Текст книги "Чужая вина"

Глава 31

Тимми отвез Нелл домой. Форма на нем была свежевыглаженная, а пах он бальзамом после бритья, который, однако, не мог перекрыть вони Бернардина. Впервые в жизни Нелл осознала, что, возможно, будет жить в каком-то другом месте. И, возможно, очень далеко отсюда.

Войдя в дом, она сразу же испытала странное чувство – как будто в помещении давно никто не жил. Но это ведь ее дом, дом, который она любит и в котором живет. Что это еще за чувство? Она позвонила Норе, но трубку не взяли. «Нора, мне нужно с тобой поговорить. Срочно. Перезвони, как только получишь мое сообщение. Пожалуйста».

Повесив трубку, Нелл заметила патрульную машину на подъездной дорожке. Стекла были опущены, а внутри сидел Тимми. Он ел яблоко. Нелл вышла на улицу.

– Тимми?

Он моментально вскинул глаза и спрятал яблоко, как будто его поймали на чем-то постыдном.

– Да, мэм?

– Я чем-то могу быть вам полезна?

– Нет, мэм.

– У вас поломалась машина?

– Да вроде бы нет, мэм.

Нелл вспомнила, как Тимми донес Клэю о ее визите в отель «Амбассадор», и голос ее стал жестче, несмотря на его миловидное лицо и хорошие манеры.

– Тогда что вы здесь делаете?

Он густо покраснел.

– Простите, мэм. Но таков приказ.

– Приказ?

– Шеф велел мне оставаться здесь. Ну, чтобы защитить вас в случае чего. Убийцу-то еще не поймали.

– Мне кажется, это не обязательно.

– Мне очень, очень жаль, но приказ есть приказ.

– Но это же мой дом. Моя подъездная дорожка.

– Да, мэм, – сказал Тимми.

Выглядел он очень несчастным, но что-то внутри нее отказывалось сочувствовать ему, напротив – подстрекало продолжить. Пнуть его машину, содрать глянцевитую краску, сказать какую-то вздорную глупость. Никогда в жизни искушение сказать какую-то вздорную глупость не было так сильно. Но вместо этого Нелл лишь развернулась и зашла обратно в дом. Она, кажется, даже услышала вздох облегчения, но к тому моменту была уже в коридоре, за плотно закрытой дверью, и списала это на игру воображения.

Она поднялась к себе в кабинет. Вытащила диктофон, прослушала запись еще раз. Нетрудно понять, почему Дюпри предпочел не рассказывать Клэю о той сцене в камере, но если это была правда и оба это знали, зачем Клэю спрашивать о каких-то теориях? Это был бы достоверный факт, хладнокровная подстава, которая объяснила бы практически все. И зачем Дюпри сказал Клэю, что простил ее, что это была лишь ошибка? Если та сцена в камере все-таки имела место, то ни один, ни другой не поверили бы в эту басню об ошибке на дознании. И какие из этого следуют выводы?

Нелл нарисовала маленькие квадратики на листе бумаги. Кто-то убил Джонни, и этот «кто-то» – не Элвин Дюпри. Дюпри выходит на свободу и в скором времени убивает Ли Энн. Кто-то стреляет в Нэппи Ферриса – согласно шерифу Ланье, следствие в самом разгаре. Один известный, два неизвестных – во всяком случае, для нее. Но в случае с Джонни Нелл была практически уверена, что Клэй и Дюк знают имя преступника. Она вспомнила румянец на щеках Дюка – ярче, чем у Тимми, хотя далеко не такой свежий, – проступивший, стоило ей высказать это предположение. А Клэй – лучший друг Дюка; они как братья, они дружат уже сто лет.

Ручка беспомощно повисла над бумагой. Она просто недостаточно умна, чтобы во всем разобраться. Для решения такой задачки понадобится интеллект, каким обладал Джонни. Подобная дешевая ирония обычно не импонировала ей ни в жизни, ни в искусстве.

– Думай! – Нелл произнесла этот приказ вслух. Кого она не включила? Разумеется, Бобби. Она нарисовала еще один квадратик и вписала его имя.

«Бобби». Лежала ли пленка все эти годы в его сейфе? Однажды, на пикнике для работников полиции, они с Бобби вместе жарили мясо на гриле. Он рассказал ей хороший анекдот, она рассмеялась. Что утка спросила у лошади? Ответ: откуда у тебя столько сил? Возможно, в этот момент он думал нечто вроде: «Смейся, смейся, дорогуша, но ты ведь даже не понимаешь, что случилось в самую важную ночь твоей жизни». И что еще хуже – и бесспорно, каким бы ни оказался финальный расклад, – Клэй тоже это знал. Знал, как глубоко ее заблуждение.

Кто еще? Ее мир оказался разделен на две группы: люди, которые знали больше, чем она, и все остальные. Кто еще входил в первую группу? Вероника? В этот момент Нелл вспомнила последний звонок Ли Энн: «Я просто хочу сказать спасибо за Веронику Райс. Ты мне очень помогла. Уж не знаю, что ты ей наговорила, но это сработало. У нас состоялся весьма содержательный разговор».

Как она ей помогла? Нелл не поняла этого тогда, не понимала и сейчас. Она позвонила Веронике, но трубку не взяли.

«Вероника? Это Нелл. Ли Энн сказала мне, что вы беседовали. Мне срочно нужно обсудить эту беседу с тобой. Это… это очень срочно, Вероника». Возможно, слишком драматично? Пожалуй. Но слово не воробей.

Нелл провела около трех минут в созерцании квадратиков на листке бумаги. Затем выглянула в окно: патрульная машина не сдвинулась ни на дюйм, из окна свисала рука Тимми. Нелл вспомнила Джо Дона и еще раз позвонила Норе, но опять-таки безрезультатно. Что же ей рассказывал Джонни? Что все во вселенной устремляется в различных направлениях? Нора теперь чувствовала, как это происходит. Оказалось, что все эти абстрактные идеи, которые он так любил высказывать, находили применение в крошечной вселенной человеческого сердца. Интересно, как бы он отнесся к такой гипотезе? Нелл дорого дала бы, чтобы выяснить это. Он оставил после себя так мало. Она попыталась представить его лицо, но не сумела.

Едва ли отдавая себе отчет в собственных действиях, Нелл открыла шкаф и принялась разбирать коробки, пока не добралась до той, что была помечена «Университет Северной Каролины». Внутри оказалось все то же самое: ее старые тетради, материалы к ненаписанной диссертации, учебник по введению в геологию, сувениры, не воскрешавшие в памяти никаких важных событий, и полный альбом фотографий Джонни, испорченных ураганом. Она просмотрела их, отмечая то размытое лицо, то пятно, на месте которого, очевидно, был его стройный сильный торс. Какая глупость – обращаться за помощью к мертвецу. Нелл начала складывать все обратно, когда взгляд ее упал на компьютер, спрятанный в глубине шкафа.

Ее старый компьютер, которым она пользовалась еще в институте, дряхлый «IBM», по виду уже не сильно отличавшийся от изобретений Эдисона. Но компьютер принадлежал не только ей – в то последнее лето в Бельвиле на нем работал и Джонни. «Где его компьютер? Сперла?»

Нелл вытащила компьютер из шкафа, подтянула клавиатуру и «мышь», сняла паутину, сдула пыль. С боковой панели на пол упал стикер. Нелл узнала свой собственный почерк, хотя теперь он выглядел иначе – буквы раздались в стороны, пробелы стали шире: «Купить вина и сыра. Вторник, 19:30». Приглашение на вечеринку, которой она уже абсолютно не помнила.

Нелл включила компьютер в розетку, нажала кнопку. Ничего не произошло. Она попробовала нажимать другие клавиши, подергала «мышку», но безрезультатно. «Давай же», – прошипела Нелл и осторожно стукнула машину. Потом стукнула сильнее. Компьютер пискнул, и монитор загорелся. Она внимательно изучила рабочий стол – в основном там были разбросаны иконки, смысла которых Нелл не понимала. Аренда1.doc, Курбе-копия. doc, вопросыиответы. doc, рабочиеписьма. doc.

Рабочиеписьма. doc? Нелл вызвала документ. Появился текст письма.

Уважаемый мистер Бастин.

Я очень разочарован…

Компьютер снова жалобно пискнул, и монитор погас. Нелл повторила все возможные действия: клавиши, «мышь», удары, сильные и не очень. Но все зря. Она выдернула штепсель, воткнула его снова, повторила все с самого начала. Ничего. Она отчаянно закричала на машину, борясь с желанием выбросить ее в окно.

В окне между тем по-прежнему можно было увидеть Тимми. Теперь он стоял перед автомобилем и протирал фары какой-то ветошкой. Нелл открыла окно.

– Тимми?

Он резко поднял голову.

– Да, мэм? – Рука потянулась к кобуре. – У вас все в порядке?

– Как у вас с компьютерами?

– С компьютерами?

– Вы разбираетесь в них?

– Честно? Не очень. По крайней мере пока еще нет.

– Пока еще?

– Я хожу в вечернюю школу на курсы компьютерной грамотности, – пояснил Тимми. – Но занятия кончаются только в ноябре.

– Вы не могли бы подняться?

– Туда, в дом?

– Да. Мне нужна помощь с компьютером.

Тимми обдумал ее предложение.

– А дверь заперта?

– Нет. Входите.

– А надо бы запереть, мэм.

– Ну, – сказала Нелл, – наверное, надо бы. Только я не заперла.

– Ого, – присвистнул Тимми. – Что это такое?

– Компьютер, – ответила Нелл.

Он опустился на колени. Зазвонил телефон. Нелл опрометью схватила трубку.

– Алло?

– Это Вероника Райс. Я получила твое сообщение.

Нелл покосилась на Тимми. Тот въедливо изучал заднюю панель. Она вышла в коридор, насколько позволял шнур.

– Спасибо, что перезвонила.

– Ты сказала, это срочно.

– Ли Энн Боннер погибла. Ее убил Элвин Дюпри.

Пауза.

– Очень жаль.

– Его еще не поймали.

Долгая пауза.

– Это что, предупреждение?

– Предупреждение?

– Ты хочешь сказать, что он навестит меня?

– Нет. Зачем ему это?

Молчание.

– Мне нужно поговорить с тобой, Вероника. Ты не могла бы… – Она собралась было пригласить Веронику к себе, но как быть с патрульной машиной у входа и Тимми? – Мы не могли бы где-нибудь встретиться? Прямо сейчас.

Молчание. И когда Нелл уже решила, что ответа не последует и ей надо срочно искать волшебные слова, Вероника заговорила:

– И будь что будет?

Нелл испытала подлинный ужас. Ужас, чувство физическое, телесное, гнездился где-то между грудью и желудком. Но она должна была узнать, она не могла больше жить в неведении, а потому оставался лишь один возможный ответ: – Да.

– Потому что в этом месте обычно возникают проблемы.

– Какие проблемы? Расового порядка? Это тут ни при чем. Вероника издала странный звук – не то фыркнула, не то хохотнула.

– Ты знаешь, где я живу? – спросила она.

– Тимми? – окликнула Нелл. Он уже успел забраться внутрь компьютера. – Тимми?

Он вскинулся, будто от испуга.

– Да, мэм?

– Я, пожалуй, пойду прилягу.

– Хорошо. Отдохните как следует.

Нелл прошла по коридору, хлопнула дверью спальни – чуть громче, чем позволяли приличия, – и, сбежав по лестнице вниз, выскользнула в гараж через дверь на кухне. Села в машину, нажала на пульт, дала задний ход, опять нажала на пульт. Уже на улице она заглянула в окно кабинета, но Тимми не увидела – и умчала прочь.

Нелл знала, где живет Вероника: в ухоженном районе на Ист-сайде, прямо над Пеннимен-стрит. Остановившись перед домом Вероники – белом с фиолетовой окантовкой, – Нелл позвонила в дверь. Внутри будто качнулся колокол; давно она не слышала этой стилизации. В соседнем доме остервенело залаяла собака. Обернувшись, Нелл увидела старика в африканской шляпе; тот сидел на крыльце со щенком на руках. Щенок взглянул на Нелл, но старик смотрел прямо перед собой.

Дверь открылась. Вероника была в платье, сочетавшемся с окантовкой дома, и, похоже, основательно подготовилась к встрече. Нелл понадеялась, что она ждет гостей после нее.

– Заходи.

И Нелл впервые оказалась в доме Вероники. Чистый, уютный, разве что темновато; на столике в коридоре стояла фотография Мартина Лютера Кинга с автографом.

Вероника провела Нелл в небольшую гостиную с мебелью «под орех» и кремовым ковром на всю стену. На той же стене висели черно-белые фотографии, запечатлевшие Бельвиль до наводнения.

– Очень красивые снимки, – сказала Нелл.

– Бобби делал.

– Правда?

– Да, такое у него было хобби.

И почему она об этом не знала? Фотографии и впрямь были первоклассные: одна, на которой нарядная девочка с задумчивым видом поднималась по лестнице церкви, сгодилась бы для музея.

– Выпить не хочешь? Кока-кола? Чай со льдом?

– Спасибо, я ничего не хочу.

Вероника кивнула. Возможно, стоило согласиться, чтобы разрядить обстановку. Нелл чувствовала себя иностранкой. Форменное безумие: это ее родной город, и она часто бывала в окружении негров, а нескольких чернокожих женщин в музее считала своими подругами. Они сели в кресла друг напротив друга.

– Мисс Боннер умерла?

– Да.

– Я смотрела новости. Там ничего об этом не сказали.

– Уверена, репортаж уже готовят к эфиру. А задержка, возможно, связана с поисками Дюпри.

Глядя куда-то сквозь Нелл, Вероника спросила:

– Теперь-то он действительно убил?

– Я своими глазами все видела. – Нелл описала сцену, которую застала в квартире Ли Энн. По мере того как она рассказывала, взгляд Вероники перемещался все ближе к ней.

Когда Нелл договорила, Вероника сказала:

– Хорошо, что ты не пострадала.

– Спасибо. Я должна была пообедать вместе с Ли Энн. Похоже, она собиралась рассказать мне то, что рассказала ей ты.

– И с чего ты это взяла, если не секрет?

– С чего я взяла, что она мне все расскажет?

Вероника кивнула, и это был очень суровый жест. В этой женщине вообще ощущалась непреклонная суровость: ее очень трудно сбить с толку.

– Поняла по голосу. – Лицо Вероники не выражало никаких эмоций. – И она, похоже, решила, что наша недолгая встреча на стадионе повлияла на тебя. Ли Энн сказала, что разговор вышел содержательный. Она поблагодарила меня…

Опять торжественный, суровый кивок.

– Что бы ты ни рассказала ей о пленке, я тоже хочу это знать.

– О пленке?

– Как она очутилась в сейфе у Бобби. Я хочу выслушать всю историю в твоей версии.

– В моей версии? – Вероника будто хотела подчеркнуть дистанцию между ними. – По правде говоря, я и словом не обмолвилась о пленке. Разве что сказала, что ничего о ней не знаю.

– Тогда что же ты ей рассказала?

– Что смерть Бобби – несчастный случай.

– Разумеется. Он погиб, когда спасал ребенка, об этом все знали.

– Есть «все», и есть структура власти. Чтобы во всем убедиться, я наняла частного детектива из Хьюстона.

Нелл растерялась.

– Зачем?

– Чтобы убедиться, что Бобби погиб… – Она замолчала, глаза ее увлажнились. Затем лицо переменилось – Нелл, кажется, уловила проблеск отвращения, – глаза вмиг высохли, и Вероника продолжила: – Чтобы убедиться, что Бобби погиб так, как они говорят.

– Но в «Гардиан» опубликовали фотографию…

Вероника указала на снимки на стене.

– Бобби часто повторял, что с фотографиями можно сделать что угодно.

Внезапно из комнаты будто выкачали весь воздух и ребра предметов пожелтели. Нелл попыталась понять, что подразумевали эти слова.

– То есть Ли Энн считала, что Бобби могли убить?

– Она… она была умной женщиной.

– Но… – Нелл остановилась. Ей на глаза вроде бы попадались результаты какого-то исследования, которые доказывали, что чернокожие охотней верят в заговоры, чем белые. Нелл не была в этом уверена, но поймала себя на мысли: «Придется и тебе почернеть». – И что же выяснил этот детектив?

– Никаких подтасовок. Я успокоилась.

– Что-то мне захотелось пить. Можно воды?

– Конечно. – Вероника встала – довольно грациозно для такой крупной женщины – и вышла из комнаты. Нелл тоже поднялась и набрала полные легкие воздуха. Желтые оттенки исчезли. Она внимательнее присмотрелась к фотографии с нарядной девочкой и заметила кое-что, ранее ускользнувшее от ее внимания, – лицо мужчины в окошке церкви. По коже отчего-то пробежали мурашки.

Она вышла в коридор и последовала на звук журчащей воды. Вероника стояла у раковины и наполняла кувшин.

– Но если ты подозревала, что Бобби могли убить, значит, у тебя были и подозреваемые, верно?

Вероника выпустила кувшин из рук. Не то от внезапного появления Нелл, не то от ее слов. Кувшин упал в раковину и разбился вдребезги. Вероника не шелохнулась. Вода продолжала течь.

– У кого был мотив?

Вероника молчала.

– Я должна знать, Вероника. Это же связано с пленкой, да?

Вероника не двинулась с места. Она как-то умудрилась порезать себе ладонь. Порез был, очевидно, неглубокий; она даже не заметила красной струйки.

– А почему я должна говорить?

– Потому что все тайное становится явным.

– Никогда такого не наблюдала. – Теперь Вероника заметила порез. Она, нахмурившись, поднесла ладонь под воду, затем закрыла кран. Кровотечение остановилось. На кухне воцарилась тишина.

Заговорщическая тишина.

– Можешь уверять себя, что причина в этом, – сказала Нелл. – Но что, если ты пытаешься скрыть какой-то поступок Бобби? Какой-то плохой поступок…

Вероника повернулась так резко, что Нелл отскочила, испугавшись атаки.

– Бобби не делал ничего плохого. – Голос у нее дрожал. – Ничего, ровным счетом.

– Тогда кто же?

И в этот миг, когда Вероника просто чуть наклонила голову, Нелл узнала ответ.

– Мой муж?

Вероника едва заметно кивнула.

– Что произошло?

– И будь что будет? – еще раз удостоверилась Вероника.

– Да все уже и так есть как есть, – сказала Нелл. Вещи неумолимо становились на свои страшные места.

– Это было вроде страховки, – сказала Вероника. – Мы всегда пользуемся страховкой, когда выпадает случай.

Кто это «мы»? Чернокожие или все люди в целом? Нелл не отважилась задать этот вопрос.

Вероника посмотрела на свою левую руку, и Нелл заметила, что она так и не сняла обручального кольца.

– Однажды вечером произошел такой случай… После окончания ночной смены Бобби сидел в своем старом синем «шевроле» на парковке между управой и закусочной, которую уже снесли. Лило как из ведра, закусочная не работала, темень стояла кромешная. И тут из здания вышел Клэй Жарро. – Вероника нашла взглядом взгляд Нелл. – Клэй оглянулся по сторонам, но Бобби не заметил. Больше там никого не было: поздно же, и дождь льет. Он подошел к мусорному баку возле той закусочной, выбросил что-то и закрыл крышку. Потом сел в машину и уехал. Бобби это показалось странным. А Бобби был любопытным, он ведь детектив, верно? – Вероника принялась собирать осколки. Собрав, стряхнула их в ведро под раковиной.

– Это была кассета?

– Бобби принес ее домой. Показал мне. И я ему только одно сказала: я в этом доме не останусь.

– Но почему он смолчал? Чтобы выгородить Клэя? Вероника как-то странно на нее посмотрела. Помимо очевидного «нет» в этом взгляде можно было прочесть много другого.

– Бобби нравилась его работа. Ему нравилось, как мы живем.

– Но в тюрьму сел невиновный, – сказала Нелл. Вероника снова издала чудной звук – не то смешок, не то фырканье.

– Я не понимаю… – сказала Нелл.

Вероника пожала плечами.

– А что было общего у всех людей, имевших к этому отношение? Кроме Бобби.

Все были белые. Это просто. Даже слишком просто.

– Но почему Бобби сберег пленку?

– Я же сказала: подстраховался.

– Он собирался использовать ее против Клэя?

Спина Вероники неестественно выпрямилась и напряглась.

– Он знал, кто на самом деле убил Джонни?

Ответа не прозвучало.

– Это был Клэй?

Вероника тихо вымолвила:

– Бобби не знал наверняка. – Она бросила последний осколок в мусорное ведро.

Вернувшись домой, Нелл увидела, что патрульная машина по-прежнему стоит у входа. Внутри никого не было. Она заехала в гараж и поднялась к себе в кабинет. Старый компьютер уже был водружен на стол, и Тимми играл за ним в какую-то примитивного вида игру. Он обернулся на ее шаги.

– Отдохнули?

– А вы, я смотрю, починили-таки его?

– Ага. Шестьдесят пять килобайт! В голове не укладывается. – Он встал со стула. – Я, пожалуй, пойду обратно в машину.

– Спасибо вам большое, Тимми.

– Да не за что.

Как только Тимми вышел, Нелл мигом уселась за компьютер. Через несколько секунд перед глазами у нее уже был открытый документ рабочиеписьма. doc:

Мистеру Кирку Бастину

вице-президенту «ДК Индастриз»,

операционный отдел

Уважаемый мистер Бастин.

Я очень разочарован вашим ответом касательно планов строительства судоходного канала. Как я уже отмечал в предыдущих своих письмах и телефонных разговорах, мои компьютерные модели (см. приложение к письму от второго июля) показывают, что плотина на Канал-стрит в нынешнем виде не способна выдержать прямой удар урагана четвертой категории и выше, а возможно, и урагана третьей степени при приливе. Точка зрения, которой вы предпочитаете придерживаться, – будто бы все соответствующие учреждения утвердили ваш проект – не меняет этого факта. Более того, их разрешения, судя по всему, не учитывают результатов недавних исследований, согласно которым, невзирая на неполные данные, можно утверждать о существовании т. н. «эффекта воронки», возникающего в определенных обстоятельствах. Также хотелось бы добавить, что компьютерные технологии, применяемые вашими инженерами, имеют существенные недостатки и являются морально устаревшими. Ваш отказ принимать результаты моих исследований всерьез вынуждает меня связаться с этими учреждениями напрямую и, возможно, сделать публичные заявления для прессы. Позвольте также напомнить, что моими преподавателями были двое ученых, ныне состоящие на службе в Армейском инженерном корпусе.

С уважением,

Джонни Блэнтон

Нелл проверила дату письма. Двадцать первое июля, двадцать лет назад. За два дня до гибели Джонни.