Текст книги "Создатель космоса"

Я, говорил, рискнул, и Оссиану понравилось, согласие от его могучего тела я уловил!

Требование сегодняшнего цивилизованного мира изврашенцами подобных господ не считать, относиться к ним с мягкостью долгожданной мультикультурности; вам бы, господин Оссиан, от повестки не отступать. Порадовать нас объятиями с неравнодушным к вам представителем одного с вами пола!

Заявили, что мне понравилось. Призвали оказываемое мне внимание не отвергать. Нашел бы кому вломить – я бы вломил, но взбесившие меня гады не передо мной, они в Интернете, и людей, укрывшихся в этих дебрях, мне не найти.

Оссиан идет на зарядку. У Оссиана жесткий режим.

Раздраженным он нам, бруклинцам, показался, довольно встревоженными взорами до спортивной площадки мы его провожали.

Оссиан безмолвно схватился.

Муниципальный турник он, мы свидетельствуем, погнул!

Повсюду падкие до селебрити существа за мной следуют. В Нью-Йорке, при достижении координат, на который располагается Антарктида, от них я свободен.

Вожу гусиным пером. Срисовываю в блокнот льдину. Сам про себя я наврал, от окружающих меня порядков против воли перенимаю!

Поститесь, отец Оссиан, святости старательно добивайтесь.

Выскочил кто-то, сказал! Антарктида – территория праведников, пиво с добавленной в него водкой посетителям не разносят. Эпоху Возрождения я целиком тут провел? Приплывающий Тим привозил мне ящики испанской мадеры, рассказывал, что творится в Риме, на Рейне, на Ниле. Возлияния – чистый домысел! Долгое уединение во льдах моей сути не противоречит, происходящее доведет – выпадаю. В уютной восточной чайной трубку с кифой курю? Я о холоде, о побитых морозом щекам, каннабисом в благодатном тепле подмену понятий вы производите! Отойдите, с тротуара долой, рикшу вызывать мне не нужно. Плоского нарисованного коня к заду мне кто-то приклеил? Бездельники и затейники, беспородная шваль. Чей экскаватор? Немеденно его убирайте. Коня я содрал, от неумелости неведомого мне анималиста презрительно фыркнул, за коня, побывавшего на заднице создателя космоса Оссиана, аукционная схватка бы затянулась, ценовой рекорд был бы побит, вашему нищему индийскому городку с правом дальнейшей реализации мне коня подарить? Ну забирайте.

Славьтесь, саиб Оссиан, наилучший на планете конно-спортивный комплекс мы на эти деньги построим!

Вам бы возвести современную бесплатную больницу, пригласить на высокие зарплаты хороших врачей, однако делайте, что хотите. Невозмутимость мне следует сохранять! Из-за уникальной для Вселенной людской глупости не заводиться!

С сигаретой, меня хотят убедить, ходил он быстрее.

О каком они человеке, я у них не выспрашиваю – кто как, а я интерес к чепухе не проявляю, с судорожного чтения светских сплетен день ни разу не начинал.

Теневой алмазный король встречается с бывшей румынской монахиней.

А с китайской королевой надувных лодок он не уже не встречается, надоело ему?

Она же с вами, Оссиан, закрутила, огромным надувным флотом одарила вас за любовь!

Я вам коня, а она мне прорву накачиваемой насосами резины. Но конь реален, а армаду медленных резинок атаковать Гренландию я не вел! Управляющих ими бойцов в должном количестве я из-за материальных сложностей не набрал? По минимуму прикрытым лохмотьями я, вероятно, перемещался; обездоленный, все вздыхали, чувак. Прогорел, пьяной регбийной ставкой состояние недоброй для него ночью угробил!

Сборная Монголии – сборная Англии.

Отчаянно Оссиан на монголов, полоумный алкогольный кураж!

Монголия в регби не играет. Играет? Играет – пусть играет, запретительную бумагу не напишу. Назвать меня ставочником гнусности у таблоидов хватит. На донорский центр в Киото Оссиан налетел, ненасытным вампиром кровь из емкостей выхлебал!

Напечано иероглифами, выделено впечатлившим меня жирностью шрифтом. Враждебная толпа в парке обезьян Иватаяма меня не сжала. Публикуют вранье, японцы, не будучи в большинстве идиотами, сообщениям прессы не верят, акробатическими трюками я обезьяньих аплодисментов не добиваюсь, не уличный акробат! Ноги я вскинул, весьма качественно, наступив на скользкую рыбину, навернулся? Ей бы не лежать, на асфальте меня не дожидаться, ответственного за уборку ко мне вы тащите, серьезный состоится у нас разговор. Его постельные запросы никакая гейша, сколько бы искусства ни прикладывала, удовлетворить не сумеет? Мужичка надлежит пожалеть. Гармония для него недостижима. На крыше битва голубей, в решетке нескончаемого забора хобот слоненка Тима, на беседу с моим закадычным другом я не настроен.

Заждался я тебя, Оссиан, по настоящему отрыву соскучился!

Сжатые губы не разжимаются. Отмахиванием ладони я обойдусь, отстань от меня, животное, оно означает. Дебоширить тебе, ушастому, вздумалось – ступай без меня!

Слоненок меня не понял, проломив разделявшую нас ограду, за мной с освежающими помахиваниями ушами семенящим шагом он следует.

Киотский вентилятор, я проворчал. Метрах в ста впереди вспошившиеся люди от нас с Тимом прячутся, забаррикадироваться в туннеле – относительный выход, кричат; выступлением по присутствующему здесь телевидению панику я обуздать не смогу.

С миром я к вам, в Киото.

Гонит сэнсэй Оссиан, расслабляющее коварство, вешая лапшу, применяет!

Лапши я у вас навернул. Микроскопические кусочки говядины мясной вкус ей ничуть не придали, но на официанта я со стулом в руке не накинулся, мне и вегетарианская пища заходит. «Кукурузная весна» шефа Бури? Не порекомендую, грех на душу не возьму. Лепешки с ореховой пастой, у арабов в Атланте мною на завтрак съеденные – продукт вполне качественный. Только не извиняйтесь! Алкоголь в нашем строгом мусульманском кафе не наливают, и вы, господин, не обижайтесь, не опохмелитесь вы, Оссиан.

Оплеуху я бы отвесил. О победителе заезда на близких арабам верблюдах никого бы из них не спросил. Вопрос – любезность. А гадам, приверженным мифу о моем пристрастии к выпивке, я ее оказывать не хочу.

Участвовали сильнейшие самцы.

Быстрейшие верблюды бежали!

Плевать мне на верблюдов, не сорвусь я соревнование между ними через зрение в себя запускать.

Индивидуальное разрешение останавливать наблюдаемый им заезд по причине охватившей его скуки – разрешение, выписанное Оссианом самому себе, в Эд-Даммаме на кульке от сладостей им криво накатанное.

Оссиан и в Саудовской Аравии в состоянии опьянения?

Поверьте, он и в небесных черных дырах ни одного трезвого дня не провел!

Международная океанографическая организация. Потом дезинформацию о пьянстве я опровергну, приход с фонариком в офис вспомнить меня потянуло. Освещения внутри не было.

Лампы, мне сказали, горят, ваш фонарик вы погасите.

Я не погашу. Вам, занимающимся морями и океанами, для начала скажу не грубо. В морях водится антарктический криль. В морях, имеющих отношение к Антарктиде, в Красном я его не встречал. Возможно, я им питался. Вы не перешептывайтесь, я не под кайфом, забудьте! Социальный взрыв. Невыплаты багдадским рабочим. Маниакальная жажда прославиться, наведенный на меня автомат! Попав мне в горло, меня не убить. Затрясся равальяк с «калашом», откровением для него, безмозглого, стало! Моральные устои, в чем они для тебя? Жену лупить полотенцем, а ее задолжавшего тебе брата харамной бейсбольной битой охаживать?

Оссиан, скручивающий пляжное полотенце, готовится нанести жуткий смертельный удар.

В Малибу инсинуировали, обожают там, на калифорнийской береговой линии, языком, искажая факты, чесать. А я спину. Полотенце скрутил и обеими руками с легкими постанываниями орудую. Удовольствие, дятлы! Не в бостонском депо в заледенешем халате стоять, заглянув вроде бы для согрева.

Почему у вас не топят? Великий канзасский фокусник безвозвратно дрова проглотил?

Небоскребы не понатыканы. Период ближе к Бонапарту, до повсеместного газового отопления цивилизация еще не доросла.

Оссиан город Бостон хвалил.

Чаще звучали проклятия!

Босиком в халате в зимнюю атмосферу он вышел, пораженным его закаленностью бостонцам с ухмылкой кивал.

Хмель из Оссиана выветрился, и задрожал Оссиан, не из чувства приличия халат на Шип-стрии запахнул!

Говорите, пожалуйста, говорите. Из купальни в халате я двигал! Она не в Бостоне, а где, не скажу, товары и услуги не рекламирую. Без подсказки с моей стороны температуру воды в той же купальне вы мне с необходимой точностью не назовете. Градусов сорок? В виски Оссиан в халате плескался, хо-хо-хо, ха-ха-ха! Безучастностью взгляда я вам, ничтожным, отвечу. Не для отдохновения от забот в купальню я погружался, на терапии в ней был?

Обыкновенный с виду слоненок.

Это не Тим!

Тим у купальни шлялся, от инопланетного нападения ее охранял. Оссиан же растекся, в богатой кальцием и магнием жидкости боевитость им напрочь растеряна!

Я умею не возражать. Способность приспособиться к обстоятельствам нулю у меня не равна. Звезда раздражающе светит – плевком я погаснуть ее не заставлю. Не сумасброд, не маньяк, демиург, между прочим!

От лавки с ситцевыми платьями я отошел. Потенциальных покупателей не отпугивал. Каждой изможденной девице из стекающей по холму деревушки под Кельном мне по платью приобрести? Изможденных среди них я не помню. Девки кровь с молоком, будущих мужей в кроватях они измочалят.

Из-за океана я в Вестфалию. Со слоненком Тимом, по-моему, брел некто гигантский у меня за спиной.

Жизненного опыта нам с Тимом хватает. С докторами не церемонимся, замечаем – преобладает жулье. Дифференциальная диагностика? Поставить в тупик меня захотелось?!

В Библии, мой закадычный друг Оссиан, о злачных пажитях сказано.

О злачных пастбищах для устремленного к отрыву слоненка. На пшеницу глядишь и о злачных закутках мыслишь? Неприятность у тебя, Тим, психическое расстройство. С наступлением усталости от нашей с тобой дружбы я попрошу тебя хоботом возле меня не трясти. Если я на подходе к Кельну, тебе бы от меня галопом и на амстердамской площади Дам передышку от беготни объявить. На площади Королевский дворец, популярное производное голландского классицизма, сомневаюсь, что ты любишь возрождать в памяти, как ты его едва не разрушил. Жестким запретом я тебя тормознул, а ты же у нас с характером, разгуляться не дали – явным недовольством исходишь. Засунь его, знаешь, куда? Ты знаешь. Оваций я не жажду, жителей Нидерландов о моей заслуге в сохранении их дворца не объявлю.

Поселись у нас, Оссиан, вечно бесплатные косяки для тебя в кофешопах!

Тема во многом острая. Не для меня, дурь я от безделья не дую. Неосуществимых задач для меня, естественно, нет! Что за Вилли Нельсон, опасно вам мне какие-либо песни включать. Музыка меня не вставляет, реакция обратная кайфу у меня на нее!

Горилла может сломать пальму.

Рухнувший с остекленевшими глазами Оссиан может о себе позаботится.

Меня не пинать. Ничего под меня не подстилать. В ваших мечтах я валяюсь, в действительности на табурете сижу. За предоставленный ему невзрачный табурет создатель космоса Оссиан проведет парочку ликвидаций. На тракторе разложенных на улице недругов переедет?

Для реализации провокации трактор бы мне подогнали – просим, Оссиан, вас за руль!

Подобное приглашение и раньше я слышал. В гоночную машину меня упрашивали забраться, в «феррари», по-моему.

Шлем, синьор Оссиан, вы, разумеется, не наденете?

Оссиан, они в курсе, бессмертный, но вдруг врежется и убьется, диковинные вещи происходят ведь иногда. А зачем меня на базу «феррари» зазвали, дизайнерскими находками меня поразить? Эстетические свойства предметов меня по большей части не занимают. Насколько многонациональна команда «феррари», в такой же степени мне до лампы. Из Индии у вас инженер? По Индии я еще пятьсот тысяч лет назад в летней обуви топал, с обитающими в ней хомо эректусами на каждом шагу конфликтуя. Неприятная публика, мозгов совершенно нет. Современному человеку известно – ссор с Оссианом надлежит избегать, маловероятно выживание для вступившего с ним в конфликт. А ваши тупые заросшие предки на конфликт со мной шли, предупреждающее об опасности мышление в них не работало. Засвистят, дебиловато запрыгают и на разборки, заканчивающиеся для них окончательным закрытием глаз.

Утесы над бурным морем!

Моря изменились несильно. Я к вам, полагаете, вплавь, поэтому вы про утесы? Крутой утес для меня не преграда, альпинист и писатель Месснер сказал, что техника подъема у меня десять из десяти.

Оссиан – альпинист!

Бред, угощавший меня в Тироле неугомонный Месснер, он к альпинистам относится.

Оссиан – тракторист!

Ага, к задуманной в низовьях провокации мы возвращаемся. Я бы поехал, и бродягу или блогера мне бы под трактор швырнули, в неописуемой кровожадности запланировав обвинить.

Жестокосердечен, вот вам доказательство, Оссиан, никого он, упырь, не жалеет!

С ног на голову, наверно, поставлено.

О, проблеск разума, у кого же он, интересно? У сообразительного пивного увальня, во всецелой поддержке и уважении в Дублине мне признавшегося.

Имя у меня, Оссиан, не ирладское! Я ни Киниод, ни Дианах, а отец у меня Эхри.

Отметины крупных зубов. Они у меня не на ляжке, не умоляй меня тебе ее показать. Томление духа? Месснер угощал меня грибами, он тайный грибной сыроед. Кружку пива ты в стол передо мной не вбивай, на меня не расплескивай! Ты что, за угощение с градусами я тебя не расцелую, за волосы для удара всем телом об стену эмоционально схвачу. Как можно не пить, вам, ирландцам, непонятно? Непьющему ирландцу Каллену уход за чем-то заболевшим Тимом в Нью-Джерси я поручил, и хуже слоненку не стало, даже улучшение налицо. Ранен Тим не был, от ранений аппетит у него вниз не ползет. Вирус, для умаления силовых качеств моего слоненка в лаборатории выведенный?! У меня, значит, битва, а слоненок Тим сдулся, выполнить возложенное на него задание Тиму не потянуть. Лаборатории я потрясу, людишек поспрашиваю! А мы с тобой где? Не у старой тюрьмы Килмайнхам мы с тобой разговариваем? Меня в ней в заточении не держали, проще, тебе бы запомнить, девственность в браке с сексоголиком сохранить, чем свободу создателя космоса ограничить. Добровольно я на территории тюрьмы пребывал? Выделите мне одиночку, от народа до следующей осени отгородиться в ней склонен! Решения мне приходят отменные. Выпивая, я бы так трезво не мыслил. У продавца астрономических инструментов Золтана Губриха я настойки не выпил. Свечкой не закусил! Приборы у торговца приемлемые – кое-что разглядишь.

Не взгляните, господин Оссиан, к звездам ваш критический взор не направите?

Спасибо, на вечность вперед я на них нагляделся. Об изменяющей мужу сестре не ты в тулупе мне ныл? Глаза под меховой шапкой, встретишь – узнать не получится. Русский ли он, вопрос, спросил он меня на немецком. Соус из чернослива? Поливай. Корочку я не срежу, с остальным мясом серебряной вилкой в себя загружу.

Кушайте, господин Оссиан. Вашу серебряную вилку на память мне не оставите?

Нынешний турецкий султан у меня ее письменно попросил. Смельчак, не боится, что при передаче я ему ради шутки в пузо ее воткну. Его охрана на меня бы не бросилась. Я – Оссиан! На меня нападешь, и вилкой я султана насквозь, а охране головы вместе с чалмами куда-нибудь на пол.

Отсекновение пальцем. Не ногтем, ногти очень коротко я стригу. Не ведьма с безобразно отросшими ногтями – рационалист, я бы сказал. Суеверия? Отвергаю. Боги, пророки? Смеюсь. А перчатки, если найду, в мороз под задницу подложу, отмороженная задница – штука реальная. На ступенях храма в минус семнадцать ты не сидел? А отбившийся от своего ордена госпитальер Шлуссерс дал обет круглый год покаянно на них восседать.

Весну он приветствовал с болями. В стыдном месте! – он мне, проходящему с Тимом, по секрету сказал. Секрет Шлуссерса я бы тебе не выдал, но слоненок Тим уши прижал неплотно, расслышав, немедленно разболтал, в итоге, сказанное мне Шлуссерсом секретом уже не является. Призывал ли я Тима, моего закадычного друга, порядочностью в его существовании руководствоваться? Обезьяну не красть бананы не научишь, извращенца от мастурбации у детского сада не отговоришь. Сможет ли человечество когда-либо отыскать сокровища Трои? Сможет. О почему ты о Трое, о моей роли в Троянской войне мне тебе рассказать? В виде, описанном в мифах, ее, естественно, не было. Трою брали, однако без пафоса, без вовлечения героев и высших сил, раздутое словоохотливыми поэтами побоище местного масштаба, в котором я участие не принимал, исключительно на собственной стороне я сражаюсь. Допустимо ли моего закадычного Тима принесенной ему тонной жратвы в союзники затянуть? За обильную пищу Тим способен на всякое. Но страх передо мной – это страх передо мной. Становиться наемником я Тиму не разрешаю, и он, насколько я в курсе, на нарушение табу не идет. Деференты и эпициклы? Астрономия! Что-то устаревает, что-то живет. Инструменты ты продавай, лавочка у тебя весьма славная, суд у претендовавшего на твое помещение мужа сестры ты все-таки выиграл? Победы нам временами необходимы. Сплошные победы наскучивают, в мою ситуацию ты вошел; в будущем появятся персональные компьютеры, гендерные категории, а я продолжу побеждать, с изначальной уверенностью моей Горе-Вселенной править.

Поиграть что ли в шахматы. Пешку на одну клетку продвинуть.

Ленивый ход.

Встрепенувший противника комментарий.

Отличный ход, Оссиан, более резкое поведение – перебор!

Неправомерно, уругвайский ты второразрядник, о переборе тебе вопить, мы же не карты метаем. О моей погоне о шахматной короне ты не читал? Я не гнался, но газетам броскую чушь налепить, что проститутке у молодого простоватого ковбоя все мозги через хрен на корточках высосать. Я на тебе женюсь! Любимейшей женой моими огромными стадами ты будешь распоряжаться! А девка лишь ответственно делала свое дело. Искренне полагала – голодранца в запылившейся шляпе она в салуне обслуживает. Ход, по-моему, за тобой! Чтобы стать чемпионом, с действующим чемпионом за доской где-то месяц по правилам надо париться. Не по мне столь марафонское состязание, занятие я повеселее найду. Поразительное сходство! Не Оссиан ли в ночном клубе на Манхэттене появился, не ему витаминные коктейли тащить?

«Фруктовая радуга». «Клюквенный толчок».

И водку с текилой в них двумя параллельными струями из бутылок?

Витамины с добавками Оссиан переносит комфортно. Уличит – раскричиться, инсталляциям в вип-отсеке не уцелеть!

Утыканная зубочистками шина. Крутящийся карамельный медведь.

Оссиан не облизывал, к витаминам он, набираясь, припал!

Вдыхал. Втыкал.

Это Оссиана втыкало, а зубочистки не создатель космоса – создатель социальной сети воткнул, с тремя моделями из «Плейбоя» у нас зависая.

Запаску он из машины.

Оссиан не шевелится, затаившийся змея Оссиан!

По старинке с запаской. Прокол вызовет затруднения, бежавший за «лендровером» Тим меня обойдет. А автобусу задом сюда не заехать? Ребенок в окне мне ничего не показывал, смотрел не по годам мрачновато. Порошок – шипучка, позвольте, Оссиан, вам в бокал!

Не шипит. Кокаин не насыпали, со мной следует не борзеть. За раздавленную Авраамом Линкольном гусеницу с США я обещал поквитаться? Удушливый день. Я не снаружи, но помещение у вас не кондиционируется, в Нью-Йорке, вы трещите, зима? Морозные узоры я со стекол не соскребал. Шутками с Эйбом Линкольном, кажется, перекидывался. Доброго здравия тебе, Эйб! И ты, Оссиан, болезням не поддавайся!

Семьсот двадцать шесть.

Красивая дата.

А с вашего плавания на индейской пироге не меньше, Оссиан, пронеслось?

Весло я держал. Гудзонский залив гудзонским не назывался. Пирогу я позаимствовал, не украл, колдовским бормотанием индейцы меня провожали.

Вы, водные духи, нашего гостя Оссиана вы, духи, оберегайте, с заботой сопровождайте вперед.

Сгинь, Оссиан, пропади!

Не сомневаюсь, какой-нибудь мерзкий индеец смерти точно мне пожелал. Внутри у меня порядок, воздух не в дефиците в груди! Листва облетела, ей меня не скрыть, мост я бы строил без чертежей, творил бы, ни с чем не сверяясь. Как с космосом? Лживое побострастное выражение на вам бы на физиономии не помещать, недругов я всегда распознаю. Договор с нечистой силой самый мелкий из вас заключил? А он, ха-ха, не президент России, не о том я человеке подумал? Условия тут президентские. В кресле я утопаю, изжога, надеюсь, мне не грозит. Конфи из кролика с персидскими специями я пожевал, нареканий пока не высказываю. Разгоревшиеся у вас страсти персу не погасить, огня он скорее добавит. В Кабуле, куда ради непойми чего я некогда заглянул, перс на базаре, ох, заварил – не расхлебаешь. Его обсчитали, и он схватил нож, в окружающих и в себя втыкал, как говорится, никого не обделяя, пострадавшие от его ударов благополучно выжили, а он нет, от кровопотери загнулся. И персидская диаспора выступила с заявлением, что за убитого соотечественника кому-то придется ответить. Свидетелям мы не верим, не мог наш здравый брат Исфандияр себя порешить!

Сообщество сущих злодеев. Не диаспора, а клоака! И свидетельству создателя космоса Оссиана у вас, ее главы, веры не будет?

Винить меня в необъективности он, естественно, побоялся; Оссиана, промолвил, я обещаю выслушать и сказанное Оссианом не отвергать. Приводите ко мне Оссиана, проблему тогда мы уладим.

Разговор, происходивший у меня за спиной, мне передали, коленопреклоненно попросили прийти. В Кабуле я не живу! Ваши богатые на эмоции дрязги меня не волнуют! Ужасающую резню моим появлением у старшего из кабульских персов я, говорите, предотвращу? Всепоглощающая потребность оберегать вас от лютых междоусобиц надо мной не довлеет. Обременяющей меня милости от меня вы желаете? Ни к какому паршивому персу я, замолчите, не направлюсь, но ему прикажу ко мне поспешить.

Величайший отец Оссиан! Вашей помощи Кабул не забудет!

Память у вас, людишек, короткая. Следующее поколение будет залезать в Интернет, под критикующими меня статьями ставить эти, как их, лайки: Оссиан поломал железного аиста, отравил в Норвегии оленину, мороженое, вырванное Оссианом у сумасшедшей грузинской девушки, долго не таяло.

Я его швырнул и, зависнув над ним, белевшим у меня под ногами, своим холодом не давал ему в летний жар в лужицу превратиться? По Грузии я, случалось, ходил. По древней Грузии, еще до мороженого! На устроенном русским царским правительством бале меня в столице Грузии видели? С худыми будто спички княжнами я не вальсировал. Курицу с орехами ел, кислой молочной продукцией горло за столом смачивал. Не вино же мне, запивая, хлестать, виноградной лозе, смиритесь, не поклоняюсь.

Чеченский набег!

Не беспокойтесь – узнав, что у нас Оссиан, резво они коней развернут!

Столкновение со мной моим оппонентам славы не прибавляет. Доминирование, разгром, иного не происходит, примеров в истории не найти. Карфагенский Ганнибал достойное сопротивление мне оказал? У него слоны, у меня единственный слоненок, диспозиция на поверхностный взгляд для него выгодная. Нюанс? Идиоты от здравых людей отличаются, а Ганнибал не идиот: Тима и, наверно, меня он увидел, перекосился и отступил. В настроении, естественно, преотвратном. Кроме Рима, еще и Оссиан с его гребаным слоненком против меня ополчились! Надо подключать дипломатию, с Римом побыстрее мириться. А какой прок? Совместно с Римом войной на Оссиана пойти? К кому бы мы ни жались, в схватке с создателем космоса нам не победить. Печалит, что ни в чем мы перед Оссианом не провинились, ни за что он нацелился нас стереть!

Я стоял на их пути. Он в истерике, а это лишь совпадение, отнюдь не их надвигающиеся полчища собирался я порешить. Мы со слоненком гуляли, услышали гулкий топот; похоже, мои собратья, слоненок Тим мне сказал.

Чей-то усиленный ими армейский отряд, я, сидя на слоненке, промолвил. Возглавляет его человек с положением, мелкий по влиянию субъект столько бы слонов не собрал. Подаренный мне в Александрии перстень, тебе в ухо он провалился!

Великоват для твоего пальца он, Оссиан. Ушами я потрясу, вывалится – хоботом подниму. Карфагеняне! Воинство Карфагена на нас с тобой лавой течет. Неужели по-безумному нарывается?

Впав в несвойственное мне недоумение, слоненку я не ответил, мышцы рефлекторно у меня напряглись; охренел Ганнибал, вконец из-за ратных успехов страха лишился? Ввяжется – не поумнеет, трупу мозги не вправить. Ступай, Ганнибал! В свободное плавание я тебя отпускаю! Убегает он от нас со слоненком, доказывает метнувшимся за ним носителям ханаанского языка, что их национальный герой не придурок. Несколько позже изгнанный Ганнибал уплыл на остров Крит, где он повторно встретился с Тимом, прожорливым, между нами, говоря, как свинья. Я вел какие-то разговоры с пергамским царем Эвменом, а Тим понесся на Крит, на Крите вновь напугал Ганнибала, за вещи, творимые Тимом без моего непосредственного контроля, ответственность на меня просьба не возлагать. При мне на бостонский монумент Банкер-Хилл он нужду бы не справил, ничью память не оскорбил, к Американской революции я положительно, не я слоненка подговорил! Не уйметесь – повергну вас в прах. Живого места в вашем Массачусетсе не оставлю. Речь не о США, не федеральная, а местная пресса на меня применительно к совершенному надругательству гавкала.

Слоненок управляется Оссианом!

Йес, святая правда, слоненок Тим – пущенный Оссианом снаряд!

Перекличка не выдерживающих критики изданий к параллели с лаем шакалов меня привела. Тонкую образность мне бы гнать, в деловой Америке мне бы по-деловому: запрет на голословное охаивание в вашем своде законов не закреплен? К разорению из-за поданных каббалистом Иухией судебных исков вы, гады, готовы?

Затеянный тяжбы влекут вызовы истцов в суд. По повестке мне являться прикажете? А насаживаться на выхлопную трубу пойти не хотите? Придется изловчиться, не без гимнастических ухищрений под днище полезть. Уплыву и продолжу! Ни к какому континенту Оссиан не привязан, бесслезно с ними я расстаюсь.

Жулики, влюбленные, рыбаки. Оссиана вы не увидите, перед заплывом в Австралию в парусиновой купальной кабине переодевается Оссиан.

На пляще трещат об Австралии. Сочинили и довольны, осведомленность, считают, у нас потрясающая! Маршрут и мне самому совершенно неясен, а они: Австралия, Австралия, чуть-чуть не доплыв до Австралии, Оссиан к Европе свернет. Такая у Оссиана голова, любой специалист потеряется!

Его заволокло тучами. Небо, да. Для воздухоплавателей погода нелетная, но я, по-моему, собираюсь плыть по воде и пловец, как и летун, я от погоды не зависящий, молнии и штормы для меня, что для камня пожар. Он почернеет? Я не чернею, после перенесенных испытаний за африканца меня никак не принять. Время я в кабинке тяну, слоненка Тима для энергосберегающего плавания у него на спине дожидаюсь? На слоненка надеяться – десять лет, надоедая людям все больше, на берегу просидеть. Можно и двадцать, и тридцать, и двести, рано или поздно слоненок припрется, однако я истосковавшимся по закадычному другу ему не покажусь. Взгляну на слоненка сурово, вероятно, чем-нибудь ему разозленно влуплю; дней, когда на Тима мне глядеть неприятно, наша дружба не лишена. В Бомбее он затрубил, полгорода пугливо забегало, и с чего же столь повредившую моему отдыху бучу ты поднял? – я у слоненка спросил.

Трубный, деморализующий противников глас я, Оссиан, ради будущих сражений прокачиваю. Непобедимости ему, нашему с тобой дуэту, по мере сил придаю!

Ума от меня он набрался, увертливым стал хмырем. О странах поговорить со мной потянуло? Об ошибочности того, что ресурсы тратят они на войну? Так далеко слоненок Тим не заходит, ему бы себя, балбеса, передо мной обелить. Глотку со скуки драл и на подготовку к сражениям списывает! И думает, я его не раскусил. Не думает? Скрылся он от меня, куда-то в трущобы Дхарави ноги, я знаю, сделал.

О слоненке мне сообщили. Позволительно ли попытаться на нем заработать, с поклоном задали мне вопрос.

Накормите его до отвала. Отрубится – запускайте обеспеченных граждан на нем поплясать. Очнувшись, плясунов он не кончит? Жизни, я полагаю, он у них заберет. С высокоморальным нищим я разговариваю, о гибели кшатриев и вайшьев всеми фибрами души беспокоящимся? Человеческая жизнь, вы правы, бесценна. Ох, смех меня разбирает, с безкультурно вылетающей слюной расхохотаться могу. За самостоятельно совершенный выбор отвечать вам придется не богами, не перед богом – перед собой. Совесть, я не оспариваю, внутри вас существует, поедает не хуже древесного жука, парижский клошар погиб, и его личность не установили, убийцу не нашли, спустя примерно год в поместье на Мартинике повесился кавалер ордена Почетного Легиона, приятель банкиров и аристократичных хлыщей, он бедолагу у Оперы Гарнье за пресечение тем его гомосексуальных приставаний зарезал.

Облака ходят броневиками. Раскаяние наступает и не наступает. Везущий меня слоненок Тим затормозил у бренчащего на гитаре бродяги. Красному сигналу светофора слоненка не удержать, а ненавидимая мною гитара словно парализующий шип в лоб слоненку Тиму вонзилась.

Мы поедем? Громадной булавкой тебя, Тим, уколоть?!

Слоненок бурчит, что исполняемая ковбойская песня звучала на ранчо, где он подавился застрявшим в дыхательном горле дохлым енотом.

Я спрыгиваю, иметь со слоненком Тимом что-то общее не хочу, на поднятое его хобом горящее дерево я в ночи не пойду, предмет, призывающий меня к Тиму, для меня не маяк.

По кукурузному полю я двинулся, видимо, к Ричмонду. На слуховую трубку не наступил, глуховатому, прошедшему до меня мистеру об оброненной им трубке не крикнул; месяц назад он мог тут проходить, да и туговат он на ухо – ошиваясь поблизости, и то не услышит. Громоподобно мне заорать, Луну на миллионы километров отбрасывая? Жизнь на планете тогда разом закончится. И никто не напишет, что Оссиан ошалел, из-за слуховой трубки флору и фауну уничтожил. Слоненок за мной не бредет? На кукурузой его башка не просматривается, испереживавшимся фермерам впору на радостях накатить. Не затоптал слоненок Тим нашу уродившуюся кукурузу, по бутылке бурбона давайте мы в один рот!

Оссиан слоненка, наверно, отвадил.

Цвети и розовей, Оссиан, по шесть бутылок Оссиану от каждого!

Способен ли восхитительный Оссиан, не сходя с места, выпить двадцать четыре бутылки бурбона, мнение у наслышанных о нем поклонников кантри единое.

Усосет!

В Монтане, если мне не наврали, Оссиан весь алкоголь в баре «Ресивер» употребил, ни капли, уходя, не оставил!

Слухи меня преследуют, выдыхающими зловоние монстрами в спину мне дышат. Грейт-Фолс в Монтане? В Грейт-Фолсе я был, конечно, не пил, лишь человек, опустившийся сознанием до лемура, в мое пьянство поверит! Из вашингтонской государственной больницы для безумцев я в Грейт-Фолс, на поезде катил и анализировал. В окно с высунутым языком и подергиваемым членом не пялился, не сбежавший из психлечебницы пациент. Кого я в ней навещал, я расскажу мужчине, продающему разноцветные бусы. Неожиданно для себя? Не для него. Он надолго отлучился, курительное снадобье мне из резервации не привез. Кумар Оссиану доставлен? В газетке вы прочитали, не я вам о курении говорил. Темная покосившаяся скала! Монумент создателю космоса на нее не тащите, осколочный вид мне претит.