Текст книги "Самый лучший комсомолец. Том 5"

Павел Смолин
Самый лучший комсомолец. Том 5

© Смолин Павел, 2024

Пролог

Сказать, что Магомаев прибывал в Москву с помпой значит очень сильно приуменьшить. Когда-то на Москве-реке мы снимали ему клип, а теперь… Теперь у Муслима Магомедовича настоящий триумф.

Вдоль набережной сплошной многорядной цепью выстроился народ. Цветы кидали прямо в воду, и стоящий на уставленной вдоль бортов колонками палубе с микрофоном в руке, поющий Магомаев, одетый в белые брюки и синий пиджак с бронзовыми пуговицами (зарождающееся «солидное» брюшко прячет, он-то не мой любимый певец Хиль, которому подкачанный торс для перформанса нужен) не забывал благодарно кивать, источать улыбки и махать свободной рукой.

Велика народная любовь к «тарану» – и без того был певцом номер один, а теперь, получается, даже не покорил весь мир, а доказал, что лучший по праву и надолго. График гастролей уже на второй год расписывают, авторские отчисления текут полной рекой. Да он, блин, в одиночку четверть валютной выручки от моих проектов тащит! Но народ о последнем, понятное дело, не знает, как и он сам – этому активно содействует Настя: «Ты, Муслим, возвышенная, творческая личность! Ну зачем тебе эти бумажки? Скушай круассанчик лучше!». Да даже если бы и узнал – что такого? У него все есть, и он полностью счастлив на своем месте главной мировой звезды.

В «Орленке» – по телеку смотрели – было еще круче: это здесь к приезду готовились изо всех сил, а вот там – спустя рукава, понадеявшись неизвестно на что, в результате пришлось кусок Черноморского флота в тамошние воды перегонять – все местные жители, имеющие хоть какие-то плавсредства решили поплавать рядом со звездой, что привело к столкновениям и «лодкокрушениям» – наши морячки не подкачали, выловив бедолаг из морских пучин. Хорошо что лето, вода теплая, иначе бы без жертв не обошлось. Товарищ Медунов хорошо себя показал – оперативно поднял на уши войсковые части, правильно решив, что в «Орленок» попытается пролезть куча «нелегалов». Нашим служивым нравится «не пущать!», поэтому обошлось без неприятностей.

Яхта остановилась у причала, и Муслим Магомедович, поблагодарив народ за такую теплую встречу, выдал локоточек жене – в белоснежном костюме-комбинезоне из корейского шелка, в широкой шляпе, перчатках, широких золотых браслетах на запястьях и в туфлях-лодочках Настя выглядела шикарно, провоцируя у собравшихся мужиков обильное слюноотделение.

Они спустились по трапу и с охраной двинулись сквозь толпу, принимая цветы, которые передавали помощникам и раздавая автографы. Сегодня у Магомаева концерт в Кремлевском концертном зале, завтра – еще два, там же. Далее – свадьба доченьки Фурцевой, потом они уедут в Баку на неделю – к родственникам и землякам. Ну а дальше большой трехмесячный тур по крупнейшим концертным площадкам СССР – от Калининграда до Владивостока. Соскучился народ по кумиру. Заодно очередную пластинку ему запишем, с которой после отпуска отправится покорять мир за Занавесом дальше.

Проводив взглядом Магомаевых до кортежа, мы с Вилкой убрали бинокли и спустились с крыши высотки, с которой и наблюдали «приплыв» певца.

– Ростропович с женой во Францию эмигрировали, слышал? – спросила девушка по пути.

– Не слышал, – признался я. – На укол зонтиком напрашиваются?

– Не-а, – хихикнула она. – Даже гражданство оставили, а на политические вопросы не отвечают. По казино ходят, ресторанам, светским раутам…

– Неискоренима в отечественной интеллигенции тяга к славному городу Парижу, – вздохнул я. – Какая-то болезнь прямо, и мне ее не понять – там что, люди из золота отлиты и розами благоухают?

– Эх-х-х, – мечтательно протянула зажмурившаяся Виталина. – Вот бы на берегу Сены на одеялке красиво так круассаном похрустеть, любуясь Эйфелевой башней под веселую ругань харизматичных французских таксистов, пока таких необычных нас рисует уличный рисовальщик, подозрительно похожий на Эмиля Золя – это вам не с быдлом совковым на корточках «Жигулевское» из трехлитровки хлестать, поплевывая в Москву-реку!

– Шаришь! – заржал я. – Там вам не тут – даже лицо без определенного места жительства не пошлый совковый бомж, а благородный «клошагх-х-х».

– Ах, clochard! – восхищенно затрепетала глазками Виталина, положив под щеку ладошки.

– Уи, clochard! – подтвердил я.

– Bien-aimé, kloshar-c'estsi beau! [Любимый, клошар – это так прекрасно] – прощебетала девушка. – Regarde, il fait pip! [Смотри, он писает!]

– Во Франции все такое изящное! – вытер я выступившую слезинку восхищения.

Поржали, вышли из подъезда и уселись в Запорожец, отправившись к кинотеатру «Прогресс» – Вилочка в кино пригласила, у нас сегодня выходной в честь завершения съемок «Участка» (смонтировать осталось) и завершения на две трети «Четвероногого малыша» – последний еще ждет долгий «пост-продакшен» и аниматронно-кукольные досъемки в недрах павильонов «Мосфильма». Но это уже ерунда – цель «успеть снять все что надо до конца лета» будет выполнена с опережением на целую неделю.

Давали «Бабетта идет на войну» с Брижит Бардо – сюжет был о том, как милая и глупенькая (от такого шовинизма даже у меня зубы свело) блондиночка спасла всю Францию во время второй мировой войны, сама этого не поняв. Неплохая комедия «новой волны», и мы время от времени похохатывали вместе с полупустым (потому что кино старое) залом.

На выходе Виталина почему-то помрачнела.

– Что такое? Не соответствуешь заданным этим фильмом высоким стандартам женской глупости? – предположил я.

– Думаю о том, что им сме*уечки, – указала на афишу, – А у нас двадцать миллионов человек поубивали.

– Совсем я тебя испортил, – вздохнул я. – Есть такое. Заметь – немцы в этом кино какие-то потешные ряженные и хорошие люди. Из злодеев – только сумасшедший гестаповец и закадровый Гитлер. Вот так историческую память и подменяют, заставляя наивных пролетариев забыть об истинном положении дел. Мы для Европы – чужие, несмотря на все иллюзии условных карго-культистов Ростроповичей, а немцы – свои, хоть с евреями и погорячились.

– Суки! – подвела итог Виталина.

– Суки! – согласился я.

В машине девушка выкинула негатив из головы и вытащила из сумочки вскрытый конверт, протянув мне со словами:

– Хочу рейд в Саратов. Ты в Геленджике размялся, а я в Монте-Карло прозябала – поехали!

– Поехали конечно, – с улыбкой кивнул я, достал оказавшееся доносом письмо. Впитав, улыбнулся еще шире. – Ох уж это кумовство в закрытых маленьких городках.

Глава 1

Саратов в эти благословенные времена город закрытый, сиречь – недоступный для посещения иностранцами из-за обилия оборонных и околокосмических предприятий, львиную долю которых сюда эвакуировали из западной части СССР в преддверии войны, к которой, как известно каждому просвещенному человеку из моего родного таймлайна, тупой Сталин в слепоте своей не готовился, вместе с Берией предаваясь кровавому угару и разврату.

«Закрытость» накладывает свой отпечаток на многое – например, катающие Советских и иностранных туристов по Волге пароходы мимо Саратова проплывают строго ночью – чтобы шпионы не фотографировали гордость Советской промышленности. Можно стебаться над «шпиономанией» сколько угодно, но, если так сделали, значит это правильно – по «Времени» чуть ли не еженедельно какого-нибудь шпиона с дипломатическими или журналистскими корочками ловят. Лезут, сволочи, а мы из-за этого секретность соблюдай.

Для населения, впрочем, «закрытость» имеет весомый плюс – Родина компенсирует логистические неудобства и усиленный контроль со стороны спецслужб первой категорией снабжения.

Нам, само собой, никаких проблем сюда попасть не составило – один звонок по пути к аэропорту – и вот тебе, сказочный мальчик, спецборт с полным набором потребных для рейда сотрудников. Когда наш «Ил» набрал высоту, я вышел в проход и провел мини-брифинг:

– Стране всегда нужно больше одной силовой структуры – для конкуренции и приглядывания за смежниками. Если служба одна, она начинает деградировать и насыщаться погрязшими в кумовстве «оборотнями». Посему для нашего общего дела, товарищи, крайне вредна случившаяся в Саратове год назад свадьба сына майора КГБ Игоря Яковлевича Капульника и дочери генерала ГУВД Демьяна Гавриловича Дегтярева. Так-то ничего страшного – молодые люди сами в органах не служили, казалось бы – совет да любовь, однако молодой человек, доселе к органам никакого отношения не имевший, начал подозрительно быстро делать карьеру – уже в капитанах ходит, и едва ли в нем проснулись скрытые таланты. Еще интереснее для нас выглядит жена Игоря Яковлевича – она у нас по торговому направлению трудится. Так что дело нам предстоит откровенно грязное – не каждый день генерала ГУВД, так удачно выдавшего доченьку за отпрыска смежника разрабатывать приходится. Если оставить Саратовские дела на самотек, через несколько лет мы получим характерную для наших любимых мафий спайку – КГБ, МВД и торговики, что прямо отразится на благосостоянии граждан.

– Не убоимся! – к веселью личного состава подвел итог мой старый знакомый генерал Госбезопасности Федин.

Понравилось видимо законность мне помогать насаждать – для карьеры полезно, за Краснодарский край уже к награде представили.

Щелоков, как ни странно, уже во вкус вошел и активно перетасовывает аппарат. Высшие чины МВД его ненавидят – своих сдаёт, где это видано?! – а вот все кто рангом пониже чуть ли не на руках носят за обилие открывающихся после продолжающихся уже больше года чисток вакансий. Ну и каким бы наивным это не показалось, но «честь мундира» в эти времена не пустой звук, и начальника за образцово-показательную борьбу с «оборотнями» уважают и в народе, и львиная доля коллег. Все ведь просто – не бери взяток, честно работай на вверенном Родиной участке, и все у тебя будет хорошо. И таких, кто хочет «хорошо» – подавляющее большинство.

Саратов встретил нас неприветливо – противным мелким дождиком, поэтому быстренько погрузились в армейский транспорт – по «легенде» у нас внезапная проверка окружающих воинских частей. Товарищ генерал отправился парализовывать местное КГБ, а Андрей Викторович с пачкой полковников – органы МВД. Оба будут долго и вдумчиво копаться в документах и разговаривать с подозреваемыми, ну а мы – это пяток бригад – как обычно, будем идти по следу снизу доверху. Себе (я, Вилка и дяди Витя с Петей) я выпросил самую вкусную цель – центральный рынок.

По пути любовались характерной для Родины архитектурой – тут тебе и дома Имперской постройки, и деревянный частный сектор, и, конечно же, жилые районы из «хрущевочек» и «брежневок». «Андроповок» пока не существует – просто строим «улучшенки» первых двух типов. Ничего, деду и так чем гордиться будет.

– Кооперативность пищевого характера имеет место быть, – поделился с товарищами выводами. – Значит имеют место быть и хищения соцсобственности. А вон там магазин шмоток с дивным названием «Татьяна». Откуда одежка? Уже не из рядом ли расположенного государственного магазина одежды? На обратном пути заглянем, пощупаем.

Соратники были не против, и дядя Витя по установленной в нашей «Таблетке» рации доложил о побочной цели куда следует.

– У меня жена там ползунки покупала, – поведал крутящий баранку армейский младший лейтенант. – Дорого, зараза, но по госцене поди достань. Может и правда – из одного магазина в другой и перетаскивают с накруткой. Заколебали эти кооператоры, если честно – по госцене ни черта нет, а у них все всегда есть, только кошелек пошире открывай.

Очень проблемно элементы капитализма в СССР приживаются. Если по уму, то каждого второго сажать придется. Руки очень чешутся, но нельзя – переходный период это всегда сложно, но образцово-показательные порки по телевизору показывают ежедневно, чтобы совсем не наглели. Фигня, статистика собирается, кооперативно-производственный сектор набирает обороты, колхозники старательно выращивают скотину на убой и овечек на шерсть – их на это сверху поощряют, льготными кормами и почти бесплатными детенышами из питомников. Мы же не одни такие умные, вьетнамских свиней плодить – все всё подряд плодят. Химия тоже не дремлет – за год четыре завода по производству синтетического шмотья открыли, в эти времена народ «одежду из нефти» всей душой любит – не выцветает, прочная и яркая. Повезло нам с нефтью конечно, жалко что ею питаться нельзя – вообще бы больше нифига не надо было.

– А раньше лучше было? – спросил дядя Петя.

– Ну как сказать, – пожал плечами служивый. – Когда как: успел – достал все что надо по госцене. Не успел – извини-подвинься. Так-то оно может и правильно: теперь в очереди полдня стоять не надо. Кусаются цены, но нам и зарплату подняли. С женой вместе триста семьдесят рублей получаем – жить можно. Но как-то все равно противно торгашам переплачивать.

– У китайцев поговорка есть, которую можно примерно перевести как «Не дай вам бог жить в эпоху перемен», – поддержал я разговор. – Но и без перемен нельзя – мир-то на месте не стоит, каждый день что-то новое появляется, и государство вручную всю номенклатуру товаров контролировать просто не может – надорвется. А когда надорвется – из магазинов вообще все пропадет. Вот увидите, товарищ лейтенант – за пятилетку новый способ существования устаканится, станет еще лучше.

– Особист наш так же говорит, – подтвердил он. – И так-то прав – у нас все время лучше становится, мы в детстве один пряник на четверых делили, а теперь вон – ешь не хочу. Брат у меня бухгалтером работает, харя – во! – продемонстрировал размеры «хари». – Потому что диабет себе нажрал – дорвался, – подумав, на всякий случай добавил. – Но честный, на свои шоколад с булками трескает – нас батя правильно воспитал. Теперь-то уж понятно, на кашах сидит – поумнел.

– У нас научные товарищи сахарозаменители разрабатывают, достигли больших успехов, – поделился я инсайдом.

У летехи допуска на такое хватает, так что можно.

– Будем специальный шоколад производить, для диабетиков, в аптеках продавать.

– Расскажу Кольке, пусть пляшет! – заржал товарищ лейтенант и осторожно спросил. – А правда что у Юрия Владимировича глаз не стеклянный, а специальный, типа ПСО – приближает?

– И еще два на затылке, – хохотнул я.

– Вот и я думаю, что брешут! – правильно понял вояка.

Остановились около рынка, и я попросил:

– Дядь Петь, давайте найдем пяток граждан и выдадим им деньги на покупку трех килограммов филе говядины у разных рубщиков.

– Давайте, – согласился он и пошел искать «тайных покупателей».

Коротая время, еще немного потрепались с лейтенантом «за жизнь» – с людьми вообще общаться полезно. Дядя Петя вернулся через пятнадцать минут, с двумя дедушками в кепках, тельняшках и синих «трениках» и тремя бабушками – эти в платьях и платочках. Помимо зонтиков, каждый нес в руке по авоське с упакованным в бумагу филе. Увидев выбравшегося из машины меня, пожилые граждане расплылись в улыбках, дедушки пожали «правильному внуку» руку, а бабушке сунули по карамельке. И откуда они их берут? Загадочно!

– Спасибо огромное за помощь следствию, товарищи! – первым делом поблагодарил я их.

Тем временем товарищ лейтенант вытащил раскладной стол, дядя Витя надел одноразовые перчатки, мы помыли топорик, и КГБшник принялся за разделку.

– Кость! – образец номер два оказался «с бонусом».

– От паскуда! – расстроилась купившая его бабушка.

– Да тут все время так – как в лотерее! – поделилась инфой бабушка. – То кости, то еще какая ху*ня, прости господи, – перекрестилась за бранную ругань. – И обвешивают постоянно. Я-то вон, учёная! – вынула из сумочки весы-«безмен». – Проверяю сразу, а кто помоложе вечно торопится, вот их и обвешивают! Совсем совесть потеряли.

– Надо бы себе такие весы завести, – принял важное решение товарищ лейтенант.

– Кость! – образец номер четыре тоже оказался с подвохом.

– Я-то на рынке только овощи покупаю, – почесал в затылке дедок. – Не знал даже что так филе нарубить можно, что кость не видно.

– Ценный в среде рыночных рубщиков навык, – пояснила Виталина. – Честных там почти не найдешь. У вас еще нормально – в других городах вообще все с костями рубят, сразу из-за прилавка на нары вместе с бригадиром.

– И правильно! – одобрил такой подход дедок. – Оборзели, сволочи, тащат и тащат как не в себя, – подумав, ощерился в седую бороду. – Так вот оно че!

– Че? – среагировал я.

– Так Клавка! – исчерпывающе объяснил он. – К ней рыночные каждый вечер с сумками ходят, а она по утрам, тож с сумками, выходит. Тяжелые – еле прёт! А потом кольца на пальцах каждую неделю новые, а по зиме – шуба. А она ведь библиотекарем на полставки трудится.

– Думаете мясо? – спросил дядя Витя.

– Не нюхал, – признался бдительный товарищ. – Но подозрительно!

– Подозрительно, – согласился я. – Вы не торопитесь? Сейчас здесь закончим и поедем в гости к вашей соседке, посмотрим что там у нее.

– Та куда мне торопиться, хоккея сегодня нету, – махнул он рукой.

Остальные пенсионеры приуныли – у них подозрительных соседей не нашлось.

– Так, Александра Федоровна, Елисей Семенович, вы нам нужны в качестве свидетелей, – упаковав «честное» мясо обратно, дядя Витя погрузил свертки в авоськи троим ненужным далее тайным покупателям. – А вам, товарищи, от лица КГБ выражаем благодарность.

– И выделяем премию в размере двухсот рублей, – подсуетилась Вилочка.

Пенсионеры поотнекивались, сдались после демонстрации фальшивой бумажки с моей совхозной печатью (ну кто присматриваться будет, когда целый полковник КГБ показывает?), где было написано, что премия «положена», возрадовались и вместе с авоськами потопали обратно на рынок – реализовывать премии.

– Вас, товарищи, премируем особо, – пообещал я оставшимся, проигнорировав стандартное «мы ж не ради денег».

Сам знаю, что «не ради», а по совести, но это же не повод не сгружать избыточную монетарную массу хорошим людям?

Далее повторили «контрольную закупку» еще трижды, подтвердив тем самым нечистоплотность рубщиков и не забыли поговорить с пенсионерами – нету сигналов, ну и славно – когда сигналов много, это портит настроение и создает искаженную картину мира, где вокруг – одно ворье.

Пока я надевал маскировку в виде очков и кепки, Дядя Петя просигнализировал машинам сопровождения «одна группа с нами, вторая – доставить директора рынка, третья – бригадира». Обманутые пенсионеры пойдут тоже группами – для драматичности. Подхватив вещдоки и свидетелей, мы отправились к мясным рядам.

Хорошо, что прибыли посреди рабочего дня – народу не так много, поэтому до цели добрались неузнанными и без приключений. Рубщик номер один, получив в лицо КГБшную корочку, приветливо улыбнулся, а вот второй держался похуже – побледнел и занервничал, лихорадочно вытирая руки о фартук.

– Товарищам из Госбезопасности мы всегда рады! – заявил первый. – Вам как, с косточкой или без?

– Ни стыда ни совести! – приложил его Елисей Семенович и плюхнул на прилавок сверток. – Ты что мне продал, паскуда?

– Не ругайся, дед, – не смутился рубщик. – Что не устраивает-то? Хорошая говядина, с утра привезли.

– Я просил филе! – дед вынул из кармана штанов чек, показав, что и вправду «филе». – А тут – с костями!

– Разве? – включил дурака рубщик, залез в сверток, «убедился», удрученно поцокал языком. – Извини отец, я без выходных тут пашу – рука дрогнула. Давай я тебе новый кусок вырублю, правильный. И товарищам из КГБ по кусочку, за беспокойство – никакого преступного умысла у меня не было, уверяю вас, товарищи!

Дядя Петя махнул рукой, и к нам подошла вторая группа обманутых товарищей. Выдержка у рубщика – закачаешься:

– Да что за день такой? – вздохнул он и «покаялся». – Лишнего вчера позволил себе, руки трясутся. – Показал трясущиеся руки.

Второго рубщика тем временем начало трясти уже не притворно – новичок поди.

Подошла третья двойка «тайных покупателей».

– Я сдаюсь! – не выдержал «второй».

– А я не сдаюсь! – сложил руки на груди первый. – Ну ошибся, так чего теперь?

– Теперь на Колыму топором орудовать, – ответил дядя Витя. – Вон какой у тебя глаз-алмаз – три раза рубанул, трех человек обманул!

– Да я не специально! – продолжил он отпираться.

– Да ладно тебе, Ильич, – жалобно проблеял «второй». – На*уй оно нам надо – на нары за этого урода?

– За какого урода? – поощрил дядя Петя. – Ты молчи пока! – усадил первого рубщика на стул.

– Товарищи, да в чем дело-то?! – с возмущенным воплем появился из-за угла бригадир рубщиков в сопровождении двух «дядей».

– Да за вот этого! – радостно ткнул в него пальцем «второй» рубщик.

– Сука ты, Юра, – тоном обманутого в лучших чувствах человека приложил новое действующее лицо «первый». – «У меня все схвачено!», – передразнил.

– Фамилия! – потребовал дядя Витя.

– Анисимов, – ответил бригадир. – Да что, собственно, происходит?

– Происходит обман советских граждан, – просветил его дядя Витя.

– Какой обман? У нас все честно! – включил «дурака» Анисимов. – Вы что, бл*ди, народ обвешиваете?! – заорал на рубщиков.

– Цитирую! – проявил влияние самого лучшего в мире советского образования «первый». – «У нас схема верная – по расписанию меняемся. По двое «калымить» будем, чтобы фраера не чухнули. У меня все схвачено – Капульнику, майору КГБшному, долю раз в месяц ношу, а он с мусорами сам решает. Я так второй год работаю, вон мужики подтвердят – ни разу проблем не было. Но если кто с «ксивой» заявится, придется отрезать че попросит. Но кто попало не придет».

– Мы и есть «кто попало», получается! – хмыкнул дядя Витя. – Ну что, гражданин Анисимов, товарищи раскаявшиеся и вставшие на путь исправления рубщики, будем показания давать как положено или отпираться? Капульнику вашему все равно уже никто не поможет, а вам за компанию сидеть, я полагаю, не надо.

– Не надо, – буркнул Анисимов.

– Остальных рубщиков организуйте, пожалуйста, – попросил дядя Петя «дядей».

– Товарищи, я решительно не понимаю в чем дело! – вышел из-за угла – правильно! – сопровождаемый «дядями» директор рынка.

Пока с ним проводили разъяснительную работу, я слегка взгрустнул – передушил в зародыше или не дал зародиться почти всем известным по послезнанию «советским мафиям» – и тут же сам себя утешил: было бы желание, а бандиты найдутся!