Текст книги "Ангел, архангел, архай"

2. Три картины будущего в человеческой душе.

Знаки времени остаются большей частью незримы для современного человека. Проходя по жизни как наблюдатель «внешних событий», материалистически мыслящий современник не придает никакого значения той сверхчувственной «загрузке», которую осуществляют в нем Ангелы и более высоко стоящие духовные сущности: об этом «нормальный» человек попросту ничего не знает. Но как раз знание об этом, добываемое с помощью сверхчувственного наблюдения, и есть сегодня самый значительный знак времени. То, что живет в каждом как мысль, представление, идеал, находит свое осуществление не только во внешних, физических явлениях: в гораздо большей степени реализация идеалов имеет место в области человеческой души, где развивают свою деятельность Ангелы.

Современное естественнонаучное мышление достаточно уже окрепло для того, чтобы сознательно вдаваться в такие, внешне «потусторонние», но в принципе насущные вопросы об «ангельской» природе человека. Сам дух естествознания, если отнестись к нему со всей серьезностью, требует распространения своих принципов на область сверхчувственного, и объективность наблюдения от этого нисколько не страдает. И то, что может наблюдаться сверхчувственно, находит свое выражение в понятиях «обычной» материалистически ориентированной науки.

Ангелы «опекают» людей на протяжении всей жизни, но в чем состоит эта «опека»? С духовно-научной точки зрения, речь идет о сотрудничестве, в результате которого человеческой душе напечатлеваются определенного рода «картины», и это – картины будущего. Ангел «учит» человека тому, что пока еще не пришло, но над чем надо уже сейчас работать. И «замысел» этих картин, их «композиция» принадлежит области гораздо более высоких, чем Ангелы, духовных сущностей. Ангелы «внедряют» эти «задания» в человеческие души, независимо от обстоятельств человеческой жизни. И это не просто «план», но также силы для движения в будущее: сначала напечатлеваются образы будущего, вплоть до «конца Земли», потом из этих картин, на основе заключенной в них силы, будущее реализуется, формируется человек в своем новом обличии.

Сегодня картины эти для большинства людей незримы, но мышление в своем развитии постепенно обретает способ их «видения». И что же человек призван увидеть в этих картинах? Это образы будущей социальной действительности.

Среди действующих сегодня общественных идеалов неизменно занимает умы и сердца триединство свободы-равенства-братства. От имени этого триединства совершались на протяжение последних трех столетий «великие» революции, им питались литературные направления, с ним сводил счеты большевизм, выворачивая наизнанку каждое из этих трех основ: свободу, равенство и братство. И сегодня нет такого «движения», независимо от его направленности, в котором не употреблялись бы имена этих идеалов: равенство всех перед законом, свобода совести, а также разного рода «братства», будь то братство пролетарско-коммунистическое, демократическое, исламское, мормонское, масонское и т. п. Может возникнуть вопрос: как получается, что люди повсюду кричат одно и то же, имея в виду совершенно различные вещи? О свободе кричат по обе стороны фронта, кричат в лицо друг другу, при этом не замечая, что слова у них одни и те же. От имени «диктатуры закона» действуют поверх всяких законов, что стало обычным делом в мировой и внутренней политике. И всякое «демократическое братство» оказывается при внимательном рассмотрении сожительством малочисленного «верха» с многочисленным «низом».

Причиной живучести триединого идеала свободы-равенства-братства является его внутренний, интимный характер в каждой человеческой душе: человек «настроен» на этот идеал, породнен с ним. Это не выдумка Просвещения, не плод философских построений: то, что обрело в мыслях человека форму идеала, было внесено в его душевность, со всей определенностью и конкретностью, в виде неких картин. Ни один человек при этом не «обделен», каким бы противником этих идеалов он ни был в жизни: он идеально «нагружен», хочет он того или нет. Это картины сути вещей, нечто абсолютное и далеко не всегда поэтому «узнаваемое» в хаосе внешних событий. Рудольф Штейнер дает точную формулировку каждого из трех названных идеалов, какими они должны быть осознаны: «В будущем никто не сможет спокойно наслаждаться счастьем, когда другие вокруг него несчастны. Налицо импульс абсолютного братства, абсолютного чувства единения среди людей… Будет так, что мы не сможем больше считать человека разновидностью высокоразвитого животного, исходя из его чисто физических свойств, но будем развивать по отношению к каждому чувство того, что в человеке выступает в плоти и крови божественное откровение… Развиваемая в будущем свободная религиозность будет основана на том, что в каждый человек в своей непосредственной практике, а не только в теории, будет следовать божественному образу… каждая встреча одного человека с другим будет религиозным действием, сакраментом, и ни у кого не будет потребности вести религиозную жизнь в специальной церкви… церковь, правильно понимающая свою задачу, исчезнет с физического плана, поскольку вся жизнь сделается выражением сверхчувственного… Человеку будет дана возможность через мышление находить путь к духу»[150]150
  R. Steiner. Engler. Antropos forlag. Oslo, 2008, s. 32.


[Закрыть].

Просачиваясь мало-помалу в сознание человека, эти приносимые Ангелами идеалы выступают на поверхность в виде тех или иных «прозрений», связываясь с именами философов или политиков, но именно сегодня, когда мышление уже готово стать созерцательным, впервые в истории встает вопрос о том, как подойти «вплотную» к запечатленным в душе картинам будущего.

Для этого надо проснуться, и пробуждение есть некий новый уровень бдительности по отношению к «рядовым» событиям: «спящий» видит в них только их внешнюю, физическую сторону, тогда как «проснувшийся» обнаруживает определенные исторические симптомы, позволяющие ему судить о сути происходящего. Так в России обнаруживаются сегодня черты большевизма, который вовсе никуда не исчез, но только «переоделся»: как в обыденном, так и в политическом сознании неусыпно дремлет «чувство врага», подозрение в «ненашести», а также «гордость» внешними атрибутами «могущества», на деле не способного обеспечить людям элементарную безопасность их жизни. Сегодняшний «новорусский большевизм» охотно срастается с «домашним» теперь уже американизмом (вся «перестройка» тому доказательство), питая в открытую пригоршню «белых людей» и едва подавая «на милость» остальным, но главное – истребляет в «нормальном» сознании моральный импульс. Миллионы «не проснувшихся», но «благоденствующих» по мерке «среднего ума», с этой «нормой» сегодня строится такое общество, в котором не предусматривается поиск индивидом своих собственных, внутренних оснований жизни. Россия, как замечает А. Белый, всегда была Западом, но скрытым, внутренним образом: по причине русско-германского духовного водительства Архангела Михаила, связывающего в будущем обе, русскую и германскую, культуры. Как раз против этого будущего союза и предпринимаются сегодня, и в течение всего ХХ столетия, ожесточеннейшие попытки англо-американизма разъединить культурно, политически и экономически Германию и Россию. Только проснувшийся и может разглядеть среди «причин» двух мировых войн эту, главную: не дать сомкнуться в Европе двум судьбоносным силам, призванным одухотворить европейскую культуру. За этим намерением англоамериканизма, приверженного строительству «от мира сего», скрывается «мечта о разрушении Европы», о перемещении «центра мира» в США. Но и это только лишь «выполнение заказа», тогда как сам «заказчик» предпочитает оставаться неузнанным, постоянно меняя свои амплуа и обличия, но никогда не изменяя своей сатанинской сути: современный мир просто опутан паутиной всевозможных «тайных обществ», стабильно управляемых из единого центра. Этот процесс «централизации управления» зашел достаточно далеко, прочными нитями «паутины» прошиты насквозь социальные, политические, культурные структуры, и если так пойдет и дальше, в недалеком будущем от мира останется одна эта «паутина», впустую ловящая призрак жизни. Многие склонны сегодня «критиковать» происходящее, при этом не будучи способными изменить ход дел. А такая возможность есть. Более того: она есть у каждого. И чем дольше знание об этой возможности перемен к лучшему будет оставаться скрытым, тем дальше продвинется в своих завоеваниях Ариман.

Впервые такая возможность связать себя с происходящим реализуется, когда мышление человека поднимается от предметности к созерцательности: тогда он видит в самом себе знаки времени. И одним из таких знаков времени становится сегодня одиночество: каждый призван проделать сам, по своей воле и без помощи или понуканий извне, путь к одухотворенности. На это намекает в своих «Опытах» Монтень, не решаясь, правда, слишком удаляться от чувственного опыта; к этому открыто призывает Ницше, еще не проникнувшись импульсом Христа; с этим уже живет в своей стихотворной «стихии» И. Бродский, но «как бы не замечая» этого: устремленность к духу все более и более ощущается человеком как реальность.

Начало третьего тысячелетия является своего рода критическим моментом в истории: либо люди справятся со своей эволюционной задачей и в полном сознании придут к «экзистенции Ангела», либо, проводя жизнь «во сне», останутся всего лишь свидетелями разрушения Земли, и это зависит сегодня от того, усваивает ли человек духовно-научные понятия. Обычно это не принимается всерьез: «всего-то ничего, какая-то антропософия». Для многих в связи с этим время жизни оказывается упущенным, сколь бы «удачно» не складывалась их карьера или «личное». Не развивая в себе устремленности к Ангелу, человек может лишь механически принять идеал свободы-равенства-братства, и сама эта «механика» есть уже отрицание этого триединства. Не желая для себя «неудобств» развития мышления, «спящий» сошлется на то, что «оно и так само когда-нибудь придет». Но придет лишь то, что создано каждым во взаимной работе с Ангелом.

Самое первое, что в своей вести о будущем приносит человеку Ангел, это несравненно больший интерес к ближнему, чем это наблюдается сегодня: нет ни одного неинтересного человека. Но это изменение отношения к человеку не может наступить автоматически, на основе лишь знания «теории»: тут требуется воля. Мало кричать повсюду о «гуманизме» и тут же «не замечать», как задыхаются люди в затонувшей подлодке. Пока у человека не пробудилась потребность самопознания, бесполезно ждать от него «правды».

Без настроя на самопознание неизбежно тормозит любая сфера человеческой деятельности: человек может быть хорошим «исполнителем», но при этом «тупицей», может иметь «власть», но при этом быть «безвластным командиром». Отказывая себе в самопознании, человек становится «куклой», которой охотно играют могущественные, стоящие за кулисами физических событий силы: Люцифер желает видеть в человеке безволевой, хотя и одухотворенный автомат, Ариман навязывает человеку «идеал» высокоразвитого животного. В результате подпадания человека этим силам возникает опасность «проморгать» те важные сведения о будущем, которые должны быть усвоены на Земле, «пока Земля еще вертится». Но много ли людей сегодня обеспокоено этим? Подобные предостережения большинство встречает с усмешкой: есть вещи поважнее. И работающему с таким человеком Ангелу не остается ничего иного, как… продолжать свою работу. Ведь, не обладая свободой воли, Ангел не может просто так «уйти», когда с ним не желают иметь дела: он перемещает свое «предприятие» из человеческой души в физическое тело, напечатлевая свои «картины будущего» в бессознательном для человека состоянии. Получая идеал свободы-равенства-братства несвободно, без участия сознания, человек «впитывает» этот идеал в свои инстинкты, становясь своего рода «машиной свободы-равенства-братства». Эту человеческую «машинерию» можно видеть сегодня повсюду: появляется все больше и больше людей «умных», но «аморальных», в низшей природе которых вынужден действовать Ангел. При этом, в связи с «переменой мест», меняются и намерения самого Ангела: он приносит человеку знания, идущие ему во вред (подобно тому, как «не по адресу» употребленное лекарство оказывается ядом). Это прежде всего знания, связанные с медициной и медицинской техникой: задуманное как «полезное», то или иное новшество оказывается крайне вредным. Это к тому же разного рода «объяснения» и «оправдания» основанного на грубых инстинктах поведения: все становится «естественным» и «нормальным», закономерно вытекающим из «животной» природы человека (в том числе гомосексуальные «браки», искусственная беременность, черномагические сексуальные обряды и т. п.). В результате в обществе складываются условия для развития болезненной сексуальности, грозящей перейти в преступно организованную социальную жизнь. Эта инстинктивная, бессознательная сексуальность, стоящая ниже животного уровня и больше уже не являющаяся принадлежностью размножения, но, напротив, содействующая истреблению человека, тиражируется сегодня непрерывным медиа потоком, взрывая фундамент человеческого братства. Не случайно рядом с этой патологической сексуальностью «естественно» уживается всякого рода преступность, что говорит об их сущностном родстве.

С точки зрения материалистически ориентированного обществоведения, это всего лишь «сексуальная революция», нечто «неизбежное» на пути «поумнения» человека. И даже когда нечто, связанное с сексуальностью, принимает извращенные, дьявольские формы, общество в лучшем случае «наказывает» кого-то, при этом совершенно не понимая, что же, собственно, происходит, и это только создает основания для следующих «инцидентов». Отсутствие связи со своим Ангелом, занятость вещами исключительно материальными неизбежно ведут, при всем «поумнении» человека, к тому, что идеал свободы-равенства-братства «уходит» в кровь, оставляя душу пустой, и «осуществляется» поэтому с помощью топора.

Современный бездуховный разум стоит на пороге великих, с точки зрения современной материалистической науки, свершений: утонченное знание законов механики позволит создать в будущем «мировую машинерию», гротескно изображаемую сегодня в фантастических фильмах: человеческие «гвозди» и «винтики» станут действительностью, техника вступит в русло человекоразрушения. Сегодня это пока «фантастика», но «нормальный ум» уже озадачен «величием» будущих «свершений»: уже пущены в ход и работают механизмы приспособления к «новым стандартам». Хотя большей частью это происходит незаметно, в подсознании: осуществляется глубокий «подкоп» под сами духовные основы бытия, импульсу самопознания активно противостоит импульс «общественной суггестии», надежно усыпляющий потребности человеческой души. В этой суггестии задействованы как силы рассудка, требующие от человека «быть не хуже других», так и силы «страха за будущее», подгоняющие личность «под ответ» навязанных ей извне задач. Пафос этой суггестии в том, что «нет времени отвлекаться на постороннее», что надо «хватать жизнь, как коня налету», хватать из-под носа у другого «хватающего», иначе сам окажешься «выбывшим». Это пафос построения пиарных «пирамид», «вечность» которых сравнима с чирканьем спички, пафос однодневок. Но сила иллюзий такова, что люди кладут жизнь «на рельсы», принимая полезное в жизни за никчемное, а отвратительное считая прекрасным (так системой СМИ навязывается человеку «зависть» по отношению к «успехам» всякого рода абрамовичей, этого же человека обокравших; навязывается подражательность порокам давно уже потерявших человеческий облик «примадонн», не говоря уже о тех образцах недомыслия, в чаду которого принимаются «важные», в том числе и политические решения).

В числе служителей «бездуховного ума» оказываются сегодня так называемые «лидеры» всех движений и партий: это все та же бесконечная вариация на тему «наших», независимо от используемых при этом обличий. Всех этих «лидеров» объединяет одно: безграничное презрение к духовному. Исключением не являются и «духовные лидеры», удачно сочетающие «богослужение» и личное благосостояние. Дело буквально обстоит так, что к «управлению» стремятся сегодня исключительно рассудочно-бездуховные индивиды, которых общество «хвалит» за «деловую сметку», не имеющую ничего общего с пониманием сути дела. И дело всегда кончается тем, что заходит в тупик, и тогда те, кто до этого «хвалил» руководителя, грозят «оторвать ему голову», при этом не замечая, что голова эта та же самая. Так, строя жизнь «по понятию», которое является ничем иным, как инстинктом, строят тем самым хорошо продуманный ад. Уже сегодня в любом учреждении, особенно в «научном», налицо определенного рода нереальность: всюду бродят призраки прошлого, латающие теми же нитками те же дыры. Что представляет собой сегодняшний университет? Это, увы, не более чем «школа технологий», приспособленная к сегодняшним потребностям рынка. То есть наука, как плод индивидуальной, интуитивной устремленности, сегодня в университете отсутствет. На фоне неимоверно разрастаемой «формализации» самых различных дисциплин складыввется такая познавательная ситуация, в которой уже в ближайшем будущем не окажется никакого намека на душевно-духовную сущность человека. То, что «допускается» (а этот «допуск» дают сидящие в министерствах «специалисты») сегодня в учебные университетские программы, ни в коей мере не колеблет прочность материалистических воззрений (даже если это, например, курс «теософии Блаватской», укрепляющей на спиритуальной основе все тот же материализм): идет планомерное, методическое приспособление новых поколений к выполнению чисто ариманической задачи строительства «от мира сего».

Тем не менее, Ангелы неустанно ткут свои картины будущего в человеческой душе. Если бы человек не был самосознающим существом, Ангелам достаточно было бы просто «вбить» свои истины в головы-автоматы, но дело обстоит намного сложнее: тут не обойтись без взаимности.

3. Самопознание как воспитание души.

Самопознание приносит каждому ощущение некой «раздвоенности»: то, за что нас принимают окружающие, с одной стороны, и то, чем мы на самом деле являемся, с другой. Первое обозначается, как правило, «ролью», исполнение которой связано с той или иной «сценой», на которой все подчиняется принципу причинности. Второе же остается большей частью «неучтенным» ввиду своей невостребованности со стороны внешнего окружения: «сам по себе», вне прилагающейся к «роли» одежды и маски, человек мало что для окружающих значит. Такой перевес в сторону значимости «внешнего» человека становится отличительной чертой всей современной культуры, включая такие ее интимные составляющие, как искусство, словестность и философия: человек оценивается исключительно в плане своей «полезности» обществу. Результат неизбежно один: технологизирование человеческой практики на всех ее уровнях. В этом глобальном процессе так мало сегодня «исключения из правил», что картина мира кажется «однородной», построенной исключительно лишь на данных внешнего наблюдения. Но, как показывает наблюдение сверхчувственное, сам «наблюдатель», с «инструментами» его физического тела, есть вовсе не отражение дарвинистской теории развития, но картина изживающих себя в физическом творении духовных сущностей. Только «внутренний человек», в самой своей интимной сути, и может познать закономерности творящих его космических сил: познать через самопознание. И если «внешний человек» с его повседневной «ролью» надежно вписывается в картину «физической реальности» (понимаемой как «реальность вообще»), то человек «внутренний», как правило, из нее выпадает, пребывая вовне, на своей духовной родине, в той мере, в которой развито его самосознание. Дальнейшая эволюция человека связана именно с его «незримой», духовной частью, тогда как физическое его развитие уже состоялось. В свое время Энгельс писал, что труд сделал человека человеком, имея в виду физическую природу человека, и точно также можно сегодня сказать, что труд над самим собой, над своей «незримой» частью, труд самопознания, сделает из человека ангелоподобное существо в течение трех последующих после земного планетарных периодов развития.

Если об этом сообщить «нормальному», считающему себя «здравомыслящим», человеку или даже получившему «хорошее квантовомеханическое воспитание» ученому, оба с негодованием отвергнут такую «ангельскую» перспективу: с абстрактно-рассудочной точки зрения, это незаконно, тем более, что «никаких-таких ангелов» в природе не существует. Недостаток или полное отсутствие чувства духовного становится сегодня «нормой»: сам римский папа не является здесь исключением. Так, в своей недавно вышедшей книге «Иисус из Назарета, часть вторая» глава католической церкви теологически, со ссылкой на библейские тексты, «доказывает», что в Святом писании нет никаких ссылок на то, что евреи в целом, как народ, несут ответственность за смерть Иисуса. Такого рода «теологическое доказательство» есть не более чем заурядная филологическая работа с текстом, не предусматривающая никаких специальных духовных способностей, которые правомерно было бы римскому папе иметь. И именно их отсутствие и позволяет Бенедикту XVI вести речь только о человеке Иисусе, никак не касаясь духовного существа Христа. Пересмотрев все евангелия и не обнаружив там ни одного «доказательства виновности» иудейского народа как целого, святой отец приходит к заключению, что «виновато» всего несколько высокостоящих иудейских священников, договорившихся между собой о казни Иисуса. Но, исходя из законов того давнего времени, смертная казнь полагалась всякому, кто, будучи посвященным в мистериальные тайны, публично высказывал их. И в этом смысле высокостоящие иудейские священники поступили «законно»: Иисус ходил повсюду и «выдавал» их священные тайны. Его осудили именно иудеи, с их принципом автоматизма духа, напечатлеваемого «в готовом виде» Яхве: «делом» человека (еврея) было только «плодиться и размножаться», не смешиваясь при этом с «не людьми», коими евреи считали неевреев. Этот принцип, прорабатываемый на протяжение веков иудейским абстрактным мышлением, действует и сегодня: идея, абстракция (к примеру, «производство» или «финансы») есть та «законность», против которой сам человек ничто. Человеческий дух, перехлестывающих грани личного и устремленный к Логосу, полностью исключается из абстрактной, «иудейской» (в том числе и естественнонаучной) картины мира, и в этом смысле Иисус (человек) как носитель Христа (мирового Я) перманентно убивается: Мистерия Голгофы совершается «ежесекундно» во всем мире. Христос Иисус осудил фарисеев, но вовсе не за то, что именно они должны были его распять, ведь смерть как раз и была главным событием его жизни среди людей, но за то, что они не развили в себе понимания того, что с его, Иисуса, появлением старые законы уже не действуют, что пришли новые законы в виде импульса Христа. «Ты ли тот, кого мы ждали?» – донесся глас Иоанна Предтечи из пустыни. Мессия наконец явился, но народ, который так долго ждал этого события (не понимая его сути), оказался в своем большинстве не в силах следовать за Христом Иисусом: именно «избранность», напечатленная евреям Яхве в виде своеобразно развитого абстрактного мышления, односторонне «высосала» из индивида способность к труду над собой. В этом смысле у евреев оказалось лишь две перспективы развития: стать поголовно христианами («дозреть» или «прозреть») и тем самым признать так долго ожидавшегося Мессию и идти за ним по пути индивидуальной одухотворенности, или раствориться в других народах, уже ставших на путь индивидуализации, учиться у этих народов, вникать душой в их культуру. Но ни того, ни другого не произошло: евреи, уже не как народ, но как лишенная духовного водительства группа, более всех других современной ей народов втянутая в кровно-наследственные связи, избирают для себя путь паразитирования на иных культурах (без принятия их Народного духа). Решающим в этом многовековом паразитическом существовании остается то обстоятельство, что всей своей энергией, изобретательностью и «превосходящим» любое окружение «умом» еврей неустанно борется против высшей человеческой природы, искусно подменяя личным, «маленьким» я тот импульс мирового Я, импульс Христа, который пришел в мир две тысячи лет назад. Но римский папа этого «не замечает»: толкуя о смерти человека Иисуса, он попросту игнорирует духа Христа, рвущий липкие путы иудаизма солнечный дух. Для папства это не новость: заступаться за кормящую монархов «денежную верхушку». Другое дело, выявить в абстрактной болтовне о «гуманизме», «правах человека» или «холокосте» сознательное противодействие архангелическому пути развития народов, – этого папству не дано. Великая вековая вина евреев состоит именно в их преступлении против Духа. Недаром их «вечным» водителем стал Агасфер, бродяший по земле призрак иудея, подпавший власти Аримана. Отпуская грехи «народу», которого давно уже не существует (без архангелического водительства), римский папа бьет в мертвые колокола, зовущие один только рассудок. И именно рассудок-то и довольствуется подобным «прощением», по-прежнему сохраняя иллюзию «лидерства в мире» тех абстрактных «законов», которые исключают реальность Христа.

По-прежнему беря за основу принцип крови и полагая себя «учителями мира», «народ израильский» разыгрывает сегодня глобальную карту «независимости» и «автономии», плодя по всему миру детей Агасфера (тут и «самостийная Украина», и незаметная на карте «точка» Чечни, и «зачинаемое» в интернете государство «сибиряков», и планируемый пороховыми головами «всемирный халифат»). Принцип крови и наследственности есть принцип Яхве, и позитивная роль его в истории уже сыграна. Архангелическое водительство имеет сегодня миссию привить (в той или иной мере) каждому народу черты Духа времени, Архая Михаила: вопреки всем различиям, население Земли призвано ощутить себя «единым» (и в этом единстве начинают уже брезжить контуры будущего: сострадание к ближнему, взаимопомощь, уважение к индивиду). Этой духовной глобализации противостоит информационно-валютная «глобализация по Агасферу», опирающаяся на систему «мировых контор» вроде ООН, НАТО, МВФ и тому подобных ариманических изобретений. Делая ставку на такие понятия прошлого, как «национальный суверенитет», «независимость», «автономия», «глобализация по Агасферу» ведет к отрицанию в каждом отдельном человеке индивидуального импульса к свободе, импульса Христа: речь идет только о «группе» и эгоистическом «групповом интересе», и в конечном счете о групповом сознании.

Понятийно-логическое мышление, каким оно стало в ходе развития материалистического естествознания, не отвечает уже больше полноте того вопрошания, с которым сегодня человеческая душа подступает к «загадкам» мира. Ведя разговор лишь от имени рассудочных критериев, сегодняшняя «нормальная интеллигентность» схватывает лишь пустые оболочки слов, в которых не звучит голос действительности: слова становятся «рабочими призраками» тех или иных технологий. Рассудочный, не склонный к созерцательности ум видит в технологии единственное спасение «прогресса» и «культуры», при этом «честно» отрабатывая в своей логике ту угнетенность послушания, которую как раз и насаждает среди своих «хороших учеников» Ариман. К примеру, президент России связывает «светлое будущее» страны с организацией «технологического центра Сколково», равно как и с введением единой пластиковой информационной карточки со всеми данными «гражданина»: этот ариманический детсад только отсрочит созревание русской души к Самодуху, если наряду с «компьютерным воспитанием» не будет искать свои глубины русский язык, не будет утончаться до самых возвышенных переживаний русская душа, что возможно единственно при трепетном отношении к народному фольклору и классическому искусству. Но об этом последнем говорить сегодня как будто бы и «неприлично»: люди в большинстве своем желают быть только «умными».

В свое время Сократ, с присущей ему изобретательной иносказательностью, говорил своим ученикам, прежде чем ответить на трудный вопрос, что должен посоветоваться со своей Диотимой, которая ежедневно заботится о нем и готовит ему пищу. Эта Диотима (созвучно со словом «диадема») означает, собственно, «часть Зевса», то есть это – духовная сущность. Сократ говорит о Диотиме как о совершенно реальном существе: в юности Диотима преподавала ему «философию любви», дав ему также генеалогию любви, эрос. При этом у Диотимы есть свое о любви «мнение»: любовь есть средство восхождения к пониманию божественного. Не менее определенно судит о любви и Диотима, жрица в Аркадии, в «Пире» Платона: наилучшее применение любви к другому человеку – это ориентация разума к любви. Речь идет по сути о развитии совершенно нового человеческого качества, стоящего выше человеческого Я: это гений или демон, венчающий собой, как короной, человеческий дух. Это и есть то, что в будущем принесет самопознающему человеку его Ангел, и над этим Самодухом надлежит трудиться уже сегодня.

Сверхчувственное наблюдение показывает, что со своим гением или демоном или Самодухом, со своей сверкающей «диадемой» каждый встречается во время сна, причем, каждую ночь. Это бессознательная пока встреча, хотя уже сегодня отдельные люди начинают бодрствовать во сне, имея достаточно развитый, проработанный самопознанием душевный аппарат. Сегодня важно научиться запоминать подробности этой «встречи», и такого рода память можно постепенно развить. Тот, кто уже способен обнаружить у себя «ночного гостя» (как у И. Бродского: «Из вечности приходит гость, приходит гость…»), тот может без особого труда описать то внутреннее состояние, которое при этом переживается во сне. Человек как бы раздвоен и наблюдает себя со стороны, при этом мысля примерно так: «Там мое Я». При этом то, что наблюдает, остается как бы «неуязвимым» для совершающихся во сне действий, в противоположность задействованному в этих событиях Я, которое, окажись оно наедине с собой, непременно испытало бы «обычные» переживания в виде радости, озабоченности или страха, тогда как в «сообществе» со своим гением-самодухом Я как бы «отдаляется» от событий сна. Обнаружение человеком присутствия Самодуха придает сну гораздо более познавательный характер: многое становится символом, причем, сила обобщения намного превышает «естественную», сон становится вещим. Однако «расшифровка» сна может быть самой произвольной, если к этому подходить с «обычными» понятиями и представлениями, не пронизанными моральным чувством. Это чувство может и не иметь ничего общего с «моралью общества», оставаться «неузнанным» и давать о себе знать лишь в слабых отзвуках воли, в «тоске о самом себе». Но никакими другими средствами сближения со своим гением-самодухом человек сегодня не располагает: именно моральное переживание сна и дает ключ к его «разгадке». Сколь бы утонченным, логически проработанным, «квантовомеханически воспитанным» не было сознание человека, ему никогда не приблизиться к Самодуху и Ангелу без моральной составляющей мышления: именно мораль открывает каждому доступ в духовный мир. Что стоит, к примеру, успешное обучение детей математике и «победы» на всякого рода «олимпиадах», если моральное развитие человека никак не связывается с интеллектуальным? Это наблюдается сегодня повсеместно: научить «чему-то» и «пристроить в жизни», не задаваясь при этом целью воспитать свободную личность, что возможно, единственно, лишь в любви к воспитаннику. Обычно те, кто занят сегодня «физико-метематическим» обучением, считают малейшее «отклонение» в сторону морали «ненужной лирикой» и даже своего рода «слабостью». Этому во многом способствуют разного рода «успешные методики», однобоко подстегивающие преждевременное развитие рассудка, результатом чего становится аморально мыслящая личность.