Текст книги "Дела плоти. Интимная жизнь людей Средневековья в пространстве судебной полемики"

Господь, не желая, чтобы подобный проступок оставался безнаказанным, допустил, чтобы жена де Флави, Бланш д'Овербрюк,… задушила его при помощи его личного цирюльника в то время, когда он спал в собственной постели[1012]1012
  «Et pour ce que par la justice des hommes celuy de Flavy ne fut pugny de ce cas, Dieu le Createur, qui ne veult delaisser ung tel cas impugny, permist depuis que la femme d'iceluy de Flavy nommee Blanche d'Auvrebreuch,… le suffoqua et l'estrangla par l'ayde d'un sien barbier alors qu'il estoit couché ou lict» (Bouchart A. Op. cit. T. 2. P. 202).


[Закрыть].

В XVI в. версия о предательстве Жанны д'Арк, совершенном лично Гийомом де Флави, и понесенном им наказании получила дальнейшее развитие. Именно в этот период во Франции стали во множестве публиковаться жизнеописания выдающихся людей прошлого, одной из главных героинь которых часто выступала Орлеанская Дева[1013]1013
  Подробнее об особенностях трактовки истории Жанны д'Арк в такого рода источниках см.: Тогоева О. И. Еретичка, ставшая святой. С. 291–327.


[Закрыть]. Так, автор анонимного «Зерцала достойных женщин», изданного в Лионе в 1546 г., слово в слово повторял суждения Алана Бушара: капитан крепости заранее договорился с врагами Карла VII о продаже им Девы и лично настоял на том, чтобы она вышла за ворота и приняла бой, исход которого был предрешен[1014]1014
  «Mais celuy de Flavy avoit fait ceste ordonnance pource que il avoit ia vendu aux desusdiz Bourguignons et Angloys la Pucelle. Et pour parvenir ses fins il la pressoit fort de sortir par l'une des portes de la ville car le siege n'estoit pas devant icelle porte» (Mirouer des Femmes vertueuses. 2 éd. P., 1547, без пагинации). Как полагал Огюст Валле де Виривиль, автор «Зерцала» в качестве своего основного источника использовал именно хронику А. Бушара: Vallet de Viriville A. Op. cit. P. 551, 554.


[Закрыть].

Трактовки эпизода в Компьене А. Бушара придерживался и Пьер де Брантом (1540–1614) в своих «Галантных дамах». Следует, правда, отметить, что автора в первую очередь интересовала отнюдь не история Жанны д'Арк, но судьбы тех женщин, которые осмеливались дать отпор мужьям-тиранам (maris-tyrans) и даже отправить их на тот свет. И здесь ему на ум приходил образцовый пример подобного поведения – поступок Бланш д'Овербрюк, отомстившей Гийому не только за собственную неудавшуюся жизнь, но и за совершенное им в отношении Жанны д'Арк предательство:

Как это сделала Бланш д'Овербрюкт со своим супругом, сьёром де Флави, компьенским маршалом и губернатором, который предал Орлеанскую деву, став причиною ее плена и гибели. Дама эта, Бланш, прознала, что муж собирается утопить ее, и опередила его, успев с помощью мужнина цирюльника задушить злодея; король Карл VII тотчас помиловал ее – думаю, скорее из-за предательства мужа, нежели по другой причине[1015]1015
  «Ainsi que fit Blanche d'Auverbruckt à son mary le sieur de Flavy, capitaine de Compiègne et gouverneur, qui trahit et fut la cause de la perte et de la mort de la Pucelle d'Orléans. Et cette dame Blanche… l'estouffa et l'estrangla, dont le roy Charles septième lui en donna aussitost sa grace; à quoy aussi ayda bien la trahison du mary pour l'obtenir, possible plus que tout autre chose» (Brantôme. Les Dames galantes / Ed. par M. Simonin. P., 1962. P. 52). Русская цитата приводится по изданию: Брантом П.
  Галантные дамы / пер. с фр. И. Волевич, Г. Зингер. М., 2007. C. 40.


[Закрыть].

Та же связь между действиями «неверного» (desloyal) Гийома де Флави и его ужасной смертью присутствовала и в «Портретах и жизнеописаниях знаменитых людей» 1584 г. Андре Теве. Более того, в рассказ об убийстве, совершенном Бланш, автор также включил эпизод внезапной гибели на поле боя брата капитана, Луи де Флави:

Флави нашел способ под выдуманным предлогом избежать судебного преследования (за совершенное преступление. – О. Т.), но Господь, наказывая его за измену, внезапно после пленения Жанны забрал к себе его брата, Луи де Флави, [погибшего] от пушечного ядра. Что же касается самого предателя, то его смерть приблизила Бланш д'Овербрюк, его супруга, которая из-за плохого с ней обращения задушила его, пока он спал, с помощью цирюльника[1016]1016
  «Flavy par voyes illusoires trouva moyen d'eschaper la iustice, mais Dieu, vengeant sa trahison, soudain apres la prise de Ieanne luy osta Louys de Flavy son frere par le moyen d'un coup de boulet; et quant au traitre, sa mort luy fut avancée par Blanche Danurebruch, sa femme, qui pour le mauvais traictement, qu'il luy faisoit, le suffoqua et estrangla par l'ayde de son barbier, lors qu'il estoit couché au lict» (Thevet A. Les vrais pourtraits et vies des hommes illustres. P., 1584. P. 281).


[Закрыть].

Луи де Флави действительно погиб в июне 1430 г. под Компьенем, во время осады города англичанами и бургундцами. Это событие упоминалось в «Хронике» Ангеррана де Монстреле, который, однако, никак не связывал его с пленением Орлеанской Девы, уделив основное внимание тому, насколько мужественно держался в этот момент сам капитан города: он не только никому не показал своего горя, но и приказал после очередной отбитой атаки неприятеля трубить победу, «дабы приободрить людей»[1017]1017
  «Pour la mort duquel ledit Guillaume fut moult troublé et anoyeux, mais non obstant il ne s'en monstra nul samblant, ains pour resbaudir ses gens, brief ensievant, fist devant lui sonner ses menestrelx, ainsi qu'il avoit acoustumé de faire» (Chronique d'Enguerran de Monstrelet. T. 4. P. 391).


[Закрыть].

Любопытно при этом отметить, что практически одновременно с версией об особой роли, которую сыграл Гийом де Флави в судьбе Жанны д'Арк, продав ее бургундцам, во Франции начала набирать силу и несколько иная трактовка событий. Впервые, как представляется, она возникла еще в хрониках второй половины XV в., авторы которых особо отмечали раздражение капитанов французского войска, вызванное военными успехами Девы, и указывали на зависть с их стороны как на основную причину ее поражения под Компьенем. Об этом, в частности, сообщал анонимный создатель «Хроники Турне»:

И с тех пор многие говорили и утверждали, что из-за зависти французских капитанов и из-за симпатии, которую испытывали некоторые члены королевского совета к Филиппу Бургундскому и Жану Люксембургскому, Жанну д'Арк приговорили к смерти на костре[1018]1018
  «Et depuis dirent et affermèrent plusieurs que, par le envie des capitaines de France, avec la faveur que aulcuns du conseil du roi avoient à Philippe duc de Bourgogne et à messire Jean de Luxembourg, on trouva couleur de faire morir laditte Pucelle par feu» (Chronique de Tournai // Corpus Chronicorum Flandriae… edidit J.-J. de Smet. Bruxelles, 1856. P. 417).


[Закрыть].

Ему вторил автор «Хроники Лотарингии», ошибочно относивший момент пленения Девы к битве за Руан, но также считавший, что причиной ее гибели стало отношение к ней «некоторых военных»[1019]1019
  «D'autres disoient qu'aucuns de l'armée l'avoient faict mourir, pour cause qu'elle attribuoit tous ses honneurs des faicts d'armes à elle» (La chronique de Lorraine // Quicherat J. Op. cit. T. 4. P. 338).


[Закрыть]. Как отмечала Колетт Бон, подобные чувства окружавших Жанну военных были вполне естественны: с ее появлением любая удачная операция французов почти автоматически становилась ее личной заслугой, усилия же всех прочих отходили в тень[1020]1020
  Beaune C. Jeanne d'Arc. Vérités et légendes. Р., 2008. P. 128–129.


[Закрыть].

Как следствие, пленение Девы под Компьенем и в последующие века часто объяснялось именно завистью королевских военачальников. Так, в чрезвычайно популярных во Франции «Анналах и хрониках» Николя Жиля[1021]1021
  Сочинение Н. Жиля выдержало 22 издания в XVI – начале XVII в.: Lanéry d'Arc P. Livre d'or de Jeanne d'Arc. Bibliographie raisonnée et analitique des ouvrages relatifs à Jeanne d'Arc. P., 1894. № 73; Huppert G. The Idea of Perfect History. Historical Erudition and Historical Philosophy in Renaissance France. Chicago; L., 1970. P. 12–13.


[Закрыть] назывались сразу две возможные причины произошедшего. «Кое-кто говорит», замечал автор, что давка на мосту через крепостной ров была столь велика, что девушка просто не смогла вернуться в город[1022]1022
  «Disoyent aucuns qu'à ladicte retraicte la presse estoit si grande à la porte, qu'elle n'estoit peu entrer» (Gilles N. Les Annales et croniques de France. P., 1553. Fol. 78v-79).


[Закрыть]. Однако есть и «другие» – считающие, что ворота Компьеня были закрыты специально – «по приказу некоторых французских капитанов, завидовавших военным успехам Жанны и ее славе»[1023]1023
  «Les autres disoyent que les barrieres luy avoyent esté fermees à l'appetit d'aucuns des Capitaines Francois, qui estoyent desplaisans de ce que de tout ce qui se faisoit es guerres, la gloire estoit attribuee à ladicte Iehanne» (Ibid. Fol. 79, курсив мой. – О. Т.).


[Закрыть].

Версия предательства, совершенного по отношению к Орлеанской Деве ее ближайшими соратниками, продолжила свое существование и позднее. И в ряде случаев она оказалась совмещена с версией об измене Гийома де Флави. Так, Франсуа де Мезере в созданной по заказу кардинала Ришелье в 1646 г. «Истории Франции» писал, что капитан Компьеня предал Жанну из зависти к тому доверию, которое она вызывала в войсках[1024]1024
  «Elle trouva la barriere fermée par la trahison de Guillaume Flavy Gouverneur de la Ville, qui supportoit impatiemment de ce qu'elle avoit plus de credit que luy parmi les gens de guerre» (Mezeray F.E. de. Histoire de France depuis Faramond jusqu'au règne de Louis le juste. 3 vol. P., 1685. T. 2. P. 617).


[Закрыть]. Луи Ле Жандр в «Новой истории Франции» 1719 г. заявлял, что де Флави действовал «по злому умыслу или безрассудно»[1025]1025
  «Le Gouverneur nommé Flavi, par malice ou par imprudence, aïant fait fermer la barriere trop tost» (Le Gendre L. Nouvelle histoire de France, depuis le commencement de la Monarchie, jusques à la mort de Loüis XIII. T. 1–8. P., 1719. T. 4. P. 14).


[Закрыть]. Франсуа Гайо де Питаваль полагал, что Дева оказалась в плену потому, что «кто-то» закрыл перед ней ворота города, хотя сама она и предвидела такое развитие событий и предсказала, что ее предадут[1026]1026
  «La garnison fut à peine rentrée, que sans l'attendre on ferma la barriere, de sorte qu'elle fut obligée de se rendre à Lionnet Batard de Vendôme… Elle avoit pressenti son infortune, et avoit dit, en sortant de la Ville, je suis trahie» (Gayot de Pitaval F. Causes célebres et intéressantes, avec les jugements qui les ont decidées. P., 1739–1754. T. 21. P. 39).


[Закрыть]. Поступок этого человека автор называл «черным вероломством» в отношении героини, которая спасла Францию от, казалось бы, неминуемой гибели[1027]1027
  «Comment croira-t'on qu'une personne… qui avoit delivré Orléans, on peut dire miraculeusement sauvé la France sur le penchant inévitable de sa ruine, ait été par la plus noire perfidie abandonnée, et livrée à l'ennemi, par le François même?» (Ibid. P. 39–40).


[Закрыть]. Точно так же описывал события, произошедшие в Компьене, и Жан-Зоробабель Обле де Мобуи[1028]1028
  «Jeanne demeura à la queue pour favoriser la retraite… mais lorsqu'elle se présenta, elle trouva la porte fermée. Elle se battit avec un nouveau courage, ne s'attendant guères cependant qu'on viendroit à son secours; car en sortant de la place, soit qu'elle eût vu, entendu quelque chose, elle s'étoit écriée: je suis trahie» (Aublet de Maubuy J.-Z. Les vies des femmes illustres de la France. P., 1762. T. 1. P. 26).


[Закрыть], считавший, что сторонники Карла VII виновны в гибели Жанны д'Арк в неменьшей степени, нежели англичане. И хотя предательство капитана «не было доказано», его поступок был чем-то большим, нежели простое проявление «недоброжелательства»[1029]1029
  «Les François ayent eu autant part à la perte de la Pucelle que les Anglois; car quoique la trahison de Gouverneur ne soit pas bien averée, néanmoins il est certain qu'il y eut plus que de la mauvaise volonté» (Ibid. P. 27, курсив мой. – О. Т.).


[Закрыть].

Последнее замечание Ж.-З. Обле де Мобуи представляется весьма показательным, поскольку оно свидетельствовало об определенной смене парадигмы, в рамках которой прочитывался отныне эпизод в Компьене. Возникшие у авторов XVIII в. сомнения в постоянно воспроизводимой на протяжении трех веков версии событий были следствием происходившего в этот период постепенного перехода к рационалистическим принципам историописания, что нашло свое отражение в том числе и в интерпретации эпопеи Жанны д'Арк[1030]1030
  Тогоева О. И. Еретичка, ставшая святой. С. 389–441.


[Закрыть]. История с предательством, якобы совершенном Гийомом де Флави, была раскритикована и отвергнута за недоказанностью. Характерным примером такого отношения к давней легенде стало сочинение Николя Лангле Дюфренуа «История Жанны д'Арк, девственницы, героини и мученицы за страну», увидевшее свет в 1753–1754 гг.

Посвятив событиям 23 мая 1430 г. отдельную главу своего труда, Лангле Дюфренуа подробно остановился на всех возможных причинах неудачи, постигшей его героиню. Он отмечал, что, по мнению «некоторых историков», захват Жанны в плен стал следствием заговора Гийома де Флави и других капитанов: все они завидовали ее военным успехам и полагали, что победа под Компьенем (если таковая случится) будет также приписана исключительно усилиям Девы, «как уже произошло под Орлеаном»[1031]1031
  «Quelques Historiens prétendent que Guillaume de Flavi gouverneur de Compiegne, avec quelques autres Officiers, jaloux de cette Héroïne, convinrent ensemble de la faire prendre; de peur sans doute que si le siége de Compiegne étoit levé, la gloire en rejaillit sur elle, comme la réussite de celui d'Orléans» (Lenglet Dufresnoy N. Histoire de Jeanne d'Arc, vierge, héroïne et martyre d'Etat. P.; Orléans, 1753–1754. P. 130, курсив мой. – О. Т.).


[Закрыть]. За свое преступление, продолжал Лангле Дюфренуа, де Флави не подвергся судебному преследованию, но был наказан собственной женой, убившей его и получившей за это королевское прощение на том основании, что она «полностью доказала» виновность своего мужа в гибели Жанны д'Арк[1032]1032
  «Flavi fut depuis poursuivi pour cette démarche, mais il n'évita la punition que faute de preuves… Il en reçut la peine de la part de sa propre femme,… qui le fit mourir; crime dont cette femme reçut l'abolition, après avoir suffisamment prouvé que son mari avoit résolu la mort de cette vertueuse Fille, et qu'il avoit promis au sieur de Luxembourg de la lui livrer» (Ibid. P. 130–131, курсив мой. – О. Т.).


[Закрыть]. Таким образом, в сочинении Лангле Дюфренуа все существовавшие ранее варианты данного сюжета оказались сведены воедино. Это, однако, не означало, что сам автор верил в них: напротив, ссылаясь на показания Жанны на обвинительном процессе 1431 г., он замечал, что источники не подтверждают историю предательства Гийома де Флави и что главными виновниками гибели девушки следует считать бургундцев и англичан, перекрывших ей дорогу к воротам Компьеня[1033]1033
  «Convention, qui selon la déposition de la Pucelle, ne paroît gueres probable… Ce furent les Anglois et les Bourguignons, qui l'ayant coupée l'empêcherent de rentrer dans la ville» (Ibid. P. 131).


[Закрыть].

Некоторые сомнения в том, что именно де Флави был виновен в пленении французской национальной героини, высказывал и Филипп-Александр Лебрен де Шарметт, в 1817 г. издавший четырехтомную «Историю Жанны д'Арк». Он, как и Н. Лангле-Дюфренуа, приводил в своем труде все высказывавшиеся ранее объяснения трагического конца Орлеанской Девы[1034]1034
  Le Brun de Charmettes Ph.-A. Histoire de Jeanne d'Arc, surnommée la Pucelle d'Orléans. 4 vol. P., 1817. T. 3. P. 130–131.


[Закрыть] и подробно останавливался на версии предательства, отмечая, что «эта проблема – одна из тех, что в изобилии имеются в эпопее французской героини»[1035]1035
  «La part que put avoir Guillaume de Flavy au malheur de la Pucelle, est un de ces problèmes dont abonde l'histoire de cette héroïne» (Ibid. P. 137).


[Закрыть]. К сожалению, писал далее Лебрен де Шарметт, у нас отсутствуют документальные свидетельства, подтверждающие подобное развитие событий: в частности, о возможном участии в своей судьбе Гийома де Флави ничего не говорила сама Жанна[1036]1036
  «Dans tout le cours de ses interrogatoires, Jeanne d'Arc, parlant devant des ennemis de la France, se montre attentive à ne rien dire qui puisse nuire à la goire de son patrie» (Ibid. P. 138).


[Закрыть]. Вместе с тем репутация капитана Компьеня, известная по текстам XV в., – и здесь Лебрен ссылался на «Воспоминания» Жака Дюклерка[1037]1037
  Ibid. P. 140–141. См. прим. 1 на с. 308.


[Закрыть] – заставляет предположить, что он вполне мог испытывать к Деве негативные чувства: его грубое обращение с женщинами и, в частности, с собственной женой должно было вызывать отвращение у Жанны, славившейся своим целомудрием[1038]1038
  «Un pareil homme devait exciter par sa conduite l'indignation de la chaste Jeanne d'Arc» (Ibid. P. 141). Это замечание автора выглядит особенно забавным, если учесть, что в 1430 г., когда Гийом де Флави познакомился с Жанной д'Арк, Бланш д'Овербрюк было примерно 4 года.


[Закрыть]. Таким образом, по мнению автора, измена де Флави являлась недоказанной, хотя и вполне возможной[1039]1039
  «Concluons de tout ce que nous venons de dire, qu'il n'est pas prouvé que Guillaume de Flavy eût trahie la Pucelle; mais que la fausseté, encore moins l'impossibilité de ce crime, n'est pas non plus, à beaucoup près, démontrée» (Ibid. P. 142, курсив мой. – О. Т.).


[Закрыть].

Сомнения, обуревавшие Ф.-А. Лебрен де Шарметта и не дававшие ему остановиться на какой-то одной трактовке событий, вполне разделяли и последующие поколения французских историков. Несмотря на доступность многочисленных и уже опубликованных документов XV в. и на кажущийся единственно возможным рациональный подход к их изучению, многие авторы XIX в. продолжали верить не только в сам факт предательства Гийома де Флави, совершенного по отношению к Жанне д'Арк, но и в его тесную связь с последующим убийством капитана Компьеня. Так, в обширном историческом очерке, предваряющем очередной том издания средневековых источников, Жозеф-Франсуа Мишо и Жан-Жозеф-Франсуа Пужула – вслед за Жоржем Шателеном, Аланом Бушаром, Пьером де Брантомом и Андре Теве – уверенно заявляли, что смерть де Флави явилась логичным результатом его отношения к Орлеанской Деве:

[Многие] обвиняли Гийома де Флави, капитана Компьеня, в том, что он приказал закрыть ворота [города]. То, что нам известно из истории о характере и нравах Гийома де Флави, лишь придает веса этим подозрениям… Это был человек дурной жизни, и Жанна, которая всегда оставалась исключительно строга в том, что касалось морали, возможно, иногда упрекала де Флави за его поведение… Гийом де Флави погиб трагически: его цирюльник перерезал ему горло по приказу супруги [капитана], а сама она закончила дело, задушив мужа. Одно из обвинений, которые предъявляла эта дама своему супругу, заключалось в пленении Девы[1040]1040
  «On a accusé Guillaume de Flavy, gouverneur de Compiègne, d'avoir fait fermer la barrière. Ce que l'histoire nous apprend du caractère et des moeurs de Guillaume de Flavy ne fait que donner du poids à cette odieuse accusation… C'était un homme de mauvaise vie, et Jeanne, qui se montra toujours si sévère en matière de moeurs, avait peut-être reproché parfois sa conduite à Guillaume de Flavy… Guillaume de Flavy périt tragiquement: son barbier lui coupa la gorge par l'ordre de sa femme, et celle-ci l'acheva en l'étouffant; un des griefs que cette dame reprochait à son mari était la captivité de la Pucelle» (Nouvelle collection des mémoires pour servir à l'histoire de France / Ed. par MM. Michaud at Poujoulat. P., 1837. T. 3. P. 14).


[Закрыть].

Пожалуй, только в работах Жюля Кишра середины XIX в. гипотеза о предательстве капитана Компьеня была подвергнута решительной критике с опорой на все известные на тот момент источники[1041]1041
  Quicherat J. Aperçus nouveaux sur l'histoire de Jeanne d'Arc. P., 1850. Р. 77–95.


[Закрыть]. Однако даже во второй половине XX в. эта версия все еще периодически возникала даже в сугубо научных исследованиях. В 1981 г. об измене Гийома де Флави, как о само собой разумеющемся факте, писала Марина Уорнер в своей, ставшей классической, работе «Жанна д'Арк. Образ женского героизма»[1042]1042
  Warner M. Joan of Arc. The Image of Female Heroism. L., 2000 (1L., 1981). Р. 75.


[Закрыть], а в 1986 г. та же история оказалась повторена в «Жанне д'Арк» Режин Перну и Мари-Вероник Клэн[1043]1043
  Pernoud R., Clin M.-V. Jeanne d'Arc. P., 1986 (русский перевод: Перну Р., Клэн М.-В. Жанна д'Арк / пер. Т. Б. Пошерстник, О. Е. Ивановой. М., 1992. С. 371–375).


[Закрыть].

Существует эта легенда и поныне[1044]1044
  См., например: Ромм Ф. Жанна д'Арк. Загадки Орлеанской Девы // http://www.k2x2.info/istorija/zhanna_d_ark_zagadki_orleanskoi_devy/index.php (дата обращения – 14.02.2024).


[Закрыть]. И хотя сегодня уже мало кто помнит, что родилась она в результате преступления, совершенного 9 марта 1449 г. в замке Нель, имена жестоко убитого своею собственной женой капитана Компьеня и французской национальной героини, на мой взгляд, еще долго будут упоминаться вместе – как в научных, так и в научно-популярных сочинениях.

* * *

История Гийома де Флави и Бланш д'Овербрюк позволила нам не только в деталях изучить особенности расследования уголовных дел такого рода, но и увидеть, какими путями сохранялась память о преступлении, совершенном в середине XV в., на протяжении последующих столетий. Авторы Нового времени пытались по-своему осмыслить убийство капитана Компьеня и предложить собственное объяснение поступка его неверной супруги. Таким образом, в нашем распоряжении оказалось огромное количество очень подробных и самым тщательным образом составленных судебных документов, а также записей хронистов и историков, и перед нами предстал целый «хор» голосов, рассказывающих одну и ту же историю.

Подобное многообразие мнений мы редко встретим применительно к эпохе Средневековья даже тогда, когда речь заходит о каком-то значительном (прежде всего, в политическом плане) событии или явлении. В еще меньшей степени это касается приватной сферы. В подавляющем большинстве рассмотренных выше казусов – историях Раймона Дюрана, Джона Райкнера, Масет и Аннекина де Рюйи, Колетт Ла Бюкет и Жана Ле Мерсье, Амбруаза де Лоре – мы не смогли «услышать» голоса всех заинтересованных лиц и узнать, что же они думали по поводу тех частных конфликтов, которые внезапно стали явными и превратились в предмет публичного судебного разбирательства.

Дело Бланш д'Овербрюк (как и дело Жанны де Брем и Бридуля де Мезьера) в какой-то степени заполнило эту лакуну, хотя и породило проблему иного рода – проблему доверия к источникам информации, особенно в тех случаях, когда этой информации становится слишком много. Все версии произошедшего в замке Нель убийства, как я пыталась показать выше, разнились между собой, каждая из них была рассказана по-своему, с учетом интересов того или иного конкретного лица. Точно так же действовали и более поздние авторы, пытавшиеся увязать убийство капитана Компьеня с собственными представлениями о ходе Столетней войны и о роли в ней Жанны д'Арк. «Игра в слова», которой занимались все эти персонажи – кто в зале суда, а кто в тишине собственных кабинетов, – напоминает отчасти принцип действия калейдоскопа, в котором с каждым следующим поворотом возникает новая картинка, совершенно не похожая на предыдущую.

С одной стороны, подобное многообразие не может не радовать историка, поскольку действительно предоставляет ему шанс рассмотреть во всех подробностях и тот казус, который его заинтересовал, и реакцию на него последующих поколений. С другой стороны, в обилии источников оказывается очень легко потеряться и упустить ту единственную, но очень важную деталь, которая может стать ключом не только ко всему написанному о том или ином событии, но и к самому этому событию.

Именно о такой ситуации и пойдет речь в следующей главе. Мы перенесемся во Францию XVI столетия и поговорим о сюжетах, которые, на первый взгляд, уже не имеют ничего общего с эпохой Средневековья: об одержимости человека демонами и практике экзорцизма, о политике веротерпимости Генриха IV и об ожесточенных спорах умеренных католиков со «спиритуалами»… И все же, как мне кажется, существует определенная связь между старыми и новыми героями моих историй. Она выражается прежде всего в наличии у них неких базовых культурных ценностей и представлений, не успевших за одно столетие измениться сколько-нибудь радикальным образом, а также – в способах отбора и интерпретации информации, которую тот или иной непосредственный участник событий был готов предложить своим слушателям и читателям.

Глава 12. История Марты Броссье, которая любила, да не вышла замуж

История Марты Броссье (Marthe Brossier) хорошо известна специалистам, занимающимся ранним Новым временем, а особенно тем, кто интересуется проблемами религиозности – народной и ученой, точками их пересечения и их расхождениями. Впервые читающая публика познакомилась с ней благодаря ставшей уже классической работе Робера Мандру 1968 г. о вере в сверхъестественное во французском обществе XVII в.[1045]1045
  Mandrou R. Magistrats et sorciers en France au XVIIe siècle. Une analyse de psychologie historique. P., 1968. P. 163–179.


[Закрыть] Историки права привлекали ее в качестве иллюстрации в исследованиях, посвященных особенностям судопроизводства в ведовских процессах[1046]1046
  Soman A. The Parlement of Paris and the Great Witch Hunt (1565–1640) // Sixteenth Century Journal. 1978. T. 9. № 2. Р. 30–44.


[Закрыть]. Много раз обращались к ней и ученые, занимающиеся проблемами демонологии и одержимости в Западной Европе эпохи Средневековья и Нового времени[1047]1047
  Walker D.P. Unclean Spirits: Possession and Exorcism in France and England in the Late Sixteenth and Early Seventeenth Centuries. Philadelphia, 1981. P. 33–42; Walker A. M., Dickerman E. H. A Woman under the Influence: A Case of Alleged Possession in Sixteenth-Century France // Sixteenth Century Journal. 1991. T. 22. № 3. Р. 535–554; Ferber S. The Demonic Possession of Marthe Brossier, France, 1598–1600 // No Gods Except Me: Orthodoxy and Religious Practice in Europe, 1200–1600 / Ed. by Ch. Zica. Melbourne, 1991. Р. 59–83; Eadem. Demonic Possession in Early Modern France. L., 2004. Р. 40–58; Houdard S. La possession de Marthe Brossier. Un carrefour critique entre libertinage politique et mystique en France au début de l'époque moderne // Chasses aux sorcières et démonologie. Entre discours et pratiques (XIVe-XVIIe siècles) / Textes reunis par M. Ostorero, G. Modestin et K. Utz Tremp. Firenze, 2010. Р. 117–129; Arnaud S. On Hysteria. The Invention of a Medical Category between 1670 and 1820. Chicago; L., 2015. P. 41–50.


[Закрыть].

Как и в случае с казусом Гийома де Флави, интерес к Марте Броссье и ее наполненной самыми невероятными событиями жизни был связан не в последнюю очередь с внушительным количеством источников, содержащих разнообразнейшие сведения о ней. К ним относятся и отчеты церковных экзорцистов, пытавшихся изгнать из молодой женщины демонов, якобы овладевших ею, и частная переписка, и официальные королевские реляции, и полемические трактаты французских теологов и врачей, и судебные документы. На основании этих текстов оказывается, на первый взгляд, довольно просто реконструировать биографию нашей героини…

* * *

Марта Броссье родилась и выросла в городке Роморантен в Берри, относившемся в конце XVI – начале XVII в. к диоцезу Орлеана. В 1599 г., согласно нашим источникам, ей исполнилось 26 лет. Именно в это время ее имя стало известно всей Франции: 30 марта того же года девушка в сопровождении отца и двух своих сестер, рассказ о которых ждет нас впереди, прибыла в Париж, где на протяжении нескольких месяцев оставалась главной сенсацией[1048]1048
  «Le mardi 30e de ce mois, une fille, aagée de 26 ans, qu'on nommoit Marthe, qui avoit le diable au corps (ainsi qu'on disoit), fust amenée de Loches en ceste ville de Paris, et mise près de Ste. Genevieve, où chacun, par admiration ou par curiosité, l'alloit voir» (L'Estoile P. de. Op. cit. P. 182).


[Закрыть]. Впрочем, к этому моменту она уже посетила многие другие французские города: Орлеан, Клери, Сомюр, Анже и Лош, где каждый раз ее встречали с все возрастающим интересом. Объяснялось это любопытство тем обстоятельством, что в течение предшествующих 15 месяцев Марта была одержима демонами и никак не могла избавиться от них, несмотря на все усилия ее семьи и самых разнообразных экзорцистов, начиная с кюре приходской церкви в Роморантене и заканчивая епископом Анже.

Как можно заключить из дошедших до нас откликов современников, именно с целью покончить со своей одержимостью Марта и явилась в столицу Французского королевства, где ее случай привлек внимание не только простых обывателей и рядовых священников, но и самого Пьера де Гонди (1533–1616), епископа Парижского. По его личному распоряжению 30 и 31 марта, а затем 1 апреля 1599 г. девушка подверглась нескольким процедурам изгнания демонов, на которых присутствовали помимо собственно экзорцистов (представителей ордена капуцинов) парижские теологи и врачи[1049]1049
  Discours veritable sur le faict de Marthe Brossier de Romorantin pretendue demoniaque. P., 1599. P. 4–5, 7–8.


[Закрыть]. Все они были призваны, дабы ответить на вопрос, является ли Марта на самом деле одержимой и, как следствие, можно ли верить в то, что ее предсказания и пророчества происходят от демонов, или же они – плод ее воображения.

Важно отметить, что с точки зрения процедуры в действиях столичных священников не было ничего удивительного. Именно так и следовало поступать с любым человеком, состояние которого заставляло окружающих подозревать его в одержимости: прежде всего требовалось удостовериться в реальности самого явления, а уже затем приступать к его искоренению[1050]1050
  Явление одержимости и, соответственно, практика экзорцизма были в действительности известны европейцам еще со времен Античности: Chauve-Mahir F. L'exorcisme des possédés dans l'Église d'Occident (Xe-XIVe siècle). Turnhout, 2011.


[Закрыть]. (Илл. 46) Об этом любой практикующий экзорцист мог прочесть в одном из многочисленных пособий, распространившихся в Западной Европе в XVI в. и подробно описывавших порядок действий местных церковных и светских властей при выявлении случаев одержимости[1051]1051
  Все эти пособия были созданы в основном в Италии. Наиболее авторитетными из них считались труды Альберто Кастеллано и Франческо Самарино: Castellano A. Liber sacerdotalis. Venise, 1523 (название после 1537 г.: Castellano A. Sacerdotale iuxta sanctae Romanae Ecclesiae ritum); Samarino F. Sacerdotale. Venise, 1579 (название после 1593 г.: Samarino F. Sacerdotale sive sacerdotum thesaurus). Именно эти два пособия легли в основу «Римского ритуала» (Rituale Romanum) – руководства для священников по проведению различных церковных обрядов, в том числе процедуры экзорцизма, составленного по указанию папы римского Павла V (1605–1621) в 1614 г. и ставшего последним из литургических текстов, подготовка и публикация которых были определены постановлениями Тридентского собора (1545–1563). Подробнее о пособиях по экзорцизму и их известности во Франции см.: Sluhovsky M. Spirit Possession as Self-Transformative Experience in Late Madieval Catholic Europe // Self and Self-Transformation in the History of Religions / Ed. by D. Shulman, G. G. Stroumsa. Oxford; N.Y., 2002. P. 150–170; Junod S. Le récit au piège du démoniaque: Charles Blendecq, Cinq Histoires admirables (1582) // Albineana: Cahiers d'Aubigné. 2009. Vol. 21. P. 115–135. О использовании авторских пособий в создании «Римского ритуала» см. подробнее: Van Slyke D. G. The Ancestry and Theology of the Rite of Major Exorcism // Antiphon. 2006. T. 10. № 1. P. 70–116, особенно Р. 78–79.


[Закрыть]. Тем не менее, относительно «казуса» Марты Броссье назначенная епископом Парижским комиссия не смогла прийти к единому мнению. С точки зрения братьев-капуцинов и столичных теологов, девушку действительно одолевали демоны; присутствовавшие же на сеансах экзорцизма врачи посчитали ее обманщицей[1052]1052
  Discours veritable. Р. 6, 8, 10–11.


[Закрыть]. (Илл. 47)

Существовала, однако, дополнительная и весьма серьезная проблема, заключавшаяся в том, что высказывания Марты, которые она позволяла себе делать на публике (или, если довериться свидетельствам ее экзорцистов, которые позволял себе делать ее главный демон, Вельзевул), были весьма опасного свойства. Как отмечал в своем «Дневнике» Пьер де л'Этуаль (1546–1611), девушка «приводила много удивительных [доводов] против гугенотов»: она называла их пособниками дьявола и уверяла, что каждый день Сатана вербует себе новых адептов из жителей Ла Рошели и других городов, остававшихся оплотом протестантизма во Франции[1053]1053
  «Elle disoit merveilles contre les Huguenos, et son diable alloit quérir tous les jours quelque ame nouvelle à la Rochelle et ailleurs pour mettre en sa chaudière, disant que tous les Huguenos estoient à lui» (L'Estoile P. de. Op. cit. P. 182, курсив мой. – О. Т.).


[Закрыть]. Иными словами, заявления Марты шли вразрез с политикой религиозной толерантности, провозглашенной в Нантском эдикте, который положил официальный конец Религиозным войнам во Франции[1054]1054
  Hours B. L'Eglise et la vie religieuse dans la France moderne, XVIe-XVIIIe siècle. P., 2000. P. 142.


[Закрыть].

Эдикт, как известно, был принят далеко не всеми французскими католиками и породил как скрытое сопротивление, так и многочисленные открытые выступления против Генриха IV (1553–1610). Король, подписавший этот документ 30 апреля 1598 г., добился от Парижского парламента его ратификации лишь 25 февраля 1599 г., т. е. всего за месяц до прибытия Марты в Париж[1055]1055
  Recueil des lettres missives de Henry IV / Publ. par M. Berger de Xivrey. T. V (1599–1602). P., 1850. P. 89–94. Подробнее о сложностях принятия эдикта см., к примеру: Hours B. Op. cit. Р. 142–146.


[Закрыть]. Неудивительно, что девушку, выступавшую против «новой религии», столь тепло встретили столичные капуцины, принадлежавшие к наиболее яростным противникам политики веротерпимости в этот период[1056]1056
  Об отношении ордена капуцинов к религиозной политике Генриха IV и об их критике Нантского эдикта см. прежде всего: Père Godefroy de Paris. Les frères mineurs Capucins en France. Histoire de la province de Paris. T. II: De l'expulsion projetée à l'approbation enregistrée (1597–1601). P., 1950.


[Закрыть]: они не только постарались взять в свои руки проведение сеансов экзорцизма, но даже поселили семейство Броссье в принадлежавшем им аббатстве Св. Женевьевы[1057]1057
  L'Estoile P. de. Op. cit. P. 182.


[Закрыть].

Вне всякого сомнения, появление Марты оказалось противникам политики религиозной толерантности очень кстати, и они поспешили использовать ее заявления как дополнительное оружие собственной пропаганды[1058]1058
  Об использовании процессов об одержимости в качестве средства религиозной пропаганды в этот период см., к примеру: Walker D. P. Demonic Possession Used as Propaganda in the Later Sixteenth Century // Scienze, credenze occulte, livelli di cultura / Convegno internazionale di stidi (Firenze, 26–30 giugno, 1980). Firenze, 1982. P. 237–248; Weber H. L'exorcisme à la fin du XVIe siècle, instrument de la Contre Réforme et spectacle baroque // Nouvelle revue du XVIe siècle. 1983. T. 1. P. 79–101; Pearl J. L. Demons and Politics in France, 1560–1630 // Historical Reflections. 1985. Vol. 12. № 2. P. 241–251; Idem. «A School for Rebel Soul»: Politics and Demonic Possession in France // Historical Reflections. 1989. Vol. 16. № 2–3. P. 286–306; Hanlon G., Snow G. Exorcisme et cosmologie tridentine: trois cas agenais en 1619 // Revue de la Bibliothèque nationale. 1988. T. 28. P. 12–27.


[Закрыть]. Однако в неменьшей степени – и по той же самой причине – данный случай заинтересовал и обеспокоил самого Генриха IV и его партию «политиков» (умеренных католиков), которые совершенно справедливо расценили выступления девушки как угрозу проводимому ими курсу[1059]1059
  О борьбе «политиков» и их вечных оппонентов – «спиритуалов» (наиболее активных представителей католической церкви) и в целом о религиозном климате во Франции конца XVI в. см. прежде всего: Houdard S. Les invasions mystiques. Spiritualités, hétérodoxies et censures à l'époque moderne. P., 2008. См. также: Gauchet M. L'Etat au miroir de la raison d'Etat: la France et la chrétienté // Raison et déraison d'Etat. Théoriticiens et thories de la raison d'Etat aux XVIe et XVIIe siècles / Ed. par Y.-C. Zarka. P., 1994. Р. 193–244; Hours B. Op. cit. Р. 95–176; Tallon A. Conscience nationale et sentiment religieux en France au XVIe siècle. P., 2002.


[Закрыть]. Уже 2 апреля 1599 г. Парижский парламент поручил своему лейтенанту по уголовным делам, Пьеру Луголи, произвести арест Марты, что и было исполнено на следующий день. Девушку заключили в тюрьму Шатле, где 4 и 5 апреля она вновь подверглась медицинскому осмотру, в который раз не давшему, впрочем, однозначного ответа о ее состоянии[1060]1060
  Discours veritable. P. 12–13.


[Закрыть].

Этим обстоятельством не преминули воспользоваться представители католической церкви. Уже 6 апреля они обратились к епископу Парижскому с просьбой назначить нового экзорциста для Марты Броссье. Им должен был стать Пьер де Берюль (1575–1629), католический богослов и мистик, будущий основатель французского ордена ораторианцев и будущий кардинал[1061]1061
  Подробнее о Пьере де Берюле см.: Morgain St.-M. La théologie politique de Pierre de Bérulle (1528–1629). P., 2001.


[Закрыть].

Он приступил к возложенной на него миссии 7 апреля, однако уже 13 апреля Генрих IV приказал своему главному прокурору полностью прекратить сеансы экзорцизма. Марта все это время продолжала оставаться в тюрьме, где ее посещали толпы народа[1062]1062
  «Veue et visitee par Evesques, Abbez, et autre Ecclesiastiques; Conseillers de la Cour, Advocats, Gentils-hommes, et plusieurs dames et damoyselles, toutesfois et quantes que l'on l'a voulu voir» (Discours veritable. P. 12).


[Закрыть]. В столице Франции, по словам очевидца, не говорили ни о чем другом кроме одолевавших девушку демонов: местные священники в своих многочисленных проповедях выступали против вмешательства светских судей в религиозные дела и заявляли, что «предпочли бы скорее, чтобы Париж и все его мосты оказались разрушены, чем была бы потеряна хоть одна [невинная] душа»[1063]1063
  «Les prédicateurs crièrent fort,… qu'il eust mieux valu que la ville de Paris et tous les ponts eussent esté abismés qu'une ame eust esté perdue» (L'Estoile P. de. Op. cit. Р. 183).


[Закрыть].

Ситуация становилась настолько напряженной, что 3 мая 1599 г. Генрих IV обратился с личным письмом к своему врачу Мишелю Мареско (1539–1605)[1064]1064
  Подробнее о Мишеле Мареско см.: Michel Marescot: enfant de Vimoutier, 1539–1605, médecin du bon roi Henry IV. Vimoutier, 2003.


[Закрыть], входившему в самую первую комиссию, осматривавшую Марту. Монарх просил незамедлительно записать и издать в виде отдельной брошюры впечатления медика от данного визита, дабы общественность получила, наконец, ясный ответ, является ли поведение девушки признаком одержимости или же все это – сплошной обман (imposture)[1065]1065
  «Pour ce qu'il y en quelques-uns qui… font courir un bruict fort prejudiciable a la religion catholique que une nommee Marthe Brossier, de Romorantin, est demoniaque;.. je vous ay bien voulu faire ce mot de ma main pour vous prier et commander, comme chose que j'affectionne, pour ce qu'elle importe à mon service, de faire un discours à vray de ce que vous y aurés recogneu, lequel vous ferés imprimer, affin que par ce moyen la verité de ce faict-là soit recognue d'un chascun, mesmement par les gens de bien, et l'imposture, si aulcune y en a, averée. Vous ferés en cela chose qui me sera fort agreable» (Recueil des lettres missives de Henry IV. T. V (1599–1602). P. 127–129).


[Закрыть]. (Илл. 48)

Мареско исполнил приказ своего короля[1066]1066
  О том, что трактат появился на свет по приказу Генриха IV, говорилось в посвящении, предваряющем основной текст: «Par le commandement de vostre Maiesté nous avons mis par escrit briefvement et veritablement ce qu'avons recogneu en la visitation de Marthe Brossier, pretendue demoniaque, avec l'advis que nous en avons sur ce donné en nos consciences» (Discours veritable, без пагинации).


[Закрыть]. Его «Правдивые рассуждения о Марте Броссье из Роморантена, притворяющейся одержимой» были опубликованы практически сразу после того, как Парижский парламент вынес решение по ее делу. Согласно данному постановлению, Марту, ее отца Жака Броссье, а также ее сестер Сильвину и Мари, в сопровождении лейтенанта Николя Рапена следовало выслать в их родной Роморантен[1067]1067
  «Ladicte Cour a ordonné et ordonne que ladicte Marthe Brossier, Silvine et Marie Brossier ses soeurs et Jacques Brossier leur pere estans en ceste ville, seront menez et conduits en la ville de Remorantin lieu de leur demeure par M. Nicolas Rapin Lieutenant de robbe courte en ladite Prevosté» (Ibid. P. 45).


[Закрыть]. Там девушка должна была оставаться под надзором семьи и никуда не отлучаться из города под страхом смертной казни[1068]1068
  «Et ladicte Marthe Brossier par luy laissee en la garde dudit Jacques Brossier son pere, auquel ladite Cour fait inhibitions et defences, sur peine de punition corporelle, de la laisser vaguer, ne sortir hors ladite ville, sans ordonnance et permission de M. Paul Gallus Juge chastelain de Remorantin» (Ibid. P. 45–46).


[Закрыть]. Иными словами, Марту осудили как уголовную преступницу, признав ее обманщицей и мошенницей и отказав ей официально в праве называться одержимой.

Текст приговора парламента, датированный 24 мая 1599 г., был включен Мишелем Мареско в текст его «Правдивых рассуждений», где он занимал последние несколько страниц, подводя своеобразный итог всему сказанному. С одной стороны, это свидетельствовало о том, что автор знал о принятом решении до окончания работы над трактатом (в его заключении присутствовала соответствующая отсылка к тексту приговора[1069]1069
  Ibid. P. 47.


[Закрыть]). С другой стороны, можно, вероятно, предположить, что данное сочинение не заставило себя долго ждать, тем более, что опубликованы «Правдивые размышления» были Мамером Патиссоном, «постоянным королевским издателем», как значилось на титульном листе трактата[1070]1070
  «Par Mamert Patisson Imprimeur ordinaire du Roy» (Ibid., без пагинации).


[Закрыть].

Свой небольшой трактат Мареско начинал с заявления о том, что «вера» (foy) и «доверчивость» (credulité) – суть разные явления, и история Марты – лучшее тому доказательство[1071]1071
  «La foy est une seure et certaine voye pour parvenir à verité, salut et sagesse; la trop grande credulité est un chemin qui nous precipite à faulseté, fraude, folie et superstition. Cette difference de foy et credulité se pourroit demonstrer par plusieurs exemples des anciens: mais il n'y en a point de plus digne… que l'histoire de Marthe Brossier de Romorantin, pretendue inspiritee» (Ibid. P. 2, курсив мой. – О. Т.).


[Закрыть]. Он честно признавал, что мнения столичных интеллектуалов об этой девушке разделились, и никакие повторные проверки не смогли привести их к согласию[1072]1072
  Ibid. P. 2–3.


[Закрыть]. Однако, с его точки зрения, все слова и действия Марты указывали, без сомнения, лишь на «обман и мошенничество» (imposture et feintise), творимые ею[1073]1073
  «Plusieurs Prelats, Theologiens, et Medecins… ont par une diligente observation de tous ses signes et actions decouvert l'imposture et feintise de ceste femme» (Ibid.).


[Закрыть]. Для Мареско, как для опытного врача, было совершенно очевидно, что девушка не страдала ни эпилепсией, ни истерией, ни меланхолией, ни сумасшествием, т. е. заболеваниями, которые вызывали у человека обмороки, конвульсии, потерю веса или спутанность сознания[1074]1074
  «Les agitations que nous y observons, ne retiennent rien de la nature des maladies, mesmes de celles ausquelles de prime face elles ressemblent le plus: n'estant ny epilepsie, laquelle suppose perte de tout sentiment et jugement; ny affection, que nous appellons hysterique, laquelle n'est jamais ou sans privation, ou sans contrainte d'haleine, desquelles choses il n'en paroit aucune icy» (Ibid. P. 18–19).


[Закрыть]. Тем более, не являлась она одержимой, поскольку все известные автору признаки этого недуга (умение изъясняться на иностранных и древних языках, знание прошлого и будущего, наличие меток дьявола на теле жертвы, нежелание или невозможность подойти к причастию, способность к левитации, черный язык и текущая изо рта слюна[1075]1075
  Основные признаки одержимости были изложены в уже упоминавшемся выше «Римском ритуале» 1614 г.: «Signa autem obsidentis daemonis sunt: Ignota lingua loqui pluribus verbis, vel loquentem intelligere; Distantia et occulta patefacere; Vires supra aetatis, seu conditionis naturam ostendere; et id genus alia, quae cum plurima concurrunt, majora sunt indicia» (Rituale Romanum Pauli V. Pontificis maximis jussu editum. Mechliniae, 1854. Р. 311). Тем не менее, и до публикации «Ритуала» французские экзорцисты ссылались на те же самые симптомы. Подробнее см.: Chauve-Mahir F. Op. cit. P. 104–109, 178–207, 251–258; Sluhovsky M. A Divine Apparition or Demonic Possession? Female Agency and Church Authority in Demonic Possession in Sixteenth-Century France // Sixteenth Century Journal. 1996. T. 27. № 4. Р. 1039–1055; Тогоева О. И. «Мужская» и «женская» одержимость в сочинениях французских демонологов XVI–XVII вв. // Адам и Ева. Альманах гендерной истории. 2014. Вып. 22. С. 183–205.


[Закрыть]) либо отсутствовали у Марты, либо не вызывали доверия. Так, на все вопросы, заданные ей на латыни, по-гречески или по-английски, она отвечала по-французски или просто отмалчивалась[1076]1076
  Discours veritable. Р. 4–5, 10–11.


[Закрыть]. Она спокойно позволяла вложить себе в рот частицы святых реликвий, но отталкивала обычную шапку, протянутую ей одним из докторов теологии, вызванных для ее освидетельствования[1077]1077
  «Alors luy fait presenter des reliques de la vraye Croix, lesquelles elle endura luy estre mises en la bouche. On luy presente le chaperon d'un Docteur, lequel elle rejette vivement: comme si le chaperon d'un Theologien, ou la Mitre de l'Evesque avoyent plus de vertu et plus de divinité que les reliques de la vraye Croix» (Ibid. P. 6).


[Закрыть]. Несмотря на просьбы собравшихся, она не смогла подняться в воздух, заявив в свое оправдание, что именно в этот момент демон покинул ее тело[1078]1078
  Ibid. P. 8–9.


[Закрыть]. В отличие от других известных Мареско одержимых Марта выглядела здоровой и упитанной особой, а ее вызывающие изумление у окружающих конвульсии не сопровождались, как того следовало бы ожидать, учащением пульса и дыхания или изменением цвета кожного покрова[1079]1079
  «Davantage est il probable que depuis quinze mois estant si souvent agitee et tourmentee, elle demeurast grasse et en bon point» (Ibid. P. 16).


[Закрыть].

Таким образом, личный врач Генриха IV приходил к выводу, что в поведении его подопечной не наблюдалось никаких отклонений, которые нельзя было бы объяснить естественными причинами[1080]1080
  «Les actions de Marthe Brossier sont telles, qu'elles n'ont rien d'extraordinaire par dessus les loix de nature» (Ibid. P. 15).


[Закрыть]. Ее гримасы и ужимки являлись, с его точки зрения, не более чем притворством, на которое был способен любой придворный лакей или ярмарочный фокусник[1081]1081
  «Il n'y a personne, je ne dy pas des bateleurs, mais des laquais de la Cour qui n'en fist autant» (Ibid.).


[Закрыть]. Марта «прекрасно изображала» одержимую, тем более, что она занималась этим целых 15 месяцев, в течение которых ее семья возила ее из города в город «словно циркового медведя или обезьяну»[1082]1082
  «Il y avoit quinze mois qu'on la menoit comme un singe, ou comme un ours, à Angers, Saumur, Clery, Orleans, Paris, et qu'on luy apprenoit à faire ces faults» (Ibid. P. 29).


[Закрыть]. Мареско полагал, что подобную манеру поведения девушка усвоила из популярных книжек об одержимых, действия которых она просто копировала[1083]1083
  «Laquelle… lisoit tousiours des livres de diablerie, et principalement celuy du diable de Laon, estoit fort propre a telles gentilesses et fictions diaboliques» (Ibid. P. 39). Упоминание «дьявола из Лаона» в данном пассаже отсылало читающую публику к истории другой знаменитой французской одержимой, Николь Обри, речь о которой пойдет ниже.


[Закрыть]. Не пытаясь ответить на вопрос, какие цели преследовала сама обманщица[1084]1084
  «Si Marthe n'est point possedee de l'esprit malin, Cui bono? A quelle fin fait elle toutes ces choses? Ce n'est point de nostre art de respondre à ceste question» (Ibid. P. 38).


[Закрыть], автор «Правдивых размышлений», тем не менее, замечал, что первым в выдуманную одержимость дочери поверил ее отец, который сумел удачно использовать ее состояние для собственного заработка: он предлагал желающим задавать Марте вопросы об их прошлом и будущем, а за ответы брал деньги[1085]1085
  «Si c'estoit par une folie, pensant que sa fille eust le diable au corps, ou pour faire quelque nouveau remuement, ou par avarice, Dieu le sçait… Mais la verité est, que plusieurs ont baillé de l'argent au pere… Et ne faut douter, que si l'affaire eust reüssi, il n'eust beaucoup gaigné d'argent» (Ibid. P. 39–40).


[Закрыть].

Важно отметить, что само явление одержимости Мареско при этом ни в коем случае не ставил под сомнение[1086]1086
  «Car nous croyons par la foy Chrestienne les démons estre, entrer aux corps des hommes, et les tourmenter en plusieurs sortes, et tout ce que l'Eglise Catholique a determiné de leur creation, nature, puissance, effects, exorcismes, nous le tenons pour vray, ferme et stable comme le pole» (Ibid. P. 14).


[Закрыть]. Тем не менее, поведение своей героини он расценивал как уловку – причем уловку крайне опасную, поскольку девушку начали использовать в своих интересах противники короля, нарушая тем самым Божественные установления[1087]1087
  Ibid. P. 12, 47.


[Закрыть]. Марта не просто заставляла окружающих верить в «ложные чудеса» (faulx miracles), она провоцировала «брожение в умах», которое необходимо было как можно скорее прекратить[1088]1088
  «Rendront graces à Dieu qui a decouvert ceste imposture, de laquelle s'ensuivoyent non seulement des faulx miracles, mais aussi grandes divisions entre le peuple» (Ibid. P. 4).


[Закрыть]. Однако представители церкви пытались противоречить своему монарху, они хотели доказать, что данный случай лежит вне компетенции светских судей и может быть рассмотрен лишь в рамках церковной юрисдикции[1089]1089
  «Les Ecclesiastiques y repugnent, disans que ceste cause de la femme pretendue demoniaque leur appartient. Les Prescheurs en crient tout hault» (Ibid. P. 12).


[Закрыть]. Иными словами, личный врач Генриха IV прямо указывал на политический, вернее, политико-религиозный подтекст данного дела, в котором не было «ничего демонического, [но присутствовали] очень много мошенничества и самая малость болезни»[1090]1090
  «Nihil a daemone. Multa ficta. A morbo pauca. Rien du diable; plusieurs choses feintes; peu de maladie» (Ibid. P. 6).


[Закрыть].

В ответ на сочинение Мишеля Мареско были изданы два трактата, принадлежавшие перу уже упоминавшегося выше Пьера де Берюля – «Трактат об энергуменах» и «Рассуждение об одержимости Марты Броссье»[1091]1091
  Оба сочинения были опубликованы де Берюлем под псевдонимом Леон д'Алексис: D'Alexis L. [Berulle P. de.] Traicté des Energumenes, suivi d'un discours sur la possession de Marthe Brossier; сontre les calomnies d'un medecin de Paris. Troyes, 1599. Это не означало, что автор не хотел быть узнанным, напротив, в последующие годы он неоднократно издавал «Трактат об энергуменах» под своим именем. Как полагает Софи Удар, в 1599 г. псевдоним был выбран по той причине, что автор даже на титульном листе своего сборника полемизировал с Мишелем Мареско, трактат которого был опубликован анонимно: Houdard S. La possession de Marthe Brossier. Р. 124.


[Закрыть]. В них, как и следовало ожидать, отстаивалась точка зрения церкви: и данный случай, и подобные ему дела объявлялись автором не политическими, но религиозными, а потому подпадающими исключительно под церковную юрисдикцию[1092]1092
  «Un affaire qui touche non à l'Estat, mais à l'Eglise» (D'Alexis L. [Berulle P. de.] Discours sur la possession de Marthe Brossier // D'Alexis L. [Berulle P. de.] Op. cit. P. 8). Подробнее о концепции одержимости у Пьера де Берюля см.: Houdard S. La possession de Marthe Brossier. Р. 120, 124–128; Morgain St.-M. Op. cit. P. 59–79.


[Закрыть]. (Илл. 49) Своего противника де Берюль именовал «либертинцем от религии» (Libertin de Religion), заявляя, что его вера «далека от католической» (sa creance peu catholique)[1093]1093
  D'Alexis L. [Berulle P. de.] Discours sur la possession de Marthe Brossier. P. 12, 16.


[Закрыть], а сам он – «старая обезьяна», которую выставляют на театральных подмостках, дабы во всеуслышание проповедовать против католического вероучения[1094]1094
  «Ce Singe estant sur ses vieux ans n'a peu se maintenir longuement hors de son naturel, et s'estant posé sur un Theatre pour parler en la France contre l'Eglise» (Ibid. P. 17). Данная фраза являлась прямой отсылкой к тексту трактата М. Мареско, сравнивавшего Марту Броссье с дрессированными медведем и обезьяной: см. прим. 38.


[Закрыть]. Он уподоблял Мареско городской черни, неспособной рассуждать о столь сложных вопросах и видеть истинное положение вещей[1095]1095
  «La populace, de laquelle un Ancien a dict, plebi non iudicium non veritas, et par consequent mal propre à temoigner et à juger une verité» (Ibid. P. 47–48).


[Закрыть]. В равной мере не мог этого сделать и врач, выступающий, как и любое иное светское должностное лицо, от лица государства, ибо об одержимости демонами, как и о сущности этих последних, судить имели право лишь представители церкви[1096]1096
  «Et cest à une mesme Eglise, de parler des Energumenes et d'un Energumene» (Ibid. P. 3). «Or en quelle loy trouvons nous que le Magistrat seculier ait pouvoir sur Satan, que nous savons estre spirituel en son essence» (Ibid. P. 54). Последняя фраза также напрямую отсылала к сочинению М. Мареско, в котором он призывал своих читателей почитать короля и подчиняться его магистратам: «Ains de nous contenir en nostre office et vacation, de craindre Dieu, d'honorer le Roy, d'obeïr aux Magistrats» (Discours veritable. P. 47).


[Закрыть]. Именно их прерогативы интересовали Пьера де Берюля более всего: вот почему в его сочинениях сама Марта Броссье практически не упоминалась, и автор всего один раз назвал ее по имени[1097]1097
  D'Alexis L. [Berulle P. de.] Discours sur la possession de Marthe Brossier. P. 43.


[Закрыть].

Тот же безличностный подход мы наблюдаем и в других откликах конца XVI – начала XVII в. Так, Пьер де л'Этуаль коротко останавливался в своем «Дневнике» на обстоятельствах появления Марты в Париже и на осмотре девушки врачами, отказавшимися признать ее больной или одержимой[1098]1098
  «Cinq médecins de Paris furent nommés et députés pour la revisiter… qui tous dirent que, selon leur art, elle n'avoit point de diable» (L'Estoile P. de. Op. cit. Р. 182).


[Закрыть]. Наиболее подробно автор, принадлежавший к партии «политиков», писал о реакции Генриха IV: король, озабоченный тем, что «россказни» (contes) Марты волнуют его народ и дают повод некоторым церковникам для новых протестов, распорядился отправить ее под арест[1099]1099
  «Finalement, le Roy, adverti de tout et que par ses contes elle esmouvoit son peuple et donnoit pied à quelques ecclésiastiques de nouveaux remuemens, envoia lettre à M. D'Estrées par lesquelles il lui enjoignoit de la tirer de là où elle estoit et la mettre entre les mains de sa Justice» (Ibid. P. 183).


[Закрыть]. Протесты местных капуцинов, возмущенных подобным решением, закончились, по сообщению де л'Этуаля, высылкой самого активного из них из Парижа[1100]1100
  Ibid. Речь шла об отце Жан-Батисте Брюлар де Силлери (1544–1624), настоятеле монастыря на улице Сен-Оноре в Париже, одном из наиболее яростных противников Нантского эдикта, прославившемся своими проповедями, направленными против политики религиозной толерантности.


[Закрыть]. Автор также приводил в своем «Дневнике» анонимные стихи, ходившие в то время по французской столице: в них случай Марты Броссье также рассматривался исключительно в рамках политико-религиозного конфликта, который более всего волновал современников событий[1101]1101
  В одном из стихотворений, в частности, сообщалось, что парижане не увидят чуда избавления Марты Броссье от демонов, которое предрекали церковники, посколько в дело вмешался светский суд и «дьявол оказался укрощен»: «On ne verra point le miracle / Que Messieurs avoient pretendu: / La Justice y a mis obstacle, / Et leur diable a esté tondu» (Ibid.).


[Закрыть].