Текст книги "Ложь"

Дитер не сумел отправить Рами за покупками, так что поговорить им с Сюзанной не удалось. Наконец она попросила его отвезти ее домой.

– Ни в коем случае, – сказал Дитер.

– Пожалуйста, прошу тебя, – настаивала она, уже не заботясь о том, что ее может услышать Рами. – Мне надо забрать деньги, зайти к Вольфгангу и ехать в аэропорт. Должна же я наконец отвязаться от Цуркойлена!

Дитер указал ей на телефон:

– Отложите встречу. Позвоните господину Бластингу и объясните ему ситуацию.

Вместо этого она позвонила в лабораторию и узнала от юной подруги Кеммерлинга, что Михаэль на совещании. Дитер сдался и повез ее домой. Уже в дороге его осенило:

– Ты же не сможешь попасть в дом.

– У Йо есть запасной ключ.

Но Йо и Лило тоже не было дома. Дитер доехал до ближайшей бензоколонки, нашел в телефонном справочнике адрес галереи «Хензелер» и отправился туда. Между тем стрелки часов приближались к трем. Времени почти не оставалось.

Лило обрадовалась неожиданному появлению Сюзанны в галерее, удивилась ее необычной одежде, непременно хотела показать ей новые приобретения и только через несколько минут поняла, что у Сюзанны очень мало времени. Затем Лило дала ей ключ от своего дома, назвала код сигнализации и место, где Йо мог хранить ключ от дома Тренклеров. Потом отдала ей ключи от машины.

– Только сначала съезди к Вольфгангу, дорогая. Ладно?

– Конечно, – сказала она. – Он ведь ждет меня. Наверное, уже начал волноваться.

На самом деле она не собиралась заезжать к Вольфгангу: у нее было слишком мало времени. Сюзанна попросила Дитера, чтобы он один поехал в аэропорт и попытался задержать Цуркойлена.

– В крайнем случае, можешь врезаться в его лимузин. Потом я куплю тебе новую машину. Главное, постарайся объяснить ему, что я с минуты на минуту буду в аэропорту, с деньгами.

Машина Лило была значительно маневреннее автомобиля Дитера. Сюзанна без труда справилась с сигнализацией в доме Йо. Но поиски ключа заняли много времени, потому что она совершенно не ориентировалась в доме соседей. Но наконец Сюзанна нашла шкафчик, о котором ей говорила Лило. Он стоял в подвале, рядом с верстаком. Ключ, как и предполагала Лило, лежал во втором выдвижном ящике рядом с индикаторами напряжения.

Через пару минут она уже была в доме Тренклеров. Поднялась на чердак. И оцепенела от ужаса. Чемодан с деньгами, который она оставила около сейфа, исчез! Она не могла предупредить Дитера, потому что не знала номер его мобильного телефона. Эти несколько секунд показались Сюзанне вечностью. Затем, положив ключ на сундук в гардеробе, она села в «альфу» и отправилась в аэропорт.

Благодаря урокам Йоханнеса Герцога она, несмотря на плотное движение, добралась до места очень быстро. В четверть пятого она уже мчалась по дороге, ведущей в аэропорт. Но на стоянку въехать не смогла. Как раз на въезде произошло столкновение двух машин. Но не «комби» Дитера с лимузином Цуркойлена. «Форд-транзит» помял кузов старенького «фольксвагена». Оба водителя, по всей видимости южане, громко кричали и размахивали руками, выясняя, кто прав, кто виноват. То, что позади них стояли две машины и терпеливо дожидались возможности покинуть стоянку, их, похоже, ничуть не волновало.

Сюзанна вышла из машины и обратилась к спорящим южанам:

– Пожалуйста, отведите машины в сторону. Мне нужно…

– Как бы не так! – сказал один из спорщиков и указал на «форд-транзит». – Садитесь в машину, фрау Тренклер, и побыстрее.

В этот момент из машины, ожидавшей проезда, вышел водитель. Сюзанна узнала Шнайдера. Он мимоходом бросил ей:

– Ключ зажигания в замке?

Он сел в «альфу» и, рванув с места, исчез.

Шнайдер потащил Сюзанну к «форду-транзит» и усадил на переднее сиденье. Задние сиденья были завешены серой тканью. Оттуда, видимо по рации, раздавался голос Михаэля:

– Это была моя жена, черт побери. Моя жена! Поймите же это наконец! Я хочу знать, что вы с ней сделали!

Только сейчас она осознала, что все кончено. Теперь она окончательно поняла, что Михаэль Тренклер не мог любить ее. Она была для него чужой женщиной, преступницей, виновной в смерти Нади.

Серая занавеска отдернулась. Там сидел Вольфганг. Он удивленно протянул:

– Я думал, ты в Женеве.

Увидев на Сюзанне свитер и джинсы Рами, он ухмыльнулся:

– Где ты раздобыла весь этот маскарад? – Затем потребовал: – Садись скорее сюда, пока тебя никто не увидел.

Кузов автомобиля был заставлен приборами. Кроме Вольфганга Бластинга там сидел еще мужчина в наушниках, рядом с ним стоял магнитофон. Незнакомый голос произнес:

– Он подошел слишком близко.

Вольфганг взял микрофон и пробормотал:

– Отступи на два шага назад, ты загораживаешь дорогу. И не переигрывай. Не дай ему почувствовать, что ненавидишь его.

Снова раздался голос Михаэля:

– Эта мерзавка Ласко всех ввела в заблуждение. Даже меня! Я спал с ней, не зная, что…

Казалось, он вот-вот зарыдает. Сюзанну била нервная дрожь.

– Где сейчас господин Ласко? – прошептала она. – Я послала его вперед, потому что я…

– Мы перехватили его, – прошептал Вольфганг и вкратце изложил ей суть происходящего, в то время как Михаэль прилагал все усилия, чтобы в обмен на «дипломат» с деньгами получить от Цуркойлена признание в убийстве.

Рано утром Михаэль появился у Вольфганга и стал утверждать, что отвез жену в аэропорт. Что она собирается первым же самолетом улететь в Женеву и некоторое время побыть у матери. Это была инициатива Михаэля: он хотел быть уверен, что она находится в безопасности. Цуркойлен знает его и вряд ли что-то заподозрит, если «дипломат» с деньгами ему передаст Михаэль.

Он дал Вольфгангу ключ от дома и сказал, что уже вынул «дипломат» из сейфа. Затем он поехал на своей машине на бензоколонку, потом в лабораторию. В два часа он закончил работу, встретился с Вольфгангом и позволил ему укрепить на своей одежде микрофон. Видимо, он был убежден в том, что Сюзанна мертва, и решил воспользоваться той информацией, которую получил от нее, чтобы вынудить Цуркойлена признаться в убийстве Нади. Сейчас Михаэль рассказывал Цуркойлену историю знакомства Сюзанны с Надей:

– Моя жена познакомилась с Ласко летом. Она изменяла мне и не хотела, чтобы я об этом узнал. Ласко должна была играть роль моей жены, когда та была на свидании. Естественно, Наде пришлось рассказать Ласко массу вещей, чтобы как следует подготовить ее к новой роли. Она и подумать не могла, что эта тварь объединится с Харденбергом и использует эту ситуацию в своих целях.

– Хватит, – пробормотал Вольфганг. – Давай по существу. – Он подмигнул Сюзанне и сказал: – Я всегда считал, что он слишком много болтает.

Потом Вольфганг придвинулся к ней ближе и прошептал:

– Если он проговорится Илоне, я сверну ему шею.

Тем временем Цуркойлен ледяным тоном осведомился:

– Где сейчас фрау Ласко?

– Она мертва, – ответил Михаэль. – У меня нервы сдали, когда я понял наконец, кто передо мной находится.

Мужчина в наушниках повернулся к Вольфгангу и прошептал:

– Он сделал превосходный ход. Одно признание – в обмен на другое.

Вольфганг кивнул, в то время как Цуркойлен недоверчиво поинтересовался:

– И перед смертью она вам все это рассказала? Извините, господин Тренклер, но тут у меня возникают определенные сомнения.

– Если вы хотите узнать, было ли ее признание добровольным, я отвечу вам – нет. Мне пришлось применить силу, – сказал Михаэль. – Я бью без промаху. Не думал, что придется вам это объяснять. Или вы считаете, что ваш телохранитель покончил с собой?

– Нет, – с тяжелым вздохом промолвил Цуркойлен. – Мне очень жаль. Ваша жена была бы сейчас жива, если бы вы мне раньше сказали, в чем вам призналась фрау Ласко.

Вольфганг, потирая руки, торжествующим шепотом произнес:

– Он у нас в руках. Сейчас заговорит.

Мужчина у магнитофона передвинул какие-то рычаги. Пленка продолжала крутиться и записывать разговор.

Цуркойлен начал с того, как он впервые встретил Сюзанну Ласко. Это произошло в начале августа. Она пришла по рекомендации Харденберга, так как сам он почти не занимался крупными инвестициями. Но так как Цуркойлен застраховал два объекта своей недвижимости в «Альфо-инвестмент», Харденберг знал, что их можно купить, и знал их стоимость. Тогда фрау Ласко показалась ему в высшей степени компетентной.

Цуркойлен уверял Михаэля: он не понял, что на последнюю встречу к нему пришла совсем другая женщина. Он бесконечно сожалел о том, что произошло. Он хотел лишь побеседовать с дамой об убытках, причиненных ему по ее вине, и настаивал на том, чтобы она показала ему свой паспорт, потому что она уверяла, что ее зовут Надя Тренклер. Дама не согласилась показать им свои документы. Дело дошло до драки между ней и его шофером. Дама неудачно упала, ее уже нельзя было спасти. Потом его шофер избавился от трупа.

– Мерзавец, – пробормотал Вольфганг, прикрывая микрофон рукой. – Меня всего выворачивало наизнанку, когда я читал протокол с результатами вскрытия. Они пытали ее, облили ей руки бензином и подожгли. Просто чудовищно.

Через несколько минут на запястьях Цуркойлена защелкнулись наручники. Водитель «фольксвагена» зачитал Маркусу Цуркойлену его права, которые тот наверняка и без того знал. Вольфганг забрал у него «дипломат» с деньгами и победоносно подмигнул Сюзанне.

– Где господин Ласко? – снова спросила она.

– Мы отправили его выпить кофе, – сказал Вольфганг. – Ему не обязательно было все это слышать. Иначе на следующей неделе мы прочитали бы в какой-нибудь газете огромную статью на эту тему.

– Я тоже хотела бы выпить кофе, – сказала она.

– Подожди, сейчас придет твой муж.

Вольфганг выглянул из окна. «Ягуар» Михаэля был припаркован довольно далеко.

– Что он там так долго копается?

Она не хотела идти, но все же пошла. Уже издали она увидела, что Михаэль сидит, опустив голову на руль. Приблизившись, она заметила, что его плечи судорожно вздрагивают. Только через несколько минут он почувствовал, что кто-то стоит рядом, поднял голову, растерянно уставился на нее и покачал головой. Затем опустил стекло.

Сюзанна вынула у него из уха наушник и бросила ему на колени.

– Знаешь, что сказала Надя, когда ты двенадцатого сентября так рано вернулся из лаборатории, потому что «Олаф повесился»? – спросила Сюзанна. – Она сказала: «Какой ужас» – и спросила тебя, почему он это сделал. Тогда я подумала, что Олаф – твой коллега. Хочешь, я скажу тебе, что ты делал поздно вечером, после того, как вернулся от Кеммерлинга? Ты съел бутерброд и соленый огурец, потом сделал мне массаж. Ты непременно хотел помассировать мне шею. А я не хотела. И спать с тобой я тоже не хотела. Но Надя сказала мне: «Главное, чтобы он ничего не заподозрил». А я забыла вынуть тампоны из шкафа. И не имела никакого представления, что фраза насчет головной боли – это ваш с Надей тайный пароль.

Он снова опустил голову. Сюзанна одно за другим снимала кольца и бросала их ему на колени. Сначала кольцо с броским синим камнем, затем обручальное кольцо и, наконец, то, которое он надел ей на палец в Париже.

– Знаешь, что ты еще тогда сказал? Что я раздразнила тебя, а потом решила увильнуть, – продолжала Сюзанна. – В пятницу вечером, когда Кеммерлинг остался в лаборатории, чтобы проследить за техником, я хотела этого. Наверное, я уже тогда влюбилась в тебя. Когда Надя позвонила из аэропорта и попросила встретить ее, я подумала: а что, если я не поеду? Тогда мне казалось, что я больше никогда тебя не увижу.

Он поднял голову. Провел рукой по щекам, вытирая слезы. Его губы шевелились, как будто он хотел что-то сказать. Но потом он обреченно покачал головой и опять закрыл лицо руками.

– Я взяла в аренду серебристо-серый «мерседес», это правда, но я доехала на нем только до этой стоянки. Она села в «мерседес», я – в «альфу». Когда я в первый раз была у тебя, ты сказал, что тебе не нужны большие деньги. Это было в то воскресенье в августе, когда мне пришлось ломать ворота гаража, потому что я не смогла справиться с сигнализацией. Потом, когда я с порезанной рукой ехала на твоей машине, меня задержал Детмер. Если тебе действительно не нужна ее страховка, то оставь мне ее фамилию. Я не знаю, хотела ли она, чтобы я умерла. Но знаю, что из-за нее я так глубоко увязла в дерьме, что никто, кроме тебя, не сможет мне помочь. Где-то лежат еще четырнадцать миллионов. Мой бывший муж хочет позаботиться о том, чтобы восемь обманутых вкладчиков получили обратно свои деньги. Мне эти деньги не нужны. Но я не хочу родить своего ребенка в тюрьме. Обещаю, что никогда больше тебя не побеспокою.

Она развернулась и пошла мимо «форда-транзит» к «альфе». Вольфганг крикнул ей вслед:

– Надя, подожди. Куда ты?

Она не ответила. Пусть Михаэль сам ответит так, как считает нужным.

Она быстро нашла «альфу». Машина находилась на небольшой стоянке рядом с «комби» Дитера. Шнайдер и Дитер стояли рядом и беседовали. После того как Шнайдер попрощался, Дитер стал настаивать на том, чтобы проводить ее. В этом не было необходимости. Когда они приехали, Михаэля не было дома.

Она взяла с собой кое-что из одежды и вещи для новорожденного. В шкафу, на полке со свитерами, она обнаружила сумочку с водительским удостоверением и прочими документами. Сюзанна вынула из нее ключ от дома и оставила его в комнате для переодевания. Ключ Лило оставила в прихожей. «Альфу» она решила забрать себе.

Сюзанна временно устроилась в гостинице. С кредитными карточками Нади она не испытывала нужды в деньгах. Первые дни она ждала, что к ней в номер нагрянет полиция, чтобы ее арестовать. Но ее никто не беспокоил. Михаэль тоже не появлялся.

Она не могла понять, как ей удается нести на душе такой тяжелый груз – тридцать семь лет жизни Сюзанны Ласко и несколько недель жизни Нади Тренклер. Что из этого было тяжелее, она не знала. Завтрак она просила приносить в номер. Ей не хотелось завтракать в присутствии незнакомых людей.

Несколько раз ее навещал Дитер, каждый раз сообщая ей последние новости. В большинстве случаев она пропускала его слова мимо ушей. Ей до сих пор казалось, что она все еще стоит рядом с «ягуаром» и ждет, когда Михаэль попросит у нее прощения. Но этого не произошло, и сейчас она хотела только покоя.

Но Сюзанну никак не хотели оставить в покое. Не прошло и недели, как Лило уже разузнала, где скрывается Сюзанна. Лило не понимала, что произошло. Никто из соседей этого не понимал. Почти три года назад, когда Надя потеряла работу в банке в Дюссельдорфе и начала пить, все ждали, что Михаэль соберет свои вещи и уйдет. Но этого не произошло. Тем непонятнее была ситуация сейчас, когда супруги внезапно расстались без каких-либо видимых причин.

Первое, что сделала Лило, – записала ее на прием к своему гинекологу. Сюзанна не только впервые услышала биение сердца своего ребенка, но даже увидела это крохотное существо, из-за которого она согласилась продолжать опасную Надину игру.

Вскоре после этого в гостиницу заявился Йо. У него была своя версия случившегося. Он думал, что Михаэль не хочет ребенка, и предложил свою помощь. Он мог бы поговорить с Михаэлем и попробовать повлиять на него. Тем более что приближалось Рождество, праздник радости и любви.

– Оставь его в покое, – попросила Сюзанна. – Так будет лучше для всех.

– Ты что, хочешь все праздники просидеть одна в номере? – спросил Йо.

– Нет, я улетаю в Женеву, – ответила Сюзанна.

Вольфганг тоже как-то раз заглянул к ней. Его мучили угрызения совести. Он считал, что Михаэль был против того, чтобы она лично передала деньги Цуркойлену; возможно, он предположил, что таким образом она решила помочь Вольфгангу, своему бывшему любовнику.

– Все образуется, – уверял ее Вольфганг. – Я не понимаю, почему он так злится. Он ведет себя хуже, чем тогда у бассейна. Помнишь?

Естественно, она этого не помнила. Он ухмыльнулся:

– Черт побери, тогда я подумал, что он сломает мне шею. – И уже серьезно добавил: – Однако, как бы то ни было, все прошло гладко. Пройдет время, и он поймет, что это был единственный выход. Главное – не отчаивайся.

Оказалось, что Лило разболтала всем знакомым, где сейчас находится Сюзанна. Так что о покое и одиночестве можно было забыть. Дитер беспокоился о том, чтобы побыстрее снять для нее квартиру. Подальше отсюда, в Баварии или в Нижней Саксонии (уезжать в Румынию Сюзанна категорически отказалась). Но Лило проявила чудеса расторопности.

Вскоре после Рождества Лило появилась у нее с неожиданным известием: она нашла для Сюзанны большую, светлую квартиру с крытой террасой. Дом находился в тихом районе, на окраине города. Похожую квартиру Сюзанне в свое время обещала Надя. Сюзанна не стала отказываться, но в глубине души не хотела переезжать. Она хотела оставаться рядом с Михаэлем. В ее сердце еще теплилась надежда на то, что Михаэль поймет: она не виновата в смерти Нади Тренклер, и простит ее.

Чтобы обставить квартиру, Сюзанне пришлось основательно потратиться. Но средств на счете Нади не становилось меньше! Сюзанна решила выяснить, в чем дело; может быть, она тратила деньги обманутых инвесторов? Дитер считал, что сейчас не время этим заниматься. Надя, должно быть, куда-то очень удачно вложила собственный капитал.

Лило была неутомима в своем стремлении спасти Сюзанну от депрессии. Она регулярно сообщала ей, как идут дела у Михаэля. После Нового года он побывал в Женеве и просил Лило передать Сюзанне, что родители знают о ее положении. Она не должна волноваться. Все в порядке. Но Сюзанне казалось, что теперь уже ничто не могло быть в порядке.

– Зачем он говорил с твоими родителями, дорогая? – спрашивала Лило. – Ведь ты же недавно сама ездила к ним. Ты не решилась сказать им, что беременна? Ты все еще надеешься, что он одумается?

– Да, – сказала Сюзанна.

– Ты не хочешь объяснить мне, что произошло? – спросила Лило.

Сюзанна молча покачала головой. Лило промолвила:

– Ты очень изменилась. – И, робко улыбнувшись, добавила: – Не пойми меня неправильно. Я считаю, что ты изменилась к лучшему. Раньше я часто не могла найти с тобой общий язык. – Лило вздохнула. – А теперь я не знаю, как общаться с Михаэлем. Разлука убивает его. По-моему, он ждет, чтобы ты сделала первый шаг. Я могла бы устроить вам встречу, как ты на это смотришь? Он почти каждый вечер приходит в «Деметрос». Мы с тобой тоже могли бы как-нибудь собраться и сходить туда.

– Я не хочу встречаться с ним, – возразила она, – особенно в «Деметросе».

– Однако тебе необходимо бывать в обществе, – настаивала Лило.

Они ходили в музеи, в театр, однажды пошли на концерт, но не Жака Ниденхофа (он в то время был за границей). Фредерик поведал Илоне, что Жак собирается эмигрировать: по его мнению, в Германии очень высокие налоги. Лило была неистощимым источником информации и вместе с тем очень тактична. Достаточно было сказать: «Не сердись на меня, но я не хотела бы больше говорить об этом» – и Лило тут же меняла тему.

В марте, воскресным вечером, они с Лило отправились на вернисаж. Там произошел неприятный инцидент. Профессор Денни Кеммерлинг и его юная спутница тоже присутствовали на выставке. И Денни Кеммерлинг прочел ей целую лекцию о том, что надо уметь прощать. Профессор считал, что Сюзанна рассталась с Михаэлем из-за его интрижки с Беатрисой Палеви, и очень переживал по этому поводу.

– Уверяю вас, – сказал он, – ваш муж не видел фрау Палеви уже несколько месяцев. Она больше не появляется у нас.

Он внимательно посмотрел на нее. Она была на седьмом месяце, так что ее положение нельзя было не заметить. И Денни Кеммерлинг изрек:

– Небольшие любовные приключения на стороне – не помеха крепкому браку. Тем более в такой ситуации.

Его подружка вместе с Лило и Эдгаром Хензелером рассматривала новую картину Майвальда, вовсе не «строгую», как этого опасался Эдгар. Сюзанна бросила многозначительный взгляд на молодую женщину и холодно спросила:

– Ваша жена тоже так считает?

Денни Кеммерлинг проследил за ее взглядом и объяснил:

– Полагаю, что да. До сих пор моей жене не приходилось размышлять на эту тему.

– Я так и думала, – сказала она. – Но я убеждена, что вы измените свое мнение, когда поговорите с ней откровенно. Ни одной женщине не хочется быть обманутой.

Денни Кеммерлинг отлично понял ее намек, как она и хотела. Напустив на себя строгий вид, он сухо возразил ей, что никогда не обманывал свою жену.

Тогда Сюзанна указала ему на его спутницу и осведомилась:

– А это что, в таком случае?

Он побагровел.

– Извините, госпожа Тренклер, – сказал он, – вы слишком много себе позволяете!

И отошел в сторону.

Впоследствии она узнала от Лило, что Даниэлю Кеммерлингу старались не напоминать о его первом браке. По совету врачей он подал на развод, так как уже не было надежды, что состояние его первой жены улучшится. После автомобильной катастрофы она длительное время лежала в коме, а сейчас жила в дорогом пансионе для инвалидов. Вскоре после развода Даниэль Кеммерлинг сочетался браком со своей сотрудницей. Врач Ютта Кеммерлинг все еще выглядела как подросток, хотя ей было почти тридцать лет.

Услышав все это, Сюзанна испугалась. Лило могла раскрыть ее обман! Но Лило считала, что у Сюзанны в ее нынешнем положении голова забита совсем другими вещами. К тому же она находилась в депрессии из-за ссоры с Михаэлем. Кроме того, Михаэль, возможно, не рассказывал ей о первой жене Кеммерлинга и обстоятельствах их развода.

Это был последний неприятный инцидент. Больше опасных ситуаций не возникало. С Харденбергом она не пересекалась. Вольфганг тоже не трогал Харденберга. Официально в «Альфо-инвестмент» не было ни одного обманутого клиента. Как Дитер и обещал, он позаботился о том, чтобы с помощью Харденберга вернуть деньги оставшимся восьми инвесторам. В семи случаях из восьми это ему удалось. Конечно, было несправедливо, что смерть Хеллера осталась безнаказанной. Но Дитер не видел возможности отдать Филиппа Харденберга в руки правосудия и одновременно защитить Надю Тренклер.

В конце апреля в цюрихском банке еще лежали один миллион шестьсот тысяч евро. Один миллион триста тысяч евро принадлежали Йозефу Марингеру, остальное – проценты. Выяснилось, что Йозеф Марингер больше не нуждался в деньгах, потому что недавно умер, а наследников у него не было. Сюзанна не сказала об этом Харденбергу, она просто перевела эти деньги на его счет в Люксембурге, открытый в свое время Надей Тренклер.

Дитер сказал:

– Если ты не хочешь брать эти деньги, их получит Харденберг. Но я против этого. Я считаю, что ты их заработала. Они бы пригодились тебе в будущем.

Но Сюзанна их не взяла. Она вела приятную жизнь: интересную, разнообразную и все-таки пустую. Она стала изучать живопись, музыку и современную историю. Благодаря телефонным разговорам с Памелой она улучшала свой английский язык. По понедельникам она занималась французским языком с репетитором. Сюзанна сама не знала, зачем ей французский. Ей не нужно было больше беседовать с Жаком Ниденхофом или с тем молодым человеком, с которым встречалась Алина после развода с Надиным отцом.

По вторникам и четвергам она брала уроки игры на фортепиано. По средам у нее была водная гимнастика для беременных. Вся ее неделя была расписана чуть ли не поминутно. Иногда она называла все это трудовой терапией, помогавшей ей не думать о мужчине, из-за которого она чуть не умерла.

Каждую вторую пятницу она встречалась с матерью в кафе недалеко от дома престарелых. Агнес Рунге приезжала на такси, чтобы Наде Тренклер не приходилось появляться там, где все знали Сюзанну Ласко. Это были часы, когда она позволяла себе поплакать. Тихо, почти беззвучно, чтобы мама ничего не заметила.

Сюзанна преподнесла матери такую версию случившегося: она сказала правду Михаэлю Тренклеру, и он ее выгнал. Но хорошо обеспечил. Агнес Рунге сама поняла, что Йоханнесу Герцогу не нужно ничего знать об этой истории. В конце концов, для Йоханнеса это было не так уж и важно.

Лило знала об этих встречах и считала очень трогательным, что Надя заботится о пожилой даме и не напоминает ей о страданиях, причиненных ей дочерью Агнес Рунге. То, что Сюзанна продолжала общаться с Дитером, Лило объясняла тем, что он интересный собеседник. Надя всегда охотно общалась с подобными людьми.

В начале мая у Сюзанны родилась дочь. Девочке дали имя Лаура. Роды прошли очень быстро. Потом начались визиты и поздравления. Сюзанну буквально завалили цветами. Даже Дитер прислал ей букет. Сам он не пришел, поздравил Сюзанну по телефону и объяснил, что его дочь простужена и он боится заразить Сюзанну и малышку.

Первыми к Сюзанне пришли Лило и Йо. Йо со слезами на глазах сделал несколько фотографий. Затем появился Вольфганг, сначала один, а в воскресенье – вместе с Илоной. Илона, ратовавшая за защиту окружающей среды, попросила ее ни в коем случае не пользоваться памперсами: это же горы мусора!

Эдгар Хензелер преподнес ей огромный букет, для которого даже не нашлось подходящей вазы. Старый Барлинков специально приехал из Берлина, чтобы поздравить ее с рождением дочери. Ханна, фамилии которой она пока не знала, подарила ей вместо цветов индийский амулет, приносящий счастье.

Наконец к ней пришла Ютта Кеммерлинг. В это время Сюзанна с ребенком уже была у себя дома. Вторая жена Денни Кеммерлинга узнала о рождении ребенка, когда Йо подарил Михаэлю фотографию Лауры, а Михаэль показал ее в лаборатории.

– Было бы славно, – сказала Ютта Кеммерлинг, – если бы вы ему позволили время от времени видеть дочь. Сам он не будет вас об этом просить. Но поверьте мне, он мечтает об этом.

– Охотно верю, – сказала Сюзанна. – Но не думаю, что он захочет видеть меня.

Она ошибалась.

Лило наняла ей домработницу для помощи по хозяйству и собиралась подыскать няню для ребенка, чтобы Сюзанна чаще бывала в обществе. И когда в среду вечером, в конце мая, раздался звонок в дверь, она подумала, что пришла новая няня, студентка Художественного института, о приходе которой ее предупредила Лило. Сюзанна нажатием кнопки открыла дверь подъезда и распахнула дверь квартиры. На ее этаж поднимался лифт. Вот он остановился, дверца открылась.

Михаэль выглядел почти так же, как в то воскресенье, когда она впервые увидела его, даже одежда такая же: джинсы и рубашка навыпуск. От неожиданности у Сюзанны пропал дар речи. А он прятал глаза. Он подошел к ней, опустив голову.

– Можно мне… – он осекся, беспомощно развел руками, – войти?

Она прошла в гостиную и остановилась посреди комнаты. Он сел в кресло, не зная, куда деть руки, и, не отрывая взгляд от ковра, запинаясь, осведомился:

– Это действительно мой ребенок?

– В последние годы у меня больше никого не было.

Он закусил губу, задумчиво кивнул и откашлялся:

– Несколько дней назад я беседовал с Ласко.

О чем они говорили с Дитером, он не рассказал. Дитер впоследствии не упоминал об этой беседе. Неожиданно Михаэль спросил:

– Могу я на нее посмотреть?

Отказывать ему не было причин. Но она не пошла вместе с ним в детскую, а осталась сидеть в гостиной. Неожиданное появление Михаэля вызвало в ней бурю противоречивых эмоций. В течение всех этих месяцев она полагала, что самое плохое осталось позади. Да, воспоминания о той страшной ночи в лесу, когда Михаэль чуть не убил ее, постепенно стерлись из ее памяти. Но другие, приятные воспоминания не покидали ее.

Он пробыл в детской около получаса. Затем вернулся в гостиную с ребенком на руках. Он сказал, что ребенок проснулся. Сюзанна не поверила ему. Он снова сел в кресло, с дочерью на руках.

– Если ты ждешь, что я сейчас стану просить прощения, то должен тебя разочаровать, – начал он. – Я жду извинений от тебя.

– Я не сделала ничего, за что должна просить прощения.

Он хрипло рассмеялся, посмотрел на младенца:

– Ничего? А это что? Это случилось двенадцатого сентября.

– Или тринадцатого, – сказала она. – Скорее всего, это была пятница, тринадцатое. Я уже объяснила тебе, как все произошло. Если бы ты в тот четверг оставил меня в покое, ничего бы не было.

Он не согласился с этим и резко заметил:

– Никогда не пойму, зачем она это сделала. Но почему ты согласилась – это просто загадка для меня. О чем ты думала, ложась в постель к незнакомому мужчине и позволяя его жене платить за это? Она ведь заплатила тебе. Сколько она тебе предложила?

– Наверняка я обошлась ей дешевле, чем твоя учеба, – сказала она.

Он злобно ухмыльнулся:

– Кажется, ты кое-чему у нее научилась.

– Ничего другого мне просто не оставалось. Теперь уходи, пожалуйста.

Она подошла к нему и протянула руки к ребенку:

– Дай мне ее.

– Нет! – Он покачал головой. – Сначала я хочу получить ответ. Если ты была в моем доме уже двадцать восьмого ноября, то ты была со мной и в пятницу утром, в ванной. Наверняка Надя не просила тебя за отдельную плату сказать мне, что ты меня любишь и этим признанием причиняешь себе боль. Почему ты тогда не призналась мне, кто ты на самом деле?

– А как ты себе это представляешь? Думаешь, ты принял бы это признание с восторгом?

– А ты представляешь себе, каково это, когда через месяц узнаешь, что жил с посторонним человеком? – ответил он вопросом на вопрос. – И если бы ты не устроила этот спектакль с Жаком, кто знает, как долго это продолжалось бы! – Он произнес эти слова слишком громко, и ребенок у него на руках начал хныкать.

– Отдай мне ее, – снова попросила она.

Он продолжал говорить, не обращая на нее внимания:

– Вернувшись из Парижа, я подумал, что мы обрели счастье. Именно о таких отношениях с ней я всегда и мечтал. Тогда я подумал: наконец-то она образумилась. Почему ты не сбежала от меня в Париже, как тебе посоветовал твой муж? Почему ты пошла на риск и осталась со мной? Ты поступила так не только из-за денег, правда?

Она знала, какого ответа он ждет от нее. Но она уже сказала ему все. Тогда он ей не поверил. И сейчас она промолчала. Он тяжело вздохнул:

– Я даже не знаю, как мне тебя называть.

– Если ты сейчас уйдешь, это уже будет не важно.

Он взглянул на плачущего младенца, встал с кресла и отдал ей дочь. Но он не ушел, а последовал за ней в детскую, встал рядом со столом для пеленания и смотрел, как она меняет пеленки. С грудным кормлением она решила повременить до тех пор, пока он не уйдет. Но он так и не ушел, а она не могла позволить, чтобы их дочь голодала из-за его упрямства.

Он покинул детскую только тогда, когда она положила Лауру в колыбель. Она еще постояла некоторое время, ожидая, когда дверь квартиры захлопнется. Было тихо. Когда она вошла в гостиную, он стоял у двери на террасу и смотрел на улицу. Услышав ее шаги, он обернулся. Его голос звучал твердо и уверенно, как будто он все хорошо обдумал:

– Я оставил тебе все, что ты хотела: ее имя, даже ее деньги. За это я хочу забрать себе ребенка.