Текст книги "История государственного управления в России"

Размер дани более или менее четко был определен после трагической гибели князя Игоря в 945 году. Князь был убит древлянами за чрезмерную алчность. Видимо, какие-то границы дани были изначально установлены, и попытка Игоря с малой дружиной собрать что-то дополнительно была истолкована как нарушение. Древляне посчитали себя в полном праве «сдумать о князе сем». По сообщению Льва Диакона, Игорь был привязан за ноги к двум деревьям и разорван на части. Ольга жестоко отомстила за гибель своего мужа, но все же вынуждена была заняться упорядочением сбора дани. Была устроена общегосударственная система пунктов сбора дани – погостов и становищ. Погосты, до которых полюдье не доходило, были укрепленными пунктами, а становища не укреплялись, поскольку полюдье (княжеский поезд) было слишком грозной военной силой, чтобы кто-то отважился на него напасть.

Ольга определила и порядок распределения собранной дани и денег, вырученных за продажу собранного. Треть шла на княжеский город Вышгород, а две трети – на дружину. Для более позднего времени известно, что Ярослав Мудрый, будучи князем в Новгороде, имел право на треть его годового дохода, вСмоленском княжестве, судя по грамоте князя Ростислава, жена князя имела право на часть дани.

Единицами обложения были в неземледельческих районах «дым», в сельскохозяйственных – «рало», в городах – «погородье». В княжескую казну шли также доходы с суда и штрафы. Особую статью доходов составляли сборы с торговых и разного рода пошлины: мыта (таможенная пошлина), мостовое, перевоз, гостиное (за склады), торговое (за рыночную площадь), корчмита (за ночлег).

Полицейское управление было важной задачей княжеской власти. Во времена всеобщего вооружения народа, как когда-то в общине спартиатов, в этом не было нужды. К тому же действовал строгий родовой обычай кровной мести. В Киевской Руси это все в той или иной мере сохранялось, как видно из первых статей Русской Правды. С формированием государственных отношений вопрос об охране правопорядка решался принципиально иначе. Монополия на насилие перешла теперь верховному владыке – князю.

Сам правопорядок устанавливался высшим нормативным актом – законом. Охрана правопорядка должна стать прерогативой публичной власти. Она сама стоит на страже введенного ею самою государственного порядка. И даже полицейские функции общины уже не следствие родового обычая, а реализация государственных полномочий, зафиксированных в законе. Именно так следует смотреть на то, что возникающие бунты подавляются тысяцкими, или даже самой общиной-вервью. Что же касается тивунов, мечников, сотских, десятских, старост – все они уже ставленники князя, исполнители его воли. С утверждением христианства часть функций государства по охране правопорядка в его морально-этическом аспекте взяла на себя церковь.

Важной сферой, требовавшей государственного регулирования и поддержки, были пути сообщения. Через Русь пролегали крупные и древние торговые пути. Самым мощным был волжский торговый путь, по которому купеческие караваны из Китая и Персии достигали севера Европы. В верховьях Волги он делился на два рукава: на север в земли новгородские и далее в Скандинавию и на запад по Западной Двине через полоцкие земли к южному побережью Балтийского моря. По юго-западной части Руси проходил оживленный Висло-Днестровский торговый путь, который связывал Европу с Причерноморьем, Закавказьем и Средней Азией. Экономическим стержнем Киевской Руси стал путь «из варяг в греки» оп Днепру, который выделился из более древнего маршрута – Азовско-донского. Днепровский путь имел некоторые неудобства из-за порогов в нижнем течении Днепра, но это препятствие преодолевалось с помощью волоков, которых было немало и в северной части пути. Иногда дело обходилось тем, что гребцы покидали лодьи и с берега с помощью шестов проталкивали облегченные суда через бурлящие валуны порогов. Дело было настолько привычным, что каждый из днепровских порогов имел свое имя, причем, отдельно славянское и варяжское.

Зимой устанавливался санный путь, или зимник. Не случайно княжеский поезд отправлялся в полюдье поздней осенью, когда мороз сковывал осеннюю слякоть, и русла многочисленных рек покрывались льдом. Зимняя река становилась самой удобной, а в густых непроходимых лесах северо-востока и единственной дорогой. Благодаря именно речному льду монгольская конница смогла столь быстро проходить значительные расстояния во время Батыева нашествия. И, напротив, весенняя распутица сделала их дальнейшее движение от Торжка на Новгород невозможным, и они вынуждены были повернуть в степи.

Княжеским именем строились мосты и мостовые в городах. Существовал княжеский «Устав мостником», включенный в состав Русской Правды, данной Ярославом Мудрым новгородцам. Князь приказывал своим людям следить за состоянием волоков, которые нужно было выстилать бревнами. Княжеская дружина охраняла торговые караваны. Были сделаны первые попытки создания искусственных коммуникаций. Так, в 1133 году новгородский посадник Иванко Павлович пытался устроить канал возле озера Стержа для улучшения навигации в верховьях Волги. Известно также, что полоцкие князья расчищали от камней Западную Двину, стремясь улучшить ее судоходные качества.

Пути сообщения были важны и для почтовой службы. Правильно устроенной почты еще не было. Письма и устные известия отправлялись с гонцами. Так была доставлена в Новгород Ярославу от сестры его Предславыновость о смерти их отца Владимира Святославича и начале борьбы Святополка со своими братьями. Сохранилось письмо Владимира Мономаха к Олегу Святославичу. Открытые в Новгороде берестяные грамоты с процарапанными на них острым металлическим стилом надписями свидетельствуют о том, что переписка была делом массовым и обыденным не только для вельмож, но и для простых горожан.

Князь должен был демонстрировать человеколюбие и заниматься общественным призрением. С принятием христианства эта сфера деятельности приобрела особое значение как христианская добродетель. В то же время, это была одна из важнейших функций и задач государства, которое должно было перенять ее от родовой общины. Община заботилась о своих членах в соответствии с обычаем защищать и поддерживать сородичей. Это был такой же обряд, как и все другие обряды – инициация, охота и приготовление пищи, совместная трапеза, жертвоприношение и т. д. Причем личность сородича не имела никакого значения, она растворялась в космосе природы и обычая-традиции. Законом был обычай, а способом его реализации – обряд. Если обряд жертвоприношения требовал умерщвления человека, он был обречен, и это было так же естественно, как и любое другое ритуальное действие.

Христианство поставило в центр вселенной именно личность человека, который есть образ Божий на земле. Поэтому христианская благотворительность есть филантропия, то есть человеколюбие. Здесь главенствует солидарность по духу, а не по крови. Родовой обычай с нею несовместим. Распад родовой общины породил множество изгоев – людей, лишенных средств к существованию. Особенно тяжело приходилось вдовам и сиротам, число которых резко возрастало после очередных военных бедствий, эпидемий и неурожаев.

На Руси существовал древний обычай дружинных пиров (тризны). При Владимире Святославиче эти пиры стали сопровождаться массовыми гуляниями и бесплатными раздачами пищи. В дальнейшем они приурочивались к христианским праздникам и торжественным событиям. Так, в 1072 году, по случаю переноса мощей невинноубиенных князей Бориса и Глеба, убогих бесплатно кормили в течение трех дней.

Владимир Мономах возвысил княжескую благотворительность до уровня государственной социальной политики. Об этом свидетельствует ряд статей Устава Владимира Всеволодича, вошедшего в состав Русской Правды. В Поучении детям Мономах наказывал им: «Не забывайте о бедных… Подавайте сироте, защищайте вдову и не позволяйте сильному уничтожать людей». Важная роль в благотворительности и защите слабых и бесправных принадлежала церкви и монастырям.

Лекция 7. ГОСУДАРСТВЕННЫЙ СТРОЙ РУССКИХ ЗЕМЕЛЬ В XII—XIII СТОЛЕТИЯХ

– Раздробленность как новый государственно-политический порядок на Руси

– Власть и управление в крупнейших центрах русской государственности накануне монгольского нашествия

– Русь в тисках Востока и Запада. Даниил Галицкий и Александр Невский

– Русские земли в составе Золотой Орды и Великого княжества Литовского

В середине XII столетия русская государственность вступила в новый период своего развития, который получил в литературе название (феодальной) раздробленности. Внешне это выразилось в том, что единое государство с центром в Киеве распалось на отдельные более или менее крупные княжества. Была ли эта раздробленность феодальной – вопрос спорный, так как спорным является наличие самого феодализма в Киевской Руси. В государственно-политическом отношении раздробленность свидетельствовала о переходе государства в новое качество, в большей мере отвечающее запросам времени, интересам тех сил, которые определяли его судьбу. Соотношение их изменилось. Их тенденция приобрела ярко выраженный центробежный характер.

На политическую авансцену выступило крупное боярство. К XII столетию оно превратилось в класс многоземельных вотчинников. Причем, в составе боярства мы видим две категории: земельные богатства одних сложились из владений древней родовой аристократии, могущество других происходило из земельных пожалований, сделанных князем. Соответственно, первая группа боярства была местного происхождения, опиралась на местную традицию, далекую от интересов великокняжеской власти, вторая сложилась из посаженных на землю старших дружинников великого князя, которые сохраняли значительно большую лояльность к центральной власти.

Структура доходов боярства сильно изменилась. Основным их источником сделалась боярская вотчина как комплексное хозяйство. Княжеское полюдье утрачивало свою значимость для боярства. Вместе с ним утрачивалась и политическая власть киевского князя. Бояре уже неохотно участвовали в далеких и опасных походах. Они изобрели форму тихого бойкота княжеских распоряжений на этот счет – знаменитое «идучи не идяху».

Защита интересов боярской вотчины находила все большее отражение в княжеском законодательстве. Это видно при сравнении разных редакций Русской Правды. Однако малочисленный и примитивный аппарат великокняжеской администрации не был способен обеспечить соблюдение этих законных интересов на всей территории государства. Не могли великокняжеские дружинники поспеть повсюду, где происходили конфликты и нарушения имущественных прав вотчинников.

Итак, местное боярство превратилось в сепаратистски настроенный слой. Его стремления приобрели центробежный характер. Однако, действуя на разрыв государства, бояре не могли обойтись без княжеской власти.

Другую центробежную силу представлял собой город. Скандинавы называли Русь страной городов (Гардарики). Древнейшие города возникли как племенные центры. Эти города стояли, как правило, по берегам крупных рек. Поэтому со временем они превратились в важные торговые центры. За киевский период возникло немало новых городов, которые порой вступали в соперничество со старыми центрами.

Горожане также тяготились даннической зависимостью от Киева и готовы были поддержать бояр в борьбе за местные интересы, за освобождение от службы великому князю. Но обойтись вовсе без князя они также не могли. Нужен был свой, местный князь. Старые племенные вожди-князья давно сошли со сцены. Князем на Руси мог быть только Рюрикович.

Между тем, положение в Доме Рюриковичей было сложным и напряженным. Запутанная система престолонаследия привела к так называемому «коловращению князей по Руси». После первой кровавой усобицы сыновей Святослава Игоревича сын его Владимир попытался стабилизировать положение дел заменой местных владык своими сыновьями, которых он рассадил по всем важным княжеским столам. Однако, сначала интриги старшего (возможно, приемного сына) Святополка, прозванного Окаянным, а затем и непокорность Ярослава, подстрекаемого новгородцами и наемной варяжской дружиной, обнаружили всю непрочность этой системы.

Ярослав, захвативший Киев в результате еще более кровопролитной борьбы со своими братьями, решил поделить не города, а целые области государства между старшими сыновьями Изяславом, Святославом и Всеволодом и ввел новый порядок престолонаследия. Киевский престол должен был переходить от старшего брата к младшему. Соответственно выстраивались и их потомки по мужской линии. Но и этот порядок недолго сохранялся при последующих поколениях наследников. Как только в наследственный счет вступили не два, а три поколения, начались недоразумения. Если отец умирал раньше деда, то внук оказывался выбитым из порядка наследования княжеских столов и становился князем-изгоем. Такими князьями-сиротами стали правнуки Ярослава Мудрого Василько и Володарь Ростиславичи. В поисках своей доли в Русской земле они отвоевали у Польши червенские города Теребовль и Перемышль.

Еще больший раскол в княжеский род внесли конфликты между разными его ветвями. Первым выделилось и встало в оппозицию к остальным потомкам Владимира Святославича потомство его старшего сына от Рогнеды – Изяслава Полоцкого. Затем, в результате распада триумвирата Ярославичей началась вражда наследников Святослава и Всеволода – Олега Святославича (Гориславича) и Владимира Мономаха, а дальше – Мономашичей с Ольговичами. Старая борьба за великокняжеский стол выродилась в мелочные стычки за «округление» наследственных княжений. Вмешались половцы, «черные клобуки», счеты между князьями безнадежно запутались. Съезд князей в Любече в 1097 году был попыткой остановить усобицы. Решение участников съезда не вступать в отчину соседа, возможно, было принято под влиянием бояр, но и оно не продержалось долго. Однако, знаменателен сам факт признания любечского правила: «каждый да держит отчину свою». Этим признавался суверенитет отдельных кланов Дома Рюриковичей над отдельными частями государства как над своей неотъемлемой отчиной. В этом был зародыш будущей раздробленности.

Таким образом, сложился мощный союз местного боярства, городов и местного княжеского клана, против которого киевский великий князь был бессилен. Единство государства продержалось еще некоторое время, благодаря личным дарованиям Владимира Мономаха и его сына Мстислава Великого, но после 1132 года распад Киевской Руси стал неумолимой реальностью.

Это был новый государственно-политический порядок. Он отражал момент развития, а не упадка государственности. Он был, несомненно, промежуточным этапом на пути к новому единству. Залогом такой будущности были единство языка, культуры, религии. Характерный штрих: все местные летописи во всех княжествах неизменно начинались с изложения Повести Временных лет. Но прежде, чем новое единение наступило, наша государственность прошла через длительные испытания и пробивала себе дорогу через различные социально-политические формы и конфигурации.

Три крупнейших центра новой государственности, к которым тяготели, по-преимуществу, остальные осколки Древнерусского государства – Новгород, Ростово-Суздальская земля и Галицко-Волынская Русь – продемонстрировали три разных модели государственного строя, соотношения главных социально-политических сил – княжеской власти, боярства и города.

Господин Великий Новгородпредставлял собой своеобразную боярскую республику. Огромная территория Новгородской земли имела единственный центр, единственный город – Новгород. Здесь сходились все нити власти и управления. Остальные городские поселения считались пригородами (Псков, Старая Ладога, Изборск). Почва нечерноземной полосы не давала возможности заниматься зерновым производством. Зато были богатейшие возможности для охоты, рыболовства, бортничества и т. п. Сам Новгород был крупнейшим торговым центром Руси, и в этом состояла его главная сила. Северный рукав древнего Волжского торгового пути и Днепровский путь «из варяг в греки» проходил через Новгород в Скандинавию и Прибалтийскую часть Европы. При этом Новгород сильно зависел от подвоза хлеба с «низовской земли» или с Руси, как говорили сами новгородцы.

Власть в Новгороде была устроена по принципу иерархии вечевых собраний. Город был поделен на пять концов, которые в свою очередь делились на улицы. Уличанские и кончанские веча составляли низший уровень городского самоуправления. Высшим законодательным органом было общегородское вече. Оно обсуждало важнейшие вопросы жизни города и всей земли, формировало исполнительную власть. Вопрос о составе веча остается дискуссионным. Есть аргументы за то, что полноправными участниками народного собрания были все домохозяева, невзирая на статус. Иногда вече делилось на две части – с Софийской и с Торговой стороны. На мосту через Волхов они сходились и дракой решали, кто прав.

Знаменитая Новгородская археологическая экспедиция открыла нашему взору повседневную жизнь этого своеобразного города-государства средневековой Руси. Исследована и вечевая площадь, на которой обнаружены скамьи примерно на триста человек. Судя по всему, на них восседали привилегированные участники веча – бояре («триста золотых поясов»). Этот особый боярский совет («совет господ») составлял правящую верхушку новгородской республики. В него входили действующие (степенные, т.е. выступающие с вечевого помоста – степени) и старые, т.е. бывшие, высшие должностные лица и наиболее знатные бояре. Совет господ предварительно обсуждал вопросы, выносимые на вече, и готовил проекты решений по ним. Он осуществлял контроль над должностными лицами государства.

На вече избирались главные должностные лица государства – посадник и тысяцкий. Изначально посадники были ставленниками киевского князя, посаженными им на управление городскими делами. С отделением Новгорода от Киева эта должность стала выборной, поначалу пожизненной, а затем избираемой ежегодно из числа наиболее знатных бояр.

Посадник созывал вече, открывал собрание и был ответственным за исполнение его решений. Прерогативой посадника была внешняя политика и судебные функции. Тысяцкий был ближайшим помощником посадника. Он возглавлял новгородское ополчение («тысячу»), следил за порядком в городе, т.е. осуществлял полицейские функции.

Влиятельнейшей фигурой в государственном управлении Новгорода Великого был архиепископ. Он также избирался на вече, а затем получал поставление от киевского митрополита и утверждался константинопольским патриархом. Архиепископ («владыка») управлял обширным церковно-монастырским хозяйством, был самым крупным землевладельцем, обладателем несметных сокровищ, хранителем эталонов мер длины и веса и самой государственной казны Новгорода и даже имел в своем распоряжении особые воинские формирования («владычные полки»). Он председательствовал в Совете господ, который заседал во владычных покоях на Софийской стороне.

Новгородские бояре раньше других стали проявлять «вольность в князьях». Они имели обыкновение «выкармливать» одного из сыновей киевского князя с младых ногтей, а затем сажать его на великокняжеский престол и получать от этого немалые выгоды и привилегии. Так было со Святославом Игоревичем, его сыном Владимиром Святым, с сыном последнего Ярославом Мудрым и т. д.

В 1102 г. они заявили киевскому князю Святополку Изяславичу, намеревавшемуся посадить своего сына на княжение в Новгороде: «Аще ли две главы имееть сын твой, то посли его!». И Святополк вынужден был отказаться. Последняя попытка сломить гордыню новгородского боярства была предпринята Владимиром Мономахом в 1118 г. В Киев были вызваны все новгородские бояре и приведены к присяге на верность великому князю и посаженному им в Новгород на княжение Всеволоду Мстиславичу. Некоторых из них задержали в столице и даже бросили в поруб. Так, один из них боярин Ставр потешался над киевским боярством и самим князем Владимиром и высмеивал столичные крепостные укрепления говоря, что его боярский двор в Новгороде будет не хуже города Киева.

В 1136 г. новгородцы вернули долг сторицей. Они изгнали князя Всеволода Мстиславича и после этой революции уже сами определяли, кого из Рюриковичей пригласить на княжение в Новгород. Роль князя была сведена к простой оборонительной функции. Ему даже запрещалось жить в городе. Его действия контролировались посадником. Князю назначалось вознаграждение и отдавалось в пользование подгороднее село Ракома. Судя по тому, что князья вели нешуточную борьбу за новгородский стол, княжение здесь было привлекательным. Новгород приглашал к себе наиболее сильного на тот момент русского князя.

Право Новгорода на свободный выбор князя было закреплено решением съезда князей 1196 года. С каждым князем вече заключало договор. Князь обязывался «держать Новгород в старине, без обиды», защищать его от внешних врагов, не объявлять войны и не заключать мира без разрешения веча, не иметь на территории Новгородской земли вотчин. Судить князь мог только вместе с посадником. За нарушение этих обязательств князь мог быть изгнан решением веча.

Местное управление в обширной, но малонаселенной новгородской земле было продолжением городского. В пригороды вече назначало посадников. Территория делилась на пятины, соответственно пяти концам города, которым и принадлежали эти «кончанские» земли. В них также направлялись посадники из числа новгородских или местных бояр, которые «кормились» с подвластных территорий и содержали свой аппарат управления. Мельчайшие административные единицы в волостях – сотни, потуги, погосты во главе с сотскими и старостами.

На юго-западе Руси центром притяжения сделалось Галицко-Волынское княжество. Этот лесостепной район обладал тучными черноземами, на которых издревле практиковалось плужное землепашество с его высокими и гарантированными урожаями. Несметные стада крупного и мелкого рогатого скота, высокоразвитое коневодство, богатые рыбой водоемы, разнообразные промыслы и оживленная торговля по рекам Висло-Днестровского торгового пути, в городах с крупными речными портами («увозы») – все это было залогом экономического процветания края и военно-политического могущества его властителей.

Политическое развитие западной Руси долго оставалось без единого центра. Судьбы этой страны оказались в руках местного многоземельного боярства, которое, однако, признавало значимость княжеской власти. Один из бояр даже сделал попытку вокняжения в Галиче, но безуспешную. Галицкое княжество было объединено перемышльским князем Владимиром (Володимерко) Володаревичем (1141—1153 гг.). Наивысшего расцвета оно достигло при его сыне Ярославе Осмомысле (1153—1187 гг.).

Несколько иной вариант политического развития представляла собой Волынь. От 1118 года здесь прочно сидели Мономашичи. Большинство местных бояр были в разное время посаженными на землю дружинниками князя. Поэтому они были лояльны княжеской власти, которая здесь была прочна. Именно волынский князь Роман Мстиславич стал объединителем Галицкого и Волынского княжеств в единое государство.

Галицко-Волынское княжество стало одним из самых могущественных на Руси. По территории оно могло соперничать с крупнейшими европейскими монархиями. После того, как Роман занял Киев, его стали называть даже «самодержцем всея Руси». У Романа был стратегический план возрождения единой Руси. Он предлагал выбирать киевского князя решением шести «старших» князей – Суздальского, Черниговского, Галицкого, Смоленского, Полоцкого и Рязанского. Сами эти шесть княжеств не должны были дробиться между наследниками. Роман предлагал утвердить этот порядок на съезде князей. Возможно, это был путь преодоления раздробленности под эгидой Киева, но при лидерстве Галицко-Волынского князя.

Характерно описание личности князя Романа, найденное в утраченной позднее летописи В.Н.Татищевым: «Сей Роман Мстиславич, внук Изяславов, ростом был хотя не весьма велик, но широк и надмерно силен; лицом красен, очи черные, нос великий с горбом, власы черны и коротки; вельми яр был во гневе; косен языком, когда осердится, не мог долго слова выговорить; много веселился с вельможами, но пьян никогда не бывал. Много жен любил, но ни едина им владела. Воин был храбрый и хитр на устроение полков… Всю жизнь свою в войнах препровождал, многи победы получил, а единою побежден был». В 1205 году Роман погиб, оставив малолетнего наследника Даниила (родился в 1201 г.).

Однако, рост могущества княжеской власти натолкнулся на растущее сопротивление боярства. Местные летописи полны описаний многочисленных хитросплетений этой борьбы. Бояре не могли упразднить княжескую власть, но и не хотели допустить ее самовластия. Уже при Ярославе Осмомысле бояре грубо вмешивались в распоряжения князя и даже в его семейную жизнь. Ярослав был женат на дочери могучего и дерзкого Ростово-Суздальского князя Юрия Долгорукого. Брак был продиктован политическими интересами боярства, и попытка Ярослава сделать своим наследником побочного сына Олега привела к тому, что наложница князя была сожжена на костре, а князь был силой возвращен в лоно семьи.

Не менее драматичной была судьба наследника Романа Мстиславича – его сына Даниила. Отец его, круто обходившийся с галицкими боярами, странным образом погиб на охоте. Началась длительная смута, в ходе которой бояре пытались добиться своих местнических целей и поставить княжескую власть под свой контроль. Малолетний князь вместе с матерью и немногими верными дружинниками вынужден был бежать «дырою градною» (подземный ход). Лишь в 1221 году он вернул себе Владимир Волынский и только в 1234 году – Галич. При этом летописец сообщает: «Бояре же галичьстии Данила князем собе называху, а сами всю землю держаху…». В 1230 году Даниил схватил 28 бояр, уличенных в заговоре на убийство князя, но казнить их не решился. Немногим позднее, когда Даниил «в пиру веселящуся», один из его ненавистников-бояр «лице залил ему чашею. И то ему стерпевшу».

На северо-востоке Руси, в Ростово-Суздальской земле возобладало монархическое начало в лице великокняжеской власти.

Северо-Восток Руси представлял собой своеобразную лесную крепость, окруженную естественными преградами на пути завоевателей. Здесь не ощущалась та опасность от соседней Степи, которая столь досаждала Югу и Юго-Западу. Поэтому население Северо-Востока быстро множилось за счет выходцев из беспокойных регионов Руси. Вместе с людьми перемещались и традиции ремесла, хозяйствования и зодчества. Экономическому расцвету здесь способствовал древний Волжский торговый путь, неисчерпаемые ресурсы пушнины и рыбы, а также черноземное Суздальское ополье, снабжавшее весь край хлебом.

Столицей княжества считался древний Ростов Великий, цитадель местного многоземельного боярства. Значительными городами были также Суздаль, Ярославль, Переяславль-Залесский, а также построенный в 1108 году Мономахом молодой, но быстро растущий Владимир-на-Клязьме, будущая столица великого княжества.

Самостоятельность Ростово-Суздальского княжества формировалась при Юрии Долгоруком. Однако этот непоседливый князь вступил в длительную и ставшую традиционной борьбу за киевский великокняжеский престол. Наконец он его добился, но прокняжил всего два года, и, судя по всему, был отравлен киевскими боярами, так как занял престол без договора (ряда) с киевлянами, как это уже вошло в традицию, а по праву рождения (по принципу «отчины и дедины»). Первым же местным, Владимиро-Суздальским князем стал старший сын Юрия Андрей Боголюбский. Он демонстративно, против воли отца покинул данный ему в княжение Вышгород и вернулся на северо-восток. После смерти Юрия Долгорукого Андрей был единодушно избран великим князем в Ростове (4 июня 1157 г.). Это было первое избрание князя боярами, городами и духовенством. Эта дата знаменовала собой рождение самостоятельного государства на северо-востоке Руси, которому суждено было стать государственно-политическим и духовным центром грядущей России.

Андрей Боголюбский

Андрей сразу же заявил о претензии на духовную самостоятельность «Суждальской» земли. Местная епархия оказалась под опекой князя. Он вмешивался в церковные дела, вместо поставления киевским митрополитом пытался утвердить порядок избрания епископов «всеми людьми». Целью Андрея было создание независимой митрополии. Благодаря появлению иконы Богоматери, самовольно вывезенной Андреем из Вышгорода и получившей наименование Владимирской, на северо-востоке культ Богородицы стал главенствующим и приобрел характер государственно-политического символа. Вместе с ним поднимался и престиж новой столицы – города Владимира. Князь имел и своего ставленника – епископа Феодора. Однако, план не удался из-за порочного поведения епископа, который был отправлен Андреем в Киев, где тот был схвачен и казнен как еретик.

В 1169 году Андрей взял Киев, но не остался там, а демонстративно вернулся во Владимир на Клязьме, чем подтвердил свой исторический выбор, сделанный им в 1157 году. Киев был отдан на разграбление войску, чего прежде не бывало. Он пытался самовластно распоряжаться киевским столом через своего посла, но безуспешно. Южнорусские князья Ростиславичи приказали остричь его послу мечнику Михну голову и бороду и в таком обезображенном виде отослали обратно. Второй поход Андрея на Киев также был неудачен.

Слишком большая внешняя активность князя раздражала местных бояр. Они не поддержали замысел Андрея о походе на Волжскую Болгарию («идучи не идяху»). Князь попытался сломить волю бояр репрессиями. Он отбирал у них вотчины, а некоторых даже казнил. В отнятых городах строились княжеские крепости. Так, в 1156 году появилась крепость в селении Москва, принадлежавшем боярину Степану Кучке. Однако, это привело лишь к еще большему недовольству и в конечном счете к заговору 1175 года и убийству князя его ближайшими сподручниками при участии сына Кучки Петра.

Преемники Андрея, среди которых наиболее выдающимся был его брат Всеволод Большое Гнездо, не удержались на тенденции объединения и централизации княжеской власти. При Всеволоде (1177—1212 гг.) Владимиро-Суздальское княжество достигло наивысшего расцвета и могущества. Сила ростовского боярства была, наконец, сломлена. Стал явно складываться союз великого князя с городами. К этому времени относится и складывание новой силы, выступившей на стороне князя. На государственно-политическую арену выступило дворянство. В летописях, договорных и иных грамотах утверждается сам термин «дворяне» как общеупотребительный. Судя по всему, в состав дворянства вошли младшие дружинники (гриди, отроки, детские, милостники), служившие агентами центрального государственного управления (княжеского двора) в качестве мечников, вирников, подъездных, биричей, тиунов и др.