Электронная библиотека » Петр Черкасов » » онлайн чтение - страница 15


  • Текст добавлен: 20 августа 2024, 12:00


Автор книги: Петр Черкасов


Жанр: История, Наука и Образование


сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 15 (всего у книги 67 страниц) [доступный отрывок для чтения: 22 страниц]

Шрифт:
- 100% +

По этой же причине Наполеон III первое время ограничивался осторожными предостережениями по адресу России. Во всяком случае, при встречах с Будбергом император выражал свою «обеспокоенность» и высказывал пожелания избегать в Польше применения «чрезвычайных мер»[421]421
  АВПРИ. Ф. 133. Оп. 469. 1863 г. Д. 120. Л. 42–43. Будберг – Горчакову, 9 февраля 1863 г.


[Закрыть]
.

Но уже тогда, в самом начале восстания, как сообщал Будберг в Петербург, Наполеон III подвергся сильнейшему давлению со стороны общества, единодушно поднявшемуся на защиту поляков. На одной из встреч с русским послом император откровенно признался, что находится в крайне затруднительном положении: с одной стороны, опора на общественное мнение – это важнейшее условие устойчивости возглавляемого им режима; с другой – его личные и политические устремления направлены на то, чтобы сохранить добрые отношения с императором Александром. Если в ближайшее время Польша каким-то образом не успокоится, подчеркнул Наполеон, «я предвижу, что мое правительство не сможет остаться индифферентным к тому, что там происходит»[422]422
  Там же. Д. 118. Л. 207–208 об. Будберг – Горчакову, 25 февраля 1863 г.


[Закрыть]
.

Для того чтобы укрепить позицию Будберга в его контактах с императором Наполеоном, князь Горчаков снабжал посла всей нужной информацией и дополнительной аргументацией для обоснования действий России в Польше. В одной из шифрованных телеграмм, адресованных Будбергу, вице-канцлер подчеркивал, что «Польша становится пробным камнем в оценке ценности нашего союза с Наполеоном»[423]423
  Там же. Д. 121. Л. 88. Шифрованная телеграмма Горчакова от 14 февраля (с.с.) 1863 г.


[Закрыть]
.

В противовес тому, что писала о ситуации в Польше французская печать, Горчаков заверял посла в Париже, что эта ситуация находится под контролем (что не соответствовало действительности) и в самом недалеком будущем будет нормализована. Только после этого можно будет говорить о милосердии и амнистии организаторов и участников восстания, к чему призывает император Наполеон[424]424
  Там же. Л. 88 об., 119, 157–157 об. Шифрованные телеграммы Горчакова от 14, 24 февраля и 22 марта (с.с.) 1863 г.


[Закрыть]
.

В личном письме, одобренном Александром II, Горчаков представил Будбергу развернутую аргументацию для бесед с Наполеоном по польскому вопросу. Посол должен был внушить императору французов, что есть три Польши. Одна – мятежная, представленная революционерами («мадзинистами»), стремящимися посеять хаос. Другая – аристократическая, озабоченная исключительно собственными интересами. «Есть еще и третья Польша, – писал Горчаков. – Это простые земледельцы, которые признают то благо, которое сделало для них правительство и которые спонтанно поддерживают его в моменты потрясений. Их здравые, но слабые голоса не так слышны, как другие, но не подлежит сомнению, что они не имеют ничего общего с зачинщиками нынешних волнений… Именно эта Польша имеет право на симпатии и поддержку Императорского правительства, и именно она дорога сердцу Императора…»[425]425
  АВПРИ. Ф. 133. Оп. 469. 1863 г. Д. 122. Л. 18 об.-19. Личное письмо Горчакова – Будбергу, 14 февраля (с.с.) 1863 г. В оценке польской ситуации Горчаков был прав в том отношении, что главной силой восстания были шляхта, студенчество и городские разночинцы. «В 1863 г., как и в 1830 г., движение не охватило всю нацию, – отмечал французский историк Р. Мартель. – В своей массе польский народ, крестьянство остались к нему равнодушными» (Martel R. Op. cit. Р. 39–40).


[Закрыть]
.

Будберг должен был напомнить Наполеону, что у России есть еще и горький опыт в отношении своенравной и эгоистичной польской аристократии, которая не захотела воспользоваться плодами дарованной Польше Александром I конституции, оставлявшей за Царством Польским ряд государственных институтов, включая национальную армию. В 1830 году мятежники спровоцировали эту армию поднять оружие против наследника того, кто даровал Польше конституцию. «Этот опыт слишком дорого обошелся и Польше, и России, чтобы позволить повторить его вновь», – резюмировал Горчаков, рекомендовавший Будбергу при первой же возможности ознакомить с содержанием своего письма Наполеона III[426]426
  Там же. Л. 21 об.


[Закрыть]
. Посол, разумеется, исполнил пожелание министра, но резоны Горчакова не произвели на Наполеона ожидаемого впечатления.

Император французов испытывал растущее давление не только со стороны общества, но и в своей семье. Слева на него давил принц Наполеон с его, по выражению Будберга, «экстравагантной программой» оказания немедленной помощи восставшим полякам. Справа – императрица Евгения с ее горячей приверженностью делу католицизма. Обо всем этом русскому послу доверительно сообщал сводный брат императора Наполеона герцог де Морни, пытавшийся спасти оказавшееся под угрозой франко-русское согласие и призывавший императора к сдержанности[427]427
  Там же. Д. 120. Л. 75. Будберг – Горчакову, 27 февраля 1863 г.


[Закрыть]
.

Старания русофила Морни, женатого на княжне Трубецкой, стали крайне затруднительными после того, как неожиданно для Франции и других участников европейского концерта, Россия и Пруссия 8 февраля 1863 г. заключили в Петербурге конвенцию о совместной борьбе с польским восстанием, причем, инициатива в этом исходила от Берлина[428]428
  Отто фон Бисмарк, глава прусского кабинета, который давно вынашивал план объединения Германии, предвидел сопротивление этим намерениям со стороны других европейских держав, прежде всего Австрии и Франции. В своей дипломатической игре он сделал ставку на императора Александра II, ловко используя его пруссофильские настроения. Протянув России руку помощи в трудный для нее момент, Бисмарк надеялся также расстроить русско-французское согласие, опасное для успешной реализации его амбициозных планов. Бисмарк ни минуты не сомневался, что Франция неизбежно выступит на стороне восставших поляков, и он не ошибся в своем прогнозе.


[Закрыть]
.

Подписанная против воли Горчакова, уступившего настойчивому желанию Александра II укрепить монархическую солидарность с Пруссией, конвенция оправдала опасения вице-канцлера, настроив против России три великие державы – Англию, Австрию и Францию, вступивших в секретные переговоры о согласованных действиях в связи с ситуацией в Польше.

8 февраля 1863 г. произошло то, чего больше всего опасался Горчаков – польский вопрос из внутрироссийского, на чем всегда настаивал Петербург, становился международной проблемой. В Европе неожиданно вспомнили о том, о чем прежде предпочитали не говорить – о нарушении Николаем I, отменившим в 1831 г. польскую конституцию, условий Венского мира 1815 г., относившихся к автономному статусу Польши в составе Российской империи.

Наполеон явно не желал портить отношений с Александром. Пока его министр иностранных дел Э. Друэн де Люис проводил консультации с британским и австрийским послами по вопросу положения в Польше, император выслушивал мнения других своих помощников о дальнейших действиях в отношении России.

О том, что происходило на заседаниях Совета министров, один из его участников, герцог де Морни, рассказывал барону Будбергу. Сам Морни на заседании, состоявшемся в середине февраля 1863 г. высказался за невмешательство в польские дела, считая недопустимым официально поощрять повстанцев. Его мнение поддержал Друэн де Люис, считавший, что открытая солидарность с восставшими поляками может быть воспринята как недвусмысленная поддержка Францией революционных выступлений в других странах Европы. Эжен Руэр, министр сельского хозяйства, торговли и общественных работ в принципе присоединился к двум своим коллегам, но при этом обратил внимание на необходимость учитывать господствующие в обществе либеральные настроения, а они были исключительно полонофильскими.

Решительное несогласие с Морни и Друэн де Люисом высказал министр внутренних дел граф Виктор де Персиньи, выступивший с самой резкой критикой Петербургской конвенции от 8 февраля и потребовавший достойного ответа на сговор двух держав. Кроме того, Персиньи увязал позицию Франции в польском вопросе с предстоящими в конце мая – начале июня 1863 г. выборами в Законодательный корпус. Правительство, по его убеждению, не может игнорировать всеобщих настроений в обществе в пользу поляков, иначе оно потеряет доверие избирателей и проиграет выборы.

Выслушав все мнения, Наполеон III призвал к взвешенной оценке происходящих событий, предупредив о недопустимости скоропалительных решений, которые могли бы связать руки Франции. Вместе с тем император признал существование связи между событиями в Польше и предстоящей во Франции избирательной кампанией. В этом смысле подконтрольные и близкие к правительству газеты и журналы должны «дать определенное удовлетворение настроениям либеральной общественности»[429]429
  АВПРИ. Ф. 133. Оп. 469. 1863 г. Д. 118. Л. 160–161. Будберг – Горчакову, 21 февраля 1863 г.


[Закрыть]
.

Наполеон продолжал консультации с русским послом, справедливо полагая, что сговор России с Пруссией изменил прежние подходы к положению в Польше, поставив другие европейские державы перед необходимостью реагировать на интернационализацию польского вопроса. Об этом Наполеон откровенно сказал Будбергу 9 марта на данной послу аудиенции[430]430
  Содержание состоявшегося между ними разговора посол изложил в отчете Горчакову. (Там же. Л. 255 об. – 266.) Будберг – Горчакову, 11 марта 1863 г.)


[Закрыть]
.

«Вы могли убедиться, – начал разговор император, – что в начале восстания я старался держаться в стороне от этого дела, которое непосредственно меня не затрагивало. Теперь же, с его развитием, все осложнилось. Мне будет невозможно уклониться от дипломатического демарша. Поверьте, у меня нет намерения ссориться с Россией, но я, как и Англия[431]431
  Либеральный кабинет Пальмерстона предложил европейским правительствам совместно выступить с осуждением действий России в Польше, обвинив ее в нарушении Венского договора 1815 г. – П. Ч.


[Закрыть]
, не могу поступить иначе, потому что это польское дело, вызвав большое волнение в Европе, приобрело общеевропейский характер. Я говорю вам это совершенно откровенно, так как не вижу никакой возможности избежать подобного демарша. Я нахожусь во главе правительства, которое должно считаться с общественным мнением, особенно в тех случаях, когда оно выражается столь единодушно».

Будберг обратил внимание Наполеона на сомнительность ссылок британского кабинета на Венский договор 1815 г., который, как известно, «был направлен, прежде всего, против Франции»[432]432
  На полях депеши Александр II сделал в этом месте помету: «tres bien» (очень хорошо).


[Закрыть]
.

«Безусловно, договор 1815 г. был заключен против Франции, – живо отреагировал император, – и мы не заинтересованы в том, чтобы он был увековечен. Но польские дела силой обстоятельств приобрели общеевропейский характер[433]433
  «Но кто ему придал этот европейский характер, как не он сам!», – написал на полях депеши о Наполеоне Александр II.


[Закрыть]
, и я не могу не признать, что они становятся объектом европейского согласия».

Русский посол попытался парировать утверждение Наполеона относительно общеевропейского значения восстания в Польше. «Но тогда какую интерпретацию, по-вашему, можно было бы ему дать?» – спросил император.

Будберг предложил посмотреть на проблему иначе. Вот, если восстание выйдет за пределы Польши, чего, разумеется, никто не хочет, то только тогда оно приобрело бы «европейский характер», а пока речь идет исключительно о внутреннем деле России. Именно по этой причине император Александр никогда не согласиться обсуждать польский вопрос на международной конференции, как того хотел бы кое-кто в Европе.

«Мне говорят, – заметил Наполеон, – что многие русские считают, что их страна только выиграет, если освободится от Польши».

«Сир, если среди русских и есть такие люди, то могу вас уверить, что во всех странах можно найти людей, рассуждающих о вопросах, в которых они не разбираются», – отреагировал Будберг. И чтобы не оставлять у французского императора малейших иллюзий относительно намерений Александра II, посол продолжил: «Сир, всякая попытка восстановить независимое Польское королевство не оставит России другого выхода, как мобилизовать все силы для того чтобы подавить ее».

«Но это еще не все, что я хотел бы сказать», – воскликнул Наполеон, и развернул перед Будбергом заманчивую, как ему представлялось, перспективу получения Россией ощутимой компенсации за утрату Польши на Востоке, к которому, как он сказал, «вы имеете естественное тяготение».

«Но кто вам сказал, Сир, что у нас есть планы завоеваний на Востоке? – ответил посол, – Я вас уверяю, что в мыслях императора нет более далекой мысли, чем эта»[434]434
  «Certes» (Безусловно) – написал на полях в этом месте депеши Александр II.


[Закрыть]
.

На этом разговор был окончен, оставив обе стороны при своем мнении.

Линия поведения Будберга получила полное одобрение в Петербурге. «Император рекомендует вам, мой дорогой барон, держаться занятой Вами позиции – достойной, сдержанной, без какой-либо раздражительности, – писал ему Горчаков в личном письме. – Император Наполеон должен продолжать поддерживать иллюзию относительно наших близких отношений…»[435]435
  Горчаков имел в виду распространенное в Европе мнение о сохраняющемся русско-французском согласии. (АВПРИ. Ф. 133. Оп. 469. 1863 г. Д. 122. Л. 97 об. Горчаков – Будбергу, 23 марта 1863 г.)


[Закрыть]
.

Между тем польский вопрос продолжал быть предметом обсуждения на заседаниях французского правительства. По окончании одного из таких заседаний, состоявшегося в середине марта 1863 г., Наполеон, как сообщил позднее Будбергу герцог де Морни, попросил его задержаться. Император поделился с братом своим серьезным беспокойством относительно перспектив отношений с Россией, а затем, как бы рассуждая вслух, сформулировал неожиданное предложение, хорошо зная, что Морни доведет его до сведения князя Горчакова, с которым тот состоял в личной переписке. Самое лучшее, что Александр II мог бы сделать для успокоения Европы, сказал Наполеон, это «дать независимость Польше под скипетром одного из членов своей семьи»[436]436
  Там же. Д. 120. Л. 110–112 об. Будберг – Горчакову, 27 марта 1863 г.


[Закрыть]
. Французский император имел в виду великого князя Константина Николаевича, чьи либеральные убеждения были ему хорошо известны.

Предложение Наполеона III немедленно было передано в Петербург, где его отвергли самым решительным образом. Идея независимой Польши, в какой бы то ни было форме, была абсолютно неприемлема для царя. «…Подобное разрешение вопроса было отвергнуто Александром II с таким высокомерием, – отмечал профессор Антонен Дебидур, авторитетный историк европейской дипломатии XIX века, – что Наполеон III, гордость и достоинство которого были в свою очередь уязвлены, внезапно позволил увлечь себя соблазну восстановить Польшу вопреки воле русского императора. Его всегда склонное к самым широким и фантастическим комбинациям воображение породило тотчас же план, осуществление которого коренным образом изменило бы карту Европы»[437]437
  Дебидур А. Указ. соч. T. II. С. 241.


[Закрыть]
.

В основе этого поистине фантастического плана лежала идея тесного франкоавстрийского союза, который должен был заменить для Франции союз с Россией, а его центральным пунктом – независимая Польша в новых границах, расширенных, в том числе, и за счет австрийской Галиции, которую еще недавно Наполеон III настойчиво предлагал Александру II. Австрия должна была отказаться и от Венецианской области, которую ей с большим трудом удалось сохранить за собой в результате неудачной для нее австро-франко-сардинской войны 1859 г.

Австрии предлагалась компенсация за счет турецких владений на Адриатическом побережье, а также Силезия, которая должна быть отторгнута от Пруссии. Кроме того, Франция обещала всемерно содействовать возвращению прежнего господствующего влияния Австрии в Германском союзе. К Турции, по плану Наполеона, перейдет часть территории Северного Кавказа[438]438
  Дебидур А. Указ. соч. T. II. С. 241.


[Закрыть]
. Самое удивительное, и в Вене не могли не обратить на это внимание, в плане Наполеона никак не были обозначены интересы и намерения Франции, что само по себе вызывало к нему подозрительное отношение. Ни для кого не была секретом давняя мечта императора французов «округлить» границы Франции не только в Северной Италии, но и по левому берегу Рейна, что напрямую затрагивало интересы Пруссии и ее союзников в Германии. К тому же, попытка реализации плана автоматически означала европейскую войну, на что ослабленная Австрия пойти не могла. «Вена сочла, что новые потрясения в Европе после тех, жертвой которых она стала в 1859 г., нежелательны», – заметил по этому поводу современный французский исследователь европейской дипломатии XIX века[439]439
  Sedouy J.-A. de. Le concert europeen. Aux origines de l’Europe (1814–1914). P., 2009. P. 345.


[Закрыть]
.

Неодобрительно отнеслись к идее Наполеона и в Лондоне, с которым Вена посчитала необходимым проконсультироваться на этот счет. Пальмерстон давно желал расстроить хрупкое, но, тем не менее, опасное в его глазах, франкорусское согласие и вернуть Францию на путь следования за курсом Великобритании, как это было во времена Луи-Филиппа, накануне и в ходе Крымской войны. Чрезмерная самостоятельность и активность Наполеона III внушала серьезные опасения сент-джеймскому кабинету.

Восстание в Польше дало Пальмерстону долгожданный случай для реализации его намерений в отношении Франции и России. В начале марта 1863 г, предварительно договорившись с Веной, Лондон предложил Парижу совместные трехсторонние действия в защиту восставшей Польши. Наполеон с готовностью устремился в ловушку, устроенную для него Пальмерстоном, тем более что в перспективе предстоявших в конце мая выборов в Законодательный корпус необходимо было дать удовлетворение общественным настроениям, требовавшим разрыва с Россией.

Будберг в начале апреля сообщал в Петербург, что повсюду, где бы ни появлялся на публике Наполеон, парижане встречают его двумя возгласами: «Vive l’Empereur! Vive la Pologne!» И все же, по мнению посла, «император Наполеон пока еще испытывает некоторые колебания в том, чтобы порвать отношения с Россией»[440]440
  АВПРИ. Ф. 133. Оп. 469. 1863 г. Д. 120. Л. 141. Будберг – Горчакову, 8 апреля 1863 г


[Закрыть]
.

В то время, когда Будберг составлял свою депешу, Париж, Лондон и Вена уже завершили согласование совместного демарша по польскому вопросу. В середине апреля послы трех держав в Петербурге получили указания представить Горчакову соответствующие ноты, в которых их правительства настаивали на принятии мер «для предотвращения кровопролития в Польше»[441]441
  Французская и британская ноты были вручены Горчакову 17 апреля, австрийская – 19 апреля. Об этом см.: Ревуненков В.Г. Указ. соч. С. 122, 129–134, 143–144, 237.


[Закрыть]
.

Французская нота в отличие от британской, составленной в резких выражениях, была выдержана в более сдержанных тонах. Акцент в ней делался на том, что польский вопрос с расширением восстания и привлечением значительных сил русской армии для его подавления, приобрел общеевропейское звучание, и потому нуждается в обсуждении на международном конгрессе.

В сопроводительном письме, адресованном послу в Петербурге герцогу де Монтебелло, министр иностранных дел Э. Друэн де Люис просил его обратить особое внимание царя и вице-канцлера Горчакова на то, что непрекращающееся в Польше пролитие крови «вызывает всеобщие и глубокие переживания», что нынешние прискорбные события тюильрийский кабинет не считает случайными и преходящими. Периодические потрясения, которые происходят в Польше, – это симптомы застарелой болезни, давно требующей принятия серьезных мер. В письме выражалась надежда на то, что в Петербурге с пониманием отнесутся к озабоченности французского правительства положением в Польше и согласятся на мирное урегулирование польской проблемы[442]442
  АВПРИ. Ф. 133. Оп. 469. 1863 г. Д. 59. Л. 62–65. Друэн де Люис – Монтебелло, 10 апреля 1863 г.


[Закрыть]
.

В ожидании реакции Александра II на предложение о созыве нового европейского конгресса Наполеон III начал демонстративную игру с общественным мнением, которое требовало оказать польским повстанцам прямую военную помощь. Затеяв эту игру, французский император, помимо прочего, рассчитывал подтолкнуть царя к принятию своего предложения. Путем организации дезинформационных публикаций во французской и иностранной печати он сумел создать впечатление о намерении своего правительства пойти навстречу общественным настроениям, чем вызвал серьезную обеспокоенность в Петербурге. 10 апреля 1863 г. Горчаков шифром телеграфировал Будбергу: «Проверьте, соответствует ли действительности намерение Наполеона просить разрешения на прохождение армии через территорию Германии…»[443]443
  Там же. Д. 122. Л. 169.


[Закрыть]
. На следующий день последовала еще одна шифротелеграмма тому же адресату: «Нас уверяют, что Франция пригласила наиболее влиятельные германские государства присоединиться к демаршам в защиту Польши. Проверьте.»[444]444
  Там же. Л. 173.


[Закрыть]
.

Будберг получил указание разъяснить тюильрийскому кабинету, что всякое иностранное вмешательство в польские дела способно лишь их осложнить. Когда Наполеон III будет ссылаться на французское общественное мнение, требующее защитить поляков, говорилось в инструкции Горчакова, посол должен отвечать в том смысле, что император Александр II тоже связан общественным мнением в своей стране, а оно, за исключением отдельных личностей, единодушно высказывается за сохранение Польши в составе Российской империи. Уже по этой причине, не говоря о других, царь не может пойти против воли народа и давних исторических традиций своего государства. «Перед лицом такого единодушия, – отмечалось в инструкции, – любое внешнее вмешательство рассматривалось бы русской нацией как давление, несовместимое с достоинством, суверенитетом и честью страны»[445]445
  АВПРИ. Ф. 133. Оп. 469. 1863 г. Д. 121. Л. 202–203. Горчаков – Будбергу, 14 апреля 1863 г.


[Закрыть]
.

О том, что общественное мнение в России поддерживает правительство и его политику в Царстве Польском, сообщал в своих донесениях из Петербурга герцог де Монтебелло. В обзоре внутреннего положения страны посол Франции отмечал, что одновременно с национальным восстанием в Польше в самой России, в ее поволжских губерниях и в ряде других районов империи, происходят крестьянские волнения, но они никак не связаны с польскими событиями. Их причина – претворение в жизнь манифеста 19 февраля 1861 г. об освобождении крестьян. Крестьянские выступления, отмечал Монтебелло, оживили здесь активность «революционной партии», но все это не способно подорвать единство России. Важнейшим гарантом такого единства, по убеждению посла, является армия, готовая до конца «исполнить свой долг».

«Ваше превосходительство может быть уверен в том, – подчеркивал Монтебелло в депеше министру иностранных дел Друэн де Люису, – что в случае войны все классы в России объединятся в едином чувстве патриотизма»[446]446
  ААЕ. Correspondance politique. Russie. 1863. Vol. 231. Fol. 85–86. Монтебелло – Друэн де Люису, 18 мая 1863 г.


[Закрыть]
.

Думал ли всерьез император французов в 1863 г. о военном столкновении с Россией?

Этим же вопросом задаются и некоторые современные историки Второй империи. «Наполеон всегда симпатизировал польскому делу, – отмечает один из них. – Безусловно, он желал бы видеть польское государство восстановленным. Однако следует ли ради воплощения этого идеала начинать новую европейскую войну?..

Для того чтобы вмешаться в Польше, существовала только одна возможность – переброска войск через Балтийское море. Но для этого необходима помощь англичан, которые хотели ограничиться дипломатическим давлением. Тогда Наполеон нашел другое решение – созвать европейский конгресс, как это было сделано на исходе Крымской войны, и навязать России новую карту Европы»[447]447
  Bruyere-Ostells W. Napoleon III et le second Empire. P, 2004. P 166.


[Закрыть]
.

В действительности Наполеон III всерьез никогда не думал о войне за независимую Польшу. У него не было таких намерений, да и возможностей, учитывая, что в то время Франция увязла в мексиканской авантюре. К тому же ни Англия, ни Австрия, ни тем более Пруссия не допустили бы развязывания войны в центре Европы, тем более ради спасения восставших поляков. Ведь независимость «русской Польши» неотвратимо поставила бы вопрос о судьбе польских земель, доставшихся по трем разделам Австрии и Пруссии.

Но разговоры о самой вероятности такой войны должны были нервировать Петербург, побуждая его к большей сговорчивости в вопросе созыва нового европейского конгресса. Помимо прочего, французский император давал удовлетворение настроениям общественного мнения накануне важных для него выборов в Законодательный корпус. Как только эти выборы прошли, подтвердив преобладающее положение бонапартистов в парламенте[448]448
  На выборах, состоявшихся 31 мая – 1 июня 1863 г., бонапартисты, потеряв по сравнению с предыдущими выборами 160 тыс. голосов избирателей, тем не менее, обеспечили себе 251 место в Законодательном корпусе. Оппозиция, утроив свое представительство, получила 32 депутатских мандата (Yon J.-C. Le Second Empire. Politique, Societe, Culture. P., 2004. P. 60).


[Закрыть]
, все разговоры о военной операции в Польше были прекращены, во всяком случае, в близких к правительству органах печати.

Будберг в Париже без труда разгадал немудреный замысел императора французов, имитировавшего военные приготовления. Посол докладывал в Петербург, что Франция не располагает достаточными транспортными средствами для переброски войск в Польшу через Балтийское море и могла бы рассчитывать в этом только на содействие Англии. Другой вариант – переброска войск через Германию – неизбежно вызовет опасения соседей Франции относительно ее намерений закрепиться под этим предлогом на берегах Рейна. Что реально способен сделать Наполеон, и что он уже делает, как отмечал русский посол, – так это фактически содействует направлению в Польшу французских волонтеров[449]449
  АВПРИ. Ф. 133. On. 469. 1863 г. Д. 118. Л. 632–634. Будберг – Горчакову, 15 июня 1863 г.


[Закрыть]
.

Разумеется, правительство само не занималось набором волонтеров, но смотрело сквозь пальцы на то, как это делают французские и польские общественные организации, не препятствуя их отправке в охваченную восстанием Польшу.

Уже весной 1863 г. среди взятых в плен повстанцев все чаще стали обнаруживаться французы, преимущественно совсем молодые – 16—18-летние юноши. Об этом Горчаков с неудовольствием сообщал Монтебелло на их регулярных встречах. Так, в начале мая вице-канцлер проинформировал посла Франции о том, что под Калишем казачий отряд князя Шаховского взял в плен 36 иностранцев – французов и итальянцев, входивших в «банду» графа де Ноэ, французского подданного[450]450
  ААЕ. Correspondance politique. Russie. 1863. Vol. 231. Fol. 64 recto verso – 65, 70 recto – 71. Монтебелло – Друэн де Люису, 18 мая 1863 г.


[Закрыть]
.

Монтебелло информировал Париж о таких, ставших ему известными фактах, и пытался через обращения к князю Горчакову облегчить участь своих несчастных соотечественников. Объяснения с вице-канцлером на эту тему были не самыми приятными для посла, но он неизменно следовал своему долгу – отстаивать позицию своего правительства и интересы сограждан, попавших в затруднительное положение.

А в Петербурге у императора шли совещания относительно возможной реакции на совместный демарш Франции, Англии и Австрии. В конечном счете, было решено ноты трех держав вежливо отклонить, но обещать амнистию польским повстанцам, если они в предложенный им срок сложат оружие[451]451
  История дипломатии. Т. 1. М., 1959. С. 706.


[Закрыть]
.

Такой ответ не устраивал Наполеона III, пытавшегося показать остальной Европе, что он делает для независимости Польши больше, чем кто-либо другой, а своим подданным – больше, чем это делал предыдущий защитник угнетенных поляков, король Луи-Филипп. «Независимость королевства [Польши], по всей видимости, составляет доминирующую мысль Наполеона III и Друэн де Люиса», – констатировал Горчаков[452]452
  АВПРИ. Ф. 133. Оп. 469. 1863 г. Д. 122. Л. 113 об. Горчаков – Будбергу, 29 апреля 1863 г.


[Закрыть]
. «Французское правительство продолжает свой крестовый дипломатический поход против нас», – писал он барону Будбергу[453]453
  Там же. Л. 129. Горчаков – Будбергу, 3 мая 1863 г.


[Закрыть]
.

Не получив удовлетворения требований, содержавшихся в апрельских нотах трех держав, император Наполеон выступил инициатором второго коллективного демарша в отношении России. 17 июня 1863 г. герцог де Монтебелло вручил Горчакову новую ноту по польскому вопросу, составленную в более решительных тонах, чем предыдущая. Одновременно вице-канцлер получил аналогичные ноты от послов Англии и Австрии. В этих документах содержалось шесть основных требований к России: полная и всеобщая амнистия в Польше; созыв там представительного собрания, как это было в ноябре 1815 г.; предоставление Польше местной автономии; обеспечение всех прав католической церкви; введение польского языка в качестве официального в правительственных и судебных учреждениях, а также в системе образования; принятие приемлемой для поляков системы рекрутских наборов[454]454
  Там же. Д. 59. Л. 73–74. Друэн де Люис – Горчакову, 17 июня 1863 г.


[Закрыть]
.

По получении этих требований Александр II взял паузу, затянувшуюся на месяц. Он хорошо знал, что между Парижем, Лондоном и Веной нет единства в подходе к польскому вопросу, и занял выжидательную позицию, будучи уверен, что существующие между ними разногласия неизбежно вскроются. Для такой уверенности у царя были серьезные основания. Еще 14 марта 1863 г., т. е. за месяц до апрельского демарша трех держав, Александр II услышал от британского посла лорда Нэпира неожиданное признание. Выразив сожаление относительно беспорядков в Царстве Польском, посол вместе с тем заметил, что протестантская Великобритания не может желать восстановления независимости католической и франкофильской Польши и что религиозные и материальные интересы Британской империи сближают ее позицию в польском вопросе скорее с позицией России и Пруссии, но не восставших поляков. Что касается демонстративного осуждения действий России, то оно, как заверил царя посол, адресовано главным образом английским избирателям[455]455
  См.: Адамов Е.А. Соединенные Штаты в эпоху гражданской войны и Россия // Красный архив. T. 1 (38). М., 1930. С. 151.


[Закрыть]
.

Позиция Англии объяснялась просто. Сент-джеймский кабинет был обеспокоен настойчивым желанием Наполеона III пересмотреть договора 1815 г., а также его амбициозными планами в Мексике. В то же время, выставляя французского императора инициатором антироссийских демаршей, Г.-Дж. Пальмерстон и министр иностранных дел Дж. Рассел пытались расстроить и без того хрупкое согласие между Францией и Россией.

Конфиденциальная информация, полученная от лорда Нэпира, укрепила императора и вице-канцлера в решимости отвергнуть предъявленный 17 апреля России ультиматум.

Ответ на второй демарш был дан через месяц, 13 июля 1863 г., в форме депеш Горчакова российским послам в Париже, Лондоне и Вене с последующей передачей их правительствам трех стран. Ответ был резко отрицательным. Попытки извне вмешаться в польские дела объявлялись недопустимыми, а все шесть требований решительно отклонялись и не подлежали обсуждению.

Передавая полученную от Горчакова депешу Друэн де Люису, барон Будберг объявил французскому министру, что все необходимые свободы и гражданские права в Польше могут быть восстановлены только после подавления восстания, но никак не раньше. Одновременно посол заметил, что «терпимость, проявляемая французским правительством к агитации в пользу поляков, – главная причина продолжающегося восстания»[456]456
  АВПРИ. Ф. 133. Оп. 469. 1863 г. Д. 119. Л. 11–12 об. Будберг – Горчакову, 25 июля 1863 г.


[Закрыть]
. На это замечание Друэн де Люис, как писал Будберг, «ответил мне в язвительном тоне, что он категорически отвергает всякие подобные инсинуации» и напомнил, что парижская префектура неоднократно пресекала подрывную деятельность польских заговорщиков. В то же время, подчеркнул министр, «французское правительство не могло в сложившихся обстоятельствах открыто идти против общественного мнения, симпатизировавшего польскому делу, но оно ни в коей мере не поощряло поляков; напротив, правительство делало все для того, чтобы их успокоить»[457]457
  Там же. Л. 13–13 об.


[Закрыть]
. В завершение беседы Друэн де Люис напомнил русскому послу, что польский вопрос приобрел международное звучание не в результате действий Франции, а после подписания Россией и Пруссией 8 февраля известной конвенции[458]458
  Там же. Л. 13 об.


[Закрыть]
.

Прямым следствием антироссийских демаршей Франции, Англии и Австрии, породивших у поляков иллюзии в успехе дипломатического давления на Россию, стал отказ повстанцев от предложенной им амнистии в обмен на прекращение вооруженного сопротивления. Летом 1863 г. восстание разгорелось с новой силой, вызвав расширение и ужесточение репрессий в Царстве Польском. В этих условиях, получив из Петербурга категорический отказ удовлетворить их требования, Франция и Англия попытались усилить давление на Россию.

Монтебелло и лорд Нэпир делали Горчакову все более угрожающие представления, на которые всякий раз получали элегантно оформленные, но решительные по смыслу ответы: Россия не намерена обсуждать с кем-либо положение в Польше.

В резко обострившейся обстановке Пальмерстон и Рассел хотели бы предоставить Наполеону III сомнительную честь инициатора дипломатического разрыва с Александром II, но император французов проявил в данном случае осмотрительность. Будберг передал в Петербург одно из высказываний Наполеона III на этот счет: «Будьте уверены, что я не сделаю здесь ничего без Англии и Австрии»[459]459
  АВПРИ. Ф. 133. Оп. 469. 1863 г. Д. 119. Л. 124 об. Будберг – Горчакову, 17 августа 1863 г.


[Закрыть]
.

На исходе лета 1863 г. Будберг констатировал, что обсуждение польской проблемы с Наполеоном и его министрами окончательно зашло в тупик, отражая возросшую напряженность в отношениях между Россией и Францией[460]460
  Там же. Л. 125 об.-126.


[Закрыть]
.

Польская эмиграция во Франции всеми доступными способами поощряла антирусский настрой французского правительства. Один из лидеров польских эмигрантов князь Владислав Чарторыйский писал 23 сентября 1863 г. министру иностранных дел Друэн де Люису: «Благодаря инициативе французского правительства, голос Польши, борющейся за свободу и независимость, был услышан европейскими правительствами»[461]461
  ААЕ. Correspondance politique. Russie. 1863. Vol. 232. Fol. 145–146 verso.


[Закрыть]
. Любопытно, что министр посчитал необходимым переслать копию этого письма в Петербург, герцогу де Монтебелло.

Французский посол внимательно отслеживал борьбу группировок в окружении царя по польскому вопросу. Он констатировал падение влияния либералов во главе с великим князем Константином Николаевичем. Именно на него, как на наместника в Царстве Польском, консервативная партия возлагала ответственность за восстание поляков, ставшее возможным вследствие недопустимой слабости, проявленной великим князем в Польше[462]462
  См. депешу Монтебелло министру иностранных дел от 18 июля 1863 г. // Ibid. Vol. 231. Fol. 191–202.)


[Закрыть]
.

В конечном счете, как сообщал в Париж Монтебелло, противникам великого князя удалось добиться его отставки с поста наместника в Польше, где было покончено с либеральными экспериментами[463]463
  Ibid. Vol. 232. Fol. 98—101. Монтебелло – Друэн де Люису, 4 сентября 1863 г. Официально великий князь Константин Николаевич был освобожден от обязанностей Наместника в Царстве Польском 19 октября 1863 г. – П. Ч.


[Закрыть]
.


Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 | Следующая
  • 4 Оценок: 1

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации