Текст книги "Убийственное совершенство"

50

Когда Наоми открыла дверь, Джона сразу встревожило выражение ее лица. Она была бледна и измучена.

– С детьми все в порядке?

– В порядке. Они наверху. Спят.

– Как группа для малышей?

– Ужасно.

Из радионяни послышался воркующий звук. Потом еще один, как будто в ответ.

– Ужасно?

– Да, ужасно. Мне пришлось краснеть за наших детей, Джон. За наших необыкновенных, восхитительных «детей на заказ».

Он поднес палец к губам.

– Что? Что ты пытаешься мне сказать? – раздраженно поинтересовалась Наоми. – Что у стен есть уши?

– Мы договорились, что никогда не будем произносить эти слова. И, кроме того, нельзя говорить так в их присутствии. Это опасно. Они могут запомнить, а потом повторят где-нибудь, когда станут старше.

– Господи Иисусе, это уже совсем паранойя.

Он изумленно посмотрел на нее. Паранойя? А смерть Детторе, смерть семьи Боровиц, смерть семьи О’Рурки? Вот тебе и паранойя. Мы не можем забыть о своей паранойе. Для нас это непозволительная роскошь.

Мы не должны забывать о ней никогда.

Джон снова прислушался к радионяне:

– Я не слышу музыку – ты не включаешь им музыку?

– Ты абсолютно прав, дорогой. Я не включаю им музыку. Я слишком устаю для этого. Почему бы тебе не подняться наверх и не поставить им музыку? Можешь даже привести сюда Лондонский филармонический оркестр в полном составе. Он для них сыграет.

– Наоми, милая…

– Я не думаю, что вся эта музыка – эта непонятная фигня в стиле нью-эйдж – приносит им большую пользу. Кажется, ты думаешь, что можешь растить Люка и Фиби как… как кабачки в теплице. То есть надо просто напичкать их музыкой и разными умными словами, и они сразу вырастут, выпрыгнут из кроваток, прибегут к нам в спальню и прочитают наизусть всю «Республику» Платона.

Джон прошел в кухню – ему вдруг захотелось выпить. Конечно, Наоми сейчас нелегко, но скоро все изменится. Дела на работе шли хорошо; они даже начали понемногу выплачивать долг Харриет и матери Наоми, хотя и та и другая настаивали на том, что это совсем не обязательно. Через некоторое время они смогут позволить себе няню. Студентку, которая будет помогать присматривать за детьми. Мать Джона уже предложила свою знакомую, дочь друзей семьи. Но пока еще это слишком большие расходы. И Наоми упорно настаивала на том, что сама будет смотреть за Люком и Фиби.

Джон зачерпнул горсть льда из морозильника и высыпал в шейкер для коктейлей, оставленный со вчерашнего вечера на сушилке.

– Что случилось в группе для малышей? Почему это было ужасно?

– А, группа для малышей? Ничего особенного, – светским тоном заметила Наоми. – Судя по всему, наш друг Лео Детторе просто забыл вложить в наших детей ген, отвечающий за нормальное поведение в обществе.

– Они плохо себя вели?

Она покачала головой:

– Нет, я бы так не сказала. Дело в том, как они общались – или, скорее, не общались – с другими детьми. Все чудесные малыши, между прочим. Но наши двое не пожелали их знать. И было еще кое-что странное. Действительно странное. Когда какой-нибудь ребенок приближался к Люку или Фиби, они смотрели на него – очень пристально и ледяным взглядом, – и ребенок начинал плакать и биться в истерике.

– Им всего девять месяцев, дорогая. Слишком рано ожидать от них светских любезностей. Я думал, группа собирается для того, чтобы мамочки могли немного отдохнуть, поболтать, узнать друг друга получше.

– Джон, они заставили других детей плакать! И они гораздо крупнее, чем все остальные, – это тоже часть проблемы.

– Дети всегда плачут… – Он немного помолчал, взял с полки стакан и достал из холодильника оливки. – Но ведь в прошлый раз все прошло хорошо, да?

– Хорошо – если можно так выразиться. В том смысле, что они ничего не делали. Я еще подумала, может, они стесняются?

– А как другие дети? Они все играли вместе?

– Ну, не то чтобы играли. Но как-то общались друг с другом. А Люк и Фиби нет. И такое ощущение, что остальные в конце концов начали их бояться.

– Скорее всего, дело в том, что их двое. Наоми, о каком общении в этом возрасте может идти речь? Господи, и ты мне еще говоришь, что я ожидаю от наших детей слишком многого! По-моему, у тебя ожидания вообще неоправданные. И потом, они же близнецы. Во всех книгах говорится, что близнецы предпочитают общество друг друга, потому что так они привыкли.

– Сделай мне тоже коктейль, – попросила Наоми. – И побольше.

Джон поколебался:

– Ты же знаешь, что говорится в книгах о негативном влиянии алкоголя при грудном вскармливании. Он попадает в молоко и…

Яростный крик Наоми заставил его вздрогнуть.

– Мне все равно, ясно тебе?! Мне абсолютно по хрену! Мне все равно, что говорится в этих чертовых книгах и что пишут на этих ублюдских сайтах о том, как воспитать гениального ребенка! – Она выхватила у него из рук бутылку «Абсолюта» и бутылку сухого вермута и потрясла ими в воздухе, как дубинками. – Спустись уже на землю, парень, и живи нормальной жизнью. И дай немного пожить своей жене.

Джон беспомощно уставился на нее, не зная, что сказать. Наоми сунула бутылки обратно ему в руки.

– Я кормлю их грудью всего раз в день. Теперь это так. Я выпью очень большой мартини, Джон. Двойной, а лучше тройной. Чтобы прямо до краев. И встряхни его хорошенько. И я хочу четыре оливки. Как насчет оливок, их мне можно? Или они тоже сделают что-то не то с моим молоком? Может, четыре оливки в моем мартини превратят наших детей в умственно отсталых?

Из радионяни раздался взрыв смеха. Джон и Наоми одновременно обернулись. Ощущение было жутковатое. Казалось, Люк и Фиби смеются над ними.

Дети продолжали ворковать и хихикать, пока Джон смешивал коктейли и нанизывал оливки на шпажки. Веселые звуки. Прислушиваясь к ним, Наоми постепенно успокоилась.

Со стаканами в руках они поднялись наверх и миновали коридор. Возле двери в детскую Джон и Наоми остановились. Дети смеялись и гулили, но, как только Джон открыл дверь, все стихло.

Фиби лежала на боку, засунув в рот большой палец. Вокруг нее валялись ее любимые игрушки – белый медведь, змея, зебра и лев. Она глубоко спала. Люк тоже лежал на боку, засунув в рот кольцо для прорезывания зубов. Глаза его были закрыты, он глубоко и ровно дышал.

Наоми и Джон переглянулись, и она кивнула на дверь. Они вышли в коридор.

– Как это возможно – только что они так шумели, а через секунду уже спят? – изумленно спросил Джон.

Наоми помолчала. Ничего конкретного у нее не было, только неясные мысли, смутное ощущение, не покидавшее ее ни на секунду. Возможно, Люк и Фиби уже гораздо умнее, чем они догадываются.

– Я не знаю, – наконец сказала она.

Лежа в своей кроватке, Люк позвал Фиби. Он издал особый звук высокой частоты, настолько высокой, что человеческое ухо не могло его расслышать. И естественно, не могла уловить радионяня.

Фиби ответила ему – на той же частоте.

51

Доктор Роланд Тэлбот распахнул дверь. Джон и Наоми стояли на пороге, держа за руки Люка и Фиби.

– Доктор и миссис Клаэссон? Очень приятно. Проходите, прошу вас. – Он внимательно посмотрел на детей: – Привет, Люк! Привет, Фиби! Как поживаете?

Люк выглядел настоящим ангелочком с хорошеньким, чуть вздернутым носиком, ярко-синими глазами и белокурыми волосами, спадавшими на лоб. Наоми одела его в желтую рубашку на пуговках, голубые штаны и кроссовки. Фиби, тоже ангельски прелестная, с длинными, чуть темнее, чем у Люка, локонами, была одета в белую блузку, красный сарафан, белые носочки и сандалии.

На доктора близнецы посмотрели точно так же, как и на большинство окружающих. Молча, со смесью любопытства и враждебности.

Ничуть не смутившись, доктор Тэлбот улыбнулся и жестом показал им на большой диван в форме буквы L, усыпанный мягкими игрушками. Сам он уселся на стул напротив.

Доктор Тэлбот, детский психолог, производил забавное впечатление. У него было дружелюбное, улыбчивое лицо, редеющие волосы и долговязая, немного неуклюжая фигура. Одет он был в спортивную рубашку на пару размеров больше, чем нужно, и коричневые вельветовые брюки. Брюки, наоборот, были слишком короткими; когда доктор сел, они немного задрались, и стали видны его безволосые щиколотки и растянутые желтые носки с изображением Снупи. Кажется, он все еще донашивает одежду за старшим братом, подумала Наоми. Несмотря на свои почти сорок лет, доктор Тэлбот был похож на большого бестолкового ребенка.

– Очень красивые ребятишки, – заметил он.

– Спасибо. – Джон с гордостью посмотрел на сына и дочь.

– Девятнадцать месяцев, вы говорите? – Доктор слегка нахмурился.

– Девятнадцать с половиной, – уточнил Джон. Он ободряюще улыбнулся Наоми, и она несколько нервно улыбнулась в ответ. Люк и Фиби действительно были очаровательны. И выглядели цветуще. И становились прелестнее с каждым днем.

– Я бы подумал, они старше, – признался психолог. Он чуть наклонился вперед и скрестил руки на груди. – Итак, расскажите мне, что вас беспокоит?

Джон и Наоми переглянулись.

– Хочешь, я начну? – спросила Наоми.

– Конечно.

– Ну хорошо.

По словам Наоми, беспокоило их следующее. По передатчику радионяни они постоянно слышали, как Люк и Фиби разговаривают друг с другом, лепечут что-то на своем языке, играют и радуются жизни. Но каждый раз, когда она или Джон входили в комнату, дети мгновенно замолкали и даже как будто притворялись, что спят. Им совсем неинтересно играть или общаться с другими детьми. И возможно, самое важное – в возрасте девятнадцати с половиной месяцев ни Люк, ни Фиби так и не начали разговаривать. Они не говорят даже «мама» и «папа».

– Это часто бывает с близнецами, – успокоил их доктор Тэлбот. – Они так поглощены друг другом, что нередко гораздо позднее начинают взаимодействовать с окружающим миром, чем обычные дети. Многие близнецы не говорят до двух лет или даже позже, так что пусть это вас не волнует. Не на этой стадии, во всяком случае. Как они едят?

Джон и Наоми снова переглянулись. Вопрос был щекотливый, и, кроме того, они не знали, какую роль сыграл здесь Детторе.

– Кажется, еда их не слишком интересует, – наконец сказала Наоми. – В более раннем возрасте они отличались хорошим аппетитом, но сейчас съедают почти в два раза меньше, чем должны, по словам нашего педиатра. И по книгам судя тоже.

Доктор Тэлбот взглянул на детей внимательнее:

– Они совсем не кажутся мне недокормленными. Впрочем, детский организм сам устанавливает, сколько питательных веществ ему нужно. Как у них со здоровьем?

– До сих пор – тьфу-тьфу, – сказала Наоми. – Все отлично.

– Никаких простуд, ничего! – гордо заявил Джон.

– Не хочу искушать судьбу, – осторожно вставила Наоми, – но, кажется, они очень здоровые детки.

– Девятнадцать с половиной месяцев – и ни одной простуды?

Она покачала головой.

– Замечательно.

Психолог посмотрел в глаза сначала Люку, потом Фиби. Потом перевел взгляд на журнальный столик и покачался взад-вперед.

– Я вижу любопытство. Обычная реакция для ребенка. Они смотрят на меня, стараются понять, что я за птица, им любопытно, что это за место. Прекрасный знак, я бы сказал.

– Я… мы заметили одно качество, – вдруг вмешался Джон. – И у Люка, и у Фиби. Их очень интересуют животные. Просто завораживают.

Наоми энергично закивала:

– Точно! Вчера мы сидели в саду, и соседский кот перепрыгнул через ограду, и они оба побежали к нему и смеялись при этом. А на прошлой неделе в сад забрался кролик – негодник объедал мои розы, – и они при виде его просто зашлись от смеха.

– Может быть, вам стоит завести домашнее животное, когда они станут чуть постарше. Они смогут играть с ним по очереди и заботиться о нем. Животные прекрасно прививают детям чувство ответственности.

– Вы имеете в виду рыбок или что-то в этом роде? – спросила Наоми.

Тэлбот поморщился:

– Рыбки красивые, но очень скучные. Я всегда советую что-нибудь более тактильное, кого-то, кого можно подержать в руках, погладить, с кем можно поиграть. Хомячка, мышку, щенка, котенка, да и кролика можно.

– Мы подумывали о собаке, – сказала Наоми.

Психолог кивнул:

– Собака – превосходно. Ну ладно, теперь я хочу провести пару тестов. Посмотреть, как они справляются с решением проблем и достижением цели. Вы не против? Я бы хотел сделать это с каждым по очереди. То есть одного ребенка нужно будет на время увести из кабинета. Начнем с дам, я полагаю?

Джон взял Люка за руку и вышел в приемную. Наоми и Фиби остались в кабинете. Доктор Тэлбот расстелил на столе два платка, потом взял в руки резиновую игрушку-корову и сжал ее. Корова замычала. Глаза Фиби расширились от восторга, она протянула руку и попыталась схватить корову. Психолог резко убрал игрушку и положил на стол, на один из платков, так что Фиби не могла до нее дотянуться.

– Пусть она попробует достать ее, – сказал он.

Наоми чуть подтолкнула дочь к столу. Фиби тут же ухватила край платка с лежащей на нем коровой, дернула на себя, схватила игрушку и сжала ее. Раздалось громкое «муу».

– Молодец, моя хорошая, – похвалила Наоми.

Тэлбот повторил опыт, но на этот раз положил на платок специальный пластмассовый экран, так чтобы корову не было видно. Экран можно было убрать, потянув за ручку сбоку.

Через пару секунд Фиби отодвинула экран и снова схватила корову.

Следующие пятнадцать минут доктор Тэлбот ставил перед Фиби задачи, которые казались Наоми все более и более сложными. Потом он проделал то же самое с Люком.

Когда Люк справился с последним заданием, доктор позвал в кабинет Наоми и Фиби, сел на свой стул и на пару минут задумался. Фиби внезапно заинтересовалась волосами Наоми и принялась накручивать их на кулак. Люк снова потянулся к кубикам, которые складывал, сердясь на Джона за то, что тот держит его.

Психолог потянулся и закинул руки за голову:

– Ну что ж, Джон и Наоми. У вас действительно есть повод для беспокойства, но совсем не тот, с которым вы пришли.

– Что вы имеете в виду? – спросила Наоми.

– Вы ведь боялись, что Люк и Фиби отстают в развитии, так?

Джон и Наоми, немного поколебавшись, кивнули.

– Вот что я вам скажу. Они ни на одну секунду не отстают в развитии. Знаете, о чем бы я волновался, будь они моими детьми? Они такие умные, черт возьми, что я бы боялся – что я буду делать через пару лет, как мне держаться на одном уровне с ними. – Он со значением посмотрел на них, давая возможность осознать то, что он только что сказал.

Они обменялись быстрыми взглядами.

– Эти дети обладают необыкновенными для своего возраста навыками. Я бы сказал, в моей практике это уникальный случай. Они даже выглядят умными. Они прекрасно воспринимают новую информацию не только с помощью зрения, но и на слух – здесь у них тоже преимущество. Мой коллега проводит исследование среди особо одаренных детей – с вашего разрешения я бы хотел…

– Нет, – твердо перебила Наоми и предостерегающе взглянула на Джона. – Я не хочу, чтобы моих детей изучали подобным образом.

Джон вспомнил о предупреждении Калле Альмторпа. Держаться в тени.

– Мне очень жаль, но мы точно отказываемся.

Об Апостолах третьего тысячелетия уже год не было никаких новостей, но это не значило, что им можно было расслабиться. Пока этих людей не поймают и не посадят за решетку, следует быть настороже и ни на секунду не ослаблять контроль. И даже после этого тоже – может быть. Всегда найдутся фанатики, готовые преследовать их за то, что они сделали.

Роланд Тэлбот успокаивающе вскинул ладонь:

– Никаких проблем, я понимаю.

– Спасибо, – поблагодарил Джон.

– Но должен вас предупредить. Когда Люк и Фиби пойдут в школу, она быстро им наскучит. Возможно, вам нужно будет организовать для них какие-то дополнительные занятия, иначе это начнет сдерживать их развитие, и они станут конфликтовать с вами.

Джон посмотрел на Люка и Фиби, пытаясь угадать, что из слов доктора Тэлбота они поняли и взяли на заметку. Однако они не продемонстрировали никакой реакции.

Они вышли из кабинета. В коридоре Джон одной рукой обнял Наоми за талию и слегка сжал ее. Его переполняли радость и гордость. Может быть – всего лишь может быть, – все, через что им пришлось пройти, было не напрасно? Их дети здоровы, и только что один из лучших психологов подтвердил, что они умны и развиты не по годам.

Улыбаясь, он потянулся, чтобы поцеловать Наоми в щеку. Но она отстранилась. Лицо ее было белым как мел и глубоко встревоженным.

52

– Миссис Клаэссон?

Женщина, открывшая дверь, выглядела раздраженной и измученной. На руках она держала хнычущего ребенка.

– Глиссом? – переспросила она. У нее был жесткий кливлендский акцент.

Она нисколько не была похожа на фотографию, отпечатавшуюся у него в голове. Совершенно ничего общего.

– Миссис Наоми Клаэссон?

Женщина непонимающе уставилась на него.

– Я ищу семью Клаэссон, – вежливо произнес он. – Вы, случайно, не миссис Наоми Клаэссон?

– Наоми Глиссом? Не, я не она. Здесь таких нет. Никаких Наоми Глиссом. Вам дали неправильный адрес, мистер.

Маленький мальчик за ее спиной катал по полу игрушечный трактор. В доме работал телевизор. Звук был включен на полную громкость. Женщине было около тридцати лет. Маленькая, пухленькая, с пышными черными волосами.

– Может быть, я ошибся домом? Мне нужен дом 1526 по Саут-Стерн-Драйв.

– Ну да. Это тут.

Женщина внимательнее вгляделась в незваного гостя. Мужчина лет тридцати, может, чуть меньше, среднего роста, худощавый, серьезный, с очень короткими рыжими волосами, в строгом темно-синем костюме и черных ботинках, с черным дипломатом в руках. Его автомобиль был припаркован неподалеку – маленький синий седан, очень чистый. Парень был одет как торговец, из тех, что ходят по домам и предлагают товары своей фирмы, но в нем не было обычной для таких людей напористости. Может, какой-нибудь мормон или свидетель Иеговы?

Он слегка нахмурился:

– Я из страховой фирмы North-West Insurance. Миссис Клаэссон – владелица автомобиля «тойота», и она зарегистрирована по этому адресу. По ее вине произошло дорожное происшествие, пострадал наш клиент, а миссис Клаэссон не отвечает на наши письма и звонки.

– Я ничего не знаю. Понятия не имею, что вы такое говорите.

Лицо ребенка искривилось, он сделал несколько быстрых вдохов. Было очевидно, что сейчас раздастся громкий рев. Женщина взглянула на него и принялась яростно его качать.

– Как вы говорите, Глиссом? – еще раз спросила она.

– К-Л-А-Э-С-С-О-Н. – Он повторил фамилию по буквам.

– Клаэссон? Доктор Клаэссон! – вдруг вспомнила она. – Все, теперь я поняла. Это те люди, что снимали дом пару лет назад. Потом еще все время приходила почта на их имя.

Таймон Корт кивнул:

– Доктор Джон Клаэссон и миссис Наоми Клаэссон.

– Они здесь больше не живут. Переехали. Уже давно.

– Вы не знаете, куда именно они переехали?

– Попробуйте узнать в агентстве недвижимости. Через которое мы сняли дом. Bryant Mulligan на Роксбери.

– Bryant Mulligan?

Ребенок наконец заревел.

– Позвоните им. Они могут знать, – торопливо подтвердила женщина.

Он повторил название по буквам.

– Все правильно?

– Да-да.

– Большое спасибо, вы оказали мне огромную услугу.

Она закрыла дверь.

Апостол сел в свой автомобиль, достал телефон и набрал 411. Он попросил оператора дать ему номер агентства недвижимости Bryant Mulligan. Потом позвонил туда.

Но в Bryant Mulligan нового адреса Клаэссонов не знали.

53

Был субботний день, удивительно теплый и солнечный, три дня спустя после того, как Наоми и Джон с детьми посетили доктора Тэлбота. Возможно, сегодня последний по-настоящему летний день в этом году, подумала Наоми.

Она стояла на стремянке в саду и собирала сливы. Пластмассовое ведерко было заполнено уже наполовину. Сквозь ветви дерева она видела, как Люк и Фиби играют на лужайке. Они уже успели поплескаться вместе с Джоном в надувном бассейне, который он недавно купил, и теперь принесли из дома Барби-принцессу и Кена-принца, а также почти всех своих животных, усадили их полукругом и принялись угощать всех чаем.

Фиби исполняла роль мамы – она разливала чай, а Люк раздавал всем кукольные тарелки с пластилиновыми пирожными. Они оживленно разговаривали с игрушками и друг с другом, и Наоми отметила это с удовольствием. Обычно Фиби и Люк общались только в собственной комнате, когда поблизости не было взрослых.

Над ухом прожужжала оса. Наоми отмахнулась от нее и вытянула руку – прямо над головой висела гроздь восхитительно спелых и сочных слив. С тех пор как они вернулись от доктора Тэлбота, она не находила себе места. Джон, похоже, был в восторге от слов психолога. Наоми обрадовалась гораздо меньше. Ее подозрения, что Джон и доктор Детторе за ее спиной договорились о чем-то еще, только усилились. Может, Джон даже знал, что у них будут близнецы?

И ее все больше беспокоило, что дети выглядят намного старше своих ровесников и все вокруг это замечают, хотя доктор Детторе в свое время предупреждал, что так оно и будет.

Что бы там ни было на самом деле, я люблю вас, мои хорошие. Я всегда буду любить вас – если только вы мне это позволите.

Если повезет, сегодняшний вечер будет достаточно теплым и можно будет подать напитки на веранде. Они пригласили в гости Кэролайн и Карсона Дикс; Джон собирался устроить одну из своих шведских «раковых вечеринок». Джон старался строго соблюдать национальные традиции, и Наоми всегда находила это несколько странным, если не сказать противоречивым в человеке, который куда больше верил в будущее, нежели в прошлое.

Она осторожно спустилась со стремянки и нагнулась, чтобы подобрать паданцы. Здесь, среди тени и солнечных пятен, было особенно хорошо и немного таинственно, как будто в сказочном мире. Наоми вспомнила, как в детстве пряталась в потаенных местах и сидела там часами, наедине сама с собой. Прилетела еще одна оса и принялась кружиться возле лица. Наоми отогнала ее, выпрямилась и понесла почти полное ведерко Джону и детям.

Джон сидел за деревянным столом на террасе. Рядом с ним лежал свежий научный журнал, но он не читал, а со странным выражением лица смотрел на Фиби и Люка. Наоми заметила, что он держит что-то в руке, и сначала приняла предмет за видеокамеру, но потом разглядела, что это диктофон. Джон постоянно снимал близнецов, словно хотел запечатлеть на пленке каждую минуту их детства. Наоми казалось, что он просто одержим этой идеей.

– Люк, Фиби, посмотрите! – воскликнула она.

Дети не обратили на нее ни малейшего внимания. Люк разговаривал с Фиби, и его речь показалась Наоми более беглой и уверенной, чем обычно. Фиби что-то ответила, тоже быстро и оживленно. Потом повернулась к своему розовому плюшевому слону.

– Об мде ожор пил чивнэс ечо ыт тшер ежл дыт.

Наоми нахмурилась, пытаясь разобрать слова.

– Аго ип ксук есе уно ы нджо бад, – ответил Люк.

– Тсе гон ода ми еш лоы нос, – возразила Фиби.

Наоми посмотрела на Джона. Он предостерегающе поднял палец.

Люк и Фиби продолжали болтать друг с другом и со своими гостями, не глядя на родителей, как будто их там не было. Наоми, которой вдруг стало не по себе, поднялась и ушла в дом. Ей больше не хотелось слушать этот странный разговор. Она прошла в кухню и поставила корзину со сливами на стол.

Люк и Фиби не просто лепетали что-то по-детски. Их речь звучала как настоящий разговор на неизвестном языке, и оба говорили на этом языке совершенно бегло и свободно.

Они по-прежнему играли и продолжали разговаривать, Наоми видела их в окно, хотя и не могла слышать.

– Ты когда-нибудь слышала, чтобы они так говорили?

Наоми вздрогнула. Голос Джона раздался совем близко, прямо за ее спиной.

– Никогда.

Он нажал кнопку на диктофоне.

«Об мде ожор пил чивнэс ечо ыт тшер ежл дыт».

«Аго ип ксук есе уно ы нджо бад».

«Тсе гон ода ми еш лоы нос».

Джон остановил запись.

– Я не могу понять, что это за язык. Совершенно.

– Может, что-то африканское?

– Не знаю. Вряд ли.

Он снова нажал на воспроизведение, послушал несколько секунд и выключил.

– Дети иногда изобретают свой собственный язык, – сказала Наоми. – Я читала об этом. И близнецы делают так гораздо чаще, чем обычные дети. Что-то типа тайного языка, знаешь?

– Идиоглоссия, – задумчиво произнес Джон.

– Идиоглоссия?

– Выдуманная речь.

Наоми взяла со стола салфетку с рисунком, сложила ее и опять положила на стол.

– Это такая игра, Джон? Просто невинная игра? Или…

– Или?.. – подсказал он.

Наоми принялась складывать вторую салфетку.

– Или… они делают это, чтобы мы не понимали, о чем они говорят?

Джон улыбнулся:

– В двадцать-то месяцев? Не думаю, что они настолько коварны.

– Ты уверен в этом?

Их взгляды встретились. Оба неловко замолчали.