Текст книги "Прекратите ходить по яичной скорлупе. Жизнь с тем, у кого пограничное расстройство личности"

Часть 1
Понять пограничное поведение

Глава 1
«Хождение по яичной скорлупе»: есть ли у вашего близкого ПРЛ?

После пятнадцати лет брака я так и не смог понять, что делал неправильно. Я штудировал книги, общался с докторами и психологами, читал статьи и обсуждал происходящее с друзьями. Провел пятнадцать лет в недоумении, беспокойстве и будучи уверенным в том, что ее слова обо мне верны. Я сомневался в себе, мне было так больно, но я не осознавал почему.

Но однажды я нашел ответы, которые долго искал, в интернете и заплакал от облегчения. Не имея шанса уговорить мою любимую обратиться за помощью, отныне я по крайней мере знаю, что происходит и почему. Я не виноват в этом. Теперь я знаю правду,

из сообщества «Добро пожаловать в страну Оз»

www.BPDCentral.com

♦ Человек, который вам небезразличен, причиняет боль?

♦ Вы скрываете ваши мысли и чувства из-за страха получить острую реакцию со стороны близкого или потому, что игра не стоит свеч, нет желания развязывать ссору и провоцировать возникновение дополнительной боли?

♦ Есть ли у вас ощущение, что все сказанное вами будет перевернуто с ног на голову и использовано против вас? Винят ли вас, критикуют ли за все, что идет не так в отношениях, даже когда в подобных обвинениях отсутствует логика?

♦ Становитесь ли вы объектом неистовой или иррациональной ярости, сменяющейся нормальным, любящим отношением? И никто не верит, когда вы рассказываете о том, что происходит?

♦ Кажется ли вам, что близкий человек либо возносит на пьедестал, либо считает плохим во всем – без промежуточных вариантов? Случается ли, что переключению с одного отношения на другое нет рационального объяснения?

♦ Боитесь ли вы заводить разговор о ваших отношениях, потому что вас обвинят в излишней требовательности или убедят, что с вами что-то не так? Возникает ли у вас ощущение, что ваши потребности не имеют значения?

Чувствуете ли вы, что вами манипулируют, вас контролируют, вам лгут? Возникает ли у вас ощущение, что вы стали жертвой эмоционального шантажа?

♦ Ваши взгляды недооцениваются или отрицаются? Кажется ли вам, что ожидания близкого человека постоянно меняются таким образом, что вы никогда не можете ничего сделать «правильно»?

♦ Обвиняют ли вас в том, чего вы не делали; утверждают ли, что вы говорили то, чего на самом деле не говорили? Чувствуете ли вы себя неправильно понятыми, а когда пытаетесь объясниться, обнаруживаете, что вам не верят?

♦ Часто ли вас унижают? Если вы пытаетесь уйти из отношений, мешают ли вам: говорят ли о том, что вас любят; обещают ли измениться; угрожают открыто или неявно? Ищете ли вы оправдания поведению близкого, чтобы убедить себя, что все в порядке?

Если на многие из этих вопросов вы отвечаете положительно, у нас есть хорошая новость – нет, вы не сходите с ума; вы не виноваты и не одиноки. Возможно, ваши переживания обусловлены наличием у близкого человека черт, связанных с пограничным расстройством личности (ПРЛ).

Думаете ли вы прямо сейчас: «А я и представить не мог(ла), что кто-то еще переживает то же самое»?

Ниже собраны истории трех человек, которые обнаружили, что у их близких есть это расстройство. Как и во всех других примерах из этой книги, истории основаны на информации, которой делились члены виртуальной группы поддержки; однако многие детали мы изменили, чтобы сохранить личность авторов в тайне.

История Джона: женат на женщине с ПРЛ

Брак с человеком, у которого ПРЛ, – это рай, сменяющийся адом. Настроение моей жены может измениться за секунду. Пытаясь угодить ей и избежать ссоры из-за того, что я слишком рано, быстро, не тем тоном или не с тем выражением что-то сказал, мне приходится словно ходить вокруг нее по яичным скорлупкам.

И даже если я делаю все так, как она хочет, все равно на меня злятся. Однажды она сказала мне куда-нибудь увезти детей, так как решила побыть в одиночестве. Но когда мы собрались и уже выходили из дома, она бросила мне в голову ключи и обвинила в ненависти к ней: настолько сильной, что якобы я не мог оставаться с ней в одном доме. Когда мы с детьми вернулись из кинотеатра, она вела себя так, будто ничего не произошло, и недоумевала, чего я такой расстроенный; наверное, у меня проблемы с управлением гневом.

Но так было не всегда. До того как мы поженились, между нами был водоворот страстей, идеальные романтические отношения. Она превозносила меня и говорила, что я идеально ей подхожу во всем. Секс был просто фантастический. Я писал ей любовные стихи и покупал дорогие подарки. После нескольких месяцев ухаживаний мы обручились, а через год поженились, потратив на волшебный медовый месяц десять тысяч долларов. Но сразу после свадьбы она начала практически без повода вываливать на меня горы критики, устраивала допросы и делала мне больно. Обвиняла меня в том, что я смотрю на других женщин, и в качестве доказательств выдумывала «примеры». Она стала угрожать моим друзьям и постепенно их отталкивать. Говорила плохие вещи о моем бизнесе, прошлом, ценностях, гордости – обо всем, что связано со мной.

И все равно время от времени прежняя она возвращалась, и я снова был любимым, лучшим парнем на планете. Я по-прежнему считаю ее самой умной, веселой и сексуальной женщиной из всех, кого знал; очень сильно ее люблю. Наш семейный психолог полагает, что у нее может быть ПРЛ, но жена настаивает, что во всех проблемах наших отношений виноват я один. А психолога считает шарлатаном и не хочет больше ходить на консультации. Как мне уговорить ее обратиться за помощью, которая, очевидно, очень ей нужна?

Вы не сходите сума. Вы не виноваты. Вы не одиноки.

История Ларри: как быть родителем ребенка с ПРЛ

Мы поняли, что с нашим усыновленным сыном Ричардом что-то не так, когда ему исполнилось полтора года. С ним было сложно, он часто плакал, мог кричать три часа подряд. В два года у него начались истерики, которые происходили несколько раз в день и длились порой часами. Педиатр просто сказал: «Мальчики, что с них возьмешь». Когда Ричу исполнилось семь, мы нашли в его комнате записку, в которой он обещал себя убить, едва ему исполнится восемь. Учитель начальной школы направил нас к местному психиатру, и тот посоветовал сделать жизнь сына более структурированной и последовательной. Мы пробовали применять положительное подкрепление, строгую любовь и даже меняли его рацион. Ничего не помогло.

В старшей школе Рич постоянно врал, попадался на кражах, прогуливал занятия, испытывал бесконтрольные приступы ярости. Когда он попытался покончить жизнь самоубийством, начал себя резать и угрожал убить нас, пришлось привлечь полицию. Каждый раз, когда мы за что-то его отчитывали или отправляли в комнату, он звонил на «горячую линию» для детей, подвергшихся насилию. Сын манипулировал учителями, членами семьи и даже полицейскими. Он мог быть очень сообразительным и харизматичным, очаровывать окружающих остроумием, улыбкой и чувством юмора. Все психологи были поначалу уверены, что в его поведении виноваты мы. А когда очередной специалист раскрывал обман, Рич отказывался с ним общаться. Новые же психологи не удосуживались изучить записи в его личном деле, которое постепенно превратилось в толстую книгу.

Наконец, после того как Рич начал угрожать учителю в школе, его на короткое время направили в психотерапевтический центр. Несколько раз нам говорили, что у него диагностирован дефицит внимания и посттравматическое стрессовое расстройство, возникшее из-за какого-то неизвестного травматического опыта. Один психиатр сказал, что у Рича «депрессия и психотическое расстройство». Многие говорили, что он просто плохой человек. После четырех госпитализаций страховая компания отказала нам в обслуживании. А в больнице заявили, что он слишком болен, чтобы вернуться домой. Местный психиатр посоветовал обратиться в суд, чтобы нас признали не способными справиться с родительскими обязанностями. Каким-то образом нам удалось найти спонсируемую государством больницу, где Ричу впервые поставили диагноз пограничного расстройства личности. Ему выписывали разные лекарства, хотя особых надежд на исцеление врачи не питали.

Ричу удалось окончить школу и поступить в колледж, но это обернулось бедой. Ему уже 23 года, но по уровню зрелости он напоминает 18-летнего. С возрастом стало полегче, однако он все равно ужасно боится быть покинутым, не может поддерживать долгосрочные отношения и за два года сменил четыре работы. Он заводит друзей и быстро их теряет, потому что ведет себя заносчиво, оскорбительно, самоуверенно, постоянно манипулирует другими. Из-за этого он зависим от нас – финансово и эмоционально. И больше у него никого нет.

История Кена: как жить с родителем, у которого ПРЛ

Любовь матери ко мне не являлась безусловной. Когда я не делал то, что был должен – по дому и т. п., – она впадала в ярость и говорила, что я ужасный ребенок, у которого никогда не будет друзей. Но когда она нуждалась в любви сама, вдруг становилась нежной, обнимала меня и говорила, как мы близки. Никогда нельзя было предсказать, в каком она окажется настроении.

Если матери казалось, что кто-то отнимал у меня слишком много времени и энергии, ее переполняло презрение. Она ревновала меня даже к Снупи – нашей собаке. Я всегда думал, что делаю что-то не так или что сам какой-то неправильный.

Мать взвалила на себя ответственность за мое исправление и постоянно говорила, в чем мне следует измениться. Со мной всегда было что-то не так: с моими волосами, друзьями, манерами, отношением. Чтобы оправдать свои утверждения, она часто преувеличивала и даже лгала. Когда отец ей возражал, она от него просто отмахивалась – собственная правота была для нее превыше всего. Я долгие годы пытался оправдать ее ожидания, но мне это не удавалось, потому что они постоянно менялись. Мать всегда жестко меня критиковала, и я к этому привык. Теперь мне сложно сближаться с людьми, я никому не могу полностью довериться, даже жене. Чувствуя с ней особую близость, я одновременно невольно готовлюсь к неизбежному столкновению с последующим отвержением. Если же она не делает ничего, что можно было бы назвать отвержением, я сам ее отталкиваю, например, начинаю злиться из-за ерунды. Умом я понимаю, что происходит, но остановиться не могу.

Люди с ПРЛ испытывают те же эмоции, что и другие. Они делают многое из того, что делаем все мы. Разница заключается в том, что:

♦ их чувства более ярко выражены;

♦ в действиях они чаще доходят до крайностей;

♦ им сложнее управлять своими эмоциями и поведением.

ПРЛ не связано с проявлениями какого-то необычного поведения, но действия людей с этим диагнозом будто ближе подходят к полюсам континуума.

Исследователи стали использовать термин «пограничное» в конце XX века для описания поведения, находившегося на грани невроза и психоза. Хотя от такого объяснения отказались в 1970-х годах, определение сохранилось и используется.

Многие испытывают шок, узнав, что странное, болезненное и сбивающее с толку поведение близкого человека может быть связано с пограничным расстройством личности. Люди задаются вопросом, как вышло, что они не слышали о ПРЛ, особенно если им приходилось обращаться за психиатрической помощью.

ПОЧЕМУ О ПРЛ МАЛО ГОВОРЯТ

К сожалению, даже специалистам в области психического здоровья порой сложно выявить ПРЛ. У этого есть несколько причин.

1. В Диагностическом и статистическом руководстве по психическим расстройствам (DSM, 1994) Американской психиатрической ассоциации, которым руководствуются при диагностике и лечении психиатрических заболеваний, этого диагноза формально не было до 1980 года. Многие специалисты упускали признаки ПРЛ, потому что ничего не знали о них.

2. Некоторые специалисты не согласны с критериями в DSM, а кто-то просто не верит в существование ПРЛ. Некоторые относятся к этому диагнозу как к клише или отписке, фактически используемой для описания сложных пациентов. (По мере появления новых исследований такое отношение встречается все реже; на сегодняшний день ПРЛ – самое активно исследуемое расстройство личности.)

3. Некоторые специалисты считают ПРЛ стигматизирующим ярлыком и не хотят навешивать его на своих пациентов из страха, что те превратятся в изгоев системы обеспечения психического здоровья. Многие вносят диагноз в медицинскую карту, но не обсуждают его с пациентом или упоминают, никак не объясняя.

ГОВОРИТЬ ИЛИ НЕТ?

По мере чтения этой книги у вас может появиться соблазн обсудить ПРЛ с человеком, у которого, как вам кажется, есть данное расстройство. Это желание вполне понятно. Изучение информации о расстройстве может оказать серьезное трансформирующее влияние на человека. Обычно нам представляется такой сценарий: близкий будет очень благодарен за такой разговор и побежит записываться на психотерапию, чтобы обуздать своих демонов.

Ни один знаменитый человек не признавал, что имеет такой диагноз (хотя пресса и авторы биографий много рассуждают на эту тему), даже несмотря на то, что многие демонстрируют свойственные ПРЛ черты. Такие проблемы, как расстройства пищевого поведения, насилие в семье, СПИД и рак, зачастую выходят на передний план общественного сознания, только когда выясняется, что с ними столкнулись знаменитости.

Однако в реальности все иначе. Близкие людей с ПРЛ неоднократно рассказывали нам, что их любимые в ответ могли разразиться яростью, удариться в отрицание или обрушить на собеседника поток критики. Более того, обвинения в наличии диагноза тут же перенаправлялись на близкого, затеявшего разговор.

Возможны и другие сценарии. Например, человек с ПРЛ может испытать настолько сильный стыд и отчаяние, что попытается себе навредить. Или в дальнейшем будет использовать информацию о диагнозе для отказа от ответственности за собственные действия: «Ничего не могу с собой поделать, у меня же ПРЛ».

ОБРАТИТЕСЬ ЗА ПОМОЩЬЮ К КВАЛИФИЦИРОВАННОМУ СПЕЦИАЛИСТУ

Вы оказались перед лицом действительно серьезной проблемы. Не торопитесь. Обсудите свои мысли с опытным психотерапевтом, который специализируется на лечении людей с ПРЛ. Предпочтительнее, чтобы о ПРЛ ваш близкий узнал именно от специалиста, а не от вас. Если речь идет о взрослом человеке, который находится в терапии, консультирующий его психотерапевт, скорее всего, откажется обсуждать с вами ПРЛ из соображений конфиденциальности. Тем не менее вы можете поделиться с ним своими мыслями.

Нельзя заставить другого захотеть измениться.

В конце концов, это не просто поведение человека, страдающего от того или иного расстройства, а механизмы совладания, которыми пользовались всю жизнь.

Джон Грохол, доктор психологии

Реакцию отрицания подобные разговоры могут вызывать и у других людей из окружения человека с ПРЛ, особенно у членов семьи, где он вырос, – у матери, отца, братьев и сестер. Помните: вы не обязаны никого ни в чем убеждать. Люди должны быть сами готовы к восприятию новой информации.

ИСКЛЮЧЕНИЕ

Аккуратное обсуждение ПРЛ с человеком, у которого, как вам кажется, есть такое расстройство, допустимо:

➧ если он сам активно пытается разобраться в причинах своих чувств;

➧ если никто из вас не ищет виноватых;

➧ если вы можете обсудить данную тему с заботой и любовью; если вам под силу убедить человека, что вы не бросите его в течение последующих лет лечения. (Такими заявлениями не стоит разбрасываться. Лучше вовсе не давать обещаний, чем потом их нарушить.)

КОГДА ВЫ ЗНАЕТЕ, А ОНИ – НЕТ

Когда вы осознаете возможность наличия у близкого ПРЛ, а он ничего не подозревает, «скорлупки» становятся еще более хрупкими. Например, Сэм жалуется, что невозможность обсудить ПРЛ с женой Анитой, у которой, вероятно, данное расстройство, приводит к ее отказам брать на себя ответственность за собственные действия и жалобам на то, что она постоянно оказывается в роли жертвы. Естественно, обращение за лечением тоже становится невозможным. В результате Сэму кажется, что он обманывает жену, используя специальный почтовый адрес для получения информации о ПРЛ.

С тех пор, как я узнал о ПРЛ, наше общение стало мягче, в нем больше сочувствия, но разочарований меньше не стало.

Иногда мне кажется, что объем информации о расстройстве меня просто душит.

Уэсли

Только вы сами, проконсультировавшись со специалистом в области ментальных расстройств, имеющим опыт лечения ПРЛ, можете решить, что делать дальше. Рекомендации по выбору специалиста даны в приложении А.

НЕ ЗАСТРЕВАЙТЕ НА ДИАГНОЗЕ

Не сосредотачиваясь на диагнозе как таковом, помогите близкому понять, что каждый участник отношений несет ответственность за их качество. (Вам может казаться, что за все проблемы ответственен пограничный человек, но это не так.) Ваша задача – донести мысль, что работать над устранением проблем в отношениях должны оба.

Если человек с ПРЛ не разделяет идею сотрудничества в работе над отношениями, вы можете сосредоточиться на выстраивании границ (глава 6). Как мы будем говорить дальше, соблюдение ваших границ не зависит от осознания другим человеком наличия у него расстройства, равно как и от принятия им данного факта.

Ваша задача – донести мысль, что работать над устранением проблем в отношениях должны оба.

Помните, что у вашего близкого может быть ПРЛ, но может и не быть. Даже если диагноз реален, он необязательно объясняет все особенности поведения человека. Попробуйте сместить фокус с размышлений о вероятных причинах действий на решения проблем, возникающих в итоге.

В этой книге собрано много разной информации. Читайте ее медленно и не пытайтесь усвоить все сразу. Двигайтесь по тексту шаг за шагом.

ШАГ ЗА ШАГОМ

Мы рекомендуем изучать разделы по порядку, ничего не пропуская. Знания, представленные в каждой главе, – фундамент для того, что изложено далее. Это особенно ярко выражено в части 2. Некоторые основополагающие идеи мы повторяем в разных главах, чтобы помочь вам закрепить новый образ мыслей о себе и ваших отношениях.

ТЕРМИНОЛОГИЯ

Чтобы было проще читать, мы ввели несколько терминов, определения которых вы найдете ниже.

Не-пограничная личность

Термин «не-пограничная личность» (не-ПЛ) не означает «человека, у которого нет ПРЛ». Мы имеем в виду скорее сокращение формулировки «родственник, партнер, друг или другой человек, на которого влияет поведение близкого с ПРЛ». Не-ПЛ могут состоять в любых отношениях с человеком, имеющим ПРЛ. В частности, мы брали интервью у теть, двоюродных братьев и коллег людей с ПРЛ.

Не-ПЛ – разнородная группа, и поведение людей с ПРЛ по-разному влияет на ее участников. Часть не-ПЛ поддерживают людей с ПРЛ; другие осуществляют вербальное или физическое насилие. У не-ПЛ тоже могут иметься психические проблемы, например, депрессия, зависимости, синдром дефицита внимания и ПРЛ в том числе.

Некоторые люди с ПРЛ в детстве сталкивались с сексуальным, физическим или эмоциональным насилием со стороны родителей либо опекунов. Кому-то повезло с родителями, и те посвятили свою жизнь лечению ребенка с ПРЛ. Родители, с которыми нам довелось разговаривать, относятся ко второй группе. Идеальными они не были (кто может назвать себя таковым?), но их поведение не являлось насильственным. Поэтому описания родителей в книге подразумевают обычных родителей, допускающих обычные ошибки.

Пограничная личность

Мы используем термин «пограничная личность» (ПЛ), подразумевая «человека, которому поставили диагноз пограничного расстройства личности или который отвечает критериям определения ПРЛ в Диагностическом и статистическом руководстве по психическим расстройствам (DSM-IV-TR, 2004), опубликованном Американской психиатрической ассоциацией».

ПРЛ зачастую диагностируют неправильно; кроме того, это расстройство может сосуществовать с другими психическими проблемами. Если ПЛ наблюдалась у нескольких специалистов, скорее всего, и взглядов на диагноз будет несколько. Если формальный диагноз не поставлен, вас может смущать употребление слова «пограничный» по отношению к вашему близкому. Не позволяйте этому обстоятельству мешать восприятию важной информации, которая потенциально способна улучшить вашу жизнь.

Не стоит ставить никому диагнозов, основываясь на информации из книг. Диагностика – прерогатива профессионалов, имеющих опыт в оценке и лечении людей с ПРЛ. Вероятно, вы никогда не узнаете, есть у вашего близкого расстройство или нет. Он может отказаться обращаться к врачу и даже отрицать наличие сложностей. Или за помощью он уже обратился, но обсуждать диагноз с вами не хочет.

Помните, что эта книга написана о вас, а не о ПЛ. Вы имеете право обратиться за помощью. Если вам пришлось столкнуться с паттернами поведения, описанными ранее на страницах этой книги, вы получите пользу от использования описанных далее стратегий – независимо от того, действительно ли у человека есть ПРЛ.

«Пограничный» или «человек с ПРЛ»

Некоторые специалисты предпочитают использовать формулировку «человек с ПРЛ». На их взгляд, слово «пограничный» подразумевает, что диагноз определяет личность. Поэтому они настаивают на применении более длинной формулировки.

Хотя мы согласны, что выражение «человек с ПРЛ» не имеет такого стигматизирующего эффекта, как определение «пограничный», постарались сделать эту книгу легкочитаемой и краткой, одновременно сохраняя уважительное отношение к людям с психическими расстройствами. В целях исследования отношений ПЛ и не-ПЛ нам приходится их разделять, причем иногда несколько раз в одном предложении. Использование более длинной фразы утяжелило бы чтение, поэтому мы остановились на терминах «пограничный» и «ПЛ». И что еще важнее, к «ПЛ» мы относим в том числе людей, не проходивших формальную диагностику, но имеющих соответствующие черты.