Текст книги "Создатель космоса"

Счет я утратил. Событие пропустил. Неточность, она заверяет, вкралась: омерзительный Эдуард упокоился, а к покойникам христиане с почтением.

В безверии вы адаптируетесь. С Иисусом Христом завяжете и печаль при мысленном обороте к кланявшимся ему предкам вас не накроет. Детей в словопрения по мне бы не вовлекать, парочку выглядывающих из-за ваших телес малолеток вы удалите! Меня послушают – надежда у них умрет. Опасаюсь ли я, что они меня обворуют? Ворье у вас в Париже определенного возраста и пола не имеет – как говорится, что степенный старец не стащит, невинно выглядящий карапуз у тебя умыкнет. Жакерия у вас еще не началась? Крестьянское восстание, конницей феодалов подавленное. Доживете – посмотрите, интересное дело. Я только приветствую. Стихийность в решении встать и куда-нибудь ушагать! Тоска по дому меня не одолевает. Дома у меня нет! Есть слоненок Тим, но тосковать по Тиму, извините, безумие. Мой закадычный друг ничтожество в смысле дружбы! Вести о нем принесете – с рассказом торопить вас не буду, в лице от нетерпения хрен изменюсь. На хребте Альпийских гор, спасаясь от стужи, раскачивается? Движения согревают, тактически грамотно он, опытный, не застыл.

Отчаяние вводится постепенно. Через восприимчивый узел в настроенной вникать голове! Хорошо, просигналю я Тиму, так и быть, сдерну его распоряжением сниматься и ко мне – вместе из Парижа мы двинем. Бодро протопаем через, возможно, цветущую Гасконь и в пригороде гасконского Марманда веков через семь целлофановую пленку прорвем.

Рекламируемая мобильная связь. Парник приближающегося к отчаянию фермера.

За порчу его парника он, Оссиан, с вилами на нас побежит.

Растяжку с расценками я, Тим, изучаю. Обдирают народ, у меня стороннее представление, за сомнительные услуги излишне много вытягивают. Захлебывайся ты в Гаронне, орден за спасение слоненка мне не дадут. Потому что спасать тебя, ха-ха, я не кинусь! Не дуйся, Тим, выручу я тебя, твоему нанюхавшемуся организму опуститься на дно не позволю. Ты бы смирился? Ноги у тебя подогнулись, и вода тебя поглощает, признаков дыхания на поверхности нет, с порошком тебе бы полегче. Не тальк! Шеф Буря? Наименование бренд-шефа ему в газетенке присвоили? Буря травит, но порошок ты не у Бури достал. Вызывающе ты не скачи, не козел! На Оссиана накатывать ты осмелился, наличествующая у меня болезненная переменчивость мимики тебя поразила?

Лицо у меня неподвижно. Отнюдь? Что ты наблюдаешь, то наблюдай и мне не докладывай, не поручал я тебе о моей собственной физиономии меня информировать!

Чечевицу она промыла. Девушка! Чечевичную похлебку сварила и с извинениями за бедность в плошку с трещиной мне налила.

Про идентификацию мы не беседовали. Затронули и оборвали.

Ты девушка?

Не девушка я, Оссиан!

Бог с тобой, меня не волнует. Побыть со мной в кадре тебе неохота? Ясно, съемка на камеру до вас еще не дошла, братья Люмьер кукурузу за твоим столом не жевали, я их обоих однажды предупредил, чтобы в фильм меня исподтишка не включали.

«Прибытие поезда».

Скука, повторение, видели.

«Лежание Оссиана».

На это я билетик куплю и всей нашей булочной артели купить посоветую!

Сшибать на мне, якобы пьяным, братьям я строго-настрого. Вбилось на меня заработать – музыку обо мне напишите. Не композиторы? Мне несущественно – идею я вам подарил. Границы обозначил. Не меня, а про меня! И не словами, а нотами, за поклеп журнального типа, вы в курсе, к чему, я вас призову. А в партитуре накатайте, и я в голову не возьму. Плевать мне, что закусившие губы виртуозы на виолончелях выпиливают, не заслуживает музыка, чтобы я внимании на нее обращал. Меня уже спрашивали, не успели затем отскочить!

Был ли у меня слоненок до слоненка Тима. Любопытство несовершенных умов, приставания потерянных для Вселенной двуногих. С утыканной гвоздями дубинкой мне бы не расставаться, сделать ее дубинкой на каждый загаживаемый публикой день.

До слоненка у меня был хорек.

Обомлели они, перешептывания и те не по силам! Исповедальных сведений от меня ожидали? Выложи, Оссиан, нашу раздавшуюся праздность потешь!

Предварительно я его раздавил. Никакого не хорька, зубчик чеснока у бурлящего котелка. О хорьке мы забыли. О хорьке я, считайте, не говорил. А вы на костре не готовили, повелительными позывами перекусить не тормозились в лесах?

Котелок я пристегивал к Тиму. Дрова непосредственно сам собирал. С голоду подохнуть не хочется – слоненку Тиму задание не давай!

Осложненные дождем перспективы. Увиденная на клочке клевета.

Тебе бы, Оссиан, в обрывок не вчитываться, для разжигания надо употребить.

Издание, спонсируемое церковниками. Не по шрифту, по тону я понял! Благородное негодование, ты врубись. С позиции упущенной выгоды обвинения на меня, ты послушай.

Оссиан проводит крещение, священнослужителей в Тулузе он заменяет!

Докатились они, Тим, вином для причастия до мощных глюков доехали. В Тулузе подле меня ты неотступно болтался, засвидетельствовать способен, я убежден. Я кого-то крестил?

Церковь Нотр Дам дю То.

Припоминаю.

Ты, Оссиан, в нее заходил.

А ты со мной не заходил и объективно вещать ты не можешь!

Не знающий правды слоненок. На мои завывания, слегка напоминающие совершаемое внутри таинство, он ориентируется.

Согласен, голосом я изъяснялся практически оперным. Достучаться желал! Вы, бабы, ко мне не лезьте, за гусиным пером и чернилами мальчишку не посылайте, роспись на ваших воскресных платьях я не оставлю! Вы же набились сюда Иисусу молиться, отчего к Оссиану такой интерес?

Иисус – наш Господь! Ты, Оссиан, другое. Как к залетной звезде, чувственность в нас запылала!

Трезвость меня избавила. Не увлекся я ими, групповое сближение не замутил.

Оссиан по кругу берет.

Слоненок снаружи краснеет.

Потрясающую ложь для вас я придумал, лидирующему по тиражу общеевропейскому листку с новостями вам ее бы продать!

Боюсь причинить себе вред. Я боюсь? Не буйнопомешанный Шатилье, смирительной рубашкой от этого ограждаемый?

Шатилье и Тулуза.

Добрая слава в Тулузе о тебе, Оссиан!

Мы с Тимом двигали к выходу, и где-то на границе с деревней узколобый Шатилье из окна с бурыми наличниками рожи нам строил.

Твой приятель он, Тим.

Мне, Оссиан, известно, что Шатилье моряк и масон, а отношения между нами не завязались, не пересекались мы с ним. Постой, Оссиан, от Гавра до Ньюфаундленда ты с Шатилье на бриге «Марианна» доплыл, твои разговоры о затянувшейся на месяцы пьянке навсегда у меня отложились. Ты не пил! Шатилье с коком Пьером «Калекой» накачивались, а ты на воду медитативно взирал. Позеленевшей воды из бочки глотнешь и снова на морскую уставишься. Рыбешки из нее не выскакивали? На тебя, Оссиан, поглядеть! На гения философии и войны, направляющегося к колонии осевших на Земле эродонтов. Уладил ты, Оссиан? От мала до велика прикончил?

Эродонты – существа травянистые. Косой я на Ньюфандленде не махал, за сказанное ручаюсь. Пекло меня, кстати, не встретило, на перегрев напрасно себя я настроил. Чего, климат на Ньюфандленде к удушливым не относится? А я не сверялся! Голландский атлас у меня с комментариями, но я глаза к его страницам не опустил, ритуал начинающего мореплавателя не исполнил.

В шахматы я на корабле не играл. С кем мне играть, с Шатилье, конем будто пешкой ходящим?

Высадился я в одиночестве. Корабль за спиной не тонул, спичку я в порох не бросил! Я шагал, шагал по жизни, без тебя, не отличающийся верностью Тим, мне комфортно по ней шагается. Куда-то продвигаешься; не рассчитывая на поддержку якобы друга, ослабляющими иллюзиями дух отравляюще не питаешь, поселению успокоиться! Железными кружками не стучать!

Жители бредят. Годовой запас рома я им, полагают, привез. Чумазые дятлы! Кому вы, дятлы, принадлежите, Британии, вероятно?

Говорят, Франции. Случайно, не врут? У меня перевязь для шпаги, а у него толстая шея, математический факультет, от преподавателя с бакенбардами я вам весточку не доставил, кусочек цивилизации в мешке не припер.

Часть задымившегося станка. Я не разламывал, предотвращать пожары не нанимался! Трамвай тут проехать не может. Не отсюда картинка, из еще не наступивших времен. А женская шапка? Не бретонская кепка! Вязаная шапочка наподобие перекрашенных в алое густых кудрявых волос.

На корабле ее обронили. Не исключено, что не на этом, на этом я не настаиваю. Для приговоренному мной к уменьшению слоненка Тима ее в Багдаде пошили?

Багдад меня некогда занимал.

Тима в Багдаде пинали. Визжали, вставай, правительственная процессия из-за тебя не проедет. В Багдаде с выпивкой плохо, серьезно не постараешься – не зальешься, Тим, вы знаете, меня злит. Старательность избирательно проявляет. В битве с покатившим на меня вождем персов Киром он вместо стараний идиота, как говорится, включил.

Твой фланг!

Мой, Оссиан! Пока не забыл – левый, да? Атаковать левый фланг мне от тебя указание? А левый от кого? Их левый или левый при взгляде на них? Не хочешь – не объясняй. Удачи и неудачи! Закуски и вишневый десерт! Трупами я, Оссиан, не натрескаюсь, трупоедом, удивляя тебя, не стану. Персидские полчища обойду. По обозу с продовольствием наскакиванием с фланга ударю. С левого мне, Оссиан? Стратегически важно, с какого?

Рот я для ответа открыл, а вещать некому – скрылся слоненок Тим, ко мне в тыл убежал. Уклонист! И ведь в трусости его не обвинишь, животное весьма храброе. Но в устраиваемых мною сражениях особо не стремящееся активное участие принимать!

Критикуемый мною слоненок.

Разодетые приспешники правящего в Багдаде козла. Моего слоненка носками ваших туфель вы обработали? А вам известно значение слова «смерч»? Разоряемого вами Багдада не будет. Я дуну и Багдаду хана. А обирать простой народ вы привыкли, на складируемых вами золотых слитках его кровь и пот. Выпади вам выжить, с кого собираетесь вы тянуть? Для окрестных трудяг налоги повысите? Вы, гады, не пропадете. Порядки не я вводил, социальные отношения на дозревшей до человека планете не по моим постулатам между вами выстраивались. Пещерники! Скотоводы! И от пещеры до пастбища носится ужаленный Тим.

Листья гигантские, пчелы с кулак, воздух до желудочных выхлопов Тима был чистейшим.

С реакцией слоненок перебирал. Тебе больно, а выдавать твою боль тебе не противно? Ты слоненок! Не баба, чтобы шоу с демонстрацией переживаний закатывать. Огонь в той пещере еще не добыли? Не пора мне к столу? Травкой я не обедаю, не травоядный балбес!

Жареным мясом не пахнет. Огонь они высекли, а к готовке, зная о моей близости к очагу, приступать не хотят? Обделять создателя космоса – ужасные горести на себя призывать. Наскальными работами не интересуюсь, поглазеть на художества не зайду! Позовут вкусить мяса – под своды степенно направлюсь. Мяса, пожаренного, скажем так, накануне. Не месяц назад! За выкладывание передо мной стухшего мяса я не накинусь, мирно уйду, а после проход в пещеру заткну – тобой, слоненок Тим. Задницей ты к обидчикам, хоботом ко мне, замурованные мною люди вырваться, разумеется, попытаются. Схваченными копьями в задницу тебе будут колоть. Ты, Тим, не сдвинешься. Характер наконец-то покажешь. Деревянные штанишки мне для тебя сколотить? А за укусившей тебе пчелой мне с сачком не побегать? Предварительно спрошу у утеса. Благословения попрошу! Грибы на нем не растут? Хоботом ты понюхай, посильнее всоси и мне доложи.

Грибы допустимо сырыми. О выкуривании мне не звени, меня не накумариться, а поесть привлекает!

Часы?

Остановились, кажется, Оссиан.

До изобретения механических часов века и века, куча наводнений и прочих чувствительных неприятностей. Для флоры и фауны. Не для особенного Тима, какую-то бредятину мне здесь толкающего. Или незаметно для меня перемещение из девственной эпохи мы совершили?

В Брюсселе мы, Оссиан. У неисправных уличных часов и закрепленного на супермаркете плаката о плюсах Евросоюза.

Я не откроюсь. Дары от метрополитена мне не придут. Токсичные вещества не принимаю, без затяжки и выпускаемая струйка дыма не про меня. С сердечным приступом я не рухну! Подумаешь Брюссель, Гран-Плас и Мон дез Ар, я и прежде сотню раз его видел. На Колесо Обозрения тебя не пускали, а я смотрел и ничью сторону не выбирал. Слону-разрушителю препятствия отважно чинят, и пожалуйста, их право, твоим заскокам я потворствовать не намерен. Необратимый вред мозгу! Употребление, Тим. Не мое, про твои многократные случаи я тихо бросаю. Не в зеркало. И не вслед. Ты не двигаешься, а я? Суетные мысли меня, как обычно, не одолевают, глобальность расширяется и сжаться ей, наверно, никак, мириады миганий. Загвазданная чалма. Переселенец плетется, покашливает, пакетом болтает, рука пободрее, чем ноги.

Чего бы он, Тим, ни купил, претендовать нам не нужно. Сникерсы? Штука, эх, вкусная. Коробочку с рисом и мидией? Не растравляй ты меня, к грабежу не подпихивай! В ресторан на Канааль-Зюи мы пойдем, по договоренности с умным хозяином кредит у меня безграничный.

Рельсы, киваю, убрали. Никогда в этом районе трамвай не ходил? С трамваями я разберусь, замучили они меня вклиниваться.

Брюссель однозначно столица. Сомнения я изгоню, разложу по местам, что свалилось! По беззвучным шагам определить мне предложено? Не по трамвайному стуку, ха-ха!

Из-за музыки. В горчичных куртках они, парень и девка. И в наушниках! Подскакивают без объятий, объединены и разобщены, за порцию копченого тунца ведро картошки мне в ресторане почистить? В здоровую голову такое приходить не должно. Наушник мне не вставляйте, провода, глядите, порву!

Вечно экзальтированный осел.

Не об Оссиане вы, дамочка, высказались, не о Том, кто над всеми?

Обо мне она бы так не сказала. Оторвав салфетку от протираемых губ, молчание она не нарушила: я прислушивался и за неимением повода на фасонистую тетку не взвился.

Заказ у нее диетический.

Оссиану ягненка!

Приятного аппетита, господин Оссиан. Кстати, выкормивший ягненка животновод Дрюнтербор в честь вашего закадычного друга Тимом его назвал.

Узревайте, дорийцы, и сантехники зрите! Я соглашаюсь с тобой и с тобой, с Гегелем и Геродотом – способность навалить кучу на распускающиеся в тебе цветы у этого мира действительно грандиозная. Перелет в другую климатическую зону положение дел не улучшит, закутанный эскимос или звенящий бусами папуас тебе брякнут, и подъем у тебя прекращен. Улыбка сползает. Но я не улыбался, не для серии «Позитивные лидеры современности» у меня фотосессия.

Джинсовый беглец, опрокидываемые стулья. Умело он ко мне подобрался, топотом не привлек. Эй, ты, на телефон меня щелкнувший! Остановись и нож в загривок получишь. Ладно, я шучу, столовые ножи не метаю. Испытать на себе, что значит пятьдесят пять градусов по Цельсию, ты не мечтаешь? А я бы по впечатляюще древней пустыне с тобой побродил. Тебя бы распоряжениями не напрягал, полную свободу тебе предоставил. Настроен правее – ступай правее. Карманы в неадекватном порыве не выворачивай, выпавший телефон не найдешь. Внутри него мои снимки. А что внутри твоего дожимаемого солнцем черепного вместилища, не сталкивающее с выученным в детстве стихотворением требование заплатить за кенгуру?

Пилигримы поутру поджидают кенгуру.

Оно к ним спешило, а ты его поцеловал и увел.

В общем, вот что: бучу пилигримы из-за ситуации подняли, благоволящего им австралийского губернатора к рассмотрению привлекли. Утрата кенгуру слезы не вышибает, женщины, они убедились, ничем не хуже, но у кенгуру есть цена. Предъявленную тебе сумму до цента не выплатишь – губернатор за зоофилию тебя без суда. В тюрьму с опрокидывающим в депрессию именем «Лонсестонская преисподняя». Почему об образовавшемся раскладе я до тебя довожу? А ты поклянешься, что я? Клятвой зависимого от стихий ничтожества перед небесами не испугаешься поручиться? Рядом со мной Оссиан! Оссиан о пилигримах меня просветил и кенгуру попутно изобразил! Столь ответственными клятвами тебе бы, дурачок, не бросаться. Режущие бритвами снежинки, вьюга, сотней регулировщиков, сокрушая твой слух, засвистевшая – чего только с тобой ни случится. Скутер у тебя в гараже не ржавеет? Я на скутере не катаюсь, не поживиться с дешевого вымогательства я хочу!

Видные мировые ученые.

Феномен Оссиана они обсуждают?

Меня не волнует, о чем они говорят. В бурно развивающуюся ангольскую науку я не вложился, поскольку не бизнесмен – за прибылью с выпученными глазами не бегаю.

На деловых форумах, разумеется, выступал. Пиццей в буфете не ограничивался!

Глобальное потепление. Его влияние на фондовый рынок юго-восточной Азии.

Частный самолет мы вам, господин Оссиан, лимузин после вашей посадки!

Атрибутами денежных мешков меня, знаете, не увивить, не девка я из глубинки. А слоненка Тима параллельно со мной вы доставите? Не вместе со мной – грузового борта ему хватит. Но вы запомните – при наличии поблизости пьяного Тима отведенный под ваш форум дворец будет под угрозой атаки, куда более страшной, чем всякая террористическая: я-то не пью, а Тим увлекается и в такие периоды Тим ужаснее СПИДа и чумы, пирата Черной Бороды и князя Дракулы; вам, алчным бизнесменам, я добра не желаю. Полет слоненка Тима организовать не сподобитесь – не полечу.

Бизнесменам я нужен. Не понимаю, зачем. Ну привет, Тим, смотрю, тебя выгружают.

Я, Оссиан, веселый груз! Я на грузовом и роль мне понравилась! Я груз, я бессильная туша, произведенного в Гвадалахаре бурбона поглотитель я, Оссиан!

Пусть попробует. Протрезвев, заявить, что надравшимся в хлам я с Хайфоном знакомился.

Были мы тут, Оссиан!

Ногами бы тебе не стучать, ортопедическая обувь для тебя в дефиците. Повредишь и понадобится! Отвали от меня, ни к чему мне поглаживания твоим провонявшим выпивкой хоботом. А когда мы тут были? Местные колошматились с китайскими оккупантами, а мы ходили и ни о чем под кайфон не парились? Ты, пузатый хмырь, не гони. Кайф для меня не бухло и не дурь, спокойствием души на безжизненных планетах он для меня создается. Распродажа сахарных трубочек? К ларьку за утратившими торговую ценность кондитерскими изделиями нас с тобой понестись? Медицинский халат не надену, в накинутой на плечи тужурке одолевающие тебя проблемы с мозгом диагностировать я способен.

Солидная подкладка, не рваная.

При покупке трубочки орешек в подарок? Трубочкам по шесть суток, а орешкам по восемь лет. На форуме тебе появляться необязательно, в договоренности на мой спич ты не фигурировал ни в какой из известных на Земле форм.

Шершавая древесная коряга. Капля, состоящая из воды. В подземный гараж ты войдешь? Ты лежи, отсыпайся! Отстань, Тим, через три часа у фонтана увидеться мы не сможем, не влюбленные мы с тобой. Курсы нестабильных валют? На место компетентного докладчика вы, суетливые клерки, меня не зазывайте, не определился я с планами, не решил. Задача на вечер, признаюсь вам, неконкретная. Из алкоголя у вас джин и коньяк? Бродячему кларнетисту Фунь Дуню о вашем жалком наборе вы расскажите!

Формат нынешнего форума отличается.

От чего? За вырванную у него бутылку он бы кларнетом вас поимел, а я к насыщенным градусами напиткам полностью безразличен, без подпитки я обойдусь!

Оссиан раздражен.

Зато не в унынии! Салфетки и хрусталь, костюмы, пошитые у портных с репутацией, предваряющий скуку банкет? Не по завершению, а до начала.

Довольны вы, господин Оссиан, удовлетворяет вас наша политика?

Вампиров со мной не сажайте. Опротивело мне клыки им сгоряча выбивать, эмоционально на них реагировать. Нехорошо меня вампиры заводят, в отдаленной от умиротворения точке я кипением исхожу!

Космос для меня точки. И внутри расположение примерно один в один.

Спустившимся с Меркурия критиком я наорал на субтильного властителя из династии Поздних Ле.

Слоненок сделал от страха. Что сделал, не обязан я отвечать! Точки, я намекну, не светились. Мой созидающий дух вам в темницу не заключить. Минералку, не джин, влагу огромным глотком я шипящую. Не в стакане шипело? Оссиан неустроен, унаследованную хибару разобрал и спалил! Вы полные идиоты. Слоненка я на вас напущу, разберется он с вами, застывшими. Стоп-кадром вблизи от меня вы специально!

Помолимся о запое.

О выходе, ясен день. Кому ясен, а я воображение, извините, не эксплуатирую. Насыпная горка, машущий робот «Вьетнам» – я ему помашу, мигом руки я ему выдерну. Государственная программа? О робототехнике я вас незаинтересованно вопрошаю! Среди гравия на горке монеты. Мой собственный профиль на монетах мне поискать? Уникальная серия, впечатляющий номинал. Монетным дворам я разрешения не давал! Вес финика не прикидываю. Ветки в задумчивости не ломаю. С застройщником, угрожая насилием, мне побеседовать? В ваши паскудные дрязги вам бы Оссиана не впутывать, на правых и виноватых не стану я разделять. В испорченном настроении! Оссиан – не блажной хиппи, за позитив от наблюдений за происхоящими событиями он не держится.

Не учитывать вредно. Сладости мне не накладывайте, от диабета все равно не умру. Рейтинговое телешоу «Маски родного нам края»?

Под маской, они полагают, меня не узнать. Маску озлобленного красноносого демона вы на меня не нацепите, с вашей уходящей в древность культурой советую ко мне не соваться. Ну и вранье! Никакого продюсера я по уху не лупил, поддельное у вас видео.

Санитарные меры. Перекашивающую прививку засадить мне хотите? За шприц с высоким содержанием героина грубость от меня не последует. Вы поверили? А вам бы не верить, за предложенный мне героин обезглавливание я тут проведу.

Тебя. Затем тебя.

Меня, Оссиан, не за что, я рабочая женщина, закуски для вас, тузов, согнувшись в три погибели, разносящая.

Выглядишь ты довольно прямой. Люди вы, вьетнамцы, несколько непонятные! Занудную трилогию про вас не напишу, от копания в ваших ментальных особенностях себя благоразумно избавлю. Рукопись уже анонсирована? Нашествия издателей с минуты на минуту мне ждать? Контракты без каббалиста Иухии я не подписываю, юридические тонкости не по мне. Тоска, моего внимания недостойная!

Народный молодежный театр закрыт. Царственное внимание Оссиана приковано к большой рюмке.

Молодежь? Не ветхие коротышки?

Боже, господин Оссиан. К низкорослым личностям предубеждение у вас народилось?

Театр открыть. Пожилого, роняющего тарелки официанта не трогать. Вы довольны? О вашей нервирующей меня стране полноценно я позаботился? Официант метр сорок, по-моему. Если не поздно, гормоны роста ему в шею вколите, иглой попробуйте не насквозь.

Я доедал колбасу. В купе со слоненком Тимом не ехал. Напоминающего слона толстяка Тимом я называл? В окне появилась Джакарта. В купе кто-то стучал. Из обруганного мной вагона-ресторана официант с наилучшими блюдами прибежал? Толстяк разливал кошмарную индонезийскую водку.

Не Тим. И не разливал. Непьющий Оссиан с попутчиками до беспамятства не насасывается, ни с кем он не пьет.

Самовар, нагреваемый углем? Возлияния в оказавшейся гостеприимной России?

Под лампадой. Ни грамма! А про поездку из Чилачапа в Джакарту даже нечего говорить, смешны подозрения, аномальны. Трудности с потенцией в хостеле у здания Токо Мэра меня не расстроили? В хостелах не живу, идеальные мужские кондиции не теряю.

Ночью встал в туалет. Не четырежды, не простатитчик я, сволочи!

Задолбал меня Интернет. Кладезь омерзительной информации! Хоть бы слово правды, так нет, касательно меня ничем не разбавленная брехня.

Плеснул на слоненка бензином. Зажженной спичкой пугал. И город они, сволочи, указали. В Джакарте я якобы моего слоненка до тиков едва не довел.

Не было Тима в Джакарте. Не общались мы тогда со слоненком, письмами и то не обменивались.

Пылесос не шумел. Тим не галдел. При вычеркивании выматывающей духоты Джакарта ничего, населенный пункт вполне себе не гадкий. В номер пришел и молчишь. А с кем мне трепаться, с торшером, противно подмигивающим? Я, леди и джентльмены, не болтун, а разные торшеры и микроволновки вообще ни единой фразы от меня не услышат.

В ванной иногда разговариваю, но не с краном. Надлежащий напор! Обжигающая жидкая ласка! Шахматы сюда не вносите. Голым я не играю, на обещание проиграть мне ладью не куплюсь. На девятнадцатом ходу вы ее под мою пешку подставите? А у вас, мистер колумбийский гроссмейстер, не комбинация с жертвой ладьи?

Я намыливался в Джакарте. Не в Колумбии, перекидывать меня с континента на континент вам бы не сметь!

Плодовое дерево. Мне его оборвать, с корзиной обжираться кислятиной на подъеме утопать? Извращенца я бы прогнал. Родившийся в Барранкилье и устроившийся в Джакарте уборщик домогающимся до моего роскошного тела мне не увиделся, любитель шахмат и только.

Извилины я подключил. Уровень интенсивности потрясающий.

Мы с ним энергично задвигали, за жульничество я тебя утоплю, колумбийцу я строго сказал.

А каким образом мне удастся вас обмануть? Или правила передвижения фигур нетвердо, сеньор Оссиан, вами усвоены?

Капабланку я своим учителем не считаю. В Нью-Йорке он ко мне захаживал, но не с доской – с патетическим нытьем о бабской неверности. Настоящие отношения лишь горе мне, Оссиан, причиняют!

Отбрыкивание от приехавшей за твоим трупом любви. Сосредоточенность на наполнении клеток. Состоявшегося против твой ослабленной воли: о нестыковке с бабой в шахматном клубе печалью ты исходил, и соперник загнал тебя туда, где он элементарно тебя прикончит. Освещение не тускловато, расположении фигур в четкости и конкретности для тебя? Поморгай. И кошмар не рассеется! Сдаваться ты подожди, нетривиальным маневром из задницы вырули. Утрать твой соперник вроде бы неудердимо рвущуюся вперед пешку, безнадежность отступит, как Ксеркс. Из-за чего об отходе он объявил? В надвигающейся туче пыли он разглядел меня и спешащего рядом со мной слоненка Тима. Скорость для лобовой атаки мы набрали отменную.

Утомился я, Оссиан!

Не ленись, ногами на пределе работай!

И что же заставит его отдать надежно защищенную пешку? Неосмотрительный ход. Ход для профессионала немыслимый. Ты меня слышишь? А я на расстоянии с тобой говорю. Из кафе за квартал, со ртом, занятым пережевыванием спаржи. Но произносимое мной до тебя прекрасно доходит.

Проходная пешка.

Гарантия твоего поражения.

Ходить на E7 тебе бы ему сказать.

Беззвучно!

В кафе я под видом графика, пейзажные зарисовки у меня под седлом.

Вы, уважаемый, с Запада?

Мои оружие – карандаши. Плюс револьверы! С ключами от вашего новомодного авто вам бы около меня не отираться, игру переламывающего ситуацию Капабланки сбегайте оценить.

За рулем он пообедать примчался. К тебе, Хосе Рауль, он пешком, охладил я его тягу к машинам. Внушил, что автокатастрофа с обугливанием ему судьбой предназначена; с места, включив зажигание, тронется – сегодняшний день не переживет. А ты переползание на E7 твоему конкуренту внушил? Я за тебя стараться не буду, не вмешиваюсь я в ваши бои. Восхищались ли мной охранники гаванской тюрьмы? Ты ностальгируешь. О спасении партии недосуг тебе думать. В Гаване я не сидел и горнолыжная школа на мои спонсорские деньги в ней не открылась. И ром с жалкими слезами привязанности и обиды я здесь, в кафе, не заказал, не с Кубы я родом! Я заберусь, сигарный окурок не подберу, на лестничной площадке я не нагнуться замедлился!

О«кэй, Капабланка, сдавайся. Не на арабском тебе я сказал, на понятном тебе португальском. Испаноговорящие граждане половину на нем не рубят? Не сюрприз. Шахматы не бейсбол, биты у вас не используются. Я об изменениях не заикался, телеграмму на всемирный конгресс не Оссиан из Канады послал.

Пообщайтесь с телеграфистом. Мои приметы не назовет!

Делегаты встают. Зачитывается телеграмма создателя космоса Оссиана.

Заурядная провокация. Я на крышу, стоять и обозревать я иду, а из квартир по пути вопли о невыплаченных долгах, толкающей на панель безработице, выплатить наши задолженности Оссиан по радио обещал!

Несомненно. Поклялся на радиочастоте «Двенадцати сгинувших в Константинополе рыцарей». Вам бы нежилые площади в вашем подъезде помыть, смрад поумерить.

Угнетающий скрип. Ребенка, наверное, в колыбели укачивают. Я не из социальной опеки, не ворвусь я к вам забирать, впрочем, в дверную ручку вцепился. Следует отпустить. До высоты в исполнение задуманного добраться. Конечность у меня не прилипла, в ловушку я не попал!

Вывернутое запястье. Долговая расписка на один перуанский соль. В растерянности Оссиан не оказывается, по зачаткам наотмашь удар!

Шкуру я вытряхнул. Нательную шкуру, сопровождавшим меня пастухом с себя мрачно снятую?

Ограбления не было.

А чем, Оссиан, не грабеж?

Идти в шкуре, когда на Оссиане только какая-то тонкая туника, пастух посчитал неэтичным. Мрачный, простой, а в правилах приличия смыслит, отстраненным нарывающимся бирюком под снегопадом не чапает.

Затрещавшие на склоне штаны.

Похоже, знак свыше?

Немного оступился, штанам навредил. К тренировкам я не вернусь, закончилось мое увлечение! Не альпинизм. Не прыжки в ущелье без парашюта. Экстремальный алкоголизм, в распитии на скользких выступах состоящий? Протестующего крика вы не услышите. Вещь, в принципе, занятная, но я не пью, и она не для меня. В каменистую волнистость я грудной клеткой не врезался, ни плашмя, никак не упал, личные короткие увлечения я в массы не продвигаю. Ешьте ваши бургеры. В телефоны безмозглыми овощами глядите! Соблюдаются ли на подконтрольных мне парковках права инвалидов, вопрос мне однажды пришел. Озвученный, подумайте, кем. Слоненком Тимом? Естественно!

Парковок у тебя, Оссиан, в районе двухсот.

Ты бредишь, исключаю я тебя на сегодня. Из собеседников!

Мубин из Мултана утверждает, что ему, инвалиду, в любое время дня и ночи предоставить ты должен. Под размер его колымаги совместного производства Пакистана и Мьянмы. Ты, Оссиан, Мубина не кинешь? Не впустую бензин он сожжет?

С Тимом бывает, упорется и городит. Осадить слоненка не следует? Хобот в холодную печь, схватив, не засунуть?

Хобот не обгорит. Однако заболит, заслонкой я хобот прихлопну!

Ранимые люди земли. Девушки, женщины, гомосексуалисты. Прикиньте, что с животным Оссиан вытворяет!

Позор.

Недопустимость.

Позорная недопустимость!

Так нельзя.

Преступление против животного.

Да плевать на животное, вы ужаснитесь, до чего он инвалидов не чтит!

Я под огнем. На меня поступила телега. Генеральный Секретарь ООН в нее всматривается, варианты принятия мер, само собой, не прокручивает, чиновник, кто бы сомневался, из матерых. О перерубающей его власть битве с Оссианом не возопит. Я могу на нее заявиться! Не с кем, Оссиан, тебе биться, объединенная армия не придет! Правильно. Вам бы со мной не ссориться, вашей планетой не рисковать. Бездыханный ледник! Информация о погибших и пропавших без вести никуда не поступает, фашисты и леваки в прессе и в парках отдыха друг друга не пинают, рожающая гватемалка последними словами своего мужа не клянет.