Текст книги "История государственного управления"

В начале ХХ века масоны особенно активизировались после революции 1905—1907 гг. Против них активно боролся Столыпин, наводнивший своими агентами масонство не только Петербурга и Москвы, но и Парижа. В ответ на это, так же, как и во времена декабристов, масоны демонстративно распустили открыто действовавшие ложи Великого Востока Франции и создали политические тайные ложи «Верховного Совета Великого Востока народов России» (Далее – Верховный Совет). Вербуя сторонников, они подавали себя как чисто российские, не связанные и не зависящие от иностранных своих братьев. Причиной поражения политических партий (либеральных и социалистических) в первой революции они считали свою раздробленность, которой воспользовалось самодержавие и разгромило их поодиночке. Поэтому главное условие будущей победы – единение сил, от левобуржуазных до правосоциалистических, а главная задача – превентивная революция. Имелось в виду устранение самодержавия и предотвращение неконтролируемой либерально-буржуазными кругами социальной революции. Поэтому загодя следовало проникнуть во все властные и околовластные структуры старого режима, а перспективные политические организации возглавить. Причем масонский интерес был надпартийным и должен был соблюдаться превыше всего. Отсюда за внешним хаосом внимательный взор мог рассмотреть вполне планомерные, осознанные и согласованные действия совершенно разных политиков, выполнявших единую волю. Сегодня уже не секрет, что масоны составляли большинство во всех сменявших друг друга кабинетах Временного правительства. Поэтому смена кабинетов (их было четыре состава, не считая переходного «министерства спасения» (sic!) и Директории) не имела никакого значения. Политическая линия была всё та же, пока ее не прервали большевики.

Начиная с IV Думы, масоны дирижировали политическим процессом, а затем обеспечили спокойное отречение царя и его брата Михаила Александровича. Временное правительство было их вотчиной – 7 из 11 министров первого состава были масонами, и в следующих составах их роль только повышалась. К руководству Верховного Совета имели отношение четыре активных политика из разных партий. Масоном высокого градуса посвящения был А.Ф.Керенский, чем и объясняется его феноменальный карьерный взлёт. Он общался с думцами и министрами Временного правительства тоном «власть имеющего». Министр-председатель Г.Е.Львов откровенно лебезил перед ним. Видную роль, несмотря на должности, играли еще два «непотопляемых» масона – М.И.Терещенко и А.И.Коновалов, но выше всех, судя по всему, был Николай Виссарионович Некрасов. Он держался в тени Керенского, однако все видели, что он был на две головы выше и умнее новоявленного «диктатора». Как истинный масон, он действовал из-за кулис, тайно и почти не заметно для широкой публики. Казалось, что цель достигнута, самодержавие обрушено, превентивная революция состоялась. Пристегнув к своей колеснице Петроградский Совет, в котором также верховодили масоны (Н.С.Чхеидзе и А.Ф.Керенский), лидеры «братства вольных каменщиков» решили, что оседлали верховную власть. Однако, вскоре выяснилось, что она просочилась у них сквозь пальцы и растворилась в глубине народного сознания, ожидая прихода настоящего хозяина.

Инерция имперского строя была неизбежна. Февральский переворот произошел почти мгновенно. Никакой подготовки к управлению страной либеральная буржуазия не вела, за исключением законодательных органов – Государственной думы и Государственного совета. За свержением самодержавия, которое было ее вожделенной целью, следовала черновая работа по организации власти и управления. И тут выяснилось, что без старых органов обойтись нельзя. Новая власть позиционировала себя как правопреемница старой, монархической.

Временное правительство с самого начала заявило о своих претензиях на всю полноту власти и не намерено было делиться ею с бывшим парламентом думской монархии. Если в манифесте об отречении Николая II еще говорилось о представителях народа в законодательных учреждениях, то в акте отречения Михаила, как и в декларации Временного правительства от 3 марта 1917 г., о них уже не упоминалось. Верхняя палата – Государственный совет – была устранена относительно безболезненно. Действующий председатель его И.Г.Щегловитов сидел в Петропавловской крепости, члены госсовета разбрелись кто куда и практически не общались друг с другом. Несколько человек, имевших безусловный авторитет и незапятнанную перед революцией репутацию, новая власть перевела в сенаторы (А.Ф.Кони, Н.С.Таганцев и др.). Правда формально Государственный совет существовал и был упразднен только большевиками 14 декабря. Сложнее было с Государственной думой, у которой был просто перерыв в заседаниях до апреля. К тому же детищем Думы был не только Временный комитет (ВКГД), но и само Временное правительство. Разогнать IV Думу было правительству не по силам, поскольку депутаты были связаны широкими массами на местах, где ситуация была непонятной и пугающей. Поэтому был разыгран фарс с юбилейным заседанием Думы, на который были приглашены депутаты всех созывов, которые присутствовали на тот момент в столице, и все свелось к поздравительным речам, а реальные вопросы государственной жизни даже не были поставлены в повестку. На этом Дума и закончила свое существование. Членов ВКГД поначалу терпеливо выслушивали, но постепенно перестали посвящать в текущие вопросы и даже приглашать на заседания кабинета. Так думская монархия приказала долго жить.

Иное дело государственный аппарат с его рабочими органами – Правительствующим Сенатом, Св. Синодом, Особыми совещаниями и т. п. Они были подчинены Временному правительству, и их решено было сохранить до Учредительного собрания. В Сенат были отправлены на утверждение оба акта об отречении (Николая и Михаила), а 3 марта Временное правительство даже принесло присягу в Сенате. Первый Департамент Сената немедленно выдал определение правового статуса новой власти: «Временное правительство волею народа облечено диктаторской властью, самоограниченной его собственной декларацией и сроком до Учредительного собрания». Временное правительство издавало законодательные постановления, подписанные всеми или большинством членов кабинета и указы верховного управления за подписью министра-председателя и соответствующего министра. Для решения неотложных дел, т.е. в целях оперативного управления текучкой, 19 марта был создан Малый Совет министров, в который входили заместители министров, то есть специалисты, знакомые с предметом. Отменялось действие Основных государственных законов 1906 года, но в целом основные правовые документы (Уголовное уложение 1903 г., Судебные уставы 1864 г., большинство статей Свода законов Российской империи) продолжали действовать. Сохранились Табель о рангах, звания, чины и чиновничьи привилегии, титулы.

С некоторыми изменениями, в большинстве своем, сохранились и продолжали работу прежние органы центрального государственного управления – министерства и ведомства. Важнейшие министерские посты были распределены между победителями – масонствующими либералами (Г.Е.Львов – председатель и министр внутренних дел, П.Н.Милюков – министр иностранных дел, А.И.Шингарев – министр земледелия, Н.В.Некрасов – министр путей сообщения, А.И.Коновалов – министр торговли и промышленности, М.И.Терещенко – министр финансов), масоном-социалистом (А.Ф.Керенский – министр юстиции).

Из центральных ведомств было упразднено только Министерство Двора и Уделов. Его земли были переданы в Министерство земледелия, а предприятия – в Министерство промышленности и торговли. Ликвидировались Управление императорских дворцов (сами дворцы передавались в МВД), Управление дворцового коменданта, Управление инспекции императорских поездов. Значительной реорганизации подверглось Министерство внутренних дел. Упразднялась охранка и политический сыск. Ликвидировались Штаб отдельного корпуса жандармов, Департамент полиции и Главное управление по делам печати. Уголовный розыск бал передан в Министерство юстиции, а разведка и контрразведка – в Главное управление Генерального штаба. Полицию заменила «народная милиция, подчиненная органам местного самоуправления». Впрочем, вскоре в составе МВД появилось Главное управление по делам народной милиции. Вопросы печати теперь решались в регистрационном порядке Всероссийской книжной палатой и Бюро по составлению обзоров печати. Во второй половине марта был создан Отдел по делам местного управления, на который замыкались комиссары Временного правительства, заменившие губернаторов. Специальное Особое совещание в МВД занялось подготовкой местных реформ – о комиссарах, милиции, земствах и т. п.

Министерство юстиции приобрело несвойственные ему прежде политические черты. Министр Керенский публично заявил, что «новый строй должен быть основан на праве и справедливости». Он приказал немедленно освободить всех осужденных за политические и религиозные преступления и принести каждому его личные извинения, а Красноярскому и Иркутскому военным губернаторам предписал обеспечить почетное возвращении из ссылки в Петроград депутатов Государственной Думы – большевиков Петровского, Муранова, Бадаева, Шагова и Самойлова. 6 марта была объявлена широчайшая амнистия по политическим и иным преступлениям против старого режима, а 17 марта – еще и массовое помилование осужденных за уголовные преступления. В результате из 155 тыс. заключенных, сидевших по тюрьмам на 1 февраля 1917 г., должно было остаться 60 тыс., а в реальности их осталось вдвое меньше. Уголовная преступность выплеснулась на улицы городов. 4 марта при генерал-прокуроре была создана Чрезвычайная следственная комиссия (ЧСК) для расследования преступлений высших должностных лиц империи во главе с московским адвокатом из кадетов Н.К.Муравьевым. В комиссию были вызваны и допрошены под протокол 59 сановников I – III классов, в том числе министры Протопопов и Штюрмер, а также 88 лиц из числа политических деятелей, от Родзянко и Гучкова, до Ленина и Зиновьева. Секретарем ЧСК был поэт А.А.Блок. Из запланированных судебных дел по материалам расследования было реализовано лишь одно – дело бывшего военного министра Сухомлинова.

Идею Керенского о праве и справедливости должно было воплотить в жизнь Юридическое совещание, созданное под председательством кадета, историка права Ф.Ф.Кокошкина, которое было своеобразным средостением между отдельными министерствами и правительством и давать правовую оценку реформаторским инициативам ведомств. Кроме того, в составе его была особая комиссия по выработки новой версии Основных государственных законов, то есть Конституции Российского государства. Вся эта работа осталась на уровне демонстрации намерений и только подчеркивала нестабильность и непрочность правительства. Об этом же свидетельствовал рост числа новых министерств, которые возникали на базе структурных подразделений старых больших министерств. Они имели актуальные названия, но только распыляли управленческий потенциал правительства, поскольку обладали значительно меньшими управленческими, а главное, материальными ресурсами. Так, из отдела труда Министерства промышленности и торговли выросло отдельное Министерство труда. Из функции Министерства земледелия по обеспечению продовольственного снабжения населения выросло Министерство продовольствия, из учреждений императрицы Марии – Министерство государственного призрения, на базе Главного управления почт и телеграфов МВД было основано Министерство с одноименным названием. При этом базовые министерства, бывшие прежде столпами государства, допускали (или вынуждены были допускать из-за порочной общей политической линии правительства) грубые ошибки, которые резко ухудшили общее положение и власти, и народа.

Либерально-буржуазная диктатура в лице Временного правительства откровенно побаивалась широких масс народа, где революционный процесс имел в значительной мере стихийный характер. Правительство прикрывалось общегосударственными задачами, издавало законы общеполитического свойства, решало вопросы передела верховной власти, высшего и центрального государственного управления и отстранилось от местных процессов. Из популистских соображений отстранялись от власти назначенные царским правительством чиновники и выдвигались те, кто прошел через любую форму выборности. Так, была уничтожена власть губернаторов и генерал-губернаторов и введена должность комиссара Временного правительства, на которую назначались председатели губернских земских управ. На деле они оказались еще более реакционными чиновниками, чем их предшественники, поскольку в поздней империи во главе земств и городов были поставлены верные сторонники царского режима. Кроме того, на комиссарских и иных ключевых должностях на уровне губерний и уездов оказались масоны и им сочувствующие. По свидетельству Е. Кусковой, к началу 1917 г. вся Россия была покрыта сетью масонских лож, поэтому при решении кадровых вопросов искали, прежде всего, лиц, известных масонам.

Ниже уездного уровня правительство, практически и не совалось. Единственным каналом влияния на местах был довольно хилый Отдел по делам местного управления МВД. Единственное, на что он был способен, это отдавать распоряжения сохранившимся старым уездным присутствиям следить за обстановкой в волостях. Поэтому на уровне волостей и сельских обществ и малых городов царствовала стихия. Решались самые острые вопросы, не дожидаясь указаний сверху – вопрос о земле и продовольственный вопрос. Начался настоящий «черный передел» помещичьей, купеческой и прочей «буржуазной» земли. То, что нельзя было поделить сразу (лесные угодья, клевера, водоемы и т.п.), объявлялось государственной собственностью, что было сигналом к неконтролируемой вырубке, выкашиванию, растаскиванию и пр. Стихийно начался и процесс создания выборных органов местного самоуправления – сельских общественных исполнительных комитетов. Прежние органы и должности – волостные сходы, правления, старшины, писари, суды, – были ликвидированы народным решением. В городах в первые же недели революции были разогнаны губернаторы и градоначальники, полиция, охранка, земские начальники, т.е. те, кто снискал наибольшую ненависть народа и выглядел в его глазах вредными паразитами.

Первые робки попытки правительства хот как-то упорядочить местное управление были предприняты лишь в августе-сентябре. По линии Министерства земледелия был создан Главный земельный комитет с подведомственным ему губернскими, уездными, волостными и сельскими земельными комитетами. Вновь созданное Министерство продовольствия обрело местные органы в лице продовольственных комитетов всех уровней. Министерство внутренних дел пошло по линии реализации старых, еще столыпинских нереализованных проектов – расширение компетенции земств путем создания волостного земства, распространение земства на Сибирь, Акмолинскую, Семиреченскую области, Архангельсккую и Астраханскую губернии. Высшим органом управления земством был определен Всероссийский земский союз. Примерно та же картина была и в городском самоуправлении. Правительство стремилось максимально приблизить свою политику к чаяниям народа, но при этом соблюсти собственный либерально-буржуазный интерес. Органы общественного местного управления были, по сути дела, ответом на стихийно возникшую и крепнущую на всех уровнях государственности систему советских органов. Если Петроградский совет им удалось приручить с помощью соглашателей из меньшевиков, эсеров, энесов и т.п., то низовые советы и фабричные комитеты были для них недосягаемы и настроены весьма радикально. Лозунги «мир всего мира без аннексий и контрибуций», «долой буржурию» (по аналогии с манчжурией?), «земля крестьянам» уже были в широком ходу. Главное было в том, что народ отвергал любое соглашение с буржуазией. Уже тогда было замечено (Н. Берберова. Курсив мой: Автобиография), что «революционной психологии органически ненавистен всякий компромисс,,, само это слово, полное в западном мире великого творческого и миротворческого значения, на русском языке носит на себе печать мелкой подлости».

Издавая свои законы о местных органах (например, о продовольственных комитетах), правительство вынуждено было официально допускать участие в них участие «представителей демократии» – Советов, рабочих и крестьянских организаций. Однако, революция в умах набрала уже такую скорость, что самые радикальные меры буржуазного правительства безнадежно запаздывали. Законопроект нового министра земледелия, лидера эсеров В.М.Чернова о социализации земли (изъятие у помещиков без выкупа и передачи в ведение центральных и местных органов народного самоупрвления) соответствовал чаяниям крестьянства, но он не прошел из-за сопротивления Постоянного совета объединенных дворянских обществ, местных съездов земельных собственников, финансистов и частных совещаний Государственной думы. Правительство отступило. Помещики и буржуазия в очередной раз (возможно, в последний) показали, что они имеют влияние на правительство, но при этом плетутся в хвосте народной революции.

Под влиянием революционных событий и разноречивых известий из столицы зашевелились национальные окраины империи, где оживилась национальная буржуазия. Временное правительство, ведущее мировую войну, стояло за единую и неделимую Россию, поэтому не поддерживало автономистские тенденции на местах. В частности, оно отрицательно отнеслось к автономии Украины, к самоопределению и даже к простому расширению автономии Финляндии, где в июне 1917 г. был разогнан сейм. Пытаясь остановить дезинтеграцию государства, правительство создавало специальные органы управления окраинами – Туркестанский комитет, Особый Закавказский комитет и т. п. При этом оно было вынуждено опираться на местные буржуазные общественные организации – «национальные советы» в Прибалтике, Закавказье, Киргизии и Среднем Поволжье, «Рады» на Украине и в Белоруссии, Сфатулцерий в Бессарабии, курултаи в Крыму и Башкирии

Государственный строй, формируемый «февралистами», выглядел как конструкция с блестящим куполом, парящим над бушующим океаном без стен и фундамента. Эту зыбкую конструкцию добили опрометчивые и фатально ошибочные шаги правительства по линии трех самых главных ведомств – Министерств военных и морских дел, иностранных дел и финансов. Народ и армия устали от тяжелейшей и в целом неудачной войны, в которой власть и поддерживающие ее слои продемонстрировали свою полную неспособность организовать снабжение и управление войсками, процветающую коррупцию и забвение национальных интересов страны. Поэтому Приказ №1 Петроградского совета от 1 марта, адресованный солдатам Петербургского военного гарнизон через голову командования и офицерского корпуса, сыграл столь разрушительную роль и быстро распространился на всю действующую армию. Однако, новое правительство намеревалось выполнять все обязательства перед союзниками по Антанте, о чем и было заявлено в известной ноте Министра иностранных дел П.Н.Милюкова от 18 апреля (1 мая). Разразился правительственный кризис, лидеры правого крыла Милюков и Гучков были вынуждены покинуть правительство. 22 мая (5 июня) Временное правительство заменило Верховного главнокомандующего, царского генерал-адъютанта М.В.Алексеева на популярного в народе героя недавнего стратегического прорыва на Юго-Западном фронте генерала А.А.Брусилова, после чего новый военный министр Керенский отдал приказ о наступлении, которое окончилось провалом. Брусилов уступил пост Верховного главнокомандующего Л.Г.Корнилову, что уже явно говорило о наступлении реакции. В целях укрепления воинской дисциплины, по требованию гнералитета, Временное правительство приняло решение о восстановлении смертной казни.

С именем Корнилова была связана попытка свержения власти Временного правительства и установления военной диктатуры. В поддержку Корнилова выступил ряд военачальников высокого ранга, особенно казачий атаман А.М.Каледин. Сигналом послужило Государственное совещание 12—15 августа, на котором преобладали правые силы, выступавшие за сильную централизованную власть. По всей стране началось создание «комитетов спасения родины и революции», а 25 августа началось открытое выступление, которое получило в историографии наименование «корниловского мятежа». Движение это было подавлено, Керенских объявил Корнилова вне закона, сместил его с поста верховного главнокомандующего и возложил эту должность на себя. В пику реакционным силам 14 сентября было проведено не менее многочисленное Демократическое совещание, которому пришлось решать вопрос о выходе из очередного правительственного кризиса, возникшего. из-за отставки министров-кадетов и создания временной Директории. Совещание сформировало Временный совет республики, или Предпарламент, с не очень ясными полномочиями. Первое же заседание его 4 октября показало его недееспособность. Тем временем, опираясь на решения Демократического совещания Керенский сформировал третий (и последний) Коалиционный кабинет, который был сметен большевистским переворотом 25 октября.

Последний премьер-министр Временного правительства Российской республики Александр Федорович Керенский

В этой обстановке военных неудач и перетряски командования войсками, которые явно не хотели воевать и шли на братание с неприятельскими солдатами, неудачных дипломатических демаршей и правительственных кризисов вынуждено было действовать Министерство финансов и подведомственный ему Государственный банк. Стремительно нарастал денежный кризис. Уже в годы мировой войны царское правительство было вынуждено обратиться к дополнительной эмиссии бумажного рубля. Перекосы в индексах цен на золото и потребительские товары, нарушение обмена товарами между промышленными и сельскохозяйственными губерниями привели к распаду общегосударственного рынка на локальные. Из обращения стала исчезать звонкая монета всех достоинств, поскольку она (особенно со второй половины 1916 г.) превратилась в средство формирования накоплений населения, а все траты сосредоточились на продовольствии. Утратив контроль над золотыми, серебряными и даже медными деньгами, Правительство рассматривало возможность чеканки никелевых монет в Японии на монетном дворе г. Осака, но по неизвестным причинам уже готовый проект не был реализован, и правительство обратилось к печатанию бумажных денег. Котировка рубля относительно иностранных валют стала формальной, а не реальной из-за прекратившегося внешнеторгового оборота товаров. Она имела значение лишь для обслуживания внешнего долга.

Финансово-денежная политика Временного правительства сразу и сильно осложнила ситуацию. Все предпосылки гиперинфляции были налицо. Сначала по причине крушения золотомонетного стандарта, нарушения баланса спроса и предложения и накопления излишков бумажных денег у населения, а затем и вследствие разрушения рыночных отношений. В отличие от царского правительства, которое ограничивало эмиссию военными нуждами, Временное правительство сразу же взвинтило ее, разрешив Госбанку напечатать 8,5 млрд. руб., а затем в октябре еще 16,5 млрд. К старым ассигнациям на рынке добавилась масса 5-рублевок, а затем появились т.н. «думские» деньги достоинством в 250 руб. (с изображением орла без короны, скипетра и державы) и 1000 руб. (с изображением Таврического дворца), на которых красовалась свастика. Следом в обращение были вброшены «керенки» в небывалых для России достоинствах в 20 и 40 руб. Они напоминали дореволюционные марки для оплаты консульской пошлины, не имели номеров и серий, подписей управляющего и кассиров Госбанка. Наконец, были эмитированы марки-деньги образца 1915 г., посвященные 300-летию Дома Романовых, только без герба и водяных знаков. Все эти новшества подорвали доверие населения к деньгам Временного правительства, да и к нему самому. Люди начали накапливать царские ассигнации, считая их настоящими деньгами, в отличие от «думских» и «керенок», которыми обклеивали стены домов и сараев. На фоне такой странной финансовой политики резко сократились кредиты от союзников. Провалилась и попытка внутреннего займа. Начался галопирующий рост цен. С 1 января по 1 декабря 1917 г. он составил 426%. Таким образом, Временное правительство разрушило систему денежного обращения в стране: во-первых, оно допустило хождение параллельных валют с разными курсами, а во-вторых, темпы роста цен стали обгонять рост количества денег в обращении. Деньги стали обесцениваться быстрее, чем их успевали напечатать. Этот инфляционный мультипликатор поставил страну на грань банкротства.

Таким образом, новая власть, возникшая на развалинах монархии, пыталась, наряду с новыми органами управления, приспособить к нуждам государственного строительства старую имперскую бюрократию и ее структуры. Они нужны были Временному буржуазному (как однородному, так и коалиционным кабинетам с участием социалистов) правительству, чтобы сохранить основные звенья европейской цивилизации, по возможности плавно и без лишних потрясений, заменить ненавистный для многих монархический режим на буржуазно-демократический, который служил бы интересам преимущественно крупного олигархического капитала. Однако, эта попытка провалилась. На историческую арену вырвался могучий зверь революции, который мчался быстрее тех, кто пытался заарканить его своими запоздалыми реформами. Прав был гениальный русский писатель М.М.Пришвин, наблюдавший революционные события 1917 года в деревне Елецкого уезда Орловской губернии, то есть в самой русской глубинке. Вот что записал он в своем дневнике 16 июля: «Черты лица революции никто не видел, потому что никто не может ей забежать вперед. Те, кто мчится вместе с нею – ничего не могут сказать о ней. А те, мимо кого она проносится, тоже не видят: пыль, мусор и всякий поднятый хлам заслоняют от него свет. И революция, конечно, существо получеловеческое, полузвериное. Те, кто не мчится вместе с ней, видят один только огромный, оставляющий после себя нечистоты зад зверя». Может быть, лик революции узрел великий Александр Блок, написавший в 1918 году: «Впереди – с кровавым флагом… В белом венчике из роз – Впереди – Исус Христос».