Текст книги "Погоня по Средней Азии. Побег от ленинской тайной полиции"

«Вы не представляете, как я рад видеть вас живым и невредимым, тахир!»

«Но кто вы?» – спросил я.

«Конечно, вы не знаете меня», – ответил он, «но я знаю вас хорошо. Я племянник Саид Акбара, которого вы знаете хорошо».

Мой новый друг настоял на том, чтобы мне дали чай и лепешки и делал все, что в его силах, чтобы показать, как он рад меня видеть, и старался создать мне удобства.

Девлет пришел немного позднее и в своей обычной деловой манере спросил меня, не нуждаюсь ли я в деньгах.

«Сколько вам нужно? Я получу их для вас», – сказал он.

«Мне действительно нужно немного денег, но больше всего мне необходимо убежище», – ответил я.

«Хорошо. Мы устроим это. Не беспокойтесь. Хозяин чайханы добрый малый; он спрячет вас, а завтра я найду место, где вы будете в безопасности».

Я сидел в этой небольшой комнате почти до самого позднего вечера, и мой молодой друг отказался покидать меня. Иногда один или два сарта входили в комнату, и дважды входило несколько русских крестьян, но мы спокойно сидели в углу и никто не обратил на нас внимания. После ужина прекрасным пловом хозяин чайханы взял меня во внутренний двор, открыл сарай, где он хранил клевер, и сказал мне, что я могу не волноваться, поскольку могу здесь спокойно спать. Для большей безопасности он закрыл дверь и положил ключ в свой карман.

Я лежал на снопах люцерны и спал безмятежным сном. На следующее утро я проснулся от веселого щебетанья ласточки. Птица, сидящая на двери, которая не доставала до потолка, деловито изливала не особо музыкальную, но приятную песенку. Она построила свое гнездо под потолком и много раз в течение долгого скучного дня, который я провел запертый в этом жарком сарае, маленькая птичка влетала, садилась как на насест на двери и подбадривала меня своим щебетанием. Я не мог отделаться от чувства, что это происходило с целью помочь мне решить мои проблемы, казалось, она говорила: «Не сдавайся! Не отчаивайся! Все будет хорошо!» Это определенно помогало мне, пока я лежал, слушая ее умиротворяющую, ласковую песенку. А я нуждался в ее помощи, поскольку это был один из самых удручающих, черных, самых безнадежных дней моей жизни, сидя здесь, запертый в жалком сарае, без надежды и мыслей на будущее, а впереди у меня была только пустота…

Появилось другое живое существо, но это был коварный и безжалостный грабитель – ласка. Тихо, быстро, с удивительной гибкостью она взобралась по вертикальной стене, прокладывая свой путь как змея среди потолочных досок и тонкого шифера по направлению к гнезду ласточки. Но ласточки-родители построили свой маленький дом так искусно, что он был абсолютно недоступен даже этому проворному маленькому пирату. После рысканий по всему потолку в попытках найти путь к гнезду, ласка спустилась вновь по стене и исчезла.

Поздно ночью, когда все легли спать, пришел хозяин чайханы вместе с Девлетом и племянником Саид Акбара, и они повели меня в новое укрытие, подысканное для меня. Мы шли довольно долго, потом вошли в тёмную тополиную аллею и подошли к воротам, которую открыл сарт, уже ожидавший нас. Была очень тёмная ночь, и я проследовал за ними почти на ощупь, очевидно на что-то типа веранды, где он мне сказал: «Ну, вот вы здесь. Вы можете лечь и спать здесь, а я закрою ворота и пойду на мельницу». Ничего больше не оставалось делать, поэтому я нащупал руками что-то вроде коврика на полу и лег спать.

Мне приснилась великая победа белого движения, поражение большевиков, и триумфальный марш победившей армии на грандиозном параде; я мог слышать крики радости в то время, как оркестр играл музыку заключительной сцены оперы Михаила Глинки «Жизнь за царя». И когда я проснулся и вернулся к реальности, звуки музыки и звон колоколов продолжали звучать. Я открыл глаза и огляделся: вращаясь, визжало и скрипело огромное мельничное колесо; это и было триумфальным маршем, который мне слышался!

Мельница находилась в очень уединённом месте, огороженном с трех сторон оросительными каналами и открытом только в одну четвертую сторону, к которой вел проход через тенистую аллею тополей. Вокруг всюду росли огромные ивы, массивные вязы и множество белых акаций.

К мельнице примыкал небольшой дворик с маленькой тёмной хижиной и террасой перед ней, на которую я сегодня и пришёл. Двор сообщался с мельницей через маленький открывающийся проход, через который рослый человек едва ли мог бы пройти, и он был закрыт специальной занавесью. Очень низкий дверной проем, через который необходимо было проползать, вёл из двора на берег большого канала. Когда было темно, я мог выходить этим путем на прогулку вдоль канала или в поля.

По сравнению с моим бывшим убежищем, это было просто роскошью, так как я мог гулять по двору даже днем, мог наслаждаться солнечным светом и чистым воздухом, мог вдоволь купаться в канале, любоваться птицами на деревьях и читать в свое удовольствие. На одном из больших вязов было гнездо иволги и несколько небольших гнезд красного дубоноса (Carpodacus rubicilla), оживляющих пояс из ив. Наш туркестанский голубь (Peristera cambayensis) залетал в маленький внутренний дворик вместе с несколькими белыми трясогузками. Теперь, наконец, я мог снова жить, сравнительно свободно дышать и наслаждаться светом и зрелищем природы вокруг меня.

Через какое-то время Девлет принёс мне мой багаж вместе с пасхальным куличом и несколькими красными крашенными пасхальными яйцами из Ташкента – лучше поздно, чем никогда – и несколько газет и писем. Большевистская пресса была полна тревоги. Армия адмирала Колчака5151
  Алекса́ндр Васи́льевич Колча́к (1874 – 1920) – русский военный и политический деятель, учёный-океанограф, полярный исследователь (1900—1903), участник Русско-японской войны и Первой мировой войны, флотоводец (1915—1917), руководитель Белого движения во время Гражданской войны в России. Верховный правитель России и Верховный Главнокомандующий Русской армией с 18 ноября 1918 года, после ареста в Омске представителей социал-демократического крыла Директории – Временного Всероссийского правительства, образованного 23 сентября 1918 года на Государственном совещании в Уфе различными антибольшевистскими силами востока России, которое рассматривало себя в качестве нового состава Временного правительства, возобновившего свою деятельность после захвата власти большевиками в Петрограде 7 ноября 1917 года, и решением Совета министров этого правительства о передаче единоличной верховной власти военному и морскому министру А. В. Колчаку. В январе 1920 года во время отступления белых войск из Сибири А. В. Колчак был выдан в Иркутске командованием Чехословацкого корпуса местным властям в обмен на свободное продвижение чехословацких эшелонов и союзных военных миссий во Владивосток. 7 февраля 1920 года был расстрелян по постановлению Иркутского военно-революционного комитета. (Примечание переводчика).


[Закрыть] приближалась уже к Уралу. В письмах моих друзей сообщалось, что казаки атамана Дутова недалеко от Казалинска. Советские комиссары в Туркестане топили свой страх в пьянстве. Казалось, что моя мечта на самом деле могла осуществиться. Все это вместе ободряло меня и вселяло снова надежду и стойкость.

Иногда хозяин чайханы приходил и наносил мне визит по вечерам и приносил мне последние новости и сплетни, которые он узнавал у сартов и киргизов, и рассказывал мне о партизанской войне, ведущейся против большевиков в Фергане, и о киргизах, поднимающихся в долине Чаткала.

Однажды пришел Девлет, чтобы сказать, что некто В. хочет меня видеть. Я не был знаком с ним хорошо, но слышал о нем, как о хорошем, честном человеке. Он пришел следующей ночью, пройдя тайно из мельницы через маленький дверной проем. Он был первым русским, кого я видел с тех пор, как покинул Ташкент. Он рассказал мне обо всех последних событиях и предложил свои услуги, чтобы помочь мне чем только может.

«Я не предпринимал никаких действий против большевиков, и поэтому считаю своим моральным долгом помогать тем, кто рисковал жизнью в борьбе с ними», – сказал он.

Мы обсудили положение подробно, и наконец, решили, что он поможет мне уйти в горы в одно укромное место в долине одного из притоков Чаткала, где я смогу прожить до зимы. Он сказал, что получит для меня необходимые подлинные документы от советских властей, сделанные на фальшивое имя, так, что я смогу проходить большевистских охранников и часовых.

Хотя коммунисты осложнили своим подданным жизнь своим бюрократизмом, бесчисленными разрешениями, свидетельствами, паспортами, мандатами, и никто не мог покинуть город или поехать в любой поселок или даже выехать на главную дорогу без разрешительных документов, большевики были так глупы, необразованны и коррумпированы, что не трудно было получить любую бумажку на вымышленное имя. Хорошим примером их чиновников был назначенный Главой полиции города Ташкента, Начальник Охраны, как они называли его, Ангел хранитель города, как он называл сам себя, латыш по фамилии Цирюль5252
  Фриц Янович Цирулис (впоследствии изменивший фамилию на Цируль) (1886 – 1925). Родился на территории нынешней Латвии, жил в Ташкенте, где в 1904 году вступил в РСДРП (б). Активный участник революционного движения, в общей сложности провёл в тюрьмах Российской империи 7 лет и 2,5 года провёл в ссылке. С декабря 1917 года возглавлял Ташкентскую городскую охрану, в начале 1920-х годов руководил Ташкентской городской милицией, а также заведовал отделом управления горисполкома. В ноябре 1922 года Цируль возглавил Главное политическое управления (ГПУ) Туркестана. В июле 1923 года был переведён в Москву на должность начальника Управления Московской Рабоче-Крестьянской Милиции. Трагически погиб в автомобильной катастрофе в Москве 23 октября 1925 года. Был награждён орденом Трудового Красного Знамени РСФСР. Похоронен на Новодевичьем кладбище Москвы. (Примечание переводчика).


[Закрыть]. Он был в прошлом пекарь, едва мог читать и писать, и был в старые времена осужден на двенадцать лет каторжных работ за грабеж с насилием и убийством, и затем был выпущен Керенским. Цирюль без колебаний приводил в исполнения свои приговоры своими же собственными руками в своем кабинете; даже по отношению к своим собственным коммунистическим товарищам, если он считал необходимым в своих собственных интересах их убрать. Это и был джентльмен, у которого мой друг собирался получить «мандат» для меня для прохода в горы – конечно под вымышленным именем. В этом документе, выданном ЧК, было написано, что я официально подтверждаю его личное получение.

Я провел три недели на своей уединенной маленькой мельнице, и когда все было готово, В. приехал однажды поздно ночью ко мне с парой верховых лошадей. Я вышел через маленькую калитку, пересек канал и уехал верхом втайне от всех. Я слышал впоследствии, что, когда мельник на следующее утро принес мне завтрак, он был удивлен, найдя меня исчезнувшим. Дверь была заперта, а ключ лежал в его кармане. Испуганный моим исчезновением, он побежал к Девлету, сказать, что его гость ушел. Девлет успокоил его: я не был похищен большевиками, а просто тихо бесследно исчез, что было вполне в порядке вещей.

Этот секретный отъезд был абсолютно необходим. Я уже слишком долго жил в одном месте, и прошло достаточно много времени для того, чтобы я спрятался так хорошо, что даже и благожелательно настроенные по отношению ко мне люди не знали, где я, поэтому я оборвал свои следы и просто исчез. К этому времени большевики прекратили искать меня. Их сбили с толку. Один из моих друзей принял меры к тому, чтобы они получили донесение от своего собственного агента о том, что я укрылся в Бухаре.

Следующее утро застало меня едущим во главе каравана из семи верблюдов, груженных ульями. Я был одет как «товарищ» в старую потертую шинель, грязную рубашку, а на голове была черная кожаная кепка, омерзительная форма головного убора, к которой имеют пристрастие коммунисты. В моем кармане лежал паспорт на имя Николая Ивановича Новикова, с целой кипой разрешений, свидетельств и мандатов, дающих мне право проезда в горы во главе каравана ульев. Теперь я был мирный и лояльный гражданин Туркестанской Автономной Советской Республики. Везде, в случае необходимости, я мог показывать охранникам и чиновникам мои легальные документы с печатью с серпом и молотом. Так началась для меня новая жизнь.

Глава VIII. Один на один с природой

Одна вещь вызывала у меня беспокойство. Друзья, организовавшие мою маскировку, полагали, что я должен буду испытывать затруднения, скрывая свое «непролетарское» происхождение, несмотря на бороду, которой я позволил расти свободно, поскольку мое лицо, конечно, ничем не походило на «пролетарское». Я также выучился на допросах, что эти дикие «пролетарии» злятся и раздражаются при появлении образованного человека. Позже, во время своих странствий в Семиречье, мне не удавалось скрыть тот факт, что я принадлежу к образованным классам. Большевики, и русские крестьяне, и киргизы все могли учуять, что я не был «пролетарием», и вели себя соответственно, их отношение было враждебным или дружественным и почтительным, в зависимости от обстоятельств.

Итак, я ехал далеко в горы, давая волю своей фантазии и мыслям.

Но уже в самом первом поселке, прямо на базарной площади, крепления вьюков ослабло, и было необходимо развьючить верблюдов, а потом снова навьючить их. И все это имело место к моему великому огорчению и досаде прямо на виду у красного патруля, который там находился в сторонке. Двое из них направились ко мне, как можно было подумать, задать мне вопрос, но я резко сказал, «Не походите близко к ульям, товарищи; пчелы могут вылететь и сильно вас покусать». Красноармейцы быстро ретировались.

День был солнечным и очень жарким. Эта отвратительная кожаная кепка нагрелась под кожаными лучами и не имела вентиляции. Казалось, что моя голова находится в духовке. Становилось невыносимым, и временами мне казалось, что я начинаю ослабевать и падать с лошади. Много раз в более счастливые дни я ездил верхом по этой же самой дороге в гораздо более жаркую погоду и никогда не испытывал никакого неудобства, когда я носил тропический шлем или лёгкую фетровую шляпу.

По дороге я встретил конных красногвардейцев и комиссаров в удобных экипажах с отличными лошадьми, всё краденное конечно; но наш мирный вид не возбудил их подозрений и большевики не хотели заводить слишком близкое знакомство с ульями, полными злых пчел.

Весна была в самом разгаре: всё было зелёное, пели птицы, воздух был чистым и прозрачным, на темно-синем небе не было и следа облаков. Когда я проехал дальше, я столкнулся с любопытным зрелищем, которое я не могу описать никак иначе, чем борьба за воробьиный приз. Во многих местах по пути были группы этих птиц, сидящих в круг на дороге, в то время как в центре таким образом сформированной арены два самца-воробья были заняты смертельной схваткой. Аудитория была, очевидно, поглощена этой борьбой с повышенным интересом. Даже когда моя лошадь чуть не наступала на них, они с большим трудом и неохотой разлетались. В Туркестане обитает Индийский воробей (Passer indicus), который несколько отличается от европейских разновидностей. Я до этого никогда не видел и не слышал о таких воробьиных боях, проводимых формально в присутствии зрителей, хотя известно, что подобные поединки известны среди тетеревов, и особенно в случае турухтанов (Machetes pugnax), печально известных своей драчливостью. Поздно ночью мы достигли речной долины, где верблюды не могли дальше идти вперед, мы вынуждены были нанять ослов. Мы остановились на берегу горного потока, разгрузили верблюдов и отослали сразу их назад. Я остался один. Неосмотрительно я лег спать на веранде полуразрушенного дома, который стоял на берегу реки. В течение ночи я был замучен укусами огромных черных клопов (Reduvius fedschenkianus, Oshanin). Эти ужасные создания приблизительно в дюйм длиной, с длинным острым хоботком, который они погружают в кожу, оставляя красное пятно, которое болит и жжет как огонь в течение долгого времени после укуса. В старые времена ханы Туркестана бросали преступников в глубокие ямы, кишащие этими отвратительными насекомыми. Именно в такую яму бросил эмир Насрулла5353
  Эмир Насрулла́ (1806—1860), полное имя Эмир Наср Улла Бахадур Хан – правитель Бухарского эмирата (1827—1860) из узбекской династии мангытов. В частности известен тем, что по настоянию главы артиллеристов своего эмирата Абдусаматхана, пользовавшегося большим влиянием в политической жизни Бухарского эмирата, в 1844 году казнил двух английских дипломатов Чарльза Стоддарта и Артура Конолли. (Примечание переводчика).


[Закрыть] двух британских офицеров полковника Стоддарта5454
  Полковник Чарльз Стоддарт (англ. Charles Stoddart, 1806 – 1842) британский офицер, дипломат и разведчик периода «Большой игры» – геополитического соперничество Британской и Российской империй за господство в Средней Азии в период XIX – начале XX века. Прибыл с миссией в Бухару, чтобы убедить эмира освободить русских рабов и подписать договор о дружбе с Великобританией, но был сначала в 1838 году арестован по обвинению в шпионаже на Британскую империю и казнён 24 июня 1842 года в Бухаре. (Примечание переводчика).


[Закрыть] и капитана Коноли5555
  А́ртур Ко́нолли (англ. Arthur Conolly; 1807 – 1842) – британский разведчик, путешественник и писатель. Автор термина «Большая Игра». В ноябре 1841 года капитан Артур Конолли прибыл в Бухару, чтобы помочь освободиться полковнику Чарльзу Стоддарту, однако также был обвинен в шпионаже и казнён по приказу бухарского эмира 17 июня 1842 года вместе со Стоддартом. (Примечание переводчика).


[Закрыть], которые прибыли в Бухару с дипломатической миссией в 1842 году. Их страдания, должно быть, были ужасными, пока их не вытащили оттуда и не казнили публично.

На следующее утро я подошел к ближайшему горному поселку; его жители были таджиками, потомками первоначальных персидских жителей Туркестана, среди которых я надеялся найти своего старого друга Османа, товарища многих моих экспедиций в окрестные горы, в которых мы, бывало, стреляли таутеке или горных козлов, иначе козерогов (Capra sibirica), которые когда-то были очень многочисленными в этих местах. Следующим утром мы выехали рано, чтобы пройти дальше в горы. Там начинался сразу крутой и утомительный подъем, а затем дорога следовала по долине, полной зелёных полей с клевером и зерновыми, чередуемых рощами грецких орехов. С одной стороны дороги располагались тенистые сады местных жителей с летними домиками среди них. Сладкий шиповник был в самом цвету, а ягоды шелковицы (тутовника) уже поспели. Я неплохо ими полакомился. Весной эти горные долины необычайно красивы; дожди идут часто, и воздух приятный и свежий, но на самом деле нехолодный, даже ночью. Искрится зелень полей и деревьев, и в изобилии растут полевые цветы по обеим сторонам. Отвесные утесы, не покрытые никакой растительностью, имеют розовый оттенок, воскрешая в памяти латерит5656
  Латерит – глиноподобная или каменистая кирпично-красная горная порода (Примечание переводчика).


[Закрыть] тропиков. Красный оттенок почвы гармонирует с зелёным цветом полей и леса и темно-голубым цветом неба с белыми кудрявыми облаками. Все это создает прелестную картину девственной природы, и этот побег в глубину горной страны, всё дальше от коммунистических экспериментов, приносил умиротворение и утешение моей больной душе.

Мы пересекли глубокое ущелье, по дну которого несся поток по руслу, усыпанному валунами. Здесь тропа закончилась, и нам стоило громадных усилий проложить дорогу через камни, сделав её проходимой для ослов, и затем взобраться по крутым склонам ущелья, и едва мы это сделали, как мы должны были начать крутой подъем на очень высокую гору. Восхитительные цветы и интересные растения становились все более и более многочисленными. После пересечения нескольких ущелий мы въехали в густой темный лес, состоящий из громадных грецких орешин, диких яблонь, тёрна, клёнов, железного или каменного дерева (Celtis australis) и крапивы. Этот лес покрывал все проходы горы и опускался прямо вниз к журчащему на дне ручью. Очень узкая тропа, наполовину заросшая, используемая в наши дни только дикими животными, вилась капризно по склонам, но всегда в тени деревьев. Чистые и открытые пространства леса были покрыты разнообразным и восхитительным кустарником и другими растениями, и целые пространства создавали впечатления культурных парковых насаждений.

Было приятно и прохладно, и воздух был насыщен благоуханным ароматом полевых цветов. Мы ехали некоторое время по тропе. Иногда она выводила нас на открытые пространства, иногда шла через почти непролазные чащи, иногда шла вдоль края крутых утесов, в то время как в некоторых местах она была размыта дождями, в других завалена стволами упавших гигантов, и нам приходилось расчищать дорогу для наших нагруженных ослов. Затем мы спустились в другое глубокое ущелье, полное деревьев и кустарника, проходы которого были покрыты шиповником с белыми и желтыми ароматными цветами, а стены из белого известняка, с пузырящимся ручьем внизу. Мы пересекли поток и утомительно карабкались вверх по другой стороне, где тропа была опять смыта, и добрались до маленькой прогалины в тени огромного грецкого ореха.

Осман пообещал мне прислать хлеб и другие предметы первой необходимости, поэтому я позволил ему возвращаться с ослами назад и остался один со своими ульями. Местность вокруг была особенно красива, а растительность обильна. Внизу деловито журчал ручей, и лес был полон интересных птиц и растений. Я бывал здесь и прежде во время охотничьих экспедиций на диких кабанов, но это бывало осенью, тогда здесь не было такого разнообразия и количества растений и цветов, так как летняя жара убивала их все. Стемнело до того, как я начал готовить себе постель на земле под деревом, а с запада начали натягиваться угрожающие облака. Я наломал веток и нарвал травы и сделал себе ложе, чтобы не быть застигнутым врасплох на мокрой земле, когда начнется дождь. Из нескольких веток, моего плаща и небольшого куска брезента, бывшего у меня, я соорудил для ночлега своего рода тент над моим ложем и лег спать. Затем сначала начал накрапывать дождь, который вскоре превратился в настоящий ливень. Раскаты громов грозы один за другим эхом гремели среди скал, пока не раздался один непрерывный рев, в то время как непрерывные вспышки молний освещали фантастическую картину грозы в лесу. Внизу в ущелье ревел ручей, и шум воды становился все громче и громче, в то время как стремительный поток выходил из своих берегов. Вода потекла под мой импровизированный тент и кровать, и я скоро промок до нитки. Лес, как оказалось, встретил меня очень негостеприимно. Где-то к середине ночи гроза стихла, но дождь продолжал идти. Я спал урывками, мгновенно проваливаясь в бессознательную дремоту на несколько минут. Утром я проснулся от пения соловья. Наша Центрально-азиатская птичка (Daulias hafizi) не такой законченный певец, как ее европейские собратья, не отличается своей длиной и разнообразием, но ее голос чрезвычайно громкий и пронзительный. Утро было очаровательное, чистое и теплое. Трава была мокрая насквозь и такая скользкая, что невозможно было по ней ходить, и приходилось это делать с величайшей осторожностью, цепляясь за кусты и опираясь на сломанный сук, который я использовал в качестве палки, и так я смог спуститься на дно ущелья на берег ручья, чтобы помыться. Вода была грязная, с плывущими по ней сломанными ветками, но на полпути на другой стороне под цветущим шиповником я нашел восхитительный родник с чистой пресной водой. Я соорудил грубое укрытие вокруг него и огородил его камнями и ветками.

Поскольку я не смог запастись сухими дровами с вечера, я не мог ни разжечь огонь, ни вскипятить себе воду для чая, так как все было промокшим, поэтому я провел день, суша свою постель и одежду на солнце.

Только на второй день к вечеру земля стала достаточно сухой для того, чтобы я мог ходить на прогулки и осмотреться вокруг. В окрестностях, особенно там, где росла дикая яблоня и боярышник, лес представлял собой непроходимую чащу, в то время как в других местах были восхитительные поляны, на которых стояли редкой величины грецкие орешины, бросавшие вокруг себя обширную тень. Дальше вниз, среди скал, по бокам около ручья были миндальные деревья, и выше, около вершины, где было посуше, на самых крутых склонах утесов, росли фисташки с их широкими необычными кожистыми листьями и обильными гроздьями плодов, пока еще незрелыми и зелеными.

Под деревьями, где лежала плотная и глубокая тень, земля была покрыта мягкой, бледно-зеленой, так называемой, «стреляющей травой»; это низко растущая трава с мясистым стеблем и остроконечными листьями. Плод представляет собой тонкий маленький стручок, который, когда созревает, разрывается с треском при малейшем соприкосновении на несколько узких полос, которые скоро при высыхании скукоживаются в спираль и выбрасывают семена, как пулю из ружья. Если вы вытяните свою руку в траве, вы можете услышать продолжительный треск, и ваша рука почувствует щекотку как будто от слабого электрического тока. Эта интересная трава одна из тех, что реагирует на механический контакт, и создается впечатление, что это живое существо.

В некоторых местах на большом протяжении росли душистые белые тюльпаны. Также два очень интересных вида аронника5757
  Аро́нник (лат. Arum) – род многолетних травянистых растений семейства Ароидные (Araceae).Небольшие многолетние травы с периодом покоя и с полушаровидными или яйцевидными горизонтальными клубневидными корневищами. Все виды аронника в свежем виде ядовиты из-за содержания алкалоидов, но после высушивания теряют свои ядовитые свойства. (Примечание переводчика).


[Закрыть]: один – Аронник Королькова (Arum korolkovi), имеет зелёные цветы с жёлтым пестиком, которые позже в сезон превращаются в красные ягоды; другой – Эминиум5858
  Эминиум (лат. Eminium) – род травянистых растений семейства Ароидные (Araceae). Включает около 9 видов. (Примечание переводчика).


[Закрыть] Леманна (Eminium lehmannii), имеет очень необычный цветок. Цветок полностью бархатно-темно-пурпурного цвета, иногда с фиолетовым оттенком, настолько странный, что местные жители не дотрагиваются до него, так как они приписывают ему все виды опасных свойств. Среди скал вдоль ручьёв растут в некоторых местах папоротники, включая адиантум5959
  Адиа́нтум (лат. Adiántum), или адиа́нт – род папоротников, принадлежащий монотипному семейству Adiantaceae (C.Presl) Ching. Род насчитывает около двухсот видов. Обладает лекарственными свойствами. (Примечание переводчика).


[Закрыть], который чрезвычайно редок в Туркестане. Затем попадались солидные группы эремурусов6060
  Эре́мурус, или Ширя́ш (лат. Erémurus) – род травянистых растений семейства лилейных, иногда разделяемый на ряд родов. (Примечание переводчика).


[Закрыть] (Eremurus) с гигантскими колосьями бледно-розовых цветов: двух видов, Эремурус мощный (Eremurus robustus) и Эремурус Кауфманна (Eremurus kaufmanni). Оба этих замечательных цветка были привнесены в сады Европы из наших гор Туркестана, я и сам любовался их красотой в Хэмптон Корте и в витринах лондонских флористов.

Был интересный куст, являвшийся разновидностью кизильника (Cotoneaster), твердая белая древесина которого превосходно подходит для изготовления тростей и ручек для орудий труда и инструментов. Затем был особый сорт жимолости, называемый местными жителями иса мусса, который высоко ценится для изготовления тростей, особенно муллами. Когда удалена кора, то на твердой, желтоватой, похожей на слоновую кость древесине проступает красивый, словно выгравированный на ней рисунок.

Бальзам Мели́сса лека́рственная6161
  Иногда это растение упоминается под другим русским названием – лимонная мята. Такое название не вполне корректно, так как Мята (Mentha) это другой род растений из того же семейства. (Примечание переводчика).


[Закрыть] (Melissa officinalis) рос в изобилии на обоих склонах, наполняя воздух ароматом апельсина. Я обнаружил, что это очень полезная трава, так как, натерев ею свое лицо и руки, я мог работать с пчелами без сетки. Она также будет держать на расстоянии москитов, хотя я немного и пострадал от них, и я использовал ее высушенные листья в качестве приправы. Из риса, сваренного с листьями мелиссы и изюмом, готовится очень хороший пудинг. Я изучал этот лес как натуралист, и я изучал его также с точки зрения того, что он мне может дать для еды, запасы которой у меня были чрезвычайно скудными.

На самой вершине горы, выше зоны деревьев, на неглубоком альпийском дерне я обнаружил Эремурус замечательный (Eremurus spectabilis). Его молодые листья съедобны и довольно хороши на вкус. Было и другое туркестанское растение, Рябчик Северцова (Korolkovia severtzovii), с круглыми мясистыми лукавицами, которые являются превосходным овощем, если хорошо отварены. На одной поляне на некотором расстоянии от моего лагеря рос в изобилии щавель, очень хороший ингредиент для супа, теперь созревший для сбора. Несколько пониже рос вид тростника – Сыть длинная (Cyperus longus), его корневище является очень хорошей специей, используемой как приправа, что является очень важной вещью, когда ты ограничен грубой и однообразной диетой. По сути, в случае крайней необходимости, я мог бы питаться и продержаться только на этих корнях и листьях, и я благодарил Проведение за то, что оно дало мне возможность исследовать ресурсы этого края и изучить природные богатства Туркестана.

Фруктов было здесь еще большее изобилие. Пониже, среди деревьев и кустов рос виноград, некоторые лозы были огромными, с большими массивными стволами, вьющимися по деревьям, и иногда целиком покрывая его их, другие вились, как гирлянды, от одного дерева до другого или стлались по поверхности скалы.

Мне потребовалось несколько дней на то, чтобы обследовать весь лес и все ущелья в окрестности, некоторые из которых были очень интересными и живописными. Это особый тип леса, известный как Фруктовый лес Туркестана, часто встречается в горах, особенно в Ферганской области. Я не сомневался, что несколько позже, летом и осенью он обеспечит меня в достатке фруктами; но тогда будет опасность, что местные жители начнут массово приходить сюда их собирать, и мне не нравилась эта идея. Это может вызвать нежелательное посещение агентов ЧК, а они смотрят с очень большим подозрением на всех русских, кто не находится под наблюдением.

Трудно сказать, как возник этот фруктовый лес. Грецкие орехи очень широко распространены в горах Туркестана, и, несомненно, это были остатки огромного леса, покрывавшего весь этот край и киргизские степи почти до Урала в Плиоценовый период. Фисташка и миндаль с их превосходными плодами, являются, очевидно, местными туркестанскими разновидностями. Дикий миндаль имеет прекрасный запах, но его скорлупа чрезвычайно твердая. Фисташки когда-то покрывали все сухие места предгорий в пределах Туркестана, но были почти истреблены древними шахтерами и металлургами, так как они предпочитали древесный уголь, сделанный из этого дерева, для выплавки своих руд. Верблюды также уничтожали беспощадно это очаровательное и полезное дерево, жадно общипывая его листья и молодые побеги, так, что в наши дни фисташку можно найти только в районах, недоступных для верблюдов.

Не столь легко объяснить появление яблонь в этих лесах, так как в пределах человеческой памяти никаких садов, там, где они растут сейчас, не было, и их плоды, несомненно, хуже по вкусу и аромату, чем яблоки культурных сортов. Кроме того, яблони редко можно увидеть в садах местных жителей, а когда они есть, они свершено разнообразных сортов. Не могли они быть и остатками садов древних обитателей этих мест до монгольского нашествия, поскольку эти деревья распространены в местах, где никогда не было никакого прочного населения. Сами деревья покрыты шипами и имеют все особенности диких, а не культурных форм. Мы можем только прийти к выводу, что это натуральные дикие яблони. Форма их плодов весьма разнообразна: маленькие и круглые, удлиненные, коричневые, желтые и красные. Очень часто плоды слишком едкие, чтобы быть съедобными, но иногда сладкие и сочные, и даже исключительно хорошие. Очевидно, их вкус не зависит только от сорта, но также от почвы и положения дерева. Некоторые созревают в конце июня, другие в июле и августе; были также и зимние сорта, которые висят на деревьях до морозов. Они ароматные и очень вкусные. Иногда они неотличимы по внешнему виду и вкусу от культурных сортов. Когда их сажают в саду, они сразу реагируют на культурный уход, и при небольшом внимании и уходе дают превосходные результаты.

Считается, что большинство наших европейских фруктовых видов произошли из Персии. Более вероятно, что они ведут свое происхождение из Туркестана, который в течение многих веков был частью Персидской империи. Здесь попадаются в диком состоянии рожь, пшеница, ячмень и овес, растущие в полях на холмах в таких количествах, что они выглядят, как поля, возделанные человеком.

Моя еда не отличалась разнообразием. Она состояла из риса и лепешек из пшеничной или ячменной муки; последние были очень трудно перевариваемыми, и вообще не очень хорошими. Иногда у меня были яйца как деликатес, и еще реже суп или плов, так как яйца и баранина были очень редкими и дорогими.

Часто шли дожди, и я не всегда мог разжечь свой костер, несмотря на мои запасы угля и трута. У меня были плохие спички, и в сырую погоду они все отказывались зажигаться, поэтому я соорудил специальную печь из камней, в которой все время поддерживал огонь на тлеющих древесных угольках.

При помощи сарта, который приносил мне хлеб, я нанял пару человек для того, чтобы они построили для меня небольшую веранду на открытой солнечной поляне и подвал около нее для хранения дров и съестных припасов. Я сделал кровать из слоя веток и толстой груды травы поверх них, и это сделало ее самым удобным и самым ароматным ложем.

В лесу было изобилие птиц. Ночью и ранним утром свои рулады выводили соловьи, затем прибавились трели дроздов и черных дроздов. Я особенно люблю пение майны (Myophone temminckii), довольно большой птицы пепельного цвета. Весь день напролет я мог слушать низкое, но довольно громкое воркование голубей, которому горлицы аккомпанировали на более высокой ноте. Также была там очень красивая птица Райская мухоловка (Chitralia paradisea). У петушка на хвосте есть длинные тонкие перья, расширяющиеся на конце, которые придают очень странный вид его крылу. Это на самом деле житель жарких мест в Индии, но гнездится и выводит птенцов она в некоторых лесных долинах в наших горах, мигрируя в Индию на зиму.

Около моей хижины было несколько зарослей больших чертополохов, которые были источником радости нашего восточного щегла (Carduelis orientate), также бывало развлекавшего меня своей музыкой. Красивыми, но крайне нежелательными гостями были пчелоеды (Merops apiaster) со своим блестящим золотисто-зеленым оперением, они безжалостные истребители пчел, которых они съедают огромное количество. Насекомые знают своих врагов хорошо, и как только было слышно мелодичное щебетание пчелоедов, бедные пчелы отказывались покидать свои ульи. Эти птицы наносят серьезный вред пчеловодству, поскольку каждая особь потребляет до нескольких сотен пчел в день. По этой причине уроженцы Семиречья ставят свои улья на самых открытых местах без деревьев и кустов, поскольку пчелоеды не любят места без жёрдочек, на которых они любят сидеть и отдыхать.