Текст книги "Погоня по Средней Азии. Побег от ленинской тайной полиции"

Глава XVI. Спасение близко

Все почтовые станции вдоль дороги лежали в руинах, это было результатом киргизского восстания. Одна, ближайшая к Иссык-Кулю, Кутермалды, являлась ареной отчаянного сопротивления горстки русских против орд киргизов, нападавших со всех сторон. Здесь мы остановились на ночлег. Здесь был только один сторож – приветливый киргиз, оказавшийся другом Азамат Бека. Он когда-то был водоносом в Пишпеке. Он пожаловался, что друг Азамат Бека увёл у него единственную жену.

«В следующий раз мы приедем», – сказал Азамат, утешая неудачливого мужа, – «и мы вернем вам вашу жену».

«Хоп якши!» – «Замечательно!» – воскликнул этот Менелай из Пишпека, и чтобы показать нам особое расположение он взял с нас только сто рублей за корм для лошадей вместо двухсот.

После прохождения через ущелье Ортакуй дорога выходит на широкую плоскую равнину Качкорки, богатую пастбищами, когда-то заполненными кочующими киргизами со своими отарами и стадами. Ныне же Качкорка – центр торговли крупным рогатым скотом, почти вся лежит в руинах; почти все деревья и сады были вырублены.

По обеим сторонам посёлка лежали многочисленные мазары – то есть могилы, – в виде настоящих мавзолеев, разнообразной и оригинальной архитектуры, некоторые из которых навевали воспоминания о мавританском стиле. Это фактически настоящее кладбище. Большинство из них были построены из обожженных на солнце сырцовых кирпичей или даже просто из кусков глины, и таким образом они быстро превращались в руины.

Нигде больше в Туркестане нет такого количества могил, и они не встречаются в таких больших группах, как здесь в долинах Тянь-Шаня, которым они придают очень своеобразный и характерный вид.

Прямо при въезде в посёлок стояла «каменная баба», как их называют русские. Это грубая статуя человека, примитивно вытесанная из камня. Такие статуи не редкость в Семиречье, и раньше были широко распространены в южнорусских степях, в Оренбуржье и в Сибири. Это надгробные плиты отдаленных предков киргизов – скифов и массагетов. В своих сложенных руках они держат чашу или кубок, что весьма интересно, так как совсем недавно чашка была неотъемлемой частью и неизбежным компаньоном каждого киргиза, так же как и поныне это распространено у тибетцев; их носили в кожаных чехлах оригинальной конструкции, притороченных к поясу или седлу. Киргизское слово для обозначения таких чашек кисѐ, которое, как мне кажется, походит на греческое слово σκύφος, которое в свою очередь очень близко к античному наименованию народа, Скифы. Забавно, что сарты называют чашу – пиалá от греческого слова φιáλη.9393
  Связь между тюркским словом кисѐ и греческим σκύφος не кажется столь близкой, но сходство последнего с именем Скиф, Scythos, конечно наводит на размышления, когда мы вспоминаем, что автор сообщает нам, что чаша является почти символом кочевника степей. Греческая буква φ чужда тюркским языкам. Интересно процитировать мнение такого выдающегося авторитета как профессор Эрнест Гарднер, с которым я консультировался по поводу этого пункта. Он пишет: «Имеется любопытное совпадение у Горация; Оды, lxxvii, начинаются словами, «Natis in usum laetitiae scyphis Pugnare Thracum est’, а это, как говорят, является подражанием строкам Анакреона «μηκѐθ ούτφ Σκυθικήν πόσ οζνφ μελατώμεν». Вступление Фракийцы, кажется, предполагает намек на Скифов. Но такое сходство может быть просто воображаемым». В более позднем письме профессор Гарднер предполагает, что другое старое греческое слово для обозначения чашки, κύαθοξ, было бы ближе к слову Скифы, чем σκύφος, и добавляет, «Как насчет «чашка» и «черпак» (по-английски cup’ and ' scoop’)?» – (Примечание Малкольма Берра, переводчика текста книги Назарова с русского на английский язык).


[Закрыть]

Почва у селения Качкорка была глинистая и покрытая травой и чием. Подножья гор, окружающих долину, сформированы из огромных масс гальки, гравия и утрамбованного щебня, вымытых из горных ущелий, которые образуют гигантские «смещенные конусы» с очень крутыми склонами, направленными к входу в долину.

Долина Качкорки и другие долины этой части Тянь-Шаня – Джунгал, Нарын, Арпа, Чатыр Куль и т. п. направлены строго с востока на запад. Они образуют ряд огромных ступеней, которые в виде огромной лестницы поднимаются до самой вершины. Они располагаются одна выше другой по направлению к югу; и таким образом путешественник едва замечает подъем, направляясь в более холодное место, напротив, думая, что он продвигается не к тёплому солнечному югу, а к холодному северу, пока наконец не попадёт в настоящую арктическую пустыню Чатыр Куля и Тургарта, от которых начинается легкий непрерывный быстрый спуск к меридиональным долинам жаркой равнины Кашгара. Подъем на этом участке пути был такой небольшой, что мы не замечали его, и моя тележка бодро катилась вперед, словно по ровной поверхности, хотя мы поднялись на несколько тысяч футов выше долины Пишпека.

После почтовой станции Кум Бель (Песчаный Гребень) дорога покидает долину Качкорки и входит в дикую местность ущелья Джубан Арык, перегороженного почти вертикальными утёсами из гранита и сиенита, которые дальше заменяются известняками и кристаллическими сланцами. Дорога изрядно петляет и следует за капризными поворотами речного потока. В самом ущелье горы скалистые, дикие и абсолютно голые, но сама дорога и ущелье великолепны. Огромные скалы под действием перепадов высокой температуры и мороза откалываются и с грохотом валятся вниз в речку, где сильнейший поток воды сразу начинает сносить их вниз по течению, круша, разбивая и перемалывая их, превращая их в песок, гравий и булыжники, и выносит весь этот переработанный материал далеко вниз в долину реки. Вот поистине лаборатория природы, и редко какому наблюдателю удается увидеть так ясно весь процесс от скалывания породы от гор до дробления и последующего переноса образовавшихся продуктов водным потоком.

Здесь нет никакой растительности, способной скрыть процесс истирания породы, замаскировать основные принципы или задержать эту работу. Все происходит быстро и совершенно явственно прямо на глазах наблюдателя.

Около почтовой станции Сары Булак ущелье расширяется, боковые склоны становятся более пологими, и там и здесь появляются клочки травы или кустов. Так в одном месте я увидел овцу, пасущуюся на клочке травы. Сначала я принял ее за овцу, отбившуюся от стада какого-то киргиза, но когда это животное привстало, я отчетливо разглядел его профиль на фоне неба, и увидел его внушительный размер, длинные ноги, великолепные завитые спиралью рога, и понял, что я вижу великолепный образец самца дикого Тянь-шаньского барана (Ovis karelini, Sev.), редкой и очень дорогой дичи. Может быть, не так уж много найдется в мире мест, где можно встретить дикого барана, пасущегося мирно около почтовой станции.

Я сразу остановил лошадей, выскользнул из повозки, тщательно прицелился и выстрелил. К моей радости баран упал, но мгновение спустя вскочил снова и через пару великолепных прыжков быстро скрылся за скалами. Тщетно я попытался свалить его вторым выстрелом. Когда мы прибыли в Сары Булак, где мы остановились на ночь, я послал пару киргизов поискать раненного барана. Они вернулись поздно ночью, принеся с собой тушу. Пуля пробила ему лёгкое, и он не смог далеко уйти. Пуля старой винтовки, подобной моей берданке, не очень смертельна для крупной дичи, особенно для таких сильных животных, как бараны, которые могут вынести в себе много свинца. В этом районе водится также множество архаров, а так же много там и снежных барсов. Широкая часть долины Сары Булак покрыта чием и завалена местами огромными валунами, а в створе одного ущелья слева от дороги лежала огромная морена древнего ледника. На высоте более семи тысяч футов9494
  2133 метра (Примечание переводчика).


[Закрыть] было холодно и облачно, и то здесь, то там за границей ближайшей гряды мы видели высочайшие пики, покрытые снегом.

Отсюда начинался подъем к перевалу Долон через единственный горный хребет между долиной Чу и Нарына, который мы должны были перейти. Он является водоразделом между Чу и Нарыном, который является притоком Сырдарьи. Это возможно самый трудный путь из Семиречья в Кашгар, хотя, между нами говоря, и не очень высокий. И это, кроме того, самое серьезное препятствие для железной дороги в самое сердце Средней Азии. Но гужевая дорога была хорошо вымощена, и путь не доставлял никаких трудностей.

Около почтовой станции вверх вздымаются красивые отложения известняка и глинистых сланцев, перемежающиеся кварцевыми жилами. Затем дорога опускается в маленькую впадину, покрытую прошлогодней травой. Здесь нам впервые встретился альпийский сизый голубь, имеющий светло-серый цвет, с белым огузком и широкой белой полосой на хвосте. Эти голуби всегда собираются в большие стаи; у них очень стремительный полет, и они всегда жирные и нежные на вкус.

Когда я обследовал кварцевые жилы с целью посмотреть, не могу ли я найти там какие-нибудь полезные минералы, я потревожил горностая, который отбежал на несколько ярдов, а затем сел на камень и посмотрел на меня с выражением тревоги и упрека, пока я сбивал частицы кварца своим геологическим молотком. Вероятно, где-то там, среди скал у него было укрытие с молодняком.

Появились также Альпийские клушицы (Pyrrhocorax alpinus), парами, и их мелодичный свист оживлял эти мрачные горы и показывал, что мы действительно достигли альпийской зоны. Затем дорога начала подниматься к горному гребню зигзагами. Чем выше мы поднимались, тем мягче становились склоны гор, меньше голых скал и камней, в то время как поверхность была покрыта растениями и прошлогодней травой; на вершине горного хребта появилась холмистая степь. Тут и там на вершинах холмов все еще лежали участки снега. Высота перевала около десяти тысяч футов9595
  3 048 метра (Примечание переводчика).


[Закрыть]. Дальше дорога начинает медленно опускаться в маленькую долину с узким скалистым ущельем, становясь все более и более каменистой, в то время как утёсы кристаллических сланцев образуют зубчатый край гребня; появляются толстые жилы порфиров, и затем дорога входит в полосу кремнистых глинистых сланцев, которые заменяют конгломераты. На склонах гор сначала появляются обширные тёмно-зелёные участки можжевельника, затем маленькие ели, и затем густой еловый лес, полностью покрывающий обе стороны ущелья, которое становится очень живописным; а внизу ревёт стремительный зелёно-серый водный поток. В зарослях кустов, усеянных вдоль берега, я мельком увидел горихвосток, мельтешащих своими ярко-красными хвостами, когда они резвились в кустах, чеканов, индийских луговых тиркушек и какой-то вид горных зябликов. Это ущелье Кара Унгур – Чёрная яма.

И хотя мы прибыли очень рано, было только половина третьего, мы решили разбить здесь бивак, чтобы дать лошадям отдохнуть после тяжёлого подъема, половить рыбы, и немного поохотиться, поскольку нам сказали, что здесь водится много косуль. У человека, заведовавшего почтовой станцией, я взял снасти и быстро наловил достаточно много форели на обед, и пока она готовилась, я отправился с проводником в лес, чтобы попытаться подстрелить косулю. К сожалению, начался дождь, который всё и испортил, мы не увидели ни одного животного, хотя мы могли слышать в лесу их шум, который был чем-то средним между кашлем человека и лаем собаки.

Это было живописное и привлекательное место, полное дичи. Дальше в горах в лесу водятся вапити (олени) и выше на плато над ущельем пасутся стада диких баранов, а также и горных козлов, у последних в стадах насчитывается до пятидесяти голов. Их там легко подстрелить, так как с ружьём можно проехать везде, и можно легко организовать их загон с помощью нескольких киргизов. Вся область Нарына очень интересна для зоологов, поскольку там великое изобилие разнообразного животного мира. Кроме упомянутых выше животных там также водится красный альпийский волк – очень редкого вида. К сожалению, у меня не было возможности поохотиться на эти редкие виды дичи; было слишком опасным для меня надолго засиживаться на дороге, также я должен был строго экономно расходовать мои скромные финансовые ресурсы, которых у меня оставалось крайне мало.

На этой станции я расплавил маленький кусочек руды, который я нашел, и получил капельку олова. Я нашёл руду почти случайно днём или двумя ранее в крупной жиле касситерита, оловянного камня, пронизывающей гранит. Это было весьма интересно, если мы вспомним, что это первое открытие залежей касситерита в Средней Азии, хотя определенные признаки мне встречались и ранее, что позволяло мне надеяться на его присутствие здесь. В России олово встречается только в одном месте, в Забайкалье, да и то, в незначительных количествах. Это открытие в Семиречье было бы очень полезным, если бы моя несчастная страна имела хотя бы какое-то подобие заслуживающего уважения правительства.

Это было второе случайное открытие полезных ископаемых во время моих вынужденных исследований. Первым было открытие золотоносной россыпи в маленькой долине на берегу реки. Там в песке также были найдены и драгоценные камни, включая сапфиры, а также я нашел пару кусочков великолепных топазов, которые я захватил с собой. Промытый в сковородке образец песка, взятый прямо с поверхности, показал, что это место вполне богато золотом. Какая же это богатейшая страна, где человек, бегущий с опасением за свою жизнь, может случайно наткнуться на ценнейшие залежи руд и других минералов! В районе, о котором здесь часто идёт речь, проходит превосходная жила асбеста; иногда местные жители ради интереса используют его для изготовления перчаток и шейных платков. В одной долине близ китайской границы имеются солидные залежи киновари; я видел очень неплохие кристаллы оттуда.

Из Кара Унгура мы выехали на следующий день рано утром. Ночью был сильный мороз, и земля была плотно покрыта инеем. С трудом можно было обнаружить здесь признаки начинающейся весны. Ели ещё не перекрасились в свой яркий весенний оттенок и сохраняли свой мрачно-тёмный зимний цвет; кусты только-только начинали пускать ростки, и трава только начинала показываться, но то здесь, то там можно было увидеть несколько низкорослых тюльпанов со своими причудливо изогнутыми по краям листьями. Виды ущелья были великолепны и представлены скалами, лесом, громадными одинокими елями и бирюзово-синим водным потоком. Недалеко от конца ущелья на левом берегу в огромной скале зияло отверстие огромной пещеры. В этих местах известняки имеют желтоватый цвет. Ущелье заканчивается очень узким проходом, сформированным великолепными живописными скалами, словно созданными вручную; через него открывается вид на широкую степь, по которой течет река, устье которой было покрыто зарослями чийя. Многочисленные киргизские мазары, группами разбросанные там и здесь по степи придавали увиденной картине удивительный и странный вид.

Здесь мы остановились на отдых на почтовой станции Он Арча (Десять Можжевельников), где нам удалось порыбачить, пока наши лошади паслись. Начальник станции молодой татарин, живший очень хорошо до революции, дал нам сеть, и мы в полчаса поймали несколько очень приличного размера маринок, очень вкусной рыбы, но икра которой и черная пленка внутри которой очень ядовиты, и поэтому при приготовлении этой рыбы надо быть очень осторожным, чтобы не оставалось ни одной икринки и ни кусочка пленки, поскольку последствия в противном случае могут быть очень серьезными. Представителей этого рода рыб маринок – Schizothorax в озёрах и реках Средней Азии водится несколько видов.

Когда мы уехали в Нарын, начальник станции и его брат отправились вверх по реке от станции Он Арча, чтобы пострелять вапити, которых было множество в этих горах. Они были хорошие ребята, поэтому я сильно огорчился, хотя и совсем не удивился, услышав впоследствии, что они были расстреляны большевиками.

Через двенадцать или тринадцать миль по холмистому плато дорога делает крутой наклон в долину Нарына, откуда открывается чудесный вид на городок с аналогичным названием, который выглядел чрезвычайно живописно как симпатичная игрушка, лежащая далеко внизу на мёртвой плоской равнине на высоте около 7000 футов9696
  2 133 метра. (Примечание переводчика).


[Закрыть], окруженной с юга и с севера высокими хребтами гор.

Дно долины состоит из плотного конгломерата; река очень глубока, но не широкая, она пробила себе русло с вертикальными стенками, словно вырытыми вручную; высота их такова, что вы не замечаете реку пока не подъедете к ней и не увидите её внезапно, несущуюся вниз по равнине.

Город Нарын до войны и революции славился своей торговлей дикими животными, которая была начата здесь человеком по имени Неживов9797
  Неживов Осип Емельянович (1859 – 1920 гг.), известный русский зверолов и предприниматель, уроженец Сивовского района Пермского края. Известно, что в 1912 году он держал в Нарыне питомник для разведения в неволе диких зверей (красные волки, соболи, рыси, лисицы, медведи, снежные барсы, тигры, крупные хищные птицы), свой частный зоосад и музей природы, поставлял диких животных из Туркестана во все европейские зоопарки и зоологические коллекции в музеи по всему миру. (Примечание переводчика).


[Закрыть], который был известен как Русский Хаганбек9898
  Карл Хагенбек (нем. Carl Hagenbeck), 1844, Гамбург – 1913, Гамбург) – немецкий коллекционер диких животных и предприниматель. Основал в 1907 году первый в мире зоопарк в Гамбурге, в котором для животных были воссозданы природные условия их обитания. (Примечание переводчика).


[Закрыть]. Он экспортировал отсюда в Германию каждый год целые караваны животных. Размах его деятельности был большой, и он был очень богатым человеком. Он построил себе чудесный дом, вокруг которого было множество разного вида клеток для животных. Когда я в последний раз видел это место, все клетки были пусты, за исключением одной, в которой находился великолепный ирбис или иначе снежный барс (Felis irbis). Неживов раздумывал тогда, не попытаться ли ему возобновить свое дело, не смотря на большевиков. В конце года, пять месяцев спустя, он и все члены его семьи, включая его двенадцатилетнего сына, который и показывал мне снежного барса, как и само это животное, были расстреляны большевиками, которые послали сюда «карательную экспедицию», чтобы уничтожить это буржуйское гнездо. Из всего европейского населения Нарына только двое очень древних стариков избежали этой печальной участи.

Но во время моего визита несчастный город нисколько не подозревал о страшной судьбе, уготованной ему в будущем. Жизнь текла вполне спокойно, как в старые времена, и советские чиновники были большевиками чисто номинально, и даже само ЧК было вполне великодушным, благодаря присутствию в нём киргизов и сартов, которые сдерживали пламенное рвение коммунистов, присланных из вышестоящих инстанций.

Интересно, что почти везде в Туркестане местные мусульмане, то есть киргизы и сарты, проявляли больше человеколюбия, законности и милосердия к жертвам коммунизма, чем русские, а особенно чем латыши, евреи и иные инородцы из европейской части России, несмотря на то, что только изгои и отбросы местного мусульманского населения пошли на службу советским властям.

Когда говорят о жестокости монгольских народов, должна быть сделана оговорка или, во всяком случае, должно быть сделано исключение для тюркских народов. Этот факт был давно хорошо понят русским населением края старшего возраста, хотя он сильно противоречит бытующему мнению. Вместе с этим заблуждением должно уйти и другое, о Великой бескровной русской революции, а также и басня, придуманная невесть кем, о благородстве и добродушном человеколюбии русских крестьян.

Весь коммунизм в Нарыне вылился в «национализацию» значительного количества коров за счет отъема их у киргизов и последующего распределения их среди жителей города, не имевших их, за благородную сумму в три рубля за корову, на тот момент равную трем пенсам9999
  Имеется ввиду английский пенс (Примечание переводчика).


[Закрыть]. Семьи с детьми получили две или даже три коровы. Но киргизы люди добродушные и не затаили злобы за такую «национализацию», и в день моего прибытия в Нарын всё взрослое население с комиссарами во главе отправилось по приглашению богатого киргиза в его аул, лежащий приблизительно в двадцати пяти милях от города, на поминки по его родственнику, повешенному четырьмя годами ранее за участие в восстании. Одним из главных мероприятий там были скачки с очень ценными призами. Первым призом была сотня верблюдов, вторым сотня лошадей трёхлеток и третьим четверть миллиона советских рублей. Не забыл щедрый хозяин выставить и двадцать вёдер самогона для своих христианских гостей!

Дорога из Нарына сразу ныряет в ущелье, следует по его каменистому основанию на значительное расстояние вдоль небольшого ручья с разбросанными на его берегу то здесь, то там мельницами местных жителей.

Все они имеют одну и ту же примитивную конструкцию, распространённую по всей Средней Азии и Тибету: крылья установлены наклонно на длинном деревянном валу, а вода течет по деревянному жёлобу, в целом образуя примитивную турбину. На верхнем конце закреплен маленький и обычно очень шероховатый камень. Ничего не может быть проще.

Затем дорога делает резкий поворот на запад в маленькую долину, вьющуюся вдоль покрытых травой глиняных холмов, а затем снова поднимается на высокое плато, усеянное красивыми огромными жёлтыми маками с гигантскими цветами, ветвящимися стеблями и толстыми сочными листьями. Среди гор лежали благословенные луга, покрытые низкорастущим, тёмно-зёленым бархатистым тростником, известным как битего, являющимся возможно разновидностью Carex’а (Осоки), который стал знаменитым в наше время из-за его питательных свойств, делающим его ценным кормом для лошадей, крупного рогатого скота и овец. Они быстро жиреют на нем и нагоняют в весу потерянное в тяжёлые времена, а лошади становятся столь же сильными, упитанными и выносливыми на нём, как и на хорошем овсе. Эти поля битего лучшие пастбища Тянь-Шаня и Памира. Даже в сухой сезон, зимой, полезно откармливать им овец, и полуголодные животные быстро приходят в норму.

Вдоль обочин мы нашли огромное количество превосходного вида грибов, которые были очень хороши на вкус. Они росли группами под тонкой корочкой земли, которая слегка растрескивалась, когда они пробивались наверх; шляпка у них подогнута, а гимениальные пластинки в шляпке розового цвета. Я набрал их целую корзину. Тушёными в сметане их можно было бы подавать на королевский стол.

Затем дорога несколько миль понижается длинным пологим спуском к долине Ат Баши, что в переводе означает «Голова лошади», по немного покатой равнине, покрытой чием. Там на юге вырастает крутой, высокий, тёмно-голубой горный хребет с пиками, покрытыми снегом. Чем ниже, тем солнце становилось жарче, а воздух теплее с приятным ветерком, но прямо над нами собирались темные тучи, и в небе собиралась гроза.

Сама долина Ат Боши изумительна. От посёлка с тем же именем к востоку, если смотреть вверх по течению, она вся покрыта лесом и толстыми кустарниковыми чащами. Здешние люди производят хорошее впечатление; население состоит из сартов и киргизов, несколько домов европейской постройки были заняты таможней и другими чиновниками, а также некоторыми мелкими торговцами.

Во всей Туркестанской Автономной Социалистической Советской Республике теперь это было одно единственное место, где был открыт базар, и где можно было свободно купить пару обуви, по правде говоря, довольно низкого качества, но, тем не менее, он был, хвала Всевышнему! Здесь можно было купить меховую шапку, мата – грубую ткань местного производства, овёс, баранов, хлеб и так далее. Поэтому жители «самой свободной страны в мире» съезжались сюда со всех концов Семиречья, чтобы запастись самым необходимым.

При отъезде из городка мы должны были переходить вброд быструю и довольно глубокую речку Ат Боши, что было довольно рискованной процедурой, так как незадолго до этого здесь перевернулась одна телега, и женщина со своими двумя детьми утонула. За рекой слева от дороги возвышался крутой массивный холм, увенчанный мазаром и мечетью; путь наверх был крутым и трудным, и подъем на него вследствие своей изнурительности и большой усталости воспринимался Правоверными, как совершение акта святости. Эта прекрасная гора, видная издалека со всех сторон, увеличивала красоту этой очаровательной долины.

Приблизительно в шести милях за поселком Ат Баши мы остановились на большой ферме, принадлежащей киргизскому казию или шариатскому судье, который раньше был очень богат, но который теперь был совершенно разорён большевиками и лишился всего. Они отрешили его от должности, однако он сохранил свое влияние и престиж среди местных жителей.

Недалеко отсюда в Ат Баши с запада впадает приток Кара Каин (Чёрная Берёза), и Ат Баши, делая крутой поворот к северу, прорывает почти непроходимое ущелье и впадает в Нарын.

Здесь с помощью судьи я нанял киргиза с верблюдом, чтобы нести корм для наших лошадей, так как плато Чатыр Куль и Тургат, как я слышал, всё ещё покрыты снегом, и там вообще не было пастбищ.

Вид фермы судьи был тягостный. Она была выстроена в русской манере и полностью хорошо оборудована этим богатым киргизом, который таким образом доверчиво сменил свою кочевую жизнь на оседлую жизнь фермера в полной уверенности в стабильности русской цивилизации. И теперь он был разорён. В дверном проеме одинокий и мрачный сидел её хозяин; всё, что ему оставили, была только его собственная жизнь. Это, тем не менее, являлось другим примером более умеренной природы местных жителей этой части Азии. Если бы это произошло в Центральной России, мужики обязательно сожгли бы всю усадьбу до основания, а владелец был бы обязательно убит. В этом отдалённом уголке обширной Российской империи не было истинных большевиков, настоящих коммунистов, действующих в соответствии с доктриной Карла Маркса, «национализирующих» чужую собственность. Люди, ограбившие богатого киргиза, были просто русскими, умело воспользовавшиеся броским лозунгом, брошенным Лениным в массы – «Грабь награбленное!». Иногда они были достаточно циничными, чтобы открыто подтвердить, что они совсем не разделяли коммунистических идей, а просто пользовались возможностью. «Нам подвернулась возможность», – говорили они. «Почему мы должны её упускать?» и «Давайте пользоваться моментом, пока есть такая возможность. Мы не знаем, как долго это будет продолжаться, а то потом мы опять останемся ни с чем».

По сути дела, Ленин и его клевреты никогда и не пытались склонить русских мужиков и чернорабочих к тому чтобы стать настоящими сторонниками доктрины социализма; он просто дал им очень удобное оправдание и долгожданную возможность перестать сдерживать свои природные инстинкты и склонность к грабежу, ненависть к цивилизации и ту любовь к разрушению просто ради собственного удовольствия, так широко распространённую среди массы русского народа, страстям, которые всегда и везде вырываются наружу, когда сдерживающей руке образованных классов не удаётся их обуздать.

Ферму окружали луга и пастбища с нежной зелёной травой, а ниже на болотистой почве росла масса белых и сиреневых примул. Когда я прогуливался там как раз перед закатом, небо затянулось облаками, в саду кукушка монотонно повторяла своё заунывное кукование, высокий писк куликов доносился с болот, надо мною захлопали крыльями чибисы, издавая жалобные крики.

Мне стало очень грустно. Даже в этом заброшенном уголке, в этой чудесной альпийской долине витали вихри катастрофы и крушения Российской империи ….

Долина реки Кара Каин, через которую лежала наша дорога, на самом деле является просто продолжением Ат Баши, но она шла в противоположенном направлении, на запад, постепенно поднимаясь на перевал Ак Биит и продолжалась дальше на перевал Яссин на горном хребте Ферганы, естественном и простом пути из Нарына в эту область. На низменных участках располагаются первоклассные пастбища, а многочисленные оросительные каналы, теперь брошенные и высохшие, являются верным доказательством того, что когда-то давно эта местность была плотно заселена сельскохозяйственным населением.

Нам оставалось еще немногим более сорока миль до пограничной заставы в Ак Биите. Около семи миль от того места, где мы провели ночь, слева от дороги находятся руины древнего китайского города, видны были разрушенные стены, старые наблюдательные башни и тому подобное100100
  Речь у автора, по-видимому, идет о городище Кошой-Коргон, находящемся недалеко от села Кара-Суу современного Ат-Башинского района республики Кыргызстан. Городище является остатками города-крепости Кошой-Коргон и находилось на Великом шелковом пути. Его постройки датируются VII веком и имеют историческую и культурную ценность. (Примечание переводчика).


[Закрыть]. В некоторых местах все следы дороги исчезали. В одном таком месте наша лошадь вместе с телегой завязли в болотистой земле. Мы безрезультатно пытались их вытащить. Тогда мы полностью разгрузили телегу и вытащили её назад на твердую почву. Чтобы это сделать, нам пришлось привязать веревки к задней оси телеги и заставить лошадей тащить телегу назад. Всё это время нас развлекали несколько очень красивых маленьких трясогузок (Rudites iranica, Zar.), которые бегали и летали вокруг трясины. У этих восхитительных небольших птичек голова, шея и грудь бриллиантово-золотисто-жёлтые, в то время как спина бархатного черного цвета, а крылья серые с белыми полосками. На фоне полей ярко-зелёного цвета, все ещё покрытых коротким свежим дёрном и усеянных золотистыми тюльпанами, эти маленькие птички, подобные драгоценным камням, смотрелись чрезвычайно эффектно, и казалось, что они специально были созданы для того, чтобы вписаться в фоновые декорации этой сцены, и я не мог отвести глаз от очаровательной картины.

Был уже поздний вечер, когда мы остановились на ночлег у одинокой киргизской юрты, то есть у киргизского домика-кибитки. Хозяин, добрый старик, был необыкновенно вежлив и внимателен к нам. Я спал снаружи, и когда я утром вошёл в юрту, чтобы немного погреться у огня, я оказался свидетелем трогательной, хотя и варварской, сцены женской преданности. Сын нашего хозяина все еще продолжал спать по обычаю киргизов совершенно голым под своим одеялом. Между тем его любящая и преданная жена воспользовалась этой возможностью, чтобы очистить его рубашку от паразитов, роящихся в ней. Она делала это способом как эффективным, так и, как мне показалось, оригинальным. Она методично брала каждый сгиб и шов рубашки и зажимала его между своими блестящими белыми зубами, быстро обгрызая их. Явственно можно было слышать звуки непрерывного сочного потрескивания. Эта странная сцена напомнила мне слова Геродота: «Скифы, которые едят вшей…». Насколько же точно он описал привычки из этих же киргизских племен двадцать два века тому назад! Этот маленький эпизод показывает, как рост наших знаний о мире конфузит педантов, которые обвиняют Отца истории101101
  Имеется в виду греческий историк Геродот (V в. до н. э.), которого «Отцом истории» назвал римский государственный деятель, писатель и оратор Цицерон (Марк Туллий Цицерон, 106—43 до н. э.) в своём сочинении «О законах». (Примечание переводчика).


[Закрыть] в доверчивости и преувеличении.

Около Ак Биита растительность почти полностью исчезает; и всё, что остается, это появляющиеся то там, то здесь чахлые скопления высокогорных растений. Почтовая станция Ак Биит расположена у входа в маленькую долину, ведущую на перевал и высокогорное плато Арпа. Здесь расположена пограничная застава Красной армии, охраняющая вход и выход из «Совдепии».

Я специально задержал свое прибытие на день, чтобы преодолеть этот опасный пункт на Троицу102102
  Троица, то есть День Святой Троицы, иногда называемый Духов день – один из главных христианских праздников, входит в число двунадесятых праздников. Православная церковь празднуют его в воскресенье на 50-й день после Пасхи. (Примечание переводчика).


[Закрыть] в воскресенье, когда большинство красных патрульных должны будут отправиться в посёлок Ат Баши праздновать его традиционным образом, а немногие оставшиеся на заставе будут конечно пьяны тоже.

Мои предположения блестяще оправдались. На посту оставались только татарин и киргиз, оба неграмотные. Я показал им свой специально выписанный для такого случая внушительный «мандат», разрешающий мне по распоряжению Совета Народного хозяйства в Токмаке купить мату в ближайшем месте на китайской территории; и в то же самое время завоевал их благосклонность, подарив им полбутылки подлинной неразведённой старой настоящей водки и три фунта изюма, который очень ценился здесь ввиду невозможности в этом районе купить сахар. Красные охранники ухмыльнулись благодарно и пожелали мне доброй поездки и успехов в моем предприятии, прося, возвращаться побыстрее назад и привести их женам и детям немного хорошей и ярко окрашенной маты для платьев. «Наши женщины дома ходят почти голые!» – воскликнули они.