Текст книги "Самый лучший комсомолец. Том 5"

Глава 7

Отмечать день рождения в больнице – то еще удовольствие. Никакой тебе «поляны», никаких песнопений и жизнерадостного гомона многочисленных гостей – просто с самого утра потянулись близкие и знакомые с подарками, и непрерывно трещал поздравлениями от тех, кто прийти сам не смог, телефон. И это без всяких напоминалок Вконтакете и мессенджерах! Тяжелые нынче времена – приходиться спецблокнотик не только под «телефонную книгу» заводить, но и приложение к нему – в виде дат дней рождения. И я сам порой до пяти раз в день отзваниваюсь, поздравляю бесчисленных знакомых, включая рядовых граждан СССР, чьи даты рождения узнал во время гастролей. Народ прямо впечатляется – нифига себе, не забыл Ткачев, и даже находит время позвонить!

Подарки сугубо минималистичные, сувенирного свойства: в основном модельки гражданской и военной техники – как нашей, так и импортной. В какой-то момент отдам коллекцию целиком какому-нибудь музею – а зачем она мне дома? – и начну собирать что-то еще, тоже для передачи музею.

Отдельно порадовал визит товарища Леонова – вручив мне модельку ракеты, он поведал подробности о «Хьюго», намекнул звонить ему «если еще фантастику писать буду» и на прощание поделился новостью о собственном заочном поступлении в Суриковку – будет на настоящего художника учиться. Вот она, мощь мотивации!

Не забыли обо мне и зарубежные партнеры: сначала пришли немецкие «книжно-музыкальные» гости, затем – согласованный с кем положено французский газетчик – интервью взял – следом посол Северокорейский, который вручил мне поздравительную телеграмму от семейства Кимов, которую, само собой, я застеклю в рамочку и повешу дома, как товарищ посол и посоветовал.

Далее, отгородившись от северного корейца полутора часами гостей внеполитических, нагрянул посол Японский, вручивший мне пачку каталогов с описаниями экспонатов всех заслуживающих внимания японских музеев, тубус с поздравлениями от Императора, пару мешков писем от японских фанатов – наконец-то наладили для меня персональное почтовое сообщение – и великую ценность в виде ответа на мое письмо от Акиры Куросавы. Письмо было написано сразу по возвращении из Японии и содержало в себе в основном уважение и восхищение. И то и то вполне искреннее – хороший дед, много дал мировому кинематографу. «Тора! Тора! Тора!» про атаку на Перл-Харбор релизнется в сентябре и неминуемо провалится везде, кроме Японии. Сам Акира уже успел выплатить Голливуду большую неустойку за расторжение контракта, и тут-то мы его к себе и привезем – кино на деньги «Фонда» поснимать. Просто хочу и могу – как минимум внутри СССР оно окупится и покатается по фестивалям, а большего мне и не надо! Китайцы на «Дерсу Узалу» обидятся, так что будем склонять мэтра к съемке «Тараса Бульбы» – под грядущий польский бунт ляжет замечательно. Согласие на встречу в ноябре у меня от него есть, дальше уговорить – дело техники. Да он же как и все японское кино этих лет – нищий! А вот мое кино про поросенка принесет не меньше сотни миллионов, могу три-пять Куросаве выделить. Еще на встречу придет Тосиру Мифуне – актер, сыгравший главную роль в «Телохранителе». К последнему тоже предложение будет, но тут фиг знает – сценарий по этим временам специфический. Да куда он денется – он же тоже нищий, а честь от фильма «Убийца сёгуна» не пострадает. Сказки о самураях в Японии снимают пачками, с бюджетом в виде мешка риса, и, что самое интересное, это кино даже кто-то смотрит – иначе бы не снимали, у них там капитализм.

Последней приятностью в этот день стал визит кремлевского фельдъегеря, вручившего мне под подпись поздравительное письмо за подписями членов Политбюро во главе с Генеральным.

Выписали меня под конец августа, и я сразу же отправился на Мосфильм, в недрах которого, в отдельном павильоне, идут досьемки «Малыша». Отсмотрел десять минут анимированных «говорящих» животных, посулил сотрудникам премию, если оставшиеся кадры будут так же хороши – выглядит-то более чем неплохо, совсем не хуже оригинального фильма 92 года. Там же тоже не компьютерная графика, а куклы и хитрый монтаж. Все наработки мастеров спецэффектов кропотливо заносятся в журналы – нам еще несколько фильмов о животных снимать, пригодится. Ну и буржуям можно за упоминание «Мосфильма» в титрах помогать – тоже поди захотят кино о говорящих зверушках.

Выбравшись со студии уже под вечер, поехали на премьеру «Электроника» – первую серию покажут кому положено в таких случаях. Членов политбюро замечено не было, а вот от Минкульта пришла делегация во главе с товарищем Шолоховым, успешно занявшим пост Министра. Чистки себя ждать не заставили – полторы тысячи «писателей», в основном из республик, потеряли свои членские билеты. Зато добавилось пара сотен «новичков», которые могут и хотят ваять нетленку, а не выпускать сборники тостов и этнически окрашенных баек. Парочка романов-эпопей уже пишется, о послевоенном восстановлении страны и последовавшей «Оттепели» – увековечиваем хрущевские времена, так сказать.

Сюжет кино потерпел некоторые изменения: собака Рэсси и персонаж, в моем времени отошедший товарищу Караченцову, еще не придуманы. Пара актеров-близнецов («оригинальные» еще не родились) была подозрительно похожа на меня, зато добавился новогодний эпизод, под песню «Бьют часы на старой (переделал в «на Спасской») башне. Эту сцену-клип по телеку в рекламных целях потихоньку крутят весь август – готовят народ к телепоказу. Увы, пока по Центральному телевидению, «мой» канал еще даже близко не готов – долгий процесс оказался. А еще и в Хабаровск все перевозить! Совхозное оборудование, например, уже почти полностью уехало – оставил на всякий случай пару камер, вдруг чего в голову придет.

Еще кусочек фильма съемочная группа не отказала себе в удовольствии поснимать в Монте-Карло – они же заодно интервью с Магомаевым и отсняли. Оптимизация, так сказать. Денег к кино вбухали чуть ли не в три раза больше чем в моей реальности, и на картинке это сказалось самым благоприятным образом, поэтому по окончании премьеры, после аплодисментов, товарищ Шолохов поднялся и заявил:

– Если у нас две серии по одному часу, я не вижу ни одной причины не отправить это замечательное кино в кинотеатры, двумя частями с антрактом. Кто «за», товарищи? – и поднял руку.

Все, естественно, поддержали – потенциал у картины сказочный, и денег Минкульту оно принесет уйму. Надо будет Евгению Серафимовичу и съемочной группе бонус в виде премии по итогам проката выбить, и масштабировать этот опыт на остальное Советское кино – пора приучать старших товарищей давать особо прибыльным деятелям ощущать свой успех более материально.

Ну а где-то там, в большом мире за Занавесом, не вылезают с фестивалей «Москва слезам не верит» и охреневающий от свалившегося на него неожиданного успеха молодой режиссер Владимир Меньшов, которому за кино побыстрее вручили кандидата кинематографических наук, или что там получают по окончании аспирантуры во ВГИКе. Ждем «Оскар» за лучший иностранный фильм в этом году – условия в виде проката по Европе и получения наград поменьше соблюдены.

Теперь можно и в почти уже и не родной совхоз: во-первых – отвык за время пребывания в больнице, во-вторых – скорый отъезд нашептывает в спину «скоро тебя здесь не будет». Так-то немного жаль – «Потемкинская деревня» у меня получилась почти волшебная, и жить здесь очень хорошо, до коммунизма буквально рукой подать. Многие колхозники коммунизмом свою жизнь и считают – Хрущев же говорил, что коммунизм это когда есть квартира, машина, телевизор и полный холодильник. А именно так этот и подшефные колхозы и живут!

Прямо по приезде, не заходя домой, заглянул к Леопольду Васильевичу. Поздоровались.

– Как там уборка урожая?

– Потихоньку начали, – отчитался он. – Но с зерновыми возникла проблема – я тебе завтра насчет нее звонить собирался. Хорошо, что ты сам приехал.

– Какая?

– Никаких интриг – совершенно обычный бардак, – заверил он. – Какой-то гений решил, что мы заявленного урожая не соберем, и велел всем соседям сгрузить в наши зернохранилища все, что не влезло в их собственные.

– И нам теперь складывать некуда?

– Некуда.

– А потом за рубежом зерно покупать приходится, – вздохнул я и выкатил решение. – У нас – элитные сорта повышенной урожайности, а у них – стандартное зерно. Давайте выкупим его у них по госцене и переработаем на комбикорм – его, в свою очередь, выкуплю у нашего совхоза я, для нужд разворачиваемого на Дальнем Востоке свинопитомника и ряда питомников подшефных.

– Заберешь, значит, Аркадия Викторовича? – грустно спросил он.

– Заберу, – подтвердил я. – Он здесь как я – всё сделал, поэтому потенциал простаивает. На Востоке с мясом беда, и местный опыт там масштабировать сам бог велел.

Со свиноводом уже оговорено – он с днем рождения поздравлять приходил. Жена его привычно не очень довольна – только в люди, считай, после премьеры кино выбьются, в богему, а тут раз – и в «ссылку», но успокоилась путевкой на неделю в Японию – в октябре поедет, с детьми и внуками.

А вечером, после приветственного ужина в кругу семьи, по «Времени», в компании крайне таинственного и молчаливого деда Паши посмотрели репортаж о крупных забастовках в Польше, где правительство решило немного покачать лодку, увеличив закупочные цены, что подняло цены для конечного покупателя. Поляки такого не оценили. Комментарий товарища Громыко:

– Это – внутреннее дело независимой Польши, и никаких юридических оснований в него вмешиваться у СССР нет.

Значит на днях покажут мою документалку с очевидным посылом: «никто так не вредил простому поляку, как его собственная власть». Это ни на что не повлияет, так, народу повод побухтеть на беспокойных соседей – польский вопрос быстро не решится, и у меня контроля над ним нет. Буду просто наблюдать.

– Скоро дойдет до массовых погромов, – высказал я догадку.

– Я к этой операции отношения не имею, – поюродствовал дед Паша. – Громыко же вон сказал – не вмешиваемся.

Далее показали нарезку кадров с эвакуированными на всякий случай Советскими туристами и гражданами – среди них затесались мои Сокольнические соученики с параллели. Просто повезло – из ГДР они прилетели штатно, учеба же скоро.

* * *

Закрытый просмотр законченного первого сезона «Наруто» прошел без сучка и задоринки. Присутствующие представители Shueisha сразу же согласились прямо так и пустить мультик в эфир в ближайшее время, а вот Советским ребятам пока не покажу – новому каналу нужны «эксклюзивы». В Корею аниме тоже заберут – в их версии имена героев стилизованы под корейские, а сеттинг пойдет – у азиатов много схожих моментов в мифологии: вся она была изначально китайской.

За пока отсутствующую японскую озвучку я спокоен – партнерам успех аниме нужен чуть ли не больше, чем мне – не сильно-то, справедливости ради, они на мне навариваются, вот и горят желанием увеличить продажи журнала и мерча. Вместе с пленками выдал японцам обещание на Дальнем Востоке слепить что-нибудь еще. И ведь слеплю!

Осень – это не только финальная фаза битвы за урожай, но и целая череда праздников. Первый из них, понятное дело, День Знаний, который совместили с формальным прощанием со мной – я же типа здешний ученик. На будущие праздники тоже загляну, но уже как «гражданское лицо». А еще готовятся пакеты документов для моего поступления сразу во ВГИК, Гнесино, Суриковское и МГУ – на кибернетику. Везде, понятное дело, заочно и не торопясь – до совершеннолетия как раз осилю их и пойду на юридический и исторический факультеты МГУ. По всем предметами не меньше кандидата наук должен в итоге иметь!

«Киноферму», кстати, демонтировать не стали, переоборудовав в почти полноценный парк развлечений – с парочкой каруселей, горками, качелями и «где полазить». Ребятам нравится!

Неменьше им понравилась и массовая раздача подарков – мелочь, но Первому сентября в эти времена неподдельно радуются – в школе интереснее чем дома сидеть – и немножко усилить эту радость не помешает. Всем по японскому «гейм энд вотч»!

Далее был праздник самодельный, в виде фольклороориентированного (Фурцева была в восторге) Праздника Урожая, затеянный в честь окончания жатвы. Урожай – моё почтение, таких показателей в этих краях никто и близко не показывал – уродилось почти в пять раз больше чем в прошлые годы. Зернохранилища забиты, часть зерна уже продана государству, а в Хабаровск отправилось несколько составов с комбикормом – все нужное для изготовления своими силами в «Потемкине» есть. Отбыл и Аркадий Викторович, командовать постройкой свинарников. Заодно попрощались с растолстевшими и оттого красивыми корейцами: мультипликаторами и отработавшими «вахту» строителями – месяц побудут дома и приедут в новую студию в городе-сказке в обновленном составе. Отъелись и их дети, но они уехали домой в конце августа, вместе с пейнтболистами. Может и увидимся с ними еще когда – Джуён достаточно разумен, чтобы построить карьеру и однажды встать где-то у подножия Кимова трона.

За Первым сентября у нас следует третье – День победы СССР над милитаристской Японией. Его в эти времена особо не празднуют, поэтому обошлись самодеятельностью на патриотические темы – кружковцы из ДК начали готовить их еще летом.

Ну а в долгий «безпраздничный» период до седьмого октября – Дня конституции – мы с Олей решили прокатиться на Алтай.

– Вот мы с тобой летим, а там поляки начали склады и магазины громить, – поведал я певице в самолете.

– Покатались бы на танках как в Чехословакии и все! – ответила она то же, что и 99 % населения СССР.

Кто поляков любит?

Второй визит в деревню староверов прошел гораздо бодрее прошлого: здесь появилась вертолетная площадка, а в лес и вдоль улочек, на которых прибавилось новостроек, от блестящей куполами – тремя! – белокаменной церкви уходила асфальтированная дорога. Появилось и сельпо – на вертолете прилетели с товарами для него: соль, спички, крупы, яблоки и конфеты с пряниками. Была и одежда – костюмы и три типа скромных, темных платьев. И настоящий (по словам постоянно перевозящего блага цивилизации вертолетчика) хит – женские платки.

Удаленный поселок, вертолетчик… Паззл сошелся – по возвращении с Алтая надиктую «Мимино» и отдам старшим товарищам, пусть занимаются.

– А вы бы хотели в большую авиацию? – спросил я в наушники.

– Да ну, – отмахнулся пилот. – Это же другое совсем – вертолет он маневренный, маленький, надежный. А там – здоровенная махина с десятками людей. У меня и жена здесь, в поселке – нам квартиру дали. Нет уж, мне здесь хорошо.

Староверы приняли нас приветливо – а чего им, все что я обещал – сделано. Даже электричество протянули! Вот и репатрианты из Бразилии, сбежавшие туда еще при царе. Да, по-португальски я умею! Свадьба? Конечно останемся – это ж какой праздник!

На свадьбе – просто офигеть! – никто не пил, зато охотно угощались омлетом из страусиных яиц и шашлыком. Последний не из птичек, а обычный – страус мясо дает специфическое, из него шашлык не очень, но другие блюда из страуса отведали. Яйца и тушки на праздник честно покупали через филиал «Потемкина» в поселке – здешние не воруют. Честно покупался и местный пасечный мёд – на него и налегали, прямо вкусный.

Переночевав в парочке «гостевых» домиков – специально срубили селить пришлых – отправились на короткую экскурсию по хозяйству, осмотрев огромные загоны и вдоволь пофотавшись со страусами.

– Можно врать, что мы были в Африке! – придумала идею Оля.

– А-а, в Африке реки вот такой ширины!

– А-а, в Африке горы вот такой вышины! – подхватила певица.

Фильма про Красную шапочку еще нет, но песенку успел подрезать – Оля ее на «детской» пластинке и пела.

Напоследок посетили санаторий имени Оли Кучер, пару часов (подружка увлеклась) побродив по выстроенным, но пока лишенным внутренней отделки, расположенным на сваях прямо над мелководьем, деревянным корпусам. Все палаты – только с видом на озеро и ущелье. Пофотались на память и здесь.

– Неплохо прокатились! – подвела итоги короткой командировки Оля.

Глава 8

Сегодня мы с Леопольдом Васильевичем и выписанным из Москвы представителем Министерства сельского хозяйства по итогам завершенной уборочной кампании награждаем наших передовиков. В механизированных звеньях таких почти сто процентов, а вот не потянувших новый способ ведения хозяйства товарищей с весны переведут на менее ответственные направления. Награды – благодарственное письмо от Министерства сельского хозяйства, премия в чеках «Березки» и автомобиль марки «Москвич». Призеров – великое множество, больше сотни мужиков и дам. Последние на тракторах не пашут, но заслужили на нивах животноводства, цветоводства и общепита.

Среди награждаемых присутствует и отец математически одаренного мальчика Кости, Семен Викентьевич. Впахивал в режиме «совесть+», приходил в поля первым и уходил последним – боится, что не оправдает доверие, и его с сыном отправят обратно в Краснодарский край. Не отправим, нам такие кадры нужны!

Теперь жених совсем солидный будет – и при машине, и при премиях. И все еще не пьет!

После церемонии награждения отправились в столовую административного кластера – в ней сегодня свадьбу дяди Вани и Антонины Петровны гуляем. В церкви комсомолке и КГБшнику венчаться невместно, поэтому обошлись одним только ЗАГСом. Молодые выглядят вполне довольными, не менее довольными выглядят и их старшие родственники – родители и дедушки с бабушками. В свидетелях жениха – дядя Федя. Вон его семья за столом сидит – жена и двое сыновей плюс-минус моего возраста.

Гуляли знатно – выписанный запасной состав «Ласкового мая» пел песни, коллеги жениха воровали невесту – полтора часа искали, настоящая блин, спецоперация, «кум» в виде дяди Ваниного отца пил шампанское из туфельки матери невесты, которая соорудила себе потешную фату из занавески. Словом, все как у людей.

В наличии и Степан – успешно переведен в заботящийся обо мне спецотдел Лубянки. Мужик оказался одиноким и грустным – детдомовский, после армии сразу в КГБ пошел. С личной жизнью не сложилось, с перспективами и того хуже – служебная комната в общаге и грядущая пенсия, вот и всё, чем за верную службу наградила Родина. И таких как он по стране десятки тысяч. И это – с пригоршней наград за беспорочную многолетнюю преданность долгу. Ладно, здесь тоже процесс идет – хватит родное КГБ в дерьме валять и бить по рукам за служебное рвение. Да, «не тридцать седьмой», но деградация одной спецслужбы неминуемо расслабляет остальные. И кадровый вопрос, при всей ненависти к крысе-Щукину (скоро расстреляют, как полезная инфа от него поступать перестанет), именно так как он рассказывал и обстоит – не хотят товарищи в КГБ работать, выбирая вместо него армию или милицию. Но процесс идет и здесь – мало того, что бывший председатель на трон уселся, так и соцпакет набухает, а по телеку – кино о бравых разведчиках. Словом – на курсы с каждым набором приходит все больше толковых юношей, и через пару-тройку лет КГБ можно будет по-настоящему гордиться.

Ну а с утра пришлось посетить совхозную поликлинику – прибывшие туда из Москвы доктора взяли у меня соскоб с внутренней стороны щеки и отбыли восвояси. Ну ясно – разговоры о генетике с дедом не прошли даром, и вот итог – сделают мою официальную проверку на «внучество». Но это, разумеется, полная фигня, настоящие дела еще впереди, и начнем мы их вершить там же – под Хабаровском.

После этого начались рабочие будни – мы с Олей на пару дней забились на студию, записывать и осваивать ее «японско-фестивальный» репертуар. На японском она не вытянет, а вот на инглише споет как надо – каждый день навыки совершенствует, в мировые звезды хочет.

Под исполнение ей выделил песню «Iris» группы Goo Goo Dolls [https://www.youtube.com/watch?v=nYrEL9ecAWA], которая в моем таймлайне рвала японские чарты десять недель подряд. Неплохо прозвучит и в этой, полагаю. Английский язык удобный – ничего почти менять не надо, и так не понятно девочка это должна петь или мальчик. Синглом тоже выпустим.

– Ты слишком четко артикулируешь звуки, – когда Оля запорола очередной дубль, вздохнул я. – Когда ты поешь на русском, ты же «сглатываешь» часть звуков, и это звучит органично. Закон речевой экономии актуален для всех языков, поэтому давай ты будешь петь по одной строчке, а потом мы это смонтируем как следует. Ну а до отъезда удвоим тебе английский – под фонограмму на таком мероприятии петь не разрешат, это не «Голубой огонек».

– Баба Катя обещала, что мы с тобой за одним столом на «Огоньке» будем сидеть, с токарем и дояркой – героями соцтруда, – поделилась новостью подружка.

Сигнал ясен – не отвертеться тебе, Сережа, вот тебе стул, садись и улыбайся. Ладно, это даже не работа, а так – торговля лицом.

– Петь надо будет? – спросил я.

– Петь буду я, а ты расскажешь стихотворение и пожелаешь гражданам в новом году быть добрее друг к другу, – выдала она инструкции.

Но все-таки грустно, когда не спрашивают. Но хитро – через Олю приказ передали, чтобы я не обижался. Ох уж эти игры пожилых рептилий из Кремля. Может вы уже страной править нормально начнете вместо вот этого вот всего? Натурально проклятые земли – без попаданца как надо не работает, на хорошее десятилетие пяток никчемных. Или это у всех так?

– Посидим, значит, – пожал я плечами и скомандовал. – Давай с первой строчки, по одной строчке, короче. Произношение вот такое… – изобразил.

По одной строчке пошло лучше, и до момента, когда Оля устала, мы записали половину песни. Тут же, не откладывая в долгий ящик, склеили и послушали.

– Совсем другое дело, – одобрил я.

– Не хуже АББЫ? – попросила конкретики подружка.

– Хуже, но они-то взрослые, а у тебя – все впереди, – расстроил-утешил ее я.

– Завтра перезапишем еще лучше, – воспылала Оля духом соперничества.

– У нас четыре дня, иначе сингл напечатать к нужному времени не успеют, – поставил я ей сроки.

Не беда если не успеют – выкатим после фестиваля, но партнеры расстроятся, потому что в первую пару дней после фестивалей продажи лучше всего.

– А мы целый день на свадьбе гуляли? – надулась она.

– Весело же было, – развел я руками. – Не боись, успеем.

– Придется успеть, – вздохнула она. – Совсем ты приоритеты не умеешь расставлять, Сережа!

– Не шаришь, – не повелся я. – Никита Сергеевич помнишь, о чем нам рассказывал? Что главное – это люди вокруг тебя.

– Ты же сам с ним почти два часа об этом спорил, – напомнила Оля.

Стало неловко.

– Ничего, – она с улыбкой похлопала меня по плечу. – Я над тобой шефство возьму, научу как быть взрослым!

– Спасибо большое, – смирился я.

Пусть девочка поиграет.

– Какие у тебя еще дела остались?

– Четыре дня на запись, потом – в Москву надолго, Магомаеву и японской группе альбом записывать, – ответил я. – Посреди процесса – на записи концерта ко Дню конституции в зрительном зале посидеть. Ты там поешь?

– Под фонограмму, – кивнула подружка.

– Еще будет две личные встречи с ценными кадрами, и больше до Японии ничего не планирую, – развел я руками. – Расслабляемся, набираемся сил перед новыми свершениями.

Это в общем – параллельно идет работа «домашняя», в виде записок на Высочайшее имя, диктовки всего подряд и рисования «Покемонов» – продавцы игрушек за подряд от «Шуэйши» глотки друг дружке перегрызут. Потом и электронную игру сделаем, когда технология подрастет.

– Даже у меня дел больше! – не без восхищения в голосе приложила меня Оля.

– Когда лебедь чинно рассекает водную гладь, никто не думает о том, насколько быстро он в этот момент двигает лапками, – изрек я древний «боян».

– А ты, значит, двигаешь? – ухмыльнулась она.

– За меня ими двигают специально обученные люди, – похвастался я.

– А почему специально обученный человек не может ходить за меня в школу? – буркнула она.

– Сама сказала, что экстерн как у меня не потянешь, – развел я руками.

– Не потяну, – вздохнула певица. – На тройки разве что, но мне тогда мама уши оторвет.

Тяжело быть ребенком.

* * *

Владимир Васильевич Крылов, с которым мы сегодня встречаемся в вип-зале «Потемкина», личность, как это у нас принято, неординарная и потому недооцененная. Будучи по профессии социологом, Родине он в моей реальности не пригодился. Единственная книга была издана в восьмидесятых, малым тиражом «для служебного пользования». Воспользовались ли «служебные» плодами его трудов? Вопрос сугубо риторический. Но вот нам с дедом такой юнит точно пригодится, чтобы править богоданным податным населением эффективнее – к сугубой радости последнего, разумеется!

Владимир Васильевич, несмотря на относительно молодой возраст, вид имел сугубо академический: в «Большевичке», толстых очках, и лысеет. Поднявшись навстречу, пожал дорогому гостю руку, заказали покушать, и я не дробя перешел к делу:

– Ваши работы, Владимир Васильевич, не очень нравятся товарищу Громыко – он считает их в некотором роде антикоммунистическими.

– Мне говорили, – грустно вздохнул он. – Но, раз я здесь, значит все не так плохо? – проявил знание слухов.

Все, с кем лично встречался Ткачев, пошли в гору – неоспоримый факт.

– Как посмотреть, – развел я руками. – Я приглашаю вас переехать на другой конец страны – под Хабаровск. Там у нас будет парочка НИИ – в одном вам будет неинтересно, а вот другое станет Дальневосточным филиалом социологического института при Академии Наук СССР. Если согласны – во главе с вами и под вашим управлением. Потянете?

– Я всего лишь кандидат наук, – поскромничал он. – А целый институт…

– Филиал, – поправил я. – Причем специфический – мы вам выделим доступ ко всем потребным архивам, финансирование, а ваша задача – писать докладные записки мне. Я их буду передавать дальше, – указал пальцем в потолок. – Товарищ Громыко, если захочет, ознакомится потом. Ваши статьи Юрия Владимировича впечатлили, и он будет рад «впечатляться» ими дальше. Коллектив у вас будет небольшой – кого сами отберете и затребуете. Но и контроль будет усиленный – вы с коллегами в этом сценарии получаетесь очень секретные со всеми вытекающими. Издавать ваши работы мы будем сначала до служебного пользования, а потом, когда доступ к информации для среднего человека станет почти неограниченным – а мир неминуемо к этому придет – начнем издавать нормально, прививая обществу чистоту понимания.

– «Неограниченный доступ к информации» звучит как фантастика, – вежливо осадил он меня.

– Когда-то фантастикой был самолет, – пожал я плечами. – Массовая компьютеризация не за горами, а ЭВМ сама по себе штука хоть и полезная, но весь ее потенциал раскрывается только при объединении с другими ЭВМ. На последние можно загружать все накопленные человечеством знание, которые граждане будут получать посредством первых. По сути – все слухи из любой точки мира будут почти моментально известны всем, и каждый сможет поделиться насчет них своим мнением. Что-то вроде никому неподконтрольных средств массовой информации, где каждый сам себе журналист и может нести любую пургу. Как бы вы выстроили пропаганду в таком случае?

– Спасибо, – поблагодарил Владимир Васильевич принесшую вьетнамский суп Том Ям – наша новинка – официантку. – В предложенной тобой модели, насколько я понял, отличить правду от вымысла будет очень сложно?

– Почти невозможно – даже официальные власти будут подливать вранья, как бы дезинформируя противника.

– В этом случае приученный верить средствам массовой информации человек либо потеряет интерес информационному полю, сконцентрировавшись на личной жизни, либо будет придерживаться определенной парадигмы, подгоняя все получаемые новости под нее. В этом случае основное доверие будет, скажем так, «лидерам общественного мнения», которые будут обсуждать новости.

– Предлагаю термин «инфоповоды» – поводы обсудить какую-то информацию.

– Хороший термин, – одобрил Владимир Васильевич.

– Долго существовать в определенной парадигме человек не сможет – рано или поздно часть из них столкнется с реальным положением вещей, что приведет к получению ментального урона.

– Что выльется в утрату доверия вообще ко всем средствам массовой информации, а для психически нестойких – к личностным расстройствам, – кивнул товарищ Крылов. – Значит нужно создавать «очаги правды» и активнее развенчивать ложь – я пару раз по телевизору видел, как ты «Голоса» комментируешь. Это поэтому?

– Не ждем, а готовимся, – подтвердил я. – Враг хитер, и уже долгие годы воюет информационно. «Железный занавес» – не только ограничитель для нас, но и великое благо, которое позволяет контролировать поступающий извне инфопоток. Но «Занавес» уже трещит по швам – мы ведь его активно пробиваем – и эта тенденция будет только нарастать. Со временем, как бы нескромно это ни прозвучало, мы неизбежно придем к предложенному мной варианту существования – в рамках всепланетного, мало поддающегося контролю (тройное саркастичное «ха!») информационного пространства.

– Возможность чуть ли не напрямую изучать народное настроение стало бы замечательным подспорьем социологии, – кивнул товарищ Крылов.

– В таком случае тщательно следите за здоровьем, занимайтесь спортом – и годам к девяностым мы с вами увидим все это на практике, – улыбнулся я ему. – Согласны переехать на Дальний Восток для принесения пользы Родине?

– Согласен! – конечно же ответил он.

– Теперь облегчим вам набор сотрудников, – сочтя проверку успешной – Крылов очень даже шарит – перешел я к материальному. Каждому вашему подручному я гарантирую зарплату в триста рублей плюс их нынешняя заработная плата, четырехкомнатные квартиры со всем удобствами, через три года продуктивной честной работы к этому всему добавится дача и автомобиль на выбор. Ну и помощь с получением научных званий для особо достойных. Подробности, – посмотрел я на Виталину, и девушка передала Владимиру Васильевичу папку. – И конкретика в этой папке. Там же найдете документальные подтверждения всего мной обещанного с печатями от Академии Наук и «Фонда Ткачева».

– Щедро.

– Справедливо, – поправил я.

Дали по рукам, доели обед, скоротав время разговором на темы типа вышеперечисленных – падок народ на мракобесие и конспирологию, и это все нужно учитывать – и я покосился на часы.

– Что ж, это была интересная встреча, – поняв намек, протянул он мне на прощание руку.

– Надеюсь – не последняя, – с улыбкой пожал ее я. – Нас ждут великие дела, Владимир Васильевич, и я очень надеюсь, что ваш будущий институт примет в них непосредственное участие.

– Постараюсь не подвести, – пообещал он и поделился чувствами. – Приятно чувствовать себя нужным стране.

– Очень приятно, – с улыбкой согласился я.