Текст книги "Чужая вина"

Глава 14

Пират отпер мини-бар.

– Просто посмотреть, – сказал он вслух. Приятно, когда можешь говорить вслух, делать что вздумается, и никто не увидит, никто не запретит.

Сколько же тут всякой фигни: арахис, фруктовые конфеты, шоколадки, драже, кока-кола, апельсиновый сок, пиво, вино, виски, водка, джин, ликер. Первый мини-бар в его жизни. «И благословил Бог последние дни Иова более, нежели прежние». Пират не знал, с чего начать. Попить или поесть? И то и другое. Много и того и другого, очень много.

Он начал с арахиса. Умял все конфеты и шоколадные батончики и щедро залил их кока-колой, а после – еще и апельсиновым соком. Все это легко опустилось ему в желудок. Он почувствовал во всем теле свежесть обновления, как будто родился заново.

«Тук-тук». Пират подошел к двери и, немного помучавшись с обилием замков, засовов и цепочек, отворил. На пороге стояла Сюзанна, а за спиной у нее маячил мужчина в пасторском воротничке.

– Привет, Сюзанна.

– Привет, Элвин. Вкусный тут, наверное, сок?

– Сок?

Она указала глазами на картонный пакет у него в руке.

– О да, очень вкусный.

– Это преподобный Проктор из Шахматного общества, – представила своего спутника Сюзанна.

– А что это за общество такое? – Пират не любил пасторов, преподобных, священников и прочих. Его религия в них не нуждалась.

Преподобный такой-то прокашлялся и заговорил своим елейным преподобным голоском:

– Мы помогаем бывшим заключенным заново интегрироваться в общество.

– Да? – Заново интегрироваться? Он что, хочет запихнуть его в гетто? Как это, интересно, ему удастся?

– Позволите нам войти? – спросила Сюзанна.

– Милости прошу. – Пирату настолько понравилось произносить эти слова, что он тут же повторил их.

Они расположились в гостиной его номера люкс. Люкс, как вам? Недурно, да? Он пару раз останавливался в мотелях, когда они с группой ездили по барам, однако номеров люкс там не было.

– Я вскоре уезжаю, – сказала Сюзанна. – Так что связь можете поддерживать через преподобного Проктора.

– А куда вы едете?

– Домой, в Чикаго.

– Вы там живете?

После секундного колебания – возможно, Сюзанна не расслышала – она все же ответила:

– Да. – Сегодня кожа у нее была особенно красивая.

– Город Ветров… – протянул Пират. – Ни разу там не был.

– Вам, наверное, покажется, что там очень холодно, – заметила Сюзанна.

– Ну, для разнообразия можно и померзнуть. – Он дружелюбно улыбнулся ей. Ответную улыбку она будто выдавила из себя. Она вообще была не похожа на себя сегодня. Пират понимал: она сейчас переживает спад, который следует за всяким большим достижением. Он запомнил это чувство после одного прослушивания в Атланте. Имени продюсера Пират не помнил, но это был настоящий продюсер, кроме шуток. Пират помнил лишь усталость и подавленность, последовавшую сразу за прослушиванием, хотя сыграли они отлично, а помощница продюсера сказала, что им перезвонят. – Я бы хотел вас поблагодарить. За все, что…

– Для меня лучшая благодарность – видеть вас на свободе, – сказала Сюзанна.

– Ага. Я на свободе. Может, хотите выпить чего-нибудь? – Он вдруг понял, что до сих пор держит пачку из-под сока.

– Нет, спа… – Сюзанна осеклась.

– Было бы очень… – встрял преподобный.

Пират отошел к мини-бару и налил два стакана сока. Протянул напитки гостям.

– Как насчет тоста? – предложил он.

– Отличная идея, – поддержал его преподобный.

Он поднял свой стакан. Сюзанна последовала его примеру.

– Йо! – ухнул Пират и отпил прямо из пакета. Сюзанна, возможно, не хотела пить, так как стакан ее, хоть и поднятый, остался нетронутым. А вот преподобный выпил.

– За ваше будущее, – сказал он.

– Ага. Последние более, нежели… – Он не стал заканчивать фразу.

– Откуда эта цитата? – оживился преподобный.

– Да ниоткуда.

Преподобный потер руки, как будто собирался немедленно взять быка за рога. Пират видел, что этот мужик из деятельных, вроде волонтеров, которых он часто встречал за решеткой.

– В продолжение нашей темы, – сказал преподобный, – позвольте спросить, какие у вас в данный момент планы.

В продолжение нашей темы? Планы в данный момент?

– На будущее, – разъяснила Сюзанна.

Пират глубоко вдохнул. Приятный он, воздух свободы.

– Я никуда не спешу, – ответил он. – Буду делать все не спеша, без лишнего напряга.

Сюзанна и преподобный переглянулись.

– У вас есть кто-то из… прошлой жизни, с кем вы бы хотели связаться? Мы охотно вам поможем. Родственники, друзья?

– Никого.

Преподобный кивнул.

– И кем вы видите себя через два-три года?

Пират не стал отвечать. Может, этот святоша заметил наклейку «Джим Бим» на одной из крошечных бутылочек виски? Пират вдруг явственно вспомнил вкус «Джим Бим». Очень приятный вкус.

– Тогда давайте уточним еще раз финансовые вопросы, – предложила Сюзанна.

– Конечно. – Пират не помнил, чтобы они это обсуждали, ну да ладно. Он поставил пакет апельсинового сока на место и приготовился слушать.

– Как вам известно, – начала она, – мы подали иск против штата от вашего имени. Пока что ведутся переговоры, и загадывать нельзя: никаких гарантий нет. Тем временем вас финансируют за счет краткосрочного займа, предоставленного проектом «Справедливость». Сумма впоследствии будет вычтена из компенсации со стороны государства, если, конечно, мы выиграем это дело. – Она замолчала. – Вопросы?

– Ага, – сказал Пират. – Эти переговоры… их кто ведет? Тот еврей, второй адвокат?

Сюзанна растерянно моргнула.

– Нет. Для этих целей у нас есть специалист по финансовым вопросам. Она превосходный специалист.

Пирата это устраивало. Хотя, как известно, деньги лучше доверять евреям. Но с другой стороны – может, та баба тоже еврейка, почему бы и нет? Он едва сдержался, чтобы не спросить.

– Что-нибудь еще?

– Сколько?

– Сколько чего?

– Сколько мне заплатят.

Сюзанна откинулась на спинку кресла. Может, не такая уж она и красивая, как ему казалось. А может, его глаз просто устал: такое случалось, ведь бедняга работал за двоих. Пират на миг опустил веко и помассировал глаз запястьем.

– Мистер Дюпри? Вы хорошо себя чувствуете? – озаботился преподобный.

Пират прекратил массаж, открыл глаз и увидел Сюзанну и преподобного размытыми, в цветных полосках, как будто его внутренний телевизор плохо ловил этот канал.

– Сюзанна, возможно, вы могли бы назвать хоть самую приблизительную цифру?

– Нет, – сказала она. – Это не то чтобы неизведанная для нас территория, но все-таки подобные случаи пока еще редки в нашей практике.

– Может, вспомните такой случай, чтобы мы получили общее представление?

Сюзанна бросила в сторону преподобного странный взгляд. Глаза ее сузились. Она что, разозлилась? Трудно понять.

– В прошлом году был случай в Оклахоме, очень отдаленно похожий на наш. Тот мужчина просидел меньше, у него было высшее образование и опыт работы в корпорации.

– Значит, мистера Дюпри ожидает меньшая сумма?

– Верно.

– Меньшая, чем сколько? – вклинился Пират.

– Оклахома выплатила тому человеку почти пятьсот тысяч долларов, – сказала Сюзанна. – Это до вычета налогов.

– Пятьсот кусков? – Вот теперь-то он понял конец Иова, когда люди стали осыпать его всякой всячиной: деньгами, золотыми серьгами, четырнадцатью тысячами овец, всеми этими верблюдами, быками и ослицами. Ослицы, хм. Да с пятьюстами кусками он найдет себе любую самочку. На это его математических способностей хватит: пятьсот кусков – это полмиллиона. Пират вновь видел окружающие предметы ясно.

– Как я уже говорила, – продолжала Сюзанна, – мы ожидаем получить намного меньше. И не исключаем вероятности, что не получим ничего.

Пират ее уже не слушал. Эти парни из «Справедливости» – прирожденные победители, разве это еще не понятно? Да взгляните на него: свободный, сидит в люксе…

– Очень многообещающе, – заметил преподобный, снова потирая руки. – Но пока что вам понадобятся деньги.

– Да?

– На еду, на аренду жилья, на повседневные расходы.

Аренда?… Зачем ему арендовать жилье?

– Я просто останусь здесь, – заявил Пират.

Сюзанна и преподобный опять обменялись заговорщическими взглядами. Пирату это уже начинало надоедать. Может, стоит проявлять чуть больше уважения к мужчине с полумиллионом баксов в кармане?

– Мистер Дюпри, насколько я понял, организация Сюзанны не сможет долго оплачивать ваш гостиничный номер.

«Значит, я просто куплю эту вонючую гостиницу!» Пират решил не озвучивать эту мысль. Милые, конечно, люди, не поспоришь, но станет ли он проводить с ними время добровольно? Да ни за что.

– И мы рассудили, что для покрытия текущих расходов вам пригодился бы сбор средств.

– Ага.

– Что также позволит обществу вернуть часть долга.

– Вернуть кому?

– Вам, мистер Дюпри.

– Ну, о’кей, – сказал Пират.

– Так что вы думаете о сборе средств?

– Я же сказал, о’кей.

– Я имею в виду, где бы вы хотели его провести? И тому подобные детали. Может, пикник? Или баскетбольный матч со знаменитостями?

– Знаменитостями?

– Местными.

Местные знаменитости? Пикник?

– А как насчет музыки?

– Музыки?

– Я раньше сам играл.

– Да? И на каком же инструменте?

– На гитаре.

– Обожаю гитару, – воодушевился преподобный. – А вы имели возможность репетировать все эти годы?

– За решеткой?

Преподобный кивнул.

– За решеткой гитары запрещены.

– Очень жаль. – Этот преподобный как будто не понимал, что можно сделать при помощи гитарных струн.

– Ага. А «Красный петух» еще работает?

– Клуб? Кажется, да.

Там прошел один из лучших концертов в истории их группы. Они аккомпанировали парню, который должен был стать новым Делбертом МакКлинтоном.

– Давайте устроим концерт там, – сказал Пират.

– Я постараюсь все организовать, – заверил его преподобный.

Они с Сюзанной одновременно встали. Сюзанна подошла к креслу Пирата.

– Пора прощаться, – вздохнула она.

Пират тоже встал: не в сарае же его воспитывали. Что им теперь делать – обняться или как? Может, ему надо похлопать ее по спине? Сюзанна протянула ему руку. Он стиснул ее ладонь в своей. Такая малюсенькая ладошка…

– Я свяжусь с вами, когда станет что-либо известно насчет денег, – пообещала Сюзанна. – Удачи.

– И вам, – сказал Пират. – И, как говорится, mucho gracias.[15]15
  Большое спасибо (исп.).


[Закрыть]

Когда они ушли, на Пирата навалилась усталость. Каким-то образом им удалось высосать из него всю энергию, хотя они только то и делали, что чесали языками. Он снова заглянул в свой мини-бар – там остался только алкоголь: пиво, вино, виски – да, «Джим Бим», он самый, – водка, джин и ликер. А пить он бросил. Научился себя контролировать. Что это за ликер? Какой-то кофейный? Там спирт вообще есть? Пират размышлял над этим, когда зазвонил телефон. Ого! Его первый телефонный звонок.

Он снял трубку.

– Да?

– Элвин? Вас беспокоит Ли Энн Боннер. – Пауза. – Из газеты.

– В очках?

Она рассмеялась. Приятный звук. Здорово, оказывается, слышать женский смех. Пират стал лихорадочно выдумывать какую-нибудь шутку, чтобы услышать этот смех еще раз.

– Вы уже видели мою заметку?

Вот так новость. Что еще за заметка? Что она мелет?

– Ну, статью, которую я написала на основе нашего интервью.

– Не-а.

– На нее пришло множество откликов.

– Да?

– И все – одобрительные.

– Ага. – Здесь был такой телефон без провода, с которым можно ходить по комнате. Радиотелефон, что ли. Пират прошелся к мини-бару, вынул бутылку ликера и попытался разобрать надпись на этикетке. Буквы были совсем маленькие, и у него перед глазом все поплыло.

– Что вы собираетесь делать? – спросила репортерша. Пират тотчас спрятал бутылку обратно в мини-бар. – Я надеялась, что вы позволите пригласить вас на ланч. Если вы, конечно, свободны.

А не пора ли и впрямь перекусить? Он явно проголодался.

– Ага, – сказал Пират. – Свободен.

– Клевая тачка, – сказал Пират. У него самого когда-то была машина с откидным верхом. Пока ее не изъяли за долги. – Но, может, опустите крышу, а, мисс?

– Обращайтесь ко мне просто Ли Энн, – сказала репортерша. – А вы уверены, что вам не будет жарко?

– Уверен.

Она опустила крышу, и из салона вырвалась струя прохладного воздуха. Пират забрался внутрь.

– Пристегнитесь, пожалуйста, – попросила она.

Он повиновался.

– Как насчет мексиканской? – осведомилась она и тронулась так резко, что он вжался в сиденье.

– Мексиканской?…

– Ну да, мексиканской кухни. Мы же едем обедать. Недавно открылось очень симпатичное местечко, называется «Кафе Фелис».

– Ну…

– Не любите мексиканские блюда? Тогда, может, итальянская?

– Да. Лучше итальянская.

– В западной части города есть ресторанчик «Вито».

– Отлично.

– Но по пути я бы хотела сыграть с вами в одну игру.

– Какую еще игру? – Пират не любил автомобильных игр: замечать номера из других штатов, считать коров и прочее дерьмо. Он что, похож на ребенка?

Репортерша зарылась рукой в отсек между сиденьями и протянула ему полоску ткани.

– Что это?

– Повязка на глаза. Наденьте ее, пожалуйста.

– Чего?

– Просто доверьтесь мне.

– Довериться вам?

Она коснулась его колена.

– Ну же, Элвин. Вы теперь свободный человек. Расслабьтесь.

Всего лишь легкое прикосновение к коленке – и тем не менее двойной эффект: во-первых, он не услышал, что она сказала вслед за этим, а во-вторых, надел-таки повязку.

– Всего на пару минут. Может, хотите тем временем послушать музыку?

– Ладно.

– Я слышала, вы любите кантри. – В машине зазвучал Джордж Джонс. «Все пропало». Пират ощутил порывы ветра на лице. Это и есть свобода. Это и есть Америка, это и есть молодость – вот так вот мчаться по дороге… Только он уже не молод. Пират попытался определить последовательность аккордов, но не смог. Он перестал слушать, перестал наслаждаться ветром на лице – стал просто ждать, что случится дальше.

Машина остановилась.

– Можете снять повязку.

Пират повиновался.

– Заметили изменения?

Пират оглянулся по сторонам. Они припарковались в конце какой-то улицы, прямо перед ними был тротуар, а за ним – нечто вроде канала.

– Изменения? – Он не понимал, чего от него хотят.

– Вам не кажется, что чего-то тут не хватает?

Пират задумался.

– Ну, людей вокруг нет. Вы об этом?

– Пирс исчез, – сказала репортерша.

– Какой еще пирс? – Пирата эта загадочность уже начала раздражать. Что она несет? Они вышли из машины.

– Вы точно не узнаете это место?

– Ваша игра началась, да? Мне кажется, мы уже не в Бельвиле. Более точно сказать не могу.

Репортерша рассмеялась.

– Вы выиграли.

– Как так?

– Здесь раньше находился старый пирс Пэриш-стрит. Именно здесь убили Джонни Блэнтона. Теперь я на сто процентов уверена, что это не вы его убили.

– Это было такое испытание?

– И вы с блеском его преодолели. А теперь поедемте обедать.

На несколько секунд раздражение усилилось, едва не перерастая в гнев. Пират глубоко вдохнул. «Испытание, лишь испытание».

– Хорошо.

Они вернулись в машину. Репортерша повернула ключ зажигания.

– А кто его убил, вы не знаете? – спросила она вдруг.

– Понятия не имею.

– Ведь тогда получается, что убийца до сих пор на свободе. Разве что умер…

Пират пожал плечами.

– Здорово было бы узнать, кто это, вам не кажется? Пират задумался над этим.

Они сидели за столиком в «Вито», самом роскошном ресторане, в котором доводилось бывать Пирату. Он заказал то же, что и она: в меню оказались сплошь итальянские слова, и ни одного знакомого вроде «пицца» или «спагетти».

– Вы уже готовы перейти к делу? – спросила репортерша, пока они ожидали еду.

– Какому еще делу?

Она подалась вперед. Конечно, она не так красива, как Сюзанна, кожа у нее не сияет. Можно сказать, она совсем не красавица. Но что-то в ней есть… Точно! Он понял: возможно, она не красива, зато, скорее всего, доступна. О-хо-хо. Ее губы шевелились, но слов он не слышал.

– Ли Энн, так?

– Так.

– Вы могли бы повторить все, что только что сказали? Глаза за причудливыми очками смотрели на него как-то странно. Немного странно, но не до такой степени, чтобы поверить, будто она на самом деле недоступна.

– Я подумываю о книге, – сказала она.

– Да?

– О вас.

– Обо мне?

– О вас, о вашем деле. О том, что вы пережили. Об истории вашей жизни.

– Да?

Она кивнула.

– Как вы на это смотрите?

– А большая?

– Большая?…

– Большая будет книга?

– Двести-триста страниц.

– Хорошенько же вам придется потрудиться.

– Вы не представляете, с каким нетерпением я жду, когда можно будет начать трудиться.

– А как она будет называться?

– Я еще не придумала. Вы можете что-нибудь предложить?

Он промолчал. Она пристально следила за каждым его движением.

– Я все же уверена, что у вас есть на примете название. Говорите же, не стесняйтесь.

– «Это испытание, всего лишь испытание».

Ли Энн изумленно откинулась на спинку.

– Ничего себе. – Она уже открыла рот, чтобы что-то добавить, но тут к ним подошел старший официант в сопровождении нескольких клиентов. Последний из них – крупный блондин в темном костюме – заметил Ли Энн.

– Вот те раз. Голос «Гардиан» во плоти.

Ли Энн улыбнулась ему.

– У «Гардиан» множество голосов, мэр, – сказала она. Взгляд ее метнулся к Пирату, затем возвратился к блондину, на губах которого расплылась широкая улыбка. Мэр? Это такое прозвище или…

– Господин мэр, а вы знакомы с Элвином Дюпри? Элвин, знакомьтесь: Кирк Бастин, мэр Бельвиля.

Мэр протянул руку.

– Здравствуйте, мистер… – Его взгляд приковала повязка на глазу Пирата. Слов из его уст больше не доносилось, но рот остался приоткрытым, а с лица схлынула краска, как будто он превращался в черно-белый портрет самого себя. К тому времени Пират уже жал ему руку – не слишком энергично, но и не вяло; в самый раз. Ладонь у Пирата была больше, но сказать определенно было тяжело: мэр слишком быстро высвободился.

– Очень приятно, – сказал Пират.

– Извините, я не сразу понял… – Цвет постепенно приливал обратно к лицу мэра. Он косо глянул на Ли Энн, и взгляд этот едва ли можно было назвать дружелюбным. – Я слышал, вам крупно повезло… Приятного вам пребывания в Бельвиле.

– Я родом из Бельвиля, – заметил Пират. – Но спасибо. – В пустой его глазнице что-то засвербело, но прежде чем он успеть заглянуть под кожу этого мужчины, тот удалился за свой столик.

Глава 15

Свежий выпуск «Гардиан» шлепнулся на подъездную дорожку. Нелл у себя в кабинете беседовала со страховым агентом, который отказывался поверить, что скульптура «Седьмое небо» исчезла бесследно, и услышала этот звук в открытое окно.

– Насколько я понял, – сказал страховой агент, – эту вещь в принципе невозможно уничтожить.

– Этого я не говорила. Я лишь сказала, что она отлита из бронзы. Отдельные части, особенно сверху, очень хрупки и…

– Мэм, придется подождать еще некоторое время. Все зависит от того, что скажут в Хьюстоне.

В Хьюстоне, это Нелл уже усвоила, находился их штаб, и сидели там сплошь упрямцы и самодуры. Она повесила трубку, вышла на улицу и подобрала газету. Темой номера были военные действия на Ближнем Востоке. Это принесло ей облегчение довольно странного толка. Но позорное чувство продержалось лишь несколько секунд – стоило ей перевернуть страницу, и оно исчезло.

КТО УБИЛ ДЖОННИ БЛЭНТОНА?

Ли Энн Боннер, репортер «Гардиан»

В свете недавнего оправдания Элвина Мэка Дюпри, проведшего двадцать лет в Центральной тюрьме штата по ложному обвинению в убийстве Джонни Блэнтона, остается неясным, кто же тогда убил этого молодого ученого. Отвечая на вопрос, не закрыто ли дело, начальник полиции Белъвиля Клэй Жарро заявил следующее: «На убийства срок давности не распространяется». Ответ же на замечание репортера о разнице между открытым делом и активным расследованием звучал так: «Следствие идет». Он добавил, что на данный момент у полиции нет ни подозреваемых, ни каких-либо зацепок. Хотя официальная «горячая линия» не создана, начальник полиции не исключает помощь от населения. «Мы готовы принять во внимание любую информацию». Мистер Жарро, тогда еще обычный следователь, ответствен за арест мистера Дюпри, что, согласно нашим источникам, отчасти способствовало его повышению.

В тот вечер после ужина Клэй пошел в гостиную. Ему нравилось смотреть спортивные новости по телевизору, такая у него была слабость. Единственная. Клэй всю жизнь был прекрасным спортсменом: фотографии, на которых он был запечатлен на бейсбольных площадках, теннисных кортах и футбольных полях, занимали целый ящик стола. На многих также присутствовал Дюк Бастин. В школе «Бельвиль Вест» (их родители не могли оплачивать академию Бельвиля) на соревнованиях среди старшеклассников они вместе играли в защите. Разыгрывали популярную в бейсболе комбинацию «один внутрь поля – другой наружу». За «внутрь поля» отвечал Дюк, как более крупный и медлительный.

В комнату вошла Нелл. Клэй сидел, забросив ноги на стол, и попивал пиво. Показывали баскетбольный матч.

– Игра интересная?

– Если сам играл в защите, нет.

Он похлопал по подушке, приглашая ее сесть рядом.

– Выглядишь усталым.

– Да нет.

На экране игрок в красной форме добежал до края площадки, прыгнул прямо под кольцо и ухватился за него обеими руками. Клэй скорчил презрительную гримасу.

– Клэй?

– Да?

– У меня к тебе вопрос, который, возможно, прозвучит немного странно…

– Да? – Он по-прежнему не отрывался от экрана.

– Что происходит со старыми подборками фотографий?

– Какими еще подборками? – Взгляд переместился на ее лицо, затем вернулся к экрану. Судья свистнул, заметив нарушение правил.

– Ну, эти фотографии, по которым идентифицируют преступников.

– Мы подбираем их из наших коллекций: подозреваемые, зэки, бродяги. Когда дознание окончено, прячем их обратно в папки.

– А они пронумерованы?

– Фото? – Он кивнул.

– Значит, все-таки можно восстановить подборку, использованную в таком-то деле?

– А зачем?

– Ну, если нужно проверить ход расследования или начать его заново.

Клэй выключил телевизор и повернулся к Нелл.

– К чему ты ведешь?

– Мне бы хотелось взглянуть на фотографии, использованные в деле Дюпри. Именно те, которые мне показывали.

Выступающая вена у него на шее отчаянно забилась.

– Но зачем?

– Потому что произошло нечто ужасное. Я допустила чудовищную ошибку. Пора уже взглянуть правде в глаза.

– Ничего ужасного не произошло, – возразил Клэй. – Он это сделал.

– Нет, Клэй. Мне кажется, я ошиблась. И на днях ты сам признал, что больше не испытываешь уверенности на этот счет.

По стенке его стакана скатилась капля. Он поставил пиво на стол.

– Ты не ошиблась.

– Но как же иначе?

– Ты тут ни при чем. Он предстал перед судом. Решение приняли присяжные.

– Но ведь если бы не я, их решение могло бы быть иным. – Те дни, сразу после убийства, Нелл помнила смутно, но один давний момент в судебном зале вдруг всплыл в памяти с потрясающей ясностью. Как она, сидя за трибуной, указала пальцем на Элвина Дюпри. На нем была рубашка на пару размеров меньше и неаккуратно завязанный галстук. Нелл сказала: «Это он».

– Никто не умеет читать мысли присяжных, – сказал Клэй. – Может, ты как раз произвела на них дурное впечатление, и чаша весов наклонилась в другую сторону.

Такая точка зрения ее удивила.

– Ты и впрямь так считаешь?

– Ну, я не исключаю такой возможности, вот и все. Система далека от идеальной и достичь идеала в принципе не может. В этом и заключается разница между «виновен вне всяких обоснованных сомнений» и «виновен вне всяких сомнений».

Разумно, да, но это ей не помогло. Нелл все всматривалась в его глаза – такие выразительные, яркие, во всяком случае для нее, – сейчас они почему-то выражали лишь недоверие и глубокую внутреннюю боль. Она не помнила, чтобы он когда-либо так на нее смотрел.

– Возможно, это и так, – сказала Нелл. – Но мне бы все равно хотелось еще раз просмотреть те фотографии.

Клэй вдруг резко откинулся на спинку дивана, как будто ему отвесили невидимую пощечину.

– Это невозможно. Даже если бы мы следили за каждым набором, тех фотографий все равно давно уже нет.

– А изначальный снимок Дюпри?

– Я не понимаю.

– Ну, тот, который я видела в подборке. – Она вспомнила руку Клэя, протягивающую ей снимок. Вспомнила даже, как были сложены его пальцы.

Он долго смотрел на жену – все тем же взглядом с примесью профессионального интереса.

– Она, возможно, хранится в его папке.

– Мне бы хотелось на нее взглянуть.

Клэй встал и начал надевать куртку.

– Да не сейчас! – Нелл ухватила его за рукав. – Я же не это имела в виду. Не уходи.

Но он ушел, сбросив ее руку и не произнеся больше ни слова. Хлопнула дверь, и по всему дому прошла мелкая дрожь. Нелл вернулась в кухню, взяла газету и перечитала последнее предложение статьи Ли Энн: «Мистер Жарро, тогда еще обычный следователь, ответствен за арест мистера Дюпри, что, согласно нашим источникам, отчасти способствовало его повышению». Теперь-то Нелл поняла скрытый смысл этого предложения. Это была завуалированная атака на ее мужа. И если она действительно допустила ошибку на дознании и посадила за решетку невиновного, то, получается, сама вложила в руки Ли Энн смертоносное оружие. Нелл швырнула газету в мусорное ведро.

Дверь снова хлопнула, на сей раз гораздо мягче. В окно Нелл увидела Нору, идущую по лужайке, и большой тягач из мастерской Йеллера, припаркованный у бордюра. Женщина не сдержалась и вышла на улицу.

– Нора?

Нора стояла у двери тягача. Она обернулась на голос матери. Расстояние было слишком большое, чтобы Нелл смогла рассмотреть выражение ее лица, но самого разворота было достаточно. Однако Нелл все же шагнула ей навстречу. Мотор заглох, и дверца со стороны водителя приотворилась. Джо Дон пошел к дому, Нора плелась за ним.

– Здравствуйте, мэм, – сказал он. Ковбойская шляпа, узкие джинсы – ничего общего с теми ребятами, которых Нелл видела на родительском уик-энде в Вандербилте. – Не хотите поесть с нами пиццы?

– Спасибо, я сыта, – сказала Нелл.

На лицо Норы как будто набежала туча, а вот Джо Дон рассмеялся – радостно, непринужденно. Слушать его смех было приятно.

– Мы с радостью возьмем вас с собой.

– Да ладно. Повеселитесь без меня. – Она метнула в сторону Норы многозначительный взгляд, в котором та должна была прочесть все стандартные материнские наставления: «Веселись, да не слишком, домой вернись не поздно, будь осторожна». Но возможно, это пойдет ей на пользу – пицца в компании мальчика-ровесника. Перед тем как забраться в кабину, Нора оглянулась, но взгляд ее ровным счетом ничего не выражал.

Когда Нелл вернулась в дом, зазвонил телефон. Она взяла трубку.

– Скажите, пожалуйста, Нора дома? – Говорила какая-то молодая женщина.

– Только что ушла.

– Жаль. Ну, я просто хотела узнать, как у нее дела.

– Я передам, что вы звонили. Но как вас предс…

– А вы ее мама, да?

– Да.

– Здравствуйте, очень приятно.

– Взаимно.

– Меня зовут Айнс, я живу по соседству… Ну, в общежитии. В Вандербилте. По соседству с Норой.

– Я передам ей, что вы звонили, Айнс.

– Спасибо. – Пауза. – Миссис Жарро?

– Да?

– Как она?

– В порядке. – Нелл вдруг поняла, что очень крепко стиснула телефонную трубку. – Мне так кажется…

– Да? А я немного… – Айнс не стала договаривать.

– Немного что?

– Ничего. – Опять пауза, еще длиннее предыдущей. – Я просто рада слышать, что ей луч… в смысле, что она в порядке.

– А у нее есть ваш номер?

– Должен быть, – сказала Айнс. – Но на всякий случай я продиктую еще раз. – Нелл записала ее номер.

Когда Клэй вернулся, Нелл была занята загрузкой тарелок в посудомоечную машину. Он сел на высокий табурет посреди кухни и положил на стол конверт.

– Ты хотела это увидеть?

– Да, но я не думала, что ты…

– Хотела – смотри. – Клэй раскрыл конверт.

Нелл подошла к столу с другой стороны. Она внезапно осознала, что они заново разыгрывают сцену двадцатилетней давности. Кое-что изменилось: изготовленный на заказ деревянный разделочный стол вместо казенного железного например, – но кое-что осталось прежним: сильные красивые руки Клэя и спутанность ее мыслей.

Клэй вытянул фото из конверта. На обороте едва просматривался померкший номер: D964. Клэй перевернул карточку. Элвин Дюпри. Но Нелл узнала его лишь благодаря кадрам, вырезанным из пленки Нэппи Ферриса. На нынешнего Элвина Дюпри этот мужчина, с его правильными, ничем не исковерканными чертами, абсолютно не походил. Мужчина, не улыбаясь, смотрел прямо в объектив. Грубовато выстроенное освещение, но само лицо – довольно симпатичное, хотя не сравнить с Джо Доном, конечно. Нелл подсчитала, что тут Дюпри, должно быть, примерно в том же возрасте.

Эта мысль огорчила ее еще больше, эта и последовавшая за нею: а она ведь не помнила этой фотографии.

Клэй приподнял указательный палец и постучал по снимку, в полудюйме над головой Дюпри.

– Ну?

Нелл уставилась на снимок, пытаясь каким-то образом сохранить его, как файл, в компьютере своего ума, наложить это изображение поверх лица убийцы на пирсе, соединить эти лица. Но они отказывались соединяться.

– Я совершенно не помню этой фотографии, – сказала Нелл.

– А почему ты должна ее помнить?

Заслышав этот тон – нетерпеливый, раздраженный, такой нехарактерный для него, Нелл подняла глаза. Она успела поймать выражение его лица: профессиональное, холодное, лицо другого человека, двойника, не осведомленного о натуре персонажа, которого ему поручено играть.

– Это же очень важно, – сказала Нелл. – Я ведь, наверное, очень пристально рассматривала его…

– Да, рассматривала. Пристально.

– Ты это помнишь?

– Конечно. – Черты его лица наконец смягчились. – И еще я помню, как в доме твоих родителей говорил тебе, что ты не должна винить себя. Ни тогда, ни когда бы то ни было.

И Бобби Райс тогда добавил: «Вы выжили. Вы пережили весь этот ужас, вы просто-напросто героиня». Это-то она помнила. Помнила также, как подробно рассказывала им об успехах Джонни в плавании, помнила, с какой серьезной сосредоточенностью двое детективов вслушивались в каждое ее слово.

Нелл снова перевела взгляд на фотографию, как будто та притягивала ее магнитом. Лица просто отказывались соединяться.

– Почему ты качаешь головой? – с тревогой в голосе спросил Клэй.

Нелл оторвалась от снимка. Она и сама не заметила этого движения.

– Я перепутала, – сказала она.

– Вряд ли, – сказал Клэй. – Но этого мы никогда не узнаем.

– Мы уже знаем, – вспыхнула Нелл. – Ты не представляешь, каково мне приходится, но пришло время признать этот факт.

Клэй схватил фотографию, разорвал на мелкие кусочки и отшвырнул их в сторону.

Этот поступок, похожий на акт насилия, ошарашил Нелл.

– Клэй! Что ты делаешь?! Это же улика!

Он резко встал. Пульс бешено бился под кожей на его шее.

– Не надо признавать никаких фактов. Нет никаких фактов. Конец. – Он вылетел из кухни.

Нелл, склонившись, собрала обрывки фотографии Дюпри. Разложила на столе и несколько минут пыталась сложить воедино, но, когда ничего не получилось, выбросила их в мусорное ведро.

Когда Нелл легла в постель, Клэй уже спал: она поняла по звуку его дыхания. Она знала его дыхание, его походку, все выражения его лица, песни, которые он поет в душе, знала, что он слишком сильно давит на щетку, когда чистит зубы, – знала о нем все.