Текст книги "Чужая вина"

Усидеть на месте становилось все труднее. Он попробовал почитать Библию, но слова расплывались, как на этикетке «Калуа». Пират открыл телефонную книгу, просмотрел абонентов на букву «Б». Интересно, а репортеров вносят в общий список? Этого Пират не знал, но вот же она: Боннер Л. Э., 207 Борегар-стрит. Эту улицу, на краю Нижнего города, он знал. Это недалеко.

Засунув диктофон в карман, он вышел на улицу. И только в последний момент вспомнил обещание, данное самому себе: что он не будет выходить из номера – номера люкс – без крохотного оружия. Пират вернулся в спальню, поднял матрас и сдержал свое обещание.

Глава 29

Или Борегар-стрит очень изменилась, или Пират все забыл. Он помнил ветхие старые склады, бродяг на тротуарах, рои мух – толстых, жирных мух, которых легче легкого убить. Теперь же стены складов были до блеска отчищены из пескоструйных аппаратов и выглядели как новые, окна сверкали, каждая балка лоснилась от свежей краски. Никаких бомжей, никаких мух, прямая дорога в благополучие. Напротив дома номер 207 рабочие закрепляли вывеску «Кафе “Ураган”». На первом же этаже дома номер 207 Пират прочел: «Лофты на Борегар – роскошные кондоминиумы и изолированные квартиры – обращайтесь в “Недвижимость Бастинов”».

Пират подошел к двери. Крутая дверь, синяя с серебром, и он может позволить себе жить тут! Дернул за ручку. Закрыто. Глянул, нет ли домофона. Нет. «Эй, Ли Энн!» Он уже занес кулак, чтобы постучать, но в этот момент услышал изнутри шаги. Кто-то спускался по лестнице – кто-то гораздо крупнее Ли Энн. Повинуясь инстинкту, Пират отшатнулся и выскочил на тротуар. Инстинкт его не подведет – возможно, он слишком поздно это понял. Дверь отворилась, и оттуда вышел мужчина в белом с банками краски в руках. Одной из них он подпер дверь, чтобы не закрылась, и направился к микроавтобусу, припаркованному неподалеку. Пират вошел.

Небольшое фойе. Пират оглянулся: знак «Осторожно, окрашено!», внутренняя дверь, подпертая на сей раз валиком и ведущая на лестничный пролет, четыре звонка на стене. У первых трех табличек с именами не было, на четвертой же было написано «Боннер». Но зачем звонить, если дверь уже открыта? Пират поднялся по лестнице. Ему было хорошо. А почему ему должно быть плохо? Во-первых, у него отлично развиты инстинкты, а во-вторых, она его партнер – первый настоящий партнер в жизни. Они подписали контракт! А на диктофоне записана его лепта – значит, он полноправный участник, он тоже играет роль! Вдруг «Всего лишь испытание» станет бестселлером? Может быть, книгу даже экранизируют? Пират попытался придумать, какой актер смог бы сыграть его, но в актерах он разбирался неважно. Может, Ли Энн надоумит. Для этого ведь и нужны партнеры – чтобы разделять бремя. Может, тот шотландец с синей мордой, который сражался с англичанами?[22]22
  Имеется в виду персонаж Мела Гибсона в картине «Храброе сердце» (1995) – Уильям Уоллес, повстанец, в XIII веке объединивший шотландский народ в борьбе против англичан. Сам актер австралийского происхождения.


[Закрыть] Да, он мог бы подойти.

Лестницу устилал закапанный краской брезент. Пират дошел до первого пролета. Дверь во вторую квартиру была закрыта, первая же была нараспашку, и он смог увидеть внутри стремянки, провода на полу и козлы для пилки древесины. Он прошел дальше. На второй лестничной клетке обе двери оказались закрыты. Пират постучал в дверь с номером четыре.

Никто не откликнулся.

– Ли Энн? Ты дома?

Тишина. Он снова постучал, еще сильнее. Может, ее все-таки нет дома. А может, она избегает его! Такая вероятность ужасно его рассердила. Пират решил постучать в последний раз, постучать изо всех сил. Ли Энн! Он прислушался, надеясь услышать хоть какой-то звук изнутри: скрип двери, шаги украдкой, – но нет, гробовая тишина. Видать, действительно нет дома. Пират, нарочито громко топая, отошел в сторону лестницы и вернулся на цыпочках. Приложил ухо к двери. Прошло несколько секунд. И тут – о да, нечеловеческий слух! – он различил очень тихий, очень слабый стон.

Плохие новости. Ли Энн все-таки дома, но избегает встречи с ним. И она там не одна. Привела какого-то любовничка. Она, конечно, не из красавиц, с Норой никакого сравнения, у той ведь такая мягкая, мягкая кожа… Но они же партнеры, черт побери. Они подписали договор. Ему это все начинало надоедать. С кем она имеет дело, а? Он серьезный мужчина, помыкать им не выйдет. Пират чуть отклонился назад, опустил плечи и всей массой навалился на дверь. Новехонькая, искусной работы дверка треснула от первого же удара, а на третьем уже впустила его – сильного, разъяренного мужчину – в квартиру Ли Энн. Или кондоминиум, или хрен его знает.

Пират огляделся по сторонам. Интерьер был, что называется, открытых конструкций: высокий потолок, стены наполовину из дерева, наполовину из цемента, дубовый паркет, темные каменные поверхности. Не сделав ни шагу, Пират увидел помещение целиком: кухню, кабинет, гостиную. И нигде ни души. Он прошелся по небольшому коридору, мимо стиральной и сушильной машин, в пустую ванную. В спальню, должно быть, вела закрытая дверь слева.

Пират приложил ухо к этой двери, но теперь оттуда не доносилось ни звука. Дернул за ручку – та поддалась, но, прежде чем войти, он постучал. Воспитание как-никак.

Спальня Ли Энн оказалась большой комнатой с картинами на стенах, мягким ковриком и кроватью невероятных размеров. Кровать была не застелена, и никто на ней не лежал. Из спальни был выход во вторую ванную. Пират заглянул внутрь: очень много лампочек, гигантская ванна, душевая кабинка. В кабинке он увидел широчайший выбор шампуней и мыла, но не увидел Ли Энн. Вернувшись в спальню, Пират опустился на колени и заглянул под кровать, однако и там не нашел ничего, даже комков пыли. Ее нет дома.

И что из этого следует? А то, что не было никаких стонов, никакого любовника и никаких попыток избежать встречи с ним. Он очернил ее, подвергнул сомнению их партнерство безо всяких на то причин. Пирату стало неприятно. Ли Энн просто хотела поведать миру его историю. Она всегда говорила с ним начистоту. И за это он был перед ней в долгу, хотя сам не знал, как возвращать этот долг.

Пират сел за кухонный стол. На столе обнаружилась миска с аппетитными персиками, недопитая кружка кофе и блокнот с золотым тиснением «Техасский университет» на обложке. Интересно, а его имя там записано? Пират пролистал блокнот, проверил каждую страницу – от ежедневника в начале до имен и адресов в конце. Множество имен, но его имени нет. Отложив блокнот, он попробовал пальцем кофе. Кофе оказался холодный, но Пирата мучила жажда, и он выпил все до капли.

Вернувшись за письменный стол, Пират нашел листок бумаги и написал записку: «Привет. Пренес диктафон. Цифровой. Послушай интирвью с ночальником! Прасти за дверь. Ошибся. Деньги верну. Э. Дюпри». Он достал диктофон из кармана и положил на записку. Затем отсчитал триста двадцать долларов из пачки денег, которую с недавних пор везде носил с собой, и положил там же, возле диктофона (цифра взялась ниоткуда, просто придумалась). Он обвел кружком слова «деньги верну» и нарисовал стрелочку, указывающую на купюры.

А что теперь? Можно пропустить рюмочку «Калуа». У Ли Энн найдется или нет? Пират открыл бар: две бутылки белого вина и бутылка водки. И то и другое – бухло, тут двух мнений быть не может. А правду люди говорят, что у водки нет запаха? Сам он вспомнить не мог. Он открутил пробку – исключительно ради запаха, не пить же ее! – поднес горлышко к носу, пытливо, как полагается ученому, принюхался – и тут услышал стон.

Пират окоченел. Да, именно «окоченел», самое точное слово. По загривку пробежал холодок, новое для него ощущение. Да, это действительно стон, но как такое возможно? Он же был один в квартире.

– Ли Энн? – позвал он, но слишком тихо. Так тихо, что никто бы не услышал.

Пират поставил водку на место, шагнул в сторону спальни. Каждое движение его было плавным и беззвучным. Заглянул в спальню, но не увидел ничего, чего не заметил бы в первый раз. Может, она накрыта скомканными покрывалами? Вряд ли, но на всякий случай он их все же сдернул. Единственной его находкой оказалась красная пластмассовая заколка. Пират понюхал и ее – приятный запах. В этот миг в его пустой глазнице началось знакомое шевеление, словно он готов был пронзить взглядом какую-то поверхность. А что тут странного? Именно там Господь прячет свою тайную силу.

Но какую поверхность он должен пронзить взглядом? Какое прозрение подстерегало его? Пират оглянулся и наконец заметил то, что ранее ускользнуло от его внимания, – маленький блестящий предмет на темном ковре. Он склонился и поднял очки. Те самые странные очки, в которых Ли Энн выглядела очень умной, но не такой симпатичной, как на самом деле. Оправа была изогнута, как будто на них наступили. Пират четко представил, как это произошло. Ли Энн, должно быть, плохо видела без этих очков, так что когда она их уронила, было проще…

Снова стон.

Сомнений не было. Стон женщины доносился из шкафа – по крайней мере Пират решил, что это шкаф. Такой, с деревянной решеткой на дверцах, чтобы воздух попадал внутрь. Может, она там прячется со своим любовником? Надо было сразу проверить. Пират подошел и распахнул дверцы.

Шкаф? Да это целая комната с драпировками на стенах. Единственным источником света служило небольшое окно в потолке. Свет этот падал на бесконечные ряды сверкающей обуви, отвлекая Пирата от того, что лежало у задней стены.

А лежала там Ли Энн. На спине. Юбка задрана, ноги раздвинуты, но никакого любовничка. Отменные, как выяснилось, ножки, а посредине – черные трусики-танга, кто бы мог подумать. Пират снова отвлекся и не заметил, что произошло с ее лицом, пока не приблизился вплотную.

– О-о-о.

Плохо дело. Ее лицо стало совсем другим, как будто к нему приложился один из этих современных художников: там вздутие, тут разрез. Короткий «ежик» весь пропитался кровью, глаза закрыты: один вроде бы нормальный, а вот со вторым беда – сквозь ресницы сочилась какая-то белесая слизь. Опять шевеление в глазнице. Прозрение все-таки настигло его. Его партнершу убили, размозжили ей голову. Но Пират ожидал большего. И все еще ждал, когда она застонала.

Пират отпрыгнул назад.

– Ли Энн? – Он заставил себя приблизиться и склониться над ней. – Ли Энн?

Молчание.

Он наклонился чуть ниже, протянул руку, чтобы пощупать пульс на запястье, и вдруг заметил на полу пистолет, лежавший в двух футах. Маленький револьвер с перламутром на рукоятке. Кажется, это перламутр… Ее что, еще и застрелили? Вроде бы пулевых ранений не видно. Может, перевернуть ее… Но этого Пирату делать не хотелось. Чего ему хотелось, так это свалить к чертовой…

Ли Энн приоткрыла уцелевший глаз. Подвигала им, нашла Пирата. Губы дрогнули, она что-то вымолвила, но он услышал лишь бульканье.

– Что произошло? Кто это сделал?

Она снова вымолвила одно слово. Похоже, слово «сволочь». Изо рта потекла струйка крови.

– Еще бы! И мы эту сволочь отыщем. – И он не шутил: кем бы эта сволочь ни оказалась, месть будет страшной.

Она что, попыталась покачать головой? Пират не понял. Она, кажется, хотела поведать ему что-то посредством взгляда, но и этого он не понимал. Наверное, стоит тронуть ее за плечо, как-то поддержать ее… Пока он это обдумывал, Ли Энн заговорила вновь:

– Книга.

Отчетливо. Книга, не сволочь. Но на всякий случай он решил удостовериться:

– Книга?

Ли Энн опять слабо застонала – в основном, скорее всего, от боли, в агонии, но также от раздражения в его адрес: какой же он все-таки тугодум. Это его разозлило, но прежде чем он успел что-либо сказать, его осенило:

– Адресная книга?

Ее глаз явственно ответил ему «да». Они настоящие партнеры!

Пират встал и кинулся на кухню. Так, миска с персиками, пустая кружка из-под кофе – вот, адресная книга с надписью «Техасский университет».

– Нашел! – крикнул он и поспешил обратно в шкаф. – Что мне с ней делать?

Ответа не последовало.

Он приблизился к Ли Энн. Глаз было видно очень хорошо в льющем с потолка свете. И в этом глазу не было и проблеска жизни. Пират засунул блокнот в карман, присел на колени, потрогал ее запястье. Пульс не прощупывался, да и сама кожа была скорее имитацией, способной одурачить зрение, но не осязание. Пират очень осторожно – хотя он помнил, как проделывал это же с куда меньшей осторожностью, – закрыл глаз Ли Энн. Потянул за подол юбки, чтобы прикрыть ноги, чтобы ее обезображенное тело выглядело пристойней. Для этого пришлось сдвинуть ей ноги. Пират как раз занимался всем этим, попутно силясь подобрать подобающие слова (может, из книги Иова?), когда услышал тихие, скрадываемые ковром шаги у себя за спиной.

Он вздрогнул и, не успев как следует обдумать свои действия, схватился за пистолет с перламутровой рукоятью. Напротив него, в каких-то десяти футах, стоял его подтянутый загорелый враг – Нелл Жарро. На него она не смотрела – только на Ли Энн. Ее руки потянулись ко рту, пытаясь сложиться в типично женском жесте ужаса, но она их усмирила – и Пират видел, чего ей это стоило.

– Она мертва, – сказал он ей. Впрочем, это и так было ясно: по всему шкафу темнели брызги крови, которых он раньше не замечал.

С лица Нелл вмиг схлынула краска, она фактически побелела. Но глаза ее, и ноздри, и рот оставались темными, словно черные дыры. И это черно-белое лицо его напутало.

– Значит, ты все-таки убийца, – сказала она.

– Я?! – Неужели она подумала, что он?… О боже. – Мы были партнерами. – Пират повысил голос: – Это сделала какая-то сволочь.

Лицо Нелл ничуть не переменилось. Пирату понадобилось несколько секунд, чтобы осознать: это происходит вновь. И не с Иовом. И когда он осознал это до глубины души, осознал каждой клеткой – она подставит его во второй раз! – он взорвался, как перегревшийся бойлер:

– Опять хочешь меня подставить?! Убийства захотелось? – Пират выпрямился, как отпущенная пружина, и устремил дуло перламутрового пистолета прямо ей в лицо. Но почему-то промазал – Нелл оказалась резвой бабенкой и в последний момент увернулась. Однако не такой резвой, чтобы полностью избежать встречи с дулом. Оно с силой ударилось о ее плечо; Нелл закричала. Так и надо. Правильный звук. Око за око: истинность этого утверждения теперь навеки закрепилась в его сердце. Единственной проблемой, которую он не учел, была сила удара – и силы этой оказалось достаточно, чтобы пистолет вылетел из руки. Пират услышал, как оружие упало и, подпрыгнув на ковре, ударилось о паркет, после чего оказалось уже в невидимой зоне. В ту же зону попала и Нелл. Всего на миг, но когда он обернулся, вновь обретая зрение, она уже откатилась по полу и забилась в угол. Пират ринулся в атаку. Слишком поздно: она уже привстала, целясь пистолетом прямо ему в грудь, словно знала, как обращаться с оружием. Что ж, немудрено для жены копа. Пират шагнул вперед, наклонился и расставил руки, как краб расставляет клешни.

– Стой! – велела она. Всего одно слово, но ее интонация – да, испуганная, но не истеричная, – а также черные дыры ее лица, а также крутость ее нрава, которую он помнил, убедили его, что она не из тех баб, которые не смогут пристрелить обидчика. Пират поднял руки вверх. Но пристрелить человека, который поднял руки вверх и пятится назад, прочь из комнаты?… Это уже совсем другое. Это, по его прикидкам, уже чересчур. Он попятился, держа руки кверху. Она легко качнула дулом, провожая его; неприятный момент. И тут он очутился за линией огня.

И вовсе скрылся из виду.

Глава 30

Нелл встала с пола. В левой руке, от плеча к запястью, стреляло, но ей удалось поднять руку, опустить ее и покачать из стороны в сторону. Ерунда, беспокоиться не о чем. Но откуда тогда эта дрожь?

Нелл зашла в гардероб и встала на колени возле Ли Энн. Взяла ее запястье, пощупала пульс: кожа холодная, будто Ли Энн целый день провела на улице в мороз. Пульса не слышно, но, может, она делает что-то не так? Нелл приложила ухо к груди Ли Энн. Тишина. Когда-то она уже видела убитого человека, и примерно на таком же расстоянии. Возможно, то происшествие на пирсе Пэриш-стрит – худшие минуты ее жизни – закалило ее, не позволило сейчас заплакать. А может, помогло осознание, что эти два убийства связаны между собой, и мозг заработал в этом направлении, не оставляя времени на сантименты. Два убийства, связанные друг с другом; но как они связаны?

Нелл поняла, что до сих пор сжимает в руке пистолет Ли Энн. Она ни разу в жизни не стреляла, хотя Клэй неоднократно приглашал ее на полицейские стрельбища. Смогла бы она выстрелить в Дюпри? Сделай он еще хоть один шаг – да, смогла бы.

Нелл пошла в спальню Ли Энн, подобрала с пола свою сумку, нашла мобильный и набрала рабочий номер Клэя. Экран оставался темным, клавиши не загорелись. Телефон разбился.

Удерживая пистолет на уровне талии, Нелл вышла из спальни и оглянулась по сторонам: миска с фруктами, репродукция «Герники» на стене, расщепленная входная дверь. Его нигде нет. Она подошла к окну. Маляр, пустивший ее в дом, как раз шел на улицу, но его микроавтобуса она не заметила.

Нелл спряталась в нише кабинета и снова позвонила Клэю, теперь уже со стационарного телефона.

– Жарро, – ответил он после первого же гудка.

– Клэй? – Она все же выдала себя, тихонько всхлипнув.

– Да? – ровным, безучастным голосом сказал он.

Нелл постаралась, чтобы ее тон соответствовал:

– Приезжай сюда.

– Куда?

– Он… он забил ее до смерти.

– Что?

Она начала рассказывать, что произошло, но не успела поведать и половины, как он прервал невнятный поток слов.

Голос его изменился.

– Запрись в ванной. Я уже выезжаю.

– Но…

Трубку повесили.

Запереться в ванной? Жутковатая идея. Нелл предпочла остаться на месте, возле телефона. Через пару секунд взгляд ее упал на цифровой диктофон, примерно три на два дюйма, несколько купюр и записку.

«Привет. Пренес диктафон. Цифровой. Послушай интирвью с ночальником».

Неверной рукой Нелл взяла диктофон. Нажала кнопку «прослушать».

Говорил Клэй.

– Тс-с-с. – Из крохотного динамика донесся легкий всплеск – и в нос Нелл, находившейся в квартире с включенным кондиционером, тут же ударил гнилостный запах Бернардина. – И кто же попадет в твой список?

Заговорил Дюпри. Нелл вздрогнула, услышав его голос.

– Не знаю.

Клэй: Может быть, я? Я попаду?

Дюпри: Не хотелось бы причинять тебе неудобства.

Клэй: Что ты, никаких неудобств. Хочешь взять у меня интервью? Прямо сейчас?

Дюпри: Я… эм… не готов.

Клэй: Не стесняйся. Чем ты рискуешь?

Дюпри: Спасибо за предложение. Но, может, как-нибудь в другой раз?

Клэй: Как скажешь. Но я считаю, что тебе придется проявлять больше агрессии, чтобы стать настоящим писателем.

Дюпри: Я постараюсь.

Клэй рассмеялся, и его смех – такой непривычный – поверг Нелл в ужас.

– Забавно все сложилось…

Дюпри: Да?

Клэй: Сижу тут, значит, поучаю тебя, как писать книги… А ведь я совершенно уверен, что тебя ждет головокружительный успех.

Дюпри: Да?

Клэй: Никаких сомнений. Взять хотя бы твое интервью – теперь-то я понимаю, что это было интервью, – с моей женой…

Дюпри: Интервью с твоей женой? Я не понимаю, что… – Что-то глухо ударило, Дюпри закричал от боли. Тяжелый удар; Нелл безошибочно поняла, что Клэй вынул пистолет и ударил Дюпри, как тот ударил ее. И у нее в руке тоже был пистолет. Цивилизованный мир набирал обороты.

Клэй: Будь осторожнее. Интервью.

Дюпри: Можешь называть это интервью. – От боли он заговорил как-то пискляво. – Но она сама ко мне пришла.

Клэй: И что дальше?

Дюпри: Извинилась за все, что произошло. Я сказал, чтобы она не переживала.

Клэй: Как ты ей об этом сказал? Повтори дословно.

Дюпри: Так и сказал: не переживайте. Я вас прощаю.

Клэй: Ты ее простил?!

Дюпри: А почему нет? Это ж было… достоверно.

Клэй: Что «это»?

Дюпри: Опознание. Конечно, она огорчена, хочет узнать, как это случилось и все такое…

Клэй: И чем ты ей помог?

Дюпри: Да ничем. Сказал, что людям свойственно ошибаться.

Клэй: И все? Людям свойственно ошибаться?

Дюпри: Ага.

Клэй: А что насчет пленки?

Дюпри: По правде говоря, я об этом ничего, считай, не знаю. Этим занимались мои адвокаты.

Клэй: Значит, ты не делился с моей женой никакими теориями?

Дюпри: Ни единой. Кроме одной: людям свойственно ошибаться. Понимаешь, начальник? Я просто хочу двигаться вперед.

Нелл снова услышала какой-то приглушенный звук – возможно, Клэй спрятал оружие в кобуру.

Клэй: Правильное решение. Ты должен запомнить только две вещи, Дюпри. Первое: Бельвиль тебе не подходит. И второе: книга не поможет тебе двигаться вперед. Усек?

Дюпри: Ага.

Ключ повернулся в замке зажигания, взревел мотор.

Клэй: Пошел вон.

И после долгой паузы:

– И третье – но это так очевидно, что и говорить незачем.

Дюпри: Да?

Клэй: Если ты еще хоть раз увидишься с моей женой, заговоришь с нею, установишь хоть какой-то контакт – я тебя убью.

И воцарилось молчание. Нелл не могла ничего понять. Когда это произошло? Ей нужно было составить хронологическую таблицу, вплоть до событий двадцатилетней давности. Но что еще важнее, ей нужно было заново обрести равновесие, поскольку от грубости Клэя у нее земля зашаталась под ногами. Услышав его голос на этой записи, она наконец поняла, что он и впрямь способен на убийство. И это еще не конец: вранье Дюпри ее тоже огорошило. Он отнюдь ее не простил, тогда зачем же было врать Клэю? И насчет теорий – будто бы он не делился с ней своими соображениями на этот счет?… А как же та сцена, когда они с Клэем разговаривали в камере? «И когда тебя посадят, она, надеюсь, будет мне благодарна. Уж больно симпатичная девчонка».

Нелл ничего не могла понять. Столько пробелов. Может, она что-то не расслышала? Или превратно истолковала? Она перемотала на начало и стала слушать еще раз.

«И второе: книга не поможет тебе двигаться вперед. Усек?…» Возможно, мотивы Дюпри следует искать где-то здесь? Возможно, у них с Ли Энн возникли разногласия, он рассвирепел и…

Нелл услышала чьи-то быстрые шаги на лестнице. Она тотчас выключила диктофон, спрятала его вместе с запиской в карман и повернулась, целясь пистолетом в дверной проем. В комнату ворвался мужчина – другой, не Дюпри, – под ногами у него хрустнули останки выломанной двери. Клэй? Да, Клэй, но на какое-то мгновение она его не узнала. Двое мужчин в полном обмундировании спецназа вторглись следом за ним. Увидев Нелл, они затормозили, вскинули винтовки и прицелились. Репродукция «Герники» с грохотом упала со стены.

– Не стреляйте! – приказал им Клэй. И уже в сторону Нелл: – Брось пистолет, мать твою.

Она послушалась.

Клэй приблизился к ней.

– Кто здесь?

– Никого. Только я.

– Я слышал, как ты разговаривала.

– Нет.

Он посмотрел ей в глаза. Любой другой человек, пожалуй, счел бы выражение его лица равнодушным, но ей оно показалось ужасно мрачным.

– Я же велел тебе закрыться в ванной.

Нелл ничего не ответила – она лишь пыталась унять дрожь, охватившую все тело. Она слышала, как тяжело дышат под масками спецназовцы, и видела, как колышутся их грудные клетки.

– Обыщите помещение, – скомандовал Клэй, не отрывая глаз от Нелл.

– Здесь никого нет, – сказала она. – Кроме Ли Энн. Она… она в гардеробе. – Мрачное выражение на его лице не менялось.

Спецназовцы с винтовками на изготовку кинулись в спальню. Клэй наклонился и поднял перламутровый пистолет.

– Твой?

– Конечно нет. Ты же сам знаешь. Это пистолет Ли Энн.

– В кого стреляли?

– Ни в кого. Он… он избил ее. Я же говорила…

– Тогда это что такое? – Клэй указал на гильзу, ярко сверкавшую на паркете у порога спальни. И как она не заметила раньше? Клэй подошел ближе, но тут обнаружил кое-что еще. Нелл проследила за его взглядом: капля на полу, темная капля продолговатой формы и, кажется, темно-красного цвета. И еще много – некоторые побольше, некоторые поменьше, они складывались в тропинку и вели к выходу. Внимательно рассмотрев эти капли, Клэй перешел в спальню. За окном надрывались сирены. Нелл потрогала одно из пятнышек пальцем. Оно оказалось не влажное и даже не липкое, – совершенно сухое.

Приехали криминалисты, а вскоре подтянулись и судмедэксперты. Все они беспрестанно фотографировали и что-то замеряли; тело Ли Энн унесли. Спецназовцы обыскали все здание. Клэй попросил прислать на место преступления дежурного капитана. На несколько минут они с Нелл оказались совершенно одни в квартире. Он посмотрел на нее с какой-то странной нежностью, и она знала, что смотрит на него так же.

– Что у тебя с рукой?

– Пустяки.

Клэй открыл морозильную камеру и вытащил оттуда пакет со льдом. Он, кажется, сам хотел наложить компресс ей на плечо, но в последний момент передумал и протянул лед в руки.

– Спасибо, – сказала она.

Он кивнул. Нелл почувствовала тяжесть диктофона у себя в кармане. Как большинство электронных приборов, он обладал некоторыми зачатками интеллекта, но, в отличие от них, похоже, развил в себе также силу воли: Нелл ощутила его неодолимое желание вырваться на свет божий и перейти в руки ее мужа.

Заместитель начальника полиции Даррил Пайнс вошел в квартиру, переводя дыхание: должно быть, бежал по лестнице.

– А ты что здесь делаешь? – спросил Клэй.

Даррил удивился.

– Разве ты не вызывал дежурного? Сейчас моя смена, с двенадцати до восьми.

На шее Клэя забилась вена.

– Возьми у Нелл показания.

– Как скажешь.

– И я бы хотел присутствовать при даче показаний, если ты не возражаешь.

Даррил пожал плечами.

– Да пожалуйста. Можешь сам взять показания, если хочешь.

– Я уже сказал, как я хочу.

– Так точно, сэр.

Они расположились в гостиной Ли Энн: Нелл села на диван, Даррил – в кресле, а Клэй – на барном табурете. Даррил вытащил блокнот и водрузил его себе на живот.

– Так, мэм… Что же привело вас сюда?

– Мы с Ли Энн договорились встретиться, пообедать вместе. Она не пришла в ресторан, дозвониться я ей не смогла и начала волноваться.

– В котором часу вы договаривались встретиться?

– В полпервого. В «Фуди и компании».

– А сюда вы когда пришли?

– Около пяти.

– Что было дальше?

Нелл пересказала все в подробностях: как маляр пустил ее в дом, как она увидела выломанную дверь, а после – Дюпри, на корточках сидевшего возле тела Ли Энн и теребившего ее юбку.

– Ага, значит, еще и изнасилование… – пробормотал Даррил. Он сделал пометку в блокноте. Ручка казалась игрушечной в его толстой кисти. – А дальше?

– Он увидел меня и сказал: «Она мертва».

– Вы что-либо ответили?

– Я обвинила его в убийстве.

– Да? И какова была его реакция?

– Он сказал, что не позволит мне подставить его еще раз. И напал на меня.

– А что он имел в виду, когда говорил это?

Нелл почувствовала на себе взгляд Клэя.

– Я полагаю, он имел в виду мои показания в деле об убийстве Джонни Блэнтона.

– Ах да, верно. Как я сам не догадался? – Даррил сделал еще одну пометку, на сей раз, казалось, более пространную. – Так это нападение… Как это произошло?

Нелл описала нападение, но без особого успеха. Дойдя до той части, когда пистолет вылетел от удара, она покосилась на Клэя. Он наблюдал за ней, и на лице его не было ничего, кроме искренней заботы мужа о своей жене. Однако он поймал ее взгляд – и все изменилось.

– Значит, когда вы перехватили пистолет, он убежал? – Да.

– А вы не знаете, куда он…

Зазвонил мобильный Клэя. Он ответил, послушал собеседника около полуминуты и нажал «отбой».

– Пулевых ранений на теле не обнаружено, – сообщил он. – Но из пистолета стреляли. – Он повернулся к Нелл. – У Дюпри шла кровь?

– Я не видела.

– Следов от удара не было? А если точнее – он не хромал?

– Нет, – сказала Нелл.

– Думаешь, она его подстрелила? – спросил Даррил.

– У нас есть пустая гильза, но нет пулевого отверстия. И к двери ведет кровавый след.

Даррил кивнул.

– Он напал на нее. Она его подстрелила, но промазала, не смогла его остановить. Он сделал свое дело – молотком или чем-то еще – и забрал орудие преступления с собой.

– Похоже на то, – согласился Клэй.

– Я не видела молотка, – сказала Нелл.

– А может, у него в штанине была монтажная лопатка, – предположил Даррил. – Теперь, может, поедем за ним? Разве что ты, шеф, хочешь выяснить еще что-либо.

– А есть еще что-либо, Нелл? – спросил Клэй. Они обменялись взглядами. Еще много всего, очень много, и она догадалась, что он это тоже понял по выражению ее лица.

Но она больше не могла ему доверять.

– Нет, – сказала Нелл.

– Тогда поехали за ним, – сказал Клэй.

– Вот только один момент… – вспомнил вдруг Даррил.

– Да? – Клэй явно был раздражен.

– Может, это и не имеет особого значения, но я бы хотел поинтересоваться… Это должен был быть какой-то особенный совместный обед?

– Я вас не понимаю, – сказала Нелл.

– Ну, зачем вы встречались, в таком плане…

– Мы дружили.

– Понял. – Даррил сделал последнюю заметку, пропустив злобный взгляд, посланный Клэем. Затем как-то неуверенно встал и поплелся к двери, подволакивая левую ногу. – Чертов артрит, – пояснил он.

Нелл повесила репродукцию «Герники» обратно на стену. Ровно никак не получалось.