Текст книги "Всадники Апокалипсиса. История государства и права Советской России 1917-1922"

Эпилог

Общеевропейский кризис, обусловленный Первой мировой войной, существенно перекроил политическую карту континента, принес огромные экономические потери, привел к гибели и страданиям множества людей, кардинально изменил морально-этические ценности Европы. Однако нигде последствия кризиса не были столь катастрофическими, как в России. Иначе как апокалипсисом случившееся и не назовешь.

Испытания, принесенные войной, оказались непосильными для обветшавшего самодержавия, и оно не смогло, образно говоря, удержать силовое поле, предотвращавшее проникновение темной энергии в светлый мир. «Лихой человек», которого так боялся К. П. Победоносцев и окормляемые им охранители самодержавия, вырвался на свободу. Конечно, архаичный народ существует повсюду, но нигде его масса не была настолько подавляюще велика.

Интеллигентское Временное правительство, по давней традиции преклонявшееся перед народом, который оно не понимало, в бесплодных попытках «самоорганизовать» народную стихию еще больше теряло контроль над жизнью в государстве. В стране воцарились хаос и разгул охлократии.

Волну темной энергии смогла оседлать РСДРП (б), и она вынесла большевиков прямо на вершину власти.

Для людей христианской культуры, которая, несмотря на все лицемерие официальной церкви, доминировала в светлом мире, сила, захватившая власть, выглядела не иначе как Антихристом. Вместо любви к ближнему провозглашалась классовая ненависть, вместо следования закону, если не писаному, то моральному, – беззаконие «классового сознания», вместо целомудрия – разгул сексуальной революции. И вообще, мораль цивилизованного человека подменялась чистой конъюнктурой: морально все, что выгодно пролетариату. Не зря Федор Михайлович Достоевский называл революционеров бесами.

Армагеддон – смертельный бой между противниками Антихриста и преследователями контрреволюции – стал неизбежен.

В период Гражданской войны пресловутые четыре всадника Апокалипсиса вдоволь нагулялись по России. Количество загубленных ими жизней сравнимо с населением средней европейской страны.

В первые месяцы после прихода к власти большевики, обуреваемые марксистскими догмами, изо всех сил содействовали разгулу темной энергии, надеясь полностью разрушить «буржуазное государство» и спалить как можно больше своих политических противников в пламени стихийного террора.

Первые декреты Советской власти не были регулирующими, а тем более законодательными документами. Это были политические решения новой верховной власти, воспринимавшиеся как индульгенции для беззакония, творимого потерявшей берега толпой: «черного передела» земли; бессудных расправ; разрушения церкви и преследования священнослужителей; сексуальной разнузданности и пр.

В угаре разрушения государства большевики разрушили и право как систему деятельности, ликвидировав «старые» суд, прокуратуру, адвокатуру и т. п., поскольку в их догматике право, как и государство, должно было «отмереть».

Конституция РСФСР отнюдь не учреждала новое государство. Провозглашалось создание нового общества – социалистической республики. Республика как система управления в ее хрестоматийном виде вождями большевиков отрицалась: ни РСФСР, ни затем СССР и республиками в полном смысле этого слова, предполагающем разделение властей, незыблемость политических и гражданских прав населения, никогда не были. Вообще, республика, как правило ассоциируемая с демократией, и диктатура (пролетариата) – вещи несовместные.

Предоктябрьские представления Ленина о системе управления социалистическим обществом сводились к идее самоорганизации вооруженных рабочих в коммуны и добровольного объединения этих коммун «в деле разрушения буржуазного господства и буржуазной государственной машины».

Однако большевики быстро поняли, что все нараставшие хаос и анархия могут легко поглотить их власть, как это случилось с Временным правительством. Требовалось срочно предпринять усилия по превращению хаоса в порядок. Других механизмов создания нового порядка, кроме как построение сильного государства, не существует. Большевикам пришлось отбросить свои утопические представления о самоуправлении пролетариата и срочно приступить к государственному строительству.

С появлением сначала более-менее организованных (подпольные организации, осуществлявшие террор в отношении большевистских руководителей), а потом совсем организованных (белые армии) очагов сопротивления новой власти стало очевидно, что без армии и репрессивных органов подавить это сопротивление невозможно.

Красная Армия, в которую изначально набирали только сознательных рабочих, стала формироваться за счет мобилизации крестьян и военспецов. Была введена жесткая дисциплина, а также институт комиссаров, контролировавших военспецов и несших слово партийное в красноармейские массы.

Для централизованного управления экономикой, которая еще с дореволюционных времен дышала на ладан, был создан бюрократический монстр – ВСНХ, применявший исключительно командные методы управления.

Была осуществлена милитаризация труда, носившего исключительно принудительный характер, особенно в отношении «нетрудящихся», то есть представителей интеллектуального и творческого труда.

Видя в качестве единственного способа обуздания хаоса создание одноканальной командно-административной системы, лидеры большевиков пошли на упрощение и так несложной схемы верховного управления страной, низведя формально высший орган – ВЦИК – до уровня декорации.

Реальный центр принятия решений, так называемый суверен – высшее руководство РКП (б) – обеспечивал единоначалие во всех сферах строящегося государства и общественной жизни за счет полного контроля над Советами всех уровней путем их тотальной партизации. Члены РКП (б) составляли подавляющее большинство в Советах.

Сама партия все больше обретала черты военизированной бюрократической структуры, организованной на принципах так называемого демократического централизма. Причем централизма было много, а демократия носила сугубо имитационный характер.

Кроме жестко командного управления большевики активно использовали патернализм, поддерживая основные потребности граждан взамен на детальную регламентацию всех сторон жизни. Система распределения благ, в том числе жилья, здравоохранение и прочие централизованные социальные службы обслуживали прежде всего «сознательных граждан» и особенно «ответственных товарищей», создавая «чуждым элементам» многочисленные бытовые затруднения и блокируя их личностное развитие.

Иными словами, за неполные пять лет русского апокалипсиса большевики решительно перешли от отрицания государства как средства подавления «трудящихся» к безудержному этатизму, то есть главенству государства во всех сферах.

Успехи Советской власти, победившей в Гражданской войне и если не преодолевшей катастрофу, то сделавшей уверенные шаги по выходу из нее, производили сильное впечатление. Особенно на фоне эпического провала Временного правительства, сделавшего ставку на прямо противоположный метод – децентрализацию управления. Возможно, такой подход и мог бы привести к успеху, но только в результате длительной и кропотливой работы, что в условиях политического и экономического кризиса и мировой войны было нереально. Либерализм, проповедовавшийся партией кадетов, был в значительной мере дискредитирован, и не только в СССР.

В конце 1920-х – начале 1930-х годов идеи ручного управления и этатизма находили все больше сторонников. В это время мир выбирал не между либерализмом и этатизмом, а между различными видами этатизма: советским (диктатура пролетариата), итальянским (фашистская диктатура) и немецким (нацистская диктатура). В частности, в Латинской Америке в 1930 году правительства шести стран – Аргентины, Бразилии, Доминиканы, Боливии, Перу и Гватемалы – пали в результате военных переворотов, приведших к диктатуре военных хунт. К 1932 году то же произошло в Эквадоре, Сальвадоре и Чили. Считалось, что крайне правые или крайне левые режимы представляют собой более динамичные силы по сравнению с либеральными политическими системами.

Даже в США во время Великой депрессии были те, кто сравнивал текущий кризис с чрезвычайной ситуацией времен Гражданской войны, предлагал «положить на полку» Конституцию США и оставить ее там до конца кризиса. Нашлись влиятельные политики, предпочитавшие «железную руку диктатора» текущему политическому «параличу» и предлагавшие президенту Ф. Рузвельту «принять диктаторские полномочия», мотивировав это серьезностью ситуации в стране[496]496
  Частично Рузвельт откликнулся на эти пожелания, организовав соответствующую администрацию – NRA (National Recovery Administration), которая имела беспрецедентные полномочия, соединяя в себе исполнительную, законодательную и судебную ветви власти, и осуществив ряд шагов, направленных на вмешательство государства в экономическую и общественную жизнь страны. Принято считать, что именно эти действия привели к преодолению Великой депрессии. При этом существует и другая точка зрения, в соответствии с которой эти действия привели к затягиванию депрессии, а восстановление экономики оказалось медленным и болезненным (См.: Усанов П. Новый курс Ф. Рузвельта: ревизия политики и ее результатов // Экономическая политика. 2018. Т. 13. № 5. С. 176–199).


[Закрыть].

Конечно же, нашлись пытливые умы, попытавшиеся дать научное обоснование этому течению. Так возникло комплексное (политика, этика, право) учение – децизионизм, в конечном счете сводящийся к облеченной в красивые термины апологетике ручного управления командно-административными методами, всепроникающему влиянию государства на все стороны общественной и экономической жизни. Его правовую составляющую (массив документов, обеспечивающих такой метод управления), не вписывающуюся в известные теории права, мы назвали правом катастроф, поскольку она применима в основном к ситуациям катастрофического состояния государства.

Как мы уже отмечали, Конституция 1918 г. и весь массив декретов, постановлений и инструкций Советской власти представляли собой именно право катастроф. Кодексы, спорадически возникавшие в первые два года Советской власти, были не более чем обобщением тематически родственных декретов.

Большевики быстро смекнули, что право, понимаемое как система деятельности, не имеет классовой или какой-то еще природы и абсолютно инвариантно политическому режиму. Поэтому они заменили трибуналы «старыми» судами, восстановили прокуратуру, адвокатуру и нотариат, вернув системе правовой деятельности ее полноту. При этом суды и правоохранительные органы по-прежнему находились под жестким партийным контролем.

Переход к мирной жизни обернулся для большевиков новой катастрофой: их постиг полный провал в социотехнических начинаниях, а именно в построении нового социалистического общества, состоящего из полуангелов, готовых беззаветно трудиться на благо мировой революции, удовлетворяясь прожиточным минимумом. Процент сознательных рабочих и прирожденных революционеров был исчезающе мал. Остальные хотели нормальной жизни в рамках регулярного государства. Возникла реальная угроза потери власти большевиками.

Пришлось временно отказаться от таких базовых доктрин марксизма, как запрет частной собственности и исключительно принудительный характер труда. А главное – регулярное государство требовало внятных и стабильных правил своего функционирования, то есть законодательства, основанного на юридических нормах, а не административных командах.

Правовое регулирование НЭПа было осуществлено на основе классически подготовленных кодексов, а не декретов. Впрочем, и декреты из сугубо декларативных и административно-командных документов все больше принимали регулятивный характер.

При этом контроль верхушки РКП (б) над социальной и экономической сферами страны нисколько не пострадал. Гражданский кодекс 1922 года удивительным образом был отнесен к публичному праву, а частное было объявлено несуществующим. Главной задачей экономической конституции страны было объявлено сохранение командных высот государства в экономике.

КЗоТ 1922 года вроде бы открывал путь к развитию рынка труда, однако отсутствие достаточного количества квалифицированных работников и паническая боязнь безработицы – непременного спутника конкуренции наемных работников – вкупе с неоправданно высокими нормами соцобеспечения неквалифицированных рабочих не позволили создать механизм устойчивого повышения производительности труда.

Уголовная политика (УК, УПК и судебная реформа) была направлена на защиту «завоеваний революции» и социалистического государства и в гораздо меньшей степени – на защиту жизни, здоровья и имущества граждан.

Земельный и Лесной кодексы были сконструированы по привычной схеме – как обобщение массива декретов, наглухо перегораживающих путь к рынку земли и природных ресурсов.

Столь разительные перемены в законодательстве РСФСР вызвали в юридической среде разговоры о создании некоего принципиально нового пролетарского права. Явное несоответствие массива кодексов и декретов традиционным теориям права вызывало у воспитанных на них правоведов острый когнитивный диссонанс.

Было предложено три подхода.

Первый. Честно признать, что право катастроф и есть социалистическое право, в пределе стремящееся к чисто административному управлению, а право в классическом смысле, то есть пресловутое «буржуазное право» таки должно отмереть (Крыленко, Гойхбарг).

Второй. Признать существование как бы двух «прав» – традиционного и права катастроф, используемых для управления различными сферами государства (Стучка).

Третий. Признать, что традиционное право не всегда является «эксплуататорским» и потому вполне может войти как часть в социалистическое право наряду с правом катастроф. В результате возникнет некий гибрид, обладающий преимуществами обоих подходов, – его и следует называть советским правом (Рейснер).

Эти, казалось бы, сугубо умозрительные соображения, которые на первый взгляд никого, кроме юристов, не должны волновать, на протяжении последующих 10 лет стали предметом острой политической борьбы, не обошедшейся без жертв.

В итоге победил третий подход, обоснованный и пропагандированный А. Я. Вышинским: химера советского права вплоть до крушения СССР представляла собой право катастроф в оболочке позитивистской (конкретно – нормативистской) теории права. В дальнейшем это позволяло, легко отбросив импозантную оболочку, вернуться к незамутненному административно-командному управлению. Что и произошло во время Великой Отечественной войны и в определенной мере в годы Второй Великой русской революции[497]497
  См. подробнее: Крашенинников П. В. Право и революция: Очерки о государстве и праве. 1985–2000: В 2 т. М.: Статут, 2022.


[Закрыть], когда Советы пытались утвердить конституционно закрепленное за ними всевластие.

Ленин и его соратники отнюдь не являлись теми, кого сегодня принято называть имперцами. Российскую империю они ненавидели и всячески приближали ее конец. Да и государство как таковое не было для них ценностью. В то же время они отнюдь не желали оставлять отвалившиеся части империи в руках «буржуазии». Сеть организаций РСДРП (б) на национальных окраинах империи активно работала над провозглашением соответствующих социалистических республик.

В результате наступления германских войск и в ходе Гражданской войны практически все они оказались под властью национальных правительств, что стимулировало проявление национального самосознания и националистических тенденций.

Победа в Гражданской войне позволила образовать социалистические республики в Украине и Белоруссии. В республиках Закавказья Советская власть была восстановлена с участием экспедиционного корпуса РККА.

Однако желание включить республики в состав РСФСР натолкнулось на противодействие партийного руководства в Украине, Грузии и Белоруссии. Боясь подорвать единство РКП (б), Ленин решил, по крайней мере, сделать вид, что готов учесть национальные интересы республик, и настоял на создании союзного государства с декларируемым правом выхода республик из него. На самом деле он больше рассчитывал на вступление в Союз новых членов, лелея мечту о создании Мировой Советской Социалистической Республики.

Стержнем, удерживающим целостность СССР, являлась монолитная коммунистическая партия, которая никогда не позволила бы отвалиться от него какой-либо республике. Иными словами, скрепа Российской империи в виде самодержавия царя была заменена самодержавием РКП (б), а точнее – ее руководства.

Советский Союз оказался, по сути, унитарным государством благодаря единству высших политических и правовых институтов, а также вооруженных сил и финансовой системы. Якобы федеративный характер государства оправдывался сохранением языка, культуры, некоторыми нюансами законодательства в национальных республиках и безудержной пропагандой «дружбы народов».

Существует множество представлений о том, что такое «империя», которые основаны на политологических, исторических, экономических и прочих соображениях. Называя СССР империей, мы имеем в виду его полиэтничность, централизованность и унитарность (в указанном только что смысле), экспансионизм (в смысле распространения социализма по всему миру), неизбежно приводящий к милитаризации общества, наличие «императора» – ответственного (или безответственного) суверена, неподвластного никаким законам. В рассматриваемый период сувереном являлось коллективное руководство РКП (б).

Если отвлечься от пресловутого классового подхода, несостоятельность которого в наше время очевидна, а сосредоточиться прежде всего на устройстве системы управления государством, то трудно не признать, что за 5 лет Великой русской революции история вернулась на круги своя. Что это – дух места, или усмешка Истории, или что-то еще – остается только гадать.

Как бы то ни было, имперская сущность возрожденного государства диктовала вполне определенные последующие шаги: наращивание экономической и военной мощи и приход к власти настоящего императора – суверена в лице конкретной персоны. После смерти В. И. Ленина борьба за этот статус разгорелась со страшной силой и носила весьма кровавый характер…

Васнецов В.М. «Воины Апокалипсиса»

Совет народных комисаров. 1919 г.

Лев Борисович Каменев

Лев Давидович Троцкий, Владимир Ильич Ленин, Лев Борисович Каменев

Иосиф Виссарионович Сталин, Владимир Ильич Ленин, Лев Давидович Троцкий

Лев Давидович Троцкий

РККА. Лев Давидович Троцкий

Верховный правитель России и верховный главнокомандующий русской армии Александр Васильевич Колчак

Декрет СНК о создании Рабоче-крестьянской Красной армии с поправками Ленина

Колониальный корпус САШС

Лавр Георгиевич Корнилов

Чехословацкий легион 6-го стрелкового полка. 1917 г.

Яков Михайлович Свердлов

Белогвардейцы

Лев Каменев прибыл в Брест-Литовск

Советские делегаты в Брест-Литовске

Подписание Брестского мира

«Голод», картина И. А. Владимирова

Жертвы голода в Бузулуке, рядом с Самарой

Каннибализм во время голода в Поволжье, 1921

Феликс Эдмундович Дзержинский

Коллегия ВЧК. 1919

Антон Иванович Деникин

Александр Григорьевич Гойхбарг

Беспризорники. 1918 г.

Владимир Ильич Ленин и Климент Ефремович Ворошилов среди делегатов X съезда РКП(б)

Владимир Ильич Ленин, Лев Борисович Каменев, Григорий Евсеевич Зиновьев и Андрей Януарьевич Вышинский среди членов ВЦИК. 1922 г.

Владимир Ильич Ленин, Иосиф Виссарионович Сталин. Горки, 1922 г.

Лариса Михайловна Рейснер с родителями

Пётр Иванович Стучка

Николай Васильевич Крыленко