Текст книги "Кентерберийские рассказы. Переложение поэмы Джеффри Чосера"

Здесь начинается рассказ Батской Ткачихи

– В старые добрые времена, в эпоху благословенного короля Артура, наш остров населяли духи. Это была волшебная страна. Королева фей танцевала на зеленых лугах и луговинах со свитой своих эльфов. Во всяком случае, так рассказывали люди. Наверное, все это было сотни лет назад. Теперешний-то наш мир не таков. Мы больше не видим ни фей, ни волшебников. А знаете, почему? Их всех прогнали монахи и церковники, которые взялись вычищать да освящать нашу страну во всех ее уголках. Эти святоши обыскивают леса и реки; так много их развелось на нашей земле – точно пылинок, что пляшут в солнечных лучах. Они крестят залы и комнаты, кухни и спальни; они крестят города, городки, городишки, замки и высокие башни; они крестят деревни, амбары, конюшни и маслобойни. Вот из-за них-то нигде и не осталось фей. Монашеская братия с утра до ночи топчет тропы эльфов, бормоча свои утренние и прочие молитвы; там, где прежде резвились феи, теперь только молитвы и слышатся. Конечно, женщине теперь и бояться-то почти нечего, раз за кустом или деревом не прячется какой-нибудь злой дух. Кого она встретит в лесу? Конечно, только монаха. А монах отнимет у нее только честь – но не душу.

Некогда, при дворе короля Артура, жил-был один рыцарь. И вот однажды этот рыцарь ехал верхом вдоль реки, один-одинешенек, и вдруг увидел, что впереди идет молодая девица. Она тоже была одна. Рыцарь воспользовался таким случаем и изнасиловал ее. Девица отбивалась, как могла, но сил у нее не хватило. Этот греховный поступок вызвал такой скандал при дворе, так всех возмутил, что король велел казнить рыцаря. И его бы действительно обезглавили, как того требовал закон, если бы за его жизнь не вступились королева и другие придворные дамы. Они так долго и громко кричали: «Милосердия! Милосердия!» – что король наконец сдался и предоставил решать дело своей жене. Пускай, мол, она сама решает – жить рыцарю или умереть.

Королева поблагодарила своего супруга за милость и, выбрав время, вызвала к себе рыцаря.

«Ваша участь висит на волоске, – объявила она ему. – Ваша жизнь вам не принадлежит. День Страшного суда, возможно, ближе, чем вы думаете. Я спасу вас, если вы ответите мне на один вопрос: „Чего больше всего желают женщины?“ Но будьте осмотрительны! Подумайте, прежде чем отвечать. Только так вы сможете спасти свою шею от секиры палача. Если не можете дать мне ответ сегодня – я разрешаю вам покинуть двор. Ищите ответа по всему свету. Но ровно через год, в этот самый день, возвращайтесь сюда. А прежде чем уехать, поклянитесь мне самой торжественной клятвой, что вернетесь и предстанете перед судом».

Рыцарь вздохнул: его охватили сомнения и тревога. Как же дать ответ на такой вопрос? Но выбора у него не было. Он поразмыслил и решил, что подчинится требованию королевы. Он оставит двор и вернется спустя год и один день. Он целиком вверился Богу, вскочил на коня и пустился в путь. Он обходил все города и деревни, у всех ища ответа на свой вопрос. «Чего больше всего желают женщины?» – спрашивал он всех подряд. Но, сколько он ни пытался, никак не мог найти подходящий ответ. Не было и двух таких людей, которые бы высказали одинаковое суждение. Одни говорили, что женщины больше всего любят деньги, другие называли почести, третьи – удовольствие. Одни уверяли, будто женщины мечтают о пышных нарядах, а иные считали, что для женщин самая большая радость – плотские утехи. Одни говорили, что женщинам нравится часто выходить замуж и вдоветь. Другие – что женщины стремятся выйти замуж, чтобы их носили на руках, всячески холили и лелеяли. Рыцарю говорили, что мужчина может покорить женщину лестью. Или что любую женщину – будь она молода или стара, богата или бедна – можно завоевать знаками внимания и обожания.

Конечно, находились и другие – те уверяли, что на самом деле мы, женщины, жаждем свободы. Мы во всем хотим поступать, как нам угодно, и не желаем, чтобы нас осуждали. По-моему, в этом есть большая доля правды. Кому понравится все время слушать: «Ты ведешь себя нескромно»? Вот что я вам скажу. Когда женщин ударяют по больному месту, они непременно дают сдачи. Попробуйте сами – и убедитесь, что я права. Даже если в глубине души мы порочны, нам нравится выглядеть добродетельными и целомудренными.

Были и другие доводы. Некоторые отвечали рыцарю, что женщинам больше всего на свете хочется слыть скромными и честными, они мечтают, чтобы их восхваляли за силу ума и за умение хранить тайны. Но это, конечно, чушь. Женщины неспособны хранить тайны! Вы не слышали историю про Мидаса?

Как рассказывал Овидий и другие ученые авторы, у Мидаса под длинными волосами прятались два огромных ослиных уха. Он очень боялся, как бы кто-нибудь не прознал про это его уродство. Он предпочел бы смерть огласке. Поэтому никто и не знал про его уши – никто, кроме жены. Мидас любил ее и доверял ей. И он попросил ее молчать и никому не говорить об этом… этом его плачевном недостатке. Могла ли она промолчать? Черта с два! Разумеется, она поклялась ему самой страшной клятвой, что будет хранить все в тайне. Было бы ужасно, сказала она, запятнать честь милого мужа. Ведь и на нее тогда пал бы неслыханный позор. На самом же деле она невыносимо страдала от того, что одна знает правду; ей казалось, что она вот-вот лопнет от бремени тайны, что слова сами собой вырвутся наружу. Вам знакомо такое чувство? Мне – да. Она пообещала никому не говорить. Так что же ей было делать? Она побежала к какому-то болотцу неподалеку от дома, и сердце у нее колотилось; она наклонилась лицом вниз, к камышам и к воде, совсем как цапля. «Только не выдай меня, – сказала она воде. – Никому не повторяй. Я сейчас расскажу тебе нечто такое, чего никогда больше никому не расскажу. У моего мужа ослиные уши! О Господи! Вот – как только я это сказала, мне сразу же полегчало. Я выдала тайну – и перестала мучиться». Это доказывает, что мы, женщины, не способны слишком долго хранить доверенные нам секреты. Слова сами вырываются наружу. Ну, а коли хотите узнать окончание этой истории, так читайте Овидия.

Когда рыцарь понял, что ему никогда не найти ответа на свой вопрос: «Что больше всего по вкусу женщинам?» – ему сделалось смутно на душе и страшно. Ведь приближался условленный день. Пора было возвращаться домой, чтобы предстать пред судом королевы. На обратном пути ему довелось проезжать через лес. Там, неподалеку от просеки, он увидел любопытное зрелище. Среди деревьев водили хоровод двадцать четыре юные девушки (а может быть, их было еще больше). Рыцарь приблизился к ним в надежде, что эти молодые женщины поделятся с ним какой-нибудь мудростью. Но, как только он подъехал ближе, они вдруг исчезли. Куда же делся хоровод? Рыцарь озадаченно оглядывался по сторонам. И вот тогда-то он заметил какую-то старую каргу, которая сидела на поваленном мертвом дереве. Никогда еще он не видел большей уродины.

«Сэр рыцарь, – обратилась она к нему, – что привело вас в такую глушь? Расскажите мне, что вы тут ищете? Может быть, я вам помогу. Старухи подчас бывают мудры».

«Милая матушка, – отвечал ей рыцарь, – мне придется умереть, если я не найду ответа на один вопрос: „Чего больше всего желают женщины?“ Если вы сможете подсказать мне верный ответ, я навеки останусь вашим должником».

«Тогда дайте мне обещание. Возьмите меня за руку и поклянитесь. Если я дам вам правильный ответ, то вы обязуетесь выполнить любую мою просьбу. Сделаете все, что в вашей власти. Если вы согласны, то я еще до наступления ночи открою вам тайну».

«Даю вам свое рыцарское слово!» – сказал он.

«Ну, тогда я уверена, что вы спасены. Доверьтесь мне. У меня нет никаких сомнений, что королева со мной полностью согласится. Эта самая гордая из знатных дам, разряженных в драгоценности и дорогие головные уборы, не осмелится мне противоречить. – И тут старуха прошептала несколько слов на ухо рыцарю. – Ну же, – добавила она уже громче. – Взбодритесь! Ничего не бойтесь. Давайте без промедления отправимся ко двору».

Когда они прибыли во дворец, рыцарь сразу же навестил королеву, как и обещал. Он объявил, что знает ответ на жгучий вопрос. Можете представить себе, какое волнение поднялось среди женщин! Жены, возлюбленные, девицы, вдовы – все пришли ко двору. Там же была и королева – она приготовилась вынести свое решение перед собравшимися. Все ждали, что же скажет рыцарь. Королева призвала всех к тишине и приказала рыцарю выступить вперед.

«Скажите нам, благородный рыцарь, – сказала она, – каков ваш ответ? Чего больше всего желают женщины?»

Рыцарь не стал вешать голову, как скотина в стойле. Он выступил вперед и перед всеми ответил ей звонким голосом:

«О моя государыня! Женщины больше всего на свете желают обрести власть над своими мужьями или возлюбленными. Они желают держать их в подчинении. Казните меня, если желаете. Но такова правда. Вот я стою перед вами. Делайте со мной что хотите».

Тут поднялся общий ропот одобрения. Ни одна жена, ни одна вдовица, ни одна девица не желала оспорить его слов. Все они единодушно согласились на том, что рыцарь выиграл свою жизнь. Когда все стало ясно, вперед выступила старая карга.

«Справедливости! – возопила она. – Прошу справедливости, государыня королева! Прежде чем распустить суд, выслушайте мою просьбу. Это я подсказала рыцарю правильный ответ. Но прежде я взяла с него клятву, что взамен он выполнит любое мое желание, если это будет в его власти. Клянусь вам, что говорю правду. Ну, а теперь, когда я спасла ему жизнь, пришла и моя пора. – Она повернулась лицом к рыцарю. – А теперь, сэр рыцарь, я прошу вас без промедления жениться на мне. Я хочу стать вашей женой».

Рыцарь поглядел на старуху с ужасом.

«О Боже! Да что же это такое? Как можно? Да, признаю, я действительно принес вам клятву. Но, ради бога, попросите меня о чем-нибудь другом. Возьмите все мои деньги. Просите что угодно! Но только не меня самого».

«Нет уж! Я не предам ни себя, ни вас. Пускай я стара, бедна и безобразна, но мне ваши денежки ни к чему. Я с вами не расстанусь ни за какое золото в мире. Мне нужна только ваша любовь».

«Моя любовь? О нет! Моя погибель! Мое отчаяние! Ведь меня ждет позор и унижение».

Напрасно он жаловался. Было решено: он обязан жениться на старухе. Более того, он обязан был лечь с нею в постель. Я бы и рада рассказать вам о веселом пиршестве и радостных торжествах, которыми сопровождалась их свадьба. Но не могу – потому что ничего этого не было. Не было ни поздравительных речей, ни заздравных тостов, ни свадебного пирога. Напротив, звучали соболезнования и слова утешения. Рыцарь тайком обвенчался со старухой на следующее же утро, а потом спрятался от дневного света, будто филин. Он даже глядеть не мог на жену – такая она была уродливая и грязная. Когда наконец он улегся в постель с новобрачной, то морщился от стыда и омерзения; он корчился и ворочался под простыней, а та неподвижно лежала с улыбкой на лице.

«Ах, дорогой муженек, – проговорила она. – Боже мой! Да разве так полагается женихам-рыцарям обходиться с невестами! Таков ли закон при дворе короля Артура? Неужели все люди вашего звания такие робкие? Ведь я – ваша возлюбленная, я ваша жена. Я женщина, которая вас спасла. Я никогда не причиняла вам никакого зла. Все это правда. Так отчего вы так странно ведете себя в нашу первую брачную ночь? Вы вертитесь, как уж на сковородке. В чем я провинилась перед вами? Скажите мне, ради бога. Если я как-то могу помочь вам, то постараюсь».

«Помочь мне? Как? Это невозможно. Вы – старуха, уродливая и худородная! Что же тут удивляться, что я маюсь и ворочаюсь? Моя родословная запятнана! Я молю Бога о том, чтобы у меня разорвалось сердце!»

«И это – единственная причина вашего недовольства?»

«Единственная! А вам этого недостаточно?»

«Что ж, сэр, мне кажется, это излечимо. Думаю, я окажу вам одну услугу – быть может, через день или два. Если бы вы оказали мне чуть-чуть больше внимания, я могла бы вам помочь. Но только, пожалуйста, не говорите мне опять о своем высоком происхождении. Ваша родословная происходит от давно накопленных денег. Вот и все. На деле же грош ей цена. Все это чистое тщеславие. Вам следовало бы больше думать о своем человеческом достоинстве. Вам следовало бы больше уважать тех, кто совершает добрые дела, как в частной жизни, так и в общественной. Они-то и есть настоящие благородные люди. Наш Спаситель учил нас, что истинное благородство исходит от следования Его примеру, а не от денежных мешков наших богатых предков. Пускай они завещали нам все свои земные блага, отчего мы и кичимся своим знатным происхождением, – они ведь не могли передать нам дар святой жизни. Честного человека творят честные дела. Вот единственный урок, какой могли вам преподать ваши предки.

Думаю, вам известны возвышенные слова флорентийского поэта Данте, который учил нас: „Человек неспособен взобраться на небеса по собственным слабым веткам. Господь хочет, чтобы мы просили у Него сил и решимости“. Единственное, что мы можем унаследовать от наших предков, – это материальные блага, которые на самом деле способны навредить нам. Каждому это известно не хуже, чем мне. Если бы добродетель обладала природным ростом в некоторых семьях, передаваясь по наследству от отца к сыну, от матери к дочери, тогда потомкам жилось бы намного легче. Они бы никогда не погрязали в пороках и низости.

Возьмите горсточку горящих углей. Принесите их в самый темный дом, стоящий на полпути между нашим краем и Кавказскими горами. Закройте двери и уходите. Огонь продолжит гореть – чистый и непорочный, как если бы его наблюдали двадцать тысяч человек. Он будет исполнять свое природное предназначение, пока не потухнет. В этом можно не сомневаться. А теперь, возможно, вы поймете, о чем я вам говорила. Благородство нельзя позаимствовать или купить. Огонь всегда, навеки останется огнем. Люди – более сложные натуры, подверженные переменам. Видит Бог, часто бывает так, что сын знатного отца ведет себя постыдно. Есть и такие, кто кичится своими предками, своими доблестными дедами и прадедами, – однако сами при этом отличаются лишь подлостью. Они ничуть не походят на своих предков. Такой человек может величать себя лордом или графом, тогда как в действительности он всего лишь пьянчуга и хам. Благородство – это слава, которую завоевали задолго до вас. Оно не принадлежит вам по праву рождения. Один лишь Бог может наградить вас добродетелью. Бог – вот единственный родник и источник благодати.

Был такой римский писатель, Валерий Максим. Вы не слыхали о нем? Он восхвалял благородство Туллия Гостилия, который поднялся из нищеты и сделался третьим царем Рима. Этот Гостилий обладал настоящим благородством. И Сенека, и Боэций учили нас, что благородные натуры узнаются по благородным делам.

А потому, дорогой мой муж, я прихожу к следующему заключению. Даже если предки мои скромны, то сама я благодаря милости Божьей и собственным стараниям веду добродетельную жизнь. Если я изберу добродетель и буду избегать греха, то тем самым и сделаюсь благородной женщиной. А еще ты винишь меня в бедности? Да разве Спаситель, воплощенный Бог, не избрал себе земную жизнь бедняка? Каждому мужчине, каждой женщине, каждому ребенку хорошо известно, что Иисус, царь небесный, не сделал бы дурного или греховного выбора. Сенека и другие философы рассказывают нам, что веселая, добровольная бедность – великое счастье. Того, кто доволен даже тощим кошельком, пускай самому ему даже спину нечем прикрыть, – того я и назову истинно богатым. А вот тот, кто одержим жадностью, тот несчастен; он вечно алчет того, чего не может заполучить. Богат тот, кто ничего не имеет, но ничего и не желает; можете звать его голодранцем, а вот я назову его рыцарем духа. Бедность поет. Вы помните, наверное, те строки Ювенала, где он говорит о бедняке, который танцует и посвистывает перед лицом у грабителей. Кому-то бедность покажется ненавистной, на самом же деле она – благословение. Она побуждает человека к тяжкому труду. Мудрого она учит терпению, а терпеливого – мудрости. Кому-то покажется, что бедность – жалкое состояние, которого никому не пожелаешь. Но она приближает нас к Богу. Она помогает нам познать самих себя. Бедность – это окуляр, сквозь который мы можем разглядеть своих истинных друзей. А потому, дорогой мой муж, прекратите ваши жалобы. Я не сделала вам ничего плохого. Не браните же меня за бедность.

Еще вы говорите, что я стара. Уж не знаю, пишется ли об этом в каких-нибудь ученых книгах, но мне всегда казалось, что люди благородные должны почитать старость.

Ведь, обращаясь к старцу, вы называете его „отец“? Думаю, многие авторы подтвердят мою правоту. Тогда отчего вы зовете меня „уродливой“ и „дряхлой“? Во всяком случае, вы не станете рогоносцем. Старость и уродство – лучшие в мире хранители целомудрия. А у вас, я знаю, неплохой аппетит. Я смогу насытить его как нельзя лучше. Ну, так выбирайте теперь одно из двух: или я, старая и уродливая, буду с вами до дня моей смерти, и тогда я буду оставаться вашей скромной и верной женой, во всем вам послушной, или я буду молода и красива, но тогда в вашем доме будут вечно толпиться гости; много желающих будет осаждать и другое теплое местечко… Но это я предоставляю дорисовать вашей фантазии. Так как же? Выбирайте – и навсегда угомонитесь».

Рыцарь задумался и долго не мог принять решение. Он вздыхал, тряс головой и снова вздыхал. И наконец он вымолвил:

«Дорогая моя жена, госпожа моя и возлюбленная! Отдаю себя в ваши руки. Выбирайте ту участь, которая вам больше по душе. И выбирайте ту, что будет наиболее почетна для нас обоих. Мне все равно: я соглашусь с любым вашим решением, лишь бы вам оно было по нраву».

«Так, значит, вы мне доверяетесь? – спросила его старуха. – И я сама могу решать, чтó лучше всего для нашего брачного союза?»

«Конечно, – отвечал рыцарь. – Я с этим согласен».

«Тогда поцелуйте меня. Не надо больше ссор! Клянусь вам: отныне я стану для вас двумя этими женщинами сразу. Я буду и прекрасна, и верна. Пусть я лучше умру в безумии, чем предам вас! Я буду вам самой верной, самой любящей женой на свете. Но это еще не все.

Утром я стану красавицей не хуже любой знатной дамы, императрицы или королевы. Поступайте со мной, как вам угодно. А теперь лишь поднимите занавес и взгляните на меня».

И рыцарь с изумлением увидел, что она действительно молода и прекрасна, как и обещала. Он с радостью заключил ее в объятья и поцеловал ее тысячу раз. Она сдержала слово и во всем была ему послушна. Ни разу она не вызвала его неудовольствия. Так они и прожили всю жизнь, пребывая в мире и согласии. Да пошлет нам всем Господь благородных мужей – особенно если они молоды и ловки в постели. А еще, даст Бог, чтобы мы, женщины, их всех переживали. Проклятье тем мужьям, которые не слушаются жен. И дважды пусть будут прокляты скупые мужья! Вот и все, что я хотела вам рассказать.

Здесь заканчивается рассказ Батской Ткачихи

Пролог и рассказ Кармелита

Пролог к рассказу Кармелита

Пока Батская Ткачиха рассказывала, Кармелит, этот достойный человек, хмурился и бросал косые взгляды на Пристава. Он еще не позабыл спора с ним. Но из приличия не говорил ничего дурного. Теперь же он заговорил.

– Госпожа Алисон, добрая Батская Ткачиха, да ниспошлет вам Господь долгую жизнь! Клянусь, вы затронули такие материи, что впору обсуждать ученым мужам, и прекрасно с ними справились. Но, госпожа моя, мы путешествуем сейчас вместе с единственной целью – развлекать друг друга. Нам нет нужды вдаваться в споры на нравственные темы. Пускай этим занимаются проповедники на кафедрах! Итак, если остальные спутники не возражают, я сейчас расскажу вам презабавную историю о приставе. Думаю, все вы согласитесь: мало хорошего можно сказать об этой профессии. Приставы – это исчадья ада. Конечно, я никого из присутствующих не хочу обидеть. – Он искоса поглядел на Пристава, а потом продолжил: – Пристав – это шакал. Он всюду рыщет с приказами об аресте за прелюбодеяние. А потому конечно же вечно нарывается на побои.

Тут Гарри Бейли, наш Трактирщик, прервал его.

– Добрый Кармелит, – сказал он, – пожалуйста, не забывайте о вежливости. Человек в рясе должен быть учтивым со всеми. Нам не нужны ссоры и раздоры. Лучше приступайте к рассказу. А Пристава оставьте в покое.

– Да пускай мелет что хочет, – вставил тут Пристав. – Мне-то что за дело? Вот, когда мой черед настанет, я ему отплачу. Я ему все выложу про кармелитов, прочих сборщиков и лживых болтунов. У меня в запасе полно грязных анекдотов про них! Он у меня узнает, каково быть кармелитом!

– Тише! Хватит! – Трактирщик поднял руку. – А теперь, добрый брат Кармелит, может быть, вы без лишнего промедления расскажете нам свою историю? Уже вечереет.

Кармелит прокашлялся.