Текст книги "Чужая вина"

Глава 27

Оставшись одна, Нелл всю ночь не смыкала глаз. И этот дом, который она всегда так любила, теперь казался чужим. Она спустилась взглянуть на бассейн. У самой кромки сидела гигантская жаба – таких крупных она в жизни не видела. Толстое горло амфибии пульсировало. От этого зрелища Нелл почему-то стало тошно. Ее вырвало прямо в кухонную раковину.

Узнав в мастерской телефон Джо Дона, она позвонила ему. Его заспанный голос послышался после третьего гудка.

– Это Нелл Жарро. Нора у вас?

– Да, мэм. Подождите минутку. – Последовал невнятный шум. Нелл смогла различить в нем голоса Норы и Джо Дона. – Мэм, она сейчас в душе. – Да, неважный из него обманщик.

– Хорошо, – сказала Нелл. Она подождала его следующей реплики. Что же он ответит? «Она вам перезвонит»? Но Джо Дон хранил молчание. – Я перезвоню попозже, – произнесла она.

– Отлично, – сказал Джо Дон.

Наблюдать за тем, как разваливается семья, было нестерпимо больно. Нелл села в машину и отправилась к озеру Версаль, на восточном берегу которого находилось поместье Бастинов, огороженное стенами и защищенное прочными воротами. По стенам вился плющ; ворота распахнулись, как только она к ним приблизилась. Кирк, как раз выезжавший наружу за рулем большущего «паркетного» джипа, улыбнулся ей и жестом велел привратнику впустить.

Нелл проехала по длинной тропинке, усыпанной гравием, и остановилась возле «порше» Дюка. Патрульной машины поблизости не было.

Поместье состояло из двух основных домов, до Гражданской войны служивших ресторанами; дома были похожи, как близнецы, только у Кирка было больше колонн и башня. Также сюда входили несколько домиков для гостей, бесчисленные акры земли, засеянные одной травой, и пять-шесть лодок у причала, неподвижные в стоячей воде. Трава была такого насыщенного зеленого цвета, что казалась искусственной. Нелл направилась к дому Дюка. В тот миг, когда она уже взялась за дверную ручку, зазвонил ее мобильный. На связи была Ли Энн.

– Привет, – сказала она. – Найдется свободная минутка?

– Нет.

– Тогда поговорим попозже. Я просто хочу сказать спасибо за Веронику Райс. Ты мне очень помогла.

– Не понимаю, о чем ты.

– Уж не знаю, что ты ей наговорила, но это сработало. У нас состоялся весьма содержательный разговор.

– Неужели?

– А что тебя удивляет?

А то, что Нелл ничего ей не «наговорила». Не успела: Вероника закрылась и сама стала говорить про «структуру власти». Нелл как раз решала, стоит ли посвящать в это Ли Энн, когда дверь отворилась и выглянул Дюк.

– Давай созвонимся позже, – сказала она.

– А может, пообедаем вместе? – предложила Ли Энн. – В полпервого в «Фуди и компания»?

– Хорошо.

– Я довольно далеко успела продвинуться.

– Что это значит?

– Расскажу за обедом.

Нелл нажала «отбой».

Дюк стоял перед ней в темно-синем шелковом халате, расшитом полумесяцами. Он недоуменно почесал макушку:

– Нелл?

– Я ищу Клэя.

– Он на работе.

Нелл вперилась в фасад дома. Пикапа нигде не видно, да и время такое, что Клэю пора быть на рабочем месте. Почему же тогда ее одолевают сомнения? А вот почему: потому что ее семья рушится у нее на глазах.

– Но ты можешь зайти. Вернее, я буду очень рад, если ты зайдешь… – Дюк широко распахнул дверь. Нелл вошла. – Кофе? Или позавтракаешь?

– Спасибо, кофе не помешает.

Они проследовали в кухню. У плиты стояла служанка в униформе.

– Тина, два кофе в гостевую, пожалуйста. И, может, несколько оладий.

– Сию минуту, – отозвалась Тина.

– И немного фруктов, если можно.

– Разумеется, сэр.

Нелл улыбнулась служанке, но та, кажется, не заметила. В самой идее прислуживать людям Нелл виделось что-то глубоко неправильное, хотя некоторые ее знакомые держали слуг. Увидев на столе миску с фруктами, она едва сдержалась, чтобы не отнести ее в комнату самой.

Гостевая комната находилась в конце короткого коридора, ведущего прямо из кухни. По пути Нелл успела спросить:

– Как… – в последний момент она предпочла не вспоминать Вики, – … как у тебя дела?

– Жаловаться не приходится, – ответил Дюк.

Они сели за стол из розового мрамора, в центре которого стояла ваза с двумя, а то и тремя дюжинами орхидей.

– Красивые цветы.

Дюк мотнул подбородком в сторону окна, выходившего на теннисный корт. Там играли две женщины.

– Минди любит орхидеи, – пояснил он.

– А которая из них Минди?

Дюк рассмеялся.

– Конечно, та, что покрасивее.

Какая из них красивее, Нелл понять не могла: обе были хороши – высокие блондинки с превосходной фигурой.

Дюк пришел ей на помощь.

– Минди в голубом. А вторая – тренер.

Сколько это ей, получается, лет? Двадцать шесть? Двадцать семь?

– Сколько лет Минди? – спросила Нелл.

Дюк снова рассмеялся, но отвечать не стал. Тина принесла им кофе, оладьи, фрукты и йогурт.

– С сахаром, мэм? С молоком?

– Нет, спасибо, просто черный.

Дюк же от души насыпал в свою чашку сахара и щедро плеснул молока. Размешал, не сводя глаз с корта. Когда Тина вышла, он сказал:

– Сейчас крепкие браки – большая редкость в этих краях. Поэтому нам так тяжело. Не только потому, что мы вас обоих давно знаем, но и потому, что вы как бы подавали нам пример.

Свой брак Нелл не намерена была обсуждать ни с Дюком, ни с кем-либо другим, кроме Клэя. Она отхлебнула кофе, глядя на Дюка поверх чашечки.

– Он очень переживает, Нелл. Я никогда не видел его в таком состоянии. Чем я могу помочь?

– Ничем, Дюк. Какое ты вообще имеешь к этому отношение?

Взгляд Дюка уперся в ее лицо, затем переметнулся обратно на корт.

– Если честно, обидно такое слышать.

– Извини, конечно, но почему? – Тренер тем временем ударила по мячу, тот задел край сетки и перескочил через выжидающе поднятую ракетку Минди. Обе девушки расхохотались, как будто ничего смешнее им видеть не доводилось. Нелл задумалась, сможет ли она хоть когда-нибудь быть столь же беспечной. Ну, по крайней мере, по своим меркам беспечности…

– Во-первых, – сказал Дюк, – мне всегда казалось, что у нас с тобой сложились добрые отношения. – Он улыбнулся. – По большому счету, ты единственная женщина – единственная привлекательная женщина, – с которой я могу нормально поговорить. Потому что к тебе у меня… так скажем, нет доступа. Ты понимаешь, о чем я? – Он потуже затянул пояс на халате.

– Боже. Нелегко же тебе приходится.

– Ты хочешь сказать, из-за того, что гормоны играют? Да нет. Еще нет. Устану ли я рано или поздно? Кто знает. Возможно, это неизбежно. – Он взял с тарелки клубнику, откусил хвостик и задумчиво уставился на ягоду. – Клэй не такой. Впрочем, ты и сама знаешь.

– Знаю что?

– Что он однолюб. – Дюк съел клубнику. – Даже в школе – ну, он встречался с девчонками, они к нему сами липли, футбольный герой и все такое. Но в глубине души Клэй всегда мечтал об одной-единственной, неповторимой женщине. И ею оказалась ты. Поэтому то, что сейчас происходит, ужасно волнует меня. Я хочу как-то исправить это. Но как, Нелл?

– Спасибо, – сказала она. – Мне очень приятно это слышать. Но ты ничем не можешь помочь.

– Я, если честно, удивлен.

– Почему?

– Не думал, что ты так легко сдашься.

Это уже начинало действовать ей на нервы.

– А кто говорит, что я сдалась? Зачем, по-твоему, я сюда приехала? Чтобы поговорить с ним.

Дюк никак не отреагировал на перемену тона – возможно, не обратил внимания.

– Резонное замечание. – Он потянулся за второй ягодой. – Просто меня удивляет, что ты не используешь ресурсы на полную мощность. Скорее так.

– Какие еще ресурсы?

– Меня. Мы же с Клэем как братья.

– Тебе разве своих проблем недостаточно? К тому же у тебя есть настоящий брат.

На этот раз Дюк отреагировал: его лоб, все еще шелушившийся от багамского солнца, прорезали морщины.

– Что ты хотела этим сказать?

Нелл и сама точно не знала. Она не успела подумать, прежде чем произнесла это.

– Я имела в виду Кирка, вот и все.

– А что Кирк?

– Ничего. Он твой брат. Твой настоящий брат, по крови. – «Тогда зачем тебе мой муж в этом качестве?» Может быть, она хотела задать этот вопрос?

Дюк долго смотрел на нее, не произнося ни слова.

– Родство первого порядка – это родство между мужем и женой, я понял. – Умный все-таки мужчина. Как будто залез к ней в голову. За окном, на теннисном корте, появилась Тина: принесла Минди и ее тренерше прохладительные напитки на серебряном подносе. Минди подняла глаза и, заметив Дюка, весело, словно маленькая девочка, помахала ему рукой. Насколько помнила Нелл, точно так же махала Вики. – У меня есть предложение, – сказал Дюк, махая ей в ответ. – Для вас обоих.

– Какое же?

Дюк повернулся к Нелл лицом. В этот миг солнце спряталось за облаком и его лицо изменилось. На минуту он превратился в измученного заботами старика; возможно, он станет таким лет через тридцать.

– Все это началось из-за новой работы, которую я ему предложил. Мне казалось, что я его убедил, но Клэй утверждает, что ты против.

– Я была против не ради своего благополучия, а ради него.

– В смысле?

– Полиция – вся его жизнь. Мне кажется, он не готов уйти на покой.

– Ну, начнем с того, что Клэй уже отдал службе все, чем располагал. И даже больше. И еще – ты вот употребила прошедшее время… Ты что, успела передумать после вашего спора?

Да, очень умный мужчина. Возможно, умнее, чем Клэй; возможно, умнее, чем она, раз уж на то пошло. Почему же она раньше не замечала в нем этого качества? Теперь успехи «ДК Индастриз» получили правдоподобное объяснение. Но как она должна ему ответить? Правдивый ответ исключен. Не могла же Нелл сказать, что подозревает Клэя – да что там! Знает доподлинно, что Клэй посадил за решетку невиновного и сделал это с умыслом. Не могла же она сказать, что это еще не все, что она боится, как бы он не совершил гораздо более ужасный поступок… Дюк чуть наклонил голову, как бы глядя на нее под новым углом – и буквально, и иносказательно. Он ждал ответа.

– Это следствие… Просто… – И вдруг на глазах ее выступили слезы. Нелл встала и отошла к окну, повернувшись к Дюку спиной. Плакать перед ним? Нет, такого она позволить себе не могла. Тренер ударила слева, направив мяч на ракетку Минди. Та, отбив, зааплодировала, как профессиональная теннисистка – ладонью о сетку. Собравшись с духом, Нелл обернулась. Слез как не бывало. Выглянуло солнце. Старческая гримаса исчезла, и Дюк опять выглядел как прежде.

– Можешь ничего не рассказывать об этом, – сказал он. – Это кошмар, я понимаю. Я никогда не видел Клэя таким, он будто обезумел. И что хуже всего, это дело посеяло раздор между вами. Я просто не понимаю… – Дюк сам казался безумцем, такая буря страстей бушевала в его голубых глазах.

– И что ты предлагаешь?

– Вот! Этого я и ожидал! Побудь здесь, я сейчас вернусь. – И он пулей вылетел из комнаты.

Нелл налила себе еще одну чашку кофе, о чем пожалела после первого же глотка. Этот глоток будто столкнул ее в пропасть, когда тошнота присовокупилась ко всем прочим недугам. Подавив позывы, Нелл отошла к окрашенной в кремовый цвет стене. Там висело несколько снимков, все были сделаны на Отмели Попугайчиков. На одной – должно быть, недавней, судя по присутствию Вики, счастливой и пьяной, – Дюк в компании нескольких багамцев восхищенно любовался подвешенным на безмене тунцом. Нелл пробежала глазами по остальным фотографиям в поисках Клэя, но безрезультатно. Почти на всех была запечатлена рыбалка, разве что на одной, пожелтевшей, в нижнем ряду, молодой и поджарый Кирк с маской на лбу держал в руке табличку: «Чемпион Элеутеры по нырянию, Кирк Бастин: 115 футов». Заслышав шаги Дюка, она вернулась за стол.

– Только полюбуйся, – сказал он, протягивая ей проспект.

Страницы его были усыпаны снимками виллы на озере Комо. Нелл небрежно пролистала. «Вилла Серена».

– Очень красиво, – сказала она.

– Согласен. Но что самое смешное – она в общем-то принадлежит нам. Свалилась как снег на голову. Сложно объяснить, я и сам толком не понял. Конечно, мы выставим ее на продажу, но не ранее чем через год. Какие-то там проблемы со счетами в евро… Я вот что хочу сказать: вилла пустая, там никто не живет. И… Ну, как ты относишься к Италии?

Как она относится к Италии? Она, по сути, никогда не выезжала за пределы США, в Италии, разумеется, не бывала и всю жизнь мечтала туда отправиться.

– К чему ты клонишь?

– К тому, что вы с Клэем могли бы отправиться туда и пересидеть месячишко-другой. Сколько вам вздумается.

– Но это же невозможно. Клэю не удастся вырваться на такой длительный срок, у него же работа, да и мой музей скоро снова откроется…

– Ты забыла, что у Клэя будет новая работа, – уточнил Дюк.

– Если он согласится.

– Мне кажется, последнее слово за тобой. И учти еще одно обстоятельство: мы уже довольно давно подумываем, не попробовать ли себя на рынке живописи.

– На рынке живописи?

– Прости, – сказал он. – Это лишний раз подтверждает, насколько мы в тебе нуждаемся.

– Зачем?

– Ты могла бы следить за нашей коллекцией, покупать, продавать картины. Контролировать весь процесс.

– Какой еще коллекцией?

– Мы наняли новых консультантов, – пояснил Дюк. – И они, можно сказать, навязывают нам собрания живописи.

– Ты предлагаешь мне работу?

– Да. Возможно, у меня это выходит несколько неловко… Для начала в твоем распоряжении будет около двух-трех миллионов.

– Начала чего?

– Начала скупки. Но если тебе понадобится больше – ну, мало ли, всплывет какой-нибудь Пикассо, – мы постараемся пойти навстречу. Зарплата – стандартная для этой индустрии, если не больше: около ста тысяч, насколько я знаю. Начать сможешь, когда вернешься из Италии.

Мечта сбывалась. Точнее, о таком она даже не смела мечтать. И так внезапно… Настоящее чудо. Они с Клэем могли враз забыть обо всех проблемах. Дюк внимательно наблюдал за Нелл. Его губы кривились в усмешке.

– Это все так неожиданно… – пробормотала Нелл.

– Как показывает мой опыт, почти все хорошее в жизни происходит неожиданно.

Нелл посетила странная мысль: если бы Бернардин был сильнее, если б он стер Бельвиль с лица земли, не оставив и следа, она бы с радостью согласилась. Но Бернардин был недостаточно силен. Прошлое осталось, а прошлое рождало вопросы, очень важные вопросы, ставившие под угрозу всю ее жизнь.

– Спасибо, Дюк, – сказала Нелл. – Но я вынуждена ответить «нет».

Улыбку как ветром сдуло. Теперь в форме его губ ощущалось то же напряжение, что и в глазах.

– Нет? Вот так возьмешь и откажешься?

– Мне очень жаль. Это очень великодушное предложение, но я не могу его принять. – Еще бы великодушное – идеальное! Как будто бы созданное для нее, в ее же воображении.

– Может, объяснишься? Не хочу показаться грубияном, но мне казалось, я хорошо тебя знаю.

– Личные мотивы.

– То есть что-то между тобой и Клэем?

Она кивнула.

– Я с уважением отношусь к личным мотивам, – сказал Дюк. – Надеюсь, тебе это известно. Но, как и у тебя, у меня нет человека ближе, чем Клэй. И я обязан ему помочь.

– Ты не можешь ничем помочь. Разве что…

– Разве что?

Нелл посмотрела на Дюка. Он всегда ей нравился. Да, распутник, выражаясь несколько старомодно, но и добродетели ему не чужды – и прежде всего верность. Клэй ведь тоже верный, так?… Она мгновенно приняла решение.

– Как ты думаешь, что произошло? – спросила Нелл.

– Ошибка, вот что.

Об этом она и сама знала. Следующее слово застряло у нее в горле и с трудом вышло наружу:

– Умышленная?

– Умышленная ошибка? С чьей стороны?

– Я у тебя спрашиваю, Дюк.

– Не понимаю, с чего ты это взяла. Невиновные люди порой оказываются в тюрьме.

– Такое объяснение уже не пройдет. Разве ты не понимаешь? Пленка изменила весь расклад. Это была целенаправленная утайка.

Дюк опустил глаза и принялся сосредоточенно размешивать кофе. В комнате царила абсолютная тишина, не считая позвякивания ложечки и далеких ударов по теннисным мячам. Нелл решила уже, что разговор окончен, когда Дюк, не отрываясь от кругов пенки в своей чашке, вдруг сказал:

– И за этой утайкой стоял Бобби Райс?

Нелл такого не говорила, но разум ее тотчас откликнулся, сопоставив все факты и подозрения.

– Это правда, Дюк? Клэй тебе рассказывал?

Он наконец поднял глаза. Их взгляды встретились.

– Мы с Клэем это не обсуждали.

– Он защищает память о Бобби? Да?

– Нелл, тебе лучше обо всем этом забыть. Я искренне надеюсь, что ты сама скоро поймешь.

Мысли ее скакали во все стороны, одновременно производя десятки операций: сложение, вычитание, перестановки. Убийца Джонни был белый, не негр, значит, не Бобби. Следовательно, если Бобби утаил доказательства и управлял опознанием, делал он это для кого-то другого. И кто этот другой? Убийца? Ничего иного ей в голову не приходило. Убийца. Кто он? Сам Клэй? Ее естество восставало против такой мысли, она просто не могла в это поверить. Но может ли естество ошибаться? Однако если это не Клэй, то… кто-то, кто близок к нему, или к Бобби, или к ним обоим. Она начала понимать, какой груз лежит на плечах Клэя, а может, лежал все это время.

– Клэй знает, кто убийца? Знает и знал всегда?

– Я же говорю: мы с ним не обсуждали этот вопрос.

Нелл не верила ему. И более того:

– Ты ведь тоже знаешь.

– Знаю что?

– Кто убийца.

Лицо Дюка налилось краской. Сначала на щеках проступили красные пятна, затем побагровели кончики ушей.

– Ты говоришь глупости.

– Отвечай.

– Перестань, пожалуйста. От этого зависит очень многое.

Очень многое зависит от того, перестанет ли она?

– Например?

Дюк замер, как будто пытался про себя выстроить слова в нужном порядке. В этот момент дверь открылась и в кухню зашла Минди с ракеткой на плече. Волосы ее пропитались потом, кожа сверкала.

– Привет, малыш, – прощебетала она. – Когда мы будем… Ой, извините.

Дюк представил дам.

Вернувшись к машине, Нелл увидела, как Кирк паркует свой джип. Ее он, кажется, не заметил и зашагал к своему дому – быстро, но чуть прихрамывая. Зашел он в боковую дверь, на ходу вытягивая из кармана телефон.

В «Фуди и компанию» она приехала в двадцать пять минут первого, но Ли Энн там не оказалось. Нелл села за столик возле искусственного садика, заказала чай со льдом и принялась ждать. Без четверти час она позвонила Ли Энн на мобильный, но никто не ответил. В час она позвонила еще раз и оставила сообщение в голосовой почте:

«Прождала тебя до часа. Интересно будет узнать, чего я лишилась. Перезвони».

Глава 28

Нелл вышла из ресторана и поехала домой. Уже в районе Верховья ей показалось, что зазвонил телефон. Ли Энн? Копошась в сумке, Нелл случайно перемахнула через среднюю линию, и со всех сторон ей сердито загудели. Но телефон не звонил, и пропущенных вызовов не оказалось. Отлично, теперь у нее начались слуховые галлюцинации.

Нелл свернула на Сэндхилл-уэй. «Миаты» на подъездной дорожке не было, зато перед домом стоял седан с наклейкой университета Вандербилт на бампере. Нелл рассмотрела всех четырех пассажирок, но Норы среди них не было. Одна девушка – миниатюрная симпатичная брюнетка – вышла из машины навстречу ей.

– Миссис Жарро?

– Айнс? – догадалась Нелл.

– Да, – слегка удивившись, сказала девушка. – Мы просто проезжали мимо, у нас каникулы. Нора дома?

– Сейчас ее нет, но я могла бы… – Она набрала номер Джо Дона на мобильном. После трех гудков включился автоответчик. – Нора? К тебе заходила Айнс. Вот… – Нелл нажала «отбой». Айнс ловила каждое ее движение; глаза у нее были огромные и очень выразительные. – Может, зайдете в дом? Все вместе. Перекусите, выпьете чаю?

– Спасибо, миссис Жарро, но…

– Нелл. Называйте меня так, пожалуйста.

– Это очень любезно с вашей стороны, но мы бы хотели уже сегодня вечером попасть в Майами.

– Сегодня вечером? – Нелл перевела взгляд на машину. Одна девушка таращилась на дом, вторая накручивала локон на палец, третья сидела с закрытыми глазами.

– Ну, скажем так, до рассвета, – уточнила Айнс. – Я просто хотела узнать, как дела у Норы.

– А вы с ней так и не связались?

– Она не… не перезвонила мне.

– И вы за нее волнуетесь, да?

– Ну, не то чтобы волнуюсь… – Айнс быстро глянула на машину, вероятно, пытаясь сообразить, как поскорее закончить этот разговор, не проявив себя невежей, и снова отправиться в путь.

– А я волнуюсь, – сказала Нелл. – И мне кажется, вы тоже. К тому же вы могли бы мне помочь – рассказать все, чего я не знаю.

Айнс покачала головой.

– Мне неизвестно, что там случилось в университете, – продолжала Нелл. – Но здесь, дома, у Норы тоже начались неприятности, и я боюсь, как бы это… – Она сглотнула, ненавидя себя за этот приступ откровенности, но не остановилась: —…как бы это не оказалось для нее чересчур.

– Неприятности? Здесь, дома?

Обсуждение столь интимных проблем с незнакомкой претило натуре Нелл, но что ей оставалось? Выбора не было.

– Я не знаю, что вам известно о биологическом отце Норы. Его убили, и следствие допустило ошибку, и, похоже, невиновный человек сел в тюрьму…

Айнс молчала. Ее большие темные глаза становились все больше и темнее.

– О боже, – наконец-то вымолвила она. – Это я виновата…

– В чем?

– Ну, в том, что Нора… – Она стала лихорадочно искать подходящее слово, но не находила.

– Я вас не понимаю, – сказала Нелл.

Айнс опять покосилась на седан. Теперь за ними следили все три девушки. Айнс сделала глубокий вдох.

– Я учусь на геолога, – сказала она. – И я обнаружила… Нет, надо с самого начала. – Еще один глубокий вдох. – В прошлом году, однажды вечером, мы вышли погулять… Ну, просто прогуляться, понимаете? И Нора упомянула о своем отце. Ну, что его убили и так далее, как вы сами сказали. Она, в общем-то, не особо переживала по этому поводу. Мы, кажется, говорили о разводах – у меня родители развелись, и я рассказывала, с чего все началось… Потом Нора сказала, что ее отец был геологом. Ну, потому что я тоже занимаюсь геологией…

– Я поняла.

– А осенью, в прошлом семестре, я писала реферат о Ново-Мадридском разломе и нашла его статью на эту тему. Ну, доктора Блэнтона. Не в Интернете – нет, журнальную статью, в библиотеке. Так вот, я показала ее Норе, объяснила кое-какие моменты. И после этого она стала относиться к этому серьезней…

– К геологии?

– Нет, скорее к поиску отцовских статей. Я нашла три или четыре, все – очень сухие, научные, никакого личного отношения. Но в одной он выражает благодарность своему отцу – кажется, за то, что тот помог ему собрать первую коллекцию камней. И тогда Нора зациклилась на этой идее…

– Какой идее?

– Найти его.

– Найти моего… то есть отца Джонни?

– Ага. Деда Норы. Она поехала в Новый Орлеан, провела там пару дней. – Айнс нервно покусала губу. – И когда вернулась, ее нельзя было узнать.

– То есть?

Из машины донесся еле слышный звук – как будто кто-то постучал ногтем по лобовому стеклу. Айнс обернулась. Одна из девушек проговорила что-то.

– То есть? – чуть громче повторила Нелл. Она уже готова была добавить: «На карту поставлена человеческая жизнь!» – но это уточнение показалось ей слишком выспренним и притянутым за уши.

Айнс вздохнула.

– Нору больше ничто не радовало. Она все время сидела у себя в комнате. Стала отставать в учебе. Ну, вы сами знаете.

– И что она вам рассказала?

– Ничего. Отказывалась говорить об этом. Потом она сдружилась с другой компанией и практически жила за пределами кампуса.

– С кем?

– С парнями из этой компании.

– Это студенты?

– Ну, один из них учился. Вроде как…

– А сколько лет этим людям?

Айнс пожала плечами, отводя взгляд.

– И не успела я оглянуться, как она уехала домой. Вот и все, что я знаю. – Девушка выглядела глубоко несчастной.

Нелл положила руку ей на плечо и сказала:

– Спасибо.

– Пожалуйста, не говорите об этом Норе.

– Не могу вам этого обещать… Зато теперь я могу ей помочь. А значит, вы настоящая подруга.

Айнс, похоже, не поняла ее логики. Девушка попрощалась, и уже через полминуты машина с шумом скрылась за углом.

Нелл позвонила Норе, но ей ответил лишь механический голос, просивший оставить сообщение. То же самое у Джо Дона.

Нелл поехала к нему домой, постучала в сарай, но ей не открыли, да и «миаты» поблизости не было. В мастерской секретарша сообщила, что у Джо Дона выходной. «Скорее всего, поехал рыбачить», – сказал кто-то другой. Нелл вернулась в машину и отправилась в Новый Орлеан.

«Уверен, что ты им нравишься, – говорил Джонни, имея в виду своих родителей. – Просто им нужно время, чтобы узнать тебя получше». Однако время шло, а Нелл так и не смогла убедиться в правоте Джонни – будто бы неодобрительные взгляды, которые она ловила на себе, были лишь плодом ее воображения, неверной трактовкой естественных чувств, что обуревают любящих родителей единственного сына. После похорон Джонни они практически не поддерживали связь, не считая краткосрочного визита в Новый Орлеан с маленькой Норой, когда все чувствовали себя крайне неловко. После этого – выражение соболезнований по поводу смерти миссис Блэнтон, скупой ответ и все. А потом, после встречи с профессором Урбана, Нелл мельком увидела отца Джонни в саду. Он был уже очень стар.

Нелл свернула с трассы, проехала по Кэрролтону и, юркнув на улицу Сан-Чарльз, остановилась напротив особняка Блэнтонов. Подошла к витой ограде и, обнаружив, что ворота закрыты, нажала на кнопку звонка. Ответа не последовало. Она уже собиралась позвонить еще раз, когда из-за розового куста вышел с ножницами в руках мистер Блэнтон. На нем была соломенная шляпа, льняные штаны, белая рубаха и подтяжки. Не видя ее, он забормотал что-то себе под нос.

Звали его Пол, но даже тогда, когда он выступал в роли ее будущего свекра, Нелл не могла заставить себя обратиться к нему по имени. Сейчас же об этом и речи быть не могло.

– Мистер Блэнтон?

Он обернулся на голос. Они с Джонни никогда особо не были похожи, а сейчас сходство окончательно улетучилось. Щеки мистера Блэнтона запали, нос заострился, рытвины на коже лица стали еще глубже.

– Да? – недоверчиво покосился он.

– Это я, Нелл.

На секунду он замер, поймав стальными ножницами солнечный зайчик.

– Чего тебе?

– Мне нужно с вами поговорить.

– Я занят.

– Я не отниму у вас много времени. Это важный разговор.

– Для кого?

Судя по тону, его бы не устроила ничья кандидатура. Нелл рискнула воспользоваться единственным шансом:

– Для вашей внучки.

– И почему это для нее важно?

– Нора попала в беду. Ей нужна помощь.

– И кто в этом виноват?

– Если кто-то и виноват, то наказанием мы займемся позже. А сейчас ей надо помочь.

– Я ей ничем помочь не могу.

– Но вы ведь даже не выслушали меня! – возмутилась Нелл.

Мистер Блэнтон приблизился. И тело, и голос его дрожали.

– Ну и нахалка же ты. Столько лет прятала ее от меня, а теперь приползла с просьбами!

– Вы сами от нее прятались.

Он повысил голос. Их разделяли всего пара футов и решетка. Изо рта его вырывался ужасный запах, смесь гнили и перегара.

– С какой стати я бы вел себя так глупо?

– Потому что я вам никогда не нравилась. – Это же очевидно. И ее давние попытки объяснить все рационально – это же было так глупо. И если вспомнить, как же неловко было Джонни затрагивать тему ее отношений с его родителями… – Вы могли связаться с нами в любой момент.

– Это верно, – согласился мистер Блэнтон. – Ты нам никогда не нравилась. Наш мальчик – он же был просто принц на белом коне. Почему он выбрал тебя? Какого черта? Он же мог получить Нобелевскую премию… – Нелл почувствовала на лице капли его слюны. – А вот теперь отольются кошке мышкины слезки. Я ей так и сказал.

– Вы Норе это сказали?!

Он просунул палец между прутьев.

– Это убийство было подставой. Подробностей я не знаю, да мне и начхать. Но правду я быстро выведал, будь спокойна. Уж слишком проворно ты забралась в постель к тому копу! Вот он тебе ровня, это да, так оно понятнее.

Нелл ошеломленно попятилась.

– И это вы ей тоже рассказали?

– И ей, и репортерше. Я всему миру расскажу. Я по горло сыт, все осточертело.

– Какой еще репортерше?

– Этой поганой воровке из вашей вонючей газетенки.

Может, он сошел с ума? Нелл почувствовала, как у нее холодеет внутри. Ей хотелось ранить старика одним своим взглядом, проткнуть его насквозь.

– Что вы несете?!

– Эта сучка, конечно, любого умаслит, этого не отнять. Я разрешил ей порыться в бумагах Джонни – у меня их так мало, что хоть плачь, а все из-за тебя… Где его компьютер? Сперла?

– Ничего я не сперла. – Его компьютер? У них, кажется, был только один – общий «IBM».

– Врунья. Ты такая же врунья, как она. Сочинила какой-то предлог, чтоб я убрался из комнаты, и утянула его блокнот с адресами.

Блокнот с адресами? Нелл изо всех сил старалась сдерживать гнев – нет, настоящую ярость – на этого омерзительного старика, повинного в стольких бедах.

– Зачем ей было красть его блокнот?

– Потому что она могла это сделать! Зачем вообще люди воруют? Я ей сказал, что правила такие: ничего не забирать, копий не делать, – но все же знают, где люди видали правила в наши времена!

Нелл вспомнила этот блокнот – в кожаной обложке, с золотым тиснением «Техасский университет».

– Эти бумаги Джонни, то, что осталось… Мне необходимо их просмотреть.

– Ни за что.

– Это важно. Нора в опасности. Она ваша плоть и кровь.

– Моя, но зараженная твоей. – Мистер Блэнтон взял садовые ножницы и гневно потряс ими в воздухе. Проезжавшая мимо машина замедлила ход.

Нелл снова выехала на трассу, разогнавшись уже до девяноста миль в час. Она позвонила Ли Энн, но механический голос уведомил ее, что память почты заполнена до отказа. Тогда Нелл позвонила в редакцию, где ей сообщили, что Ли Энн уехала на задание. Позвонив затем Норе и Джо Дону, она наконец набрала свой домашний номер, где ее собственный голос предложил оставить сообщение после сигнала.

Пират ждал у себя в номере. Цифровой диктофон лежал наготове на столе и тоже ожидал прихода Ли Энн. Вчера ночью, когда он разбудил ее, она пообещала приехать утром. Утро уже закончилось. Может, сказала она, около полудня. Полдень тоже был позади. Пират позвонил ей, но напоролся на эту почту, как там ее. «Привет. Ты говорила, в первой или во второй половине дня? Я забыл». Через несколько минут он понял, что, кажется, не дождался сигнала: в тюрьме Пират звонил нечасто и потому отвык от этих технологий. Он перезвонил. «Лимит сообщений исчерпан». И что теперь? «Я все еще жду», – на всякий случай буркнул он. Вдруг осталось место для крохотного сообщения в четыре словечка?

Еще через пару часов Пирату надоело сидеть на месте и захотелось поесть. К тому же он немного злился на Ли Энн. Он прослушал запись на диктофоне. Отлично. Ли Энн понравится, очень понравится. Ночью она была полна энтузиазма. И куда же она запропастилась? Тогда ему подумалось, что она, возможно, не одна. От этой мысли почему-то стало неуютно. Хотя она, положа руку на сердце, далеко не красотка. Причину Пират вскоре понял: они же партнеры и он не хотел, чтобы кто-то испортил их партнерские отношения. Будь то знакомый или незнакомый человек.