Текст книги "История государственного управления в России"

По справедливому замечанию М.Ф.Владимирского-Буданова, Уложение 1649 года лишь оформило уже устоявшуюся правовую ситуацию и не имело реформаторского значения. Закон следовал за правом. В то же время, оно ярко высветило необходимость законодательства нового типа. Экономический и культурный перелом требовали перемен и в правосознании. Поэтому в конце столетия закон приобретает учредительный характер и принимает форму устава – предвестника петровских учредительных регламентов.

В Уложении отсутствовало законодательное оформление государственного управления и его учреждений, то есть того, что в позднейшем Своде законов было названо Основными государственными законами.

В годы царствования Алексея Михайловича вспыхнул острый конфликт светской и духовной власти. Он протекал на фоне глубокого религиозно-мировоззренческого катаклизма, получившего название церковного раскола или раскола старообрядчества, в который оказались втянутыми не только духовенство, но и широкие массы православного народа России.

Раскол был реакцией традиционного русского общества на новые веяния западного толка, резко усилившиеся после Смуты. В период кризиса зашатались и религиозные устои государственности. Смута захватила и массу священнослужителей, породила сумбур в головах паствы и уронила в ее глазах сакральность храма и литургии. Авторитет церкви сильно пострадал от чехарды патриархов, судьбами которых играли самозванцы и авантюристы, от корпоративного эгоизма монастырской братии, которая стремилась сохранить свое достояние за крепкими стенами обители.

Исторические источники свидетельствуют о падении нравов при отправлении православных обрядов. Ради сокращения времени на богослужение было введено в практику многогласие, при котором в храме одновременно звучали голоса нескольких священнослужителей, превращая литургию в бессмысленный гвалт и порождая суматоху в толпе молящихся. Исследователи связывают это с общим «обмирщением» культуры, то есть массовым отходом народа и общества от религии, с чем нельзя согласиться. Равнодушие к религии не могло породить религиозного раскола. Скорее наоборот, это говорит об особо напряженном внимании к чистоте православия.

Поводом к драматическим процессам послужил старый вопрос об исправлении богослужебных книг. Он приобрел вдруг особую остроту в начале царствования второго Романова – Алексея Михайловича. При молодом царе сложился кружок «ревнителей древлего благочестия» во главе с духовником царя Стефаном Вонифатьевым. Участники кружка вскоре разошлись по разные стороны баррикад. Будущий патриарх Никон был за реформу по греческим образцам, а будущий «огнепальный» протопоп Аввакум требовал возвращения к строгим образцам «Святой Руси», к решениям Стоглава 1551 года. Царь и официальная церковь пошли за Никоном.

Выходец из мордовских крестьян патриарх (с 1652 года) Никон был незаурядной личностью. В его деятельности, несомненно, большую роль играли непомерное властолюбие и личные амбиции. В какой-то мере он пытался продолжить традицию, начатую при царе Михаиле Федоровиче, отец которого патриарх Филарет имел равный царскому титул «великого государя» и, по сути дела, управлял государством после своего возвращения из польского плена в 1619 году. Никон также добился этого титула. Алексей Михайлович считал его своим «собинным другом» и при поставлении его на патриаршее служение обещался во всем его слушаться.

И все-таки этот альянс был обречен. Исключительно набожный царь по молодости лет хотел видеть в патриархе духовную опору и советчика, чего не мог ему дать престарелый патриарх Иосиф. Сам он не был способен к решительной государственной деятельности. При нем всегда кто-то был реальным правителем государства: сначала Б.И.Морозов, затем Н.И.Одоевский. Следующим стал новгородский митрополит Никон, возведенный в сан патриарха всея Руси. Пользуясь своим влиянием на царя, Никон стал вершить не только дела церкви, но и дела царства. Однако, крутой нрав и самоуправство патриарха не могли не вызвать протеста оттесненных им от управления государством бояр.

В отличие от царя, Никон имел определенную программу и действовал решительно и даже дерзко. Он ставил священство выше царства. В этом смысле трактовал он и известную формулу «Москва – третий Рим». Москва есть не просто столица последнего православного царства. Она есть последний мировой центр православия, а предстоятель Русской Православной Церкви – олицетворение его. Следовательно, православный патриарх выше царя московского. Подобно тому, как луна светит отражением солнечного света, так и власть царя сильна патриаршим благословением.

Возможно, что Никон вдохновлял себя примером Римского престола, стоящего над светскими государями всех католических королевств и даже германского императора. Уже в сане Новгородского митрополита он добился от царя права наблюдать светское управление в своей епархии и делал это весьма жестко, чем снискал ненависть новгородских властей. Став патриархом, Никон стремился превратить дарованный ему титул великого государя из символического в реальный. Во время отлучек царя на войну с Польшей (1654 г.) и со Швецией (1656 г.) Никон распоряжался вполне самовластно, писал указы воеводам с формулой: «указал государь царь великий князь всея Руси Алексей Михайлович и мы, великий государь и патриарх…», утверждал боярские приговоры и даже вел дипломатическую переписку вместо царя.

Никон пытался создать внутри государства Российского свое клерикальное государство. Он резко критиковал Соборное Уложение 1649 года за ограничение имущественной самостоятельности церкви, Монастырский приказ считал вредным бесовским учреждением. Пользуясь тем, что Уложение выделяло патриаршие владения в особое управление, он стремился максимально расширить их. Патриаршая «империя» простиралась от Москвы в сторону Новгорода, Архангельска, Вологды. В Тверском крае в его власти был Ржев и Осташковская область, на Волге – рыбные ловли в Казанской и Астраханской землях, на юго-западе – земли в сторону Киева, отошедшие от Польши, на юге – пространства до Крымских степей. Население патриарших владений насчитывало свыше 25 тыс. домохозяйств.

Опорными пунктами «империи» Никона были три монастыря: Иверский близ города Валдая в Новгородской области, Крестный на острове Белого моря близ устья р. Онеги и Воскресенский монастырь в Подмосковье. Последний был назван «Новый Иерусалим» и имел копию храма Гроба Господня с пятью престолами в алтаре для всех пяти восточных патриархов. Престол самого Никона был в центре и превращал патриарха Московского и всея Руси из пятого, т.е. младшего, в первого, т.е. старейшего вселенского патриарха.

Самой трудной и опасной частью программы Никона оказалось исправление богослужебных книг и обрядов. Внешне это выглядело простой реализацией идей кружка Стефана Вонифатьева и не вызывало сопротивления. За образец были взяты греческие книги и литургические каноны. Никон вел активную переписку с восточными патриархами, стремясь заручиться их авторитетом в этих вопросах. Однако, конечная цель была не в исправлении русского православного обряда. Никон стремился приблизить русское православие к греческому для того, чтобы овладеть всем восточным православием и привести русскую церковь в Царьград-Константинополь. Для этого русская церковь должна быть близка и понятна греческой церкви.

Однако церковное великодержавие, вынесенное Никоном из кружка «ревнителей древлего благочестия», оказалось недостижимым. Более того, насильственная ломка обрядового строя русской церкви, предпринятая патриархом, вызвала церковный раскол, а вмешательство в государственное управление – мощную оппозицию со стороны бояр Морозовых, Одоевских, Стрешневых, Милославских, Салтыковых, Трубецких, Долгоруковых и др. Против Никона действовала и царица Мария Ильинична. Они сделали все, чтобы отвратить царя Алексея Михайловича от его «собинного друга».

И тут оказалось, что вся программа Никона строилась на особых отношениях с царем. В начале июня 1658 г. произошел открытый разрыв, а когда движимый ревностью к прежней любви Алексея Михайловича Никон поставил вопрос о доверии и заявил об отставке, она была молчаливо принята царем. Дальнейшие попытки Никона вернуться на патриаршество были пресечены, а сам он в 1666 г. был низложен собором епископов при участии восточных патриархов и отправлен в заточение в Ферапонтов монастырь.

Несмотря на низложение Никона, дело его по исправлению православного обряда было продолжено, и раскол усилился. От сторонников старой обрядности отвернулся и сам царь Алексей Михайлович. В то же время, идея православного великодержавия Никона была предана забвению, так как она был чревата войной против Турции. Церковный собор 1667 г. добился упразднения Монастырского приказа и, казалось бы, восстановил независимость духовной власти. На деле же низложением своего предстоятеля русская церковь окончательно подпала под власть царя, что и привело вскоре к упразднению патриаршества в России Петром Великим.

Лекция 13. ГОСУДАРСТВЕННОЕ УПРАВЛЕНИЕ В XVII СТОЛЕТИИ

– Новая легитимация верховной власти

– Приказно-воеводская система государственного управления

– Государственное управление на Украине

– Освоение Сибири

Верховная власть претерпевала на протяжении столетия существенную эволюцию. В современной литературе преобладает мнение о том, что первая половина столетия была расцветом сословно-представительной монархии, а во второй половине самодержавие быстро приобретало черты абсолютизма европейского типа. При этом отмечается, что, в отличие от европейских абсолютных монархий, в России абсолютизм сформировался при безраздельном господстве феодально-крепостнических отношений, что и было зафиксировано Соборным Уложением 1649 года. Таким образом, Российское государство вновь демонстрировало свою хроническую отсталость – недостаточную централизованность, сословно-представительная монархия – недостаточную представительность, нарождающийся абсолютизм – недостаточную цивилизованность и правовую недоразвитость и т. п.

Утверждение новой верховной власти после Смуты – это, прежде всего, ее легитимация. Народ избрал нового царя и новую династию, чем по сути дела авансировал Романовым право на самодержавную верховную власть. Далее новая династия должна была пройти свою часть пути, выполнить свою часть работы по легитимации верховной власти – сделать ее сильной и самостоятельной, то есть добиться ее возвышения.

Царствование Михаила Федоровича было временем младенчества царской власти. При царе постоянно работал «коллективный опекун» – Земский собор, который и принимал все важнейшие государственные управленческие решения. Это были решения по чрезвычайным вопросам, которые нельзя было решать иначе, как по совету «со всей землей»: новые денежные сборы с населения в казну («пятая деньга», «посошное»), меры по устройству службы в войске («верстание в службу» и наделение поместным окладом – землей).

В 1619 году вернулся из польского плена отец молодого царя митрополит Филарет (Федор Никитич Романов). Он сразу же был возведен в сан патриарха и получил титул «Великого Государя» наравне с царем. Филарет встал у кормила власти и возглавил правительственную деятельность. Так что, с одной стороны, верховная власть оказалась под опекой Земского собора, с другой – под опекой предстоятеля Русской Православной Церкви.

Романов-отец сделал для выживания и укрепления династии, пожалуй, даже больше, чем его царственный сын. Правительственная деятельность приобрела долгожданную последовательность и основательность. В июне 1619 года Земский собор приговорил: произвести перепись домовладений и привести к присяге «писцов» и «дозорщиков», злоупотребления которых уже превратились в государственную угрозу; возвратить в прежние общины всех беглых и «заложившихся» за сильных господ, а последних штрафовать в случае сопротивления; составить подробную роспись государственных доходов и расходов; учредить боярскую комиссию (Сыскной приказ) во главе с князьями Черкасским и Мезецким по сыску «обидчиков» из числа «сильных людей»; обновить состав Земского собора.

На протяжение полувека народ и церковь оберегали и поддерживали власть царя, разделяли с ним государственную ответственность и брали на себя основную тяжесть государственных забот, проведение в жизнь непопулярных мер вроде новых налогов, снаряжения войска, изнурительных и не всегда успешных войн. При этом Земский собор не подменял царя, не вторгался в прерогативы верховной власти, не требовал себе ее полномочий. По мере укрепления и возвышения самодержавия посланцы «всей земли», отходили от высшего государственного управления и переключались на близкие и понятные им занятия и труды.

Исключительность царской власти и неприкосновенность личности царя были закреплены Соборным Уложением 1649 года. Возведение хулы на царя приравнивалось к богохульству. Поэтому попытка патриарха Никона возвыситься над царем была неприемлема. Царская титулатура после присоединения Украины выглядела уже следующим образом: «Божией милостию великий государь, царь и великий князь всеа Великие, Малые и Белые Русии самодержавец».

Чтобы обрести реальное самодержавие царская власть должна была освободиться от опеки Земского собора и церкви. Последним полным собором, решавшим судьбоносный для страны вопрос, был Земский собор 1654 года, принявший Украину в состав России. Опека церкви закончилась с делом патриарха Никона.

Наследницей древней традиции, сковывавшей самостоятельность верховной власти, оставалась Боярская Дума. Состав ее сильно изменился после Смуты. Внешние атрибуты статуса думы еще сохранялись, также как и старая формула: «царь указал, а бояре приговорили». Общение царя с думой также выглядело по-прежнему, по-семейному близким. И все же необратимые перемены уже начались в самой боярской корпорации. Не пережив Смуты, ушли в прошлое многие знатные боярско-княжеские роды Рюриковичей, Гедиминовичей, Ольгердовичей, поредело и старомосковское боярство. Ряды боярства пополнялись скудно, да и новое боярство не могло похвастать древностью рода.

В самой Думе, численность которой быстро росла (в 1653 г. – 35 членов, в 1700 г. – 94), все больше становилось думных дворян и думных дьяков. Из аристократического органа боярской корпорации, стоящего на страже традиции местничества, дума превращалась в высший орган государственного управления. Поэтому вполне закономерными были отмена местничества и сожжение разрядных книг, на которых было основано древнее право боярства на ограничение верховной власти великого князя, а позднее царя. Многократное увеличение численности и «размывание» состава Думы губительно сказывалось на ее дееспособности как органа управления. Поэтому уже Алексей Михайлович в целях контроля над Думой создал «государеву комнату», а при Федоре Алексеевиче появилась Расправная палата – откровенно надзорный орган и своеобразный президиум Думы, предрешавший повестку дня ее заседаний и даже ее приговоры по конкретным вопросам.

Возвышению верховной власти способствовали перемены в армии – главном силовом ресурсе государства. Боярские полки, состоявшие из подвластных им дворян и боевых холопов, ушли в прошлое. Сходила со сцены и старая дворянская конница. На смену им шли полки иноземного строя – солдатские и рейтарские. Это было войско нового типа – регулярного. Близким к нему было также стрелецкое войско, которое также стало играть важную роль в военных кампаниях, а к концу века – и в политических событиях. Эта армия уже непосредственно принадлежала верховной власти. В ней практически не было подразделений, ориентированных на интересы отдельных боярских кланов. Зато быстро вырастал вес среднего служилого сословия – дворян и детей боярских. Именно они становились столпом монархии и новой опорой трона.

Таким образом, складывалась новая легитимация верховной власти в России. Она вбирала в себя новые веяния, вызванные социально-экономическим и общекультурным переломом и выдвижением на авансцену средних служилых слоев. Эти новые элементы социального самочувствия народа не меняли традиционную цивилизационную матрицу русской государственности. Потому что исторгнутые из толщи народной и призванные к политической государственной жизни социальные группы (сословия) воспроизводили в новой хозяйственно-экономической и бытовой оболочке ее фундаментальный культурный код.

Приказно-воеводская система государственного управления считается отличительной чертой XVII столетия. В ней с наибольшей ясностью и полнотой выразились состояние и вектор развития власти. Приказы как орган центрального государственного управления сложились во второй половине XVI столетия, но они не были еще в полной мере повсеместной системой со своим устойчивым аппаратом и штатом государственных служащих. В период Смуты они просто растворились в бурных обстоятельствах. Кадры приказных служащих разметало по разным политическим лагерям, и лишь немногие возвратились затем на государственную службу.

В первые годы после Смуты были возрождены около двух десятков центральных учреждений. Появились и новые (Новая четверть, Приказ Большой казны) для сбора налогов в опустевшую казну, а также для перераспределения земель и иных имуществ среди участников народного ополчения. Дворянами занимался Поместный приказ, а для казаков и иностранцев созданы Казачий и Панской приказы. В первой половине столетия преобладали срочные и оперативные вопросы управления. Этим объясняется создание нескольких временных приказов, главным образом для сыскных дел. В отличие от XVI столетия они сразу оформлялись указом, в котором определялись компетенция, штат и бюджет нового учреждения.

Наряду с прежними государственными и дворцовыми приказами, появились приказы патриаршего управления. После возвращения из польского плена в 1619 г. патриарха Филарета, ставшего вершителем дел государственных, были созданы три приказа, ведавшие всем патриаршим хозяйством (Дворцовый, Казенный и Разрядный). После смерти Филарета они не только сохранились, но и получили дальнейшее развитие. Вся приказная система стала тройственной (приказы государственные, дворцовые и патриаршие).

Личный состав центральных приказов составляли думные дьяки (в 1640-х годах – 4 чел., в 1690-х – 12 чел.), приказные дьяки (соответственно – 51 и 86 чел.) и подъячие (соответственно – 782 и 2648 чел.). Всего в центральных учреждениях в 1640-х годах трудилось 837 чел., а в 1690-х уже 2739 человек.

К середине столетия приказная система обрела собственные местные органы, сложился тип местного приказного учреждения. Главной фигурой местного государственного управления становится воевода. При нем действовала воеводская изба, получившая наименование съезжей. Воеводское управление было продолжением приказной системы на местах. Воеводы получили широкое распространение в период Смуты. Из чрезвычайной формы власти они превратились в ординарный орган государственного управления, который был для правительства более удобен, нежели прежние губные старосты и городовые приказчики. Несмотря на отдельные протесты горожан, воеводы вытесняли старую систему губных и земских учреждений. Число приказных изб (съезжих) выросло со 185 в 1626 году до 302 в 1698 году.

Состав служащих приказных изб делился на временных (дьяков или заменявших их подъячих «с приписью») и постоянных (местных подъячих). Численность приказных людей колебалась: приказных дьяков в разные годы насчитывалось от 16-ти до 33-х, подъячих «с приписью» от 4-х до 17-ти. Местных подъячих в 1640-х гг. было 748 человек, а в 1690-х – 1918 человек.

Весь штат приказных служащих по стране, таким образом, существенно вырос: с 1611 чел. в 40-е годы до 4657 чел. в годы 90-е. Важно заметить, что увеличение количества приказных людей происходило лавинообразно с начала 80-х годов, когда резко обострилась борьба за власть, и участники этой борьбы были заинтересованы в поддержке государственного аппарата и его разрастании. Если в 70-х годах в дьячество производили одного-трех человек, то в 1682 году уже было пожаловано 13 человек, а в следующем 1683-м еще 11. Основная масса подъячих была сосредоточена в общегосударственных приказах. Почти половина всех приказных подъячих состояла на службе в четырех крупнейших приказах – Поместном, Большой казны, Большого дворца и Разрядном. Традиционно многочисленным был Посольский приказ, к судейской коллегии которого отошли некоторые территориальные приказы (четвертные).

Вопреки распространенному в нашей литературе мнению о непомерном разрастании приказного аппарата и хаотичности всего центрального государственного управления, следует заметить, что XVII столетие было временем кристаллизации традиционной русской системы. В стране шло оформление единого экономического пространства и соответствующей ему системы органов центрального и местного государственного управления. Унификация местных органов в виде приказных изб, возвышение из их числа разрядных изб, в подчинении которых было уже по нескольку городов и уездов, были предвосхищением губернско-уездной системы даже не Петра Великого, а Екатерины II.

Рост числа самих приказов более относится не к общегосударственной, а дворцовой системе. Что касается первых, то более или менее значительными новациями были территориальный Сибирский, выделенный из состава приказа Казанского дворца в 1637 году и несколько временных приказов, которые все более приобретали характер комиссий, не имели своего постоянного штата и комплектовались за счет подъячих других приказов.

Выстраивалась властная централизованная вертикаль, в которую сводилась вся система управления от местных приказных изб и воевод, до Боярской думы, которая постепенно утрачивала свой аристократический характер и становилась верхней частью приказной системы управления. Появление таких органов как Приказ тайных дел, Счетный приказ, а также Судный приказ в дворцовом ведомстве и Расправная палата в думе также указывают на процесс централизации и концентрации власти. Особое внимание обычно привлекает Приказ тайных дел, который просуществовал с 1654 по 1675 гг. Современник событий писал о нем: «Устроен тот приказ при нынешнем царе для того, чтоб его царская мысль и дела исполнялись все по его хотению, а бояре и думные люди о том ни о чем не ведали»7676
  Котошихин Г. К. О России в царствование Алексея Михайловича. – СПб., 1906. С. 109.


[Закрыть].

Государственная служба приказных людей становилась все более регулярной. Приказный подписывал т.н. крестоприводную грамоту, т.е. целовал крест царю о службе своей. Этот порядок известен еще с XVI столетия. В XVII веке служба скреплялась письменной присягой, которая подразделялась на две части – «государеву службу» и «приказную работу». Служба означала подданнство и ставилась высоко, прежде всего, служба в государевых полках и посольствах. Работа была более низким занятием людей неполноправных, а в приказных учреждениях – занятия черновым, техническим трудом. Поэтому в присяге дьяков термин «приказная работа» не употреблялся и встречается только в присяге подъячих.

Конкретные обязанности приказных людей и приказное делопроизводство схожи с канцелярской работой при камералистской системе, но не были столь строго регламентированы и в целом были значительно сложнее.

Государственное управление на Украине утверждалось с трудом.

Огосударствление принятых в состав России левобережных областей Украины было осложнено тем, что эти южнорусские земли после монгольского нашествия довольно длительный исторический период находились в составе сначала Литвы, а затем объединенного Польско-литовского государства. Кроме того, сильное влияние оказывала Турция и ее форпост в регионе – Крымское ханство. Старая государственность времен Киевской Руси была утрачена. Оформление новой государственности, которая выражала бы чаяния народа, сдерживалось неблагоприятными социальными и духовными условиями. Преобладание западных христианских государственных начал обернулось для православного населения южных и западных русских земель настоящим владычеством и порабощением, гораздо худшим, нежели ордынское иго. Польская корона словно бы стремилась здесь выполнить программу крестового похода, столь бесславно начатого крестоносцами против северо-западной Руси в XIII столетии.

Социальная организация народа Украины, сложившаяся под этим гнетом, мало способствовала выработке государственной идеи и государственному строительству. Численное преобладание было за крестьянством. Именно оно наиболее последовательно выступало за переход в российское подданство и воссоединение с русским народом. В то же время, крестьянство было наиболее бесправной частью народа. Польские паны называли крестьян хлопами или чернью и эксплуатировали их самым жестоким образом. Городское население было знакомо с магдебургским правом, но также испытывало польский гнет и стояло за русского царя.

Привилегированный слой народа Украины составляло казачество. Польское правительство пыталось использовать казаков на пограничной службе и даже ставило их на довольствие. Получавшие жалованье от польской короны казаки именовались реестровыми, т.е. записанными в особый реестр, достигавший 6 тыс. человек. Это была меньшая, привилегированная, часть казачества, мечтавшая об уравнении своих прав с польской шляхтой, в том числе и в части владения поместьями и крепостными крестьянами. Большинство же казаков были беглыми крестьянами, которых принимали для участия в набегах на земли польских магнатов, либо на соседние Турцию и Персию. Однако, верхушка реестрового казачества (старшина) не сливалась с основной массой казачества и вела свою дипломатическую игру с королем, султаном, ханом крымским, а затем и с царем.

Казаки имели свою цитадель – Запорожскую Сечь, которая была центром притяжения для наиболее пассионарной части украинского православного населения. Здесь формировалось войско и избирался его предводитель – атаман. Сама по себе казачья ватага не представляла особой опасности для регулярной польской армии, поскольку численность ее редко превышала две-три тысячи всадников. Но объединение казаков с массовым крестьянским бунтом превращало их в грозную силу. Так было с войском Богдана Хмельницкого, которое под Белой Церковью насчитывало свыше 70 тыс. человек. А большая часть повстанцев действовала помимо Хмельницкого т. н. «загонами», каждый по отдельности представлявшими собой целую армию. Власть панов на Украине была сметена словно ураганом, но казаки не решились довершить дело походом на Польшу и свой сословный интерес поставили выше национального.

Зборовский мир, заключенный коленопреклоненным Хмельницким, был предательством интересов крестьянства – главной силы народного восстания. Польское владычество сохранилось, народ остался в крепостном ярме. Лишь само казачество получало привилегии, к которым так стремилось: реестр расширялся до 40 тыс., казаки получали земельные наделы, право на прислугу и обещание на позднейшее обращение их в «лыцарство». Старшина получала право владения «ранговыми местностями» – поместьями за службу короне. Гетман Хмельницкий получил город Чигирин с уездом «на булаву» с богатым местечком Млиевом, принадлежавшим прежде польскому магнату Конецпольскому с 200 тыс. талеров ежегодного дохода.

Народ не смирился и буквально вынудил Хмельницкого продолжать борьбу и пойти на поклон Москве. Целыми селами и даже округами (поветами) бежали украинцы в Россию. Так выросла пустынная прежде Харьковщина. У казачьей верхушки была альтернатива: либо сделаться окончательно врагом своего народа, либо возглавить движение к Москве и сохранить свою власть и влияние на Украйне. Тайная рада (совет) войсковой верхушки рассматривала также вариант турецкого подданства, но об этом даже побоялись сказать народу. Гетман и старшина попытались добиться встречной присяги царя в том, что он сохранит прежние вольности, но царский стольник Бутурлин объявил это «непристойным», «потому что всякий подданный повинен веру дати своему государю». Войсковому писарю И. Выговскому и полковникам, пришедшим к нему с угрозой сорвать присягу царю и требованием «дать им письмо за своими руками, чтобы вольностям и маетностям быть по прежнему», Бутурлин возразил: «Мы вам и преж сего сказывали, что царское величество вольностей у вас не отнимает и в городех у вас указал государь до своего государева указу быть по-прежнему вашим урядником и судитца по своим правам и маетностей ваших отнять государь не велит». Он предложил казакам обратиться к царю с челобитьем, и все просимое будет дано. Таким образом, в Переяславле в 1654 г. произошла безоговорочная присяга народа и казачества царю московскому как суверенному государю.

Москва с явной неохотой принимала Украину под свою руку. Это означало войну с Польшей, а затем, как выяснилось еще и с Турцией. Но это был свой русский православный народ, и оставлять его в руках жестоких иноверцев было для богобоязненного Алексея Михайловича невозможно. Все малороссийские сословия получили то, о чем били челом государю: городам сохранено магдебургское право, остаткам шляхты – их привилегии, духовенству – землевладение. Более других были облагодетельствованы казаки: реестр был не только сохранен, но и сильно расширен до 60 тыс. человек, свободно выбирались старшина и гетман, даже внешние сношения и прием иностранных посольств.

В период польского владычества власть гетмана была ограничена войском, а землей и крестьянами владели паны. С присоединением к России формально место польской коронной администрации заступала российская. На деле же временная военная система казачества оказалась реальной властью, установленной явочным порядком. Самая многочисленная часть народа – крестьянство – осталась безгласным свидетелем этого беззакония. Гетман со своей канцелярией распространили казачью войсковую организацию на всю страну, сначала временно, а затем и постоянно. Московское правительство молча смирилось с этим, и даже согласилось поручить этим органам «казацкого уряду» сбор податей и повинностей. Причем доходы от сборов шли не в царскую, а в гетманскую казну. Из военного предводителя гетман превратился в правителя Украины.

Первые три года после Переяславской рады шла война с Польшей, и Москве было недосуг заниматься государственным устройством Украины. Богдан Хмельницкий, со своей стороны, затягивал его ссылками на военную неразбериху и незавершенность реестрования казаков. В 1657 г. правительство заявило о необходимости введения воеводского управления и сбора налогов в государственную казну. Это решение вызвало недовольство гетмана. Богдан Хмельницкий соглашался принять воеводу лишь в одном Киеве, а его преемник Иван Выговский открыто воспротивился введению царской администрации на Украине. Старшина распространяла в местном населении дикие слухи о предстоящих зверствах и бессердечии «москальских воевод». После напоминания из Москвы Выговскому о выплате жалованья реестровым казакам из малороссийских податных сумм гетман и старшина решились на измену, вступили в переговоры с Польшей и Крымом, что повело к военному противостоянию с Москвой. В Запорожской Сечи произошел раскол, часть казаков осталась верной Переяславской присяге, выбрала себе гетмана Беспалого и выступила против Выговского. Царские воеводы кн. А. Н. Трубецкой и кн. С. Р. Пожарский с большим войском выступили на помощь Беспалому, но подверглись разгрому соединенными силами Выговского и Крымского хана. Князь Пожарский увлекся погоней за татарами, был взят в полон и за свою дерзость (плюнул хану в лицо) был казнен. Его отряд в количестве 5 тыс. человек казаки вывели в степь и всех перерезали. Вскоре хан поссорился с Выговским, покинул его, и гетман-изменник потерпел поражение. Казаки объединились вокруг сына Богдана Хмельницкого – Юрия, который и стал гетманом.