Текст книги "Ледяной круг"

Арвен поднял брови. Как она догадалась? Впрочем, все равно. Во всяком случае, со стратегическим мышлением у нее все в порядке.

– И по этим причинам я вынужден… Слышишь? Вынужден, – с расстановкой сказал король, – взять тебя с собой.

«Если мы едем в Орней, то это я беру тебя с собой», – подумала принцесса, но ничего не стала говорить вслух.

– А кто тебе вчера мешал сказать то же самое? – осведомилась она, снимая уздечку с лошади и вешая ее обратно на гвоздь.

– Вчера у меня весь день болела голова, – буркнул Львиный Зев. – Идем, – он подтолкнул Астин к двери. – Можно досмотреть пару снов, пока не спадет сырость. – И еще… – Арвен помедлил. – Раз уж мы решили ехать вместе. Я в конце концов живой человек и мне тяжело…

Принцесса замерла, глядя на него.

– Подожди, – она отпустила руку спутника. – Арвен, ты что, еще не понял? Это я убила Вальдреда.

В общем и целом норлунг догадывался. Он не понимал другого: почему случившееся должно было стать барьером в его отношениях с Астин.

– Но ведь вчера ты сама пришла ко мне, – сказал король, беря девушку за подбородок.

– Вчера у меня были причины, – принцесса отвела его руку. – Сегодня их нет. Арвен, пожалуйста. – Астин заглянула ему в лицо. – Если тебе так нужно, – ее голос упал, – я сделаю то, что ты хочешь.

– Мне ничего не нужно через силу, – Львиный Зев тряхнул головой. – Успокойся, и идем.

Астин выскользнула в дверь впереди него.

«Надо же было этой сволочи так напугать ее! – думал король, выходя из сарая. – Мало мне своих неприятностей, я еще должен бороться с бабьими страхами!»

Держась рукой за все еще болевший живот, Озарик вышла из хижины. Чтобы вымыть малыша, ей нужна была вода из бочки. Пыль на дороге, по которой ускакали Астин и государь, уже улеглась. Впрочем, какая в лесу пыль? Прибитые вчерашним дождем хвоинки устилали тропу. Вот и все.

Вот и все. Женщина грустно улыбнулась. У кого-то впереди лежал путь, рука об руку, стремя о стремя, пусть даже он ведет к гибели… Лежала любовь. Озарик точно это знала. Женщины тонко чувствуют подобные вещи и понимают больше тех, кто сам вступил на шаткую соломинку над пропастью.

У нее впереди не было ничего. Графиня де Фуа не испытала ни раздражения, ни обиды, когда король и принцесса сказали, что покидают ее здесь, на руках у отшельника. Пусть едут, их место рядом. Но, Господи, как же горько сознавать, что она сама, точно сухое дерево, больше не будет ни цвести, ни плодоносить для Палантида!

Озарик тихо застонала. Даже плакать женщина теперь не могла, потому что на ее слезы малыш немедленно отвечал оглушительным ревом. У него начинал болеть живот, та самая пуповина, которую перерезал своей рукой государь и которая хранила невидимую связь с матерью. Нет, плакать она теперь не будет: у нее есть сын, у нее есть долг – так учили всех женщин в роду де Фуа. Она будет сильной.

Озарик подхватила ведро и опустила его в бочку. Вода булькнула, заполняя пустую емкость, и тут из-под руки графиня увидела Локера. Женщина чуть не выпустила дужку: отражение не принадлежало тихому отшельнику. В воде расплывалась фигура придворного мага Аль-Хазрада. Графиня была наслышана о волшебной силе зеркал: тот, кто принимал чужой облик, опасался смотреться в них, чтоб не обнаружить своего истинного лица. Вода играла с колдунами ту же злую шутку.

Локер все еще стоял у тропинки, по которой ускакали в лес Астин и король. Его левая рука была поднята, и Озарик чуть не вскрикнула от испуга – на запястье отшельника красовалась страшная татуировка «могильщиков» – саламандра, кусающая себя за хвост. Этой проклятой рукой Локер водил в воздухе, творя непонятные для женщины знаки. «Он закрывает им дорогу, – в ужасе прошептала Озарик. – Он забирает их путь. Гром и преисподняя!» Так ругался когда-то Палантид. «Я не позволю тебе все испортить, фаррадское отродье!»

Женщина, стараясь не плескать, вылила воду обратно в бочку, взвесила в руке тяжелое деревянное ведро и осторожно подобралась сзади к отшельнику. Локер стоял к ней спиной, расчерчивая над тропой свои богомерзкие символы. Графиня де Фуа собралась с силами и со всего размаха ударила старца ведром по голове. Ей показалось, что кости его черепа вдавились внутрь. В оцепенении Озарик видела, как из раскроенной головы Локера вверх вытекает серовато-черный дымок, напоминавший контурами человеческую фигуру.

Дым устремился ввысь и растаял без следа. На земле осталось лежать распростертое тело старика. Женщина преодолела страх и повернула мертвеца лицом вверх. Сквозь распахнувшуюся на груди отшельника хламиду графиня увидела глубокую дыру с обожженными краями там, где должно было биться сердце несчастного. Казалось, в него ударил столб пламени. Рана выглядела старой.

Постепенно до сознания Озарик дошел смысл трагедии, разыгравшейся в хижине лесного затворника накануне их прихода сюда. Нечто, виденное ею только в образе легкого серого дыма, напало на старика и выжгло ему сердце, а потом вошло в его тело и воспользовалось домом отшельника, чтобы заманить сюда короля.

Графиня не знала, почему, покидая труп Локера, Аль-Хазрад не попытался напасть на нее. Вероятно, истратил слишком много сил на создание символов над дорогой. Но не вернется ли страшный дым, чтобы отомстить ей? Или предпочтет преследовать Арвена и принцессу Орнейскую?

Озарик в отчаянии готова была броситься в лес и больше никогда не возвращаться на это проклятое место, но из дома раздался оглушительный рев маленького Палантида.

Глава 6

Хаген распахнул дверь.

– Какого черта! – голос короля должен был прозвучать, как бычий рев, но из горла вырвался только сдавленный хрип.

На пороге стоял Аль-Хазрад в сопровождении нескольких воинов из личной охраны беотийского владыки.

– Кто вам позволил врываться сюда? – тон Хагена наконец обрел нужную твердость. Король чувствовал, что ноги у него подкашиваются, а голова идет кругом. Возвращение в собственное тело было слишком стремительным.

– Ваше величество, – капитан гвардейцев испуганно смотрел на него. – Вы не отвечали больше часа, мы уже начали ломать дверь.

– Вон отсюда! – прогремел Хаген. – Все!

Солдаты опрометью бросились вниз по лестнице, оставив короля с глазу на глаз с магом.

– Я сказал: все, – Хаген потянул на себя круглую медную ручку, но тощая нога «могильщика» пересекла порог, не давая двери закрыться.

– Что еще?

Колдун, как тонкий дымок, просочился в комнату и тут же распрямил спину, все его подобострастие мгновенно улетучилось.

– Ты что, накурился гашиша? – спросил он, с презрением глядя на помятое лицо короля.

Его злобные цепкие глазки пробежали по комнате и остановились на столе, где среди разметанных ветром бумаг лежала маленькая черная коробочка.

– Какое тебе дело до того, как я отдыхаю? – Хаген сделал несколько неуверенных шагов назад и оперся спиной о стол, закрывая от взгляда мага драгоценное наследство еретиков из Золотой Розы.

– Ну значит, накурился, – усмешка искривила тонкие синеватые губы Аль-Хазрада.

Хаген с облегчением выдохнул. Он чувствовал, что вот-вот рухнет прямо на стол, и поэтому медленно двинулся на ватных ногах к креслу.

Аль-Хазрад с презрением наблюдал за ним.

– Какое тебе вообще до меня дело? – враждебно спросил король. – Ты обещал найти Арвена. Где он?

Маг выдержал паузу. Он не собирался объяснять собеседнику, что уже один раз нашел беглеца и даже поставил его на край гибели. Если б не эта ушлая девчонка из Орнея, Львиный Зев давно был бы у Аль-Хазрада в руках. Однако колдун вновь потерял следы норлунга…

– Я смогу ответить на твой вопрос только к утру, – важно заявил он. – И то при условии, что ты поможешь поискам.

– Ну конечно! – расхохотался король. – Значит, твой хваленый кристалл не лучше моих лучников? – добравшись до кресла, Хаген почувствовал уверенность и не смог отказать себе в удовольствии поиздеваться над Аль-Хазрадом.

– Дай мне договорить! – его «могильщик» – в твоих же интересах, – он порылся в кармане и извлек оттуда тускло светящийся камень. – Смотри, что стало с моим магическим оком! Львиный Зев далеко не так прост, как кажется на первый взгляд.

– Странно, что ты только сейчас это заметил, – хмыкнул Хаген.

– Помолчи! – не выдержал маг. – А то я сделаю твой язык таким же свинцовым, как твои мысли, – он с жалостью провел пальцем по матовой поверхности кристалла. – У Арвена есть некая вещь, которая защищает его от посторонних глаз. Видишь, камень посерел изнутри, пытаясь показать мне Львиного Зева!

Хаген с любопытством разглядывал «магическое око» Аль-Хазрада. Говорят, что в таких кристаллах заключена частичка души колдуна, и если разбить камень, можно причинить его хозяину ощутимый вред. Словно угадав мысли короля, маг спрятал свой драгоценный талисман в складках черного плаща и недовольно уставился на беотийца.

– Ну? И что ты, собственно, от меня хочешь? – пожал плечами Хаген. – Я-то чем могу помочь?

– О, – прошипел Аль-Хазрад, – очень, очень даже можешь. Мой камень бессилен. Он слаб и голоден. Понимаешь меня?

Король понимал, и по выражению его лица маг видел это.

– Значит, твоему упырю мало петушиной крови? – хрипло спросил Хаген. – И корова его тоже не устроит?

Аль-Хазрад молчал.

– Тебе нужен человек?

Король Беота скорее констатировал факт, чем задавал вопрос, но маг неожиданно рассмеялся.

– Человек? – переспросил он. – Очнись. Весь город полон пленных. Я могу взять любую жизнь, не спрашивая твоего разрешения.

Хаген поморщился.

– Но мне нужен родственник, кровный родственник Ар-вена, – продолжал Аль-Хазрад. – Только тогда кристалл найдет Львиного Зева.

– Ну что ж, – пожал плечами Хаген, – поезжай к норлунгам:

– Плохая, очень плохая шутка, – прошипел маг, – у короля есть сын.

Беотиец прикусил язык. За своими заботами он совершенно упустил из вида существование Зейнаб с ребенком.

– Когда твоя армия вошла в город, – холодно напомнил «могильщик», – я передал семью бывшего короля Арелата тебе. Верни их.

Хаген молчал.

– Впрочем, женщина мне не нужна, – усмехнулся маг. – Можешь взять ее себе, она красавица.

– Нет, – выдавил король. – Это невозможно…

– Что? – В тоне Аль-Хазрада послышалось не столько удивление, сколько насмешка. Впервые в жизни владыка Плаймара открыто отказывал ему. – Тебе придется сейчас очень постараться, чтоб объяснить мне свои слова, – свистящим шепотом сказал маг.

Хаген встал и прошелся по комнате.

– У меня есть свои планы относительно этого ребенка, – сухо сказал он.

Лицо Аль-Хазрада вытянулось.

– Возможно, ваше величество сочтет нужным поделиться ими со мной? – голосом полным яда спросил он.

– Сочтет, если ты перестанешь выкручивать мне руки, – ледяным тоном отозвался беотиец. – Арелат слишком велик, чтоб я мог контролировать всю его территорию. Эта страна нужна мне не в качестве провинции, а в качестве слабого, небоеспособного соседа. Может быть, даже союзника, лишенного собственной воли. – Хаген снова сел. – Я короную младенца и оставлю здесь своего наместника, а сам вернусь домой. Восточные земли с графством Валантейн отойдут к Беоту.

– Почему же ты раньше ничего не сказал мне о своих планах? – с подозрением спросил маг.

«Потому что они появились у меня минуту назад», – подумал Хаген.

– Я слишком занят делами в Гандвике, – вслух сказал он. – Мне уже давно пора быть там. Еще пара недель в Лотеане, и моя армия погибла. Богатый, очень богатый город…

– Так ты собираешься уезжать? – угрожающим шепотом спросил Аль-Хазрад.

– Только после того, как наши дела будут закончены. Казалось, маг не поверил королю.

– Что ж, значит, разговор не имел смысла – сказал он. – Надеюсь, ваше величество не будет на меня в обиде, если я приму свои меры?

Впоследствии Хаген много раз проклинал себя за то, что не предал прощальным словам Аль-Хазрада особого значения. Тогда он отнес их к поискам Арвена и был уверен, что усилия «могильщика» не увенчаются успехом.

Вечером король стоял у окна, наблюдая за неровными сполохами пожара, пожиравшего город. Дверь тихо скрипнула, и на пороге появился рыжий капитан лучников.

– Хорошо, что ты пришел, Бьерни, – бросил ему Хаген, не оборачиваясь. – У меня есть дело для твоих ребят, и на этот раз им придется как следует рыть носом землю.

Капитан с достоинством кивнул. Было видно, что подобная перспектива его не пугает.

– Я все же хочу найти Львиного Зева, – продолжал король. – И как можно быстрее.

Грубое лицо вояки побагровело. Он не любил получать противоречивых приказов и был слишком туп, чтобы понять разницу между вчерашним и сегодняшним днем.

Хаген взял со стола сверток из грубой ткани и протянул его Бьерни, чуть откинув край серого холста. Перед глазами капитана блеснуло широкое лезвие королевского меча.

– Передашь ему это, – приказал Хаген. – В знак правдивости моих слов. Он поймет. Скажешь Львиному Зеву, что король Беота хочет встретиться с ним в любое время, один и без оружия, в месте, которое он сам назначит.

Бесцветные брови лучника взметнулись на низком лбу чуть не до самых корней волос. Владыка Плаймара сделал вид, что не замечает удивления капитана.

– Ступай, дружище, – сказал он. – Если твои ребята сделают то, о чем я прошу, они получат двойное жалованье и отпуск домой до конца похода.

Бьерни поклонился.

– И еще, – король помедлил, – Аль-Хазраду совсем незачем знать о моем приказании.

Капитан прижал правый кулак к сердцу и, не говоря ни слова, вышел.

Королева Зейнаб, в крещении названная Зиновией, сидела в высоком неудобном кресле с резной спинкой, вознесенном над остальным залом на три традиционные «ступени благочестия». Так высоко могли находиться только августейшие особы. Хотя Зейнаб знала, что официально титул не будет признан за ней никогда, но сейчас она держала на руках законного владыку Арелата, коронация которого только что закончилась.

Пестрая толпа придворных обступала трон, льстивый шепот долетал до ушей хозяйки торжества. Каждый старался протиснуться поближе, хотел, чтобы именно его поздравление было услышано и запомнилось. Поэтому они все, как попугаи, повторяли: «ваше величество», «ваше величество» – словно забыв, что фаррадка не получила пока даже прав регентства.

В нескольких шагах от двери в зал, чуть в стороне от основной толпы вечно метущегося придворного сброда, стояла жалкая кучка тех, кто еще вчера составлял цвет и гордость арелатской знати. Сегодня их было немного, оттертых к стене бывших соратников Арвена. Самим фактом своего присутствия они придавали законность фарсу с коронацией младенца. Им было сказано, что король погиб в ночь, когда взбунтовался вёльфюнгский гарнизон. Даже если не все этому поверили, то теперь, возводя на трон сына прежнего государя, владыка Беота выглядел чуть ли не благодетелем арелатцев. Он пришел, чтоб восстановить мир и порядок в соседней стране.

– Ты только посмотри на нее, – шепнул графу Герберту Лисскому коротышка Свен Эриксон, бывший хранитель бывшей государственной печати. – Что она о себе возомнила?

– Видел бы ты фаррадку на церемонии, – вторил ему стоявший с правой стороны от рыцаря Магнус. Канцлер выглядел осунувшимся и постаревшим. – Она держалась так, словно коронуют ее.

– Не знаю, что и сказать, – мрачно отозвался граф. – Но только Арвен этого не хотел, – воин запнулся. – Как бы там ни было, а Бран, единственный законный наследник, который сейчас есть… – Герберт не договорил, заметив, что толпа у кресла Зейнаб чуть поредела.

Он тяжело двинулся вперед, опираясь на увесистую дубовую палку. Граф всего месяц назад вернулся из долины Теплой, с напрочь развороченным бедром. Изматывающая лихорадка и костяное крошево в ране не позволяли надеяться, что он когда-нибудь встанет, поэтому ни вёльфюнги, ни беотийцы во время увлекательного разгрома столицы не вспомнили о нем.

– Зиновия, – сухо сказал Герберт, подходя к креслу и кладя по привычке руку на подлокотник. – Если твой сын наследует Арвену, то тебе неплохо было бы в честь праздничка разузнать что-нибудь о судьбе Палантида, графа де Фуа.

Фаррадка медленно повернулась к говорившему, и рука рыцаря сама собой сползла с кресла.

– А, Герберт, – ласково сказала она. – Я и не знала, что ты еще жив.

Граф побледнел.

– Мне казалось, что все друзья моего мужа последовали за ним, – продолжала Зейнаб. – Но верность мертвому государю – странная вещь… – Кривая усмешка исказила прекрасные губы новой хозяйки Лотеаны. – Во всяком случае, у меня нет причин искать брата принцессы Орнейской, желавшей лишить моего сына короны. Кстати, она тоже пропала. Ты не знаешь, что с ней? – в голосе Зейнаб зазвучало торжество.

– Рановато ты нас всех хоронишь, – Герберт отступил на шаг. – Если мы сейчас уйдем из этого зала, если армия у Теплой не поддержит Брана, то сегодняшней коронации грош цена! – губы рыцаря затряслись от негодования. – Никто пока не предоставил нам доказательств того, что Арвен мертв!

– Этих доказательств нет и не может быть, – спокойный ясный голос короля Беота прозвучал сверху. Вскинув глаза, рыцарь увидел, что Хаген почти силой удерживает изящную руку Зейнаб, занесенную для пощечины. – Мы питаем искреннюю надежду на то, что наш августейший брат, король Арелата Арвен еще жив, – продолжал владыка Плаймара, выпуская побелевшие пальцы фаррадки. Он стоял справа от ее кресла, картинно опершись на спинку и милостиво улыбаясь старому соратнику своего врага.

Именно Хаген, а не бывшая наложница арелатского монарха, становился с сегодняшнего дня верховным правителем страны впредь до совершеннолетия маленького короля.

– Коронация принца Брана – лишь подтверждение наших добрых намерений по отношению к Арелату, – продолжал беотиец. – Вы должны были заметить, что на голову мальчика возложили малую королевскую корону. Это ли не доказательство нашей надежды, что король Арвен не погиб?

– А я-то грешным делом подумал, что большую корону ты оставил для себя, – дерзко ответил Герберт. Его потемневшие от ненависти глаза встретились с холодными зелеными глазами беотийца. На мгновение рыцарю показалось, что владыка Плаймара готов выдернуть из ножен свой меч, но Хаген сдержался.

– Я попытаюсь узнать что-нибудь о судьбе капитана драгун, – сказал он. – Хотя сейчас это нелегко, – король провел ладонью по лбу. – Вы же видите, лорд Герберт, хаос уже начался, беотийцы не единственные хозяева Лотеаны, есть еще вёльфюнги, я не говорю уже… – король запнулся и бросил вымученный взгляд в сторону стоявшего у левой стены Аль-Хазрада.

Герберт кивнул.

Ему было непонятно, почему заклятый враг Арелата пытался помочь сыну Арвена и заручиться поддержкой армии старого государя. Но странное дело: он ни на минуту не усомнился в правдивости слов Хагена.

Герберт отошел от Зейнаб с Браном на руках, все еще чувствуя на себе беспокойный усталый взгляд беотийского короля.

Хаген с любезной улыбкой наклонился к новой хозяйке Лотеаны.

– Что ж ты делаешь, стерва? – шепотом произнес он ей в самое ухо. – Если б не я, лежать бы вам уже обоим мертвыми, а ты смешиваешь мне карты, дрянь!

Фаррадка вскинула на него свои прекрасные, темные, как ночные озера, глаза.

– Я не понимаю, о чем вы говорите, дорогой союзник, – пролепетала она.

– Сейчас поймешь, – в голосе беотийского короля послышалась угроза. – Ты думаешь, я короновал твоего щенка ради того, чтобы ты могла корчить из себя королеву и глумиться над людьми, которые мне нужны? – Хаген осекся, поняв, что говорит чуть громче, чем следовало. «Дура, честолюбивая, алчная дура», – мелькнуло у него в голове. Весь этот спектакль с коронацией малого ребенка был затеян им только для того, чтоб привлечь к себе бывших сторонников Арвена и заранее определить позицию армии в еще не разгоревшемся споре за арелатский престол.

До тайного путешествия в Гандвик король просто досадовал на Аль-Хазрада за навязанную военную авантюру. Теперь, после всего, что он увидел на побережье, союз с Арелатом представлялся беотийскому государю единственной возможностью выжить. С памятной ночи в дубовой роще ужас затопил душу короля, ибо он знал, что противостоит не людям, что за тонкой накипью внешне человеческого в древней расе обитателей холмов скрыто нечто чуждое всем детям солнечной крови. Чуждое настолько, что перед ним бледнели распри, свежие, как дымящаяся после удара рана. Хаген каким-то внутренним чутьем ощущал, что фейры – всего лишь передовой отряд, за которым грядет то, что их породило…

Догадки короля были смутны и бесформенны. Он с трудом удерживал себя от желания послать гонцов ко всем соседним государям, понимая, как на него посмотрят, расскажи он и десятую долю того, что знал. Но Арвен был другим, и Бог весть почему беотиец сейчас искал именно его. А эта глупая, честолюбивая баба мешала усилиям короля! Хаген с ненавистью скользнул взглядом по лицу Зейнаб.

Она тоже смотрела на него. В глазах новой хозяйки Лотеаны беотийский государь был трижды дурак. Во-первых, потому что оставил их с Браном в живых. Во-вторых, потому что короновал сына своего врага. И в-третьих, потому что обнаружил перед ней, Зейнаб, свои планы. Она-то крепко держалась за свои права и никогда не выпускала из рук то, что получила однажды. Арвен хотел лишить ее власти. И что же? Где теперь Арвен?