Текст книги "Дела плоти. Интимная жизнь людей Средневековья в пространстве судебной полемики"

Глава 10. История Амбруаза де Лоре и его заботливой бабушки

Король Англии постоянно продвигался [вперед] и занимал [разные] города, как в герцогстве Нормандском, так и в графстве Мэн, и не встречал сопротивления ни от кого, если не считать некоторых достойных людей. Среди прочих был там и благородный экюйе по имени Амбруаз де Лоре, державший замок Курсерьер и употреблявший все свои силы, дабы найти и захватить англичан[874]874
  «Le roy d'Angleterre tousjours conquestoit et prenoit places, tant en la duché de Normandie que en la comté du Maine, et ne trouvoit aucune résistance, sinon d'aucuns gentilshommes de bonne volonté. Entre les autres y avoit un gentil escuyer nommé Ambroise de Lore, qui estoit dans le chastel de Courceries, et mettoit peine de trouver et attraper les Anglois» (Juvenal des Ursins J. Histoire de Charles VI, roi de France // Choix de chroniques et mémoires sur l'histoire de France / Ed. par J.-A.-C. Buchon. P., 1861. P. 540).


[Закрыть].

Такими словами член Парижского парламента и адвокат Жан Жувеналь дез Урсен описывал в «Истории Карла VI», созданной в 1430-1440-е гг., личность Амбруаза II де Лоре (Ambroise de Loré, ок. 1395–1446). То был верный соратник Карла VII, активный участник сражений Столетней войны, занявший впоследствии, как мы уже знаем, должность королевского прево Парижа.

Первые известия о нашем новом герое относились еще к 1415 г., когда он выступил на стороне французов в битве при Азенкуре[875]875
  Краткую биографию Амбруаза II де Лоре см. в: Contamine P., Bouzy O., Hélary X. Op. cit. P. 826–827.


[Закрыть]. Начиная с этого момента судьба Амбруаза де Лоре оказалась неразрывно связана с партией арманьяков, которую он поддерживал, и лично с дофином Карлом, в бегстве которого 29 мая 1418 г. из Парижа, занятого бургиньонами, он принял самое непосредственное участие наравне с Танги дю Шателем[876]876
  Подробнее об этой операции см.: Цатурова С. К. Танги дю Шатель и успешный заговор чиновников (рыцарь на службе короне Франции) // Человек XV столетия: грани идентичности / под ред. А. А. Сванидзе, В. А. Ведюшкина. М., 2007. С. 159–180.


[Закрыть]. (Илл. 42) На протяжении последующих лет Амбруаз не раз доказывал свою преданность наследнику престола, а затем и королю Карлу VII.

Он сражался с англичанами в Мэне, Анжу и Нормандии[877]877
  Мишель Пентуэн, монах из Сен-Дени, сообщал в своей «Хронике» об одном таком сражении, имевшем место в графстве Мэн в 1422 г. Сорок копейщиков под предводительством Амбруаза де Лоре столкнулись с наступающим на них войском англичан. Отряд обратил в бегство противника, «оставившего на поле боя более семисот убитых», что являлось, конечно, некоторым художественным преувеличением, но должно было свидетельствовать о бесстрашии французов и их капитана: «Et dominus Ambrosius de Lore, milles strenuus Cenomanensis, cum quadraginta lanceis et ultra retrocustoserat… Nichilominus tamen Gallici equestres modo terribili et asperrimo applicuerunt, et Anglici statim fugam ceperunt. Mortui vero in dicto loco numero septingenti et ultra fuerunt reperti» (Chronique du Religieux de Saint-Denys, contenant le règne de Charles VI, de 1380 à 1422 / Ed. par M. L. Bellaguet. 6 vol. P., 1839–1852. T. 6. P. 478). См. также: Chronique de la Pucelle ou Chronique de Cousinot suivie de la Chronique normande de P. Cochon / Publ. par A. Vallet de Viriville. P., 1859. Р. 212, 228, 242–243, 248. Подробнее о военных кампаниях, в которых принимал участие Амбруаз де Лоре, см.: Planchenault R. La conquête du Maine par les Anglais: les campagnes de Richemont (1425–1427) // Revue historique et archéologique du Maine. 1933. T. 89. P. 125–152; Idem. La conquête du Maine par les Anglais: la lutte de partisans (1427–1429) // Revue historique et archéologique du Maine. 1937. T. 93. P. 24–34, 160–172; 1938. T. 94. P. 47–60.


[Закрыть]. Весной 1429 г., находясь при дворе в Шиноне, он встречал там Жанну д'Арк и сопровождал ее по поручению дофина в Блуа, где собирались королевские войска[878]878
  «Le roy avoit mandé plusieurs capitaines pour conduire et estre en la compaignee de ladicte Jeanne, et entre autres, le mareschal de Rays, Messire Ambroise de Loré et plusieurs autres, lesquels conduirent ladicte Jeanne jusques en la ville de Blois» (Ibid. P. 278). См. также: «… furent mandez de par le roy sire de Raiz, Messire Ambroise, sire de Loré et plussieurs autres, lesquelz conduisirent et amenèrent icelle Jehanne la Pucelle en la ville de Blois» (Chartier J. Chronique de Charles VII, roi de France / Ed. par A. Vallet de Viriville. 3 vol. P., 1858. T. 1. P. 68).


[Закрыть]. Оттуда вместе с французской героиней де Лоре направился в Орлеан[879]879
  «Quand les vivres furent mis ès vaisseaux ou bateaux, avec ladicte Jeanne, le mareschal de Rays, le seigneur de Loré et autres s'en retournèrent audict lieu de Blois,… et tinrent conseil pour sçavoir qu'on avoit à faire… ils furent après tous d'opinion qu'ils debvoient retourner audit lieu d'Orléans, pour les ayder et conforter au bien du roy et de la ville» (Chronique de la Pucelle. P. 286). «Le mareschal de Rays et messire Ambroise de Loré, qui par le commandement du roy l'avoyent conduite jusques là…» (Journal du siège d'Orléans, 1428–1429, augmenté de plusieurs documents notamment des comptes de ville, 1429–1431 / Publ. par P. Charpentier et C. Cuissard. Orléans, 1896. P. 76).


[Закрыть], где принял самое активное участие в снятии английской осады с города[880]880
  «Et parce que la Pucelle et plusieurs seigneurs ne vouloient pas que la grosse bataille fut ostée de son pas, ilz esleurent La Hire, Poton, Jamet de Tilloy, messire Ambroys de Loré, Thibault de Termes et autres vaillans hommes d'armes à cheval,… et leur ballèrent charge d'aler courir et escarmouscher devant les Anglois, pour les retenir et garder d'eulx retraire en lieu fort» (Ibid. P. 104). См. также: Chronique de la Pucelle. P. 297, 300–301, 307; Chartier J. Op. cit. T. 1. P. 73–74, 77, 79, 82, 84, 86.


[Закрыть], а затем – по-прежнему вместе с Девой – сопроводил Карла на его коронацию в Реймс в июле 1429 г.

Верность удачливого капитана не осталась без внимания со стороны монарха. Именно Амбруаза Карл VII назначил командующим войсками в капитулировавшем перед французами Труа[881]881
  «Cellui mesme jour, mist le roy cappitaines et autres officiers de par lui en celle cyté. Et le jour ensuivant passèrent par dedans tous ceulx de son armée, qui le soir de devant estoyent demourez aux champs soubz la garde de messire Ambroise de Loré» (Journal du siège d'Orléans. P. 112). «Et laissa le roy en icelle ville de Trois bailly, cappitaines et autres officiers de par luy. Et cedit jour que ledit roy de France entra en ladite ville de Troyes demoura garde de sondit ost ledit Messire Ambroise de Loré» (Chartier J. Op. cit. T. 1. P. 96).


[Закрыть], а затем – капитаном Ланьи[882]882
  «Et ce faict, se partist (Карл VII. – О. Т.) le douziesme jour de septembre, et s'en ala à Laigny sur Marne, dont il se partit le lendemain, et y ordonna cappitaine messire Ambroys de Loré» (Journal du siège d'Orléans. P. 129). «…le roy… y envoya Messire Ambroise de Loré, lequel fut receu par les habitans à grand joye, et quand il y eut eu plainière obéyssance il fit faire aux habitans le serment en tel cas accoustumé» (Chronique de la Pucelle. P. 335). См. также: Chartier J. Op. cit. T. 1. P. 110–111.


[Закрыть]. В декабре 1429 г. де Лоре стал маршалом и возглавил оборону Сен-Ценери (Saint-Céneri) в Нормандии[883]883
  «…Messire Ambroise de Loré, lequel se bouta dedans la place de Sainct-Célerin, qui avoit esté abbatue» (Chronique de la Pucelle. P. 334). Интересно отметить, что в память об исключительной храбрости и выносливости гарнизона крепости и его капитана Амбруаза де Лоре в Сен-Ценери была установлена стела. Это единственный памятник во Франции, посвященный событиям Столетней войны.


[Закрыть], который англичане безрезультатно осаждали в течение следующих пяти лет[884]884
  Chroniques de Perceval de Cagny / Publ. par H. Moranvillé. P., 1902. P. 185–187; Chartier J. Op. cit. T. 1. P. 110, 154–157.


[Закрыть]. Как отмечал хронист Жан Шартье, в этой ситуации местные жители возлагали особые надежды на своего капитана, который перевез в город жену и детей, а потому был просто вынужден проявлять «чудеса упорства», защищая крепость[885]885
  «Et tindrent en guerre ledit chasteau,… espérant que ledit sire de Loré, lequel avoit ses femme et enffans en icellui chasteau, feist grant dilligence de leur secours. Lequel faisoit très-grandes et merveilleuses dilligences, et à son pourchaz le roy de France fist une très-grant armée pour cuider secourir icellui chasteau» (Ibid. T. 1. P. 164–165).


[Закрыть]. Только в 1433 г. Сен-Ценери пал, а Амбруаз де Лоре оказался захвачен в плен, однако практически сразу же был обменен на Джона Тальбота и отпущен на свободу[886]886
  Œuvres de Robert Blondel / Publ. par A. Héron. Rouen, 1893. T. 2. P. 386. Джон Тальбот († 1453) являлся одним из наиболее активных участников Столетней войны, много раз становился главнокомандующим английских войск и, в частности, руководил осадой Орлеана в 1429 г. В том же году он был захвачен в плен в битве при Пате французским отрядом под руководством Жанны д'Арк: Contamine P., Bouzy O., Hélary X. Op. cit. P. 1003–1004.


[Закрыть]. Уже в 1435 г. по личному приказу Карла VII он был вызван в войска, участвовавшие во взятии Парижа[887]887
  Chartier J. Op. cit. T. 1. P. 181, 223–228.


[Закрыть]. Эта операция завершилась удачей: французская столица открыла ворота перед своим государем, который и здесь не забыл о верном соратнике. Де Лоре был назначен королевским советником и камергером, а также получил должность прево Парижа, которую занимал следующие 10 лет – с 1436 г. вплоть до самой смерти[888]888
  Это, однако, не помешало ему принимать участие в последующих военных операциях: Gruel G. Chronique d'Arthur de Richemont / Publ. par A. Le Vavasseur. P., 1890. P. 144–151.


[Закрыть].

На этом посту Амбруаз также показал себя крайне энергичным и успешным человеком. Он прославился многими важными преобразованиями в области судопроизводства и управления городом. И все же, очевидно, далеко не все реформы, предпринятые королевским советником, были встречены парижанами с пониманием. В частности, это касалось наведения порядка в сфере столичной проституции. Амбруаз де Лоре продолжил здесь линию своих предшественников и наложил новые ограничения на пребывание женщин легкого поведения в Париже, приказав выделить им особые места для проживания, ужесточил контроль за деятельностью публичных домов[889]889
  Geremek B. Op. cit. P. 256–259.


[Закрыть]. Как следствие, очень скоро по городу стали распространяться самые невероятные слухи о самом прево и о его личной жизни. Так, в «Дневнике» Парижского горожанина сообщалось, что среди столичных «потаскух» (femmes folieuses) Амбруаз нашел себе «трех или четырех конкубин», с которыми сожительствовал, несмотря на наличие законной супруги, а потому (то ли открыто, то ли тайно) поддерживал всех городских проституток и их сутенерш[890]890
  «On disait pour vrai qu'il avoit 3 ou 4 concubines qui étaient droites communes, et supportait partout les femmes folieuses, dont trop y avait à Paris pas sa lâchete, et acquit une très mauvaise renommée de tout le peuple, car à peine pouvait-on avoir droit des folles femmes de Paris, tant les supportait, et leurs maquerelles» (Journal d'un bourgeois de Paris. P. 433).


[Закрыть].

С одной стороны, появление этих россказней можно было бы легко объяснить профессиональной деятельностью парижского градоначальника. Слухи, которые зафиксировал в своем «Дневнике» Парижский горожанин, начали циркулировать по городу сразу же после смерти Амбруаза де Лоре 25 мая 1446 г. Ровно за день до этого, 24 мая, был опубликован новый королевский ордонанс, ужесточавший положение проституток в столице королевства, и народная молва, возможно, поспешила связать воедино два прискорбных события[891]891
  Beaune C. La rumeur dans le «Journal du Bourgeois de Paris» // La Circulation des nouvelles au Moyen Age. XXIVe Congrès de la S.H.M.E.S. (Avignon, juin 1993). Rome, 1994. P. 191–202, здесь Р. 196.


[Закрыть]. Тем более, что точно такие же небылицы ходили по Парижу и о предшественнике де Лоре на посту прево – Гуго Обрио (ок. 1320–1382), который также обвинялся в сожительстве с женщинами легкого поведения и который в 1367 г. как раз и ввел новое правило расселения проституток в столице, выделив им семь отдаленных районов и запретив появляться в центре города[892]892
  Подробнее см.: Favier J. Paris au XVe siècle, 1380–1500. P. 80–81; Rossiaud J. La prostitution médiévale. P. 12–14, 82-171; Idem. Amours vénales. P. 90, 134–139.


[Закрыть].

С другой стороны, в рождении слухов о недостойном поведении верного советника Карла VII могла, на мой взгляд, сыграть его семейная история, наделавшая много шума во Французском королевстве в 1409–1410 гг.

* * *

В 1409 г. юный Амбруаз де Лоре, которому на тот момент было около пятнадцати лет, решил жениться. Вернее, о выгодном брачном союзе для своего старшего сына задумалась Мари де Пре, вдова Амбруаза I, сеньора де Лоре. Ее выбор пал на Гийометту де Курсерьер (Guillemette de Courceriers), дочь Гийома, сеньора де Курсерьера, советника герцога Анжуйского, и Жанны д'Авогур (Jeanne d'Avaugour), придворной дамы герцогини[893]893
  Брат герцогини Анжуйской Луи д'Авогур являлся капитаном французского королевского войска в 1420-х гг. В частности, он с честью защищал от англичан крепость Ферте-Бернар в Мэне, был там же взят в плен, однако сумел бежать: «Il retint prisonnier par aucun temps le dit Messire Louis d'Avaugour; mais combien qu'il fust bien gardé il trouva moyen de soy eschapper» (Chronique de la Pucelle. P. 230–231).


[Закрыть]. Семья будущей невесты обладала не только политическим весом, но и обширными земельными владениями: помимо собственно сеньории де Курсерьер, у них имелись замки в Анжу и в Ла Феррьере. Иными словами, о лучшей партии для Амбруаза II де Лоре не приходилось и мечтать.

Проблема, однако, заключалась в том, что жених не мог похвастаться столь же завидным капиталом. Более того, его происхождение оставляло желать много лучшего: мать Амбруаза, Мари де Пре, являлась незаконнорожденной, поскольку появилась на свет в результате сожительства ее отца, Гийома де Пре (Guillaume de Prez), со служанкой Тифани Арнуль (Thiphaine Arnoul), которая «некоторое время проживала с ним вместе» (par aucun temps demeura avec lui)[894]894
  Подробности данной истории подробно изложены в так называемом приговоре (arrêt), составленном по уголовному делу, возбужденному в Парижском парламенте против Тифани Арнуль, Мари де Пре и Гийома де Курсерьера: ANF. X 2a 16. Fol. 61–65 (1409 г.). Именно этот документ стал основным источником для данной главы, а потому все цитаты, приводимые ниже, за исключением специально оговоренных, даются по нему, без специальных отсылок. Об обстоятельствах дела см. также: Angot A-V. Tiphaine Arnoul, aïeule d'Ambroise de Loré // La Province du Maine. 1894. P. 168–174; Gauvard C. «De grace especial». P. 575.


[Закрыть]. И хотя дочь сеньор де Пре признал[895]895
  Как мы уже знаем, подобное признание внебрачных детей их знатными отцами было вполне рядовым явлением во Французском королевстве эпохи позднего Средневековья. См. выше: Глава 7.


[Закрыть] и лично устроил ее брак с Амбруазом I де Лоре, дав за ней вполне достойное приданое, Мари не имела права претендовать на обширные земельные владения отца, которые после смерти этого последнего перешли к единственному законному наследнику – Оливье де Пре, сыну Гийома от его брака с Жанной де Боке. Таким образом, Амбруазу II де Лоре нечего было предложить своему будущему тестю, Гийому де Курсерьеру, тем более, что его блестящая военная и политическая карьера еще даже не началась.

Однако в этот критический момент на исторической сцене появился новый персонаж – бабушка нашего героя, Тифани Арнуль. В отличие от Гийома де Пре, скончавшегося, по-видимому, еще в 1390-е гг., она в 1409 г. была не только жива, но и исключительно активна. Более того, она, как кажется, отнюдь не утратила своей смекалки и предприимчивости, позволивших ей в свое время добиться от собственного хозяина и сожителя официального признания их общей дочери-бастарда. Напротив, устроив судьбу Мари, теперь Тифани взялась за личную жизнь своего старшего внука.

Именно бабушка Амбруаза отправила к Гийому де Курсерьеру и его супруге сватов, сообщая, что «брак между одной из их дочерей с Амбруазом, сеньором де Лоре, молодым экюйе, сыном Мари [де Пре], будет [им] весьма выгоден»[896]896
  «…un mariage seroit bien séant d'une sienne fille à Ambroise, seigneur de Loré, jeune escuier, fils de ladite Marie».


[Закрыть]. Гийом поначалу решил отказать мадам Арнуль, справедливо рассудив, что «юноша не имеет ни земель, ни [достойного] происхождения, которое равнялось бы его собственному и о котором никто не слыхал»[897]897
  «…le jeune escuier n'avoit pas terre ne lignée avenant ne pareille à soy et que point n'y entendroit».


[Закрыть].

Однако подобное развитие событий Тифани, похоже, предвидела, поскольку сваты сразу же заверили своих визави, что в действительности Мари де Пре является законнорожденной дочерью Гийома де Пре. Иными словами, любящая бабушка Амбруаза де Лоре настаивала, что между ней и Гийомом де Пре был заключен церковный брак, который, впрочем, держался в тайне ото всех заинтересованных лиц и, прежде всего, от главного наследника – Оливье де Пре. Тифани Арнуль назвала даже имена свидетелей, якобы присутствовавших при церемонии и готовых подтвердить данный факт. Таким образом, сваты настаивали, что Мари де Пре имеет полное право претендовать на часть владений своего покойного отца, которые она не решалась отсудить у сводного брата лишь потому, что не имела никакой моральной и материальной поддержки, тогда как сам Оливье был и остается весьма могущественным сеньором, имеющим множество высокопоставленных друзей. Теперь же – при помощи де Курсерьеров и стоящего за их спиной герцога Анжуйского – Тифани и Мари намеревались возбудить судебный процесс против Оливье и обрести наконец принадлежащее им по праву наследство. В этом случае Гийометта де Курсерьер получала в мужья знатного и богатого Амбруаза II де Лоре, который к тому же располагал вполне достойной родословной.

Удивительно, но Гийом де Курсерьер поверил посланцам Тифани Арнуль и представленным ему «свидетелям» ее брака с Гийомом де Пре. Он дал согласие на союз своей дочери с Амбруазом, и свадьба была сыграна в 1409 г. Тем не менее, Гийом не забыл об обещаниях Тифани и Мари: он потребовал, чтобы они подали в суд на Оливье де Пре и вернули себе причитающиеся им денежные средства и земли. Матери и дочери не оставалось ничего иного, как последовать этой настоятельной просьбе, и они действительно начали процесс, обратившись к бальи Турени[898]898
  «…commencèrent procès par devant le bailly de Touraine et des ressors d'Anjou et du Maine à l'encontre de messire Olivier, seigneur de Prez».


[Закрыть]. Тифани потребовала от пасынка свою «вдовью долю» (douaire)[899]899
  На возвращение douaire после смерти супруга могла претендовать только его законная жена: Olivier-Martin F. Op. cit. P. 276, 652.


[Закрыть], а Мари – часть наследства Гийома де Пре.

Местные судебные чиновники не отказали двум дамам в возбуждении гражданского дела. Объяснялось это прежде всего тем, что с момента предполагаемого бракосочетания Тифани Арнуль с сеньором де Пре прошло уже не менее сорока лет, а потому истицы, вероятно, надеялись, что никто и не вспомнит, состоялась ли свадьба в действительности или нет. Тем не менее, они решили подстраховаться и представили в суд сразу четырех свидетелей, готовых подтвердить законность их притязаний[900]900
  Вероятно, это были те же люди, которых Тифани Арнуль предъявила Гийому де Курсерьеру в то время, когда шли переговоры о свадьбе ее внука Амбруаза и юной Гийометты. Можно предположить, что тем же самым способом, т. е. собрав в суде свидетелей, Бридуль де Мезьер собирался доказать в Амьене или в Парижском парламенте факт своего бракосочетания с Жанной де Брем: Глава 9.


[Закрыть].

Первым из них стал человек знатный – экюйе Жан де Белле (Jean de Bellée), который согласился выступить на стороне Тифани Арнуль за деньги: как он признавался затем на допросе в Парижском парламенте, за услугу ему заплатили 100 франков. Жюлиот Дюплесси (Julliotte Duplessis), женщина неизвестного социального статуса, получила за свое участие в процессе уже значительно меньше – 30 экю, а персонаж по имени Жуше (Jouchet) удовлетворился новой одеждой (всего ему было подарено девять предметов гардероба). Наконец, четвертым свидетелем стал некий Колен Боден (Colin Bodin) по прозвищу Косоглазый (Lornerreux), сыгравший важную роль в переговорах между Тифани Арнуль и Гийомом де Курсерьером. Именно он засвидетельствовал перед этим знатным сеньором – в присутствии самой Тифани, Мари де Пре и Амбруаза де Лоре, – что лично присутствовал при заключении брака между Гийомом де Пре и его служанкой и наблюдал за крестинами их маленькой дочери. Показания Бодена оказались исключительно важными для хода дела, поскольку подтолкнули сеньора де Курсерьера к участию в процессе.

Впрочем, и Оливье де Пре, законный наследник своего отца и ответчик по данному делу, отнюдь не сидел без дела. Напротив, он проявил исключительную активность и не стал дожидаться рассмотрения иска, поданного против него в бальяже Турени. В попытке противостоять проискам своих «родственниц» он обратился с жалобой к королю и добился переноса процесса в столицу, в Парижский парламент, как в свое время поступила и Жанна де Брем. Местные чиновники приняли дело к рассмотрению, вот почему мы располагаем детальным описанием всей этой запутанной истории: ее перипетии сохранились на страницах регистров королевского уголовного суда[901]901
  Текста жалобы Оливье де Пре не сохранилось. Однако она была принята к рассмотрению в уголовном суде, а потому можно заключить, что речь шла о лжесвидетельстве, которое не предусматривало проведения гражданского процесса.


[Закрыть].

Очевидно, что Оливье де Пре оспорил претензии Тифани Арнуль и ее сообщников, иначе сложно объяснить, почему все четверо «свидетелей» были сразу же по прибытии в столицу посланы на пытку: лжесвидетельство само по себе издавна рассматривалось во Французском королевстве как уголовное преступление[902]902
  Carbasse J.-M. Histoire du droit pénal et de la justice criminelle. P., 2014.
  P. 64–65, 98-100, 369–370.


[Закрыть]. Угроза физических страданий заставила Колена Бодена сразу же отказаться от прежних показаний и заявить, что «пытать его не имеет смысла, поскольку он ничего не знает»[903]903
  «… pour néant serait-il examiné, car il ne savait rien».


[Закрыть]. Что до Жюлиотт Дюплесси, то она сказалась беременной (grosse d'enfant), и это обстоятельство исключало использование дыбы[904]904
  Тогоева О. И. «Истинная правда». С. 126. Той же самой уловкой попыталась воспользоваться уже знакомая нам Жанна де Бриг, стремясь отсрочить собственную казнь: Глава 8.


[Закрыть], однако в то же время ставило под вопрос участие женщины в качестве свидетельницы в свадьбе Тифани Арнуль и Гийома де Пре, якобы состоявшейся сорок лет назад. В то время Жюлиотт должна была быть если не младенцем, то слишком юной особой для подобной ответственной миссии.

Так или иначе, но обвиняемую выпустили из тюрьмы, и она укрылась в одном из замков де Курсерьеров в Анжу (en un hostel fort, nommé La Ferrière, en Anjou), где ее приняла Жанна д'Авогур, супруга Гийома, служанкой которой Жюлиотт и стала, получая за услуги в качестве платы старую одежду (une vieille cotte ou houppelande). Тем не менее, Оливье де Пре все-таки удалось добиться ее повторного ареста: он получил королевское письмо, в соответствии с которым советник Андрие Маршан (Andrieu Marchant) и секретарь Парижского парламента Гийом де Бюимон (Guillaume de Buymont) разыскали беглянку и отправили ее в тюрьму городка Силле – вместе с прочими «свидетелями», которых подкупила в свое время мадам Арнуль и которых, как выяснилось в ходе следствия, теперь насчитывалось уже девять человек.

Сама Тифани вместе с дочерью Мари де Пре были также арестованы и помещены в королевскую тюрьму Шатле в Париже. Не избежал заключения даже Гийом де Курсерьер, заподозренный (и совершенно справедливо, заметим в скобках) в пособничестве семейству де Лоре. Его посадили в Консьержери, откуда он сумел отправить своим подельницам письмо (также приобщенное к делу), в котором заклинал их, «чтобы они держались своих первых показаний и если что-то противное им сказали, то чтобы заявили, что это было сделано под пыткой»[905]905
  «…pour qu'ils se tinssent bien en leur première déposition et que si aucune chose avoient dit au contraire, qu'ils dissent en sortant du Chastelet que ce avoit esté par force de gehaine».


[Закрыть]. Тем не менее именно на пытке – а, вернее, после нее – Тифани Арнуль признала правду. Она показала, что «сеньор де Пре всячески желал жениться на ней, если бы не боялся бесчестья, которое он причинил бы [этим поступком] своим друзьям и детям, [а потому так] и не решился заключить [с ней брак]»[906]906
  «…le seigneur de Prez auroit bien voulu l'espouser s'il n'avoit craint la deshonneur que il feroit a ses amis et enfans maiz pour doubte d'eulx ne l'osoit faire». Как мы помним, женитьба Аннекина де Рюйи на бывшей проститутке Масет, т. е. на особе крайне низкого социального статуса и сомнительной репутации, ни к чему хорошему не привела: Глава 8.


[Закрыть]. В качестве смягчающих вину обстоятельств Тифани назвала знатное происхождение своего покойного зятя, который был сыном шевалье, любовь к «чудесному потомству ее дочери» и «желание видеть внуков преуспевающими людьми»[907]907
  «…veant la belle generacion de sadicte fille, desirant que ilz peussent estre avanciez».


[Закрыть].

Именно эту причину, толкнувшую ее на преступление, бабка Амбруаза II де Лоре назвала и в прошении о помиловании, с которым она обратилась к королю Карлу VI[908]908
  ANF. JJ 164. Fol. 143–144 (26 мая 1410 г.).


[Закрыть]. В нем также говорилось, что ни она, ни Мари де Пре никогда ранее никому «не наносили подобного ужасного оскорбления» (aucun autre villain blasme), а потому заслуживают снисхождения. Любопытно, что адвокат просительниц (или нанятый ими нотариус), предусмотрительно оставляя в стороне личность и происхождение Тифани Арнуль, всячески подчеркивал достойное социальное положение ее дочери, вдовы Амбруаза I де Лоре, отец которого являлся шевалье, а сам он верно служил французскому королю. Сама же Мари положила «прекрасное [продолжение этого] рода, [произведя на свет] трех сыновей и дочь»[909]909
  «…belle génération, c'est assavoir trois fils et une fille» (Ibid.).


[Закрыть]. И ее сыновья, добавлял он, «имеют доброе намерение послужить [своему королю] на войне»[910]910
  «…ont aussi lesdits trois fils bonne volonté de servir à la guerre» (Ibid.).


[Закрыть].

Еще одно письмо о помиловании было выдано на имя Гийома де Курсерьера и ратифицировано Парижским парламентом 26 мая 1410 г. Тесть Амбруаза де Лоре был назван в нем «шевалье, [происходящим] из достойного рода» (chevalier, de noble génération), а потому ему в качестве наказания предлагалось уплатить Оливье де Пре всего лишь пятьсот ливров в качестве возмещения морального ущерба.

* * *

Вернемся, однако, к нашему главному герою – Амбруазу II де Лоре. Насколько сильно скандал, в который оказались вовлечены практически все его родственники (мать, бабушка и тесть с тещей), отразился на его собственной карьере?

С одной стороны, в 1409 г. Амбруаз уже являлся главой семейства де Лоре как старший сын своего на тот момент покойного отца. Вероятно, он все же принимал самое непосредственное участие в подготовке и заключении брака с Гийометтой де Курсерьер. Тем не менее молодые супруги ни разу не упоминались ни на страницах уголовного дела, ни в письмах о помиловании, которые получили их старшие родственники.

С другой стороны, юный экюйе действительно отбыл на войну, как о том сообщалось в прошении его матери, поданном на имя короля. Был ли этот шаг напрямую связан с разразившимся скандалом, сказать, к сожалению, невозможно, однако совершенно ясным остается одно. Вся последующая – и весьма успешная – военная и политическая карьера Амбруаза II де Лоре при дворе Карла VII стала, по всей видимости, делом исключительно его собственных рук. Его личной заслугой, возможно, являлось и получение нового титула: вступив в королевское войско как скромный экюйе, уже в 1422 г. во всех хрониках он именовался шевалье[911]911
  В «Хронике» Мишеля Пентуэна Амбруаз де Лоре был назван «отважным рыцарем»: «…et dominus Ambrosius de Lore, milles strenuus Cenomanensis, cum quadraginta lanceis et ultra retrocustos erat» (Chronique du Religieux de Saint-Denis. T. 6. P. 478, курсив мой. – О. Т.). В более поздних по времени создания французских хрониках титул шевалье применительно к Амбруазу де Лоре также оставался без изменений: Journal du siège d'Orléans. P. 192, 204. Chronique de la Pucelle. P. 242, 248, 297, 338.


[Закрыть].

Не менее удачно складывалась и личная жизнь Амбруаза: известно, что от Гийометты де Курсерьер он имел сына и дочь. Когда же она умерла, бравый капитан женился вторично – на Катрин де Марсильи (Catherine de Marcilly), баронессе д'Иври, подарившей ему еще двух дочерей[912]912
  Сказать, когда именно был заключен этот второй брак, не представляется возможным. Однако в 1437 г. Амбруаз де Лоре упоминался в источниках уже как сеньор д'Иври: «Messire Ambrois de Loré, seigneur d'Yvry et prevost de Paris…» (Chroniques de Perceval de Cagny. P. 231). Одна из дочерей Амбруаза и Катрин, Амбруазина де Лоре, стала супругой Робера VII д'Этутвиля, прево Парижа при Карле VII и Людовике X и покровителя Франсуа Вийона. Поэт даже посвятил Амбруазине одну из своих баллад: Brunelli G.A. De la «Ballade de l'Espouse» aux aphrodisiaques du legs de l'Orfèvre // Revue belge de philologie et d'histoire. 1957. T. 35 (3–4). P. 763–770.


[Закрыть]. Данное обстоятельство, тем не менее, не помешало возникновению тех неприятных слухов, с которых началась эта история и которые ходили по Парижу сразу же после смерти королевского прево. Были ли они на самом деле связаны со скандалом, произошедшим в семействе де Лоре за 25 лет до того? Точного ответа на этот вопрос мы уже, к сожалению, никогда не узнаем. Однако косвенным подтверждением именно такого развития событий может служить судьба уже упоминавшегося выше предшественника Амбруаза де Лоре, Гуго Обрио. Слухи о его распущенном образе жизни на самом деле объяснялись отнюдь не политикой планомерного преследования парижских проституток. В 1380–1382 гг. прево встал на защиту еврейской общины, подвергшейся нападкам со стороны горожан, что в свою очередь повлекло за собой обвинение Обрио в ереси, и о нем стали поговаривать, что он посещает еврейских женщин легкого поведения. Именно эта деталь сохранилась в памяти потомков, и спустя почти триста лет Анри Соваль (1623–1676) писал в своей «Скандальной хронике»:

Это был человек, погрязший в разврате и сладострастии. Тайно он посещал еврейских проституток и замужних женщин, которые предавались с ним самым разнузданным развлечениям… И это было одним из преступлений, в которых обвинил его Университет[913]913
  Sauval H. La chronique scandaleuse. Chronique des mauvais lieux de Paris. P., 1910. Р. 51. Стоит заметить, что и с Парижским университетом у Гуго Обрио отношения также не складывались, поскольку прево всячески преследовал студентов, творящих беспорядки в столице королевства: Le Roux de Lincy A. Hugues Aubriot, prévôt de Paris sous Charles V, 1367–1381 // BEC. 1862. T. 23. P. 173–213.


[Закрыть].

Что же касается прочих участников этой истории, то о них мы, к сожалению, знаем значительно меньше, чем о нашем главном герое. Вероятно, высокое положение при дворе герцога и герцогини Анжуйских позволило Гийому де Курсерьеру и его супруге полностью замять скандал, разразившийся по вине излишне заботливой бабушки Амбруаза де Лоре, Тифани Арнуль, поскольку ни в одном ином французском источнике XV в., будь то правовые документы, хронистика или художественная литература, мы не найдем никаких упоминаний о состоявшемся судебном процессе. Таким образом, сообщение Парижского горожанина о слухах, ходивших в 1446 г. по столице Французского королевства, остается, возможно, единственным следом событий, сопровождавших заключение брака между юным экюйе и богатой наследницей владетельного сеньора.

Подобная нехватка информации, однако, далеко не всегда выступает препятствием на пути исследователя. Столь же, если не более опасным врагом очень часто становится и избыток сведений, содержащихся в источниках. Мы уже наблюдали этот стереоскопический эффект, когда пытались понять, как на самом деле развивались события во французском городке Герар, где проживали Масет де Рюйи, ее муж Аннекин и их знакомая Жанна де Бриг. Три разных человека ухитрились преподнести судьям парижского Шатле три различных версии связавшего их вместе происшествия, и любая из этих интерпретаций могла оказаться истинной.

Переходя к заключительной части своей книги, я попытаюсь продемонстрировать, сколь сложным представляется порой анализ совершенно, казалось бы, конкретных эпизодов прошлого, о которых сохранились многочисленные свидетельства. Когда некий судебный казус оказывался не только прекрасно документирован, но и описывался в источниках самой различной жанровой принадлежности, когда его оценивали не только судьи, но и сторонние наблюдатели – современники главных героев или их потомки. Мы вновь поговорим о частной и интимной жизни людей Средневековья и даже более позднего периода – эпохи Нового времени, для которой, как может показаться на первый взгляд, проблема сбора информации (как, впрочем, и ее интерпретации) стояла уже не столь остро. И тем не менее, истории, о которых далее пойдет речь, убеждают нас, что это было отнюдь не так…