Текст книги "Оглашенная"

Глава 37

Веселов и Лена сели сзади.

– Хелен, обисни, кто он? Я должен уяснят.

– Действительно, Лёнчик, как это понимать? – Насупился Михаил.

– За дорогой смотрите, – посоветовал Веселов.

Денис затормозил. – Так, хорошо, будем вииснят, где ребьёнки.

– Да, где дети? – Михаил пытался говорить спокойно.

– Мои ребьёнки. – Денис возмущенно смерил его взглядом, сделав ударение на слове мои.

– Я – отец, она – мать, а ты-то тут при чем? – Зло крикнул Котов.

– Так, хорошо, Хелен, обисни Майклу, чии ребьёнки.

Повисло напряженное молчание.

– Мальчики, я не знаю, честное слово, не знаю, – тихо ответила Лена.

– Как так не знаешь? – По-идиотски захихикал Котов. – Мы же заявление подали, свадьба скоро.

– Нет, все плёхо, – закричал Гулдинг, как ошпаренный. – Я говорит Хелен мой жен. Говорит да, хорошо, значит, ребьёнки мой?

Она неожиданно выскочила из машины и, согнувшись, пошла по обочине.

– Что вы спорите? Детей нет, украли. Надо сначала найти их, а потом выяснять, – вмешался Виктор. – Поехали, – он тронул Дениса за руку.

Но Мохова не желала останавливаться. Виктор вышел, за ним метнулся Михаил. Денис высунулся из окна.

– Не дури, – задержал ее Веселов, – надо все объяснить, хочешь, я расскажу.

Лена села в машину. – Расскажи.

Виктор говорил о фирме, о работе шофера-охранника, о задании вернуть беглянку, о Кащее и о горящей машине.

Денис с Михаилом внимательно слушали.

– Медлить нельзя, – заключил он, – надо подумать, как найти детей. Иначе их продадут. Кто этим занимается, я не знаю, но попробую выяснить. Попытаемся договориться о выкупе. Сейчас поедем к моему знакомому. Другого надежного места у нас нет. Денис, я сяду с тобой, буду дорогу показывать.

Через час Гулдинг снова остановился. – Отдых. Я звонить фирма. – Пока он решал дела по мобильнику, Михаил с Виктором вышли перекурить. Скоро Денис присоединился к ним. Отвел Михаила в сторону. – Майкл, ты должен быть впереди, рядом со мной. Мы – конкуренты, дело надо вести честно. А ты говорить Хелен разные хорошие слова. Я слушу.

– Так ведь ее надо успокоить. А у тебя одни конкуренты на уме. Ладно, договоримся так. Пока детей не найдем, ни ты, ни я ни одного слова ей не скажем, идет?

– Идет, йес, о, кей, – обрадовался Денис.

– Витя, пересядь назад, вдруг друзья по фирме навстречу попадутся? Рисковать не стоит. – Предложил штурман.

– Добро, – согласился Веселов.

Дорога и усталость сморили. Лена задремала, склонила голову на плечо Виктора и скоро уснула.

Теперь уже оба жениха почувствовали напряжение. Теперь им не понравилось, что Лена рядом с Веселовым.

Денис снова остановил машину. – Деловой звонок.

Котов вышел. – Витя, я с тобой сяду.

– Ох, мужики – не выдержал Виктор, – не о том у вас голова болит. Мы же не в игрушки играем. Какая разница, где сидеть? Что от этого изменится? Дали бы лучше ей отдохнуть, только задремала. Ведь на нее столько всего за день свалилось – врагу не пожелаешь.

– Правда, мальчики, не надо спорить, – пробормотала Лена и снова заснула.

– Раз такое дело, давайте я за руль сяду, а вы будете охранять ее друг от друга.

– Ноу, – рассердился Гулдинг. – Ваш полис задержать, требовать платить, машина моя.

– Тогда жми и не разговаривай, – потерял терпение Веселов.

Глава 38

Храм увидели издали. На горе, в стороне от дороги, на фоне серого, тяжелого неба, золотом светились купола, увенчанные крестами. Рядом, словно мачта корабля, поднятого волной, появилась и начала «расти» высокая колокольня. Сквозь лес поблескивала новая железная крыша церкви.

– Поворачивай, – крикнул Веселов.

Машина пошла по накатанному снегу, обогнала розвальни с детворой. Сани тянула лошадка, пыхтя, как маленький паровозик.

В ямщике Веселов узнал командира роты. «Как он меня с такой оравой встретит?»

Остановились, вышли.

Лошадка «затормозила», забила копытом. Дети притихли и с любопытством уставились на незнакомых людей.

Отец Владимир в ушанке, тулупчике и валенках лихо спрыгнул, сбросил толстую варежку и поздоровался с каждым за руку, представившись. У Виктора ничего не спросил, не удивился.

Детвора загомонила, поблагодарила батюшку и, подхватив рюкзачки, гурьбой покатилась по избам, тянувшимся вдоль реки.

Дом стоял возле храма. Большой, выкрашенный в сочный зеленый цвет пятистенок, с двумя побеленными трубами и летней верандой. Чуть поодаль – сараи, конюшня. За высокой сеткой-рабицей метался свирепый «кавказец», но, увидев хозяина, присмирел.

Веселов, глянув на огромную морду, похолодел, отошел в сторону и шагнул в ворота последним.

– Машину можете здесь оставить, а я свою каурую в гараж загоню.

На высокое крыльцо вышла женщина в телогрейке и сером платке. – Супруга моя, Зинаида Никитична. Прошу любить и жаловать. Принимай гостей, матушка.

– Вот и славно, – знакомясь, приговаривала хозяйка. – Как раз к обеду подоспели.

– Товарищ майор, – начал Веселов и смутился. – Вы уж извините за неожиданный приезд, я все объясню.

– После, Витя, после, – отец Владимир подталкивал всех к столу, который Зинаида Никитична собрала ловко и быстро.

Батюшка повернулся к иконам и, крестясь, начал молитву.

– Очи всех на Тя, Господи, уповают, и Ты даеши им пищу во благовремении, отверзаеши Ты щедрую руку Твою…

Ели с удовольствием. Хозяева подливали горьковатой, душистой рябиновой водки. Виктор, слегка захмелев, снова попытался объясниться, но священник начал рассказывать о том, как они с женой храм восстанавливают.

– Зинаида Никитична родом из этих мест, из Будаково. Когда деревни укрупняли, малоперспективные ликвидировали. Вот и Будаково попала в их число. Теперь от нее остался лишь указатель на шоссе да заброшенное кладбище.

Народ переселился в центральную усадьбу, а дома сожгли, чтобы получить страховку в триста рублей. Схитрили. Место запахали, в храме склад с удобрениями устроили.

Но теперь совхозы и колхозы исчезли, поля никто не пашет. Земли нам дали. Из той, что признали нерентабельной. Храмом помаленьку занялся. Люди из соседних деревень помогать начали. Но много ли пожилые женщины сделают?

Договорились с местной властью, что поставим новое село. Приедут жить молодые семьи, в основном, из беженцев, но с условием – каждая семья возьмет на воспитание ребенка из детского дома и пожилого одинокого человека из местных.

Желающих много. Денег мало. По крохам приходится собирать. Спасибо спонсоры выручают. Пока только три новых семьи поселились. А люди опытные, практичные, сами нашли средства. Купили неподалеку старые дома, объединились, построились, хозяйством обзавелись.

С Божьей помощью дела идут. Молимся, трудимся, как отцы церкви завещали. Погостите и вы, может, остаться надумаете? – Он лукаво окинул взглядом гостей, задержавшись на Лене.

Матушка самовар поставила. Лена стала помогать ей.

– Я, может, и останусь под вашим командованием, – горько вздохнул Веселов.

Бывший командир понял, что Виктору нужен совет и стал внимательно слушать.

Веселов рассказал, как попал в фонд, чем занимался, какое задание получил, и что в итоге произошло. Дениса и Михаила назвал близкими друзьями Лены.

– Мы решили выкупить детей. В Москве нам появляться сейчас опасно. Разрешите на время у вас остаться.

Святой отец молча теребил бороду. Взгляд у него стал враждебным.

– Все можно продать. И уголь, и нефть, и лес, но, коли детьми станем торговать, значит, не будет у такого народа завтрашнего дня. Страшно. Все мы в этом виноваты. Господи, прости грехи наши, – перекрестился на иконы.

Положил свою жилистую, тяжелую руку на плечо Веселова. – Живите, сколько надо, а мы, чем можем, поможем. Звони, вон мобильник, – он кивнул на столик возле окна.

Голос погибшего Виктора Веселова, мягко говоря, удивил Николая Ивановича Бессмертных. Ведь Юрок совсем недавно победоносно доложил о блестяще проведенной операции. Но Кащей сумел взять себя в руки.

– Куда же ты пропал, Витя?

Веселов растерялся и, как бы извиняясь, ответил. – Да, в общем жив, здоров.

– Лежу в больнице, сыт по горло, жрать хочу, – продолжал развязно Николай Иванович. – Шутка. Рад за тебя. Когда появишься? Помощь требуется? – Бессмертных сверлил свирепым взглядом скукожившегося Юрка.

– Николай Иванович, женщина, которую пытал Юрок и хотел сжечь в машине, ни в чем не виновата, даю голову на отсечение. Убежала и болтала всякую ерунду по глупости и неопытности. Для фирмы она никакой опасности не представляет. Ей кроме детей ничего не нужно. У меня предложение. Мы хотим выкупить детей, и больше вы никогда о нас не услышите. По-моему, лучшего варианта не придумаешь.

Николай Иванович сразу сообразил, что это «ниточка», благодаря которой можно выйти на шофера и эту телку, и одним махом, уже наверняка, ликвидировать обоих.

– Рад, что все обошлось, потому что фирме разборки с милицией совсем не нужны. По поводу твоего предложения. Думаю, мы можем вернуть детей и без денег, но я один такие вопросы не решаю. Перезвони через час.

– Ну? – Все подались к Веселову.

– Клюнул, обещает договориться без денег. Рад, говорит. Врет, конечно.

– Слишком уж поспешно согласился, – батюшка принялся теребить бородку. – Лукав, яко пес. Он без промаха хочет до вас добраться. Ведь через детей ему легче всех накрыть. Сейчас твой Кащей предложит свой вариант. Мы согласимся, но потребуем в качестве гарантии заложника посолиднее. – Прости, Господи, – он перекрестился. – Предлагаю назначить встречу в лесу, где увязнет любая машина. Есть у меня местечко на примете. Усадить посланника с детьми в сани и по узкой дорожке быстро скрыться. Будем уповать на доброту Господа. Молиться и верить, – молвил он.

Через час Николай Иванович сообщил, что договорился вернуть детей без выкупа. – Называйте время и место.

– Хорошо, – ответил Веселов, – но нам нужны гарантии.

– Какие? – Кащей сосредоточился.

– Мохова должна убедиться, что это ее дети. Мы же должны быть уверены, что вся операция пройдет благополучно. Поэтому детей должен передать один из уважаемых сотрудников фирмы. Он станет для нас кем-то вроде заложника.

– Заложника? – Обрадовался Николай Иванович. – Гробовщенкин подойдет?

– Вполне. – Веселов подробно описал, как быстрее и без помех добраться.

«Наконец-то можно наверняка избавиться от этой троицы. – Кащей был доволен. Он рассуждал так: чтобы ликвидировать всех разом, надо заминировать детей. Тогда и Стасик, и Веселов, и эта полоумная в любом случае окажутся в одном месте. Когда мамаша станет проверять мальцов, вся компания взлетит на воздух, и дело с концом».

Однако уговорить Гробовщенкина оказалось непросто.

– Почему я? – чуть не задохнулся он от волнения.

– Стасик, пойми, такие условия. Нам крайне важно их выследить. А это – единственный шанс. Спугнем, уйдут, и тогда все полетит в тартарары.

– За безопасность, Николай Иванович, тебе платят, ты этот вопрос и решай, а меня не впутывай, иначе буду просить защиты, – стоял на своем Гробок.

– Иди, дорогой, выверни тулуп наизнанку. Только ведь наверху никто в твои проблемы вникать не станет. Столько лет на ответственных должностях. В фонде работаешь с первого дня, а не понимаешь, чем нам грозит подобная ситуация. Про нас я не говорю. Мы свое отпрыгали. А дети, внуки? – Он скорбно опустил глаза, сложил огромные кисти рук на животе, как послушный пес лапы. – У меня младший в Англии учится. Думаешь, чуть что, так его Скотланд-Ярд убережет? Да хоть в Испании спрячься, все равно не поможет.

Станислав Иванович застыл. Под левую лопатку вонзилась «цыганская» игла. – «Может, не случайно он упомянул Испанию? Может, знает, что моя дочь, внучки, идиот зять, а сейчас и жена в Испании? Что уже и гражданство куплено?».

А Кащей, будто наслаждаясь, тянул. – Это наши олигархи – нашкодили и в кусты. Сколько их в Англии прячется? И плевать они хотели на запросы прокуратуры. Другие в Испании обосновались. В Аликанте на солнышке греются. Даже замок у них есть. Санта-Барбара называется, а я думал это в Америке.

Гробовщенкин был потрясен. «Знает, подлец, где моя семья. А я считал его дураком и солдафоном. Выходит, недооценил старого КГБиста».

– Но все-таки, почему именно я? – Станислав Иванович уже понял, что выхода у него нет.

– Доверяют. Ты человек мирный, спокойный, честный, солидный, порядочный.

– Спасибо, весьма тронут.

– Значит, согласен?

Стасик молчал.

Детишек зарядил Юрок – специалист по саперному делу. Юлия – тоже специалист, художник-визажист, загримировала одну из новорожденных сестер-близняшек под негритянку.

Станислав Иванович не знал, что должен передать «фальшивку». Его уверили, что мальчик белый, а девочка черная.

Глава 39

В салоне джипа Гробовщенкин немного успокоился. Мягко, уютно, тепло. Юлия с двумя кенгурушниками, сидевшая рядом, как бы исчезла. Лишь когда машина остановилась и «ласковый» голос Кащея известил. – Дальше пойдешь один. – Станислава Ивановича обуял ужас. Он съежился, затаился.

Хлопнула дверца, Юлия вышла на дорогу, достала детей.

Гробок не двигался.

Кащей вылез и, потоптавшись на обочине, заглянул в салон.

– Ночь звездная, в Москве такой не увидишь. Но морозец. Ты, Стас, тепло одет?

Тот ничего не ответил и медленно, ни на кого не глядя, выполз на воздух.

Свежий, колючий ветер нырнул за ворот дубленки. Пробежал легкой дрожью по спине.

За джипом стояла иномарка с прикрытием. Через лобовое стекло были видны «светлячки» сигарет.

«Четверо», – отметил про себя Станислав Иванович.

– Тут недалеко, – ворковал Кащей. – Последний рубеж – мост. Потом еще метров пятьсот, а там тебя встретит твой телохранитель. Один, – неожиданно серьезно и грозно подчеркнул голос Николая Ивановича. – Ты отдаешь детей и свободен. Мы ждем здесь. Ближе подъехать не сможем, такие условия, не обессудь. Обратно тоже придется пехом. Но погода великолепная, – вздохнул мечтательно, – грех не прогуляться перед сном. Давай, дорогой, с Богом, не задерживайся, – напутствовал по-отечески.

Станислав Иванович обреченно поплелся вперед. Груз оказался нелегким.

– Может это не дети? – Остановился, проверил рюкзачок на груди, увидел черную мордашку. Снова двинулся. Становилось все тяжелее. Сердце болезненно заколотилось. Он стал задыхаться, голову распирало, тело обливалось потом. Шел автоматически, мало что различая.

– Шеф, – вдруг окликнули рядом.

Гробок вскрикнул.

Из темноты густых елей вынырнул человек.

– Витя, – обрадовался Стасик, пытаясь освободиться от рюкзачков.

Веселов обследовал их, удостоверился, что там дети и потащил начальника за собой.

– Меня же ждут, – возмутился тот.

– Подождут. Я вас потом отвезу.

– Куда? – обалдел Станислав Иванович.

Подошли к саням, запряженным лошадкой. Рядом суетился высокий мужичок в треухе и овчинном тулупе. Он бережно снял кенгурушники и уложил на сене, как снаряды.

Гробовщенкина связали и тоже устроили в санях.

– Витя, что все это значит?

– Как договорились. Вы у нас побудете в качестве гаранта. А когда мать убедится, что это ее дети, мы вас освободим. Сразу признайтесь, они заминированы?

– О чем ты, какие мины? – Растерянно произнес шеф. Он приподнял голову и глянул на Веселова. – Витя, получается, Кащей прекрасно знал, что я – заложник?

– Конечно, он вас и предложил.

– Ну, тварь, ну, сволочь, – Станислав Иванович червяком задергался на санях.

– Тихо, тихо, детей да лошадку испугаешь, – мягко упрекнул бородатый «партизан». Так про себя Стасик окрестил высокого мужика.

Сани остановились возле избушки. «Партизан» осторожно перенес детей. Шефа кое-как усадили на лавку. В домике было холоднее, чем в лесу.

– Сейчас меня убьют, – твердо решил Гробовщенкин.

– Витя. За что? – Всхлипнул он и хотел опуститься на колени. – Я ведь ни в чем не виноват.

– Молчи, сын греха и порока, – цыкнул бородатый. – Никому здесь твоя жизнь не нужна. Не судьи мы тебе, прости нас Господи. – Он перекрестился.

Станислав Иванович сразу смекнул, что высокий и худой здесь за главного. «Но зачем эти кресты и поклоны? Может это секта?».

Веселов принес два больших фонаря, стол в избушке осветился.

– Сидите тихо и не мешайте, – хмуро сказал бывший шофер.

Отец Владимир снял тулупчик и закатал широкие рукава рясы, обножив сильные, жилистые руки.

Виктор положил пакет с ребенком на стол.

– Еще раз спрашиваю, дети заминированы?

– Господь с тобой, Витя, какие мины? – взвизгнул Гробовщенкин. Там близнецы – черный и белый, я проверил. Живые, нормальные близнецы.

– Умолкни, – бородатый медленно, как экстрасенс, повел расставленными пальцами над спящим младенцем.

Стало тихо. Было слышно лишь дыхание лошади возле избушки. Руки опустились. Мягко и нежно, как снежинки.

– Господи, спаси и помоги, – прошептал мужик, и его пальцы, словно змеи, вползли внутрь. Через мгновение дернулись назад, держа то ли шпильку, то ли крохотный карандашик.

– Элементарно, но с умом, – проронил, размышляя, командир. – Слава тебе, Господи!

– Взрыватель? – вырвалось у Веселова.

– Он самый.

– Юрка работа.

– Неглупый парень. Давай второго. Может, там что-то другое? Господи, спаси, помоги, не оставь нас!

– Господи, не оставь, не оставь, – истово повторял Гробовщенкин, мысленно крестясь и кланяясь. – Он только сейчас понял коварный ход Кащея.

– Все то же, – в пальцах торчал второй взрыватель.

Станислав Иванович горячо и искренне молился, хотя не знал ни одной молитвы.

– А вот и начинка. – На столе появились детские памперсы.

– Ну что ж, Витя, Кащей хотел, чтобы мы взлетели на воздух? И вы, уважаемый, с нами за компанию. Я думаю, надо его успокоить. И место для этого я знаю отличное. Как ты на это смотришь?

– Согласен.

– Тогда поехали.

Станислава Ивановича знобило. Не от страха, от возмущения. Мучил вопрос: «За что?»

Ехали недолго. «Главный» достал мобильник. – Матушка, возликуй, прославим Господа нашего Иисуса Христа! Оберег и помог. Детки с нами. Пусть Лена и ее друзья порадуются. Не пугайтесь. Сейчас будет салют во славу Творца.

Бородатый вместе с Веселовым спустились в овраг, а когда вернулись, Виктор шутливо заметил. – Ну, Станислав Иванович, сейчас нас уволят по собственному желанию «в связи со смертью».

Сани снова покатились по мягкому снегу. Остановились. Возница слез. Веселов взял детей и приказал шефу лечь в снег. Лошадь привязали к сосне.

Вокруг вспыхнуло, как днем, и бабахнуло так, будто небо рухнуло на землю.

Станислав Иванович забился в нервном шоке, зарыдал. Виктор пошлепал его по щекам, до боли растер их холодными ладонями. Сели в сани, каурая весело побежала по накатанной колее.

Кащей следил за «маршем» Стасика в бинокль ночного видения.

– Есть, взяли. Отлично, будем ждать. – Когда неподалеку шарахнуло, вздохнул и улыбнулся. – Слава тебе, Господи. Не подвел.

– Есть, – радостно крикнул Юрий. – Он волновался больше начальника, хотя при минировании еще ни разу не ошибался. На душе стало хорошо, тепло.

– Молодец, – рука начальника поощрительно легла ему на плечо.

– Это что! – Не без гордости и бахвальства ответил тот. Я еще не такие «бахи» и «бетховены» разыгрывал. – Запустил двигатель.

– Предай ребятам – завтра всем отгул. – Кащей зевнул и подумал:

«Сейчас приму ванну и выпью стакан водки, нет, два в память товарища Гробовщенкина. Погиб геройски, при выполнении особоважного задания. Так и сообщим его родным в солнечную Испанию».

Глава 40

Поднялся студеный, пронизывающий ветер. Завидев лошадь, Лена налегке выскочила встретить сани. Зинаида Никитична пыталась укрыть ее большим тулупом.

– Спасибо, – благодарила она, – мне не холодно.

Подхватила кенгурушники, которые протянул ей Веселов, прижала к груди, заливая слезами радости. Побрела по скользкой дорожке, целуя крохотные личики и приговаривая. – Вы мои, вы мои хорошие. Спасибо, Царица Небесная, спасибо, прости меня.

В буре восторга на мгновение мелькнули глаза Виктора, и все плохое улетучилось, забылось, прошло. Ведь это он нашел и вернул детей.

Станислав Иванович почувствовал себя лишним на этом «семейном празднике». «А если они передумают и убьют меня? Не сбежать ли подобру-поздорову? – осенило вдруг». Он стал быстро соображать, как бы незаметно улизнуть.

Но Виктор, будто разгадав его намерения, все время шел сзади. Только в избе «снял наблюдение». Все обступили маму с детьми.

– Помолимся! – Призвал батюшка и первым стал на колени перед иконами.

Станислав Иванович, с замиранием сердца глядя в его согбенную спину, начал тихо и незаметно, короткими шажочками двигаться к дверям. Казалось, хозяин сейчас повернется и гаркнет: «А ты куда направился, раб Божий, скрыться хочешь?».

Никого он так не опасался, как этого слугу Господа. Что это священник, Гробок понял давно и в душе восхищался. «Надо же, какое прекрасное образование получают в семинарии. С Богом говорить умеет, проповеди читает, на исповеди поучает и в саперном деле специалист. Выходит, у них и военная кафедра есть. И всех пастырей выпускают в офицерском звании. Вот уж никогда бы не подумал». От испуганного возгласа Лены, замер.

Развернув детей, она обомлела. Михаил, Денис и Виктор наклонились.

– Девочки! – протянул Веселов. – И обе белые. Ну, Кащей, злобно сверкнул он глазами.

– Гиде мой черный дочка? – Застонал Гулдинг.

– А мальчик, мой сын? – Мучительно выдавил Котов.

Стасик догадался, что и здесь друг Николаша его подставил. «Конечно, тех детей они давно продали. Нельзя медлить». Гробовщенкин, как струйка дыма, выскользнул из дома.

Холодный воздух обдал жаром пустыни, а огромный, лохматый пес почудился свирепым львом. Но он не растерялся. Упал на четвереньки и что есть мочи забрехал по-собачьи. «Казказец» озадаченно замолк и сел, поджав хвост. Станислав Иванович пулей пересек двор, птицей взмыл у запертых ворот и приземлился на другой стороне ограды.

Последние пятнадцать лет он мучился артритом. Ногу не мог поднять на стул, чтобы зашнуровать туфли и вдруг такая прыть. Удивляясь, подумал. «Нужда заставит».

Страшный пес, опомнившись, чуть не рвал стальную сетку.

За время честной и верной службы хозяину, он никогда ничего и никого не боялся, и вот какой-то двуногий так нагло обманул его.

Станислав Иванович с ужасом ощутил, что двигаться не может. Силы ушли на прыжок. Впереди высился храм.

«Ведь они верующие. В церковь, там не посмеют». На четвереньках, еле волоча ноги и опираясь на руки, доковылял до дверей. Открыл огромную кованую створку. В холодной темноте заметил иконостас. «В царские врата, там святое место».

Потрясенные подменой детей, в доме не сразу обнаружили исчезновение «шефа».

Виктор схватился первым. Оглядев каждый угол, вышел в сени. На крылечке лежала ондатровая шапка. – Сюда, крикнул он.

Накинув телогрейки и тулупы, все гурьбой, мешая друг другу, кинулись к нему, вышли во двор и застыли, увидев разъяренного Пирата с оскаленной пастью и вздыбившейся шерстью.

Только батюшка, не обращая внимания на «сторожа», побежал дальше, но у запертых ворот остановился, огляделся по сторонам. «Куда же он подевался? Неужели перепрыгнул?».

Пес свирепо бросался на изгородь. Святой отец выпустил собаку, которая мгновенно устремилась к храму. Сомнений не оставалось. Заложник спрятался в церкви.

– Пират, домой, – скомандовал отец Владимир, а сам вошел внутрь. Перекрестился на иконостас, засветил паникадило. Царские врата были приоткрыты.

– Не кощунствуй, раб Божий, не оскверняй алтарь, выходи и кайся. Повторяй за мной слова молитвы.

В ответ послышался шорох, будто мышь пробежала.

– Господи, вразуми сие чадо несмышленое, – со вздохом произнес отец Владимир и начал читать песнь пятую Канона покаяний ко Господу нашему Иисусу Христу.

Когда раздались шаги и затеплился свет, Станислав Иванович притаился. «Господи, ради моих внучек, спаси и помилуй, сделаю все, что пожелаешь. Не виновен я». Краем уха услышал слова.

– Воспомяни окаянный человече, како лжам, клеветам, разбою, немощем, лютым зверем, грехов ради порабощен еси…

«Молится, молится, а почему молится, а не ворвался и не убил меня. Значит, не смеет. Буду здесь сидеть и никогда не выйду. Но я же умру медленной смертью от голода и холода». – Он представил, как околеет и окоченеет, и его застывший, посиневший труп, Витя и этот поп вынесут на снег, погрузят в сани, отвезут и сбросят, как бревно, в овраг, в глубокую, черную воронку, а сверху даже снегом не присыпят.

От жалости к себе – горько заплакал.

Слова молитвы зазвучали громче и отчетливее.

– Житие на земли блудно пожих и душу во тьму предах…

Гробовщенкин, не сдерживаясь, разрыдался и завыл из алтаря. – Истинно так, отче. Предах душу во тьму.

– Утихни, храм не сотрясай, выходи, здесь кайся. Никто тебя не тронет, – ответил батюшка.

Станислав Иванович медленно выполз, опустил голову и прошептал.

– Наставьте на путь истины, молю вас и Господа. – Он поднял правую руку, сложил пальцы «горсточкой» и, перекрестившись, приложился лбом к полу. – Спасите, отец духовный, я для церкви, что хотите куплю, отопление лучшее сделаю, как у меня на даче.

– Глуп ты и суетен, сын мой. Не на торжище ты, а в доме Бога, который все сущее создал. Чем бахвалишься перед ним, раб недостойный? О спасении не тела тленного, а души своей грешной взывай к Богу.

– Души, души, истинно так. Спасите, батюшка, спасите, – Стасик на четвереньках, шустро, как паук, подбежал к священнику. Что сделать надо, скажите? Я перед всеми покаюсь, пусть простят.

– Господь простит. – Отец Владимир силой поднял Станислава Ивановича и повел в дом.

Во дворе их встретил Пират. Грешник вцепился в руку своего покровителя, прижался к нему, как ребенок. Собака сдавленно зарычала.

– Поведай, как тебе удалось мимо Пирата проскочить?

– Один Бог знает, – обрадовался Гробовщенкин. Ему показалось, что это хороший знак. «Уже второй раз я был на волосок от смерти и спасся, значит так угодно Богу».

Внутри все расслабилось, потеплело. И он, уже не опасаясь, вслед за батюшкой вошел в сени.