотя двадцать первый век никуда не делся – пела Людмила Николаева со своей «Русской душой», вкрадчиво проходили мимо столиков модели фешн-шоу в шляпах от кутюр. На предыдущих балах выступали балерина Людмила Семеняка, Ирек Мухамедов, моисеевский ансамбль, Дмитрий Харитонов.

Заиграл Королевский оркестр и пары закружились в танце. Можно было поразиться их слаженности, если бы не знать, что за день до бала они отрабатывали эти мазурки и галопы под руководством английского хореографа. В программе было 24 классических танца под музыку Чайковского, Штрауса, Глинки, Легара. Я спросила Андрея Толстого, насколько этот бал отличается от самого первого, состоявшегося в 1989 году. «Натом были одни старые эмигранты. На сегодняшнем – много гостей из России и Украины, они прилетели всего на несколько дней, – ответил он. – Это не олигархи, просто состоятельные люди, их становится все больше».

Граф Толстой считает новоприбывающих очень активной группой. Они, как правило, сравнительно молоды, хорошо образованны, проявляют живой интерес к культурной и общественной жизни. Мне типичным представителем новой волны показалась владелица одной швейцарской фирмы. Легко было разговаривать с ней, ровесницей, москвичкой. Она родилась на Бауманке, свободно говорит на нескольких языках, летает по миру, обожает водить свой «мерседес», дает первоклассное образование дочке и в то же время, по ее словам, работает на износ.

А для сидевшей рядом со мной компании молодых россиян это был первый бал «Война и мир», но далеко не первый бал в их жизни. Потому что петербурженка Индиана, организовавшая поездку для своих друзей, оказалась непросто красавицей с экзотическим именем, но и устроителем исторических балов.

Я узнала, что ее Центр творческих инициатив успешно провел бал-маскарад в особняке Спиридоновой, вечер в стиле эпохи модерн во дворце на Английской набережной, костюмированный бал в Мраморном зале Этнографического музея. Индиана мечтала возродить петербургские сезоны, и спустя несколько лет я отмечу, что она не отступила от своих планов. Недавно я увидела ее имя среди официальных представителей очередного, юбилейного, бала «Война и мир», впервые проходившего в России, в Константиновском дворце Стрельны. Так в 2010 году было отмечено двухсотлетие со дня проведения знаменитого на весь мир петербургского бала, описанного в романе Льва Толстого «Война и мир».

А в тот вечер в Лондоне мне удивительно было наблюдать, как легко объединились у Андрея Толстого старые непримиримые монархисты и люди, выросшие при советской власти. Годы классовых противостояний кажутся в такие моменты загогулиной истории.