Текст книги "Придумай что-нибудь сама"

Казалось, музыка звучала непрерывно, и мы танцевали довольно долго. Публика в зале уже давно потеряла к нам интерес. Некоторые, сытно пообедав, покинули заведение. За столиками осталось всего несколько человек.

Мы медленно двигались в такт музыке, слишком остро чувствуя друг друга. Борис тесно прижимал мою послушную фигуру к своему сильному телу, а мой затуманенный взгляд бессмысленно скользил, ни на чем не останавливаясь. Трудно сказать, сколько бы еще продолжался наш танцевальный марафон, если бы я не заметила на стене картину. Это был натюрморт. Даже невооруженным глазом было видно, что работа принадлежит не современному художнику, и, бесспорно имеет определенную ценность. Это несколько отрезвило меня. Подобная картина висела на кухне у Симы. Так же, как и некоторые другие вещи, она была у нас всю жизнь. Воспоминание о Симе и семье отрезвило меня. И передо мной вдруг ясно встала цель настоящей поездки.

– Все, танцы закончились, – решительно сказала я и сбросила руки Бориса со своей талии, чем несказанно его удивила.

– Что-то случилось? Ты о чем-то вспомнила?

– Да, пойдем за столик.

– Хочешь выпить? – спросил, когда мы вернулись за свой столик, заботливо приведенный в порядок официанткой.

Пока мы танцевали, она сменила скатерть, забрызганную шампанским, и поставила чистые приборы.

– Потом, – ответила несколько небрежно, и вспомнила, как Сима перед отъездом просила меня ненавязчиво убедить Бориса в совершенной нелепости рассказа Нюры.

Это была слишком наивная просьба. Я в этом убедилась еще вначале нашего разговора, ясно отдавая себе отчет в степени его заинтересованности.

– Так, что ты там говорил о нулях? спросила прямо, при этом одарив его улыбкой, не лишенной определенного смысла.

– О нулях? – переспросил он озадачено. – Ах, да. Просто я вспомнил, что когда-то неплохо разбирался в математике и хотел сказать, что, практически, любая сумма хорошо делится на троих. Похоже, других претендентов на наследство не будет, или я ошибаюсь?

В глазах Бориса я прочла не только вопрос, но и ответ, как и твердое решение действовать. И, хотя все было очевидно, Это было очевидно, я решила продолжить свою игру и взяла слишком долгую паузу.

– Так, что ты на это скажешь? – не выдержал моего молчания он.

– А, что тут можно сказать, кроме того, что ты меня удивляешь. Как легко, Борис, ты поддался на удочку из сомнительного водоема. Если хочешь знать, мы с Симой вообще всерьез не приняли слова Нюры. Нет, ты не думай, что мы совсем ненормальные и решили навечно похоронить семейный клад в надежде, что спустя несколько веков, при очередных раскопках будущие потомки землян обнаружат старинные драгоценности, которыми украшали себя неразумные люди. Но зачем верить в сказки, ведь мы уже давно выросли. Можно ли всерьез воспринимать слова, выжившей из ума старой няньки? У нее давно все перепуталось: прошлое и настоящее, реальность и фантазии. Ты же сам знаешь, что Нюра прожила долгую и нелегкую жизнь, и ее бедная голова была уже не в состоянии в нужном порядке хранить информацию. Что-то она слышала, о чем-то догадалась, а, что-то и сама придумала. Все наложилось одно на другое, и получилась история с кладом. Это так объяснимо.

– Ты так считаешь? – оживился Борис. – Может ты и права, но все же, я склонен ей верить. Такое трудно придумать, тем более что об этом ей рассказывала твоя бабушка или прабабушка. Вот в точности этого я так у нее и не смог выяснить, но это и неважно. Соня, не стоит вникать в источник информации. Безусловно, зачастую он бывает сомнительным, но, запомни, никогда не бывает дыма без огня. И в доказательство этого, нам нужно найти эти сокровища. Ну, подумай сама, зачем им лежать сейчас где-то и пылиться невостребованными, если они могут послужить нам, и очень даже неплохо. Мысль о далеких раскопках мы не будем принимать во внимание. Согласна?

– Если ты так уверен в их существовании, тогда скажи, где они?

Борис долго смеялся, запрокинув назад голову.

– А ты, случайно, не задумывалась над тем, что, если бы я знал их место хранения, я бы так сильно не беспокоил вас? Сима так просто уверена в этом. Вот, видишь, как все просто объясняется. И все же, я надеюсь, что вместе мы их найдем быстрее.

В ответ я лишь пожала плечами, и не стала убеждать Бориса в том, что я совсем не думаю так, как думает моя сестра, ведь мы были с ней близнецами.

– Давай попробуем порассуждать. С чего начнем? Кстати, санаторий пережил несколько глобальных ремонтов. Внутри почти все перестроили. Особенно пострадал второй этаж, но пока никто не заявил о кладе.

– Вот-вот, значит, он дожидается нас. Я думаю, мы еще вернемся к этому разговору. Давай не будем превращать романтическую встречу в деловое совещание. Мы немного засиделись. Приглашаю тебя подышать свежим воздухом.

Я нисколько не возражала, потому что порядком устала и от душного помещения и от разговора. Выглядело все довольно странно. Я убеждала Бориса в том, что никакого клада нет, а он пытался доказать мне обратное.

Мы с сестрой и на самом деле не были уверены в его существовании. Но еще больше не верили в то, что сможем найти сокровища предков, хотя, все же, слабая надежда где-то в глубине души тлела маленьким угольком. Это наследство, если все же оно существовало, было для нас значительно больше, чем простое богатство. Это была связь с прошлым, с родными, которых мы совсем не знали, но через их вещи могли с ними соприкоснуться.

Мы с Борисом вышли в холл. По дороге я вдруг вспомнила, что Борис не расплатился, или я этого не заметила? Не мог же он уйти просто так, даже не взглянув на неоплаченный счет? Не скрою, мне очень хотелось узнать, в какую сумму обошлась ему наша встреча. Однако спрашивать было неудобно. Услужливый метрдотель уже ждал нас у двери с моим зонтиком в руках.

– Спасибо. Все было прекрасно, – сказала я. – Передайте мой восторг и благодарность хозяину заведения.

– Это, уважаемая, вы можете сделать прямо сейчас, – он указал глазами на Бориса.

– Это твой ресторан???

Он засмеялся.

– Видишь ли, Сонечка, было бы обидно, если бы дом графа на аукционе ушел из семьи и достался кому-то чужому, – при этих словах он взял меня под руку, и мы вышли на улицу.

Свежий ветер с реки сразу подхватил мои волосы и принялся их трепать под зонтом. До сих пор шел унылый и безнадежный дождь, и я невольно поежилась, плотнее закутавшись в жакет.

– Ты проводишь меня до дома? – спросила Бориса. – Мне что-то совсем не хочется гулять и, тем более, дышать свежим воздухом.

– Конечно, провожу. В этом ты можешь не сомневаться, – он посмотрел на часы. – Сонечка, но еще совсем детское время. Гулять я тебе не предлагаю. Наверное, и мне это уже не интересно, возраст не тот. Может, зайдем еще куда-нибудь? Посидим, отдохнем? Не часто нам судьба посылает такую возможность побыть вместе. Если не ошибаюсь, за последние двенадцать лет – впервые. Ну, решайся.

– Ой, я уже наелась и напилась. Больше ничего не хочется. А на улице холодно, сыро и неуютно.

– Отлично сказано. Кажется, я правильно тебя понял. Мы сыты и немного пьяны. К тому же, нам холодно. Есть одно местечко. И сейчас мы пойдем туда, где сначала согреемся, а потом будем веселиться и развлекаться. Все, решено и никаких возражений.

Я промолчала, чем дала понять Борису, что полностью принимаю его предложение. Вечер с ним не шел ни в какое сравнение с вечером, проведенным вместе с тетей Марусей в ее тесной комнатушке и бесконечных разговорах о прошлом и унылом настоящем ее знакомых и соседей.

Борис уверенно подхватил меня под руку и повел за собой. Мы подошли к современному высокому зданию. Я вслух насчитала четыре этажа. На нем всеми цветами радуги играли неоновые вывески. На бегущей строке шла реклама. Все мигало и сверкало, как в большой праздник.

– Ну, ты готова? – спросил он.

– Ты приглашаешь меня в этот центр развлечений?

– А ты видишь в этом что-то необычное? – спросил он на ходу и повел меня к входной двери. Там толпились люди. Завидев нас, они расступились, освобождая дорогу.

– Надеюсь, ты не будешь разочарована.

У входа он чисто символически поприветствовал охранников едва различимым кивком головы. После чего двери перед нами буквально распахнулись, и мы оказались в атмосфере вечного праздника.

– Куда пойдем? – спросил Борис.

Я пожала плечами, ошалело осматриваясь по сторонам.

– Выбирай: казино, зал игровых автоматов, бильярдная. Хочешь в боулинг с зоной отдыха? Есть кафе. К твоим услугам бар, – он загибал пальцы, вопрошающе посматривая на меня. – По выходным здесь работает молодежный клуб, с показом моделей одежды, но сегодня там никого нет. Есть еще спортивный клуб-бар. Там обычно собираются болельщики и просто любители посидеть с друзьями, выпить пива, обсудить спортивные новости или посмотреть в записи игру любимой команды, хотя, вряд ли тебя это заинтересует. Ты, помнится, никогда не разделяла мои спортивные интересы, чем серьезно обижала. Кстати, недавно я сделал для себя настоящее открытие.

– И в чем же оно состоит? – спросила я с вызовом, несколько задетая его воспоминаниями.

– В этом клубе частенько стали появляться женщины. Правда, мне до сих пор непонятно, являются они истинными болельщиками или просто приходят присматривать за своими мужчинами? Ну, же, ты что-то выбрала для себя? – Борис легонько тряхнул меня за плечо.

Я молчала и только хлопала ресницами, не в силах переварить весь поток познавательной информации.

– А, может, на дискотеку? – он ухмыльнулся. – Когда-то ты любила ходить на танцы. Рискнем? Все в наших силах.

Я крутила головой, не зная на чем остановиться. Мне казалось, что я попала в другой мир и нахожусь даже не в нашей стране, а где-то в Лос-Анджелесе или на каких-нибудь Мальдивах, а, может, и еще дальше.

– Ну же, – Борис наклонился ко мне, – решительней.

По-моему он понял, что я нахожусь в безнадежно-затруднительном положении, и подтолкнул к боковой двери. Мы вошли в комнату, в стену которой были вмонтированы большие экраны. На них транслировалось все, что происходило в залах в режиме реального времени. Из-за стола резво подхватился охранник, но Борис молча положил ему руку на плечо, давая этим понять, что мы и сами во всем разберемся. Охранник как-то сразу потерял к нам интерес и снова отвернулся к мониторам. На них крупным планом были напряженные лица посетителей казино. Меня поразили их горящие глаза, предельно увеличенные и, неотрывно следящие за рулеткой. Даже на расстоянии ощущалась атмосфера игры и азарта. Казино меня мало интересовало, и я безразлично перевела взгляд на другой экран, где любители интеллектуального занятия играли в карты. В этом зале угадывалась тишина и покой. Казалось, что даже время для них идет несколько замедленном темпе. Зато соседний экран следил за помещением, где время опережало свой ход. Это было, пожалуй, самое динамичное помещение во всем центре – дискотека и здесь вовсю отрывалась молодежь.

Я перевела взгляд на Бориса.

– Думаю, в сауну мы заглядывать не будем? – спросила игриво. – В бильярд я тоже не играю. Для боулинга – устала. Да и шпилька чуть высоковата. Все впечатляет, но, прости, мне отчего-то не хочется чувствовать себя участницей, какого бы то ни было занятия в этих залах, где клокочет бесконечный праздник и вихрем проносится жизнь. Наверное, я уже вышла из этого возраста или, наоборот, еще не доросла до него, – я усмехнулась. – Думаю, что самая большая роскошь в этом заведении – тишина и одиночество. Но это невозможно. Эти составляющие можно наблюдать у себя дома, причем, бесплатно. Все остальное, на мой взгляд, извини, – настоящий дурдом. Наверное, за это стоит платить такие деньги, иначе, где еще…

Борис не дал мне договорить, улыбнулся и взял под руку.

– Идем.

Мы вышли в широкий коридор и очутились перед красивой дверью шоколадного цвета. Он спокойно достал из кармана ключ и уверенно открыл им дверь.

– Проходи. Здесь тихо и спокойно и никто нам не помешает.

Включив свет, пропустил меня вперед. Кабинет, как кабинет, только оснащенный всеми техническими новинками и дорогой офисной мебелью. В глаза бросился солидный сейф «под бронзу». Он занимал целый угол. Взгляд несколько задержался на плотной шторе. Она что-то скрывала. Борис уловил этот интерес и резко одним движением открыл ее.

За ней было окно во всю стену. Я просто уверена, что никто из посетителей со стороны зала даже об этом не догадывался. Полумрак и таинственное мерцание люстр под потолком. Стены блестели, выкрашенные какой-то флюоресцирующей краской. По центру проходил подиум. Полуобнаженные красотки ритмично двигались в такт музыке, умело демонстрируя свои прелести. На центральной стене зала располагался большой экран, составленный из маленьких телевизоров. На них крупным планом появлялись лица девушек. Девушки двигались не только по подиуму, но и среди столиков, усаживаясь на колени к, особенно заинтересованным в этом посетителям.

Чего только не было напихано в этот раскрепощенный зал? Подсвеченная неоном стойка бара ломилась от изобилия напитков. Там не было ни одного свободного места. Интересно, откуда взялось столько желающих развлечься в таком небольшом городке? Наверное, вечерами сюда собирался не только все его жители, но еще появлялась и масса заезжих гостей, судя по количеству дорогих иномарок у входа.

– М-да, – протяжно произнесла я. – Французские окна. Оказывается можно найти им и такое применение.

– Это не будет тебя отвлекать? Он успел открыть холодильник, и вынул оттуда бутылку вина и изящную вазочку, доверху заполненную орехами в шоколаде.

– Знаешь, Борис, – наконец я обрела речь, после легкого шока, – я, конечно, знала, что ты занимаешься клубным бизнесом, но то, что вижу сейчас… Насколько я поняла, это тоже принадлежит тебе? Проще спросить, что в этом городе тебе не принадлежит? Кстати, по количеству собственности в городе и округе, ты, похоже, перещеголял самого генерала. Молодец, достойный наследник.

– Ты права, дорогая, мне принадлежит многое, но далеко не все из того, чего хотелось бы, – он подошел сзади, наклонился над креслом и обнял меня.

Я замерла и, с сожалением подумала о том, что Сима сейчас так далеко и больше некому оберегать меня от поступков, за которые очень скоро придется расплачиваться. Борис продолжал обнимать меня. Я уже чувствовала его горячие губы, скользившие по щеке. Они опускались ниже, к шее. Я отстранилась и встала у окна. Наши взгляды встретились. Я безошибочно поняла, что Борис ожидал слишком многого от сегодняшнего вечера.

– Ты, кажется, собирался наполнить бокалы вином, – сказала тихо, со всем спокойствием, на которое только была способна. При этом мне даже удалось унять дрожь в голосе.

– Извини, просто не сдержался. Если честно, весь день борюсь с желанием обнять тебя. Ну, если, конечно, не принимать во внимание наш дневной танец, – он снова улыбался.

Борис открыл вино и, подавая бокал, так посмотрел на меня, что моя трепещущая душа тотчас же ушла в пятки. Взгляд этот быль столь же многозначителен, как и его слова. Он взял меня за руку, снова усадил в кресло, а сам присел передо мной на корточки.

– За что выпьем? – он заглянул в мои глаза, так, как это делал раньше. – Это вино у нас подают для романтически настроенных клиентов. Я просто уверен, что сделал правильный выбор и тебе понравится.

– Сплошная романтика. Думаю, что тебе будет приятно услышать, что мне нравится все, что ты мне сегодня предлагаешь. Однако «Шато Мутон Ротшильд», – прочитала я вслух надпись на этикетке, – очень недешевое вино. Скажи, Борис, такой прекрасно поставленный бизнес… особняк на окраине города. Я сегодня утром проезжала мимо. Там есть на что посмотреть. Если бы ты так настойчиво не стремился к поиску клада, я бы подумала, что ты его давно нашел.

Борис молча пил вино и загадочно улыбался. Он хорошо понимал, о чем я говорю.

– Кстати, а ты не боишься, что сюда в любой момент может войти твоя жена? – я вспомнила свой собственный печальный опыт и грустно улыбнулась. – Наверное, ей тоскливо целыми днями сидеть дома?

– Сонечка, расслабься, жену и сына я заблаговременно отправил за границу к родственникам. Я ждал твоего приезда и не хотел, чтобы было какое-то препятствие нашим встречам.

Я старалась не замечать его слишком откровенных намеков, и все время акцентировала разговор на другом.

– О каких родственниках ты говоришь?

– О своих, дорогая. В наше время заграничные родственники – больше не экзотика. Жена с сыном сейчас гостят у моего отца в Чехии.

– Борис, ты что, смеешься надо мной или забыл кому, извини, вешаешь лапшу на уши? Я тебя с детства знаю и, кроме тети Агнессы у тебя никого не было.

Он встал и резко поставил бокал на стол.

– Сонечка, я оказался в детском доме, когда умерла моя родная мать. Но никто ни разу не подумал о том, что у меня должен быть отец. Надеюсь, ты понимаешь, что для рождения ребенка необходимо участие мужчины? Его вычеркнули не только из моих документов, но и из моей жизни.

Я слушала его, широко раскрыв глаза. А ведь Борис прав. Ребенок из детского дома – это была однозначная и вполне исчерпывающая информация. Он прочитал мои мысли и горько улыбнулся.

– Банальная история, но по завышенной цене. Они учились вместе, мои мама и папа, и, как это часто бывает среди молодых людей, полюбили друг друга. Я и явился плодом этой любви. В то время брак с иностранцами даже из дружественного лагеря не очень приветствовали и все мамины родственники были категорически против их женитьбы, – Борис отошел к окну и стоял ко мне спиной. Его взгляд был обращен в зал, и я не могла видеть, его выражение лица. – Когда матери не стало, никто из этих родственников не взял меня к себе. Дальше ты все знаешь. Несколько лет назад я нашел отца. Это было не сложно. Он мне обрадовался. Оказывается, у меня есть двое братьев. У них небольшой семейный бизнес и это мой папа дал мне стартовый капитал. Надо быть полным идиотом, чтобы не воспользоваться тем, что тебе посылает судьба. После я уже сам старался, как получалось.

– Значит, неплохо получалось. Я рада за тебя, – сказала вполне искренне.

Борис повернулся в мою сторону. Весь его вид сейчас демонстрировал уверенность в себе и основательность, но почему-то в этих положительных качествах, я ощущала опасность. В комнате стало тихо и лишь слышалось монотонное вращение вентилятора под потолком.

Все было лишь фоном, а Борис – яркой, центральной фигурой. Он приближался, и я была не в силах оторвать от него взгляда. Еще мгновение… и он властно привлек меня к себе, крепко прижав свои губы к моим губам. Этот поцелуй не имел ничего общего с робким прикосновением романтически настроенного человека. Он напоминал стремительную атаку. Возвращаться в прошлое не хотелось, но, похоже, моего согласия на это и не требовалось. Бывший муж был настойчив в своем желании, и я сопротивлялась все слабее и слабее, уступая ему шаг за шагом, как завоевателю, заранее уверенному в своей победе…

Прошло совсем немного времени, и, если выразиться более романтично, пелена чувственного дурмана окутала меня полностью. Я была в уютных и привычных объятиях. Поглощенная борьбой с собой и, вышедшими из-под контроля чувствами, не замечала безжалостного выражения в глазах Бориса. Он и не собирался отступать, а подхватил меня на руки, так, как это сделал в первый раз. Все возвращалось «на круги своя…»

– Я не сказала «да», – прошептала я, срывающимся от волнения голосом.

– Но ты и «нет» не сказала, – ответил горячим шепотом на ухо и прижал меня к себе с такой силой, что я поняла всякую безнадежность дальнейшего сопротивления.

За весь вечер я ни на минуту не теряла сознание и прекрасно отдавала отчет в своих действиях. Конечно, я уже тысячу раз имела возможность уйти и прекратить это безумие. Но что я могла с собой поделать? Я всего лишь слабая женщина, у которой закончились силы, отведенные на борьбу с СОБОЙ.

Борис уверенно нес меня, сраженную и полностью завоеванную, в соседнюю комнату. Гораздо позже я поняла, что это была комната отдыха и, наверное, она вполне соответствовала своему назначению. А пока что, забыв обо всем на свете, я поддалась слабости, которая унесла меня в вечность… Понять это может лишь тот, кто так же долго ждал.

Утром я проснулась на груди бывшего мужа. На секунду показалось, что видела страшный сон, который длился несколько лет. Приподняла голову и вопросительно посмотрела в лицо Бориса. Он нежно обнимал меня за плечи и, похоже, давно не спал.

– Сонечка, ты до сих пор приходишь ко мне ночами … Это случается очень часто.

Я почувствовала себя обманутой. Значит, это не сон и все произошло на самом деле.

– Когда ты уехала, мне показалось, что жизнь закончилась, – голос его звучал словно из старого приемника: глухо и с перерывами. – Прости меня. Я поступил, как последняя скотина, но ты не дала мне тогда даже возможности сказать об этом. Раскаяться или попросить прощения, объясниться, наконец. Ушла и не оставила никакой надежды, даже маленький шанс… Позже я понял, что нужно было за тебя бороться, вымаливая прощение. Но тогда я был растерян: так внезапно все оборвалось. Откуда-то появилась упрямая уверенность, что ты не вернешься. Было больно и, чтобы не бередить свежие раны, я решил оставить на время все, как есть. Но получилось, что… это навсегда… Вернее, на долгие годы.

– Бедняжка, ты настолько переживал, что спал с другой, а потом и вовсе на ней женился. Да и так, по жизни, думаю, твой список регулярно пополнялся, хотя для меня это уже не имеет никакого значения.

– Ты ошибаешься. Все было не так. Произошла нелепая случайность. Надеюсь, ты не думаешь, что я отнесся совершенно безразлично к нашему разрыву? – он привстал и сжал мое лицо ладонями, приблизив к своему пылающему лицу. – Но теперь все позади. Ты вернулась, и мы снова можем быть вместе.

– Ты серьезно так считаешь? – я освободилась из его рук.

– Но ведь нам хорошо вдвоем, – в его голосе почудилось отчаяние, но во мне в ответ поднялась новая волна обиды.

– Это обман восприятия. Продолжение затянувшейся детской игры, которая рано или поздно, все равно, неизбежно закончится. Да и мы уже давно не дети. Как ты видишь совместное будущее? Хочешь предложить что-то конкретно, или надеешься, что мы, таким образом, – я сделала паузу и обвела выразительным взглядом комнату, – изредка будем вспоминать прошлое?

– Придумаем что-нибудь. Наша детская душа продолжает жить в нас всегда и такой останется до конца. Я до сих пор помню твою конфету. Не отталкивай меня, пожалуйста. Я больше не хочу тебя терять. Мы обязательно что-нибудь придумаем.

– Угу, это точно. Значит, трезвое утро не предполагает точку в наших, внезапно возродившихся отношениях? И впереди еще длительное многоточие? – я горько вздохнула. – Борис, сколько ты еще собираешься мучить меня?

– Сонечка, я всегда знал, что мы еще будем вместе. Это было делом времени. Сейчас наше время пришло, и я снова могу смотреть в твои глаза, прикасаться к волосам, могу целовать тебя, потому что ты – моя. Ты всегда была моей и такой останешься, – он покрыл мое лицо страстными поцелуями.

– Господи, любовь иногда приводит к безумию. Но, Борис, я никогда не смогу забыть о том, что ты – семейный человек. Прости, но такие у меня дурацкие принципы, – отстранившись, села на кровати.

За что мне это? Просто злой рок в виде женатых мужиков преследует по жизни. Неужели это и есть моя судьба? Вздох горечи и отчаяния вырвался из груди, но сказала совсем не то, о чем думала:

– Возможно, это сейчас не модно, но менять свои взгляды не собираюсь, даже ради тебя, да и поздновато уже. Вполне сформировавшийся человек. В общем, не надейся, что я соглашусь на роль любовницы.

– Родная моя, все верно. В жизни каждого должны присутствовать принципы. Это наш внутренний стержень. Но, ведь бывают же, исключения из правил. Правда? – он с надеждой заглянул в мои глаза. – Нужно только их придумать, найти…

Разговор прервал стук в дверь. Борис, набросив на плечи пушистый халат, вышел. Из коридора доносились обрывки мужского разговора. Вернулся он довольный с улыбкой. Словно и не было несколько минут назад этого тяжелого разговора. Сел на кровать и протянул ко мне руку. На ладони была продолговатая упаковка.

– Когда-то я мечтал подарить тебе весь мир. Но тогда у меня не было таких возможностей. Теперь хочу, чтобы этот камень украшал твою красивую шейку, – он нежно поцеловал меня в губы.

Я сняла ленточку и увидела длинный футляр из черной замши. Внутри был кулон. Золотая цепочка тонкой изящной работы и такая же оправа, лишь подчеркивали природную красоту овального камня, с нежно-сиреневым отливом. Он покорил меня с первой секунды.

– Лунный камень… – произнесла задумчиво, словно рядом никого не было. – Я права?

Он не ответил и ловко застегнул на мне украшение.

Ситуация зашла в тупик. Этот романтический момент после разговора, состоявшегося всего несколько минут назад, казался излишним. Я все еще была возбуждена и поэтому считала невозможным принять такой подарок из его рук. Но Борис думал иначе.

– Да, – ответил он с некоторым опозданием. – Но не это главное. Камень имеет непередаваемое очарование. Я даже уверен, что он хранит в себе много мистических тайн и, как никакой другой, подходит тебе, Сонечка.

В этих словах угадывался скрытый смысл.

– Скажи, честно, откуда у тебя такой дорогой кулон? Я иногда, так, ради любопытства, заглядываю в ювелирные магазины, но ничего подобного там и в помине нет. Подобные эксклюзивные украшения можно встретить лишь в комиссионных ювелирных отделах, но они и стоят…

Борис не дал мне договорить.

– Моей заслуги в этом подарке совсем мало. На самом деле камень я нашел в сундучке у мамы. Думаю, она его получила в свое время от бабушки или прабабушки. По крайней мере, он оказался, довольно-таки, старинным и редким. Ну, а что было дальше, ты и сама можешь догадаться. В наше время найти хорошего ювелира, не составит большого труда. Я заказал это украшение специально для тебя.

Наверное, он что-то прочитал в моих глазах, потому что поспешно добавил:

– Считай, что я вернул этот камень в достойном виде законной его наследнице. Он так тебе идет.

– Ты говоришь правду? – спросила я, внимательно рассматривая кулон, приподняв его на ладони. – И камень принадлежал кому-то из женщин нашей семьи? Наверное, он помнит еще тепло рук своей прежней хозяйки…

– А теперь скажи, – он приподнял мое лицо за подбородок, – заслужил я хоть маленькую часть прощения? Может, все-таки, мы чуточку поступимся своими принципами, и я смогу чаще видеть тебя?

Я отстранилась.

– Нет, ты – невозможен, и ведешь себя, как законченный ловелас.

– Ты так обо мне думаешь? – он засмеялся.

– Не только думаю, я это вижу на своем собственном примере. Не знаю, дано это было тебе при рождении или по жизни ты так научился обращаться с женщинами? Однако в этом вопросе спокойно можешь выступать в команде профессионалов. Умеешь, ох, умеешь окружить женщину вниманием, тратишь на нее деньги, даришь дорогие подарки… В общем, широкая натура – ничего не скажешь. Видно, ты и сам получаешь от этого удовольствие. Кто знает, наверное, мужчина и должен быть таким: состоявшимся, состоятельным и всемогущим в глазах женщины. Считай, что ты своего добился и окончательно покорил меня.

Борис торжествовал победу и даже не скрывал этого. Я же была всецело поглощена очарованием старинного украшения.

– Сказка, спустившаяся вместе с романтическим вечером, – тихо произнесла, прижав кулон к губам. – Однако сказки имеют способность заканчиваться, – в моих глазах появилась грусть, и он это заметил. – Они провели ночь, наполненную жаркими страстями, смешанными в пьянящем коктейле с безграничной нежностью. Но, как ни старались, остановить время не удалось. За окном забрезжил рассвет, и пришло неизбежное утро, – я незаметно вздохнула и бросила быстрый взгляд на бывшего мужа. – Скажи, а, что ты обычно делаешь в таких случаях? Благодаришь за прекрасный вечер, вернее, ночь. Вежливо провожаешь даму, вернее, девушку до двери, а сам, насвистывая победный марш, уходишь домой – под крылышко к жене? Не перебивай меня, – я заметила его протестующий жест. – Я взрослая женщина и хорошо понимаю, что такие дорогие подарки просто так не делают. Это не букет цветов, и не красивая коробка с вкусными конфетами. Дорогой подарок обязывающий, даже для меня. Я принимаю его, но ты должен знать, что я не собираюсь по первому твоему желанию…

– А ты изменилась, Сонечка, – он, выдержав паузу, окинул меня оценивающим взглядом. – Такой ты мне нравишься еще больше. Уверенной, знающей себе цену – настоящая женщина, – он протянул руку, но я отстранилась, и быстро переместилась на другой край кровати.

– Ты не можешь быть так жестока со мной. Теперь, когда ты вернулась… Мне трудно видеть тебя и осознавать, что ты мне больше не принадлежишь. Соня, сейчас я хочу тебя больше, чем когда-либо. Ты сводишь меня с ума и от этого для меня еще желаннее. Запомни: я тебя никому не отдам. Моя! И только моя, – он уже тянул ко мне обе руки. – Ну, иди же ко мне, не мучай меня…

Я, было, подалась вперед, но совершенно не к месту вспомнила о его красавице-жене. Это явилось освежающим душем. Глупое женское сердце.

Ах, да, его жена. Она имеет на Бориса законные права. А я? Кто теперь я? Боже мой, и мне… мне, он предлагает довольствоваться крохами. Глаза быстро наполнились слезами от обиды и боли.

– Господи, Борис, как же я любила тебя. Нешуточный пожар страсти и нежности, даже вспомнить страшно. Но костер погас, оставив кучку пепла, а из пепла… – я горько усмехнулась, – как ты понимаешь, любовь не возродить. Поздно. Слишком поздно. Зачем снова обманывать себя? – попыталась встать с кровати, но Борис с силой усадил меня на место.

– Не верю, – одними губами прошептал он. – Не верю и никогда не поверю, что ты разлюбила меня.

Глаза его горели странным огнем. Они уже не просили, а желали и требовали…

Сима приехала через несколько дней. Как только появилась на пороге, я сразу заметила беспокойство в ее взгляде.

– Ну, как ты тут? Выглядишь вроде нормально, – она чмокнула меня в щеку и полезла в свою большую сумку. – Я подумала, что тебе просто необходима эта вещь, – и достала кофеварку. – Один мой товарищ был в командировке на востоке и, смотри, что оттуда привез, – рядом с кофеваркой на столе появился красочный увесистый пакет. – Настоящий, арабский кофе – чудесная сила возрождения, – пояснила, подмигивая. – Что бы ты сейчас ни говорила, но я-то чувствую, что ты тут закисаешь. Сначала будем пить кофе, а потом уже все остальное.

– Спасибо, родная. Твое отсутствие всегда плохо сказывается на мне, ведь мы с тобой классические близнецы и только вместе составляем одно целое, – я поднялась с кровати и лениво потянулась. – А, что за товарищ такой? – полюбопытствовала, рассматривая пакет с кофе. – По нашим временам, презент приличный, а сам товарищ?