Текст книги "Дорожные записки на пути из Тамбовской губернии в Сибирь"

Статья восьмая

Обва. – Биармийцы. – Пермские древности. – Кабинет г. Волегова

Уже заря розовоперстая, как называл ее нестареющий старик Гомер, покрывала восточный край неба, когда мы подъезжали к берегам тихой Обвы. Малиновые гирлянды облаков раскинулись великолепным, светлым балдахином над тем местом, которое долженствовало быть притоном восходящего царя света дневного. Как дымка, легкие и прозрачные, они не двигались, будто удерживаемые благоговением к светилу, невидимому еще на земле, но им на высоте уже видимому. Облака бледнели перед владыкою: из малиновых делались они розовыми, из розовых – палевыми и, наконец, беловатыми перистыми струями уносились вглубь лазурного эфира. Свет разливался более и более по долине; седые туманы приникли к земле и по листам, по цветам разлились блестящими каплями росы утренней. Солнце взошло… Невольно вспомнишь Байрона: «Великолепный шар, бывший идолом юного мира и той сильной породы людей, которая не знала болезней, тех гигантов, которые родились от брака светлых духов с их подругами, прелестью своей навсегда привлекшими на землю ангелов небесных!.. Владыка светил, который и нашу землю сделал сносною! В какой славе ты восходишь, блистаешь и скрываешься!»[187]187
  «Манфред». III акт, 2-я сцена.


[Закрыть]…Низменными, зеленым ковром зелени покрытыми берегами Обвы ехали мы в это прелестное июльское утро. Как живописны берега этой Обвы! Какие пленительные ландшафты представлялись со всех сторон глазам нашим! Смотря на них, любуясь ими, я не видал более перед собой суровой Пермии; мне казалось, что я там, далеко – на юге. Представьте себе реку довольно широкую; низкие берега ее покрыты свежею зеленью; сочная трава блестит алмазами росы утренней; вдали в разных местах виднеются возвышенности с мрачными пихтовыми рощами; ближе живописно разбросанные кустарники, а на самых берегах Обвы качаются гибкие ивы. Множество селений со своими белыми церквами рисуются на последнем плане. Леса нет, горизонт широко раскинулся. Обва тихо, неприметно катит струи свои. Это не уральская река: она не шумит тулунами, не мутится серым песком, не перекатывает на дне своем цветных галек; тихо, безмятежно извивается она по зеленым полям и медленно несет свои светлые струи в широкую, быструю, угрюмую Каму. Представьте себе эту картину, освещенную первыми лучами июльского солнца; вспомните, что эта картина – среди лесных пустынь, близ необъятных тундр, и вы поймете всю прелесть природы обвинской…

Обва, протекая по долине, богатой прекрасными лугами, получила название «луговой реки» – Ыб-ва. Она имеет свое верховье в северо-западном углу Оханского уезда, близ Вятской губернии, течет 193 версты и имеет ширины от 40 до 60 саженей и глубины от 1 до 6 аршин. Она очень тиха в сравнении с прочими реками камской системы; берега ее частью низки, частью полого гористы. Обва – река сплавная; судоходна она только весною – от села Ильинского. Берега ее очень населены: в долине, которою течет она, находится более 1600 селений.

Берега этой реки в древности были населены коми-утирами и входили в состав так называемой Биармии. Доказательства этому: самое ее название и соседство с Масляной горой, на которой до сих пор цело чудское городище и около которой находят много старинных вещей, бесспорно принадлежавших чудакам[188]188
  Чудаки – так простолюдины пермские зовут прежних обитателей края, ими ныне занимаемого. «Чудак», множ. «чудаки» и «чудь». Эти чудаки не что иное, как коми-утиры или биармийцы, в тесном смысле этого слова. – Ср. «Дор. зап. на пути из Тамб. губ. в Сибирь». Ст. 3 («Отеч. записки». 1840, март. № 3. Смесь. С. 3–4).


[Закрыть]. После того как финское народонаселение истребилось в этом краю, берега обвинские заняли люди строгановские и другие выходцы русские. Места пустые отдавались просившим их в полное владение с значительными льготами, о которых мы можем судить из хранящейся в Соликамском уездном суде царской грамоты в Пермь Великую к чердынскому воеводе Остафьеву (писанной 1639 года марта 17)[189]189
  В ней говорится между прочим следующее: «Бил нам челом Пермитин, Степанко Кожевников: в Чердынском уезде река Обва, а пала в ту реку на вершине не велика речка Сива, из пустых мест, из черных лесов, и от людей удалело, а по той де речке, с устья и до вершины, леса пустые и лесные места, и гаривало от молнии, и лежит большой заломный лес, и по той речке лужки и наволоки, сенные покосы по обе стороны, а ни за кем те урочища не записаны и не владеет никто, и нам бы его пожаловати, велеть те пустые места и сенные покосы, с устья и до вершины, дать ему льготу на пятнадцать лет, покамест он поселится и дорогу прочистит, а после урочных лет велеть бы положить на него тягло, смотря по пашне, с посадскими людьми или с уездными крестьянами». По этой грамоте последовало утверждение за Кожевниковым просимых им земель. См. «Акты арх. эксп.».


[Закрыть]. Те берега Обвы, которые составляют ныне Ильинскую волость, входили в состав Обвинского и Ильинского станов, приписанных к Чердыни еще в то время, «как Пермь в крещенье приведена». Волость Ильинская исстари славилась плодородием земли и большими удобствами. Интересно читать в грамоте, писанной слишком двести лет тому назад, о выгодах страны приобвинской в сравнении с выгодами Чердыни. Крестьяне Обвинского и Ильинского станов исходатайствовали у царя Михаила Федоровича указ о приписке их к Соли Камской, к льготному месту, как говорили чердынцы.

Пермские-чердынские старосты и крестьяне упросили, однако, царя изменить указ и велеть быть им с обвинцами по-прежнему. Это было в 1639 году. Вот что говорили пермичи о удобстве земель обвинских и о неудобствах своих земель: «Они (обвинские крестьяне) перед нами живут в великой льготе, потому что изо многих мест к ним на Обву и на Ильву крестьяне селятся многие, и пашни у них великие, и место теплое, и земли родимые, и хлеб, и мед, и хмель у них родятся по вся годы, а… у пермичей – место подкаменное, студеное, хлеб не родится, побивает мороз по вся годы»… Так было за двести лет, так и теперь, кроме только того, что ныне на Обву не приходят переселенцы. А это потому, что земель нет пустых – большая редкость в Пермском краю.

Эти «земли родимые и место теплое» обратили на себя внимание великого просветителя земли Русской. От зоркого глаза первого и гениального императора не укрылись удобства земли, удаленной от мест его подвигов. Он в 1702 году пожаловал обвинские земли именитому человеку Г. Д. Строганову[190]190
  Это видно из № 49 принадлежащей мне рукописи «Екстракт и проч.», о которой я говорил в четвертой статье «Дорож. запис. на пути из Т. губ. в Сибирь» («О. З.». 1840. № 8. Смесь. С. 40).


[Закрыть], выписал туда с острова Эзеля лошадей, устроил на Обве завод и подарил его Строганову. Этих лошадей развелось множество как здесь, на Обве, так и в Вятской губернии. Они все небольшого роста, круглы станом, но отличаются крепостью и быстротою в беге и известны в Пермской губернии под именем обвенок, а в остальной России под именем вятских.

По берегам Обвы жители занимаются и хлебопашеством довольно успешно, и потому здесь редко покупается сарапульский хлеб, которым снабжается северная часть Пермской губернии. Горных работ здесь нет, и потому-то здешние страны имеют свою особенную физиономию; здесь народ богаче, здоровее, воздух чище, самая природа смотрит как-то веселее. Так и должно быть…

…Мы приехали в село Ильинское, принадлежащее графине Строгановой, и остановились у управляющего В. А. Волегова. Дом, в котором живет он, обширен, поместителен и чрезвычайно удобен. В Перми таких домов не найдете, разве только больницы или учебные заведения. В. А. человек с прекрасными сведениями по всем частям вверенного ему управления. Таких управляющих, каков В. А., надобно, по русской пословице, и днем искать с огнем.

Интересен кабинет его. Это огромная комната, обставленная шкафами со множеством штуфов, окаменелостей и редкостей археологических. Тут же находится много моделей разных машин, нужных для усовершенствования горного дела, сельского хозяйства, сплава судов и проч. Не стану описывать собрания моделей, боясь нарушить скромность В. А. и… О кабинете минеральном скажу только то, что в нем особенно замечательны: a) собрания штуфов разных пород уральских земель; b) собрание камней уральских; c) собрание всех сортов чугунных руд, находящихся на Урале; d) коллекция, относящаяся к пермским соляным промыслам: в ней находятся все породы земель, вынимаемые при постепенном углублении бурава во время сверления рассолоизвлекательной трубы, разные сорта солей, накипей, бывающих на црени, осадков, образующихся над цренью в виде сосулек и проч. О кабинете чудских древностей скажу несколько подробнее.

В Пермской губернии сохранилось много чудских городищ, имеющих много общего с курганами России Южной, а еще более с курганами сибирскими. Я знаю их более 25; на некоторых сам был, о других имею самые верные сведения. Кроме известных мне по именам, находится в Пермской губернии много других городищ, как по эту, так и по ту сторону Урала. Они по большей части построены на местах возвышенных, окружены валами; около некоторых из них находятся во множестве угольные ямы, угли, шлак – вернейшие признаки производившейся некогда разработки металлов. Кроме того, много находят искусственных произведений древних жителей здешних стран, произведений, которые могут свидетельствовать хоть несколько о быте биармийцев. Так, в урочище Дыроватый Камень, находящемся на левом берегу Чусовой, в 5 верстах ниже деревни Харёнок, находимы были точеные из кости наконечники к стрелам[191]191
  Без сомнения, употребление этих наконечников между биармийцами было еще в то время, когда этим людям неизвестно было не только употребление железа, но даже и меди, известной им ранее железа. Дыроватый Камень имеет в вышину 40 саженей; в нем есть три пещеры, от которых он получил название Дыроватого. Та, в которой находят наконечники, имеет 15 саженей глубины.


[Закрыть]. Так, г. Берх, лет двадцать тому назад, нашел в стане Искор, находящемся близ Чердыни, кольцо, сделанное из чистого серебра без лигатуры, два замка весьма узорочной работы, ключ высокой работы с золотой насечкой, бердыш, искусно откованный, с наваркой из уклада, сошник очень грубой работы, но также с наваркой, два ножа, копьецо и несколько кусков железа и уклада[192]192
  См. «Путешествие Берха в Чердынь». С. 96.


[Закрыть]. Так, после Берха, в том же стане Искор найдены были: один оральник, 4 замка и медные серьги. Словом, очень много древностей случайно открывается в Пермской губернии; но я уверен, что если бы обратилось на это надлежащее внимание, то открылось бы гораздо более. Непременно надобно исследовать пермские городища и замечательные урочища. Это разлило бы большой свет на загадочную Биармию. А кому это удобнее сделать, как не пермским жителям?.. Но ведь вот дело в чем: найдете ли вы в Перми таких людей, которые могли бы это сделать? Подумайте… ведь там Пермь, во всяком отношении Пермь. Вот дело в чем. Там, пожалуй, напишут вам какую-нибудь вздорную этнографию и посвятят ее толстой вдовушке; сумеют, пожалуй, прочитать по складам Роллена в переводе Тредиаковского, напишут жалобу на печатное сочинение – и только. Исследовать пермские древности! Да сколько пермских барынь и барышень почтут это нарушением приличия, примут на свой счет, скажут, что это личности, дерзость, на которую надобно просьбу подать, жаловаться. Древности пермские! Как это можно? Пожалуй, скажут, что они древнее времен Долгорукого. Сохрани, Господи!.. Но шутки в сторону (ведь не шутить же по целым страницам a la Б. д. Ч.): я знаю в Перми одного молодого человека с большими сведениями, который может исследовать городища и урочища, находящиеся в Пермской губернии. Это г. Крупенин, года два тому назад кончивший свое образование в Казанском университете и занимающийся, как мне известно, удельной историей Пермского края. К нему публично обращаюсь я с просьбой исследовать хорошенько тот любопытный край, который, по краткости времени, мне не удалось вполне исследовать. Думаю, что многие будут желать, чтоб г. Крупенин исполнил мою просьбу, и, уверен, что Андрей Александрович радушно примет его исследование на страницы своего журнала[193]193
  Не только приму, но первый готов покорнейше просить г-на Крупенина одарить читателей «Отечественных записок» своими драгоценными сведениями. Рекомендация просвещенного автора этой статьи служит для меня достаточным ручательством в том, что труды г-на Крупенина послужат украшением журналу. Ред.


[Закрыть].

Близ села Ильинского есть чудское городище на Масляной горе, на берегу реки Масляной, впадающей в Обву. Это место в Пермском уезде, верст сто от губернского города. Около этого-то городища были вырыты в разные времена те вещи, которые хранятся теперь в кабинете г. Волегова. Время открытия их между 1830 и 1839 годами. Быть может, что и после удалось здесь открыть что-нибудь, но об этом я не имею известий. То, что видел я, – будет описано. Но прежде, нежели буду говорить о древностях биармийцев, я намерен сказать несколько слов о самих биармийцах и следах их жительства в Пермской губернии.

От норманнского слова bairg, beorg – «гора» – произошло название Биармии. Можно было бы производить слово «Биармия» и от готского слова baurgs – «город»; но это не имело бы никакого основания. Эти горцы принадлежали к обширному племени финнов, которое многие ученые принимают за аборигенов Северной Европы. Будучи совершенно далек от того, чтобы считать финнов или чудь аборигенами, я, однако, согласен с г. Бальби в том, что ни по сходству наречий, ни по историческим известиям нельзя узнать, откуда это племя пришло в Европу. Исторических известий о чуди нет почти никаких, и в этом отношении совершенно справедлив П. И. Шафаржик[194]194
  Slowens. Staroz. T. I. Lib. 2. § 14. Я называю Шафаржик, а не Шафарик, потому что так по-чешски читается слово Safarik.


[Закрыть], который говорит, что в этом отношении племя чудское – беднейшее племя в Европе.

Не входя в глубокие разыскания о Биармии и биармийцах[195]195
  Которые неуместны в журнальной статье, но которые, впрочем, я не отрекаюсь впоследствии представить на суд публики.


[Закрыть], я предложу здесь только некоторые результаты моих исследований.

Древнейшие жители Пермской губернии – коми-утиры, известные также под именами пермь и биармийцев, принадлежат к обширному народу чудскому или финскому. Сами себя они называли людьми, живущими при каком-нибудь месте, – коми-утирами, уды-мортами и пр. Это признак старобытности народа. Не одни коми-утиры составляли биармийцев, нет – все финны, жившие на севере России, назывались бярмы, или беормы. Название «бярмы» получили они от норманнов, которые, найдя в их земле высокие горы Рифейские, назвали их горцами (beormas) точно так же, как мы этим именем называли чеченцев, лезгин, осетин и пр. племена, исчисляемые в «Степенной книге»: серьяне, гангане, вятчане, лонь, корела, югра, вогулы, пертасы и гамаль чусовская не составляли еще всего народа биармийского, к которому принадлежали и все другие северные племена финские.

Норманны, селясь в разных местах Европы, поселились и в Биармии, где имели свои селения[196]196
  См. «Дор. зап. на пути из Тамб. губ. в Сибирь». Ст. шестая («От. зап.». 1840, декабрь. Смесь. С. 89).


[Закрыть]. В Биармии селились норманны и русского племени, которого имя звучит до сих пор в названиях некоторых мест: Урос, Урол, Ростэс, Урал[197]197
  И до сих пор есть урочище Урос ил Урус (бывшее значительным городом до 1472 года, когда этот город был разорен воеводой Нелидовым), деревни Урол, Ростэс. Не говорю, что сами горы Уральские назывались Beorgas Riffin от руссов, поселившихся там, что булгары называли их по-восточному Урус, которое изменилось на Урал; не говорю о Волге, которую Агафемер называет Рώς. Все это, хотя и бросается в глаза, требует сильных и сильных доказательств.


[Закрыть].

Еще в древности биармийцы известны были своей торговлей. С ними торговали булгары, вывозившие из их страны меха и драгоценные металлы, которые умели они разрабатывать. Хотя в описании образа торговли булгар с народом уалсу, которое мы находим в арабских географах, и видна восточная фантазия, все-таки слова Бакуя доказывают существование торговли булгар с племенами биармийскими[198]198
  Кроме Бакуя, об этом говорит Абульфеда, а за ним и Герберштейн. Об этой торговле см. ниже.


[Закрыть]. С биармийцами торговали, а иногда и грабили их смелые удальцы норманны. С ними же торговали и русские. Торговля с русскими кончилась после падения Новгорода и присоединения к Москве стран приуральских. Но Павел Иовий в XVI столетии говорит еще, что в Устюге торговали мехами пермяне и пр.

Нельзя говорить об истории биармийцев – она требует еще многих исследований. Вместо того, чтоб говорить положительно о неведомой истории народа загадочного, мы лучше покажем здесь, во-первых, пути торговли биармийцев, во-вторых, определим их образование и, наконец, скажем о памятниках их, оставшихся до сих пор в Пермской губернии. Само собой разумеется, что, говоря о торговле и образовании биармийцев, мы не будем разуметь тех только, которые жили в нынешней Пермской губернии, нет, мы будем говорить о биармийцах вообще.

Биармийцы находились на такой степени гражданственности, что оставшиеся после них памятники ввели в заблуждение некоторых ученых (Бальи), полагавших, что на Севере в глубочайшей древности было первое по происхождению образованное государство. Гражданственность их поддерживалась торговлей. Земли, населяемые биармийцами, изобилуют даже и теперь, а прежде еще более изобиловали пушными зверями. И до сих пор потомки их – вогулы, самоеды, пермяки, остяки и др. – занимаются более всего звероловством; есть из них даже такие, которые, живя летом спокойно в своих бедных юртах, с наступлением зимы, вооружась рогатиной, подвязав к ногам быстрые лыжи и взяв на неделю пищи, пускаются в непроходимые летом дебри и целую зиму скользят по снегам за богатой добычей. Звероловство – их исключительное занятие; занесенная снегом лесная пустыня – стихия их. Таковы были и предки их; они во множестве били дорогих пушных зверей – соболей, лисиц, бобров, сдирали с них шкуры и меняли их другим народам на вещи, в которых имели нужду. Страны их изобиловали также и металлами, и они простым образом проплавки в угольных ямах выплавляли сначала медь и серебро как металлы менее огнеупорные, а впоследствии и самое железо. Впрочем, последний металл они не умели хорошо разрабатывать и получали его от булгар. Потому-то большая часть чудских вещей, находимых в земле, сделаны из какой-то композиции, в которой медь составляла главную составную часть. О серебре их говорят как русские, так и восточные летописи[199]199
  Напр., Абулгази Багадур Хан, когда говорит о городе Алакцине; русские летописи, говоря о подати печорской, о серебре закамском и в других местах.


[Закрыть].

Биармийские капища были богаты драгоценными металлами и привлекали хищных норманнов. Известно разграбление храма биармийского Отером еще в X веке. Мехами и металлами биармийцы торговали с индийцами, с булгарами, с норманнами и, наконец, с русскими.

Торговля с индийцами доказывается тем, что в тех местах, где жили прежде биармийцы, до сих пор отыскиваются сердолики, рубины, корунды, горный хрусталь, аметисты, халцедоны, агаты, финифть, белое и цветное стекло и жемчуг, бывшие в употреблении. Положим, что некоторые камни могли они получать с Урала, но откуда могли достать они финифть, особенно жемчуг, и неужели они умели делать сами стекло?

Жемчуг показывает, откуда взялись эти товары, а Герберштейн, словами своими «от сего озера (Китая – вероятно, Аральского) приходят многие люди черные, тамошнего языка не знающие, разные товары, главное же жемчуг и драгоценные камни, с собой приносящие»[200]200
  Вот слова Герберштейна в подлиннике: Ab hoc lacu plurimi hominess nigri, communis sermonis experts, veniunt, merces varias, inprimis autem uniones, lapides preciosos, secum adferentes…


[Закрыть] еще более подтверждает это. То, что сказал ученый Лерберг относительно Югры[201]201
  О географическом положении Югорской земли в его «Исследованиях, служащих к объяснению древней русской истории». Пер. Языкова, СПб., 1819.


[Закрыть], мы относим вообще к биармийцам, не исключая и тех, которые жили в нынешней Пермской губернии, и, соглашаясь с ним, думаем, что бухарские караваны, приходящие ныне в Оренбург, существовали еще и в то время, когда на Урале и на севере России была Биармия. Индийцы (черные люди) проходили со своими караванами до гор Алтайских и Уральских и являлись со своими товарами на торжища биармийские, на которых получали меха, столь редкие и столь высоко ценимые на берегах Ганга.

Торговля с булгарами была обширна. О ней мы находим много свидетельств у восточных писателей. Бакуй и Абульфеда говорят о немой торговле булгар с биармийцами. Их известие поместил и Герберштейн в своем «Путешествии…». Приведем здесь слова Абульфеды: «На севере от урусов живут такие народы, которые торгуют с чужеземцами заочно. Это делается так, как сказывал мне один человек, который туда сам ездил. По его словам, те народы живут около берегов Северного океана. Когда караваны придут на границы их, то ожидают, пока туземцы узнают о том. Тогда каждый торгующий раскладывает свои товары на известном месте и кладет на них заметки. Когда торгующие уйдут, тогда приходят туземцы и раскладывают свои товары… Оставив свои товары, туземцы уходят домой. Потом торгующие снова приходят, и тот, кому покажется выгодным продать, берет туземные товары, а кому не покажется, тот не берет товаров до того времени, как обе стороны сойдутся в цене. После этого разъезжаются». Правда, в этом описании видна фантазия араба; но кто поручится, что все это нелепость? Мне кажется, Абульфеда, слыша, что булгары и биармийцы торгуют между собою, не понимая одни языка других, сложил эту аллегорию, которой основанием была, быть может, честность биармийцев, до сих пор отличающая их потомков. И теперь вогул, отправляясь на охоту, зарывает в лесу, в снегу, свой запас пищи, для того, чтобы он не тяготил его во время охоты. На дереве, под которым зарыл он свой запас, кладет он метку и летит на своих лыжах в известные только ему пустыни. Другой вогул, первому совсем неизвестный, обремененный богатой добычей, но нуждающийся в куске пищи, приходит на то место, где спрятал свой запас его товарищ по промыслу. Он разрывает снег, вынимает часть пищи и за взятое кладет одну, две или больше звериных шкурки. Зарыв все, идет дальше. Не было примера, как говорят, чтоб вогул у вогула взял весь запас его или, взяв часть пищи, не положил взамен ее мехов своих. Думаю, что этот обычай, без сомнения исстари существующий между полудикими звероловами, был основанием басни Абульфеды и его последователей. Биармийцы сами не ездили к булгарам. Бакуй говорит, что это они делали потому, что не могли снести приволжского лета, а мы скажем, что это было потому, что биармийцы того времени ни к кому не ездили со своими товарами. Их торговля была в руках иностранцев. Если и ездили они в Устюг, то это было гораздо позже. Торговый путь булгар к биармийцам означается рекой Камой. Слова Бакуя: «Путь к ним (биармийцам) лежит через землю, на которой снег никогда не тает», – не что иное, как восточная гипербола. Булгары привозили к биармийцам свои кожи, произведения Востока, привозимые к ним купцами из Куфы и Багдада, и сабли, по словам Бакуя. Вообще, хорошее железо было доставляемо к биармийцам путем булгарским. Булгары, находя для себя торговлю с удаленными от прочих народов биармийцами весьма выгодной, не пускали иностранцев в землю их и сделали таким образом монополию. Это имело весьма гибельное воздействие на развитие гражданственности биармийской. Торговля норманнов с народом, которому они дали имя, внесенное в историю, производилась по Северному океану, также по Двине, Печоре и тому пути, которым после торговали с Биармией новгородцы. Норманны, по обыкновению, и торговали с биармийцами, и грабили их, и покупали у них товары, и заводили в Биармии свои колонии. Они также получали меха и металлы из Биармии. Об этом мы читаем в сагах.

Русская торговля была не важнейшая, но позднейшая и более нам известная. Вообще, можно сказать, что биармийцы торговали с русскими или, лучше сказать, с новгородцами, в эпоху своего падения. Новогородцы называли одну часть Биармии Пермью, другую часть ее называли Югрой, переводя слово «Биармия»[202]202
  «У гор» – из этого вышло Угория и Югра. Так русские перевели слово «Биармия», то самое слово, которое они исказили в другом случае, называя коми-утиров пермью.


[Закрыть] на свой язык; третью называли Печорой, по причине множества пещер и т. п. С XII еще столетия торговали новгородцы с биармийцами: в XIII-м Перемь, Печора, Югра и др. были уже волостями Новгорода. Новгородцы получали из Биармии меха и драгоценные металлы; первый из этих продуктов они продавали на торжищах ганзейских и таким образом доставляли Европе средних веков произведения стран приуральских. Новгородцы ходили в Биармию через нынешние Вологодскую и Пермскую губернии, брали с жителей ее дань, известную под именем сребра закамского, и имели главное складочное место торговли биармийской в Великом Устюге. Падение Новгорода, владевшего Биармией точно так же, как ныне Англия владеет Ост-Индией, подчинило богатые страны приуральские власти великих князей московских. В конце XV столетия они были совершенно покорены москвитянами.

Из этого видно, что к биармийцам в разные времена приезжали купцы: 1) индийские, с юга из-за Аральского моря и через нынешние степи киргизские; 2) булгарские, с юго-запада по Каме, Чусовой и другим побочным рекам системы камской; 3) норманнские, с севера по океану; 4) русские (прежде новгородские, а потом московские), с запада по рекам Сухоне, Югу, Сев. Двине, Каме, Печоре и др.

Сверх того, биармийцы торговали еще с жителями Сибири Восточной, от которых они получали самые лучшие меха. Об этом свидетельствует Павел Иовий: «Драгоценнейшие, – говорит он, – собольи меха, у которых сероватый цвет находится только внизу, на короткой шерсти, которыми подбивают одеяния государей и которые в виде живого зверя носят женщины на нежных шеях своих, доставляют пермяне и печора, получающие эти меха от народов, живущих еще далее, у океана».

Образование биармийцев мы можем приблизительно определить их письменностью, строением городов и, наконец, вещами их, сохранившимися до сих пор в недрах земли и в кабинетах любителей археологии.

В различных местах Пермской губернии находятся утесы и камни с насеченными или написанными на них неизвестными письменами. Эти письмена можно разделить на два разряда: на те, которые, без сомнения, имеют какой-нибудь словесный смысл, и на те, которые, кажется, не имеют словесного смысла. К последним я отношу те надписи, которые представляют правильные линии, соединяющиеся под углами, и какие-то решетки. Такие находятся на гранитном утесе у речки Смолянки, впадающей в Иртыш[203]203
  Эти надписи написаны красной краской. О них говорил г. Спасский в сочинении De antiquis quibusdam sculpturis et inscriptionibus in Sibiria repertis S. P. B. 1812, при котором приложил и рисунок их.


[Закрыть], на Писаном камне[204]204
  Эти надписи писаны также красной краской. Писаный камень имеет десять саженей вышиной. Простолюдины с уверенностью рассказывают, что эти письмена написал Ермак, который, по их словам, был большой чародей. Кстати о чародеях: года четыре-пять тому назад у меня была в руках старинная немецкая рукопись, вероятно, плод бредней какого-нибудь мистика или работа хитрого спекулянта. Она имела следующее заглавие: Dr. Faustens Geister-Zwang, Anno 1509(?!). Когда эта рукопись была у меня, я, признаюсь, был страстный охотник до мистики и большой почитатель всего сверхъестественного. Я списал рукопись, которую дали мне ненадолго, и фигуры, о которых рукопись говорила, что «они необходимы при заклинании». После, бросив уже и каббалистику и мистику, я видел надписи на Писаном камне. Каково же было мое удивление, когда я в одном иероглифе надписи нашел точь-в-точь ту фигуру, которая находилась в рукописи! Конечно, спекулянт, писавший желтыми чернилами на старой бумаге поддельную рукопись, был в Сибири и видел Писаный камень. Фигура, о которой я говорю, означена на 1-м рисунке под номером 3. Некоторые письмена Писаного камня срисовал г. Попов и приложил их в своем «Хоз. описании Пермской губернии». Для образчика биармийских письмен первого и второго разряда прилагаю при этой статье рисунки с надписей Писаного камня и пышминских.


[Закрыть], который лежит на левой стороне реки Тагил, около деревни Гаевой в Пермской губернии, в некоторых других местах. Роммель говорит, что подобные этим надписи находятся и в Америке по соседству больших рек[205]205
  Goth. Gelehrte Anzeigen. 1823. № 204. «Сибир. вестник» 1824 года, в статье Востокова «О сходстве начертаний» и пр.


[Закрыть]. К первым я отношу иероглифические изображения животных, голов и пр., подобных тем, которые г. Спасский видел близ Томска, а также и неизвестные письмена, выражающие слова, которые находятся на реке Пышме и в других местах[206]206
  Находящиеся на р. Пышме надписи были описаны Страленбергом в его Nord und ostlicher Theil von Europa und Asien, р. 306, и изображены им на таблицах XVII и XVIII, приложенных к этому сочинению. Он говорит об этом только следующее: «Красные письмена находятся также на р. Пышме (Pyschma Strom), впадающей в Туру между Тюменем и Тобольском (Toboll). Когда русские завоевали Сибирь, то эта река получила настоящее название, потому что Pyschma по-русски значит “письмо” или “письмена” (in der russischen Sprache eine Schrift oder Schriften heisset)». Зная, что слово «пышма» происходит не от русского слова и имеет другое значение, я думаю, что ученый Страленберг смешал пышминские надписи с надписями с Писаного камня, который точно, по причине этих надписей, получил свое название. Находили, что пышминские письмена сходны с американскими, но… в чем не умудрится человек найти сходство? На рисунке 1-м, прилагаемом к этой статье, можно видеть надписи пышминские.


[Закрыть].

Кому принадлежат эти письмена? Без сомнения, древним жителям страны, народонаселению чудскому, известному вообще под именем биармийцев. Письменность, какова бы ни была она, показывает уже на низшую степень образованности и просвещения народа. Следовательно, биармийцы были просвещены, по крайней мере гораздо просвещеннее нынешних своих потомков. Как народ торговый, они должны были иметь письменность: гипотеза, производящая письменность от меток на товарах, справедлива. Кому первому была известна письменность? Торговцам индийским или торговцам финикийским. Так говорит история и даже мифология. Торговля предполагает письменность, и торговым биармийцам она была известна.

Рисунок I. Биармийские надписи, находящиеся на реке Пышме и снятые Страленбергом. Письмена на Писаном камне, что на левой стороне реки Тагил, близ деревни Гаевой

Кроме письменности, памятниками образованности биармийцев служат развалины их городов, вещи их, отрываемые в земле. Как в Сибири, так и в Пермской губернии на высоких горах, близ рек, находятся древние валы, рвы – это остатки городов биармийских, некогда славных своей торговлей. Развалины эти известны под именем городищ, и те из них, которые находятся в Пермской губернии, называются чудскими городищами. Здесь я скажу о них несколько слов.

Более всего городищ в северной и северо-западной частях Пермской губернии, в уездах Чердынском и Соликамском. Там был центр биармийского народонаселения племени камского (коми-утиры), известного под именем «перемь», «пермь», «пермяки»[207]207
  Замечу здесь, что есть большое различие между словами «пермяк» и «пермич». Под первым разумеются коми-утиры, народ финского племени, под вторыми – жители города Великой Перми, бывшего на том месте, где ныне Чердынь. Впрочем, жители нынешней Перми называются пермяками.


[Закрыть]. Вот исчисление этих городищ:

В Чердынском уезде:

1) Дивьий, или Дивий, камень[208]208
  Камнем на Урале называется всякая отдельная гора.


[Закрыть]. На этом камне, находящемся в 11 верстах от Ныроба, славного заточением Михаила Романова царем Борисом Федоровичем, находится городище. Дивий камень имеет 80 саженей вышины и находится на правом берегу большой реки Колвы. Городище устроено было на самом мысу, вдающемся в эту реку; с одной стороны до сих пор цел вал, ограждавший некогда бывший здесь город биармийский. В народе есть предание, объясняющее название этого городища. Говорят, что здесь была столица особого племени – чудаков, которым правила одна девица умная, добрая, миролюбивая. Она жила здесь, народ ее был счастлив и вел выгодную для себя торговлю с теми чудаками, которые жили в Искоре[209]209
  См. ниже – городище под № 4.


[Закрыть]. От этой девицы камень и городище, на нем построенное, прозвались Девьими, или Дивьими. Было время, когда жизнь кипела здесь, когда жившая здесь волшебница-дева[210]210
  Все племена финские в древности и даже до сих пор славились чародейством не меньше апулеевых фессалиян. И до сих пор много кудесников между ними. Что касается до пермских финнов, то до сих пор русские говорят, что они были большие чародеи и все свои богатства превратили в шлак и угли.


[Закрыть] сиживала на вершине камня Дивьего, сучила шелк цветной с веретен серебряных, и когда у нее опрастывалось веретено, она бросала его к своим подругам-девицам, жившим за Колвой на камне Бобыльском.

2) Напротив Дивьего камня, на левом берегу Колвы, есть другой мыс, на котором стоит огромный круглый камень; на этом камне ныне выстроена деревня, близ нее есть ров, выкопанный поперек мыса. Это городище Бобыльское.

3) Три версты ниже Бобыльского городища, на том же левом берегу Колвы, находится Ветланское городище с большим валом.

4) Искорское городище, в урочище Искор, в Искорской волости Чердынского уезда. Здесь прежде был биармийский город, разоренный в 1472 году князем Федором Пестрым, воеводой Иоанна III, завоевавшим прежде Булгарию, а потом Пермь. У Искора было первое сражение Пестрого с пермью; в это время он взял в плен воевод пермяцких: Кача, Бурмата, Мичкина и Зырана. Следствием этой победы было покорение Перми государству Московскому.

В Соликамском уезде:

5) В дачах графа Строганова, в ведомстве села Кудым-Корского, на берегу речки Кувы.

6) При деревне Ермолаевой.

7) Выше деревни Пешни-Горта, на полях.

8) На речке Куве, при деревне Горт-Луде.

9) Над речкой Улюдоршер, близ деревни Мошевой.

10) При деревне Донкоре.

11) При деревне Чивизгиной.

12) При деревне Сузпозе.

13) При деревне Ошибе.

14) В ведомстве села Юзьвинского выше деревни Горчиковой, на полях.

15) Над рекой Косылом, ниже деревни Батраковой.

16) При речке Велве, при деревне Кривощепиной.

Все эти городища стоят или по реке Иньве, или по впадающим в нее речкам, на местах, соседних с Юксеевской волостью, этим уголком коренных пермяков, который находится между Камой (с с. и в.), границей Соликамского уезда с Чердынским (с ю.) и границей Вятской губернии с Пермской (с з.).

В Оханском уезде:

17) У села Очёрский Острожек. Оно находится в 4 верстах от большой московской дороги и от Очёрского Острожка[211]211
  См. «Дор. зап. на пути из Тамбов. губ. в Сибирь». Статья третья («Отеч. записки». 1840. Март. Смесь. С. 4).


[Закрыть].

18) На правой стороне реки Очёра, в 3 верстах от Очёрского Острожка.

19) На левом берегу реки Казанки, в 12 верстах от Очёрского Острожка.

В Пермском уезде:

20) Верстах в 25 от села Ильинского на Масляной горе, над речкой Масляной[212]212
  Здесь-то открыты были древности, хранящиеся у г. Волегова.


[Закрыть].

Городища соликамские, оханские и пермское, исчисленные здесь, находятся по эту сторону Камы. Следующие за сим находятся за Камой.

21) В Пермском же уезде, в 2 ½ верстах от села Нижних Муллов, принадлежащего князю Бутеро и лежащего на большой московской дороге, не доезжая несколько верст до Перми. Городище, о котором я говорю, устроено на горе над речкой Мулянкой, пониже деревни Гляденовой.

В Кунгурском уезде:

22) В ведомстве села Сергинского над рекой Сылвой, при деревне Ёлкиной.

23) Занинское в Красноярской волости.

24) Усть-Мечкинское, при деревне Усть-Мечке.

25) Молебное, на Молебной горе, находящейся на левом берегу р. Бабки, в 300 саженях от татарской деревни Козаевой. Оно окружено рвом. Предание говорит, что здесь было главное капище здешних чудаков, отчего гора и городище получили название Молебных.

26 и 27) два городища на Ледяной горе, славной своей пещерой и находящейся на берегу р. Сылвы, в 1 ½ верстах от города Кунгура. У этих городищ заметны рвы и валы. Одно из них, то, которое ближе к городу, находится на сопке, а другое на ровном месте.

Сверх этих двадцати семи чудских городищ, в Пермской губернии находится их еще несколько. Около них, как сказал я, есть разные вещи и следы производившейся на этих местах разработки металлов. Нет никакого сомнения, что прежде здесь было еще больше городищ. В грамотах строгановских не раз говорится, что русские селения построены были «на чудских селищах, которые запустели и заросли». Как много теперь в Пермской губернии русских селений с именами пермяцкими и даже норманнскими!

Биармийцы умели выделывать из руд, во множестве у них находящихся, металлы. Об их рудокопстве и кузнечном ремесле упоминается в скандинавских сагах; кажется, разработка руд по склонам хребта Уральского занимала живших тут биармийцев столько же, сколько звероловство занимало их родичей, живших севернее. Присутствие богатой медной руды на землях их и удобность проплавки ее в глубокой древности обратили биармийцев к производству плавки медной. Проплавка чугуна, выделка железа им были известны, но мало, потому что для этих производств требовалось более искусства и знания. Что у них не было хорошего домашнего железа, это доказывается тем, что сабли получали они из Булгарии. Что касается до их меди, то это была не чистая медь, но особенная какая-то композиция, видом походящая на бронзу, в которой медь была главной составной частью. Из этой-то композиции у них делались все их вещи и даже оружие, как увидим далее. Что касается до находимых близ городищ железных броней, то, без сомнения, эти брони или были доставлены из Руси, или принадлежали русским ратникам, воевавшим в Пермии. К этому заключению приводит меня то, что из таких броней в городищах попалась, кажется, еще только одна, и еще то, что найденная совершенно похожа на русские брони XIV и XV столетий.