Текст книги "Моя маленькая Британия"

Звезды

Эту сцену в имении «Двенадцать дубов» помнят многие поколения кинозрителей: Скарлетт О'Хара появляется на веранде и сразу становится центром всеобщего внимания. Мужчины отворачиваются от своих дам, чтобы поговорить с нею, а женщины чувствуют опасность, исходящую от ее блестящих темных волос, персиковой кожи, фиалковых глаз. Подобная красота, в сочетании с безжалостным умом, не встретит преград на своем пути.

Так начинаются «Унесенные ветром» – история любви, показанная на романтическом фоне американского Юга. Фильм прочно вошел в сотню лучших кинолент, созданных за все времена. Его успех в немалой степени обеспечен исполнительницей главной роли – британская актриса Вивьен Ли была словно рождена для того, чтобы сыграть Скарлетт.

Полная жизни

На самом деле ее глаза не всегда были фиалковыми – они менялись от синего к зеленому, в зависимости от цвета платья. Эта их природная особенность усиливалась фильтрами, которые использовались при съемках для выделен и я деталей интерьера или костюмов.

Генетический секрет прелести Вивьен заключен в смешении английской и ирландской кровей с легкой восточной примесью. Экзотическую темную нотку в ее внешности объясняют армянскими корнями матери, Гертруды Якджи (странно однако, что фамилия звучит на турецкий лад).

Фотографии молодой Вивьен и сегодня вызывают восхищение– истинная красота не зависит от моды. Но к восхищению неизбежно присоединяется тревога, потому что вспоминаешь, какая судьба поджидала эту необыкновенную женщину.

Вивиан Мэри Хартли появилась на свет 5 ноября 1913 года в Дарджилинге, городе у подножия индийских Гималаев. Vivian означает «полная жизни». Вивьен (Vivien) она стала в двадцать один год, после первого у спеха на сцене, изменив в имени одну букву.

Девочка получила хорошее образование – она училась танцам, игре на виолончели, увлекалась языками и древнеегипетской историей, с удовольствием участвовала в театральных постановках. Усердие и настойчивость, привитые в монастырской школе, очень пригодились ей в будущем.

А красота уже была при ней. «Она казалась такой крошечной, такой деликатно сложенной, – вспоминала знакомая ее родителей, – с огромными глазами и каштановыми локонами, спускавшимися до самой талии, с маленьким вздернутым носом и прекрасным цветом лица, какого я не встречала прежде».

Вивьен рано узнала о своем совершенстве и стремилась соответствовать ему, отбирая для себя лучшее. Совсем юной девушкой она заявила, что выйдет замуж за Ли Холмана, привлекательного адвоката, который был старше ее на тринадцать лет. «Так ведь он помолвлен», – возразили ей. «Ну и что? Он еще не знает меня!» – ответила Вивьен, прямо в духе Скарлетт О'Хара.

Все было в ее власти. Врожденная гармония облика казалась охранной грамотой, выданной природой. Но красота– «таинственная и страшная вещь», как писал Достоевский. «Бог задал одни загадки. Тут берега сходятся, тут все противоречия вместе живут».

Вивлинг и Ларри-бой

Став женой Ли Холмана, она не оставила мыслей об артистической карьере. Талант тянул ее в театр. Там, покоренная игрой и внешностью восходящей звезды – Лоуренса Оливье, она сказала подруге: «Я буду его женой». Многие посчитали потом, что Вивьен обладала даром предвидения. Впрочем, зная ее сильный характер, можно предположить, что она просто ставила перед собою цель и двигалась к ней, не щадя ни себя, ни других.

Жена Оливье находилась на восьмом месяце беременности, у самой Ли была маленькая дочка (которую растила бабушка Гертруда). Но речь шла о большой любви, о союзе Учителя и Ученицы – талантливых единомышленников, которые будут дышать рядом друг с другом и на театральных подмостках, и на съемочных площадках, вызывая восхищение толпы. Предстоящий брак Лоуренса и Вивьен казался составленным на небесах.

«Страсть, которую эти двое испытывали друг к другу, наполняла помещение электричеством, – вспоминала личная секретарь актрисы о начале романа. – Какими взглядами они обменивались. Словно говорили друг другу: „Подожди, я доберусь до тебя, когда останемся наедине" – „Да-да, любовь моя, не могу дождаться!"»

Прочитав в 1937 году бестселлер Маргарет Митчелл, Вивьен постоянно возвращалась к нему мыслями: «Что за фильм получится!» Она поняла и полюбила главную героиню, словно близко знала ее. Теперь главной мечтой Вивьен Ли стало сыграть Скарлетт. Как всегда, достижение цели казалось вопросом времени.

Однажды разговор об «Унесенных ветром» зашел на съемках малобюджетного фильма, где Вивьен и Лоуренс играли главные роли. Присутствовавшая там репортер вспоминала потом, как кто-то заметил: «Из Ларри получится замечательный Ретт Батлер». Оливье только посмеялся, и беседа о кастинге приняла бессвязный характер, пока «эта новая девушка, Вивьен Ли, не ошеломила всех. Она встала на мокром от дождя настиле, гордо распрямившись во все свои ничтожные полтора метра, поправила пальто и заявила пророческим голосом: „Ларри не будет Реттом Батлером, зато я сыграю Скарлетт О'Хару, вы скоро увидите"».

Сотни и сотни американок, в том числе звезды, подобные Кэтрин Хепберн и Джоан Кроуфорд, пробовались на эту роль, но продюсеры «Унесенных ветром» только морщились и все заметнее нервничали: съемки начались, ведущей актрисы не было. И тут на рабочую площадку явилась сама Скарлетт – загадочная, невероятно красивая. Это Вивьен приехала в Голливуд (он ей, кстати, сразу не понравился), не только для кастинга, но и чтобы навестить своего Оливье, который снимался в Америке. Через несколько недель после успешных кинопроб она подписала контракт с продюсерами.

На студию полетели возмущенные письма: как можно давать роль не американке! Старательная Вивьен в это время корпела над выработкой мягкого южного произношения – в ее ежедневном расписании занятиям было отведен о четыре часа… Все остальное, как говорится, история.

Гроза над фиалковым полем

40-е годы начались удачно для наконец поженившихся Оливье. Лоуренс и Вивьен уже добились первых Оскаров, купили загородный особняк Notley, где устраивали веселые приемы, порой длившиеся до рассвета. Гости на этих вечеринках были такими же красивыми и знаменитыми, как хозяева.

Казалось, жизнь звездной пары была сделан а из нереального материала, как и фильмы, в которых они снимались. Остальные смертные только вздыхали: «Бывает же счастье!» Что сказка оплачивается изнуряющей работой, им знать не полагалось.

Вивьен был необходим абсолютный успех, и она стала пленницей заявленного совершенства. Работала, не щадя хрупкого здоровья, полностью отдаваясь ролям, и с неженской раздражительностью реагировала на комплименты по поводу внешности (они якобы принижали ее достижения).

Говорят, что так долго смущать мир собственной безупречностью нельзя – можно навлечь несчастья. Хитрые японцы давно об этом знают: чашки они предпочитают с щербинками, красавиц – хоть с маленькими, но изъянами.

В 1944 году, во время съемок «Цезаря и Клеопатры» богиня возмездия впервые невидимо прошла за спиной Вивьен – беременная актриса поскользнулась, упала, у нее случился выкидыш. Потеря ребенка вызвала тяжелую депрессию, а на следующий год к душевному нездоровью прибавился туберкулез. Цепочка печальных событий началась, чтобы больше не прерываться.

Семейная жизнь постепенно превращалась в ад: Вивьен по пустякам набрасывалась на Ларри, припадки ярости чередовались эйфорией и вспышками энтузиазма. Ли все больше нуждалась в шумных компаниях и романах, которые подпитывали ее энергией. Она панически боялась остаться одна.

Это были признаки болезни, которую никто поначалу не разглядел. Ларри раздражали пирушки, он хотел покоя в собственном доме. Ему казалось, Вивьен нарочно разрушает себя. Она делала это с обычной страстью: много пила, выкуривала по четыре пачки вдень, при ее-то легких.

По печальному совпадению Ли в то время играла Бланш Дюбуа в театральной постановке «Трамвая „Желание"», и было тяжко каждый раз наблюдать, как достоверно ее героин я сходит сума. Чуть позже за эту же роль в одноименном фильме он а получит второго Оскара, но уже никогда не будет равной своему суперзвездному мужу.

В начале 50-х актриса была помещена в психиатрическую клинику. Шоковая терапия превратила ее в чужую для Оливье женщину – все, что он смог после этого сделать, это полностью уйти в работу. Потом у Вивьен был еще один выкидыш и новые припадки. Снова клиники, снова шоковая терапия…

К 1957 году Лоуренс окончательно устал от вспышек и электрических разрядов. Он встретил молодую актрису Джоан Плоурайт, захотел создать с ней семью. Джоан рассказывает сегодня, что они долго не решались на разговор с Вивьен, опасаясь какой-нибудь безумной выходки с ее стороны.

Развод оказался страшным ударом для Вивьен. Хотя ни она, ни муж не отличались верностью и в последние годы почти не жили вместе, она не могла поверить, что ее идеальный главный мужчина уходит к ничем не примечательной девице. Она по-прежнему любила Ларри.

Оливье тоже – он до конца дней не мог спокойно видеть ее прекрасное лицо на экране телевизора. «Это была любовь, – со слезами повторял он, обвиняя себя в случившихся с нею бедах. – Это было настоящее». Но, как справедливо заметил Эшли Уилкс в сцене объяснения со Скарлетт, одной «страстной любви недостаточно, чтобы такие разные люди создали счастливую семью».

Ларри-бой намного пережил свою Вивлинг. Новая жена родила ему детей, дала покой и тихое понимание, о которых он мечтал. Она даже прощала ему эпизоды гомосексуальности («великие люди попадают иногда под влияние внутренних демонов»).

А Вивьен, которая говорила, что короткую жизнь с Ларри предпочла бы длинной без него, умерла 53-летней, от туберкулеза. Это случилось7 июля 1967 года.

Всего она участвовала в двадцати фильмах и тридцати театральных постановках, среди которых были удачные, но Скарлетт из «Унесенных ветром» останется ее главной ролью и всегда будет волновать сердца. Неудивительно, что даже в последних героинях Ли зрители видят Скарлетт – постаревшую, страдающую от пренебрежения мужчин.

Однажды актрису спросили, какой она сама представляет дальнейшую судьбу самоуверенной южанки. «Думаю, она должна была измениться, став более человечной», – ответила Вивьен.

Свой семьдесят восьмой день рождения Шон Коннери отметил изданием автобиографии (Being A Scot, by Sean Connery & Murray Grigor), которую представил на международном книжном фестивале в Эдинбурге. Книгу эту давно ждали.

Хотя перипетии жизни актера многим хорошо известны, всем хотелось услышать его собственную трактовку событий. И потом – ведь это нормальная реакция, когда человек желает ответить на обвинения в свой адрес. А обвиняют его во многом. Любовницы – в бездушии (он их цинично использовал и жестоко бросал), первая жена – в рукоприкладстве, в том, что он отказывает своему единственному сыну в наследстве. И многие прочие, с кем столкнула его судьба, – в алчности, хамстве.

Он без конца судится – со своими продюсерами, сбывшими финансовыми советниками, с соседями. Одним из самых активных жалобщиков на плохой характер Коннери в последнее время является его сосед по манхэттенскому дому доктор Султан, который называет известного актера «хамом, попирающим цивилизованные нормы» и «старым неряхой, открывающим дверь в халате».

Шон Коннери не любит вторжений в личную жизнь. Он свел на нет две попытки профессиональных литераторов стать его соавторами, и лишь давний приятель кинозвезды, телевизионный продюсер Мюррей Григор смог довести дело до конца. Естественно, вся черновая работа досталась Григору. Они часами беседовали, потом Коннери шел играть в свой любимый гольф, а Григор продолжал трудиться.

У них была предварительная договоренность с одним издателем, но тот, ознакомившись с плодом их совместного творчества, сотрудничать отказался: «Мы планировали публиковать историю жизни, а это получилась книга о Шотландии. Несмотря на то что в ней очаровательные эпизоды эдинбургского детства, и сэр Шон – замечательный рассказчик анекдотов, остро подмечающий детали, такая концепция автобиографии кажется нам совершенно неприемлемой».

В результате щедро украшенная иллюстрациями книга «Быть шотландцем» вышла в другом издательстве. С цитатой другой знаменитости, Джона Хастона, на последней странице суперобложки: «Молю Бога, чтобы он сделал Шона Коннери королем Шотландии».

Заявленная цена автобиографии была 20 фунтов, но всего через неделю после презентации ее можно приобрести всего за 11 во многих интернет-магазинах. Один из первых читателей оставил комментарий: «Не тратьте зря деньги».

Профессиональные критики тоже выразили разочарование. В книге есть театр, гольф, футбол, кораблестроение, разные курьезы шотландской архитектуры и истории, рассуждения о национальном характере и о вкладе шотландцев в успешные проекты Голливуда (ну, эту интересную информацию наверняка предоставил соавтор, он человек образованный). А где же сам сэр Ш он? – спросили они. Его в автобиографии очень мало. В общем, «если вы фанат бондианы, или любите сплетни, или увлечены кино, или просто хотите знать, чем дышат знаменитости, то будете страшно разочарованы книгой», – предупредил автор рецензии в Guardian.

Кажется, скрытный шотландец надул всех. После преподнесенной им лекции по культуре читатели почувствовали себя примитивными любителями «клубнички». Энциклопедические знания – пожалуйста, а обнажаться Коннери и не собирался. Наоборот, с каждой главой он напяливал на себя все новые одежды.

Флоридский горец

На родине многие скептически относятся к громкому патриотизму своего знаменитого соотечественника, который пообещал вернуться на родину, когда она станет независимой. Шотландцы знают – никогда он к ним не вернется. Слишком давно живет в теплых странах, предоставляющих ему налоговые послабления.

Британская пресса тоже недолюбливает Шона Коннери. Даже когда он делает доброе дело, жертвуя в разные благотворительные фонды, в его поступках находят изъян – почему нескромен, публикуя списки этих фондов? Может, образованные классы до сих пор не могут простить ему, мужлану, что сыграл выходца из их среды?

Поразительно, как он вообще был утвержден на эту роль. Ведь сначала не понравился ни Флемингу («Я ищу командира Бонда, а не каскадера-переростка»), ни продюсерам Брокколи и Зальцману, шокированным наглым поведением и непрезентабельной одежкой малоизвестного тогда актера. Они видели супершпиона умным, ироничным представителем высшего общества. Таким был сам Флеминг. Его Джеймс Бонд не имел ничего общего с пришедшим на собеседование мужи к ом, который свои условия отбивал ударами кулака по столу.

Лишь жена Брокколи разглядела в Шоне сексуальность, так полюбившуюся потом зрителям – и женщинам, и мужчинам. «Посмотрите на эти движения пантеры», – сказала она, показывая в окно на уходящего Коннери.

Но эта история тоже осталась за рамками биографии. Вообще удивительно, как мало места в книге уделено бондиане. А ведь именно предложение сыграть в «Докторе Ноу» явилось счастливым лотерейным билетом, навсегда изменившим судьбу 31-летнего актера. Из Коннери получился идеальный Джеймс Бонд образца 60-х. Простонародность его говора расслышали только англичане.

Биография в футляре

Сначала Коннери не играет в прятки с читателем. И после его рассказа о детстве в эдинбургской вороньей слободке под райским названием «Фонтанный мост» с общественным туалетом во дворе читатель готовится всей душой пожалеть и полюбить мальчика, который в пять лет открыл для себя мир книг, а в тринадцать пошел трудиться, чтобы поддержать нищую семью.

Наскребая деньги на билеты в кино, этот мальчик, как и его сверстники, оставлял в залог в соседней лавочке пустые банки из-под джема. Его звали Томми, Шоном он стал в начале актерской карьеры. Он был рослым, сильным, неуступчивым – бился с противниками даже не до крови, а до полного изнеможения, пока взрослые не растаскивали драчунов.

Коннери на всю жизнь запомнил свой восторг, испытанный в юности от работы молочником. Ведь ему тогда выдали настоящую лошадь с повозкой. Он потратил с трудом накопленные гроши на украшение этой лошади.

Так вот почему небедный Коннери так безобразно торгуется при подписании контрактов – это его призраки нищего детства преследуют. За мощным фасадом кинозвезды скрывается мальчишка Томми, который боится бедности, боится снова оказаться в трущобах Фонтанного моста, боится обнаружить, что недоучился в школе. Он, перепробовавший несколько низкооплачиваемых профессий – от полировщика мебели до каменщика и натурщика, на всю жизнь запомнил, как тяжело достаются деньги.

Читатель все это уже понял, он готов простить актера даже за то, что тот нецензурно отшивает фанатов: «Нечего на моих подписях наживаться!» Коннери остается только добавить в книгу немного страданий. Тем более это несложно, юность обеспечила его богатым материалом.

Мемуары в стиле misery пользуются большим спросом, страдания звезды ценны вдвойне, но напрасно читатель предвкушает переживания и очистительный катарсис: из личной жизни теперь уже не Тома, а Шона. Не стоит ждать и подробностей романа с легендарной Ланой Тернер, из-за которого молодой Коннери едва не стал жертвой ее ревнивого любовника-мафиози.

Заветная дверца, едва приоткрывшись, навсегда захлопывается. И начинаются этнографические, культурологические, исторические экскурсы, стариковское брюзжание в сторону политиков. Подобные воспоминания пишут не звезды Голливуда, а вышедшие на пенсию чиновники и политики, люди в футляре.

Men’s man

Помню, собирая материал для статьи о бондиане и актерах, воплотивших образ агента007, я пришла к выводу, что Коннери устарел, целиком остался в XX веке, как и другие фактурные мужские типажи. (У каждой эпохи свой лик. Например, к 20-30-м годам навсегда принадлежат волевые брюнетки с тонкими губами и злыми глазами, подобные Лиле Брик, Гале Дали.)

Судя по последнему Бонду, Дэниелу Крейгу, сегодня олицетворением мужественности считаются неяркие блондины со сталью внутри. Но как связать эту теорию с фактом, что и поныне восьмидесятилетний Коннери считается секс-символом, чья карьера вызывает огромный интерес, подкрепленный шестью миллионами упоминаний в англоязычном Google? Ответ может быть один: в нем до сих пор видят воплощение мужского начала – того, что называется men's man.

Многие и в его хамстве находят признак мужественности. Как показывают современные социологические опросы, девушки по-прежнему предпочитают «плохих парней». Мужская грубость представляется признаком силы, авторитарность – гарантией защиты и опеки в будущем. К тому же женщины, особенно молодые, любят быть героинями трагедий и приключений. Порядочность кажется им скучной, зато с лихими кавалерами переживания гарантированы.

В автобиографии не рассказывается, что Коннери едва не скончался в девятнадцать лет. Язву желудка не зря называют болезнью души. Он служил тогда на флоте. Вырвался из вороньей слободки с надеждой увидеть мир, но служба оказалась скучной муштрой, унижающей самостоятельного парня. В тяжелом состоянии вернувшись домой, он поменял еще несколько тупиковых профессий и решил серьезно заняться собой.

Сначала физически – с помощью бодибилдинга, приведшего его на конкурс мужской красоты. Затем – интеллектуально, когда удалось начать карьеру в театре. Там новый друг и наставник Роберт Хендерсон дал ему список книг, которые обязательно следовало прочитать начинающему актеру.

В списке были «В поисках утраченного времени» Пруста, «Пармская обитель» Стендаля, «Война и мир» Толстого, «Моя жизнь в искусстве» Станиславского, пьесы Ибсена, «Взгляни на дом свой, ангел» Томаса Вульфа и другие серьезные книги. Об этом чтении, а также о посещении музеев, выставок, общении с представителями искусства как раз немало говорится в автобиографии.

Если поверить, что сэр Шон на самом деле самыми важными в своей жизни считает этапы интеллектуального роста, то так называемая автобиография все же рассказывает о нем. Вернее, о том, каким он всегда хотел быть, несмотря на свое происхождение и недостаток образования.

Что же касается чужих обид и претензий, оставшихся без ответа, – жизнь все расставит на свои места. Кроме свидетелей обвинения, у Коннери имеются свидетели защиты. Например, уже понятно, что его первая жена, красавица Диана Силенто, – совсем не забитая женщина. По словам Майкла Кейна, она в ярости швыряла в него и в своего мужа ланчем, когда два знаменитых друга-киноактера подвыпили в баре и на два часа опоздали к приготовленной ею трапезе.

Вторая жена, полуфранцуженка-полумарокканка ишелин, полтора метра росточком, которая кажется еще меньше рядом с высоким мужем, крепко держит бразды правления в своих маленьких руках. Ни одно карьерное движение Шона, ни одна семейная денежная операция не обходятся без ее одобрения. Она, разумеется, знает, что муж ей изменял, но философски замечает: «Слишком многие хотят его. Выходя за Шона, я понимала, что получу весь пакет его качеств, не одни лишь положительные).

Она присутствует в автобиографии эпизодически, а Диана Силенто, с которой Шон прожил одиннадцать лет, не упоминается вообще. Не собирается он болтать о своих женщинах. Разве это плохая черта? Сколько сейчас мемуаров, где в припадке откровенности авторы выкладывают все не только о себе, но и о тех, кто их об этом не просил! По крайней мере, в автобиографии Шон Коннери проявил себя настоящим джентльменом.